Geum.ru

Эпиграф. Мечта могущественнее реальности. Иможет ли быть иначе, если сама она высшая реальность. Она душа сущего

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   19

Казалось бы, преступники близки к победе – Рита уйдет из жизни, оставив единственного наследника – Леонардо. А обвиненная в ее убийстве Кристина уйдет со сцены. Но испугМирандая тяжелой поздней беременностью женщина торопиться оставить завещание – она оставляет все свое богатство любимому мужу!

Случай помог лже Стефано найти новый путь к достижению цели. Он убеждает Элмера, что его брак – обуза и тяжкий компромисс и обещает избавить его от излишне навязчивой со своими горячими чувствами жены при условии, что Вествуд, вступив в права наследования, подарит ему знаменитый бриллиант.

Несчастного Элмера уже нет среди живых и дон Лиджо постарался очернить его память, убеждая следствия в том, что Элмер знал о предполагаемой смерти Риты, страстно желая остаться вдовцом и заключил с ним вполне осмысленное соглашение. Но вдумайтесь, нет ли тут противоречия? – Элмер был уверен, что имеет дело с безукоризненным в вопросах нравственности Стефано, когда сетовал на некую поспешность своего брака. Он никак не мог "заказать" ему убийство беременной жены, тем более, в ситуации, когда сам чудом остался жив.Последовавшее самоубийство вдовца и его последние стражания говорят о глубине его личной драмы. Хотя и здесь дон Лиждо сумел подпустить яда, убеждая суд в том, что он сам вложил пистолет в руку Элмера и подтолкнул его к последней черте. Да, Лиджо было необходимо убрать Элмера, вспомнившего, что стрелявший в него и риту человек со всей очевидностью был мужчиной. Это снимало обвинение с находящейся в тюрьме Кристины. К тому же, девушка проявила строптивость, заявив о своем намерении выступить перед судьями с новыми фактами.

Лиджо организует простую операцию – на фургон с арестанткой должно совершиться нападения, в котором девушка погибнет. И вот, дорогая Кристина, в действие вступил тот самый счастливый случай – в тот момент, когда посланный лже- Стефано бандит должен был выпустить в твой затылок пулю, раненный охранник выстрелил в него и чудом сразил насмерть! Стефано пришлось поддержать версию побега арестантки, спрятов ее у своего мерзкого дружка Лиловой свиньи. Он никак не мог предположить, что именно там окажется вступивший в бой с Рино Санта. Парень пока не догадался об истинной роли

в этой истории Стефано и не мог предположить, что под его маской скрывается отпетый негодяй Лиджо. Но он был уже близок к истине, отправляясь вместе с Кристиной и Паолой на встречу с Антонелли и собираясь задать ему прямые вопросы.

Исповедь дона Лиджо в охотничьем домике и явление Леонардо потрясло всех. Негодяи больше ничего не скрывали, смакуя подробности. А стены дома уже поливал бензином преданный хозяину Гвидо. Завершив признания и бросив ошеломленным гостям последние проклятия, Лиджо вместе с Берберой выскакивает за дверь и поджигает дом. Пламя взвилось к верхушкам старых кленов…Все могло кончиться очень печально, если бы среди стражей законности не оказалось такого проницательного и упорного профессионала, как инспектор Курбе. Он успел вовремя, вычислив финал затянувшегося спектакля. Жертвы были спасены, а преступники заключены под стражу. Дальнейшее вам известно из хода судебного процесса, подробно освещавшегося СМИ. Это было грандиозное шоу, отнюдь не веселое для всех его участников. Я имею в виду даже тех, кто был оправдан стражами закона и общественностью.

Особенно много разнотолков вызвала у судей и публики фигура москвички. Ей сочувствовали, ее обвиняли. Я была на всех открытых слушаниях этого дела и не отрывала своих глаз от лица раздавленной происходящим девушки. И я не могла забыть ее фразы, сказанной в телеинтервью Вествуду на том самом злосчастном балу.

