Geum.ru

Информация по предмету Литература

  • 2201. Творчество Стендаля
    Другое Литература

    Жизнь Жюльена наполнена и яркими внешними событиями, и нравственными, психологическими приключениями. По складу личности он близок романтическому герою: он наделен огромной энергией, феноменальными способностями, гордым характером, железной волей, пылким воображением. В любом обществе Жюльен оказывается выше всех окружающих. В нем - романтически предельное развитие всех черт и качеств, но изображен он не как романтический герой. Эта концентрация природных способностей в образе Жюльена объяснена бытовыми, историческими и политическими обстоятельствами. У Стендаля, в отличие от романтиков, чисто аналитический подход к чувствам, и в образе Жюльена он показывает, какая огромная энергия была высвобождена в "низших" классах Французской революцией: "он был сделан из того же материала, что титаны 93 года". Все остальные герои смотрят на него как на потенциального революционера: г-жа де Реналь умоляет его не оставить в случае революции ее детей, чувство Матильды пробуждается вопросом "уж не Дантон ли это", и она мечтает играть при Жюльене роль г-жи Дантон в грядущей революции. И сам Жюльен ощущает в себе эти силы, его кумир - Наполеон, сын революции, воплощение его честолюбивых грез. Но действие романа разворачивается во Франции эпохи Реставрации; для человека с происхождением Жюльена возможности карьеры наполеоновских маршалов закрыты, и, остро ощущая несоответствие между своими способностями и своим положением, он решает проложить себе дорогу наверх любой ценой. Он верит, что один против всего враждебного мира он добьется высокого положения в обществе. [2]

  • 2202. Творчество Стивена Ликока. Юмор повседневности
    Другое Литература

    Ликок интерпретирует все это с издевкой и насмешкой, создавая своеобразный лексикон прописных истин. Прописная истина, мораль, этика, правила поведения результат формализма людских взаимоотношений в буржуазном обществе вообще. Там, где ведущим противоречием является противоречие между коллективным характером труда и частным способом присвоения, не может быть иначе. Формализм буржуазного бытия оказывается господствующим и осознается писателем как глубоко трагический. В рассказе «Трагическая гибель Мельпоменуса Джонса» подобный формализм убивает героя, уничтожает его физически. Это является результатом ханжества и лицемерия, определявших общественные связи. Прямодушие и честность сами по себе черты привлекательные, но и они в атмосфере всеобщей лжи оборачиваются своей противоположностью. Никто не хочет сказать Мельпоменусу, что настало время уходить, а сам Мельпоменус слишком недалек, чтобы обнаружить двойственный смысл речей, произносимых в обществе. Рассказ становится обвинением по адресу ханжей и лицемеров, с одной стороны, и простодушных толкователей общественных законов с другой. Внешне прямо противоположная и в то же время сходная ситуация встречается в рассказе «Галлюцинация мистера Пата». Герой рассказа одержим желанием делать добро, и он делает его: кстати или некстати, все равно отвертеться от его услуг невозможно. И как прямодушие Мельпоменуса Джонса оказывается трагическим для него самого, так стремление к добру у мистера Пата становится бедствием для его друзей. Самые ценные человеческие качества, взятые как форма в отрыве от своего общественного содержания, превращаются из добродетели в злейший порок. Диктат общепринятых формальных норм очень часто и побуждает маленького человека к поступкам ему чуждым. Эти поступки выглядят нелепыми, ибо они не оправданы условиями его общественного бытия.

  • 2203. Творчество Ф.И. Тютчева
    Другое Литература

    Истинное величие Тютчева обнаруживается в его лирике. Гениальный художник, глубокий мыслитель, тонкий психолог таким предстает он в стихал, темы которых вечны: смысл бытия человеческого, жизнь природы, связь человека с этой жизнью, любовь. Эмоциональная окраска большинства тютчевских стихотворений определяется его мятущимся, трагическим мироощущением. Как жесточайшее бедствие и тяжкий грех ощущал поэт самовластье «человеческого Я» проявление индивидуализма, холодного и разрушительного. Отсюда бессильные порывы Тютчева к христианству, особенно к православию с его выраженной идеей «соборности», смирением и покорностью судьбе. Иллюзорность, призрачность, хрупкость человеческого существования источники постоянной внутренней тревоги поэта. Тютчевмятущийся агностикв поисках устойчивого мировоззрения не мог пристать ни к одному берегу. Так, он неоднократно декларировал пантеизм («Не то, что мните вы, природа...», «Полдень»), но внутренней убежденности, стойкой веры в божественное начало, благотворное и разлитое повсеместно, не было. Если для пантеистического мировоззрения А. К. Толстого характерен оптимизм, вызванный уверенностью, что «в одну любовь мы все сольемся вскоре...», то Тютчеву перспектива «слияния» рисуется весьма безрадостно. В стихотворении «Смотри, как на речном просторе...» «человеческое Я» уподобляется тающим льдинам, которые

  • 2204. Творчество Ч. Диккенса
    Другое Литература

     

