Geum.ru

Информация

  • 34861. Образ русалки в произведениях Пушкина и Лермонтова
    Литература

    Говоря об этих двух стихотворениях, Д. Благой подчеркивает особый характер лирического чувства: в «Заклинании» поэт хочет видеть возлюбленную именно на грани умирания («как ты была перед разлукой»), а в элегии «Для берегов отчизны дальной» он вспоминает именно «незабвенный час» разлуки. Исследователь делает тонкое наблюдение, что в этой связи образов приобретает особый смысл эпитет «хладеющие» («мои хладеющие руки»). Нужно упомянуть и незавершенный отрывок 1823 г.: «Придет ужасный [час] ... твои небесны очи / Покроются, мой друг, туманом вечной ночи...», где поэт как будто не решился воплотить в слове волнующий воображение образ; но, обрываясь на загадочных фразах: «...буду ждать... [но чего?] ... Чтоб силою мечтанья моего...» (II, 296), стихотворение позволяет предположить тот же сюжет с мертвой возлюбленной. В стихотворении «Под небом голубым страны своей родной» (1826) летает над поэтом «младая тень» любимой прежде и забытой женщины. В черновом варианте «Воспоминания» (1828) возникали «два призрака младые, / Две тени милые», которые «говорят ... мертвым языком / О тайнах счастия и гроба» (III, 651). В «Бахчисарайском фонтане» (18211823), когда «по дворцу летучей тенью / Мелькала дева...», автор, гадая: «Чью тень, о други, видел я?», как бы проговаривается: «Я помню столь же милый взгляд / И красоту еще земную...» (IV, 170). Тот же образ витает в стихотворениях уже совсем далеких по сюжету: в элегии «Не пой, красавица, при мне» (1828), где неотвязен «призрак милый, роковой» некой «далекой бедной девы», представляющийся неизменно «ночью», «при луне» (III, 109); в «Прощании» (1830) («В последний раз твой образ милый / Дерзаю мысленно ласкать») (III, 233), где «могильный сумрак» вдруг окутывает живую женщину, и разлука с ней описывается и воспринимается как вечная разлука смерть. И наконец, неудивительно, что одна из пяти сказок Пушкина это «Сказка о мертвой царевне». Итак, в целом ряде пушкинских произведений мы обнаруживаем образы и настроения, явно перекликающиеся с темой мертвой возлюбленной. Прежде всего это Инеза из «Каменного гостя». Дон Гуан вспоминает: «...Странную приятность | Я находил в ее печальном взоре | И помертвелых губах. Это странно ‹...› А голос | У ней был тих и слаб как у больной...» (VII, 139). Дон Гуан находил ту же прелесть и в Доне Анне, лежащей в обмороке:

  • 34862. Образ русского казака в фольклоре народов Северо-Восточной Сибири
    Культура и искусство

    Прибытие русских осуществляется исключительно по реке на судах. Думается, это не только отражение того факта, что русские для продвижения внутрь континента использовали водные пути, но и сопряжение образа русского с образом реки, который в фольклоре народов Сибири является многозначным символом. Река связывает земной и подземный миры и именно по реке в мир людей приходит все неизвестное, злое, враждебное. Русских приводит человек из соседнего племени в отместку за обиды[9]. Таким образом, само прибытие русских выглядит как вторжение чужого народа с изначально враждебными целями. Уже одним своим видом пришельцы нагоняют страх и гиперболизированный облик, которым награждают русских местные предания, отчасти объясняется тем впечатлением, которое они произвели на коренных жителей. Наиболее реалистичную картину рисуют чукотские предания, но и тут русские выглядят устрашающе: "одежда вся железная, усы как у моржей, глаза круглые железные, копья длиной по локтю и ведут себя драчливо - вызывают на бой "[10]. Поражает и устрашает сам вид пришельцев, не похожих ни на один известный народ, их бешеная храбрость и непредсказуемость, а отнюдь не гром выстрелов. Именно эта загадочность русских, неясность их целей и заставляла туземцев целыми родами в страхе бежать от чужаков. Однако, наибольший ужас на местное население наводила жестокость русских, воспринимавшаяся аборигенами как абсолютно немотивированная, а зачастую и бывшая таковой на самом деле. Отражение такого поведения пришельцев встречается в одном частом мотиве: придя в новую землю, русские разбрасывают бисер, железо, сладости и т.п., а когда туземцы подходят и берут их, дают из засады залп, а оставшихся в живых забирают в плен[11]. Видимо, основой для данного сюжета послужили факты первых контактов местного населения с русскими, когда в случае неудачной торговли служилые и промышленные люди частенько пускали в ход оружие.

