Карл Павлович Брюллов. Жизнь и творчество
Курсовой проект - Культура и искусство
Другие курсовые по предмету Культура и искусство
?вязал с созданием картины о том событии из прошлого России, в котором, по его словам, все сделал сам народ.
Брюллову было предписано из Петербурга явиться для занятия профессорской должности в Академии художеств. 25 декабря 1835 года он прибыл в Москву. Его приветствовали как обновителя, чуть ли не как основоположника русской живописи.
Все дни, которые провел Брюллов в Москве, были полностью заняты. Он сразу же принялся за портреты: Наконец я дорвался до палитры,- повторял он и переходил от портретов к эскизу Нашествие Гензериха на Рим. Сделаю выше Помпеи! - пообещал он Пушкину, рассказывая об этом замысле. Пушкин писал жене в мае 1836 года: Он очень мне понравился. Он хандрит, боится русского холода и прочего...
Дружба с В. А. Тропининым, И. П. Витали и Е. И. Маковским, прогулки с художниками, встречи с Пушкиным и откровенные беседы с ним, восхищение впервые услышанным Ревизором (Вот она - натура) волновали Брюллова. Родина встретила его множеством впечатлений. Он любовался Кремлем и старинными теремами, ездил на Воробьевы горы; стоя на колокольне Ивана Великого, воображал народные восстания, когда-то бушевавшие на площадях Москвы. Он рисовал Наполеона, бесславно покидающего великий город. Я так полюбил Москву, говорил он,- что напишу ее при восхождении солнца и изображу возвращение ее жителей на разоренное врагами пепелище.
Портреты, созданные в Москве, Брюллов писал по доброй воле, дружески, с подъемом. Прежде всего это портреты, исполненные с А. А. Перовского (как писатель он был известен под псевдонимом Антония Погорельского) и А. К. Толстого. Первого Брюллов изобразил сидящим у окна, в халате, с острыми чертами лица. Девятнадцатилетнего поэта Алексея Толстого Брюллов написал с ружьем и охотничьей собакой, на фоне редкого леса; пейзажный мотив разработан с большим увлечением. Еще один московский портрет, небольшой и простой, привлекает к себе - Е. И. Дурновой, задушевно передающий тихую поэзию образа молодой женщины (жены соученика Брюллова). Как замыслы новых композиций, так и портреты свидетельствуют о творческом воодушевлении художника, о стремлении расширить жизненное содержание своего искусства.
Весной стало невозможно оттягивать поездку в Петербург. Пушкин вслед за первыми упоминаниями в письмах 18 мая 1836 года сообщал жене: Брюллов сейчас от меня. Едет в Петербург, скрепя сердце; боится климата и неволи. Я стараюсь его утешить и ободрить; а между тем у меня у самого душа в пятки уходит... Снова здесь названо то, чего опасался Брюллов: зима и прочее и, еще яснее, климат и неволя, яснее сказать в переписке, подлежавшей полицейскому досмотру, было невозможно.
Май 1836 года в Петербурге... Давно не помню я,- пишет Гоголь,- такой тихой и светлой погоды [...). Мне казалось, будто я переехал в какой-нибудь другой город, где уже я бывал, где все знаю и где то, чего нет в Петербурге.... Брюллов впервые увидел на другом берегу Невы торжественное здание Сената, а за ним Исаакиевский собор, уже поднявшийся над кровлями домов и дворцов; новинкой были два сфинкса из древнего города Фив, установленные перед Академией.
Вскоре последовала беседа с Николаем I, встретившим художника словами: Напиши мне Иоанна Грозного с женой в русской избе на коленях перед образом, а в окне покажи взятие Казани. Брюллов пытался как можно мягче отказаться от изображения важного сюжета черт знает где, в окне! Он вспомнил о замысле Осады Пскова. Сухое хорошо! раздраженного Николая узаконило новую тему.
В конец июня, после чествования в Академии. Брюллов уехал осматривать Псков.
В Петербурге он был знаком с A. С. Пушкиным, И. А. Крыловым, В. А. Жуковским; он охотно посещал скромную квартиру А. Г. Венецианова, но ближе всех стали ему М. И. Глинка, писатель Нестор Кукольник, художник Я. Ф. Яненко и ряд их приятелей. Во всех разговорах, в газетных и журнальных статьях постоянно упоминался его Последний день Помпеи. Широкая известность картины не уменьшалась; современники справедливо усматривали в ее триумфе начало сближения нашей публики с художественным миром; ...она как бы выразумела всю прелесть и увлекательность искусства (Н. А. Рамазанов). Этому способствовало то, что в начале 1835 года вышли в свет Арабески Н. В. Гоголя, в которых была напечатана статья Последний день Помпеи (картина Брюллова). Гоголь лишь незадолго до того написал очерк Скульптура, живопись и музыка, разделяя их, рассматривая их порознь. Теперь перед картиной Брюллова он возгласил, что скульптура - та скульптура, которая была постигнута в таком пластическом совершенстве древними,- что скульптура эта перешла, наконец, в живопись и сверх того проникнулась какой-то тайной музыкой. Нельзя ни пересказать, ни цитировать статью Гоголя, полную стремительного, патетического воодушевления: она должна быть читаема вся, не в выдержках. Лишь два утверждения Гоголя надо подчеркнуть особо. Полемизируя, в сущности, с французской критикой 1834 года, он приветствовал отсутствие идеальности отвлеченной в картине: Мысль ее принадлежит совершенно вкусу нашего века, который вообще, как бы сам, чувствуя свое страшное раздробление [...] выбирает сильные кризисы, чувствуемые целою массою. И второе,- Гоголь указал на одухотворявшую труд художника влюбленность в жизнь, преодолевающую ужас гибели: Нам не разрушение, не смерть страшны - напротив, в этой минуте есть что-то поэтическое, стремящее вих