    • Очерки Боза (Sketches by Boz), 1836)
    • Посмертные записки Пиквикского клуба (The Posthumous Papers of the Pickwick Club), публиковались ежемесячными выпусками, апрель 1836 ноябрь 1837
    • Оливер Твист (The Adventures of Oliver Twist), февраль 1837 апрель 1839
    • Николас Никльби (The Life and Adventures of Nicholas Nickleby), апрель 1838 октябрь 1839
    • Лавка древностей (The Old Curiosity Shop), еженедельные выпуски, апрель 1840 февраль 1841
    • Барнеби Радж (Barnaby Rudge: A Tale of the Riots of 'Eighty), февральноябрь 1841
    • Рождественские повести (The Christmas books):
    • Рождественская песнь (A Christmas Carol), 1843
    • Колокола (The Chimes), 1844
    • Сверчок за очагом (The Cricket on the Hearth), 1845
    • Битва жизни (The Battle of Life), 1846
    • Гонимый человек (The Haunted Man and the Ghost's Bargain), 1848
    • Мартин Чезлвит (The Life and Adventures of Martin Chuzzlewit), январь 1843 июль 1844
    • Домби и сын (Dombey and Son), октябрь 1846 апрель 1848
    • Дэвид Копперфилд (David Copperfield), май 1849 ноябрь 1850
    • Холодный дом (Bleak House), март 1852 сентябрь 1853
    • Тяжёлые времена (Hard Times: For These Times), апрельавгуст 1854
    • Крошка Доррит (Little Dorrit), декабрь 1855 июнь 1857
    • Повесть о двух городах (A Tale of Two Cities), апрельноябрь 1859
    • Большие надежды (Great Expectations), декабрь 1860 август 1861
    • Наш общий друг (Our Mutual Friend), май 1864 ноябрь 1865
    • Тайна Эдвина Друда (The Mystery of Edwin Drood), апрель 1870 сентябрь 1870. Опубликованы только 6 из 12 выпусков, роман не закончен.
  • 2205. Творчество Эдгара По
    Другое Литература

    Между его творчеством и его торгашеским временем зияла огромная пропасть... Одна из самых поразительных особенностей той своеобразной эпохи заключалась в том, что ее сиятельную уверенность в своем превосходстве над всеми предшествующими эрами и веками ни разу не омрачило хотя бы мимолетное облачко сомнения. Предвкушение, казалось, недалекого триумфа над природными стихиями, которого помогут добиться машины, породили теорию «прогресса», дотоле неслыханную, но теперь распространенную на все от политики до дамских шляпок. Журналы, речи государственных мужей, социологические трактаты и романы все звенело фанфарами победного самодовольства. Что до философии, то она совершенно прониклась убеждением, что десять утверждений ровно в десять раз ближе к истине, чем одно отрицание, и что во вторник человечество просто не может не стать чуть-чуть лучше, чем было в понедельник. Вера эта была столь сильна, что публично выступить против нее викто не осмеливался»(А.Гарви), лишь один Эдгар По замечал это безудержное самодовольство и самовосхваление американцев и брал на себя смелость их обличения. Можно вспомнить, к примеру, Эмерсона или Генри Торо, американских писателей-трансценденталистов, к которым Эдгар По проявлял без оговорочную нетерпимость. «Стяжательство в общественной и частной жизни создает атмосферу, в которой трудно дышать... Мы видим, к каким трагическим последствиям это ведет», говорил Эмерсон в конце 30-х годов в публичной лекции, и, поясняя трагедию Эдгара По, можно повторить эти слова. В начале 40-х годов в Англии и в Америке появились «Американские заметки» Чарльза Диккенса, редкой силы обличение американского общества и его нравов. И все же Эдгар По был одним из самых страстных обличителей буржуазной Америки. «Соединенные Штаты, уже после смерти Эдгара По писал Шарль Бодлер, были для По лишь громадной тюрьмой, по которой он лихорадочно метался, как существо, рожденное дышать в мире с более чистым воздухом, громадным варварским загоном, освещенным гадом. Внутренняя же, духовная жизнь По, как поэта или даже пьяницы, была постоянным усилием освободиться от этой ненавистной атмосферы».

  • 2206. Творчество Эдуарда Асадова
    Другое Литература

    В книгах Асадова есть всё - от сурового драматизма до искромётного смеха. И вот что любопытно: когда читаешь, к примеру, его "Ледяную балладу", "Песню о мужестве" или поэму "Галина" то создаётся впечатления, что для автора характернее всего поэзия мужественного, драматичного звучания. Но когда читаешь его лирику, такие, например, стихи, как "Я мелкой злости в жизни не испытывал...", "Ночная песня", "Как мне тебе понравиться?", "На рассвете" или "Лесная сказка", то приходишь к выводу, что именно лирика и есть главное в его творчестве. Примерно те же мысли появляются и тогда, когда читаешь его пародии и стихотворные шутки. Да, с улыбкой поэт дружил всегда - и в трудные, и в радостные минуты:

