Информация по предмету Философия

1521. Познание, его возможности и границы
Другое Философия
Теория корреспонденции (или теория соответствия) утверждает: знание о предмете тогда является истинным, когда оно соответствует самому предмету. Теория когеренции (или теория взаимосогласованности) определяет истинное знание как знание, включенное в непротиворечивую систему знаний и согласованное с другими ее элементами. Коммуникативно-прагматическая теория считает истинным любое знание, которое позволяет объяснять происходящее, прогнозировать будущее и эффективно использовать прогнозы в своих действиях.
- Аргументы против теории корреспонденции сводятся к тому, что соответствие, не основанное на действительном подобии является только конвенциональным, но как можно уподоблять такие разнородные феномены как, например, мысль и вещь или мысль и действие.
- Аргументы против теории когеренции состоят в том, что взаимосогласованная система знания может, на уровне отдельных элементов плохо соотноситься с соответствующими фрагментами реальности; это происходит тогда, когда логика взаимосогласования знания подавляет логику его адекватности («Тем хуже для фактов»).
- Аргументы против прагматической теории истины заключаются в том, что истина отождествляется с полезными заблуждениями, которые могут в любой момент перестать быть полезными (в отличии от истины).
1522. Познание: возможности и границы
Другое Философия
1523. Поиск истины
Другое Философия

Для понимания того, как решается проблема истины у Вл. Соловьева, необходимо понять, какими философскими категориями он оперирует, на какие предпосылки опирается. Для этого опять обратимся к работе А.Ф. Лосева. "...С установившейся точки зрения совершенно нет никакой разницы между сущим и бытием. То, что понимает сам Вл. Соловьев под этими терминами, совершенно ясно и едва ли заслуживает какой-либо существенной критики. ...Сущее, по мысли Вл. Соловьева, выше всяких признаков и свойств, выше всяких предикатов и вообще выше всякой множественности. Классический образ мышления требовал равноправного существования также и для множественности, раздельной, понятной и далекой от превращения в абсолютно непознаваемый нуль, в абсолютное ничто. Вот это раздельное, доступное пониманию, структурное, относительное, объединяемое в отдельные относительные единства, Вл. Соловьев называет бытием в отличие от сущего. Все дело заключается здесь в том, что должна же существовать какая-нибудь вещь, если мы ей приписываем какие-нибудь признаки. Но если она действительно существует, то она выше своих признаков. По терминологии Вл. Соловьева, эту вещь и надо называть не просто суммой признаков, или бытием, но тем, что является носителем этих признаков, а именно сущим, которое в сравнении со всеми своими признаками есть уже сверхсущее. Отрицать такое "сверхсущее" - значит, по Вл. Соловьеву, просто отрицать существование вещей, а значит, и всего мира. (См. [17] стр. 60-61) Таблица категорий, при помощи которой философ хочет резюмировать свою теорию цельного знания, является большим достижением в творческой эволюции Соловьева. Философ избегает здесь противоречивости благодаря тому, что из всех своих триад останавливается только на одной - сущее, бытие, сущность. Это же самое тройное деление он представляет еще и в таком виде : абсолютное, логос, идея. Поскольку, однако, целостность предполагает существование всего во всем, то в каждой из этих трех категорий снова повторяются те же самые три категории.
1524. Поиск новых философских парадигм в России и на Западе на рубеже XIX - XX и XX - XXI веков
Другое Философия

