Все только начинается Клайд считал, что ему здорово повезло. Не всякому доведется вот так, запросто, буквально с улицы устроиться к гному
| Вид материала | Документы |
- Ему не повезло: все попытки уйти из жизни вслед за погибшим сыном не увенчались успехом, 4950.09kb.
- Не повезло племени лярвов с вождем. Ну, что суров ладно, а вот то, что при нем холодать, 17.85kb.
- Как же здорово, когда все только начинается! Например путешествие, 27.9kb.
- Все кончилось в тот же вечер, что и началось. Тогда я затрепыхался; до сих пор беспокоюсь., 98.27kb.
- Сегодня начинается курс лекций, который я читаю для всех, кто хочет побольше знать, 300.22kb.
- Перевод с английского, 3131.91kb.
- Работая с детьми не первый год, я все чаще отмечаю, что «все новое это хорошо забытое, 82.79kb.
- Дано мне тело, 6054.78kb.
- Нравственные искания Андрея Болконского по роману, 28.78kb.
- Самый драгоценный дар, который человек получает от природы, здоровье. Недаром в народе, 91.98kb.
Он постарался улечься поудобнее, крепко зажмуривая глаза, чтобы случайно не открыть их. Ужас перед темнотой был все еще сильнее его. Первый раз он закричал, потом начал плакать, как маленький. Стыдно вспомнить! Но нет сил удерживать в себе стон ужаса, когда перед глазами распахивается беспросветный мрак.
Ноги постоянно затекали. Он не привык столько лежать! От невыносимой, тоскливой скуки хотелось пить, и он пил из кувшина, который кто-то оставлял рядом с его ложем, покуда не начинало булькать в животе. Хорошо еще, что дорогу до отхожего закутка он мог преодолеть сам, без посторонней помощи.
В соседней комнате снова раздались голоса, и лежащий привычно насторожился. Он надеялся уловить что-то важное для себя, но разговоры по-прежнему велись об охоте, обеде, погоде. Непривычный говор уже не резал ухо.
Буря бушевала уже неделю. Злые ранние бури, предвестницы осени, набрасывались на побережье каждый год, будто остервенелые. Рвали с корнем кусты, ломали деревья, сносили крыши у домов – и улетали, бросив потрепанную добычу, едва на горизонте показывались разбухшие дождевые тучи. Вот в таком буйстве ветра и волн и оказались запертыми... кто? Враги? Друзья? Потерпевшие?
Все, что он знал о них: их корабль потерпел крушение. И они... его мысли путались. По щеке снова поползла непослушная слезинка. Он ослеп, ослеп, совершенно ничего не видит, и никто не может помочь ему. Эти виноватые голоса, разъясняющие, что сочетание магии и испуга дало необратимый эффект... эти гулкие заклинания в темноте, отчаянные попытки как-то помочь ему, эти тихие слезы одной из тех... когда она осознала раньше него, что эта темнота будет отныне навеки.
Ему не хотелось умереть, или что там полагается хотеть в отчаяньи? Убить виновных? Но они не хотели причинить ему зла. На это у него соображения хватало. Нелепая случайность. Больше всего на самом деле ему хотелось домой. Туда, где все знакомо даже на ощупь. Где он тысячу раз пробирался безлунными ночами по коридору и лазал на чердак. Где он не заблудится, не ударится незрячим лицом с разбегу о стену, не упадет на случайной выбоине в полу.
Возможно, в первые дни он еще надеялся, что дома его могут вылечить. Но бесплодные старания магов ничего не оставили от этой надежды. Оставалось только ждать – и учиться жить в новом мире.
Он спустил ноги с ложа. Камни под босыми ногами казались ледяными. От моря тянуло изрядной сыростью, грохотал прибой. Первый шаг всегда давался с трудом. Не получалось держать равновесие, потому что руки инстинктивно поднимались и начинали шарить в воздухе, ища опору или препятствие. Потом он заставлял себя опустить вскинутые ладони и шагал почти нормально, только медленно.
Голоса приближались. Кто-то заметил его, судя по встречным шагам. Он отметил, как обострился за последние дни слух и невесело усмехнулся. Так и должно быть, говорят.
– Ты уже проснулся? – этот нежный голос, рыдавший недавно над его судьбой, он готов был слушать бесконечно.
– Ну а что мне... – хмуро пожал он плечами. – Я же не больной... в общем-то.
– А у нас тут чай и супу немного... – в голосе была не вина, не горечь – в нем был такой искренний, солнечный интерес к нему, что улыбка невольно раздвигала губы.
– Супу бы... я поел, – он постарался, не горбясь и не взмахивая нелепо руками, дойти до стола, примостившегося у стены. Получилось сносно – об лавку он все-таки стукнулся коленом, но никто этого не заметил.
Сел осторожно, покачивая лавку. Третьего дня она чуть не опрокинулась под ним из-за того, что он плюхнулся на самый край. Но в этот раз все было нормально. Перед ним что-то стукнуло о доски, запахло моллюсками и хлебом.
– Буря скоро кончится. Еще не больше трех дней, – высказался он, прислушившись к звукам снаружи. – После нее дожди начнутся и нужно будет уходить, а то пещеру затопит совсем. Море во время дождей поднимается локтей на сорок.
