В. Н. Сагатовский издательство томского университета томск-1973

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 66

Категории отражают общие действия человека, действия, приложимые к любому элементу его опыта. Система категорий — остов, каркас человеческой деятельности, и, тем самым, самая общая программа деятельности. Нетрудно показать, что какое-либо понятие, возникшее в

114

специфическом роде деятельности и воспринимаемое первоначально как характеристика предметов определенного вида, переходит в ранг всеобщей категории, если осознается как общий способ видения любых объектов, как представитель определенного языка, на котором может быть описан любой объект. Например, информация — частно-научное понятие, если считать, что она является определенной характеристикой только таких систем, деятельность которых направлена на получение полезного эффекта, но она будет всеобщей категорией, если она фиксирует такой способ рассмотрения любого предмета, когда его действия рассматриваются с точки зрения управления их внутренними структурами, отражающими внешние структуры (подробнее см. V, С, с); вещь — физическое понятие, если этим словом обозначается пространственно ограниченный массово-энергетический объект, и философская категория, если она фиксирует способ рассмотрения любого объекта как самостоятельного и отличающегося от других объектов (III, А, е).

Этой особенностью всеобщих понятий объясняется, с нашей точки зрения, тот факт, что материалисты — метафизики, стремившиеся рассматривать природу как таковую, наделяли материю в основном частными, физическими атрибутами, а идеалисты, видевшие активность субъекта, но не понимавшие объективной основы этой активности (общественно-производственной деятельности), угадывали ее (активности) характеристики в субъективистских или псевдо-объективных (в виде надчеловеческого духа) формах.

Категории являются элементами такой программы деятельности субъекта, которая оказывается всеобщей и универсальной, описывающей одновременно и общую схему взаимодействия любых объектов известного нам мира. Отношение субъект <-> объект становится в ней равным отношению объект <-> объект234. Но как обосновывается этот перенос схемы, полученный из анализа де-

234 Сравните следующее рассуждение: «Тезис о реальности воздействия часто упрекают в антропоморфизме, основываясь на предпосылке, что люди создали понятие воздействия сначала на основе опыта, относящегося к их собственным воздействиям на вещи и к связанной с ними затрате сил. Это утверждение, по-видимому, истинно. Однако следует иметь в виду, что существует два основных взгляда на то, в чем должна состоять борьба с антропоморфизмом в науке. Один из них, характерный для картезианского дуализма, состоит в

115

ятельности субъекта, на отношение между объектами? Без этого обоснования понимание категорий как ступенек деятельности рискует стать субъективизмом.

в2. Гарантии всеобщности и необходимости категориальных знаний рассмотрим в двух аспектах: с точки зрения их переноса с деятельности на мир и с позиций их переноса с известной нам части мира на неизвестную.

Философ, анализируя и осознавая то отношение человека к миру, которое неосознанно проявляется на практике (убеждение в независимости внешнего мира от сознания, убеждение в принадлежности категориальных определений самой действительности и т. п.), находит, что вначале человек просто верит (разумеется не в религиозном, а в гносеологическом смысле этого слова)235 в истинность своих убеждений (эмпирических знаний), которые не опровергаются практикой. О подтверждении их практикой на этом этапе говорить пока еще рано, поскольку выполнение последней процедуры требует четкого осознания того предмета, той экспериментальной ситуации (где учтены или находятся под контролем основные действующие факторы), в которой проверяется истинность соответствующего знания. Однако признание элементов беспредпосылочной веры в базисе знания не исключает возможности поэтапной проверки всех эле-

