Академия haуk cccр институт философии «mысль» москва·- 1985

Вид материала

Книга

Содержание К оглавлению

Подобный материал:

• Кант и. Ответ на вопрос: что такое просвещение, 102.62kb.
• Академия наук институт философии, 603.1kb.
• А. В. Гулыга перевод, 5611.33kb.
• Е. А. Фролова История средневековой арабо-исламской философии Российская Академия Наук, 2559.8kb.
• Методические рекомендации по контролю качества монтажа подкрановых путей москва 1985, 541kb.
• Российская Академия наук Институт философии Эпистемология, 449.48kb.
• Российская Академия наук Институт философии огурцов а. П. Философия науки эпохи просвещения, 4957.91kb.
• Российская Академия Наук Институт философии КорневиЩе оа книга, 4053.04kb.
• Переосмысливая вузовский курс философии Москва 2008 Муниципальный институт г. Жуковского, 1379.02kb.
• Программа абонемента «Войны и миры Льва Толстого» : Детство в художественной и социальной, 7.97kb.

11 Джон Локк, т. 2

==321

милорд, и все другие люди использовали мой способ идей, если только не найдете какого-либо другого способа, который приведет к достоверности через мышление ни о чем. Итак, пусть, если угодно, основанием достоверности является разум, пусть природа вещей принадлежит нашему разуму, тем не менее останется истинным то, что достоверность заключается в восприятии соответствия или несоответствия идей и что сложная идея, которая обозначается словом «природа», состоит в конечном счете из простых идей ощущения и рефлексии.

Ваша милость пишет: «Мы должны продолжить: ибо природу можно рассматривать с двух сторон.

1. Как она есть в отдельных индивидуумах, поскольку природа человека одинакова в Петре, Джемсе или Джоне; это — общая природа с особым существованием, присущим каждому из них. Ибо природа человека, скажем Петра, отличается от такой же природы, заключенной в Джемсе или Джоне. В противном случае они представляли бы одно лицо, так же как они имеют одну природу. И это различие лиц распознается как нашими чувствами, с помощью которых мы воспринимаем их различные свойства, так и нашим разумом, потому что они имеют раздельное существование. Но к этому они приходят не одновременно и не одинаковым способом.

2. Природу можно рассматривать абстрактно, без отношения к индивидуальным лицам, и тогда она образует свое чистое понятие. Ибо какой бы ни была природа в различных индивидуумах, все же природа сама по себе остается одной и той же. В противном случае каждый индивидуум представлял бы собой существо особого рода».

Я так мало уверен в живости своего ума, Ваша милость, и в том, что из сказанного Вами я получил ясное и отчетливое представление относительно природы, что я вынужден просить у Вас извинения, если случится, что я вызову Ваше неудовольствие тем, что буду говорить об этом недостаточно вразумительно или отклонюсь от данной темы. Я должен признаться Вашей милости, 1) что я не совсем ясно понимаю, имеете ли Вы в виду в этих двух пунктах «природу» как обозначающую существенные свойства [тела] или субстанцию. А между тем в данном случае это имеет большое значение, потому что Вы согласитесь, милорд, что понятие природы в первом смысле может быть получено через ощущение или рефлексию. О природе же в последнем смысле Вы говорите, что «она поистине принадлежит разуму, а не просто идеям». 2) Ваше утверждение в первом из

 

