Религия в понимающей социологии М.Вебера
Наряду с Э. Дюркгеймом, основоположником социологии по праву считается немецкий ученый Макс Вебер (1864–1920). Он исследовал место и значение религии в изменяющемся обществе, влияние религии на развитие экономики, политических систем, семьи. Другой важный аспект исследований М. Вебера – анализ форм институционализации религии. Если Э. Дюркгейма интересовала религия в ее простейших формах, т.е. в обществе на сравнительно низкой ступени его развития, то М. Вебер исследовал главным образом мировые религии и их влияние на ход истории. В работе, которая сделала его знаменитым: “Протестантская этика и дух капитализма” (1904–1905), он исследует влияние христианства на историю Запада, его экономическое развитие и социальную жизнь. Протестантизм дал мощный стимул развитию современной западной цивилизации, тогда как восточные религии послужили барьером, который воспрепятствовал индустриальному развитию в таких, например, странах, как Китай и Индия.
М. Вебер доказывал, что решающую роль в возникновении “духа капитализма” сыграло теологическое учение одного из реформаторов христианства Ж. Кальвина о предопределении. Согласно этому учению каждому еще до рождения определена его судьба – спасение или вечные муки. Никакие усилия человека и помощь церкви ничего изменить не могут. Все решено Богом, когда он сотворил мир. Никто не знает, к чему он избран. Как показал М. Вебер, в этом учении, с точки зрения социологического анализа, важны два момента – мирская аскеза и поиски возможности преодолеть мучительные сомнения, найти признаки, указывающие на избранность к спасению.
Кальвинистское учение о предопределении закрыло путь, ведущий на небо с помощью “добрых дел” или монастыря – “внемирской аскезы”. Единственным поприщем, на котором человек мог достичь успеха, который давал бы надежду, свидетельство об избранности, оставалась профессиональная деятельность, а остальное – искусство, созерцание, – все было идолопоклонством. Должно быть отброшено все, что мешает преуспеванию в делах, умножению богатства.
Так формируется образ мышления, необходимый для капиталистического развития: труд ради труда, исполнение долга, самоограничение и отказ от роскоши. Капитализм для своего развития нуждался в таких мощных духовных стимулах, которые в то время, в XVI–XVII вв., могла дать только религия. Вебер предупреждал, что его анализ протестантизма в экономическом развитии Запада не следует упрощать. Однако это нередко делали впоследствии те, кто приписывал М. Веберу утверждение, что для развития капитализма необходим протестантизм. Это, конечно, не так. М. Вебер отмечал, что возможны другие варианты становления рыночного хозяйства, что иначе, чем на Западе, пойдет процесс модернизации в таких странах, как Китай или Индия. Теория М. Вебера имеет свои слабые стороны, и была подвергнута впоследствии серьезной критике. Однако новейшие исследования подтвердили обоюдную связь между религией и экономическим развитием общества, хотя эту связь нельзя упрощать и сводить к какой-то стандартной схеме.
В той же мере, в какой капитализм как особый способ регуляции производственных отношений, им обусловленная и его поддерживавшая “хозяйственная этика” получали развитие, капитализм обретал собственные механизмы, обеспечивающие его функционирование, т.е. во все большей степени становился, как это показывает М. Вебер, независимым от поддержки со стороны религии. Результатом оказывается капитализм, представляющий собой секуляризованное общество, экономическое развитие которого теперь практически уже не связано с религией, не зависит от нее.
Так от анализа рождения капитализма и религиозных корней современной эпохи М. Вебер приходит к разработке второй ведущей темы его социологии религии – анализу так называемого процесса разволшебствления. Разволшебствление мира – это процесс, в ходе которого из человеческой деятельности, используемых средств достижения определенных целей постепенно устраняются все магические средства, они уступают место ориентированным исключительно на достижение успеха, нужного результата средствам, методам действия.
В основе такого рационалистического образа действий лежит убеждение в том, что мир есть “материя”, которую человек способен постичь и подчинить себе. К такому представлению о мире приводит само развитие религиозного сознания в иудаизме и христианстве, которое достигает в Реформации, в кальвинизме своей кульминации: чем больше подчеркивается различие между миром и Богом, тем больше Бог отдаляется от мира, который оказывается полностью “обезбоженным”, в нем не остается ничего, кроме голой “материи”. Протестантизм отказывается от культов плодородия, от всего, что можно заподозрить в “идолопоклонстве”: Бог действует только в истории.
И еще одна важная часть веберовской социологии религии – изучение типов религиозных организаций, которое приводит к рассмотрению системы “церковь – секта”.
К числу основоположников социологии религии должен быть отнесен также Б. Малиновский (1884–1942), который при исследовании религии исходит из тех же методологических установок, что и М. Вебер. В 20-х годах он изучал жителей Тробриандовых островов (в Меланезии), на основании чего пришел к новому пониманию мышления так называемых примитивных народов. Дж. Фрэзер считал, что на низшей стадии развития человека его мышление носит пралогический характер. Разграничивая магию и религию, Дж. Фрэзер полагал, что магия коренится в некомпетентности и невежественности, обрекает усилия человека, к ней прибегающего, на неудачу.
Религия коренится в социальной природе человека, она не связана с магией, и когда начинает развиваться наука, она обрекает магию на гибель, приходит ей на смену (не затрагивая религию). Б. Малиновский показал, что на самом деле эти люди мыслят вполне рационально там, где их деятельность достаточно им подвластна – на своем огороде, в лагуне на рыбной ловле. Магия вступает в силу там, где велики элемент риска и непредсказуемость результатов деятельности.
Свои выводы Б. Малиновский изложил в вышедшей в 1926 г. книге “Магия, наука и религия”. Магия и наука представляют собой не две стадии эволюционного процесса (наука приходит на смену магии), но две антропологические константы, т.е. существуют бок о бок. У магии – свое и достаточно прочное место в человеческой жизни, поскольку она (жизнь) никогда полностью не находится во власти человека и не укладывается ни в какие расчеты. Магии находится место и в сегодняшнем обществе. Б. Малиновский предлагает, таким образом, чисто функциональное понимание магии. Он, как и Дж. Фрэзер, видит ее сходство с религией в том, что в обоих случаях речь идет о средствах получения желаемого результата, которые не поддаются проверке.
Согласно функциональному взгляду на религию и культуру в целом, в каждом типе цивилизации каждый обычай, идея, верование выполняет некоторую жизненную функцию. Из них главная – поддержание стабильности общественного порядка. Функция магии, согласно Б. Малиновскому, состоит в том, чтобы помогать человеку справляться с казалось бы безнадежными ситуациями, над которыми он не властен, помогать преодолевать страх, обретать надежду и таким образом преодолевать трудности.
С точки зрения функционализма, религия играет аналогичную роль: она является, как и у Э. Дюркгейма, фактором интеграции общества. Б. Малиновский руководствовался тем, что базисные потребности людей должны удовлетворяться таким способом, который позволяет сохранять равновесие в обществе и не влечет за собой социальный хаос.
Б. Малиновский показывает, что во всех обществах религия выполняет, прежде всего, две функции. В кризисных ситуациях – примером может служить смерть члена группы – она восстанавливает оказавшееся перед угрозой распада единство группы, указывая каждому ее члену перспективу дальнейшего существования. Во-вторых, посредством ритуала инициации делает индивида полноправным членом общества, обязывая его соблюдать лежащие в его основе “священные“ ценности нормы.
<< Предыдущая - Следующая >>