попытках одностороннего противопоставления человека природе (например, картезианское отрицание психической жизни животных). Второй состоит в нахождении специфического места человека в природе; черты человека пытаются здесь понять как частный случай черт, свойственных материи не только в ее человеческом виде, в равной мере пытаются показать как то, что отличает человека, так и найти для его черт аналог во внечеловеческой природе, подвести их под более общие категории. С этой точки зрения, т. е. с точки зрения научного, а не идеалистического антиантропоморфизма, критика антропоморфизма в теории причинности могла бы состоять не в попытках исключения понятия воздействия как скомпрометированного своим происхождением, но в указании на то, что человеческое воздействие на природу, человеческая сознательная деятельность является лишь весьма своеобразным (в некоторых отношениях) типом воздействия» (Е. Э й л ьш т е й н. Лаплас, Энгельс и наши современники. Сб. «Закон, необходимость, вероятность». М., 1967, стр. 231). 236 О гносеологическом содержании понятия веры см.: П. В. К о п-н и н. Введение в марксистскую гносеологию. Киев, 1966, стр. 246— 250. Но он рассматривает только веру как убежденность, основанную на научном доказательстве. Мы здесь имеем в виду веру, возникающую на основе чувственно-практической деятельности.

116

ментов этой веры в различных системах проверки по мере осознания структуры наших знаний. Это значит, что, во-первых, беспредпосылочный элемент одной системы знаний может быть получен путем вывода в другой системе. Во-вторых, на каждом этапе развития знания в целом всегда есть беспредпосылочный элемент, не опровергаемый в данной сфере опыта, но и не выводимый в рамках этой системы знаний: сфера истинности такого элемента может быть определена лишь с позиций более широкой сферы опыта, где граничные условия более узкой области оказываются спецификациями ее как частного случая.

Так вот, если мы примем за доказанное, что солипси-стское представление о мире не может быть эффективным руководством нашей практической деятельности, то получение солипсистских следствий из определенного взгляда на природу категорий будет служить опровержением этого взгляда. Ставя вопрос об основаниях, которые дают нам право полагать, что категориальная структура деятельности есть проявление категориальной структуры объективного взаимодействия, а не наоборот, т. е. что представление о последней не является проекцией чисто субъективных структур, необходимо учесть, что противопоставление творения мира субъектом объективному взаимодействию с ним ведет к солипсизму. И от этого не спасет подстановка общества вместо индивида. Допустим, что наша картина мира — только продукт общественной деятельности, а не результат объективного взаимодействия. Тогда мы лишаемся объективного критерия для сравнения результатов этой деятельности (например разных систем категорий). Чтобы иметь такой критерий, необходимо допустить, что получаемое в деятельности знание законов объективного мира есть не перенос на мир законов нашей деятельности, но, напротив, в характере нашей деятельности проявляются законы, общие с другими взаимодействиями, независимыми от нас.

Предположим, наше общество встречается в космосе с другими «социумами». Что же, каждый из них творит свой мир и мы безнадежно разъединены в этих солипсистских мирах? Очевидно, что если мы найдем общий язык, то в той и только в той мере, которая отразит нашу объективную общность. Другой пример. Только человек

117

умеет считать, и эта способность появляется на определенном этапе человеческой деятельности. Но это не значит, что только в силу этого мы наделяем мир количественной определенностью. Напротив, только потому мы и можем совершать операцию счета, что мир, данный в нашем опыте, обладает категориальной характеристикой (атрибутом) количества236.

Если мы принимаем, что деятельность не творит мир, но включает в свой круг объекты, существовавшие независимо от нее, то это включение предполагает наличие общих законов деятельности и недеятельности субъекта и объекта. Опыт же наш учит, что законы более узкой области обосновываются законами более широкой, а не наоборот.

Поскольку нас интересует систематизация категорий, а не анализ их происхождения из условий деятельности, то в дальнейшем мы будем без всяких оговорок относить категории прямо к объективной действительности, ибо в онтологическом плане человек и его деятельность — частные случаи объективных взаимодействий. Поскольку же систематизация категорий отражает отношение человека к миру и человек в этом смысле остается «центром», то здесь, естественно, применяется гносеологический принцип рассмотрения категорий как ступенек освоения объекта субъектом, фиксированного в истории познания. Так снимается расхождение между содержанием категорий и формой их систематизации, отмеченное Л. К. Науменко.

вз. Остановимся на втором аспекте всеобщности категорий, уже отнесенных к миру,— сфере их всеобщности и необходимости по мере познания действительности. В рамках деятельности применимость способа видения объекта, фиксированного той или иной категорией, к любому объекту деятельности (т . е. всеобщность этой категории) и необходимость такого применения проверяются практикой. Но как быть с миром, еще не включенным в деятельность? Являются ли категории необходимыми и всеобщими знаниями о любом объекте вообще и о мире в целом?

