Институт крайней необходимости в уголовном законодательстве
Дипломная работа - Юриспруденция, право, государство
Другие дипломы по предмету Юриспруденция, право, государство
качественная характеристика сталкивающихся благ, количественные показатели глубины их поражения, особенности ситуации (пространство, время, динамика интересов) 1.
Полагаем, что подобные рекомендации ясности в проблему не внесли: вместо одного оценочного понятия предложено три. Буквальное толкование закона позволяет утверждать, что и охраняемые, и повреждаемые при крайней необходимости блага являются отношениями, охраняемыми уголовным законом, т.е. потенциально могут выполнять роль объекта конкретного преступления.
В этой ситуации сравнение можно осуществлять по уровню общественной опасности, отраженной в санкции конкретной нормы Особенной части уголовного закона. Абстрагируясь от состояния крайней необходимости, подвергаем самостоятельной квалификации угрожающую опасность (в аспекте ее конечной реализации) и причиненный ответно вред и по максимальным границам санкций определяем соразмерность.
Такая рекомендация, однако, приемлема только для работников юрисдикционных органов, постфактум оценивающих уже совершенное деяние. Конкретному субъекту необходимости, принимающему решения и действующему в экстремальных условиях, приходится ориентироваться на внутреннее наитие. Это структурный порок эксцесса любого обстоятельства, исключающего преступность деяния.
В связи с изложенным представляется излишне категоричным утверждение Н.В. Лысака о том, что "какого-либо метода, который можно было бы взять за основу при сравнении количественных параметров двух видов вреда в природе не существует" 1.
При оценке вреда причиненного и вреда предотвращенного в тексте ч.2 ст.39 УК РФ усматривается внутреннее противоречие.
С одной стороны, говорится, что "превышением пределов крайней необходимости признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности", следовательно, неявное (незначительное) превышение, а тем более равный вред, все-таки возможны.
С другой стороны законодатель категорично отрицает это: "Превышением пределов крайней необходимости признается , когда указанным интересам был причинен вред равный или более значительный, чем предотвращенный". Очевидно, что законодательное употребление термина "явного не соответствия" в данном случае неудачно. По всей вероятности, законодатель преследовал иную цель, употребляя его: определить несомненный характер доминирования благ спасенных над причиненным вредом.
Ситуация кардинально изменится, если термин "явность" поместить в другое место определения. "Превышением пределов крайней необходимости признается причинение вреда, не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности , когда указанным интересам был причинен вред явно равный или более значительный, чем предотвращенный". В такой интерпретации крайняя необходимость предполагает, что в момент причинения вреда для субъекта необходимости было явно (несомненно), что вред, им причиняемый меньше вреда предотвращенного.
В свое время С.А. Домахин поставил проблему, которую так окончательно и не разрешил ни он, ни его последователи. Проблема ответственности лица, которое стремилось предотвратить больший вред посредством причинения вреда меньшего, но его действия не увенчались успехом: и меньший вред причинил, и больший не предотвратил (вместо одного вреда стало два - т.е. только усугубил ситуацию) 1. Полагаем, что в подобных случаях уголовная ответственность должна быть исключена тогда, когда предотвратить ущерб не удалось по не зависящим от субъекта причинам, если он добросовестно полагал, что избранный им путь приведет к положительному результату.
Например, для спасения тяжелобольного с целью доставления его в медицинское учреждение субъект угнал чужой автомобиль, но по дороге больной скончался. С.А. Домахин полагал, что говорить о крайней необходимости в этом случае нельзя, упомянутый институт исключает уголовную ответственность в силу общественной полезности регулируемых им действий, а польза в данном случае очевидно отсутствует. Должно присутствовать иное основание освобождения от ответственности - социальная полезность самого субъекта, причинившего вред 2.
Но ни современное уголовное законодательство, ни ныне действующее не предусматривают такого института.
Полемизируя с С.А. Домахиным, Н.А. Беляев справедливо отмечал, что причиненный в таких случаях ущерб может быть настолько велик, что ссылки на положительные мотивы действий лица, причинившего его, явно недостаточны. Но если причинитель вреда объективно не мог предполагать наступления такого результата и, наоборот, имелись все основания считать, что он совершает правильные действия, то данное событие должно рассматриваться по правилам казуса (невиновного причинения вреда) 1.
В литературе было высказано мнение, что закон не устанавливает для состояния крайней необходимости обязательного достижения цели устранения угрожающей опасности, а считает достаточным, что совершаемые действия были добросовестно направлены на достижение этой цели 2. С точки зрения учения об юридических фактах, буквальное толкование текста уголовного закона: "причинение вреда для устранения опасности" позволяет утверждать, что отечественный законодатель закрепил институт крайней необходимости не как результативный факт, а как факт-действие.
Требование же соразмерности вреда причиненного и вреда предотвращенного (первый должен быть меньше второго), раскрыв?/p>