  • 2207. Творчество Эрнеста Хемингуэя
    Другое Литература

    В рассказе «Снега Килиманджаро» автор напротив показывает нам пренебрежительное отношение к герою, показывая его слабость и неудовлетворенность не только к жизни, которую ему теперь приходится вести, но и его презрительное отношение и даже ненависть к женщине, которая находится с ним рядом. Мысли Гарри о ней и его жизни, как никогда показывают его безысходность в настоящем времени и пустоту…пустоту человека когда-то, любящего жизнь и свою работу, умеющего любить: («Он никогда особенно не ссорился с этой женщиной, а с теми, которых любил, ссорился так часто, что под конец ржавчина ссор неизменно разъедала все, что связывало их. Он слишком сильно любил, слишком много требовал и в конце концов оставался ни с чем»), а теперь прозябающего в рутине богатства, роскоши, алчности и нежелания оттого что-либо делать: «…он никогда не напишет о ней, теперь ему это ясно. И о других тоже. Богатые скучный народ, все они слишком много пьют или много играют в триктрак. Скучные и все на один лад». Хемингуэй в очередной раз показывает нам, что богатство слабость, а слабый мужчина не может любить. Он не позволяет любить слабым героям.

  • 2208. Творчество Эрнста Теодора Амадея Гофмана
    Другое Литература

    Прочитав эти произведения, мы убеждаемся в том, что автору в полной мере удалась попытка выманить нас "из узкого круга повседневных будней", и, пожалуй, самое главное состоит в том, что и "Выбор невесты", и "Принцесса Брамбилла" заставляют нас еще раз подумать о привычных для нас реалиях жизни, которые способны открыть свои неожиданные стороны, если взглянуть на них вместе с художником. Мир сказки Гофмана обладает ярко выраженными признаками романтического двоемирия, которое воплощается в произведениях различными способами. Например, в повести-сказке «Золотой горшок» романтическое двоемирие реализуется через прямое объяснение персонажами происхождения и устройства мира, в котором они живут. Есть мир здешний, земной, будничный и другой мир, какая-нибудь волшебная Атлантида, из которой и произошел когда-то человек. Именно об этом говорится в рассказе Серпентины Ансельму о своём отце-архивариусе Линдгорсте, который, как оказалось, является доисторическим стихийным духом огня Саламандром, жившим в волшебной стране Атлантиде и сосланном на землю князем духов Фосфором за его любовь к дочери лилии змее. Эта фантастическая история воспринимается как произвольный вымысел, не имеющий серьёзного значения для понимания персонажей повести, но вот говорится о том, что князь духов Фосфор предрекает будущее: люди выродятся (а именно перестанут понимать язык природы) и только тоска будет смутно напоминать о существовании другого мира (древней родины человека), в это время возродится Саламандр и в развитии своем дойдет до человека, который, переродившись таким образом, станет вновь воспринимать природу это уже новая антроподицея, учение о человеке. Ансельм относится к людям нового поколения, так как он способен видеть и слышать природные чудеса и верить в них ведь он влюбился в прекрасную змейку, явившуюся ему в цветущем и поющем кусте бузины. Серпентина называет это «наивной поэтической душой», которой обладают «те юноши, которых по причине чрезмерной простоты их нравов и совершенного отсутствия у них так называемого светского образования, толпа презирает и осмеивает». Человек на грани двух миров: частично земное существо, частично духовное. В сущности, во всех произведениях Гофмана мир устроен именно так. Например, интерпретацию музыки и творческого акта музыканта в новелле «Кавалер Глюк», музыка рождается в результате пребывания в царстве грез, в другом мире: «Я обретался в роскошной долине и слушал, о чём поют друг другу цветы. Только подсолнечник молчал и грустно клонился долу закрытым венчиком. Незримые узы влекли меня к нему. Он поднял головку венчик раскрылся, а оттуда мне навстречу засияло око. И звуки, как лучи света, потянулись из моей головы к цветам, а те жадно впитывали их. Всё шире и шире раскрывались лепестки подсолнечника потоки пламени полились из них, охватили меня, око исчезло, а в чашечке цветка очутился я».

  • 2209. Творчий шлях П. Сосюри
    Другое Литература

    Використана Л І Т Е Р А Т У Р А

    1. Моренець В.П. Володимир Сосюра (1898-1965) // Історія української літератури ХХ століття: Кн. перша (1910-1930-ті рр.) / За ред. В.Г.Дончика. - К., 1993. - С. 260-277.
    2. Антоненко-Давидович Б. Неповторний Володя: (Спогади про В.Сосюру) // Укр.мова і літ. в шк. - 1989. - № 8. - С. 29-32.
    3. Килимник О. Чарівник слова: Кілька епізодів із зустрічей з В.Сосюрою) // Донбас. - 1987. - № 6. - С. 90-93.
    4. Гальченко С. Мої дні мов хрести: Лірико-драмат. етюд з життя В.Сосюри // Самост. Україна. - 1993. - 17 берез. - С. 8.
    5. Крижанівський С. Чому я не пишу спогадів про Володимира Сосюру... // Вітчизна. - 1992. - № 1. - С. 176-179.
    6. Бурляй Ю. Червіньковий Орфей // Вітчизна. - 1995. - № 7/8 - С. 131-137.
    7. Гловацька К. Незнайомий В.Сосюра? // Літ. Україна. - 1996. - 12 груд.
    8. Гуторов А. Владимир Сосюра - знакомый и незнакомый // Радуга. - 1991. - № 9. - С. 121-122.
    9. Бедзик Ю. Отчаянный Владимир Сосюра // Зеркало недели. - 1996. - 10 янв. - С. 16.
    10. Микитенко О. Друзі чи супротивники? // Київ. - 1990. - № 2. - С. 138-149.
    11. Моренець В. Солов"їне піднебесся Володимира Сосюри // Рад. літературознавство. - 1989. - № 6. - С. 37-46.
    12. Моренець В. Володимир Сосюра: Нарис життя і творчості. - К.: Дніпро, - 1990. - 262 с.:
  • 2210. Творчість Маріанни Кіяновської
    Другое Литература