Поскольку дальнейшая задача нашего исследования состоит в боле конкретном прояснении спонтанных сходств и созвучий в новаторских концепциях двух философов, с самого начала хочу оговорить: эти два сходства и созвучия не отменяют принципиального характера различий между ними. Главное различие состоит в том, что Соловьев формирует религиозную концепцию с ее центральным замыслом оправдания добра, тогда как Ницше, противник христианства, обрушивается на все традиционные и современные ему теории, «оправдывающие» добро в христианском или квазихристианском смысле. Эти различия исходных интенций и установок, кстати, четко оттенил сам Вл. Соловьев в своих немногочисленных, но достаточно ясных и выразительных работах и высказываниях, специально посвященных Ницше. «Демонизм сверхчеловека» - так обозначает Соловьев в работе «Идея сверхчеловека» (1899) одно из трех (наряду с идеями Карла Маркса и Льва Толстого) модных идейных поветрий. «Дурная сторона ницшеанства, - пишет Вл. Соловьев, - бросается в глаза. Презрение к слабому и больному человечеству, языческий взгляд на силу и красоту, присвоение себе заранее какого-то исключительного значения - во-первых, себе единолично, а затем, себе коллективно, как избранному меньшинству «лучших», т.е. более сильных, более одаренных, властительных, или «господских» натур, которым всё позволено, так как воля есть верховный закон для прочих, - вот очевидное заблуждение ницшеанства» (Соловьев В. Сочинения в 2-х томах. Т. 1. М., 1988. C. 628). Впрочем, не менее чем эта критика и чем исходные различия, очевиден факт в высшей степени серьезного интереса Соловьева именно к ницшевой «идее», про которую он, сравнивая ее с идеями Маркса и Толстого, написал: «Я считаю ее самой интересной из трех» (Там же. С. 627). Весьма любопытно, как построена относительно небольшая статья Вл. Соловьева «Идея сверхчеловека». Размежевание с Ницше занимает в ней сравнительно немного места. Нет и сколько-нибудь близкого к текстам немецкого философа изложения или опровержения его взглядов. Критический подход Соловьева иной. Он хочет применить к ницшеанству «первое условие истинной критики: показать главный принцип разбираемого умственного явления - насколько это возможно - с хорошей стороны» (Там же. С. 628). Или в иной формулировке Соловьева - она дана сразу после рассуждения о «дурной стороне», заблуждении ницшеанства: «В чем же та истина, которою оно сильно и привлекательно для живой души? (Там же. С. 628). Небольшая, но весьма емкая по проблематике и идеям статья Соловьева и дает его ответ на вопрос об «истине», источнике привлекательности ницшеанства «для живой души». Обычно исследователи обращают внимание на созвучия и в особенности на различия в ницшевском и соловьевском понимании сверхчеловека. «Принимая саму идею сверхчеловека, Соловьев осмысливал ее как «перерастание» собирательным человечеством своей наличной действительности на пути к грядущему бессмертию, однако ницшеанского сверхчеловека он считал прообразом антихриста, противопоставляя ему богочеловека Христа, победившего смерть телесным воскрешением» (Синеокая Ю.В. Ницше в России // Русская философия. Словарь. М., 1995. С. 324).
1525. Пол и организация: долгие дебаты и актуальные тенденции
Другое Философия

Современное состояние дискуссии характеризуется, согласно новейшей литературе, следующим образом: исторически-культурный вызов, содержащийся в притязании на гендерную симметрию структуры и культуры организаций, был в организациях принят и привел к некоторым изменениям, но и к ряду ответных реакций, направленных на сохранение традиционного, асимметричного статус-кво [1; 13; 25; 43]. Но это - далеко не конечный пункт развития. В большей мере здесь проявляет себя новая, связанная с прагматикой повседневного действия стратегия, которая активно и созидательно нацелена на гендерную симметрию. Отметим, что на данный момент почти все участники этой дискуссии - женщины. Так, Гертруда Крель (Krell) внесла ряд предложений, как организации с помощью "контролирования равноправия" могут интегрировать создание и соблюдение гендерной симметрии в те процедуры, с помощью которых они уже преследуют (evaluieren) и отслеживают достижение своих целей. Контролирование равноправия как "инструмент поддержки развития" может помочь компенсировать недостаток квалификации, присущий менеджерам по кадрам, при проведении политики равных возможностей. Крель рекомендует контролирование равноправия в качестве дополнительного инструмента управления, который, к примеру, может задать повышение доли женщин на руководящих должностях как нормативный результат наряду с другими целями или договоренностями в управлении персоналом. Так, в случае сокращения персонала можно утвердить "квоты сокращения", защищающие женщин от непропорционально высокого или вообще исключительного сокращения по сравнению с мужчинами. Основные принципы фирмы и управления могут предписывать поддержку равных возможностей как нормативное поведение. И, наконец, следовало бы (как это делается для других целей управления) постоянно сравнивать нормы и реальность, что может способствовать использованию фирмами и организациями систем информации о персонале и для справок о доли женщин на определенных должностях, в различных группах оплаты труда или о типичном для мужчин или женщин распределении дополнительных выплат [44; 45]. Международная служба занятости составила различные руководства и инструкции, как следует подготавливать гендерную симметрию в различных организациях и странах [39]. И Макдональд и др. [40], как и авторы сборника под редакцией Shaw/Perrons [46], описывают, как зачастую находчиво и стратегически расчетливо отвечает "феминистская реакция" на традиционную "контрреакцию". Это включает детально проработанные сценарии того, как обходиться с сопротивляющимися или уклоняющимися противниками равноправия мужчин и женщин; стратегические рекомендации по действиям в безнадежных случаях; примеры и советы по работе с мужчинами в различных организациях; поэтапную программу, как стать ориентированным на семью работодателем [47]. Становится ясно, что конкретная "противная сторона", которую необходимо убедить в культурной ценности гендерной симметрии для организаций, является отнюдь не монолитной, а, наоборот, дифференцированной и потому требует различных стратегий для различных адресатов [40, S. 125]. Также и новые термины "равноправный труд" (equality work) и "равноправное окружение" (equality enviroment) [28] ? ?казывают в этом направлении.
1526. Полемика как искусство убеждения
Другое Философия