==322

этих пунктов, «что природа человека, скажем Петра, отличается от той же природы, заключенной в Джемсе и Джоне», и во втором из них, что, '«какой бы ни была природа в различных индивидуумах, все же природа сама по себе остается одной и той же», не дает мне ясного и отчетливого понимания относительно природы, о которой я, согласно Вашим высказываниям, должен думать, что она одна и та же в Петре и Джоне и что в то же время природа, заключенная в Петре, отличается от природы, свойственной Джону. Это объясняется тем, что я не могу, исходя из моего способа идей, согласовать «одна и та же» и «различная». С Вашего позволения, милорд, я побеспокою Вас относительно природы человека или общей природы человека. Мое мнение коротко сводится к тому, что природа человека — сочетание нескольких идей, соединенных в одну сложную абстрактную идею. Если эти идеи оказываются соединенными в каком-нибудь индивидуальном существе, хотя они в этом существе соединены с несколькими другими идеями, то об этом индивидууме или данном существе справедливо говорят, что оно имеет природу человека или что в нем заключена природа человека, поскольку в нем соединены все те простые идеи, какие отвечают сложной абстрактной идее, которую все называют «человек». И эта абстрактная специфическая идея сохраняется той же, когда мы применяем специфическое название, обозначающее ее, к различным индивидуумам. Иными словами, никто не меняет свою идею человека, говоря, что Петр есть человек, когда сравнивает эту идею с идеей, которой он дает имя «человек», называя человеком Джона. Я признаюсь, что этот короткий способ употребления идей не содержит таких разнообразных ученых положений, какие изложены Вами. Однако я признаюсь Вашей милости, что пока еще не вижу, как последние с необходимостью или вообще доказывают то, что собирались доказать Вы, а именно что мы не получаем ясной и отчетливой идеи о природе из простых идей, полученных нами через ощущение и рефлексию.

Ваша милость продолжает: «Теперь давайте посмотрим, как далеко идут знания, которые мы получаем от наших простых идей, произведенных в нас через ощущение и рефлексию. Я изложу по возможности просто и понятно гипотезу тех, кто основой достоверности считает идеи».

Здесь я снова оказался во множественном числе. Ибо хотя здесь сказано «гипотезу тех», однако при изложении этой гипотезы относительно природы цитируются только

II*

==323

мои слова, и ничьи другие. Каковы они, я покажу читателю в том виде, в каком Вы их изложили, милорд.

1. Нам говорят: «Все наши простые идеи верны и адекватны. Не то, чтобы они были истинными воспроизведениями вещей независимо от нас, но они суть истинные результаты воздействия известных сил в вещах, которые вызывают в нас известные ощущения. Поэтому реально через них мы не можем познать достоверно ничего, кроме результатов воздействия, которое они оказывают на нас»*.

Цитируя эти слова, милорд, Вы ссылаетесь на «Опыт о человеческом разумении», книга II, гл. 30 и 31; но я осмелюсь заметить, милорд, что ни в одной из этих глав я не нахожу слов в том виде, как они представлены в Вашей книге. В кн. II, гл. 31, § 2 моего «Опыта» я нахожу следующие слова: «...все наши простые идеи адекватны. Будучи не чем иным, как результатом воздействия известных сил в вещах, приспособленных и предназначенных богом вызывать в нас известные ощущения, они не могут не быть соответствующими и адекватными этим силам». А в гл. 30, § 2, я говорю, что «наши простые идеи все реальны, все соответствуют реальности вещей. Не то чтобы все они были образами или представлениями того, что действительно существует, — противоположное этому я уже показал для всех качеств тел, кроме первичных».

Таковы слова, которые, по-видимому, взяты Вами, милорд, из моей книги, однако с некоторым изменением. Ибо я не помню, чтобы я где-либо сказал о наших простых идеях, что ни одна из них не является верным воспроизведением вещей вне нас, что, по-видимому, приписывается мне, судя по словам, приведенным в Вашей книге. Как раз обратное вытекает из слов, приведенных мной из главы 30, где я отрицаю свойство быть воспроизведением [свойств самого объекта] только у простых идей вторичных качеств, но зато повсюду утверждаю, что простые идеи первичных качеств суть образы или воспроизведения того, что действительно существует вне нас. А так как в цитированных Вами главах я не говорю, что все наши простые идеи суть лишь результаты воздействия и никакие из них не являются воспроизведениями [вещей вне нас], то осмелюсь заметить Вашей милости, что по этой причине Вы не можете выводить из моих слов заключение, как Вы это делаете, что «поэтому реально через них мы не можем познать ничего достоверно».

Опы»о человеческом разумении, кн. II, гл. 30, 31.