- Что вам, гражданке России, понравилось у нас больше всего? – спросил ведущий девушку. И она ответила словами, произнесенными героиней незабываемого фильма "Римские каникулы", сыгранной молодой Одри Хепберн: - Рим, конечно, Рим!"

6

Кристина погасила лампу, боясь, что призраки вновь обступят ее. Но в памяти всплыл лиши вчерашний день – день, подаривший надежду.

….Пятнадцатого марта, завершив протокольные формальности во Дворце правосудия, Кристина и Санта ловко сбежали от толпы репортеров и зевак, осаждавших центральный вход. Они ухитрились выбраться через боковую дверь и окольными путями пробрались в мокрый и пустой скверик неподалеку от автостоянки.. Возле каменной статуи какого-то исторического персонажа крутились две болонки, с интересом обнюхивая углы постамента. Сопровождающий их хозяин с дряблым сизым лицом пьяницы, зябко нахохлившись, сидел на скамейке под густыми ветвями лавра. Лавр ронял на него тяжелые капли, словно оплакивая хмурый день и неудавшуюся жизнь. Завидев приближающуюся парочку, оборванец посвистал собакам и направился в боковую аллею.

Кристина с отвращением зажмурилась, заметив на оставленной стариком газете свою крупную фотографию. Листки прилипли к деревянному сидению, темнея и набухая от падающих с твердой глянцевитой листвы капель. Выглядела сфотографировМирандая хмурой и затравленной, так что на вопрос крупного заголовка "Кто она – Кристина Ларина?", сам собой напрашивался однозначный ответ – преступница, закоренелая мерзавка.

- Как же это надоело! Когда за нами захлопнулась тяжелая дверь Дворца правосудия, мне показалось -- грянул праздничный салют, знаменующий начало новой жизни, а все грязное, противное, страшное осталось там, -- в пыльных архивах... -- Кристина сунула скомканную газету в урну и вздохнула. -- Так хочется поскорее очутиться в Москве, где никто не станет показывать на меня пальцем, а чужие взгляды будут равнодушно скользить мимо. Равнодушно скользить, -- вот до чего домечталась бывшая фотомодель и отъявленная кокетка! -- Поплотнее завернув шарф, она присела на край скамейки – серенькая, жалкая в своем твидовом пиджаке и неизменном "кукише" на затылке.

Санта стоял рядом, раскачиваясь на толстых подошвах в довольно большой луже. Настроение у него, по всем приметам, было воинственное. Всклокоченные ветром волосы придавали сходство с капитаном дерзких флибустьеров и в глазах сквозила не привычная для него жесткость. Смотрел Санта на плачущий лавр, избегая встречаться взглядом с Кристиной. Эту особенность подметила в нем Кристина после того заседания, когда произнесла единственную в своих показаниях ложь.

- Какого рода отношения связывают вас с Романо дель Форте? – Спросил судья, пронизывая нее пристальным взглядом из-под очков. – Меня интересует, существовала ли между вами физическая близость.

- Нет. – Сказала Крестина без колебаний. Она уже давно решила, что тот день на берегу Тиреннского моря, сумасшедший, благословенный день, останется ее личной тайной. Возвращаясь на свое место, она встретила глаза Санты и прочла в них упрек, вернее – смутное разочарование, словно она отказалась от чего-то очень важного для нее. Конечно, понять взгляд Санты можно было и по-другому: он сожалел о случившимся, стыдился близости с той, чью не завидную подноготную перемывал суд. Так Кристина и объясняла себе общий тон сложившихся отношений – полу-дружеских, полу-насмешливых, как у людей случайно попавших в общую передрягу и торопившихся расстаться.

- Спорю, что уже через неделю синьорина Ларина будет с тоской вспоминать о фотокорреспондентах, телевидении, интервью, блестящих деловых предложениях, жадном внимании толпы, которым была окружена здесь. -- Санта насмешливо взглянул на хмурящуюся девушку и присел рядом, но не близко, а так, чтобы раскинуть руки на спинке скамьи и, задрав голову, рассматривать пасмурное небо.