– Мы отведем тебя домой, – сказала девушка, к которой он испытывал непреодолимую симпатию.
– Не стоит. Достаточно вывести меня на берег у причалов. Я не думаю, что наши... встретят вас радушно. И это не только из-за меня.
– Мы знаем. Нас уже в одной деревушке обстреляли, – сказал тот колдун, который пытался лечить его.
– Да, они наш корабль повредили, а мы не сразу поняли, что у нас течь, – горько добавила еще одна девушка, судя по голосу – помладше первой.
– Вы же колдуны, – слепой пожал плечами. – Это всяк видит, вот и оберегаются. А что еще делать? Колдуны нам враги.
– Наверное, мы не те колдуны, которые враги, – неуверенно сказал еще один голос. Звонкий, словно песню поет, а не говорит, но при этом явно мужской.
– На вас это не написано, – пленник зачерпнул суп и некоторое время молча насыщался, хотя аппетита не было совершенно. Но он знал, что есть надо, надо... чтобы остаться живым, чтобы вернуться домой.
– А если мы с тобой придем, нас ведь не перестреляют на подходе? – раздумчиво спросил хриплый бас.
– Вы что? – слепой дожевал лепешку и вскинул голову. – Думаете, что меня не ищут? Да я уверен, что нам до причала не дадут дойти. Прямо тут, среди камней повяжут. Поэтому вам лучше в пещере отсидеться, а я пойду. Когда меня заберут... ну... вы это ведь увидите? Тогда уходить. В другую сторону, к Кривому мысу.
– Нам не надо... уходить! – сердито сказал самый детский голосок. – Нам надо с вашими поговорить. Мы ищем что-то важное! Очень важное!
– Ну, тогда вы плохо начали, – у него не было сил жалеть их. Все силы уходили на то, чтобы не жалеть себя. Не кататься по полу с отчаянным щенячьим визгом. – Вряд ли наши вам помогут.
– Мы все-таки попробуем, – твердо сказал женский голос. – Другого пути нет, ведь наш корабль вернется еще не скоро.
– Ваш корабль? – слепой удивленно повернулся на голос. – Но вы сказали, что он затонул?
– Магические корабли не тонут... навсегда. Точно так же как разумные не умирают навсегда. Он вернулся в свой порт, но капитан тотчас же отправится нам на выручку. Однако, это займет некоторое время.
– Разумнее всего вам оставаться тут до его прихода, – после супа снова потянуло в сон, и он подпер голову руками. Ну надо же, совершенная чернота, хоть бы проблеск света, хоть бы силуэт или тень разорвала эту беспроглядность!
– Мы не враги! – снова колдун-лекарь. – И прятаться не будем. И за то, что с тобой случилось... готовы отвечать.
– Ну, вас накажут, и все, – слепой зевнул. – У нас законы строгие. Вы напали...
– Расскажи про ваши законы, – попросил милый голосок.
– Не нападать, не убивать, не брать чужого, вот и все, – он пожал плечами. – У вас не так, что ли?
В памяти сами собой возникли строки, которые распевали еще малышами в школе: «Убийца, обманщик, насильник и вор покинут предел обитаемых гор...». Он тихо пропел их.
– А кто следит за выполнением законов? – бас закашлялся и шумно отхлебнул свой чай. Долетел запах распаренных трав. Обоняние тоже обострилось за последние дни.
– Стражи, – недоуменно ответил слепой. – А у вас разве не так?
Ответом ему было напряженное молчание. Кто-то сдавленно ойкнул, явно прикрывая рот ладошкой.
– Нет, у нас правят князья и короли, – ответил после паузы колдун. – А кто такие ваши Стражи? Или это тайна?
– Ну, какая уж тайна, если вы сами скоро их увидите. Стражи – это воины, которых обучают с детства, – голос невольно зазвенел близкими слезами. – Они сильные, ловкие и справедливые. Они всегда появляются там, где что-то случилось. Очень быстро. Но они не колдуны. В нашей долине нет колдунов. Стражи не только судят, они спасают, помогают... например, если кто-то в горах пропал. Все слушаются Стражей, советуются с ними.
– А если кто-то нападет на Стража? Например, преступник? Который не захочет... покинуть предел?
– Это почти невозможно, – слепой стукнул кулаком по столу. – Стражи очень сильные и... умные. Они всегда разгадывают любые хитрости и действуют осторожно и четко. Ну и, конечно, на опасную банду в одиночку не кинутся.
– Ясно... – пробормотал кто-то из чужаков. – Вполне очевидно, что при таких возможностях... справедливость извне...
– А Стражи живут с вами? Ну, прямо в городах или поселках? Женятся? – в певучем голосе послышалась какая-то вкрадчивость.
– Нет. Не живут, – покачал головой слепец. – Может, когда старятся, но про это я не знаю. А во время службы все Стражи живут в своих башнях. Их у нас тысячи повсюду. Между башнями есть быстрая связь... собирать отряды. А на ком они женятся... про это только легенды есть: как девушка в Стража влюбилась, да не отличила его среди прочих. Или про то, как мать у Стража родимое пятно увидела, как у сыночка пропавшего, и превратился Страж в орла.