    «Стежка вздовж ріки» М. Кіяновської це система досвідів, які можуть бути типовими, а можуть вказувати й на щось унікальне, ба навіть парадоксальне, якщо той або той досвід розглядати в іншій читацькій системі координат. Авторка встановлює модель системи координат з двома осями: «ріка» і «стежка». Ріка є межовою стихією і практично ідеальним тлом для означення міжтекстової залежності у літературі. Геракліт Ефеський стверджував, що «двічі в одну річку не можна ввійти»; теорія інтертекстуальності доводить протилежне: двічі (тричі, багаторазово) в один текст не тільки можна ввійти, а перейти його вздовж і впоперек, при цьому залишаючись у тій самій часовій точці. Алюзійний текст подібний до ріки, але він не завжди є «потоком свідомості», іноді він нагадує застиглу гримасу. Збірка Кіяновської зображає шість таких «гримас», ніби фотографує їх упритул: гримаса дзеркала («Вона і діти»), «лялькова» гримаса («Ляльковий дім»), фотогримаса («Гра у живе і мертве»), гримаса життя («Все як треба»), гримаса смерті («Маг і принц»), гримаса болю («Прометей»). Дешифрується текст-«гримаса» лише в новелі «Гра у живе і мертве», причому відразу в епіграфі в обірваній цитаті з Мішеля Лейріса: «…фото, запропоноване тобою іншим з надмірною серйозністю» (с. 48), тому що це єдина новела, у якій авторка практично не приховує її автобіографічності, тобто власного інтимного досвіду (оповідь ведеться від першої особи, головна героїня не має справжнього імені, а називає себе Кассандрою (с. 52), хоч і знає, що все імітація, зокрема її автопортрет). Зрештою, сама автобіографічність цього тексту також несправжня, імітована у такий спосіб, як до цього вдавалися творці «антироману», зокрема Наталі Саррот у своєму «Дитинстві». Головна героїня більше довіряє авторові, ніж читачеві, складається враження, що в неї авторкою якісь свої таємниці вони ніби «підморгують» одна одній, описуючи свою зовнішність: «Мені щойно стукнуло тридцять чотири, півжиття. На вигляд середнього зросту, радше вища, ніж нижча. Волосся каштанове, ледь хвилясте, худорлява і ледь сутула, з блиском в очах…» (с. 48). Вона поки що не признається, що імітує, тому читач сприймає її як справжню, а це означає, що в неї-справжньої є справжній дідусь (з дитячих спогадів), який її заспокоює: «Тобі важко, бо ти особлива» (с. 49). Однак через дві-три сторінки вона зізнається, що це імітація вона вдає із себе Кассандру; автопортрет виглядає іншим: «надоголеність шкіри, надчутливість нервових закінчень, натужність і хрипкість голосу» (с. 52). У такої неї-несправжньої і її постійні звертання до авторитету дідуся перетворюються на імітованого «двійника», якого героїня називає просто: «Ді»: «Мені нестерпно бракує розмов із тобою чуєш, Ді? У дитинстві я по-справжньому розмовляла тільки з тобою» (с. 56). Практично реально-справжнім персонажем у цьому тексті є лише Дядько-Перевізник єдиний, хто не здогадується і взагалі не бере участі у грі з переправою. Адже він СПРАВДІ перевозить людей він на роботі. Тому що він справжній, героїня не наважується назвати його «Хароном» перевізником душ померлих, а для цього імітує з себе «живу душу» (вона вдається до спогадів, щоб продовжити цю ілюзію якомога довше): «Мої найдорожчі спогади чи принаймні більшість із них запахи і кольори, дотики (до каміння, до рук, до яблук і до тканин, до всього, до чого я наважувалася торкатися), дощенту збережені моєю, може, занадто світло(світо?)чутливою шкірою…» (с. 62). Чотири-пятирічна дитина завдяки своїй «світлочутливості» розуміє те, про що забула тридцятичотирирічна жінка і що необхідно для того, щоб «трохи примиритися з собою» (с. 48): «від містка (попід міст, а, значить, і до води) веде стежка, стежечка, а раз тут є стежка, значить, тут все ж таки можна ходити», тому що «набагато гірше було би піти туди, де нема ВЗАГАЛІ НІЯКОЇ [виділ. пропис. літерами авт.] стежки» (с. 65). Доросла жінка настільки легко забуває цю істину, що навіть не здогадується про це; тому вона і вдається до такого довгого «ритуалу примирення», як подорож на поромі через ріку без мети. Натомість вона у дитинстві це відчувала, ще не розуміючи багатьох абстрактних понять (як, наприклад, «мета», «істина», «ритуал»), відчувала, стоячи під мостом: «мені здається, що я дивлюся на ріку зсередини, з-потойбіч води» (с. 65). Тут «я»-персонажа зі спогадів розсіюється в «я»-головній героїні, яка, діалогізуючи з «я»-автором, встановлює невидимі звязки з повістю Г. Гессе «Сітхартха», наголошуючи при цьому на тотожності досвідів у пізнанні «ріки» як істини, що опадає на дно і там залишається до того часу, доки хтось у новому часі не прикріпить чергову «ланку». «…Ланки цього ланцюга не випадають» ці слова Густава Майрінка слугують епіграфом до новели «Маг і принц» і в широкому значенні вказують на інтертекстуальний ланцюг, яким письменники зчіплюють між собою століття.