«Экстраполяция». Оказывается неправомерным приемом в случае, когда действительно установленная в пауке истина неосторожно широко трактуется и провозглашается доказанной для объектов иной, хотя и близкой природы, для которой научный вывод перестает быть законом. Отдельно отметим, что поле аргументации в случае полемики любого типа отнюдь не совпадает со всем классом известных человечеству истин, как это имеет место в случае доказательства. Самый добросовестный полемист может по тем или иным причинам не знать, выпустить из виду какой-то вполне надежно удостоверенный вывод науки. С другой стороны, он в силу личного опыта может благожелательно отнестись к положению, истинность которого не доказана или сомнительна. Обобщая, можно сказать, что сфера акргументации полемики представляет собой теоретико-множественное пересечение областей аргументации всех участников. Это положение особенно важно, когда речь заходит о коммерческой (деловой) полемике. То, что хорошо известно одному, может быть неизвестно другому или воспринимается им с сомнением, с сожалением. Соперник отнюдь не расположен считать предложенное говорящим положение истинным и использовать его в роли аргумента. Тот, которого один из полемистов считает классиком, не является авторитетным для другого. Еще не зная формулировки мысли, оппонент склонен считать ее заведомо ложной. Статьи конституции одного государства положения, подобные аксиомам для его граждан, вовсе не обязательны, а то и сомнительны или даже смехотворны для супостата. Даже положения науки, признанные и отмеченные соответствующими поощрениями в одной стране, могут пребывать в науке другой страны в статусе подозрительной гипотезы. В полемике принципиальных соперников круг аргументов сужается. Этот круг может быть потенциально равен нулю. Поэтому сохраняющийся и понятный призыв ЛОЖНЫЕ АРГУМЕНТЫ НЕДОПУСТИМЫ в деловой (коммерческой) полемике приобретает обновленный смысл.
1527. Политика в современном мире: особенности и тенденции развития
Другое Философия

Новое состояние социально-политической системы связывается большинством ученых Запада с переходом к принципиально новому уровню развития, обозначающимся как «эпоха постмодернизма». Не будем вдаваться в терминологические споры, отметим лишь, что примерно то же состояние общества, но подчеркивая другие аспекты функционирования социальной системы, обозначают терминами «постиндустриальное общество», «информационное общество», «общество потребления» (последнее понятие, как может показаться, несколько выбивается из общего ряда, однако глубинная сущность явлений, описанная в этом подходе, в общем виде совпадает с прочими из вышеперечисленных), «сетевое общество» и многие другие. Общая характеристика этого нового состояния, описанная многочисленными и разнообразными концепциями, такова: развитие средств массовой информации и технологии привело к возникновению принципиально новой социальной системы. Изменились все ее аспекты: экономика перестала быть той, которую описывали классические социологические и экономические теории капитализма, поскольку приоритетом в ней стало не обеспечение социальной системы материальными благами, а формирование «ложных потребностей», «производство ради производства» с целью поддержания работоспособности и интересов самой экономической системы. Политика трансформировалась в «шоу-политику», которая, с одной стороны, не имеет отношения к большинству населения, представляя собой изолированную и замкнутую на саму себя систему поддержания господства бюрократии, а с другой в виде предопределяющего фактора проникает в те сферы, которые раньше оставались за рамками ее влияния, распыляясь и вовлекая в свою орбиту всю социальную реальность, фактически поглощая ее. Культура, вобрав в себя также слишком много противоречивого и непоследовательного, стала плюралистичной, что само по себе неплохо, но одновременно она лишилась неких внутренних единых основ, которые ранее помогали разграничить культуру и не-культуру, классических канонов, не позволявших хаотичного и эклектичного смешения жанров в искусстве, и, главное, морально-этических принципов, которые заменяются весьма относительными понятиями толерантности и политкорректности, которые на первый план выводят соображения этикета, а не этики. А ведь именно система этических принципов лежит в основе взаимного общения, а значит, и общества в целом. Вслед за политикой изменились право и религия за буйно развивающимся миром традиционные религии не успевают, легко сдавая свои позиции мистицизму и фундаментализму. Кризис всех традиционных социальных институтов так можно в двух словах определить сложившуюся ситуацию, четко фиксируемую многими современными исследователями социальных явлений.
1528. Политико-правовая мысль
Другое Философия