– Ну, не могут же они не жениться, – хмыкнул бас. – Небось, женки в деревнях живут, язык за зубами держат, чтобы какие злыдни не прознали, заложников не взяли.
– Я не знаю... – слепой растерянно крутил ложку в руках. Такой простой аспект жизни почему-то никогда не приходил ему на ум. Стражам нельзя жениться? Почему? Но он... он уже ни когда не станет Стражем. Ох, мама расстроится...
– Оставьте парня, – сердито сказала девчонка с задиристым голосом. – Откуда ему знать, если это тайна?
– Но многие расы Анара мирно сосуществуют... – пробормотал колдун.
– У нас нет таких различий, подумай сам! Если бы орки плавали как рыбы, а гномы проходили сквозь стены, ты бы так спокойно к ним не относился. Твое спокойствие основано на том, что все разумные – существа из плоти и крови.
– Может быть, – колдун со вздохом поднялся. – Пойду, гляну сетку.
– Я с тобой! – подхватила женщина.
– И я! – протопала мимо стола задира.
– А я уложу его... – мягко произнесла та, которая... которую он успел увидеть своим последним взглядом на этот мир.
Если бы кто-то другой из чужаков предложил ему лечь, он бы возмутился. Но этот голос подчинил его полностью. Он был готов на что угодно, лишь бы поговорить с ней немного.
Холодная лежанка встретила его шорохом отсыревших шкур. Он попытался вспомнить, какого цвета были волосы у этой девушки, но в памяти возникали только огромные синие глаза. Он для нее, наверное, всего лишь мальчишка. Маленький и жалкий. Вот и возится. Нельзя дать ей понять, что она для него что-то значит, а то смеху будет. У нее, наверное, жених есть. Кто-нибудь из этих колдунов.
– А ты тоже колдунья? – заговорил он на отвлеченную тему, устраиваясь со скрещенными ногами на лежанке.
– Я-то? – казалось, она удивилась. – Ну, немного. Я пока только учусь.
– У тебя талант к колдовству? – ему стало по-настоящему интересно. Вдруг волшебным фокусам может научиться каждый?
– Да, конечно. Без способностей невозможно научиться. Просто ничего не выйдет. Вон, гномы, они не могут колдовать. Только чуть-чуть себе при охоте помогают. А магов у них нету.
– Да? А у нас в долине нет гномов, – пожал он плечами. – Вроде бы за Окружными горами живут разные расы. А у нас только люди.
– Ну-ну... – непонятно отозвалась девушка. – А у нас тут парочка гномов имеется. Жалко, что ты... – она оборвала себя.
– Нечего меня жалеть, – сердито мотнул головой слепой. – Я не пропаду. Наверное, теперь придется учителем стать... – вздохнул он.
– А кем ты собирался? – поинтересовалась девушка, шурша чем-то сухим. Наверное, разминала сушеные водоросли для супа.
– Разве вы не поняли? – изумился пленник. – Я ученик Стражей! У меня же панцирь! – и он зашарил по лежанке, отыскивая знакомый плетеный каркас.
Девушка молчала. Что-то в этой напряженной тишине насторожило незрячего.
– Эй, ты чего? – спросил он в темноту.
– Я? – она неестественно закашлялась. – Ничего. У тебя спина не болит, а? Ты так грохнулся тогда?
– Да ноет немного... – признался незрячий. – Глянь, что там?
– Сейчас... – прохладные пальцы коснулись кожи у лопатки. – О..ободрано тут сильно. Я позову кого-нибудь, ладно?
– Да не к спеху, – солидно одернул он свою рубаху. – Чего там... они рыбу ловят, вот вернутся и позовешь.
– А... ну ладно...—она немного подумала и спросила: – А ты какие-нибудь еще легенды про Стражей знаешь?
– Я знаю, только я рассказывать красиво их не умею. Ну, так, коротко могу.
– Расскажи коротко, – согласилась девушка. – Я пока тут водоросли накрошу в котелок.
– Ну, во-первых, есть легенды, что кровь Стражей волшебная. И болезни лечит, и клады показывает. Про это много страшных сказок есть. Как разбойник ранит Стража и находит клад с каплей крови, а дома его мать умирает, потому что этой капли не хватило, чтобы её вылечить... Еще рассказывают, что первые Стражи были детьми Императора. Они от власти отреклись, потому что было их тридцать три тысячи... Но стали Стражами над прочими людьми. Ну, это может и было когда-то давно.
– А ты чей сын? – поинтересовалась она с улыбкой в голосе.
– Не знаю, – спокойно ответил он. – Я подкидыш.
– Ой... – девушка снова замолчала на некоторое время. – Ну, ты выглядишь так же, как и все прочие в твоем поселке? Ты не отличаешься от них, как э-э... орки от гномов?
– Не-а... – усмехнулся он, вспоминая рассказ матери. – Совсем я на местных не похож. Как уголь со снегом.
– Вот как... – вздохнула девушка. – Ну и как, ничего, не дразнят тебя мальчишки?
– Да не, не очень. Я же приемы знаю, – он покрутил головой. – Ну и вообще, я просто так не дерусь, а уж если дам – так дам!
– Поэтому ты и в Стражи пошел? – не унималась собеседница. – Ради справедливости?