  • 2211. Творчість Олександра Довженка
    Другое Литература

    Нарешті від липня до листопада 1929 року Довженко знімає свій геніальний твір "Земля", гімн праці на землі, хліборобству та людині, яка працює на землі, є частиною космічного ритму буття. Довженко першим у світовому кіно виразив світогляд, якісно відмінний від досі зображуваного. Це світогляд нації хліборобської, в якої спокійна гідність зумовлена її способом життя. Середовище і люди єдине і нероздільне, а їхній спосіб життя є споконвічним, світогляд непохитним. Символіка Довженка була тісно пов'язана зі світоглядом українського народу, з образністю народної поезії. Саме в цьому відмінність фільмів Довженка від фільмів російських авангардистів (формалістів) 1920-х років. Керівництво "Українфільму" визнало, що "Земля" відповідає за своєю ідеологічною орієнтацією лінії партії та заходам, вжитим для земельної реорганізації у сільському господарстві. Але критики Павло Бляхін, Хрисанф Херсонський та особливо Демян Бєдний миттєво почали звинувачувати Довженка у нехтуванні висвітленням класової боротьби, пантеїзмі та біологізмі, у захисті куркулів та оспівуванні журби за минулим. Микола Бажан, один з небагатьох, що стали на захист режисера, розуміли його особливе ставлення до колективізації: перехід патріархального селянства до колективістського суспільства обов'язково проходитиме через постійний конфлікт людини та природи.

  • 2212. Творчість письменників "Празької школи"
    Другое Литература

     

    1. Агеєва В. П., Бойко Л. С., Брюховецький В. С., Бурбела В. А., Громова В. В. Історія української літератури ХХ століття: Кн. 1: Перша половина ХХ століття. К.: Либідь, 1998. 464 с.
    2. Грабович Г. До історії української літератури. К.: Критика, 2003. 631с.
    3. Ільницький М.М. Від "Молодої Музи" до "Празької школи" / НАН України; Інститут українознавства ім. І.Крип'якевича. Львів, 1995. 318с.
    4. Климентова О.В. Творчість Олени Теліги і літературно-культурологічна ситуація "Празької школи": Автореф. дис... канд. філол. наук: 10.01.01 / Національний педагогічний ун-т ім. М.П.Драгоманова. К., 2001. 19с.
    5. Ковалів Ю.І. "Празька школа": на крутосхилах "філософії чину". К. : Бібліотека українця, 2001. 120с.
    6. Кривчикова О.В. "Національний міф" та його трансформація в українській еміграційній поезії (на прикладі "празької школи"): Дис... канд. філол. наук: 10.01.01 / Інститут літератури ім. Т.Г.Шевченка НАН України. К., 2002. 195арк.
    7. Оліфіренко В. В. Підручник з української літератури: історія і теорія. Донецьк: Східний видавничий дім, 2003. 324 с.
    8. Прохоренко О.Ф. Творчість Євгена Маланюка і "Празька школа" українських поетів: Автореф. дис... канд. філол. наук: 10.01.01 / Національний педагогічний ун-т ім. М.П.Драгоманова. К., 1999. 19с.
    9. Синевич Б.М. Теоретичні проблеми літературознавства в працях письменників "празької школи": Автореф. дис... канд. філол. наук: 10.01.06 / Донецький національний ун- т. Донецьк, 2001. 20с.
    10. Українець С.Я. Національне як екзистенційний проект і рух екзистенції у предметному полі Празької поетичної школи: Дис... канд. філос. наук: 09.00.04 / Рівненський держ. технічний ун-т. Рівне, 2002. 190арк.
    11. Чижевський Д. І. Історія української літератури. К.: Академія, 2003. 568 с.
  • 2213. Теккерей Уилльям
    Другое Литература

