Geum.ru

Культура и искусство

  • 361. Антропоморфізм в естетиці
    Информация пополнение в коллекции 03.10.2010

    У весь сенс культури Відродження полягав не в простому поверненні до античності, відновленні античних зразків, а в заклику бути гідними їх, перевершити досягнення античної культури. Гуманістами на рівні інтуїції була схоплена особливість історичної спадкоємності в культурі. Гуманісти підкреслювали цінність людської особи самої по собі. На перший план висувався інтерес до людських справ, людська (а не релігійна) точка зору на всі явища життя і особливо захист людської особи. Була поновлена в своїх правах особистість. В рамках культури Відродження відбулася зміна постійного піклування віруючого про світ вічний, потойбічний на прагнення людини до земної, прижиттєвої слави. Провідною рисою культури став антропоцентризм. Він розглядає людину як частину, вінець природи, найбільш досконале її творіння, як міру всіх речей. Людина обожнюється, приймається як співавтор Бога-Творця, подібністю якого на землі людина і є.

  • 362. Антропоморфные статуи Новой Гвинеи
    Информация пополнение в коллекции 14.02.2011

    Различные виды антропоморфных изображений играли, по-видимому, определенную роль в культе мертвых. Некоторые исследователи полагали, что эти фигуры представляют собой изображения наиболее почитаемых предков, может быть, родовых старейшин или деревенских вождей. Образ человека получает в телумах подчас необычайно фантастическую трактовку (один из таких телумов описывает Миклухо-Маклай. Это было изображение человеческой фигуры с головой крокодила, на которой помещалась черепаха.). В какой-то мере сплетение в них человеческих и звериных мотивов связано с традициями тотемизма. Возможно, что некоторые из таких фигур свидетельствуют о каких-то древних мифах и формах религиозного мировоззрения. Телумы, как и маски, отличаются большой экспрессией и драматизмом, нередко приобретающими гротескный характер. Обычно антропоморфные скульптуры находились в мужских домах, куда имели право входить только мужчины и где они совершали обряды. Здесь пометались и другие ритуальные предметы например, церемониальные щиты, которые в области залива Папуа называются квои. Как на этих щитах, так и на многих других ритуальных и бытовых предметах залива Папуа изображалось стилизованное до приближения к орнаменту человеческое лицо, его основные элементы глаза, нос и угрожающе раскрытый треугольный рот. Такие лики украшают преимущественно предметы мужского обихода пояса, оружие, ритуальные предметы из мужских домов и т. д. По-видимому, такой лик являлся апотропеем символом, устрашающим женщин, детей и всех не посвященных в тайную мужскую жизнь. Поэтому такие изображения связаны на Новой Гвинее с мужскими домами, а в Меланезии с мужскими союзами.

  • 363. Антропософия Штейнера и христианство
    Дипломная работа пополнение в коллекции 09.12.2008