– Нет, это сами Стражи решают, кого к себе в ученики брать. Может, тоже талант какой-то высматривают, – он вздохнул. – Я, правда, не знаю, какой талант.
– Наверное, какой-то очень важный... – раздумчиво произнесла девушка. – Знаешь, я пойду, отнесу водоросли, ладно? Ты побудь тут, я потом еще приду.
– Куда же я денусь, – недовольно пробурчал незрячий и лег навзничь на меховое одеяло. У этих колдунов оказалось удивительно много разных вещей. Одеяла, посуда. И волшебный корабль, который тонет не навсегда... Что они хотят найти тут, в Долине?
Из соседней пещеры доносился шелест пергамента: там снова совещались над картой чужаки.
– Вот этот кружок, – убеждал кого-то тот, с певучим голосом.
По непонятной причине они не называли пленнику свои имена и не спрашивали его. Лежа в своем бесконечном мраке, он стал придумывать им клички, вспоминая уже знакомые голоса. Нежный голос девушки-синеглазки он называл про себя Бубенчиком. Колдун-целитель, пожалуй, вызывал в голове образ молодого петушка, еще неуверено, но звонко пробующего голос. Певучий говор другого колдуна напоминал печальный крик чибиса. Забияка огрызалась – чисто волчонок. А бас хрипел медведем. Детский голосок казался кукольным. А женщина выговаривала слова, будто взвешивая каждое, высказываясь редко и коротко. Как капли, падающие из водяных часов-клепсидры. Еще двое удивляли его странным отзвуком в их голосах, похожим на эхо. Два эха – струны и звенящего клинка. Один голосок он услышал только один раз. Женщина мелодично произнесла одно слово: «Воздух!». Он ощущал ее присутствие время от времени, она приносила ему воду, но всегда молча, подобно тени. Двое последних представлялись ему сказочными великанами, сложенными из огромных камней или бревен. Они говорили громко, гулко, но в обсуждениях участвовали редко, больше времени проводя в передней части пещеры, охраняя покой остальных. Это были, видимо, два могучих воина. Но если один говорил - как пламя гудело, то второй вызывал в памяти могучее дерево, которое терзает буря. Вулкан и дуб – подумалось пленнику.
Итак, Петушок и Чибис обсуждали что-то над картой. Медведь тут же ворчал, давал свои советы. Бубенчик возилась с котелком, слышалось звяканье. Волчишка и Куколка ей помогали, они то тихо спорили, то хихикали. Великаны Дуб и Вулкан были в дозоре. Небось, мокрые до нитки в этакую бурю. Потом будут шумно пить горячий чай и сушить одежду у сложеного Медведем очага. Струна разговаривала с Клинком. Тень листала книгу, слишком быстро переворачивая страницы. То ли искала нужную, то ли просто делала это машинально, слушая спор над картой.
– Если нас действительно не сочтут преступниками. Мы... сделали мальчишку калекой.
– Если бы просто мальчишку, – отзвалась Бубенчик.
– М-м? – удивился Чибис.
– Он ученик Стражей. Должен был стать Стражем, понимаете? И он... подкидыш. Не похожий на местных.
– Точно, все сходится! – неожиданно подала голос Тень. – Посмотрите сюда!
– Фью! – присвистнул Петушок. – Я думал, это сказки.
– Сколько ему лет? – напряженно спросил Чибис.
– Исполнилось двенадцать несколько недель назад... – растеряно ответила Бубенчик.
– А буря еще дня три продлится, как нам сказали, а? – Чибис говорил приглушенно и горько.
– Это проблема? – Петушок насторожился.
– Боюсь, что да. Он не понимает, что происходит, да? – Чибис вздохнул.
– Или притворяется очень талантливо, – хмыкнула Волчишка.
– Не похоже, – вступилась за пленника Бубенчик.
– Смотрите... Вы позволите? – извинился перед кем-то Чибис.
– О, конечно! – отозвалась Тень.
– Итак... дюжина лет границей тому является и неизбежное происходит. Жрецы сего народа управляются с сим легко, волшебное орудие используя. Без них же великая опасность есть в том, и разуму смятение, и телу ущерб.
– Куда же еще... ущеб-то... – пробормотал Медведь. – А тощий какой, как хвоинка!
– Что будем делать? – поспешно перебила его Куколка. – Надо ведь что-то делать?
– Вариантов несколько, – Чибис по-прежнему говорил напряженно. – Можно попытаться покинуть пещеру и отнести мальчика в поселок. Есть вероятность, что даже в бурю нас заметят сразу на выходе и помогут... во всяком случае ему.
– Всем идти не нужно, – возразил Медведь. – Четверо пойдут и довольно.
– А еще какие варианты? – сердито спросила Волчишка. Ей было ясно, что она не войдет в число четверых спасателей.
– Еще можно попытаться справиться самим. Но мы даже не знаем, с чем справляться. Эти изображения... слишком стилизованные.
– Скажи прямо – уродские! – фыркнула Бубенчик. – И не похожи ни капельки.
– Ну... да. В общем, справляться самим – огромный риск. И мы даже не знаем, чем рискуем. Может, он обезумеет или просто умрет на наших руках.
– Нет, это плохой план, – в голосе Бубенчика звенели слезы.