    Наиболее ценным в литературном наследстве великого английского сатирика является группа романов второго периода, из которых особенно выделяется «Ярмарка тщеславия» широтой реалистического охвата действительности и глубиной сатиры. Именно этот роман шедевр Т. обеспечил писателю литературный успех при жизни и утвердил его славу в мировой литературе. Т., как и Диккенс, творил в так наз. «викторианскую эру», когда буржуазия достигла полной победы не только в области экономики, но и в политике и старалась лишь закрепить свое господство, защитить его от «посягательств» чартистского движения. Из смыкания буржуазии и аристократии вырос тот снобизм, который с ненавистью изобличал Т. В отличие от Диккенса, Т. пессимистичен. В сатире Т. с беспощадной силой разит оружием иронии, бичует сарказмами и очень редко пытается просто развеселить или растрогать читателя. Ему также несвойственно противопоставление мира нищеты миру бессердечного богатства, обычное для Диккенса. Хотя и у Т. встречаются долговые тюрьмы («Ярмарка тщеславия», «Записки Титмарша»), но они играют второстепенную роль в повествовании. Т. изображает почти исключительно так наз. «средний класс» и верхушку общества, социальные низы представлены только слугами необходимым дополнением к быту богачей. Т. устраняется от социальных конфликтов своего времени, он бытописатель общества, воспринимаемого им только как общество господствующих классов, и в этом резко сказывается ограниченность его творчества. Он зло высмеивает кастовость и вырождение порочной аристократии (маркиз Стейн, семья Кроули в «Ярмарке тщеславия»; леди Кью в «Ньюкомах» и т. д.), но также с презрением описывает снобов «мещан во дворянстве» («Книга о снобах», майор Пенденнис и др.). С тщательностью исследователя Т. демонстрирует читателю пороки господствующих классов их хищный эгоизм, их холопство перед знатью и афишируемое презрение к «низшим», их тщеславие, алчную похоть, грязное стремление к наживе, ведущее к подлости (история наследства мисс Кроули в «Ярмарке тщеславия»), внутреннюю пустоту и цинизм. Т. изобличает хищнические инстинкты буржуа-собственника, от Бекки Шарп до Пенденниса, он бичует все проявления буржуазного строя, но не его эксплоататорскую сущность, не буржуазную собственность. Нападая на государственные формы этого строя, на парламент и на юстицию, Т. остается все же на почве его защиты и критикует буржуазный строй с точки зрения идеальных моральных норм буржуа, зачастую сводимых лишь к семейным добродетелям. Поэтому критика Т. носит раньше всего этический характер, что роднит его творчество с морализующей тенденцией английских просветителей XVIII в.; многочисленные моралистические рассуждения вкраплены им в ткань повествования, но не вытесняют его реалистической сущности. Т. полагает возможным совершенствование буржуазии, пытаясь противопоставить олицетворению порока положительные образы добродетельных героев: Бекки Шарп противопоставить Эмилию, а Осборну Доббина. Но эти положительные герои вышли бледными и худосочными Эмилия с ее мещанской ограниченностью и эгоизмом любви и Доббин с его вялым, скучным идеализмом. И если в тоске о положительном герое-буржуа Т. назвал «Ярмарку тщеславия» «романом без героя», это означало, что писатель понял сам бледность своих положительных образов. Подлинной героиней «Ярмарки тщеславия», движущей пружиной действия стала Бекки Шарп. Т. вновь попытался создать образ героя воплощение своих моральных идеалов в лице Генри Эсмонда, великодушного человека, жертвующего собой во имя любви, отказывающегося от титулов и хранящего верность до конца. Но для этого писателю пришлось перенести Эсмонда в прошлый век, в эпоху царствования королевы Анны, а затем увезти его из Англии в Америку, и все же Эсмонд не вырос до образа подлинного героя. Реализм у Т. побеждает его предрассудки, и, несмотря на стремление оправдать существование буржуазии, Т. с замечательной силой изобличает ее. И именно поэтому Маркс считал Т. представителем блестящей школы романистов в Англии. Т. показал моральное убожество своего класса, создав с замечательным мастерством галлерею типических характеров, с подлинным талантом реалиста-сатирика раскрыв господство чистогана, фетишизм богатства в современной ему жизни.

  • 2214. Тема "маленького человека" в русской литературе XIX века
    Другое Литература

    Но у Акакия Акакиевича была своя «поэзия жизни», имевшая такой же приниженный характер, как и вся его жизнь. В переписывании бумаг ему «виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир»1. В Акакии Акакиевиче все же сохранилось человеческое начало. Его робость и смирение окружающие не принимали и всячески издевались над ним, сыпали ему на голову бумажки, а Акакий Акакиевич только и мог, что сказать: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете»2. История жизни Акакия Акакиевича это новая полоса в его жизни. А новая шинель символ новой жизни. Апогеем творчества Акакия Акакиевича является его первый приход в департамент в новой шинели и посещение вечеринки у столоначальника. Трудная работа Акакия Акакиевича увенчалась успехом, он хоть чем-то доказал людям, что у него есть самомнение. На этой, казалось, вершине благополучия его постигает катастрофа. Двое грабителей снимают с него шинель. Отчаяние вызывает у Акакия Акакиевича бессильный протест. Добиваясь приёма у «самого частного» и обращаясь к «значительному лицу», Акакий Акакиевич «раз в жизни захотел показать характер»1. Гоголь видит несостоятельность возможностей своего героя, но он даёт ему возможность противостоять. Но Акакий бессилен перед лицом бездушной бюрократической машины и в конце концов погибает так же незаметно, как и жил. Гоголь не заканчивает на этом повесть. Он показывает нам финал: мёртвый Акакий Акакиевич, который при жизни был безропотным и смиренным, теперь появляется в качестве привидения.