    Во многих изданиях, повествующих о жизнедеятельности Рудольфа Штейнера, относительно его личности часто используется слово тайноведение. Один из его ключевых трудов так и называется Очерк тайноведения. Слово это вызывает у различных людей различные ассоциации. Для многих этот термин имеет магическую силу вследствие вотождествления его с некоторыми тайными знаниями. Подобные люди убеждены. Что в мире, помимо всего известного, существует еще нечто, что недоступно познанию естественным путем. У Штейнера слово это употребляется в смысле открытых тайн в явлении мира. То, что в этих явлениях остается тайным, неоткрытым, когда мы наблюдаем эти явления путем физических органов чувств и связанного с ними рассудка рассматривается у него как объект и содержание сверхчувственного метода познания. Позиция тайноведа к внечувственным мировым событиям то же, что и позиция естествоиспытателя к чувственным знаниям. Поэтому тайноведение может быть названо наукой. Но естественнонаучные познания никогда не могут привести человека ни к чему иному, как только к переживанию того, чем сама человеческая душа не является. Душевное начало живет в самом процессе познавания. То, что оно приобретает для себя в самом процессе познание, есть нечто иное, чем само знание о природе, а именно саморазвитие как результат познания природы. Духовный же мир для души прежде чем он бывает ею познан есть нечто совершенно чуждое. Бывает возможное для души предстать этим духовным миром и увидеть в нем совершенное ничто. Она испытывает чувство боязни и страха; она живет в нем, сама не зная о том. Но на жизнь души оказывает влияние не только то, о чем она знает, но также и то, что в ней действительно живет, неведомо для нее самой. Штейнер указывает, что отрицателем духовного мира или возможности его познания человек становиться потому что хочет наполнить душу мыслями, отвлекающими от боязни перед духовным миром. Человек знает, что физическое тело есть то, в чем он тождественен минеральному бытию. В физическом теле человека действуют те же вещества и силы, что и в сфере минерального бытия, но их деятельность во время жизни подчинена более высокому служению. Боязнь перед духовным становиться понятной, когда человек пробьется к познанию духовного. Понимание того, что события чувственного мира суть внешнее выражение сверхчувственных событий, наступает тогда, когда человек прозревает, что тело, которое чувственно воспринимается им, есть выражение для тонкого сверхчувственного (эфирного) тела, в котором содержится физическое тело. В эфирном теле основа жизни физического тела. Как существо эфирное, человек находиться в эфирном (элементарном) мире. Человек переживает всегда, но не как обычно, и если при этом он начинает сознавать это, то это иное сознание наступает при ясновидении. В элементарном (эфирном) мире собственное его я сливается с некоторыми событиями и существами окружающего мира. Поэтому при ясновидении необходима большая внутренняя сила, чтобы укрепить и усилить душу, дабы она могла почувствовать себя как самостоятельное существо, не только когда в ней живут мысли, но и когда в поле ее сознания, и как часть ее собственной сущности, появляются силы и существа элементарного мира. Для того, чтобы обладать сознательно теми тайными силами, с помощью которых душа утверждает себя в эфирном мире, человек должен признать окружающий духовный мир. Эфирное тело состоит в жизненном теле Земли в качестве отдельного органа в системе. Движение вперед в ясновидении есть вживание в сущность элементарного мира. В этом мире есть существа, у которых можно найти сродство во всем, что стремиться к прочности, к твердости, к тяжести. Их можно обозначить как души земли. Затем являются и другие существа. Хотя они выступают как эфирные существа, но можно узнать, что в них заключено что-то более высокого порядка. При дальнейшем познании их в ясновидческом переживании человек сам духовно уводиться за пределы земной области. Человек может заметить, как эта земная область образовалась из другой, и как она развивает в себе духовные зачатки, дабы в будущем из нее могла возникнуть новая область Новая Земля. То, откуда образовалась Земля можно обозначить как древнюю планету Луны, а тот новый мир как Юпитер. Таким образом, мы видим, что у Штейнера Земля проходит некоторые стадии, познать или увидеть которые можно лишь при дальнейшем усовершенствовании души.

  • 364. Антропоцентризм художньої и естетичної картини світу в епоху Відродження. Роль кіно і телебачення
    Информация пополнение в коллекции 07.10.2010

    Слід зазначити, що італійських майстрів кінця XIII ст. завжди надихали фрески доби Римської імперії, античне мистецтво взагалі. Але їх використання, копіювання було неможливим, оскільки ідейний зміст тих зображень принципово не вкладався в той, який приймався і панував. Лише нове філософське мислення, що поєднало душу з тілом, пробудило інтерес до внутрішнього світу людини і форм її тілесного вираження, поступовими спробами зуміло поєднати глибоку психологічність християнського мистецтва з виразністю та художньою довершеністю зображення людини. Цей процес триває і понині. Вчені виділяють у ньому кілька характерних періодів: період проторенесансу, в якому виокремлюється відповідно мистецтво другої половини XIII ст. (дученте), позначене відчутним впливом візантійської школи, і мистецтво XIV ст. (триченте), позначене незаперечним впливом готики. У самому Ренесансі окреслюється три періоди: раннє відродження (кватроченте) першої половини XV ст., високе відродження (друга половина XV - початок XVI ст.) та пізній, або модифікований, Ренесанс (XVI ст.)