==324

Что касается последних слов приведенного выше предложения, то я должен просить у Вас извинения, ибо, признаюсь, я их не понимаю. Это следующие слова: «...кроме результатов воздействия, которое оказывают на нас». Местоимения «они» и «них» здесь и в предшествующем предложении означают простые идеи, ибо именно применительно к ним Ваша милость делает заключение, что «поэтому реально через них мы не можем познать достоверно ничего, кроме результатов воздействия, которое они на нас оказывают». В таком случае Ваши слова, милорд, имеют следующее значение: «Поэтому реально через простые идеи мы ничего не можем знать достоверно, кроме результатов воздействия, которое простые идеи оказывают на нас». Я не думаю, чтобы Вы намеревались сделать такое заключение из приведенных выше слов, которые Вы приняли за мои. Ибо я полагаю, что Ваша милость возражает (исходя из моего мнения относительно простых идей вторичных качеств, от которых мы действительно получаем мало реального познания) против положения о том, что идеи являются не воспроизведением или образами чего-то, заключенного в телах, а лишь результатами воздействия известных сил в телах, которые производят в нас эти идеи. В этом смысле я позволю себе прочитать Ваши слова следующим образом: «...поэтому по результатам воздействия этих сил] на нас мы не можем реально знать ничего достоверно, кроме [этих идей]».

На это я отвечаю: 1. Мы так же достоверно познаем и различаем вещи через идеи, полагая, что они суть лишь результаты воздействия, которое производят в нас эти силы, как если бы идеи были воспроизведением вещей. Когда мне представится случай, я могу с такой же достоверностью отличить золото от серебра по цвету и вино от воды по вкусу — если даже цвет в первом случае и вкус во втором суть только результаты воздействия на меня содержащихся в них сил,— как если бы этот цвет и этот вкус были воспроизведением и образами чего-то в этих телах.

2. Мы, конечно, получаем одинаковое удовольствие и радость от этих идей в обоих случаях. Запах фиалки или вкус персика доставляют мне такое же реальное и достоверное наслаждение и в случае, если они всего лишь следствие, и в случае, если в них имеется действительное сходство с чем-то находящимся в этом цветке и в этом фрукте.

Еще более удивляют меня жалобы Вашей милости на

 

==325

отсутствие достоверности в другом месте: «Исходя из сил и свойств познаваемых нами вещей, мы можем знать столько о внутренней сущности вещей, сколько нам раскрывают эти силы и свойства. Я не говорю, что мы одинаково можем знать все сущности вещей или что можем достичь совершенного понимания всего того, что им присуще. Но если мы можем знать, что в мире существуют известные вещи, наделенные такими силами и свойствами, то на что же мы жалуемся, когда хотим иметь достоверные знания о вещах? Мы не видим чистой сущности вещей. Что такое эта чистая сущность без присущих ей сил и свойств? Это та внутренняя структура вещей, откуда проистекают эти силы и свойства. Предположим, нам она неизвестна (как это имеет место в отношении всех сделанных до сих пор открытий). Это хороший аргумент для доказательства недостоверности философских рассуждений о реальных сущностях вещей. Но это не является препятствием для нас, ищущих достоверность таких сущностей, ибо, хотя мы не можем постичь ни внутренней структуры или строения вещей, ни того, каким образом они проистекают из субстанции, все же через [простые идеи] мы с достоверностью знаем, что существуют такие сущности и что они отличаются одна от другой по их силам и свойствам».

Позвольте мне возразить Вашей милости в данном случае теми же словами: из этих доступных нашему познанию простых идей мы знаем столько о силах и внутреннем строении вещей, сколько раскрывают нам эти силы; а если мы можем знать, что в мире существуют такие силы и существуют известные вещи, наделенные такими силами и свойствами, и если по этим простым идеям, являющимся лишь результатами воздействия на нас этих сил, мы можем столь же достоверно различать те существа, в которых эти силы заключены, и получать от них столь же достоверные выгоды, как если бы эти простые идеи были образами [этих вещей], то чего же не хватает нам для достижения достоверного знания о вещах? Но мы не видим того внутреннего строения вещей, откуда проистекают эти силы. Допустим, нам оно неизвестно (как это имеет место в отношении всех сделанных до сих пор открытий). Это хороший аргумент для доказательства недостаточности наших философских рассуждений о реальном внутреннем строении вещей. Но это не является препятствием для нас, кто с помощью этих простых идей ищет, находит и различает вещи для своей пользы. Ибо хотя по этим идеям, которые не являются образами, мы не в состоянии постичь, ни каковы внутрен

 

==326

няя структура и строение вещей, ни каким образом эти идеи производятся в нас этими силами, мы все же с их помощью достоверно знаем, что существуют известные сущности и строения этих субстанций, обладающие такими силами, которые регулярно вызывают в нас эти идеи, и что они отличаются друг от друга по этим силам [...] ³⁴.