  • 34863. Образ саду у творчості Івана Франка
    Литература

    Важливий також контекстуальний зв'язок образу саду з філософським та екзистенційним спогляданням світу природи. Постаті Митра та Напуди, чомусь «<…> скривджених долею і немов проклятих Богом», на тлі садового пейзажу надихають автора до рефлексій над проблемою смислу власного та людського життя, загально кажучи, «Чи варто жити, щоб приймати муку». Переступивши поріг золотого дитинства, «<…> ті парії людської громади, ті без вини винуваті <…>» із поруйнованим храмом душі вирушають у «далеку мандрівку життя», відтоді «рай» дитинства обертається спокусами, злом, випробуваннями й навіть переступами: «І вони живуть, мучаться весь вік, без ясних споминів і без ясних надій, мов ті подорожні, що вийшли в дорогу в мрячний день і йдуть тою мрякою всю дорогу. <…> І не бачать нічого, бачать лише сіру мряку, сірі стовбури дерев та сірі непривітні лиця. І коли можна у них говорити про яке щастя, то воно хіба в тім, що не зазнали нічого кращого і не мають за чим тужити». Узагальнений образ подорожніх тут можна розглянути на рівні вияву латентного архетипного сенсу, що наводить на думку про перших старозавітних «мандрівників» Адама і Єву, прогнаних Богом із раю та приречених на важке життя у праці біля землі. Відтоді життя людини уявляють не чим іншим, а мандрівкою. У стані гніву, роздратування, сильного внутрішнього збентеження капітан Ангарович (із роману «Для домашнього огнища») шукає «самітних темних завулків» заради забуття й заспокоєння. Тим-то його тягне з бруківки вулиць і гомінливих плаців «до пустого і завмершого в темряві Єзуїтського саду»: «Дерева в саду стояли голі, їх гілляки розпливалися в темряві, тільки грубші пні і конарі бовваніли, як чорні стовпи на темному тлі. Сніг ішов густий і затемнював світло ліхтарень, що слабо мигтіли на рогах вулиць. Туркіт фіакрів долітав сюди тільки здалека, мов глухе непереривне клекотання. Капітан ішов не зупиняючись, судорожно стискаючи в долоні холодну рукоять шаблі. Боявся станути, зупинитися на хвилину <…>

  • 34864. Образ свахи на Руси
    Культура и искусство

    Есть и все такие славные, хорошие, аккуратные. Первый Балтазар Балтазарович Жевакин, такой славный, во флоте служил, - как раз по тебе придется. Говорит, что ему нужно, чтобы невеста была в теле, а поджаристых совсем не любит. А Иван-то Павлович, что служит экзекутором, такой важный, что и приступу нет. Такой видный из себя, толстый; как закричит на меня: «Ты мне не толкуй пустяков, что невеста такая и эдакая! ты скажи напрямик, сколько за ней движимого и недвижимого?». А еще Никанор Иванович Анучкин. Это уж такой деликатный! а губы, мать моя, - малина, совсем малина! такой славный. «Мне, говорит, нужно, чтобы невеста была хороша собой, воспитанная, чтобы и по-французскому умела говорить». Да, тонкого поведенья человек, немецкая штучка! А сам-то такой субтильный, и ножки узенькие, тоненькие».