  • 365. Антуан де Сент Экзюпери
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    «Цитадель» - посмертно изданная книга Сент-Экзюпери. Он составил для нее множество набросков и заметок, но у него не хватило времени, чтобы отшлифовать произведение и поработать над его композицией. Сент-Экзюпери восхваляет условности. Потому что, если уничтожить условности и забыть о них (те же праздники, воспоминания, привычки и т.д.) то человек снова становится дикарем. Тема «Цитадель» характерна для Сент-Экзюпери. Старый владыка пустыни, который делится с нами своей мудростью и опытом. В прошлом он был кочевником, но потом понял, что человек может обрести мир, только если он воздвигнет свою цитадель. Человек испытывает потребность в собственном крове, в своем поле, в стране, которую он может любить. Груда кирпичей и камней - еще ничто, ей не хватает души зодчего. Цитадель возникает прежде всего в сердце человека. Она соткана из воспоминаний и обрядов. И самое главное - хранить верность этой цитадели, «ибо мне никогда не украсить храм, если я каждое мгновение начинаю возводить его заново». Если человек рушит стены, желая этим обрести свободу, он сам уподобляется полуразрушенной крепости. И тогда им овладевает тревога, потому что он перестает ощущать свое реальное существование. «Мои владения - это не стада, не поля, не дома, это нечто совсем иное, это то, что главенствует над ними и связует их воедино»

  • 366. Анубис
    Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

    Будучи богом некрополя Сиута (Ликополя), Анубис занимал подчиненное положение по отношению к главному богу этого города Упуату («Открывателю пути») солнечному божеству, имевшему облик волка. Подобно Тоту, Анубис был проводником умерших по Аменти («Потаенное место», «Запад») так называлась область загробного мира, пройдя через которую душа попадала в палату Осириса, и там сорок два божественных судьи решали, послать ли ее на «Поля Иалу» (буквально «Поля Тростника» изобильная страна блаженных) или же предать мучительной и окончательной смерти.

  • 367. Анурадхапура - древняя столица Цейлона
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    Первым из европейцев, кто посетил место древней столицы Цейлона, был итальянец Ф. Неграо (1630), который сделал обмеры нескольких каменных колонн. Более подробно памятники Анурадхапуры в 1679 году описал Роберт Нокс. Судя по старинным хроникам и сохранившимся памятникам, Анурадхапура возводилась по определенному плану. Четверо городских ворот были ориентированы по сторонам света, окружавшие город оборонительные стены уже в I веке достигали в высоту более трех метров. Во II веке стены Анурадхапуры надстроили и дополнили сторожевыми башнями. Древняя Анурадхапура состояла из внутреннего города, который образовывали царский дворец и важнейшие религиозные сооружения, и выросшего позднее внешнего города. К внутреннему городу примыкал знаменитый парк Махамегха, заложенный при царе Мутасиве, а его преемник, известный правитель Деванампиятиссу, передал парк в дар буддистской общине. При Деванампиятиссе в Анурадхапуре был посажен черенок, взятый от росшего в Северной Индии дерева, под которым произошло просветление Будды. Черенок прижился, и выросшее из него дерево, известное в буддистском мире под названием «бо» (или «бодхи»), сохранилось до наших дней. Оно слывет самым древним растением на земле, возраст его известен довольно точно около 2250 лет. Большинство построек частного и общественного характера в древней Анурадхапуре сооружалось из дерева. Из камня прежде всего создавались Будды и ступы вместилища буддистских реликвий. Но и впоследствии, с распространением каменного строительства, дерево не потеряло своего значения. В честь Будды цейлонские цари воздвигли много храмов, дагоб и других культовых сооружений. Высоко в небо устремилась одна из самых древних и почитаемых ступ Цейлона Руванвалисая, построенная, по преданию, еще царем Дутагамини во II веке до нашей эры. Как и много веков назад, сюда приходят монахи-бхикшу и верующие буддисты-миряне. Часто приезжают в древнюю столицу студенты и школьники, чтобы еще раз вспомнить свою великую историю и лучше понять настоящее. Как уже указывалось выше, в Анурадхапуре осталось много старинных памятников, особенно много дагоб, которые (по предположениям некоторых ученых) произошли скорее всего от могильных курганов. Сначала дагобы, как и ступы, представляли собой полушария, немногим отличающиеся от холмов и курганов. Впоследствии дагобы стали вытягиваться вверх, обрастая при этом дополнительными деталями, каждая из которых имела точный смысл и определенное значение. Так дагобы превратились в настоящие гробницы Старейшими из памятников Анурадхапуры считаются дагобы Тхупа-рама и Абхаягири. Одновременно с ними в городе был построен «Медный дворец», представлявший собой сооружение странное и удивительное- это было 9-этажное здание с 900 комнатами. В Анурадхапуре среди множества дагоб можно было видеть лес из резных каменных колонн. Все столбы имели одну высоту 4 метра; их было 40 рядов по 40 колонн в каждом, то есть ровно 1600 колонн. Когда-то они были украшены серебряными пластинами, а поддерживаемая ими крыша медными листами, отчего дворец и получил свое название Вот что написано в хронике «Махавамса» о «Медном дворце»: «Карнизы его были украшены драгоценными камнями и золотом. Было в нем множество комнат каждая с окнами яркими, как глаза». В дворцовый комплекс входили две больницы для людей и для животных; в театральном здании перед публикой выступали сказители. На каждые 10 деревень государством назначался врач, получавший государственное жалованье. Вода на рисовые поля текла из огромных водохранилищ, которые летописи уважительно называют «морями». Созданные искусными руками цейлонских зодчих огромные сооружения в Анурадхапуре стали замечательными памятниками искусству сингальских мастеров. Столетия донесли до нас и образцы светского искусства древних сингалов. «Влюбленные» так называют скульптурную композицию, которая была выполнена 2500 лет назад на стене анурадхапурского храма Усурумуния. Легенда из поколения в поколение передает историю о любви царского сына к девушке из касты «неприкасаемых». Закон и обычай строго запрещали им даже находиться вместе, но чувства оказались сильнее. Царевич пожертвовал богатством и славой и женился на «неприкасаемой». Анурадхапура просуществовала до XI века, а потом подверглась опустошительному нашествию государств южной Индии, после которого уже не смогла возродиться в былой своей славе. Главным городом и культурным центром Цейлона стала Полоннарува.