236 Нас могут спросись, чем отличается такая «инверсия» от гегелевского «обоснования» логики субъекта развитием абсолютного духа? Тем, что приложимость категориальных определений деятельности к взаимодействию объектов можно проверить, в то время как принадлежность атрибутов несуществующему Абсолюту непроверяема. 118

Конечно, систему категорий нельзя представлять себе как раз навсегда данный и неизменный набор абсолютно всеобщих понятий, независимых от развития человеческих знаний. «...Если все развивается,— спрашивал Ленин,— то относится ли сие к самым общим понятиям и категориям мышления? Если нет, значит мышление не связано с бытием»237. Но в другом отношении все также и покоится, сохраняется (см. III, А, в). Эта диалектика изменения и устойчивости целиком приложима и к всеобщим понятиям.

Мы присоединяемся к развитому В. И. Свидерским и В. П. Бранским положению о том, что среди понятий, которые мы в определенный момент времени считаем всеобщими, всегда содержатся относительно-всеобщие и абсолютно-всеобщие, т. е. всеобщее по отношению к миру, известному завтра. Но и абсолютно всеобщее не является абсолютно абсолютным: любое абсолютное абсолютно лишь в определенном отношении, а не вообще. Мы знаем, что среди всеобщих понятий сегодняшнего дня есть такие, которые останутся абсолютно всеобщими и завтра, но, во-первых, только завтра мы сможем узнать, какие именно, и, во-вторых, завтра у нас не будет гарантии, что все они останутся абсолютно всеобщими и послезавтра.

Рассмотрим проблему изменения категорий на примере возможного изменения понятий в связи с развитием современной физики. Изменение представлений о пространственно-временной структуре мира показало, что такие свойства пространства и времени, как, например,. протяженность и длительность не являются абсолютно-всеобщими238. В то же время В. И. Свидерский полагает, что «абсолютный характер пространства и времени в том и заключается, что они суть непременные условия бытия движущейся материи и их существование не зависит от смены конкретных форм ее движения»239. К более радикальным выводам приходит Б. Г. Кузнецов. Чтобы избежать вывода о бесконечном значении энергии электрона, предлагается гипотеза, допускающая дис-

237 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29. стр. 229.

238 В. И. Свидерский. Философское значение пространственно-временных представлений в физике. Л., 1956, стр. 299—301.

239 В. И. Свидерский. Некоторые вопросы диалектики изменения и развития.. М., 1965, стр. 54.

119

кретность пространства и времени, наличие элементарных пространственно-временных ячеек, внутри которых нет мировых линий частиц и не происходит движения. «Элементарными событиями (событиями, которые нельзя представить состоящими из других «более элементарных») служат трансмутации в областях порядка 10-13 см, происходящие в течение времени порядка 10-24 сек»240. С открытием трансмутации элементарных частиц «...в картину мира вошло понятие, в котором качественное превращение сводится не к перегруппировке составных частей, не к перемещению более мелких частей вещества, а к уничтожению (аристотелевскому «фтора») одной частицы и возникновению (аристотелевскому «генезис») другой»241. Следовательно, «исторически преходящим, может быть, окажется представление о непрерывном движении тождественных себе частиц как о последнем, наиболее простом и общем понятии науки»242.

Принятие такой картины мира означало бы пересмотр статуса всеобщности целого ряда фундаментальных категорий. Фактически вопрос остается открытым, по как бы он ни был решен, в принципе мы не видим ничего страшного, если, скажем, пространство и время вдруг окажутся проявлениями более фундаментальных всеобщих атрибутов.

