"Записки из подполья" как исток философии экзистенциализма Ф.М. Достоевского
Курсовой проект - Литература
Другие курсовые по предмету Литература
ные стороны своей души, вскрывает самые неприятные нарывы. Он просто честен с собой. Подполье признак развитости сознания. Без подполья жизнь лакированная ложь, суесловие, лицемерие, фальшь.
Основой философии Парадоксалиста можно считать понятие каменной стены (законы природы, выводы естественных наук, математика. Уж если докажут тебе, что человек от обезьяны произошел, так уж и нечего морщиться, принимай как есть..). по мнению героя, каменная стена это отвод для нас, людей думающих.
С темой каменной стены соприкасается понятие хрустального дворца. Тому, что свято для нормального человека, Парадоксалист с удовольствием бы показал кукиш. Он размышляет: Уничтожьте мои желания, сотрите мои идеалы, покажите мне что-нибудь лучше, и я за вами пойду, а пока да отсохни у меня рука, коль я хоть один кирпичик на такой капитальный дом принесу!. По мнению А.А. Гарина, то, что неприемлемо для нас в подпольном даже не его вневременность, а его отношение к хрустальному дворцу. Самим фактом своего существования он подрывает его, не говоря уж о том, что не скрывает своего отношения к нему. Когда будет выстроен хрустальный дворец, говорит парадоксалист, станет ужасно скучно, ибо человек превратится в муравья, штифтик, а жизнь в расписание, табличку. Но этому будущему не бывать, ибо ему противостоит "живая жизнь", человек реальный, созданный Богом.
Подпольный человек восстает против Разума. Л. Шестов и Р. Харпер считают, что это есть и позиция самого Достоевского. Однако они не учитывают всех целей, которые преследовал писатель, подвергая критике разум. Да, Парадоксалист идет против стены незыблемых законов природы, естественного развития, необходимости, и это очень похоже на позицию Шестова, сделавшего борьбу против разума главной темой своей философии.
Хотение… совершенно и упрямо разногласит с рассудком, говорит Парадоксалист, утверждая, что суть человека именно в том, чтобы подчиняться хотению, а не рассудку, хотя бы и вопреки собственной выгоде. А что если так случится, что человеческая выгода иной раз не только может, но даже и должна именно в том состоять, чтоб в ином случае себе худого пожелать, а не выгодного? это ли не иррационально? Выгоды, уверен подпольный человек, посчитаны неправильно. Есть еще одна выгода, которая не может уложиться ни в какую классификацию. Эта самая выгодная выгода называется самостоятельным хотением. Ведь человек глуп феноменально и неблагодарен так, что поискать другого, так не найти, и любит человек действовать вовсе не так, как повелевали ему рассудок и выгода. А если подогнать все под одну черту, придумать какую-нибудь формулу для человеческих хотений, жить по дважды два четыре, то человек превратится из Человека в органный штифтик.
Парадоксалист говорит: рассудок, господа, есть вещь хорошая, но рассудок есть только рассудок и удовлетворяет только рассудочной способности человека, а хотенье есть проявление всей жизни…. Хотение даже если приносит нам вред и противоречит самому здравому рассудку, сохраняет нам самое главное и самое дорогое, то есть нашу личность и индивидуальность.
В этих размышлениях мы видим Достоевского. Но неужели до ужаса циничная фраза Свету ли провалиться, или мне вот чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить есть тоже отражение мировоззрения Достоевского? Шестов уверен, что Достоевский создал своего антигероя как антураж для изложения собственных взглядов, которые не осмелился бы высказать прямо.
Но против чего направлен иррациональный бунт Парадоксалиста? Что именно в разуме кажется Достоевскому неприемлемым? Сам разум или аморальное его использование? Именно второе. Достоевский критикует те ухищрения разума, которые освобождают от нравственных норм.
Критика разума не означает у Достоевского прославление иррационализма. Бердяев пишет, что Достоевский на стороне подпольного человека, протестующего против рационализации человеческой природы и общества и верящего в неосуществимость подобной рационализации: Всегда остается иррациональный остаток, и в нем источник жизни.
Окончательно расставаясь с отвлеченными и абстрактными идеями своей мо-лодости, бесплодно будоражащими общество, Достоевский противопоставлял им много-образие живой жизни, выходящей за пределы рассудка и не желающей считаться с его расчетом.
Что же такое живая жизнь для Достоевского? Парадоксалисту мешает жить живой жизнью его замкнутость, его закрытый для других мир. Подлинной жизнью в романах писателя живут не Ипполит, не Парадоксалист, не Версилов или Раскольников, а Соня и Лиза, князь Мышкин, Алеша Карамазов и Зосима. Они находятся не в состоянии вражды с обществом, не в подполье, они готовы принять на себя грехи людей, искупить их, очистить общество от скверны.
По мнению Вл. Соловьева, тот положительный общественный идеал, к которому пришел Достоевский тесно связан с Верой, Церковью и идеалом Христа. Трагедия Парадоксалиста в том, что он до конца так и не пришел к Вере.
Н. Кашина отмечает: Идеальное для Достоевского общественное бытие это нравственное единство, любовное объединение людей на основе благих для всех и каждого целей деятельности. С этих позиций не только общественная бездеятельность, но и деятель