Это второе заключение³⁵ есть, по-видимому, не что иное, как упрек тем, кто жалуется, что «они не видят чистой сущности вещей». Я признаюсь, что жаловаться на то, что бог не создал нас иначе, чем он это сделал, и с большими способностями, чем он считал нужным нам дать, — это проступок, достойный порицания Вашей милости. Но говорить, что если бы мы знали реальные сущности или внутреннее строение тех вещей, некоторые свойства которых мы знаем, то мы имели бы гораздо больше достоверных знаний относительно этих вещей и их свойств, — это высказывать справедливую и, мне думается, невинную жалобу; и должен признаться Вашей милости, я сам — один из тех, кто на это жалуется.

Но Вы спрашиваете: «На нехватку чего же мы жалуемся, когда хотим иметь достоверное знание о вещах?»

Если, судя по словам Вашей милости. Вы хотите спросить, «на что мы жалуемся, когда хотим достигнуть достоверности» в познании того, что эти свойства суть свойства известных существ или что нечто действительно существует, поскольку существуют эти свойства, то я отвечаю, что мы не жалуемся на то, что нам чего-нибудь не хватает для достижения такой или подобной ей достоверности. Но есть другие, очень желательные виды достоверности, или другие виды знания относительно тех же вещей, которых, возможно, будет нам не хватать после достижения упомянутой достоверности. Зная цвет, форму и запах иссопа, я могу, когда вижу иссоп ³⁶, знать, что в мире существует известное растение, наделенное известными отличительными силами и свойствами. И все же я могу справедливо жаловаться на то, что мне не хватает чего-то для достижения достоверности в познании того, что иссоп способен залечить царапину, исцелить кашель, или убивать моль, или, будучи использованным известным образом, закалять сталь; или что он обладает сотней других полезных свойств, о которых я никогда не узнаю. А между тем все это я мог бы знать достоверно, если бы знал реальные сущности или внутреннее строение вещей, от которых зависят их свойства.

 

==327

[О реальной и номинальной сущностях]

Соглашаясь со мной, что реальная сущность — это такое внутреннее строение вещей, из которого проистекают их силы и свойства, Ваша милость добавляет: «Предположим, что нам эта сущность неизвестна (как это имеет место в отношении всех сделанных до сих пор открытий). Это хороший аргумент для доказательства недостоверности философских рассуждений о реальных сущностях вещей; но это не препятствие для нас, ищущих достоверность таких сущностей».

Я не знаю никого, кто отрицал бы достоверность таких реальных сущностей или внутреннего строения в вещах, которые действительно существуют, если именно это Ваша милость имеет в виду под достоверностью таких сущностей. Если же Вы ищете какой-нибудь другой достоверности относительно таких сущностей, то, сознаюсь, я не знаю, что это такое, поскольку Ваша милость признает, что «нам неизвестны эти реальные сущности, это внутреннее строение, и они, по-видимому, останутся нам неизвестными»; и кажется, Вы считаете это обстоятельство неустранимой причиной недостоверности философских рассуждений.

Ваша милость добавляет: «...хотя мы не в состоянии постичь, ни каковы внутренняя структура и строение вещей, ни каким образом они проистекают из субстанции».

Я должен признаться, милорд, что мое представление об этих сущностях несколько отличается от Вашего, ибо я не считаю, что они вытекают из субстанции любого созданного богом существа, а полагаю, что в каждой вещи заключено это внутреннее строение, или структура, или модификация субстанции, которую бог в своей мудрости и доброй воле считает возможным дать каждому отдельному существу, когда он его создает. И я допускаю, что такие сущности имеются во всех существующих вещах.

Третье заключение Вашей милости начинается так: «Доступные нашему познанию сущности вещей имеют в себе реальность, ибо они основаны на естественном строении вещей».