Развал старой тоталитарной системы общественного управления породил многие негативные явления, такие, как национализм, сепаратизм, экстремизм, корпоративность и групповщину (имевшие место и раньше, но в условиях реформирования общественной системы России последних лет эта тенденция усилилась), которые становятся серьезным препятствием на пути утверждения гражданского общества. В условиях внерыночной экономики и низкой гражданской культуры новые корпорации (концерн, общественно-политические объединения и др.) с их нередко встречающимся максимализмом и нетерпимостью способны привести общество к конфронтации, обострению социальных конфликтов. Чтобы сделать их наименее болезненными для общества (если не удастся избежать их вообще), необходимо прийти к гражданскому согласию, исходя из тех общественных идеалов, которые выдвигались и отстаивались не одним поколением людей всех стран мира. Пройдя длительную проверку временем, они остаются нетленными и сегодня. Речь идет о таких понятиях, как "гуманизм", "демократия", "справедливость", которая в современных условиях должна пониматься как равенство всех граждан в правах и возможностях, а отнюдь не как уравниловка во всем. Несмотря на широчайший плюрализм мнений, позиций и взглядов на перспективы нашего дальнейшего общественного развития, существующих среди российских граждан, подобное толкование и практическое осуществление идеи справедливости способны сплотить основную часть населения России. Тем самым будет установлен гражданский мир, так необходимый для формирования гражданского общества в нашей стране. Учитывая неизбежное сопротивление этому процессу со стороны различных политических сил в переходный период от тоталитарно-авторитарного к гражданскому обществу, наиболее приемлемой, возможно, станет модель сильного государственно-либерального режима, который постепенно открыл бы дорогу к подлинной демократии, обеспечил бы необратимость движения нашей страны к гражданскому обществу. Его главной задачей будет создание необходимых условий, при которых идущие в обществе процессы смогли бы войти в нормальное русло, поддавались бы демократическому управлению и регулированию.
1529. Политико-философские трактаты Цицерона
Другое Философия

И наконец, в трактате проводится еще одна важная мысль. Сначала ее в общей форме высказывает Аттик: "Во-первых, мы снабжены и украшены как бы дарами богов; во-вторых, у людей существует лишь одно равное для всех и общее правило жизни, и все они связаны, так сказать, природным чувством снисходительности и благожелательности, а также и общностью права" ("О законах", I, 13, 35). Таким образом, чувство социальной общности, влечение людей друг к другу тоже заложено в самой природе и тесно связано с понятием справедливости. "Справедливости вообще не существует, если она не основана на природе, а та, которая устанавливается в расчете на пользу, уничтожается из соображений другой пользы". Более того, если не считать природу основанием права и законов, то все доблести - благородство, любовь к отчизне, чувство долга, желание служить ближнему, чувство благодарности - все это уничтожается, ибо подобные чувства возникли и могли возникнуть лишь потому, что "мы, по природе своей, склонны любить людей, а это и есть основа права" (Цицерон, "О законах", I, 15, 42-43; ср. I, 10, 29). Итак, основа права - не мнения людей, но природа, не писаные законы, созданные людьми, но природный, естественный закон, который одновременно есть высший разум, справедливость и который служит связующей нитью между людьми и богами. И только руководствуясь им, люди способны отличать право от бесправия, честное от позорного ("О законах", I, 16, 44), доброе от злого и стремиться к праву и к тому, что честно и справедливо, ради самих этих доблестей ("О законах", I, 18, 48). Ибо нет на свете ничего более несправедливого, чем желание награды или платы за справедливость ("О законах", I, 18, 49).
1530. Политическая сфера жизни общества
Другое Философия

Власть является определяющим элементом (признаком) государства. Государство придает своим властным велениям обязательную силу для всего населения. Эти веления выражаются в виде юридических норм (законов), принимаемых уполномоченными на то государственными органами. Именно через законодательные органы государства правящая политическая группа доводит свою волю до подвластных. Обязательность же соблюдения населением юридических норм обеспечивается деятельностью исполнительно-распорядительных государственных органов, судов, других юридических учреждений, а также специального аппарата принуждения. Последний состоит из отрядов людей, намеренно для этой цели организованных и имеющих соответствующие материальные средства. Власть правящей политической группы осуществляется посредством комплекса специальных институтов. Систему таких институтов в политической и правовой науке принято называть органами государственной власти и управления. Основными элементами этой структуры являются институты законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти, имеющие в различных странах разное оформление и название. Важное место в структуре исполнительной власти занимают органы охраны общественного порядка и государственной безопасности, а также вооруженные силы. Посредством этих органов обеспечивается монопольное право государства на применение мер принуждения. Иногда в качестве органов власти называются средства массовой информации государственные печатные органы, радио и телевидение. Однако последние не располагают какими-либо властными полномочиями и, следовательно, не могут быть отнесены к институтам власти.
1531. Политическая философия В.В.Розанова
Другое Философия

Особую тревогу у Розанова вызвало постижение разрушения в общественном сознании устоев традиционной семьи, которая была залогом развития и укрепления русской государственности. Он вполне позитивно относился не только к традиции русской православной семьи, но и к мусульманским и иудейским традициям. Но, при этом, философ предлагал взаимное уважение, взаимодействие, а не насильственное навязывание своей особенности в семейные традиции других народов. Беспокоило его именно проникновение еврейства в семейные традиции прежде всего православного народа (особенно русского), а также мусульман. Во второй половине 1910-х годов, утратив духовную связь с петербургской интеллигенцией, Розанов все чаще обращает свое внимание на "молодых московских славянофилов" - В.А. Кожевникова, С.Н. Дурылина, С.Н. Булгакова, о. П.А. Флоренского, В.Ф. Эрна, С.А. Цветкова, Ф.К. Андреева и др. Он выражает желание сотрудничать с московским религиозно-философским издательством "Путь", активно переписывается с москвичами. Особенно он выделял московский кружок о. П.А. Флоренского, отношения с которым, несмотря на все их кричащие разногласия, были дружескими.
1532. Политическая философия И.А.Ильина
Другое Философия