  • 368. Апокалипсис
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    Рай Апокалипсиса Петра был создан воображением тех верующих, которые уже не ждали конца света, а может даже боялись его. Разгромы иудейских восстаний воочию показали, сколько ужасов может принести война, и кто знает, сколько еще будет жертв и войн, прежде, чем произойдет последняя война между “сынами света” и “сынами тьмы”, прежде чем установится царство Божие на земле. Однако, спасение на небесах они представляли себе в земных образах, так как многие христиане, люди простые, далекие от учений об абсолюте, о мистическом соединении души с божеством, не могли отказаться от земных представлений о счастье и красоте. Вероятно, именно этот чересчур земной, чересчур материальный облик христианского рая смутил тех христианских богословов, которые в конце 2 в. не рекомендовали читать Апокалипсис Петра в собраниях верующих, а затем вообще исключили его из списка “священных” книг.

  • 369. Апокалипсис и грядущее человечества
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    Рай Апокалипсиса Петра был создан воображением тех верующих, которые уже не ждали конца света, а может даже боялись его. Разгромы иудейских восстаний воочию показали, сколько ужасов может принести война, и кто знает, сколько еще будет жертв и войн, прежде, чем произойдет последняя война между “сынами света” и “сынами тьмы”, прежде чем установится царство Божие на земле. Однако, спасение на небесах они представляли себе в земных образах, так как многие христиане, люди простые, далекие от учений об абсолюте, о мистическом соединении души с божеством, не могли отказаться от земных представлений о счастье и красоте. Вероятно, именно этот чересчур земной, чересчур материальный облик христианского рая смутил тех христианских богословов, которые в конце 2 в. не рекомендовали читать Апокалипсис Петра в собраниях верующих, а затем вообще исключили его из списка “священных” книг.

  • 370. Апокалипсический образ зверя - икона для "православной России" ?
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    °°°°°°°°°°°±±±±±±±²²²ÛÞ + ÝÛ²²²±±±±±±±°°°°°°°°°°°

  • 371. Апокалипсический образ зверя - икона для православной России ?
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    °°°°°°°°°°°±±±±±±±²²²ÛÞ + ÝÛ²²²±±±±±±±°°°°°°°°°°°

  • 372. Апокатастасис и "Благое молчание" в эсхатологии св. Максима исповедника (Apokatastasis and «Honorabl...
    Контрольная работа пополнение в коллекции 09.12.2008