  • 34865. Образ софиста в диалогах Платона
    Философия

    Мы выясняем, что существует связь между знанием о бытии и состоянием души. Платон производит критику софистики в диалоге «Софист» (как и критику «тирании» в диалоге «Горгий»), исходя из представлений об устройстве бытия: в душе должны быть отражены «образы» космоса, роды бытия должны быть рассмотрены через составляющие его идеи и с соотнесением со своим началом. Резкий переход к «диалектике бытия и небытия», представленный в диалоге, совершенно оправдан в рамках философии Платона: отталкиваясь от того, какова должна быть душа человека, мысль Платона идет к описанию действительного содержания души то есть к знанию о бытии. Мы замечаем, что принципы философии Платона выражаются и в форме изложения материала, в композиции диалога. Платон фактически ставит вопрос: каким должно предстать бытие перед познающим человеком (душой)? Как должно быть выражено бытие? При решении этих вопросов освещаются проблемы, касающиеся определения «идей», природы бытия, и действительного значения «бытия» и «небытия». «Идеи» существуют для содержания и конструирования сущего, сущее есть следствие «смешения» различных «идей», «бытие» и «небытие» не есть онтологические противоположности, а характеристики сущего вообще, подчеркивающие его «смешанную» природу. Содержание диалога «Софист» дает нам возможность уже окончательно говорить о том, что есть «идея» в философии Платона. В диалогах «Пир», «Софист», «Парменид» происходит оформление учения Платона об «идеях». Необходимо говорить о двух смыслах употребления слова «идея» в философии Платона, относя одно значение этого слова к своей чистой собственной области, а второе к связанности с сущим. «Идея» в философии Платона относится и к явлению космическому (чистому, организующему сущее), и к явлениям сущего (явлениям целого сущего, «всего сущего» (23,384), стремящимся к началу). «Смешанный» характер наличного бытия, представленный в «Софисте», объясняется тем, что «идея» как собственное образование принадлежит к тому, что стоит над наличным бытием, но также имеет отношение к этому

  • 34866. Образ Софьи (А.С. Грибоедов "Горе от ума")
    Литература

    Cофья лицо драматическое, она персонаж бытовой драмы, а не социальной комедии. Она - так же как и ее антагонист Чацкий - натура страстная, живущая сильным и настоящим чувством. И пусть предмет ее страсти убог и жалок (об этом не знает героиня, но знают зрители) - это не делает ситуацию смешной, напротив, углубляет ее драматизм. Софьей движет любовь. Это в ней самое главное, это формирует линию ее поведения. Мир для нее поделен надвое: Молчалин и все остальные. Когда нет избранника - все мысли только о скорой встрече; она может присутствовать на сцене, на самом же деле - вся душа ее устремлена к Молчалину. В Софье воплотилась сила первого чувства. Но в то же время любовь ее нерадостна и несвободна. Она прекрасно отдает себе отчет в том, что избранник никогда не будет принят ее отцом. Мысль об этом омрачает жизнь, Софья внутренне уже готова к борьбе. Чувство настолько переполняет душу, что она исповедуется в своей любви, казалось бы, совершенно случайным людям: сначала служанке Лизе, а затем и вовсе самому неподходящему в этой ситуации человеку - Чацкому. Софья настолько влюблена и одновременно удручена необходимостью постоянно таиться от отца, что ей попросту изменяет здравый смысл. Сама ситуация лишает ее возможности рассуждать: "Да что мне до кого? до них? до всей вселенны?". Героиня, как ей кажется, относится к избраннику здраво и критически: "Конечно, нет в нем этого ума, // Что гений для иных, а для иных чума, // Который скор, блестящ и скоро опротивит... // Да эдакий ли ум семейство осчастливит?" "Горе от ума", "горе от любви" Софьи заключается в том, что она выбрала и полюбила человека в ее представлении замечательного: мягкого, тихого и безропотного (таким предстает Молчалин в ее рассказах-характеристиках), не увидев при этом его истинного облика. Он подлец. Это качество Молчалина Софья откроет в финале комедии. В финале же, когда она становится невольной свидетельницей "ухаживания" Молчалина за Лизой, когда "спала пелена", она поражена в самое сердце, она уничтожена - это один из самых драматических моментов всей пьесы.