Более того, Ильин с гениальным пророчеством предвидел и распад исторической России, который и произошёл в 1991 году, во многом, как он сам говорил, благодаря "мировой закулисе". Однако, в результате от этого распада во многом страдает весь мир, ибо разрушается сила, которая бы противостояла Западу (и, в частности, США). В статье "Что сулит миру расчленение России?" он отмечает следующее: "Расчленение организма на составные части нигде не давало и никогда не даст ни оздоровления, ни творческого равновесия, ни мира. Напротив, оно всегда было и будет болезненным распадом, процессом разложения, брожения, гниения и всеобщего заражения. И в нашу эпоху в этот процесс будет втянута вся вселенная". Далее он следующим образом характеризует уже ситуацию в самой России: "Территория России закипит бесконечными распрями, столкновениями и гражданскими войнами, которые будут постепенно перерастать в мировые столкновения". Это перерастание во многом будет совершенно неотвратимым "в силу одного того, что державы всего мира (европейская, азиатская и американские) будут вкладывать свои деньги, свои торговые интересы и свои стратегические расчёты в нововозникшие малые государства". Последние события в Ираке, как бы полностью подтверждают этот во многом зловещий прогноз Ивана Александровича.
1533. Политическая философия К.Н.Леонтьева
Другое Философия

Леонтьев заявил о себе как оригинальном мыслителе в написанных им в этот период работах "Византизм и славянство", "Племенная политика как орудие всемирной революции", "Отшельничество, монастырь и мир. Их сущность и взаимная связь (Четыре письма с Афона)", "Отец Климент Зедергольм", "Записки отшельника", "Плоды национальных движений на православном Востоке", "Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения", "Грамотность и народность" и "Варшавский дневник", многие из которых были позже изданы в двухтомнике "Восток, Россия и славянство" (1885-1886). Они свидетельствуют о стремлении их автора соединить строгую религиозность со своеобразной философской концепцией, где проблемы жизни и смерти, восхищение красотой мира переплетаются с надеждами на создание Россией новой цивилизации.
1534. Политическая философия Томаса Джефферсона
Другое Философия

Рассмотрим выводы. 1) Признаться, Россия избавилась от позорного института рабства, носившего название крепостничества, ненамного раньше Америки. Перед высшими образованными сословиями вставали многие из тех проблем, что волновали те же сословия Америки. И на некоторые вопросы были даны практические ответы. Тема контрольной работы Джефферсон: рабовладелец в роли демократа. В свете вышеизложенного можно уверенно сказать, что такое утверждение лживое. Тогда нам нужно согласиться, что наши Дашкова и Новиков, умнейшие и творческие люди, очень много сделавшие для России, но имевшие крепостных, так же играли роли передовых людей, и их вклад в развитие России всего лишь следствие их лицемерия. Они, как и Джефферсон, якобы натягивали благообразную маску на безобразный лик. Нет, софизм советских историков я не собираюсь доказывать. Ибо те же Новиков и Дашкова доказали обратное. Дворянин мог быть защитником и наставником своих крепостных, организатором их деятельности и мировым судьей, протеже в торговых делах и даже компаньоном. Крепостные могли стоять за помещиком, как дети за отцом. Передовые дворяне организовывали школы и учили детей сами. Они строили больницы для крепостных и бедных, и делали, или могли делать многое другое. Иное дело, что беззащитность крепостных часто вела к злоупотреблениям, от которых всевластному дворянскому сословию было также трудно удержаться, как рабовладельцам в отношении негров. Джефферсон писал: "Все отношения между хозяином и рабом представляют собой вечное проявление самых бурных страстей, упорного деспотизма, с одной стороны, и унижающего повиновения с другой. Наши дети видят это и учатся подражать этому… Родитель дает волю взрыву своих чувств, ребенок наблюдает, подхватывает выражение гнева, напускает на себя тот же грозный вид в кругу маленьких рабов, начинает бушевать; воспитанный и взлелеянный в таком духе, ежедневно упражняясь в тирании, ребенок неизбежно воспринимает это во всех отвратительных проявлениях. Человек, который может сохранить при таких обстоятельствах свою добродетель и умение держать себя, чудо" *
1535. Политические воззрения А.А. Григорьева
Другое Философия