– Можно отправить одного из нас в поселок за помощью. Стражи... найдут нас тут.
– Звучит гораздо разумнее.
– Да, если посыльного не подстрелят на подходах к жилью, не разбираясь, кто он такой.
– Ну ясно же, что колдуна посылать нельзя, – ответила Волчишка. – Нужен воин...
– И желательно человек, – осадил ее Петушок. – Я переоденусь в доспех и пойду сам. Остальные чересчур необычно выглядят. Мы не можем рисковать. Мы так и не нашли ни словечка о вымороке.
– Но это невозможно, – в ужасе прошептала Тень.
– Почему? Все боги выбирали свой путь, – вздохнула Капель.
– Пойдем, я осмотрю его спину, – Петушок принял решение и не собирался спорить на этот счет.
Шаги приблизились к ложу незрячего.
– Пожалуйста, дай нам осмотреть твою спину, – попросила Бубенчик.ъ
– Зачем? – сердито отозвался пленник. – Я слышал, вы боитесь, что я могу умереть. Что за чушь вам взбрела в голову?
– Э-э... так ты не в курсе, парень? – Петушок сильной рукой перевернул его на живот и ощупал лопатки. – Это как-то связано с тем, что ты ученик Стражей. После двенадцати лет вы должны носить панцирь, правильно? А ты его снял. У тебя должна была начаться легкая лихорадка, это... инициация Стражей. Но ты перегрелся, потом промок. И мы боимся, что она... не будет легкой, понимаешь? Может начаться жар, бред. Лекарств у нас почти не осталось, магия от этого не помогает. Помогают ваши Целители – и сами Стражи, конечно. Мы не хотим рисковать твоим здоровьем. Поэтому я отправлюсь в поселок за помощью. Если там ищут тебя, значит Стражи прибудут очень скоро.
– Ты не пройдешь... в бурю, – потряс головой слепой. – Ты не знаешь проходов.
– Но ты идти не можешь, так что мне придется их отыскать, – похоже, Петушок был готов двинуться в путь прямо сию секунду.
– Погоди. Дай я поясню. Под первой скалой нужно пролезть у самого откоса. Дальше – поверху, через седловину. Там очень скользко сейчас, тебе хорошо бы взять веревку. Третий лаз в песке, тебе придется нырять, потому что там все залито водой. В следующем надо подтянуться возле круглого выступа, похожего на яйцо, и перелезть...
– Ничего, – усмехнулся Петушок. – Я тоже любил лазать по камням в твоем возрасте. Думаю, что справлюсь и тут.
Сказано было это необидно и дружелюбно. Ну почему, почему все так неудачно началось? Почему он не может порадоваться этим новым людям, почему между ними легла такая пропасть с первого мига? Какие боги допустили такое?
Колдун ушел, и пленнику оставалось только ждать, прислушиваясь к себе – не начнется ли предсказанный чужаками жар. Вроде бы все было как обычно, только саднили царапины на лопатках. Наверное, от соленого пота, который капельками стекал по спине.
Пота? Еще несколько часов назад в пещерке было довольно холодно и сыро. А теперь будто на потолке разгорелся невидимый костер, обдавая жаром. Книжка Тени говорила правду. С двенадцатилетними учениками Стражей что-то происходит, и учителя не успели предупредить его. Неужели он может умереть? Маму жалко...
Невыразимая слабость сковала все тело. Не было сил даже стереть капли со лба. Если Петушок успеет... если в поселке его действительно ищут... Нужно просто поспать, и время пролетит быстрее.
– Выпей это, – очень тихо сказала Бубенчик, поднося к его губам миску. Но не было сил даже поднять голову. Тогда девушка начала вливать теплый отвар в приоткрытый рот по капле. Мятный вкус нес прохладу, облегчение, но слабость не проходила.
– Ты ложись на живот, хорошо? – нерешительно попросила она. Все они знали что-то, и учителя, и эти чужаки. Знали и не решались сказать ему почему-то. Это было очень обидно, и слезы снова подкатили к глазам. Он не ребенок, он выдержал бы любое известие. Вот так лежать и пытаться вообразить нечто неизвестное гораздо страшнее.
Что с ним такое? Инициация Стража? Может быть, она опасна именно потому, что он больше не годится в воины? Своеобразный отсев, подобно тому, как отбраковывают слабых волчат из помета? И учителя не предупредили его, потому что не думали, что он станет... станет... слепым, вот. Слепым, как пятка!
Или это просто какая-то болезнь, а колдуны морочат ему голову, боятся напугать? Синяя лихорадка? Трясучая паучанка?
– Скажи мне правду! – как можно решительнее произнес он. От лежания на животе слова выговаривались с трудом, глухо и невнятно.
– Ой... – Бубенчик явно была застигнута врасплох. – Тебе же уже сказали – немного полихорадит. Мы надеемся, что ваши целители успеют...
– Я могу умереть? – зло выкрикнул он, вывернув лицо в ее сторону.
– Да, – ответила девушка честно. – Можешь. И от простуды можно умереть. Если ты сдашься – тебе никто не поможет.
– Что со мной происходит?