  • 34867. Образ хромого кузнеца в мифологии
    Культура и искусство

    Итак, в мировой мифологии кузнец предстает обитателем подземного мира (пещера символ преисподней), он обладает магией как благой, так и губительной, он живет одиноко (многие кузнецы никогда не покидают своих пещер, а образ бродячего кузнеца мифологии вообще не известен; невозможность покинуть пещеру является аналогом хромоты) такой кузнец вызывает одновременно и почтение и страх. Круг деяний мифического кузнеца не ограничиваеся изготовлением магического оружия, хотя этот мотив встречается регулярно (достаточно вспомнить Гефеста, делающего оружие Ахилла) кузнец предстает как целитель, а в архаике, видимо, и создатель человека: Тлепш чинит нарту поломанное стальное бедро [Нарты кабардин., с. 326-327] или стальной череп [Нарты адыг., с. 267], святые Борис и Глеб в народной мифологии выступают и как кузнецы и как целители [Миллер., с.284 и др.], финский Ильмаринен делает золотую женщину [Калевала., с. 437], а Гефест Пандору; в русской сказке кузнец кует горло волку (см. ниже). Святым Борису и Глебу русский народ приписывал способность освобождать заключенность из темницы, из оков [Миллер, с. 286] здесь мы видим обратное проявление связи кузнеца с подземным миром и неподвижностью, такая обратная связь вообще характерна для мифологии [см.: Пропп, с. 227].

  • 34868. Образ царя в средневековой Руси
    История

    Огромную роль для изучения царя в средневековой Руси сыграло обусловленное в значительной мере политическими причинами усвоение теории пяти формаций, каждая из которых обладала четко очерченным набором экономических, социально-политических и культурных характеристик. Помещение отечественного историографического полотна в пятичленную периодизацию мировой истории, предпринятое в 20-30-е годы, сообщило данной традиции в восприятии царской власти на Руси дополнительный колорит. Так, периоду позднего феодализма, в который был помещен интересующий нас XVI в., в марксистском прочтении мировой истории должна была соответствовать особая форма верховной власти - абсолютизм. Как отмечал В. В. Мавродин, «образование сильного государства в условиях того времени возможно было лишь как создание государства со складывающейся самодержавной властью во главе». Понятно, что все факторы, способные, как казалось, затормозить и поколебать торжество абсолютной монархии в России, были помещены в разряд реакционных. Неудивительно поэтому, что верхний этаж московской аристократии, обретшей классовые черты, в отличие от дореволюционной трактовки ее как окружения монарха, был помещен в ряд тормозящих поступательное развитие факторов. Так, для историографии 1940 - начала 50-х г. характерно следующее определение боярства: «Бояре-княжата в своих вотчинах чувствовали еще себя по-прежнему удельными князьями, неограниченными владыками. Воротынские, Одоевские, Шуйские и др. были в своих уделах и велия отчины под собой имели. В вотчинах бояр-княжат жила многочисленная дворня, слуги, стояли укрепленные острожки, собирались целые рати. Носители традиций феодальной раздробленности - бояре-княжата препятствовали усилению самодержавной власти и централизации государства».

  • 34869. Образ Чiпки
    Литература

    З Чiпкою ми знайомимось уже на перших сторінках твору. Це широкоплечий двадцятирiчний парубок, з гострими карими очима, довгобразим лицем, одягнений у білу вишивану сорочку та просту свиту, накинуту наопашки. На головi в нього висока решетилiвська шапка. Та автори не задовольняються зовнiшнiми ознаками в змалюваннi портрета, як це властиво їх сучасниковi І. Нечую-Левицькому. Вони знаходять i такi риси, що розкривають соцiальний стан персонажа ("Не багатого роду! - казала проста свита"), передають якостi його характеру ("Таких парубкiв часто й густо можна зустрiти по наших хуторах та селах. Одно тiльки в нього неабияке дуже палкий погляд, бистрий, як блискавка. Ним свiтилася якась незвичайна смiливiсть i духова мiць, разом з якоюсь хижою тугою... ").

