Социолингвистические и психологические аспекты анализа эмотивного лексикона
Дипломная работа - Иностранные языки
Другие дипломы по предмету Иностранные языки
домителя. Звонарь и звякало используются для называния телефона, звон и звонок - ученика вора, звон и звякало -языка.
На основании приведённых в таблице дефиниций построим словообразовательные гнёзда для анализируемых лексем.
Отношения в словообразовательных гнёздах, между мотивирующим и мотивированными словами, в целом в словообразовательной системе арго имеют некоторые отличия от аналогичных явлений в литературном языке. Концепции социальной диалектологии, лексикография русского арго требуют взвешенного подхода к структуре и семантике арготического слова. Оно сопротивляется попыткам некритического встраивания его в системные отношения, характерные для стандарта, оставаясь "первобытно примитивным" и субкультурно детерминированным.
Продемонстрируем некорректность таких действий на описываемом материале. В случае лексем звонарь - "телефон" и звонок - "ключ от замка" в качестве мотивирующего семантического стимула является целостное прототипическое представление о звуке, производимом ударами, колебаниями чего-то металлического (стеклянного). У суффиксов -арь и -ок в данном случае значение полностью синонимичное предмет, характеризующийся признаком, названным в мотивирующей основе. Попытка разграничить лексемы звонарь - собака, звонарь - сторож, с одной стороны, и звонок - стоящий на атасе, с другой, по функции будет насилием над языковым материалом. Действительно, у первых двух лексем функция поднимать тревогу "чужая", а у второй - "своя", но это никак не отражается в особенностях словообразования, а детерминировано субкультурной аксиологией. Суффиксу -ок в приведённом материале может быть приписано значение: 1) агенса, в том числе лица, 2) предмета, в том числе артефакта, 3) пациенса, однако приведённые отличия не играют существенной роли в плане наличия или отсутствия эмотивного значения (ср.: нейтральные лексемы 2, 3, 8; отрицательные (презрение, ненависть) 1, 7; нейтрально-позитивные (снисхождение) 4; ситуативная (оценка и эмоции зависят от ситуации) 5; скорее отрицательная 6. Наглядной демонстрацией специфичности словообразовательных явлений в арго является номинация собаки в нашем примере: звон, звонарь, звонок, звякало. В этих лексемах задействованы все суффиксы, используемые в номинации имён существительных в данной выборке, однако данный факт никак не сказывается на характере значения, в том числе и эмотивного, лексем обозначающих собаку в арго.
Определяя эмотивный потенциал производной арготической лексемы, мы, в первую очередь, определяем значение форманта. Во многих случаях непосредственной эмотивной информации мы не извлечём, однако получим вектор дальнейшего анализа эмотивной семантики. Так, анализируя лексему звонарь, мы выделяем суффикс -арь и его значения: "лицо", "предмет", "деятель" (безотносительно к категории лицо / не лицо). Затем данные значения уточняются. Возможность уточнения даёт, в первую очередь, апелляция к мотивирующей лексеме. В частности, "лицо" может быть разделено на "характеристику лица по признаку" (звонарь - болтун, лжец от звонить - говорить, распускать слухи, сплетни; звонарь - доносчик от звонить - выдавать, доносить) и "характеристику лица по профессии" (звонарь - сторож от звонить - поднимать тревогу). Проведённые операции, тем не менее, не позволяют говорить об эмоциональном отношении к денотату. Эмотивные компоненты значения демонстрируют такое свойство производной лексемы, как фразеологичность семантики. Имеется в виду лексическая фразеологичность семантики мотивированного слова, поскольку словообразовательная система арго в целом характеризуется нерегулярностью, и поэтому сложно выявить системные приращения семантики в той или иной серии мотивированных слов. В вопросе о разграничении лексической и словообразовательной фразеологичности мы опираемся на работу В.М. Грязновой "Личные существительные в русском литературном языке первой половины XIX" (Грязнова 1989).
Затем мы делаем вывод о возможной эмотивности лексемы. Общее представление об эмоциональной нагрузке разных видов лексики позволяет исключить лексему со значением "телефон" из предмета рассмотрения. Имеющиеся контексты употребления данной лексемы подтверждают наше предположение: Оперсосы прослушивали мой звонарь. Безусловно, в данном контексте имеет место экспрессия на фоне стандарта, однако мы отделяем эмотивность от экспрессивности. Лексема со значением "сторож", вероятно, будет иметь отрицательную оценку, поскольку сторож представляет собой преграду для беспрепятственного осуществления вором его основной деятельности. Контексты подтверждают такое предположение: Звонаря связали и грязную тряпку вместо кляпа всунули в зубы. Таким образом, исходным моментом в анализе эмотивной семантики является положение денотата в субкультурной аксиологии. В лексеме звонарь - "сторож" мы выделяем отрицательную оценку и негативную эмотивность. Данная эмотивность может быть описана в метаязыковых формулах: опасность, пренебрежение.
Приведённое выше рассуждение подтверждает некоторые особенности фразеологичности семантики арготических лексем. Е.А.
Земская отмечает, что "глагол и прилагательное в целом менее фразеологичны, чем существительное. Имена лиц менее фразеологичны, чем названия предметов. Наиболее ярко фразеологичность проявляется у предметных существительных с конкретным значением" (Современный русский язык 1989, 347). В арго номинации пр