Я думаю, что реальные сущности вещей не столько основаны на строении вещей, сколько сами суть реальное строение вещей. Поэтому я легко допускаю, что в них заключена реальность; и именно из-за этой реальности я назвал их реальными сущностями. И все же, исходя из этого, я не могу согласиться с Вашими следующими словами, милорд:

==328

«И хотя отвлеченные идеи суть результаты деятельности души, все же они не чистые создания души, как это, например, очевидно из того, что сущность солнца заключена в одном-единственном солнце. В этом случае допускается, что идея может быть так отвлечена, что с ней могут согласоваться еще другие солнца, как если бы существовало столько же солнц, сколько существует звезд. Так что здесь мы имеем реальную сущность, существующую в одном индивидууме, но способную существовать и во многих других, оставаясь при этом той же самой сущностью. Однако в данном одном солнце заключена реальная сущность, а не просто номинальная или отвлеченная. Но если бы мы предположили, что существует больше чем одно солнце, разве каждое из них не имело бы реальной сущности солнца? Ибо что же делает второе солнце истинным солнцем, как не то, что оно имеет ту же реальную сущность, что и первое? Если бы это была лишь номинальная сущность, тогда второе солнце не имело бы ничего, кроме названия солнца».

Насколько я понимаю Вашу милость, это сказано для доказательства того, что абстрактная общая сущность любого рода вещей, или вещей, имеющих одно и то же название, например человека или ноготков, имеет реальное существование вне разума, чего, признаюсь, я не могу понять. Я осмелюсь заметить, милорд, что Ваше доказательство относительно солнца, взятое из моего «Опыта», не достигает своей цели, ибо все сказанное там отнюдь не касается реальной сущности, а только номинальной. Это очевидно из того, что идея, о которой я говорю там, есть сложная идея, а мы не имеем сложной идеи внутреннего строения, или реальной сущности, солнца. Кроме того, я подчеркиваю, что наше разделение субстанций на виды по их названиям отнюдь не основано на их реальных сущностях. Так как солнце — одна из таких субстанций, то нельзя предположить, чтобы я в цитированном Вами месте под сущностью солнца имел в виду реальную сущность солнца, если только я не оговорил этого специально. Но весь этот спор будет закончен, коль скоро Ваша милость объяснит, что Вы подразумеваете под «истинным солнцем». В моем понимании истинным солнцем будет любая вещь, к которой можно точно и справедливо отнести название «солнце». А название «солнце» может быть точно и должным образом отнесено к той субстанции, или вещи, которая соединила в себе такую комбинацию чувственных качеств, какими всякая вещь, именуемая солнцем, отлича-

 

==329

ется от других субстанций, т. е. по номинальной сущности. И таким образом, наше солнце иначе называется, чем неподвижная звезда, и отличается от нее не по реальной сущности, которая нам неизвестна (ибо если бы она была нам известна, мы, возможно, нашли бы, что одна из неподвижных звезд имеет такую же реальную сущность, или строение, что и наше солнце), а по сложной идее сосуществующих чувственных качеств, которые там, где их можно обнаружить, образуют истинное солнце. И таким образом, я позволю себе ответить на вопрос Вашей милости: «Ибо что же делает второе солнце истинным солнцем, как не то, что оно имеет ту же реальную сущность, что и первое? Если бы это была лишь номинальная сущность, тогда второе солнце не имело бы ничего, кроме названия солнца».

По моему скромному разумению, если бы оно имело номинальную сущность, оно имело бы кое-что, кроме названия, а именно ту номинальную сущность, которой достаточно, чтобы назвать его истинно солнцем или сделать его истинным солнцем, хотя мы ничего не знаем о той реальной сущности, от которой зависит эта номинальная сущность. Тогда Ваша милость возразит, что эта реальная сущность заключена и во втором солнце и она образует второе солнце. Я допускаю это при условии, если второе солнце будет существовать и будет восприниматься нами как обладающее всеми идеями, заключенными в нашей сложной идее, т. е. в нашей номинальной сущности солнца. Ибо, если бы даже было истинно, как теперь полагают астрономы, что реальная сущность солнца заключена в любой из неподвижных звезд, все же такая звезда не могла бы называться нами солнцем, так как она не отвечает нашей сложной идее или номинальной сущности солнца. Но я не вижу, насколько это докажет, что сущности познаваемых нами вещей имеют реальность, отличную от реальности абстрактных идей в душе, которые суть лишь создания души.