В двадцать лет много воды утекло. Славянофильство хотя и пало, но пало со славою. Западничество же дожило до грустной необходимости сказать свое последнее слово, и слово это единодушно, единогласно, так сказать, всею землею было отвергнуто с негодованием. Да и нельзя иначе: славянофильство верило слепо, фанатически в неведомую ему самому сущность народной жизни, и вера вменена ему в заслугу. Западничество шло против течения: оно не признало и не хотело признать явлений жизни; оно упорно отрицало в литературе и в быту народном то, что на глазах всех и каждого или выросло, или раскрылось могучего и крепкого в последнее десятилетие. Мимо его прошли намеренно или ненамеренно им незамеченные силы; им слепо отрицались такие явления, как значение общины, Островский(5) с миром раскрытой им жизни; песни народа, как будто поднимавшиеся из-под спуда; речь народная, вливавшаяся живительной струею в литературу; поворот нравственный к семейному началу, диаметрально противоположный исключительному протесту и отрицанию сороковых годов; возникшая любовь к преданию, сильное и быстрое распространение изучения родного быта; а главным образом западничество не хотело обратить даже внимания на правдивые и порожденные более свободным разъяснением фактов обличения Петровской реформы, на разоблачения ее несостоятельности в началах и последствиях, несостоятельности, за которую мы и наше время являемся неоплатными должниками. Оно твердило свою старую песню, что Петр вдвинул нас в круг мировой общечеловеческой жизни, песню, о правде которой ни один здравомыслящий человек с ним и прежде не спорил и теперь не спорит, и не хотело дать в этой общей ни права нашей народной особенности, упорно стремилось заставить нас повторять чужую жизнь и много-много что рабски продолжать ее в науке и еще в быту общественном, забывая, что в природе вообще нет и не может быть повторений, что ни один лист не похож на другой на дереве, что не было племени, кроме племен, совершенно отчужденных от человечества, которое бы не внесло чего-либо своего в мировое движение. А тут перед ним было не какое-либо видовое племя, а целый особый отдел индоевропейской расы славянство, отдел столь же значительный и древний, как эллинство или его любимое германство.
1536. Политические воззрения К.П. Победоносцева
Другое Философия

Жизнь не наука и не философия; она живет сама по себе, живым организмом. Ни наука, ни философия не господствуют над жизнью, как нечто внешнее: они черпают свое содержание из жизни, собирая, разлагая и обобщая явления жизни; но странно было бы думать, что они могут обнять и исчерпать жизнь со всем ее бесконечным разнообразием, дать ей содержание, создать для нее новую конструкцию. В применении к жизни всякое положение науки и философии имеет значение вероятного предположения, гипотезы, которую необходимо всякий раз поверить здравым смыслом и искусным разумом, по тем явлениям и фактам, к которым требуется приложить ее: иное применение общего начала было бы насилием и ложью в жизни. Одно то уже должно смутить нас, что в науке и философии очень мало бесспорных положений: почти все составляют предмет пререканий между школами и партиями, почти все колеблются новыми опытами, новыми учениями. Нет ни одной прикладной к жизни науки, которая представляла бы цельную одежду: всякая сшита из лоскутков, более или менее искусно, с изменением покроя по моде, а иногда куски эти висят в клочках, разодранных школьною полемикою различных учений. Между тем представители каждой школы в науке веруют в положения свои догматически и требуют безусловного применения их к жизни. Стоит привести в пример хоть политическую экономию: экономисты составили себе репутацию величайших педантов и догматиков потому, что хотят непременно вторгнуться в жизнь, в законодательство, в промышленность непререкаемою властью, со своими общими законами производства и распределения сил и капиталов; но при этом все более или менее забывают о живых силах и явлениях, которые в каждом данном случае составляют элемент, противодействующий закону, возмущающий его операцию. Они вывели формулу из великого множества фактов и явлений, но не могли исчерпать всего бесконечного их разнообразия, всего ряда комбинаций, которые в каждом данном случае представляются. И эти формулы были великим благодеянием для науки, которая благодаря им уяснилась и двинулась вперед, но ни одна из них не составляет неподвижного, безусловного закона для жизни: каждая служит только указанием для исследования, каждая выражает только известное движение, направление силы, которая в данном случае непременно возмущается или уравновешивается другими силами, действующими в противоположных направлениях. Исчислить математически действие этих сил невозможно, их можно распознать только верным чутьем практического смысла, и потому общие заключения и выводы политической экономии, хотя и сделанные из бесспорных фактов, имеют только предположительное, гипотетическое значение, а не значение решительного, безусловного закона. Так и будет разуметь их всегда истинный ученый, незараженный педантизмом книжной науки. Но таковы далеко не все ученые. Что же сказать о массе, о тех поверхностных читателях, законодателях, юристах, администраторах, которые большею частию слышали звон, да не знают, где он, которые почерпают изредка все свое знание из нескольких страниц руководства, из современной журнальной статьи, и любят, без дальних исследований находить в минуту для каждой задачи готовое решение в статье указателя за номером и печатью? Для них каждое общее положение служит непререкаемым "авторитетом науки", дешевым средством для решения важнейших вопросов жизни и удобным оружием, которым отражаются все аргументы здравого смысла, опровергаются зараз все факты истории и практики. Благодаря этим-то общим положениям и началам, ныне так легко стало самому пустому и поверхностному уму, самому бездельному и равнодушному пролазу с помощью фразы послать за глубокого философа, политика, администратора, и одержать дешевую победу над здравым смыслом и опытом. Такой ученый может вспрыгнуть разом на "высоту науки и современной мысли". На этой высоте кто в силах ему противиться?
1537. Политические воззрения С.П. Шевырева
Другое Философия