- Уточняю, -- не глядя на него, сказала Кристина противным задиристым тоном. -- Мне поступило три чрезвычайно интересных предложения: написать мемуары "В объятиях оборотня", сняться в крошечной роли русской потаскухи в телевизионном сериале, а также... сотрудничать кое с какими отделениями правоохранительных органов...

- А предложения "руки и сердца"? -- Санта лениво пожевывал листик лавра. -- Разве большеглазая, милая и такая трогательно-незащищенная малышка не привлекла сердобольных синьоров, мечтающих о семейном счастье?

- Отбоя не было, -- сурово отрезала Кристи и поднялась. -- Ну что, пора по домам?

Ей вовсе не хотелось признаваться в том, что сердце разрывается от боли при мысли о предстоящей разлуке. Послезавтра самолет Alitalia, сделав круг над "вечным городом", унесет ее на восток, оставив позади все беды и радости, волнения и тревоги, подаренные Римом. Превратив в смутные, гадкие воспоминания дурацкую историю с "оборотнями", казавшуюся теперь, после счастливого финала, детской "страшилкой".

Кристина могла бы остаться в Италии, воспользовавшись одним из деловых предложений рекламных агентств, но главного, единственно важного, предложения сделано не было: Санта и словом не обмолвился, что его тяготит разлука с девушкой, пережившей вместе с ним самые невероятные дни в своей жизни. Не развеял ее догадку о том, что тяготиться связывающими их воспоминаниями.

Загадочный, непредсказуемый Санта... Он был дружелюбен и внимателен, поддерживая Кристину и Паолу на протяжении всего процесса. Он возил девушку по окрестностям Рима, показывал свои самые любимые места, приглашал на музыкальные тусовки в темных подвальчиках и совершал в окраинные рестораны, где герои скандального процесса не рисковали быть узнанными.

После памятной ночи в охотничьем домике Кристина находилась на грани нервного срыва и Санта, как заботливый друг, делал все, чтобы помочь ей восстановить душевное равновесие. Он резвился, как школьник, и лишь иногда Кристине удавалось заметить скрывавшуюся под напускным весельем грусть. Казалось, он что-то постоянно обдумывал и решал -- там, в потаенных глубинах души. И частенько корил себя за допущенные промахи -- это было заметно по глазам, приобретавшим смоляной злой блеск.

Если его и тянуло к ней, то просто из-за того, что именно Кристина, а не другая была все время рядом в эти мучительно долгие дни.

... Однажды, во время особо мучительного разбирательства в суде, заполненного перетряской "грязного" белья -- выяснением подробностей интимной жизни обвиняемого и свидетелей, Кристина впала в отчаяние. Ей хотелось заткнуть уши, спасаясь от не умолкающих глумливых голосов, забрасывающих сжавшуюся от стыда свидетельницу убийственными вопросами: "Сколько раз вы вступали в интимную близость с синьором Вествудом? Предлагал ли он вам законный брак? Какого рода отношения связывали вас с обвиняемым Лиджо? Как долго сопротивлялся Сальваторе Лиджо вашим попыткам стать его любовницей?"

И снова, снова -- про Строцци, Марджоне, Санту... Кристина, словно впавшая в столбняк, отвечала коротко и монотонно. Она видела выражение лица Санты, сидящего в первом ряду, и понимала, что окончательно теряет его. Не презрение или брезгливость, нет! Безысходная грусть искажала его черты. Санта тупо смотрел прямо перед собой и, казалось, ничего не слышал. Сразу же после окончания заседания он исчез. Кристина уже выезжала из узкого переулка, ведущего от автостоянки к центру города, когда дорогу ей преградил голосующий мужчина.