– Ты... становишься самим собой. Больше я не могу тебе ничего сказать, прости. Ведь твои наставники тоже молчали, не так ли? И в книге написано... написано, что разум не помощник в этом... Пожалуйста, наберись терпения, это переживали все Стражи вашей Долины, поверь мне.
Ему стало немного легче. Значит, все Стражи. Разум только мешает... Нужно просто не думать о происходящем и все.
– Я буду с тобой рядом... все время, – заверила его девушка взволнованным голосом. – Ни на минуточку не отойду!
– Хорошо, – сглотнул он. – Спасибо.
Маленькая ладошка коснулась его спины. Рубашка страшно мешала, резала под мышками, и он поерзал, пытаясь ее одернуть.
– Сейчас... – пробормотала Бубенчик и щелкнула чем-то металлическим. Спину обдуло сквозняком. Рубашка больше не мешала. Не думать, не думать...
– Расскажи мне о себе, если можешь, – попросила девушка. И он начал нехотя рассказывать. Постепенно воспоминания успокоили душу и рассказ расцветился шутками и смешными случаями. Бубенчик тихонько смеялась.
Время от времени кто-то из чужаков входил в пещерку и осматривал его, ни слова не говоря. Волчишка и Куколка приносили отвар. Капель укрыла его до пояса чем-то мягким, наверное, плащом. Ткань впитывала пот и не так кусалась, как стриженный мех одеяла.
– Теперь ты рассказывай, – он попытался откинуться на спину, но девушка вскрикнула и удержала его.
– Я расскажу. Ты только не удивляйся, ладно. Я училась в Школе на Острове, где обучаются все человеческие маги...
– А нечеловеческие? – пошутил он, но Бубенчик ответила неожиданно серьезно:
– Другие расы обучаются на своих исконных землях. Темные эльфы возле своего подземного города, светлые – около Парящей Деревни, орки и гномы – в нижнем мире, Элморе...
– Ты веришь в эти сказки? – усмехнулся он с превосходством. –И, конечно, они никогда не покидают своих заколдованных мест, поэтому их никто никогда не видел, так?
– П-почему не покидают? – Бубенчик была ошеломлена.
– Ну, ты же не встречала живых эльфов или орков? И с гномами не знакома?
– Послушай, – ее голос стал еще более заботливым. – Ты только не бойся, хорошо? Дело в том, что они существуют... на нашем материке, в Адене. Они живут вместе с людьми, в городах, нанимаются в кланы, торгуют, даже женятся. – тут она хихикнула.
– Ты не придумываешь? – он все еще не верил в подобное. Нет, конечно, где-то существовали другие расы, но давно, далеко...
– Я не при... слушай... я тебе скажу честно, – в голосе Бубенчика слышался смех. – У нас тут всего четверо людей. А остальные... двое гномов, трое светлых эльфов, двое темных и один орк. Вот такая компания.
– Ух... – ему нечего было сказать на это. Бубенчик не могла так издеваться над ним, зная, что он не может проверить ее слова без... без потеряного зрения.
– Сейчас, – девушка пошевелилась, видимо подавая кому-то знаки. Из главной пещеры послышались шаги.
– Все в порядке? – поинтересовалась Тень немного испугано.
– Д-да... – ответила Бубенчик. – Все идет как... как в твоей книге написано. И жар пока удается сбивать. Но мы тут выяснили, что у них в Долине нет других разумных, кроме людей.
– И Стражей, – тихо молвил Чибис, видимо, пришедший вместе с остальными.
– Да. Ну я и сказала, что у нас тут... все расы. А показать... не могу, – Бубенчик снова расстроилась.
– Ну, пускай пощупает! – вылезла к самому ложу Куколка. – Вот, смотри! Это я! Я из рода гномов. Поэтому я ростом маленькая, а не потому что я ребенок или карлица.
В ладонь незрячему ткнулись пушистые пряди на круглой макушке.
– Уши, уши щупай! – деловито командовала Куколка. – У нас они обычные, как у людей. А у эльфов длинные. Сейчас...
Место гномки заняла чья-то еще голова. Но крохотные ручки продолжали управлять ладонями слепца:
– Во-от, это у нас светлый эльф... он у нас ушастенький... а ростом как все люди, и тощий такой же. А еще я могу позвать темных и орка... если ты хочешь.
– Я хочу! – на лице лихорадящего был неподдельный восторг. – Но я потом... они же в карауле. Все расы, а? Все четыре расы! И у вас там это обычное дело? Вас не отправили вожди ваших родов, как героев легенд?
– Не-а! – засмеялась Куколка. – У нас все перемешаны. И никто не удивляется.
– Вот почему вас обстреляли в предыдущем поселке! – догадался больной. – Они увидели эльфов и орка, и гномов. Разумеется, они были напуганы, и еще ваши колдуны в своих робах!
– Да, наверное так и было, – согласилась Тень. – Но тебе нужнго выпить еще отвара, ты весь горишь.
– Ничего, – незрячие глаза метались на раскрасневшемся лице. – Я выдержу! Я должен привести вас в поселок. Это очень важно – союз всех рас... мы тут уверены, что это невозможно. Что расы всегда воюют друг с другом.
– Так и было когда-то давно, – вздохнул Чибис.