Перейдем же за Рейн(13), в страну соседнюю нам, и постараемся вникнуть в тайну ее неосязаемого развития. Во-первых, нас поражает, как яркая противоположность с землею, откуда мы лишь только вышли, это внешнее благоустройство Германии во всем, что касается до ее государственного, гражданского и общественного развития. Какой порядок! какая стройность! Удивляешься благоразумию Немецкому, которое умело от себя удалить все возможные соблазны своих мятежных за-рейнских соседей и строго заключиться в сфере собственной своей жизни. Немцы питают даже какую-то открытую ненависть или высокое презрение к злоупотреблению личной свободы, коим заражены все части общества Франции. Сочувствие некоторых Немецких писателей Французскому своеволию не нашло почти никакого отголоска в благоразумной Германии и не оставило никакого вредного следа во всем нынешнем быту ее! Эта страна в разных частях своих может представить превосходные образцы развития по всем ветвям сложной человеческой образованности. Ее государственное устройство зиждется на любви ее Государей ко благу подданных и на покорности и преданности сих последних своим властителям. Ее гражданское устройство почиет на законах самой чистой и откровенной справедливости, начертанной в сердцах ее правителей и в умах подданных, призванных к исполнению гражданского дела. Ее университеты цветут и разливают сокровища учения по всем низшим заведениям, коим поручено воспитание народное. Искусство развивается в Германии так, что ставит ее теперь в достойные соперницы с наставницей ее, Италией. Промышленность и внутренняя торговля делают успехи быстрые. Все, что служит к облегчению сношений между различными ее владениями, все чем только может гордится современная цивилизация в отношении к удобствам жизни, как-то: почты, таможни, дороги и проч., все это превосходно в Германии и возвышает ее на степень страны, первенствующей своим внешним благоустройством на твердой земле Европы. Чего же кажется недостает ей к ее непоколебимому вечному благоденствию?
1538. Политические воззрения С.С. Уварова
Другое Философия

Поторопимся сразу же сказать: Россия пока избегла подобного унижения. Она еще хранит в своей груди убеждения религиозные, убеждения политические, убеждения нравственные единственный залог ее блаженства, останки своей народности, драгоценные и последние останки своей политической будущности. Дело Правительства собрать их в одно целое, составить из них тот якорь, который позволит России выдержать бурю. Но эти части рассеяны преждевременной и поверхностной цивилизацией, мечтательными системами, безрассудными предприятиями, они разобщены, не соединены в единое целое, лишены центра, и более того, на протяжении тридцати лет принуждены были противостоять людям и событиям; как согласить их с настоящим расположением умов, как соединить их в систему, которая заключала бы в себе выгоды нынешнего порядка, надежды будущего и предания прошедшего? как приступить к тому, чтобы сделать образование одновременно нравственным, религиозным и классическим? как идти в ногу с Европой и не удалиться от нашего собственного места? Каким искусством надо обладать, чтобы взять от просвещения лишь то, что необходимо для существования великого государства и решительно откинуть все, что несет в себе семена беспорядка и потрясений? Вот задача во всем ее объеме, жизненно важный вопрос, разрешить который требует от нас само положение дел и от которого мы не имеем возможности уклониться. Если бы речь шла только о том, чтобы обнаружить начала, поддерживающие порядок и составляющие особое достояние нашей державы (а каждое государство основано на собственных началах), было бы достаточно поместить на фасаде государственного здания России следующие три максимы, подсказанные самой природой вещей и с которыми напрасно стали бы спорить умы, помраченные ложными идеями и достойными сожаления предрассудками: чтобы Россия усиливалась, чтобы она благоденствовала, чтобы она жила нам осталось три великих государственных начала, а именно:
1539. Политические воззрения Ф.М. Достоевского
Другое Философия