- Не подбросите к Колизею, синьорина? У меня проблемы с мотором. -- Санта поспешно сел рядом с ней и слегка сжал локоть. -- Прости. Я настоящий подонок. Так хочется остаться чистеньким! Не выйдет, -- мы все тут по уши в дерьме! Прости, прости, детка... Поехали на свежий воздух и ни звука о всех этих делах. Виллу Боргезе знаешь? Давай туда, как раз подходящее место для лирических прогулок беззаботной парочки!

В старом парке было пустынно и тихо. Здесь все уже покрылось первой нежной зеленью, блестел на дорожках мокрый гравий, темными и прохладными казались прячущиеся в кустах изваяния. Небо хмурилось и запах весенней земли сквозил осенней прощальной грустью. В тишине шелестели падающие с ветвей капли и вопросительно пиликала какая-то птица: что же? Что же? Что же?

Они молча бродили среди величавых, ко всему безразличных статуй, сидели возле плескавшихся, несмотря на дождик, фонтанов. Каждый думал о своем, не решаясь задавать вопросы. По всей вероятности, их было много, слишком много.

Решение погреться в каком-нибудь отеле пришло как-то сразу. Заказав в номер ужин, они оказались в широкой скрипучей кровати случайного номера – не приветливого, уставшего от созерцания бесконечной вереницы случайных любовников.

Они занялись любовью молча и пылко, с поспешностью человека, запивающего водой горькое лекарство. СтрМирандая пара, связМирандая общим грехом, торопящаяся заглушить в объятиях мучительные сомнения и одолевающую растерянность.

Без конца анализируя свое участие в "деле дона Лиджо", они терзались чувством вины: в смерти Элмера, Риты, не рожденного ребенка было еще много непонятного, терзающего совесть. Но они предпочитали молчание вопросам, способным растравить раны и поднять муть воспоминаний. Кристина понимала, что Санту тянет к ней, как соучастнице пережитой драмы, а все то, что оставалось не выясненным, разжигает его настороженность и неприязнь.

- Вы были хорошей парой с Элмером, ну, хотя бы, в постели? -- спросил Санта, как только они разомкнули объятия. Спросил, презирая себя за вопрос.

Натянув простыню до самого подбородка, Кристина уставилась в потолок. Она боялась расплакаться от жалости к себе, удерживая навернувшиеся слезы: напрасно надеяться, что ее трепетная любовь к Санте не имеют отношения ни к каким другим связям в ее жизни -обидным, глупым ошибкам. Ну, как объяснить, что влюбленность в Вествуда была придуманной, инфантильной, неуклюжей? Что он разочаровал и оскорбил ее своим пренебрежительным отношением к их близости. Разве честно будет признаться сейчас, каким посредственным любовником оказался ее кумир, как потрясла ее сила и нежность Санты там, на морском берегу? Нежность, о которой он теперь и не вспомнил...

- Извини, я не должен спрашивать об этом. Ведь сейчас ты моя. -- Санта, сорвав с нее простыню, с какой-то грустью пробежал рукой по обнаженному телу. -- Ты очень красивая, это правда. И соблазнительная, увы. Погибель для нас, грешных. Без синяков и ссадин твоя кожа светится подобно каррарскому мрамору...Тело узкое и пугливое, как у андерсоновской русалочки… Роскошная женщина, чужая женщина... Мечта, взятая напрокат...

- Нет! -- Кристина зажала его губы ладонью. – Нет! Прошу, не говори так. Я твоя, совсем твоя, Неужели ты не понял этого… - Она долго смотрела в его глаза, роняя слезы на его грудь, пытаясь перелить в его душу переполнявшие ее чувства.

Они снова предались любви, горячо и яростно. Но близость не спасла, не принесла, как тогда, на пустынном берегу, блаженства высшего единения, отрешения от мирских забот, слияния с ускользающей вечностью... Обнаженный Санта, утолив свою страсть, казалось, забыл о подружке. Озаренный зеленым сиянием рекламы, мигающей на крыше противоположного дома, он стал чужим, недосягаемым,холодным. Совсем иным, чем час назад, в вечернем парке, когда старался согреть в своих ладонях озябшие пальцы Кристины. Его рука машинально перебирала белокурые пряди лежащей рядом девушки, а мысли витали далеко -- в неведомых ей краях. С острой печалью Кристина подумала, что так ни разу и не назвала его Ромой. А Санта и не вспомнил, как хотел стать для нее "завоеванным Римом".