  • 34870. Образ Чацкого в комедии Горе от ума
    Литература

    Удивительно, что и сейчас невозможно читать без волнения о страданиях Александра Андреевича. Но такова уж сила подлинного искусства. Конечно, Грибоедову, может быть, впервые в русской литературе удалось создать действительно реалистический образ положительного героя. Чацкий близок к нам потому, что он написан не как безупречный, «железный» борец за истину и благо, долг и честь таких героев мы встречаем в произведениях классицистов. Нет, он человек, и ничто человеческое ему не чуждо. «Ум с сердцем не в ладу», говорит герой сам о себе. Пылкость его натуры, которая часто мешает сохранить душевное равновесие и хладнокровие, способность влюбляться безоглядно, это не дает ему видеть недостатки возлюбленной, поверить в ее любовь к другому это такие естественные черты! «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад», писал Пушкин в стихотворении «Признание». Да, и Чацкий мог бы сказать о себе то же. А юмор Чацкого, его остроты как они привлекательны. Все это и придает такую жизненность, теплоту этому образу, заставляет нас сопереживать герою.

  • 34871. Образ человека в древнегреческой и римской культуре
    Культура и искусство

    Римляне превзошли греков в ряде цивилизационно-технических достижений. Так, в строительстве-архитектуре применение обожженного кирпича и так называемого римского бетона дало им возможность строить сложные сооружения, возводить своды и купола больших объектов. Техника обработки мрамора, облицовки мрамором достигла в Риме очень высокого уровня. Все это позволило римлянам создавать грандиозные инженерные и архитектурные сооружения (акведуки, цирки, дворцы, особняки, бани-термы). И эти сооружения, помимо всего прочего, выражали идею величия Рима, особенно императорского. В скульптуре для этого наиболее подходили величественный стиль Фидия и атлетическая красота статуй Поликлета, греческих скульпторов, на которых стали ориентироваться скульпторы римские. Но они превосходили греков в тонкостях деталей и отделки мраморных статуй. И кроме общей идеализации, в статуях, в частности портретных, сказывалась особенность римской художественной культуры, - нацеленность на выявление портретного сходства с острыми изобразительными характеристиками. Эта особенность видимо связана с римской традицией изготовления "имагинас", точных скульптурных изображений умерших старших. Римляне создали свой жанр портрета в скульптуре - портретные статуи (традиции этрусков). Это тип статуи "тогатус", изображающий оратора в тоге, и бюсты, отличавшиеся простотой и правдивостью образа. Реализм римского скульптурного портрета, органично сочетающийся с элементами идеализации образов, до сих пор производит чрезвычайно сильное впечатление. Римские скульпторы стремились схватить и изобразить самое характерное в человеке, вплоть до выражения особенностей его внутреннего, духовного мира, душевного настроя [1].

  • 34872. Образ человека в социокультурном пространстве информационного общества
    Философия

    Социокультурное пространство сопрягает в себе социальные и культурные механизмы как равнозначные по влиянию факторы. Это область двойной детерминации идеальной и материальной. В обществе главную роль играют законы, закономерности и идеалы, смыслы и ценности. Идеальное становится материальным, когда отражается в сознании (общественные потребности становятся целями и идеалами) и выступает в роли одного из условий реализации идеалов и ценностей. В этом смысле социокультурными феноменами являются и искусство, и обыденное сознание. Социокультурное пространство поле их взаимодействия. В зависимости от характера конкретной социокультурной системы и фазы ее развития находятся и характер, и содержание, и формы взаимодействия обыденного сознания и искусства. Одним из результатов отражения реалий социокультурной динамики является формирование образа нового человека, образа человека информационного общества, который способен обозначить тенденции еще не проявивших себя в полной мере будущих социальных преобразований. «Образ человека, как замечал Л. Берталанфи, это не теоретический вопрос: это вопрос сохранения человека как человека».

  • 34873. Образ Чипки по роману Панаса Мирного Хiба ревуть воли, як ясла повнi
    Литература

    З Чiпкою ми знайомимось уже на перших сторiнках твору. Це широкоплечий двадцятирiчний парубок, з гострими карими очима, довгобразим лицем, одягнений у бiлу вишивану сорочку та просту свиту, накинуту наопашки. На головi в нього висока решетилiвська шапка. Та автори не задовольняються зовнiшнiми ознаками в змалюваннi портрета, як це властиво µх сучасниковi 1. Нечую-Левицькому. Вони знаходять i такi риси, що розкривають соцiальний стан персонажа ("Не багатого роду! - казала проста свита"), передають якостi його характеру ("Таких парубкiв часто й густо можна зустрiти по наших хуторах та селах. Одно тiльки в нього неабияке - дуже палкий погляд, бистрий, як блискавка. Ним свiтилася якась незвичайна смiливiсть i духова мiць, разом з якоюсь хижою тугою...").