Рассмотрим далее следующие слова Вашей милости: «Поэтому в каждом индивидууме одного и того же рода должна быть реальная сущность». Да, и я должен просить у Вас позволения сказать: и тоже разного рода, ибо это только и делает индивидуум тем, что он есть. Я охотно допускаю эту субстанцию каждого индивидуума, которая имеет реальное внутреннее индивидуальное строение, т. е. реальную сущность, которая делает субстанцию тем, что она есть.

 

К оглавлению

==330

В связи с этим Вы говорите: «Петр, Джеме и Джон — все суть истинные, реальные люди».

Я отвечаю: без сомнения, если предположить, что они настоящие и реальные люди, т. е. если предположить, что к ним относится название этого вида живых существ.

Я обращаюсь к Вашей милости: разве называя их в ходе Вашего рассуждения Петром, Джемсом или Джоном, т. е. известными нам именами, соответствующими индивидуумам вида «человек». Вы не предполагаете их с самого начала людьми? А затем спокойно спрашиваете, не являются ли они настоящими и реальными людьми. Но если бы я спросил Вашу милость, являются ли или нет настоящими людьми Вивина, Чукири и Кушида, то Вы не смогли бы ответить на мой вопрос, пока я не указал бы Вашей милости индивидуумов, названных такими именами, и пока Вы, Ваша милость, не выяснили бы, обладают ли они теми чувственными свойствами, которые Вы соединили в сложную идею, которой Вы даете специфическое имя «человек»; и таким образом, Вы определили бы, принадлежат ли все они или некоторые из них к виду, именуемому Вами человеком, и, следовательно, являются ли они настоящими и реальными людьми. Очевидно, что Вы сделали бы такой вывод, исходя лишь из номинальной сущности и не зная реальной сущности.

Однако далее Ваша милость задает еще один вопрос: «Что делает Петра, Джсмса и Джона реальными людьми? То, что они имеют общее имя? Нет, конечно, а то, что в каждом из них заключена истинная и реальная сущность

человека».

Если, задавая вопрос, что делает их людьми, Вы используете слово «делать» в соответствующем ему смысле действующей причины, то в этом смысле было бы правильно [полагать], что сущность человека, т. е. специфическая сущность этого вида, образует человека. Это, несомненно, означало бы, что такая специфическая сущность есть не просто общая абстрактная идея в душе, но что она обладает реальностью. Но когда говорят, «что именно истинная и реальная сущность человека в каждом из них делает Петра, Джемса и Джона настоящими и реальными людьми», то истинный и реальный смысл этих слов заключается исключительно в том, что сущность этого вида, т. е. свойства, соответствующие абстрактной идее, которой дано это специфическое название, будучи обнаружена в них, позволяет им справедливо и истинно называться людьми, или есть та причина, по какой их называют людьми.

 

==331

Ваша милость добавляет: «И мы должны быть также уверены в этом, как мы уверены в том, что они люди».

Я прошу Вас, милорд, ответить, как мы убеждаемся в том, что они люди, если не через наши чувства, которые обнаруживают в них свойства, отвечающие абстрактной сложной идее в нашей душе, специфической идее, которой мы дали специфическое имя «человек»? Таков, как мне кажется, истинный смысл следующих слов Вашей милости: «...они берут свое название «люди» из той общей природы, или сущности, которая в них заключена». И я склонен думать, что эти слова не будут справедливыми в каком-либо другом смысле.

Четвертое заключение Вашей милости начинается так: «Общая идея не образуется из простых идей лишь действием нашей души, отвлекающейся от конкретных обстоятельств, а посредством рассуждения и рассмотрения природы вещей».

Я полагал, милорд, что рассуждение и размышление, будучи использованы для какой-либо цели, — это действия души, одни лишь действия души. Вы указываете для этого основание, а именно: «Когда мы видим несколько индивидуумов, которые наделены одинаковыми силами и свойствами,