    Затем фон Бальтазар продолжает давать объяснение молчанию Максима: «Mit Paulus dürfen wir sagen, dab die Gnade übermächtiger ist als die Schulb , dab zwar alle in Adam sterben, alle aber auch in Christus wiedererweckt werden, der dem Vater die vollkommene Schöpfung zu Füben legen wird. Aber ebenso müssen wir mit Christus selbst und dem Evangelium am Rand des ewigen Verderbens stehen und den Blick himuntersenken. Diese letzte Antinomie durch eine vorgreifende Synthese überwinden zu wollen, ist nicht Sache einer irdischen Theologie». Другими словами, фон Бальтазар считает, что Максим здесь сталкивается с двумя основными истинами веры: с одной стороны, свобода Бога спасти, как Он того желает, безграничная сила Его милости, и с другой стороны, постоянная неустойчивость положения человека и полное отсутствие законных прав на благодать. Фон Бальтазар, подобно Карлу Барфу, считает, что Максим ясно понимал, что богословие, столкнувшись с этими двумя истинами, достигло пределов своих синтезирующих умозрительных возможностей и должно выразить свое благоговение перед бесконечно справедливым таинством Божественной любви через уход в молчание. Однако, при всем благожелательном отношении к точке зрения фон Бальтазара, его объяснение эсхатологических воззрений Максима не осталось неоспоренным. В 1955 году Дом Поликарп Шервуд посвятил целую главу своей книги «The Earlier Ambigua of St. Maximus and his Refutation of Origenism» (Ранняя Амбигва Св.Максима Исповедника и его опровержение оригенизма) опровержению предположения, что Максим относился сочувственно к оригенистскому учению об апокатастасисе. Несмотря на отсутствие ясности и стремление защитить Максима от того, что Шервуд понимал как намек на ересь, я считаю, что аргументация Шервуда в основном верна и его критика точки зрения фон Бальтазара хорошо обоснована. Если это так, то представление, что Максим в своей эсхатологии был крипто-оригенист, который предназначал свои подлинные воззрения по этому предмету для внутреннего круга посвященных, остается в силе. Например, в последнем издании Altaners Patrologie заявляется, что Максим «verrät deutlich seine Sympathie für die früher von Origenes und Gregorvon Nissa vorgetragene Anschauung (der ¢pokat£stsij ¡p£ntwn). Er will jedoch nicht, dab man diese Ansicht offen und ungescheut vertrete. Anfänger und Unvollkommene sollen nicht allein durch freundliche Blicke in den Abgrund der Barmherzigkeit Gottes geführt, sie müssen auch von der Furcht gelenkt werden. Diese Lehre ist für jene vorbehalten, die ein mystisch-tiefes Verständnis besitzen; wir wollen sie durch Schweigen ehren». Выраженная столь прямо теория о тайной приверженности Максима к классической оригенистской эсхатологии представляется мне просто неверной. Поэтому я предлагаю вкратце рассмотреть основные места в работе Максима, в которых выражено богословское обоснование этой Христианской надежды. Большинство из этих мест уже было рассмотрено упомянутыми мною авторами, однако, я думаю, что свежий взгляд на эту проблему даст нам возможность уточнить и еще раз подтвердить позицию Шервуда, что, по-видимому, нет доказательств приверженности Максима к оригенистской теории об апокатастасисе в ее классической форме, и чтобы представить более точную картину эсхатологии Максима.