7.

После этого свидания, словно сговорившись, они больше не упоминали о близости. Кристина решила, что сердце Санты, по всей вероятности, занято, а его планы на будущее не связаны с ней. Не могут быть связаны с ней, кочевавшей по чужим постелям девицей, и представление о чистой любви этого на вид легкомысленного, а на самом деле – старомодного в своем кодексе рыцарства парня.

Она заказала билет в Москву, торопясь разорвать мучительную неопределенность и заставляя себя не обольщаться напрасными иллюзиями. Поднявшись с влажной скамейки, кивнула Санте с деланной веселостью:

- Финита ла комедиа! Все кончено, -- да здравствует свобода! Я получила документы, визу и даже удостоилась теплого рукопожатия своего бывшего мучителя -- инспектора Курбе... Немного поднапрягусь -- и с чистой совестью отправлюсь в новые приключения! Такая вот лихая деваха. – вытащив шпильки и тряхнув волосами, она решительно направилась к автомобильной стоянке.

- Насчет приключений я сильно сомневаюсь, -- хмыкнул Санта, смачно разбивая лужи толстоподошвенными ботинками. -- Чтобы отделаться от призраков прошлого, придется постараться. Сдается мне, они сильно привязчивые.

Глаза Санты погрустнели.

- Ты говоришь о себе, бельканто. У меня менее впечатлительная натура.

– Кристина подняла воротник жакета и расправила плечи, стряхивая с них гнетущий груз. – Русские девушки обладают стальными нервами. – Она спрятала в карманы озябшие, подрагивающие от нервного озноба пальцы. И во все глаза смотрела на его, сознавая, что, возможно, видит в последний раз эти смеющиеся губы и теплую шею, открытую распахнутым воротничком. Даже на судебных заседаниях Санта избегал официальных костюмов с галстуками и был скорее похож на хипующего студента в своих затертых джинсах, чем на того рекламного плейбоя в белом пиджаке и "бабочке", что так поразил воображение Кристины на подмосковном шоссе.

- Может, мне подвезти тебя к гостинице? Как-то страшно отпускать одну, хотя все мерзавцы в тюрьме, бриллианты в сейфах. А кое-кто по моей милости жарится в аду.

- Перестань мучить себя, Санта! Даже у судьи не было сомнений в твоей невиновности в смерти Рино. Если бы ты не оказался более ловким, оттолкнув нацеленный на тебя пистолет, то сейчас я сидела бы с букетом цветов у твоей могилы. А скорее всего – в тюрьме. Ведь Лиджо разоблачил ты и тем самым спас меня. Думаешь, было бы благородней позволить пристрелить себя этому монстру? А знаешь… – Кристина запнулась и выпалила: - В качестве приятного самообмана я воображаю, что ты героически отомстил за меня... Мне было бы трудно смириться с мыслью, что это животное, надругавшееся надо мной, живет и здравствует, карауля новые жертвы. -- она сжала руку Санты и просительно заглянула в его глаза. -- Позволь мне сохранить эту иллюзию, ладно?

- Фу, черт! -- Санта в сердцах пнул ногой мраморный постамент статуи. -- Как приятно быть героем! Этот увешанный орденскими лентами каменный генерал не считал трупы на полях сражений, наслаждаясь победой. Я пристрелил гнусного гада, даже не зная еще о том, что он сделал с тобой. И теперь задушил бы его еще раз голыми руками за твои слезы, Кристина.