В то же время сохранение каких-то абсолютных элементов категориального каркаса является необходимым условием расширения нашего опыта. Абсолютно негеоцентрическая Вселенная не могла бы быть объектом человеческого опыта: «Самый факт, что мы видим звезду, означает, что ее термодинамика подобна нашей термодинамике»243. О мире, который не имеет ничего общего с известным нам миром и не вступает во взаимодействие, нельзя даже сказать, что он существует: любое высказывание о нем будет бессмысленным, ибо предполагает сравнение, а последнее невозможно без наличия тождества. Следовательно, мы должны либо предположить, что наша картина мира является также в какой-то степени картиной еще не известных нам миров, либо считать процесс познания законченным, что нелепо. Самая фун-

240 Б. Г. Кузнецов. Эволюция картины мира. М., 1961, стр. 342.

241 Там же, стр. 333

242 Там же, стр. 345.

243 Н. В и н е р. Кибернетика, М., 1958, стр. 52.

120

даментальная общность двух любых миров носит категориальный характер, точнее наряду с общностью некоторых специфических свойств (средств связи) обязательна обладает и определенной общностью категориальной структуры. Например, линкос — язык для космических, сообщений основан на радиоволнах различной длины и. частоты, причем предполагается, что космические существа умеют отождествлять и различать, способны усвоить понятия «больше», «меньше», «равно» и т. д., т. е. имеют похожий категориальный строй мышления244.

Таким образом, в содержании категорий существуют абсолютные элементы постольку, поскольку наш опыт обогащается знанием новых областей, неизбежно имеющих «мостик общности» с областями предшествующего опыта. Однако абсолютность всеобщности и необходимости категорий имеет и другое ограничение, данное в условиях самой деятельности и обеспечивающее содержательность и нетавтологичность категорий, к рассмотрению которого мы сейчас перейдем.

в4. Характеристика, которая может быть приписана любому объекту хотя бы в одном отношении, являете» всеобщей. Напротив, характеристика, которой ни в каком отношении не обладает хотя бы один из известных, нам объектов, является частной. Иными словами, всеобщие категории относятся к любому объекту, но не к любому выделенному из объекта предмету (соотношение-этих понятий см. III, В, d). Следовательно, будучи одинаково всеобщими по отношению к частным понятиям, они обладают разным содержанием и разным объемом (в рамках определенного заданного отношения) по отношению друг к другу.

Непонимание этого приводит к двум крайностям: либо к отрицанию смысла категорий, в силу их якобы во всех отношениях одинаковой всеобщности, либо к такому противоречию, когда сфера действия тех или иных всеобщих категорий ограничивается частными областями.

Вот характерный пример того, как отсутствие смысла на данном уровне трансформируется в отсутствие смысла вообще: «...предположим, что какой-нибудь народ в

244 См.: Н. Freudenthal. Lincos. Desing of a language for Cosmic Intercourse. Part I, Amsterdam, 1960.

121

силу какого-либо физиологического недостатка способен воспринимать только синий цвет. В таком случае вряд ли его люди смогут сформулировать мысль, что они видят только синий цвет. Термин «синий» будет лишен для них всякого значения, в их языке мы не найдем названия цветов, а их слова, обозначающие оттенки синего цвета, будут соответствовать нашим словам светлый, темный, белый, черный и т. д., но не нашему слову синий. Для того, чтобы осознать, что они видят только синий цвет, они должны в какие-то отдельные моменты воспринимать и другие цвета»245. А не вернее ли будет сделать другой вывод: слово «синий» является в этом языке синонимом слова «цвет» и приобретает смысл при сопоставлении с понятиями своего уровня, скажем, «запах», «вкус» и т. д.?

Проводя аналогичное с Б. Уорфом рассуждение в общей форме, Б. Рассел приходит к отрицанию всеобщности законов логики, дабы избежать их бессмысленности: «...фундаментальные законы логики могут включать в себя утверждения, касающиеся некоторых значений из определенного класса предложений, хотя мы не можем сказать, что они справедливы для всех предложений. Эти законы, так сказать, имеют ограниченную область применения, а не всеобщую. Не имеется такого одного предложения, которое является законом противоречия, имеются только различные случаи его»246. Это, на наш взгляд,— несовершенное отражение того факта, что всеобщее является таковым лишь в определенном отношении, благодаря чему оно не теряет ни своей всеобщности по отношению к частному (как это получается у Рассела), ни своей осмысленности и содержательности.