  • 373. Апокатастасис и Благое молчание в эсхатологии св. Максима исповедника (Apokatastasis and «Honorable silence» in the eschatology of st. Maximus the confessor)
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    Затем фон Бальтазар продолжает давать объяснение молчанию Максима: «Mit Paulus dürfen wir sagen, dab die Gnade übermächtiger ist als die Schulb , dab zwar alle in Adam sterben, alle aber auch in Christus wiedererweckt werden, der dem Vater die vollkommene Schöpfung zu Füben legen wird. Aber ebenso müssen wir mit Christus selbst und dem Evangelium am Rand des ewigen Verderbens stehen und den Blick himuntersenken. Diese letzte Antinomie durch eine vorgreifende Synthese überwinden zu wollen, ist nicht Sache einer irdischen Theologie». Другими словами, фон Бальтазар считает, что Максим здесь сталкивается с двумя основными истинами веры: с одной стороны, свобода Бога спасти, как Он того желает, безграничная сила Его милости, и с другой стороны, постоянная неустойчивость положения человека и полное отсутствие законных прав на благодать. Фон Бальтазар, подобно Карлу Барфу, считает, что Максим ясно понимал, что богословие, столкнувшись с этими двумя истинами, достигло пределов своих синтезирующих умозрительных возможностей и должно выразить свое благоговение перед бесконечно справедливым таинством Божественной любви через уход в молчание. Однако, при всем благожелательном отношении к точке зрения фон Бальтазара, его объяснение эсхатологических воззрений Максима не осталось неоспоренным. В 1955 году Дом Поликарп Шервуд посвятил целую главу своей книги «The Earlier Ambigua of St. Maximus and his Refutation of Origenism» (Ранняя Амбигва Св.Максима Исповедника и его опровержение оригенизма) опровержению предположения, что Максим относился сочувственно к оригенистскому учению об апокатастасисе. Несмотря на отсутствие ясности и стремление защитить Максима от того, что Шервуд понимал как намек на ересь, я считаю, что аргументация Шервуда в основном верна и его критика точки зрения фон Бальтазара хорошо обоснована. Если это так, то представление, что Максим в своей эсхатологии был крипто-оригенист, который предназначал свои подлинные воззрения по этому предмету для внутреннего круга посвященных, остается в силе. Например, в последнем издании Altaners Patrologie заявляется, что Максим «verrät deutlich seine Sympathie für die früher von Origenes und Gregorvon Nissa vorgetragene Anschauung (der ¢pokat£stsij ¡p£ntwn). Er will jedoch nicht, dab man diese Ansicht offen und ungescheut vertrete. Anfänger und Unvollkommene sollen nicht allein durch freundliche Blicke in den Abgrund der Barmherzigkeit Gottes geführt, sie müssen auch von der Furcht gelenkt werden. Diese Lehre ist für jene vorbehalten, die ein mystisch-tiefes Verständnis besitzen; wir wollen sie durch Schweigen ehren». Выраженная столь прямо теория о тайной приверженности Максима к классической оригенистской эсхатологии представляется мне просто неверной. Поэтому я предлагаю вкратце рассмотреть основные места в работе Максима, в которых выражено богословское обоснование этой Христианской надежды. Большинство из этих мест уже было рассмотрено упомянутыми мною авторами, однако, я думаю, что свежий взгляд на эту проблему даст нам возможность уточнить и еще раз подтвердить позицию Шервуда, что, по-видимому, нет доказательств приверженности Максима к оригенистской теории об апокатастасисе в ее классической форме, и чтобы представить более точную картину эсхатологии Максима.

  • 374. Апокрифические источники: евангелия иудео-христианские и гностические
    Информация пополнение в коллекции 28.05.2010
  • 375. Аполлон Григорьев: защитить "мысль сердечную"
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    В конце 1850 года он сблизился с редакционным кругом "Москвитянина", издаваемого М.П. Погодиным. Вскоре вместе с великим русским драматургом А.Н. Островским вскоре стал идейным вдохновителем "молодой редакции" журнала, взявшей вскоре в свои руки критический отдел (в него также входили Е.Н. Эдельсон, Т.И. Филиппов, Б.Н. Алмазов). Для идеологии "молодых" были характерны любовь к городским низам и крестьянству, а также интерес к фольклору, в том числе в его городском бытовании, к народной жизни, к национальным традициям, культ пьес А.Н. Островского. Все это выразилось во враждебности к "европеизму" и культу социально-политических проблем и интересов. С тех пор и до конца своей жизни, А.А. Григорьев всегда будет воспевать жизнь "как она есть", оценивая при этом поведение личности заповедями христианства и противиться "прогрессу", а также увлечению общественно-политическими преобразованиями. Наиболее характерными статьями Григорьева в "Москвитянине" были следующие его статьи: "Русская литература в 1851 году" (1852), "Русская изящная литература в 1852 году" (1853), "Современные лирики, романисты и драматурги. Альфред де Мюссе..." (1852), "Проспер Мериме" (1854), "О комедиях Островского и их значении в литературе и на сцене" (1855), "Замечания об отношении современной критики к искусству"(1855), а также многочисленные обзоры журналов "Современник" и "Библиотека для чтения", регулярные театральные летописи московских театров. И именно в эти годы (и до конца своей жизни) он становится главным театральным критиком России, активно защищая реализм и естественность в драме и в актерской игре.