  • 34874. Образ Чичикова. "Повесть о капитане Копейкине"
    Литература

    ""Мертвые души" снабжают внимательного читателя набором раздувшихся мертвых душ, принадлежавших пошлякам и пошлячкам и описанных с чисто гоголевским смаком и богатством жутковатых подробностей, которые поднимают это произведение до уровня гигантской эпической поэмы,- недаром Гоголь дал "Мертвым душам" такой меткий подзаголовок. В пошлости есть какой-то лоск, какая-то пухлость, и ее глянец, ее плавные очертания привлекали Гоголя как художника. Колоссальный шарообразный пошляк Павел Чичиков, который вытаскивает пальцами фигу из молока, чтобы смягчить глотку, или отплясывает в ночной рубашке, отчего вещи на полках содрогаются в такт этой спартанской жиге (а под конец в экстазе бьет себя по пухлому заду, то есть по своему подлинному лицу, босой розовой пяткой, тем самым словно проталкивая себя в подлинный рай мертвых душ),- эти видения царят над более мелкими пошлостями убогого провинциального быта или маленьких подленьких чиновников. Но пошляк даже такого гигантского калибра, как Чичиков, непременно имеет какой-то изъян, дыру, через которую виден червяк, мизерный ссохшийся дурачок, который лежит, скорчившись, в глубине пропитанного пошлостью вакуума. С самого начала было что-то глупое в идее скупки мертвых душ - душ крепостных, умерших после очередной переписи: помещики продолжали платить за них подушный налог, тем самым наделяя их чем-то вроде абстрактного существования, которое, однако, совершенно конкретно посягало на карман их владельцев и могло быть столь же "конкретно" использовано Чичиковым, покупателем этих фантомов. Мелкая, но довольно противная глупость какое-то время таилась в путанице сложных манипуляций. Пытаясь покупать мертвецов в стране, где 295законно покупали и закладывали живых людей, Чичиков едва ли серьезно грешил с точки зрения морали. Несмотря на безусловную иррациональность Чичикова в безусловно иррациональном мире, дурак в нем виден потому, что он с самого начала совершает промах за промахом. Глупостью было торговать мертвые души у старухи, которая боялась привидений, непростительным безрассудством - предлагать такую сомнительную сделку хвастуну и хаму Ноздреву. <…>Так как вина Чичикова является чисто условной, его судьба вряд ли кого-нибудь заденет за живое. Это лишний раз доказывает, как смехотворно ошибались русские читатели и критики, видевшие в "Мертвых душах" фактическое изображение жизни той поры. Но если подойти к легендарному пошляку Чичикову так, как он того заслуживает, то есть видеть в нем особь, созданную Гоголем, которая движется в особой, гоголевской круговерти, то абстрактное представление о жульнической торговле крепостными наполнится странной реальностью и будет означать много больше того, что мы увидели бы, рассматривая ее в свете социальных условий, царивших в России сто лет назад. Мертвые души, которые он скупает, это не просто перечень имен на листке бумаги. Это мертвые души, наполняющие воздух, в котором живет Гоголь, своим поскрипыванием и трепыханьем, нелепые animuli (душонки (лат.)) Манилова или Коробочки, дам из города NN, бесчисленных гномиков, выскакивающих из страниц этой книги. Да и сам Чичиков - всего лишь низко оплачиваемый агент дьявола, адский коммивояжер <…> Пошлость, которую олицетворяет Чичиков,- одно из главных отличительных свойств дьявола, в чье существование, надо добавить, Гоголь верил куда больше, чем в существование Бога. Трещина в доспехах Чичикова, эта ржавая дыра, откуда несет гнусной вонью (как из пробитой банки крабов, которую покалечил и забыл в чулане какой-нибудь ротозей),- непременная щель в забрале дьявола. Это исконный идиотизм всемирной пошлости.