Несомненно то, что реформа Петра оторвала одну часть народа от другой, главной... Реформа шла сверху вниз, а не снизу вверх. Дойти до нижних слоев народа реформа не успела. Оно, конечно, при тех реформаторских приемах, какие употреблял Петр, преобразование и не могло охватить весь народ: народ переделать очень трудно. Для этого мало железной воли одного человека. Развитие народа совершается веками, уничтожение добытого им может быть задачей тоже одних только веков... Вот в том-то и была ошибка Петра, что он захотел сразу за свою одну жизнь переменить нравы, обычаи, воззрения русского народа. Деспотизм реформаторских приемов возбуждал только реакции в массе; она тем крепче усиливалась сохранить себя от немцев, чем сильнее последние посягали на ее народность. С другой стороны, мы чрезвычайно ошиблись бы, если б подумали, что реформа Петра принесла в нашу русскую среду главным образом общечеловеческие западные элементы. На первый раз у нас водворилась только страшнейшая распущенность нравов, немецкая бюрократия чиновничество. Не чуя выгод от преобразования, не видя никакого фактического себе облегчения при новых порядках, народ чувствовал только страшный гнет, с болью на сердце переносил поругание того, что он привык считать с незапамятных времен своей святыней. Оттого в целом народ и остался таким же, каким был до реформы; если она какое имела на него влияние, то далеко не к выгоде его. Говоря таким образом, мы вовсе не думаем отрицать всякое общечеловечное значение реформы Петра... Она, но прекрасному выражению Пушкина, прорубила нам окно в Европу, она указала нам на Запад, где можно было кой-чему поучиться. Но в том-то и дело, что она осталась не более как окном, из которого избранная публика смотрела на Запад и видела главным образом не то, что нужно бы было видеть, училась вовсе не тому, чему должна была там учиться... Оттого петровская реформа принесла характер измены нашей народности, нашему народному духу. Бывают такие времена в жизни народа, что в нем особенно чувствуется потребность выйти на свежий воздух, какое-то особенное недовольство настоящим, потребность чего-то нового. Несомненно, что в ближайшее время к Петру уже чувствовал народ худобу жизни, заявлял свой протест против действительности и пытался выйти на свежий воздух... Так мы по крайней мере понимаем исторический факт наш раскол. Такое историческое явление, каков Петр, выросло на русской почве, конечно, не чудом каким. Оно подновлено, несомненно, временем... В русском воздухе носились уже зачатки реформационной бури, и в Петре только сосредоточилось это пламеннейшее общее желание дать новое направление нашей исторической жизни... Но характер всяких переходных эпох таков, что во время их чувствуется сильнейшее желание выйти из прошлого порядка вещей, но как выйти, куда идти, плохо сознается и понимается... В том-то и была беда Петра, что желание Руси обновиться он понял по-своему, исполнял его тоже по-своему деспотически прививал в жизнь не то, в чем она нуждалась. Поэтому Петра можно назвать народным явлением настолько, насколько он выражал в себе стремление народа обновиться, дать более простору жизни но только до сих пор он и был народен... Выражаясь точней, одна идея Петра была народна. Но Петр как факт был в высшей степени антинароден.., Во-первых, он изменил народному духу в деспотизме своих реформаторских приемов, сделав дело преобразования не делом всего народа, а делом своего только произвола. Деспотизм, вовсе не в духе русского народа... Он слишком миролюбив и любит добиваться своих целей путем мира, постепенно. А у Петра пылали костры и воздвигались эшафоты для людей, не сочувствовавших его преобразованиям... То самое, что реформа главным образом обращена была на внешность, было уже изменою народному духу... Русский народ не любит гоняться за внешностью: он больше всего ценит дух, мысль, суть дела. А преобразование было таково, что простиралось на его одежду, бороду и т. д. Народ и отрекся от своих доброжелателей-реформаторов, не потому, конечно, чтобы любил бороду, гонялся за одеждой, а потому, что такой преобразовательный прием был далеко не в его духе. И чем сильнее было на него посягательство сверху, тем сильнее он сплачивался, сжимался. Борода и одежда сделалось чем-то вроде лозунга. Может быть, именно под влиянием подобных обстоятельств и сложилась в нашем мужике такая неподатливая, упорная, твердая натура.
1540. Политические и правовые учения в государствах Древнего Востока
Другое Философия

Изучение политико-правовой мысли Древнего Востока имеет не только познавательное, но и теоретическое значение. Документы и памятники литературы, дошедшие до нас от древнейших цивилизаций Египта, Месопотамии, Палестины, Индии и Китая, позволяют проследить формирование политических и правовых идей на самых ранних этапах становления классового общества. История Древнего Востока предоставляет в этом отношении уникальные возможности, поскольку многие страны древневосточного мира длительное время развивались изолированно друг от друга и процесс зарождения политической идеологии протекал в них что называется в чистом виде, независимо от внешних влияний. Подобная ситуация крайне редко повторялась в последующей истории у других народов. Кроме того, высокий уровень культуры и богатые литературные традиции сочетались здесь с замедленными темпами социального развития. Значительное число памятников письменности, сохранившихся от древних цивилизаций Востока, относится к тому периоду, когда процессы образования классов и государства не получили своего завершения. Это позволяет воссоздать достаточно полную картину возникновения политического и правового сознания из нерасчлененной (синкретической) идеологии раннеклассовых обществ.

Blog

Информация по предмету Философия