– Ой... – пискнула Бубенчик, и в тот же миг пленника пронзила горячая, тянущая боль. Он вскрикнул, пытаясь вывернуться и достать ее источник где-то в середине позвоночника, глубоко под кожей. Но несколько рук перехватили его ладони.
– Тихо, тихо, – успокаивала его Тень, но у нее самой голос дрожал. – Не нужно ничего трогать, не надо крутиться. Мы попробуем уменьшить твою боль, но ты, пожалуйста, потерпи!
– Сейчас, сейчас, – Бубенчик вцепилась в его руки и наклонилась к самой подушке. – Это будет приходить и уходить. Ты только терпи, я тебя прошу!
Раздались знакомые звуки заклинаний, и боль отступила. Правда, на тело навалилась вялость. Усыпили его? Может, им виднее... сил терпеть почти не оставалось, а теперь... хорошо.
Приступы боли то и дело вырывали его из колдовского сна. Потом сознание снова уплывало. Но настал миг, когда боль пришла, а сон нет. Только тонкие руки удерживали его от попыток извиваться и корчиться. Бубенчик постоянно говорила с ним, но этот голос превращался в неясный шум из-за гула крови в ушах. Что-то происходило с ним, что-то неправильное.
– Больно! – не выдержал он. Мука стала сильнее стыда, сильнее воли.
– Не думай, не думай, – подсказал голос во мраке. – Попробуй осознать себя.
Но какое там осознать! Все, что он осознавал – что он измотан болью, покрыт потом, его тошнит – а еще он слеп! Жалккий, полуживой кусок плоти, человеческий обломок, выброшенный прибоем на холодные скалы...
Ледяные камни, такие чужие! И вода, хлещущая по коже. Это все отвергало его, причиняло мучения. Сухо и зло трещал огонь в соседней пещере. Во всем мире не было ничего несущего покой и свободу. Только дыхание, сливающееся с ветром, свистящим в щели, с дыханием сидящей рядом девушки, с дыханием океана, с крыльями бури.
Он не думал больше о боли, о пещере, о людях вокруг. Он наслаждался движением воздуха, каждой невидимой струйкой, пронзающей пространство. И слепота не мешала этому. Не в ней было дело. Воздух чужд любой стихии, он свободен, он не связан ничем. И в то же время, он незримо присутствует всюду, он пузырится в воде, он наполняет поры камней, он врывается в легкие живых существ и монстров, он помогает гореть огню. Воздуху труднее всего обрести форму... но проще всего ее наполнить.
Обретение формы, жесткое и твердое. Вот чего не хватало измученной оболочке, в которой колыхался его дух, воз-дух. Он дышал, надеясь, что это как-то поможет, пройзойдет что-то важное, и все наладится. Но дыхание обрывалось возле лица девушки, сидящей на полу... на холодных камнях. И весь хоровод образов начинался сначала.
– Мы должны что-то сделать... – голоса уплывали и становилсь неузнаваемыми. Зато он различал вихри воздуха, касавшиеся его лица. Вот узорчато-спиральный, вот прямой, вот легкий и влажный...
– Это выглядит ужасно! Никогда бы не подумала...
– И такая силища... держи его, девочка, держи, похоже он старается не причинить тебе вреда.
– Да он еле касается меня, о чем вы?
– Да? А другой рукой он камень крошит... возьми его за обе!
– Может быть попробовать просто ножом?
– Ничего не выйдет.
– Изо всех сил?
– Бесполезно!
– Ну давай...
Хруст сломанного металла. Частички стали кружатся в воздухе, оседают кислым вкусом на языке... Он знает, что у тела кончаются силы, но это уже не пугает. Только немного обидно. Он потерял все, все – именно тогда, когда должен был все обрести. И это будет не выморок...
– А если мечом?
– Никакой разницы. Только той кривулей, которая в книжке нарисована.
– Я не видела, какая? Эта? Ха, смотри, похоже на рыбку!
– Это ракушка.
– Ракушка не может быть прочнее стали. Ну, или она волшебная?
– Волшебная, волшебная... Где же этот длинноногий? Уже сколько часов назад ушел...
– Он жив... – голос Капели срывается. – Он устал, но идет...
– И то хлеб... Кстати, у него был какой-то кинжал, не помните? Граненый?
– Да он его давно уже отдал мне! Вот, гляди! Не похоже, что эта штука может помочь. Лезвие тупое...Вот, видишь, бесполезно. Ломать не буду, вдруг пригодится еще для чего.
– Ой, а почему на лезвии кровь? Ты его ранил!
– Ничего подобного, даже не поцарапал... смотри-ка, кровь тянется за лезвием, словно нитка! А на коже ничего. Бесы и големы!
– Убери эту гадость от него. Надеюсь, что в соседнюю пещеру не потянется... Засунь в ножны!
– Уф, перестало. Ну и дела! Нужно дать нашим магам разобраться с этим кинжальчиком... потом!
– Потом, потом! Это точно что потом. Посветите что ли сюда, волшебнички. Что-то мне это совсем не нравится. Они темнеют, или мне показалось?