  • 34875. Образ Шарля Бовари в романе Флобера "Госпожа Бовари"
    Литература

    Образ Шарля Бовари также претерпел некоторую эволюцию. Первый план свидетельствует о том, что вначале он был задуман в более традиционном стиле. Фатоватый красавчик, прельстивший богатую вдову, но оказавшийся ее жертвой, безвольный и слабый, даже чувствительный, подчиняющийся своей интриганке-матери, Шарль, видно, не был предназначен для того, чтобы вызвать сочувствие у читателя. По-видимому, это был обычный муж традиционного адюльтерного романа, муж, самое существование которого оправдывает неверность жены. Это воплощение ничтожества, глупости и бездарности. Конечно, таков он и в окончательном тексте романа. Однако и с ним происходит нечто подобное тому, что произошло с Эммой. У него появляются драгоценные качества, вызывающие к нему симпатию и даже некоторое уважение, он безгранично верит своей неверной жене и преданно ее любит. Его характеристика меняется уже во втором плане. Подчеркивается чувствительность его натуры, его привязанность к родным полям. Исчезает фатоватость, и на богатой вдове он женится уже не по собственному расчету, а по настоянию матери. Он любит любовника своей жены, не подозревая их связи, беспокоится о здоровье Эммы и горюет после ее смерти. В образе традиционного мужа, всегда в таких случаях смешного и непривлекательного, появляется «другая сторона», так же как в образе Эммы. , Но если для Эммы эта «другая сторона» была отрицательной, то для Шарля она оказалась положительной. Тем самым возникала та «объективность», которая должна была не только полнее изобразить действительность, но и подчеркнуть ее трагизм.

  • 34876. Образец концепция региональной рекламной деятельности, способствующей реализации программы "Медикаменты - почтой!"
    Реклама и PR

    5.3.3. Физические лица, желающие "подработать" как посредники или приобретающие медикаменты для собственных нужд, особенно импортные, которые им трудно достать в своих регионах. Возможности таких лиц быть клиентами рекламодателя ограничены целесообразным ценовым минимумом посылочной торговли и их боязнью обмана, связанного с потерей посланных денег (результат многочисленных общеизвестных случаев недобросовестной коммерции, распространенной на российском рынке). Представляется целесообразным работу с такими клиентами вести на региональном уровне силами будущих региональных партнеров.

  • 34877. Образи і символи смерті в культурі
    Культура и искусство

    Список використаної літератури:

    1. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992.
    2. Байрон Дж. Т. Соч.: в 3Т. М., 1954.
    3. Гройс Б. Ленин и Динкальи - Образы современной смерти // Гройс Б. Утопия и обмен. М., 1993.
    4. Гроф С., Хемефакс Дж. Человек перед личом смерти. М., 1996.
    5. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.
    6. Гуревич П.С. Философская антропология. М.,1997.
    7. Дубровский Д.И. Смысл смерти и достоинство личности //ж. Философские науки . - №5, 1990.
    8. Европейские поэты Возрождения. М., 1974.
    9. Калиновский П. Переход; последняя болезнь, смерть и после. М., 1991.
    10. Клочков И.С. Духовная культура Вавилонии: человек, судьба, время. М.,1983.
    11. Левин С. Кто умирает? К., 1996.
    12. Мамардашвилли М. Лекции о Прусте. М., 1995.
    13. Мамардашвилли М., Пятигорский А. Символ и сознание (Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке). Иерусалим, 1982; - М., 1997.
    14. Морен Е.
    15. Моес М. Физическое воздействие на индивида колективно внушаемой мысли о смерти // Ж. Человек. - №6., 1992.
    16. Платон. Апология Сократа. Соч в 4Т. Т.1. М.,1994.
    17. Платон. Государство. Т.3. М., 1994.
    18. Платон. Парменид. Т.2. М., 1993.
    19. Платон. Федон. Т.2. М., 1993.
    20. Пушкин А.С. Стихотворения. Поэмы. М., 1984.
    21. Роуз С. Душа после смерти // Ж. Наука и религия. - №6, 1991.
    22. Рязанцев С. Философские смерти. Санкт Петербург., 1994.
    23. Трубников И.И. Проблема смерти, времени и цели человеческой жизни // Ж. Философские науки. - №2., 1990.
    24. Фромм Э. Душа человека. М., 1992.
    25. Фуко М. Герменевтика субъекта // Социо Логос. М., 1991.
    26. Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязаностях. М., 1974.
  • 34878. Образна типологія країн світу
    География