- Спасибо. Никогда не знала, как сладка месть. Тем более, когда за тебя мстит любимый человек... Ну, брат или друг... -- спохватилась она, заливаясь румянцем . -- А подвозить меня больше не надо. Неохота возвращаться потом сюда за своим авто. К тому же, я теперь очень самостоятельная. – Она решительно зашагала к автомобильной стоянке.

Усадив Кристину в ее новый взятый напрокат "фиат", Санта захлопнул дверцу:

- Не грусти, детка! И будь умницей.

- Чао! -- улыбнулась ему Кристина, окаменевшая от того, что он не обронил ни слова о возможности будущей встречи, не намекнул на предстоящие проводы. "Все… Неужели все? Если сейчас же не скончаюсь от горя, то буду жить долго и счастливо" – думала она, включив мотор.

- Моменто, бамбина! -- Санта положил руку на опущенное стекло, словно придерживая автомобиль, а другой достал из кармана и бросил на колени девушки конверт. -- Ознакомься внимательно. Прошу выполнить все условия. Договорились?

Он наклонился, заглядывая в озарившееся счастьем лицо.

- Хорошо. Изучу послание и доложу впечатления. -- Кристина с трудом удержалась, чтобы не завизжать от радости, не коснуться мокрых смоляных завитков, упавших на лоб Санты, не шепнуть: - Я счастлива. Я люблю тебя...

- Чао! -- кивнула она и нажала на газ.


Закрыв за собой дверь номера, Кристина, не раздеваясь, распечатала фирменный конверт клуба "Клубника со сливками". На густо-розовой глянцевой карточке приглашения стояло ее имя, а в программе вечера было заявлено о выступлении "любимца сливочной публики" певца Санта-Ромы. На обратной стороне билета приписка от руки: "Не опаздывать, не пугаться сюрпризов, не стесняться выглядеть сногсшибательно".

Зажмурившись, она рухнула на кровать. Голова шла кругом, сердце бешено колотилось и пылали огнем щеки.

Ночью она спала скверно, осмысливая приглашение Санты. "Жест вежливости и не более того. Нормальный поступок сердечного и жалостливого человека. Не морочь себе голову миражем, дуреха. – Уговаривала она себя. И тут же горячо спорила: - Не только вежливость и не только дружеские чувства! Он думал о тебе и готовил сюрприз!"

Весь следующий день она сидела в номере, не подключая городской телефон, прогнала Джено, терзала себя чтением сочинения дамы с шарфиком. Потом наелась от отчаяния и разгулявшихся нервов и уснула, как в детстве – крепко, без страшных снов. Утром заказала в номер кофе с пирожными, самыми пышными, утопающими во взбитых сливках и кинулась доставать из не распакованного чемодана платья.

Ну, что же, -- сюрприз за сюрприз! Что бы не означало приглашение Санты, ясно одно – это прощание. Ясно, что повода блистать, очаровывать, завораживать его больше не представиться,,. Не будет случая показать ему себя во всем покоряющем блеске.

Да что видел Санта? Стеснительную чужестранку, комплексующую по поводу появления в обществе, серенькую мышку, затравленную судьей, или судьбой…Конечно, короткое знакомство в охотничьем домике, далеко не увеселительное путешествие по югу в рыбном фургоне и присутствие на процессе в компании главных свидетелей, -- не лучшие ситуации для демонстрации красоты и обаяния. Синяки, раны, пот и кровь сопровождали их страшные приключения. Но еще менее поводов для восторга давала представшая перед судом невзрачная распутница, старательно изображавшая монашку. Не повезло, как круто не повезло! Встретить парня, о котором мечтала всю жизнь, и лишь для того, чтобы на его глазах вываляться в грязи! Чего стоили подробности интимной жизни Кристины Лариной, выплывшие на суде! Маленькая жадная шлюшка, рвущаяся к славе и деньгам любыми средствами, легко распоряжавшаяся своим телом – вот какой образ останется в воспоминаниях Санты, если не использовать последний шанс. Не стараться завоевать ответное чувство, о, нет! Лишь попытаться немного подретушировать неприглядный портрет.