Лежащему это тоже не нравилось. Сначала он просто терял силы, потом его тело начало мучительно комкаться, будто стремительно растущего человечка из мягкого теста запихнули в ореховую скорлупку. Но скорлупка оказалась чересчур крепкой. Тесто скоро потеряет упругую мягкость жизни и свернется безжизненным сухим комком. Это ощущение тесной, давящей боли было сильным, как мучительный зуд. Хотелось разорвать свою оболочку ногтями, зубами. Но он осторожно держался за горячие пальцы девушки, зная откуда-то, что ни зубы, ни стальные лезвия не могут ему помочь.
Каждый из богов наметил для своих детей собственный путь. Невозможно уклониться от него, невозможно стать кем-то другим. Огню нужно топливо, чтобы гореть. Воде нужно русло, чтобы течь. Камень тверд и податлив одновременно. А воздух... воздух должен обрести свободу!
– Выпустите! – прошептал он в последний раз и потерял сознание. Его дыхание, редкое и неглубокое, совсем замедлилось.
– Что такое? – раздался голос от входа.
– Плохо дело. Малый сомлел, а уж как мучался до этого.
– В поселке никого нет, кроме нескольких старух. Они сказали, что все ушли искать пропавшего ученика стражей. Я оставил там записку, и на словах пояснил, где мы, но бабки со мной, конечно, не пошли. Голем знает, когда кто-нибудь вернется и прочтет мое послание! Нужно что-то делать!
– Во-первых, поддерживать его жизнь, хотя бы магически. Для этого все маги должны находиться тут неотлучно. Любая капля энергии может оказаться решающей. Во-вторых, нужно развести сигнальный костер на скале.
– В такую бурю?
– Постараться сделать это хотя бы в расщелине! Дым и огонь привлекут внимание... особенно если кто-то будет смотреть сверху.
– Я займусь этим, мне ребята помогут. – бас удаляетя к выходу. – А девочек я пришлю сюда. На всякий случай.
– Хорошо. Держишь его, малышка? Как он?
– Посмотри сам. Это, видимо, очень больно, – Бубенчик всхлипнула.
– Вы пытались... что-нибудь сделать? – Петушок наклонился к лежащему.
– А то! Вон, сломали кинжал, а на коже ни царапины.
– Интересно, почему?
– Скорее всего, это простейшая элементарная магия. И стихии металла недостаточно... – вмешался Чибис.
– Металл – это огонь и твердь... А может нужна вода? – Петушок азартно решает задачку.
– Водой полить?
– Делайте что угодно, вдруг поможет! Ох, бедняга... – Бубенчик гладит скрюченные пальцы, и рука парнишки еле заметно отвечает на пожатие. Жизнь еще теплится в нем.
– Вода, твердь и огонь... Связующее звено, да? Тогда годится любая ракушка, по идее. Нагретая на огне.
– Ракушка? Горячая? Или горящая?
– А? О, боги! Или светящаяся! Скорее! Я засунул его в коробочку с чернильницей! Сейчас проверим, – Чибис убегает.
Топот ног, суета, касание вихрей воздуха со всех сторон. Что-то теплое приближалось к каменному ложу.
– Светится. Светится! Как тогда, на карте. Давай, режь, а мы будем наготове с заклинаниями.
– Придержите кто-нибудь его сбоку...
Теплое коснулось спины, впитывая в себя боль, словно губка. Облегчение, несравнимое ни с чем, затопило истерзанное тело. В голове замелькали яркие, выпуклые картинки. Разум пассивно принимал в себя неожиданное знание. Все в мире встало на свои места. И теплое дыхание девушки все теснее и теснее сплеталось с его дыханием. Это было важно. Нужно. Правильно. Наконец, старая оболочка лопнула, и полная свобода приняла его в себя. Хотелось подпрыгнуть, радостно закричать, как кричат мальчишки, впервые оседлавшие на обломке доски водяную гору волны. Но усталось оказалась сильнее. Он широко улыбнулся, все еще сжимая руку Бубенчика, и уснул счастливым сном на грани детства и юности. Мягкая ткань накрыла его уютно и ласково.
За пределами пещеры раздались шипение и треск. Потом топот множества ног заставил камни дрожать.
– Мы опоздали! – горестно воскликнул женский голос. – О, бедный мальчик! Он не выдержал! Время истекло!
– Зато мы успели, – усмехнулся невесело тот, которому мальчик дал кличку Петушок. – Он в порядке, ваш... ученик. Малышка, откинь плащ, покажи им, что все в порядке.
– О! – прошептал в тишине кто-то из вошедших. – Лазурь и золото!
– Кто находился ближе всех к нему? – строго вопросила женщина.
– Я... – Бубенчик так до сих пор и держала ладонь своего подопечного.
– В сердце бури! Лазурь и золото! Человек! Пять рас! Взрослая женщина! – казалось, все заговорили разом. Наконец, старший из прибывших произнес:
– Мы продолжим разговор в поселке. Нам многое нужно обсудить. Собирайтесь, мы поможем вам добраться.
– Что-то не так... что-то произошло неправильно. – не успокаивалась женщина. – В свитках указано, что рядом будет невинное дитя! Мы думали о его сестре...
– Все хорошо, – проговорила Капель как-то очень тихо и замедленно. – Все правильно. Каоне только десять лет...
Двойная струйка дыхания окутывала живых, скользила по камням, касалась бушующих волн, устремляясь в безграничное воздушное пространство.