В нашей литературе часто можно встретить утверждения другого рода. В. Г. Афанасьев считает, например, что «категория качества шире категории целостности, поскольку качественная определенность присуща буквально всем предметам и явлениям, а свойством целостности обладает далеко не все существующее»247. С точки зре-

245 Б. У о р ф. Наука и языкознание. «Новое в лингвистике». М., 1960, стр. 171.

246 В. R u s s е 1. Mathematical Logic as Based on the Theory of Types. „Logic and Knowledge". L., 1956, p. 67—68.

247 В. Г. Афанасьев. Проблема целостности в философии и биологии. М., 1964, стр. 15.

122

ния О. В. Лапшина, напротив, «...лишь применительно к целостным системным единствам можно говорить о качестве, если иметь в виду его диалектико-материалистическое понимание»248. Согласно С. Т. Мелюхину «Движение... охватывает все возможные изменения и типы взаимодействий. Развитие — понятие менее общее»249. Все это, конечно, неверно, ибо лишает всеобщности соответствующие категории, а философов — права видеть в них собственный предмет исследования. Но, пусть в искаженном виде, здесь опять-таки отражается разнопорядковость всеобщего250.

Действительно, мы чаще познаем качественную определенность и изменение предметов, чем их целостность и: развитие. Онтологически все эти характеристики присущи любому объекту, что отражается в гносеологической возможности познавать любой объект в любом из этих всеобщих аспектов. Но в практике познания исследователь может находиться на различных категориальных ступеньках, причем нахождение на одних из них может исключать одновременное нахождение в том же отношении на других, и выделение некоторых категориальных аспектов оказывается более распространенным на определенном этапе познания. Таким образом, допустим, высказывания, «все есть система» или «все изменяется» будут всеобщими и истинными в таких формулировках: «все есть система в определенном отношении» и «все изменяется в определенном отношении», но сфера их истинности ограничена исключающими их всеобщими положениями «все есть совокупность, следовательно, не система, в определенном отношении» и «все устойчиво (следовательно, не изменяется) в определенном отношении».

248 О. В. Лапшин. О диалектике количества и качества. «Философские науки», 1961, № 4, стр. 153.

249 С. Т. Мелюхин. Материя в ее единстве, бесконечности И' развитии. М., 1966, стр. 256.

250 Интересно отметить, что предубеждение против «абстрактности» всеобщего мешает реализовать верные догадки относительно природы его «разнопорядковое™». Так В. И. Чернов, правильно заметив, что «любая отдельная категория, охватывает весь мир, но в, определенном отношении» (В. И. Чернов. Анализ философских понятий. М., 1966, стр. 37), не реализует эту мысль, но основной упор делает на показ недостаточности признака всеобщности для характеристики категорий и продолжает настаивать на различной-степени общности философских понятий.

123.

Поскольку познавательное значение различных категориальных ступенек в определенной системе неодинаково, то этим различием и задается неодинаковость их содержания, они несут различную информацию об отношении субъекта к объекту и о возможных типах взаимодействия объектов.

Что касается объема категорий, то по отношению к объекту их объем всегда одинаков, независимо от количества элементов, входящих в объект: будет ли это «весь мир» или мельчайшая элементарная частица. Но даже здесь о «неограниченной общности» можно говорить лишь в смысле воспроизведения всеобщих законов при наличии условий, идентичных условиям известного нам мира, но не о независимости от любых условий251. По отношению к определенному предмету объем разных категорий может оказаться различным. Например, сферы применимости категорий количества и качества будут явно неодинаковыми в категориальных каркасах тех срезов реальности, которые выделены современными физико-математическими науками, науками о жизни и науками об обществе (в гл. IV и V мы покажем это конкретно). Следствия, вытекающие отсюда для систематизации категорий будут проанализированы в II, В, в.

с. Необходимость систематизации

Не занимаясь повторением того, что было сказано при обосновании необходимости построения системы категорий во введении, мы хотим здесь, после рассмотрения природы категорий, более детально сопоставить за-

Blog

В. Н. Сагатовский издательство томского университета томск-1973