    3.3. Нафтовидобувні країни: Кувейт, Саудівська Аравія, Іран, Ірак, Катар, Бахрейн, ОАЕ, Оман, Бруней, Венесуела, Лівія та ін. Вирішальну роль у становленні товарно-грошових відносин свого часу відіграло масове вторгнення іноземного капіталу, повязане з експортною експлуатацією родовищ нафти і газу. Але зберігся розрив між промисловістю (ринковою по суті) та сільським господарством (часто докапіталістичним за формами власності і господарювання та інтенсивністю виробництва), яке фактично лишається традиційним, патріархальним. Наприклад, в Саудівській Аравії у внутрішніх районах наявні тільки два види діяльності місцевого населення розведення верблюдів та вирощування фініків, а рабство офіційно було відмінено тільки у 1974 р. На нафтопромислах цих країн найчастіше працюють іноземні фахівці. Невелика частина трудоактивного населення створює основну частину ВНП. Загалом за показниками ВНП на душу населення більшість цих країн є високорозвиненими, але переважна частина доходів осідає в кишенях нафтових шейхів та султанів (султан Брунею Хассанал Болкіах «заробляє» 200 млн. дол. в день), майнове розшарування населення залишається значним. Деякі з країн Перської затоки, намагаючись позбавитися залежності виключно від експорту нафти, роблять спроби перетворитися на «Азійську Швейцарію» (Кувейт розвинув потужну банківську систему) або створити більш структуровану економіку через розвиток нафтопереробки, цементної промисловості, електроенергетики, кольорової металургії (ОАЕ, Іран та ін.).

  • 34879. Образное воплощение творческого поиска Н.Гумилева
    Литература

    «Тягучие» анапесты в части «Волшебной скрипки» доносят охватившую музыканта усталость. Ямбы первого стихотворения «Капитанов» электризуют энергической интонацией. Сгущение однотипных или контрастных признаков воссоздает конкретную атмосферу разных эпох и стран в «Старом конквистадоре», «Варварах», «Рыцаре с цепью», «Путешествии в Китае». С другой стороны, автор постоянно расширяет содержание каждого произведения средствами ассоциаций. Иногда со своими прежними образами («сад души», конквистадор, полет, огонь, пр.). Нередко с историко-культурными явлениями. Бальзаковский акцент возникает с упоминанием «шагреневых переплетов». Творчество и личность композиторов-романтиков (скорее всего, Шумана) немало подсказывает в «Мэстро». Капитан с лицом Каина углубляет тему Летучего голландца. Совершенно удивительны гумилёвские аллитерации: страх падения передает «з-з-з» «бездонная внизу зияла», певучесть скрипки сочетание «вл» «владей волшебной». Найденное здесь поэт многообразно разовьет в последующем своем творчестве.

  • 34880. Образный анализ ритма ЭКГ
    Медицина, физкультура, здравоохранение

    Использование, например, двух последних ритмограмм позволяет значительно облегчить наблюдение за ритмом сердечной деятельности. Изображая ритмическую структуру ЭКГ на экране в виде замкнутой траектории простого для нормальной ЭКГ вида, ритмограмма позволяет заменить длительное прослеживание с непрерывным оцениванием временных соотношений на слежение за сохранением стабильности формы траектории. Следует отметить, что по этой же причине использование предложенных ритмограмм для целей скрининга предъявляет минимальные требования к медицинской квалификации оператора, так как обнаружение отклонений от нормы не требует специальных знаний по электрокардиографии. Другой задачей, решаемой с помощью разработанного комплекса, является определение различных периодик в структуре ЭКГ как в целом, так и по отдельным признакам, имеющим важное диагностическое значение. Наконец, комплекс ритмограмм может помочь провести подробный анализ ритмической структуры ЭКГ, используя как отдельные универсальные ритмограммы, так и сочетание разных ритмограмм.