  • 2215. Тема антиутопии в произведениях Александра Громова
    Другое Литература

    ...В незапамятные времена, еще до того, как человечество в который раз пришло к идее тотального суицида и в которй раз скатилось почти к подножию эволюционной лестници, эту планету заселили выходцы с Земли. Судя по всему, про нее скоро забыли. А тем временем в колонии формировалось в меру самодостаточное общество. То ли в результате эволюции социально-общественной системы Простора, то ли в следствии каких-то особый климатических условий планеты (во всяком случае это первые вероятные гипотезы, возникающие при первой встрече с этим миром) представители высокотехнологической цивилизации вдруг возвращаются едва ли не к эдемовскому варианту общественного уклада, основаному на единении с природой и отторжении атрибутов высокоразвитой цивилизации (включая огнестрельное оружие и даже большую часть предметов из металла). И в то же время подобный шаг назад приводит не к одичанию и последовательной деградации, а к процветанию пасторально-матриархальной утопии, основанной на тотальном пацифизме. Автор нарочито-прямолинейно (впрочем, не без явной иронии) подчеркивает пасторальную основу новой утопии через имена героев, позаимствованных из классики пасторальной литературы (Дафнис, Хлоя,Аконтий, Кифа и пр. Сравните с именами экипажа корвета - Й-Фрон, Нбонг-2А-Мбонг - в которых мало красоты, как мало красоты в тоталитарной системе). В мире Простора напрочь отсутствуют между людьми любые проявления насилия. Однако такое неприятие вражды по отношению друг к другу отнюдь не параграф законодательства, а естественный образ жизни. Да и с чего им воевать? - земли навалом, зверье безобидно и само напрашивается на кухню, прочие продукты питания растут на деревьях. Благодать! Молочных рек и кисельных берегов для полноты картины не хватает. Рай, возрожденный за сотни световых лет от Земли. Так кажется по началу. Сказка пленит. НО!..

  • 2216. Тема Великой Отечественной войны в произведениях Ю.В. Бондарева и Б.Л. Васильева
    Другое Литература

    Но влияние, оказанное классиками русской и советской литературы на Васильева и Бондарева, проявляется не только в этом. Так О.Михайлов, анализируя «Горячий снег», отмечает, что в «своё время принципиальным новаторством Л.Толстого явилось «двойное» художественное зрение, как бы зрение орла, позволяющее писателю охватить взором огромное пространство, скажем, целое Бородинское поле, и одновременно различить мельчайшие подробности в своих героях… «Мелочность» и «генерализация», как назвал это сам писатель, соединилось нерасторжимо. Этот вот общий принцип мгновенной смены фокусов был плодотворно использован вслед за Л. Толстым целым рядом советских писателей. Но до «Горячего снега» считалось, что толстовское открытие может быть достоянием лишь пространной эпопеи. Плодотворный принцип «двойного зрения» обновлено проявился в некой «двуполюсности» небольшого романа, втянувшего в себя благодаря этому содержание целой эпопеи. Иными словами, в «Горячем снеге» происходит постоянное переключение двух видений грандиозной битвы с дивизиями Манштейна, пытающимися прорваться к окружённой группировке Паулюса: масштабное, всеохватывающее командарма Бессонова и «окопное», ограниченное тесным пространством пятачка, занимаемого артиллерийской батареей, - лейтенанта Кузнецова». Показывая, как это было, Бондарев вновь выступил перед читателем в качестве великолепного мастера батальных сцен, обладающего «абсолютным слухом» на сложную звуковую панораму боя, чутко ощущающего полную колоссального напряжения, взрывную, до предела насыщенную динамизмом атмосферу переднего края. Среди персонажей романа впервые у Бондарева появляются такие фигуры, как член Военного Совета Веснин, командарм Бессонов, Верховный Главнокомандующий Сталин (а это один из главных признаков эпопеи). В повести Васильева «А зори здесь тихие» такой связи с классикой мы не можем наблюдать. Действие происходит на крошечном клочке земли, со всех сторон окруженном войной. Здесь мы не встречаем высокопоставленных лиц: только старшина и девушки. «Взгляд» автора, а, следовательно, и читателя сконцентрирован только на вышеуказанных героях, нет раздвоения. Но люди в романе «Горячий снег», так, же как и в повести, «А зори здесь тихие», так, же как и на полях сражений войны 1812г находятся в ситуациях «или-или», крайних, перед лицом смерти, в которых полностью и раскрывается сущность героев. В исследуемых произведениях крайняя ситуация двуплановая. С одной стороны, в ней находятся люди «на пяточках», а с другой стороны, сама страна очутилась в положении «или-или», так было и 1812, так и в 1842гг.

  • 2217. Тема Великой Отечественной Войны в творчестве Твардовского и Шолохова
    Другое Литература

    Судьба Соколова, главного героя этого рассказа, полна таких тяжких испытаний, таких страшных потерь, что, кажется, невозможно человеку вынести все это и не сломиться, не пасть духом. Не случайно поэтому этот человек взят и показан в предельном напряжении душевных сил. Перед нами проходит вся жизнь героя. Он ровесник века. С детства узнал, почем "фунт лиха", в гражданскую войну сражался против врагов Советской власти. Затем он уезжает из родной воронежской деревни на Кубань. Возвращается домой, работал плотником слесарем, шофером, создал любимую семью. Война сломала все надежды и мечты. Он уходит на фронт. С начала войны, с первых ее месяцев он был дважды ранен, контужен, и, наконец, самое страшное попал в плен. Герою пришлось испытать нечеловеческие физические и душевные муки, тяготы, терзания. Два года испытывает Соколов ужасы фашистского плена. При этом он умудрился сохранить активность позиции. Он пытается бежать, но неудачно, расправляется с трусом, предателем, который готов, спасая свою шкуру, выдать командира. С большой наглядностью чувство собственного достоинства, огромная сила духа и выдержка раскрылись в нравственном поединке Соколова с Мюллером. Измученный, истощенный, обессиленный узник готов встретить смерть с таким мужеством и выдержкой, что это поражает даже потерявшего человеческий облик коменданта концлагеря. Андрею все же удается бежать, он снова становится солдатом. Но беды не оставляют его: разрушен родной дом, от фашистской бомбы погибли жена и дочь. Одним словом живет теперь Соколов - надеждой на встречу с сыном. И встреча эта состоялась. В последний раз стоит герой у могилы сына, погибшего в последние дни войны. Казалось бы, все кончено, однако жизнь "исказила" человека, но не смогла сломить и убить в нем живую душу. Послевоенная судьба Соколова нелегка, но он стойко и мужественно преодолевает свое горе, одиночество, несмотря на то, что его душа полна постоянным ощущением горя. Эта внутренняя трагедия требует большого напряжения сил и воли героя. Соколов ведет непрерывную борьбу с собой и выходит из нее победителем, он дает радость маленькому человеку, усыновляя такого же, как он, сироту, Ванюшу, мальчишку со "светлыми, как небушко, глазами". Найден смысл жизни, побеждено горе, торжествует жизнь. "И хотелось бы думать, - пишет Шолохов, - что этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит, и около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все выдержать, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина".

  • 2218. Тема войны в повести К. Воробьева "Убиты под Москвой"
    Другое Литература

    Актом огромного гуманизма и гражданского мужества стало само слово в защиту тех, кто струсил, спасовал, проявил слабость в тяжелую минуту, “придавленный к земле отвратительным воем приближающихся бомб”, вжавшийся в нее под минометным обстрелом. Они, курсанты, не думали о спасении так холодно и расчетливо, как генерал-майор, снявший знаки различия и бежавший с передовой. У них не было времени думать о долге (“Он подумал о Рюмине, но тут же забыл о нем... Мысли, образы и желания с особенной ясностью возникали и проявлялись в те мгновения, которыми разделялись взрывы...») поскольку “тело берегло в себе лишь страх”. Тот, кто переборол в себе чувство страха, безусловно, герой. Но в остальных, менее сильных духом, автор учит видеть не трусов, - а прежде всего людей. Обыкновенных. Таких же, как те, что не почувствовали еще в жизни настоящего страха, не увидели смерть вблизи, но берутся судить свысока, не имея на то морального права! На протяжении всей повести я задавала себе вопрос: “А как бы я поступила на месте героев Воробьева?” И, честно ответив на него, понимала, что не все в жизни можно разделить на черное и белое, трусость или героизм.

  • 2219. Тема войны в русской и зарубежной литературе XX века
    Другое Литература
  • 2220. Тема войны в современной литературе: Садулаев Г. "Одна ласточка еще не делает весны"
    Другое Литература

    В повести «Одна чайка еще не делает весны» не описываются зверства, горечи, потери в свойственной для этого форме, это не входит в планы автора. Герман Садулаев пытается решить ряд философских вопросов, которые касаются сути войны России с Чечней. Почему чеченцы, осознавая, что у них нет никаких шансов на победу, продолжают сопротивляться?

    1. Первым ответом, зафиксированном в рассматриваемом нами произведении может быть мифологическое представление о появлении чеченцев как нации. Эта версия необычна. Она была найдена в древних индийских пуранах, эпических повествованиях. Там говорится, что сословие кшатриев, воинов, стало слишком многочисленным, их постоянные войны опустошали землю. Тогда богиня Земли, Бхуми, в виде коровы, пришла к Верховному Богу Вишну и попросила у Него защиты. Вишну воплотился в образе брахмана, жреца, который, отступив от дхармы, положенного жрецу рода занятий, начал сражения и девять раз уничтожал поколения кшатриев. Остатки гонимой волей Бога воинственной касты покинули Индию и укрылись от гнева Господа в Египте, где основали Древнее Царство, и в горах Кавказа.
    2. Вторым ответом можно считать то, что, Лев Гумилев назвал бы пассионарным перегревом. От этого и героизм чеченцев, их активность, их воспроизводство, но и фатализм, самопожертвование. Угнетенный инстинкт самосохранения, который свидетельствует о том, что трудно быть униженным и растоптанным чеченцем. Причем, выход, основываясь на этой теории, один - пассионарный перегрев заканчивается вымиранием нации.