  • 376. Апология Герцена в феноменологическом исполнении
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    Личность, как полагает Шпет, есть для Герцена «огненный центр философского, как и практического, мировоззрения» (там же, 24). В этом Шпет видит привитый Гегелю дичок сенсимонизма и на этом основании противополагает Герцена Фейербаху, у которого личность поглощена родом. Отношению Герцена к Фейербаху в книге Шпета посвящен отдельный экскурс. В нем Шпет вполне убедительно, хотя и несколько тенденциозно показывает, что зависимость Герцена от Фейербаха, ставшая общим местом в знакомой Шпету интеллектуальной истории освободительного движения, есть чистая мнимость. Она не подтверждается фактически (биографически). Хотя в «Былом и думах» Герцен рассказывает о том, как Огарев привез ему в Новгород в 1841 г. «Wesen des Christentums» Фейербаха (Герцен, IX, 27) и Герцен, «прочитав первые страницы, <…> вспрыгнул от радости» (там же), никакого продолжения этой радости в философских трудах Герцена данного времени, согласно Шпету, не обнаруживается (а именно на это время приходится «разгар философской страсти» Герцена). Шпет рассматривает дневники Герцена этого периода, анализирует круг его чтения и связь «Дилетантизма в науке» и «Писем об изучении природы» с этим чтением и никаких следов Фейербаха не находит. Эта фактическая сторона дела подтверждает теоретическую невозможность фейербаховского компонента в философии Герцена. У них, как указывает Шпет, разные интересы и разные пути пересмотра гегелевского наследия. Влияние Фейербаха на Герцена оказывается мифом, без всяких на то оснований пущенным в оборот Страховым, при сопоставлении Герцена и Фейербаха использовавшим, по словам Шпета, «общие до бессмыслицы» формулы (Шпет 1921, 97). Страхов при этом преследует собственные цели, именно демонстрацию бесплодности и гибельности западного секуляризма. Другие авторы находили для данного мифа другое употребление, подчеркивая «антиидеализм» Герцена и втягивая его в цепочку «революционной» философии, делая его своего рода несовершенным предшественником Чернышевского и Плеханова 3. Философски а именно это и составляет для Шпета подлинно сущее отрицание фейербахизма Герцена исключает его из нарратива революционной преемственности.

  • 377. Апостол Сибири святитель Иннокентий (Вениаминов) и писатель И.А.Гончаров
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    Особый вопрос время написания двух частей воспоминаний о святителе Иннокентии. Первая часть этих воспоминаний относится к 50-м годам и включена непосредственно в книгу "Фрегат "Паллада"". В это время Гончаров еще не проявляет ярко выраженной тяги к религиозности. Воспоминания о владыке Иннокентии носят, соответственно, скорее исторический характер. Владыка изображается в главе "Из Якутска" как миссионер, переводчик на языки сибирских народов Евангелия,- в ряду иных подвижников, о которых сказано едва ли не больше,- как, например, о священнике Хитрове, который занимался составлением грамматики якутского языка, и отце Никите Запольском. Следует учесть и то, что владыка в это время был жив и, вероятно, не желал бы встретить в печати подробности о своей жизни. Да и похвал он не любил. Однажды святитель признался: "Могу ли присвоить себе что-либо из того, что при мне или через меня делалось? Ибо Бог видит, как мне тяжело читать или слышать, когда меня за что-либо хвалят… Признаюсь, я желал бы, если бы это было возможным, чтобы нигде не упоминалось мое имя, кроме перечней и поминаний…" (Православная Москва. 1997. № 29-30. С. 1). Очерк же "По Восточной Сибири" создавался позже, после кончины "сибирского апостола", в 1889 г. Притом уже в 60-е годы происходит заметный перелом в духовной жизни писателя, все более серьезно и глубоко утверждавшегося в Православии. Есть любопытное свидетельство на этот счет. Это письмо протоирея Свято-Пантелеимоновской церкви г.Санкт-Петербурга Василия Перетерского к М.Ф.Сперанскому от 11 ноября 1912 г., в котором, в частности, говорится: "Я служу в приходе Пантелеймоновской церкви с 1869 года постоянно... В этом же приходе... свыше 30 лет жил и Иван Александрович Гончаров... В храм Божий в воскресенье и праздничные дни ходил; ежегодно исполнял христианский долг исповеди и святого причащения в своем прихожанском храме... Покойный Иван Александрович по крайней мере за последние двадцать лет жизни был и скончался истинно верующим сыном церкви православной". Кроме того, следует учесть, что в 1883 г. в Москве вышла книга И. Барсукова "Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский", а в 1887 г. собраны и изданы тем же И.Барсуковым "Творения" митрополита Иннокентия. В это время фигура святителя Иннокентия видится Гончарову уже в несколько ином свете. В итоге в печати появляются бесценные подробности встреч писателя и владыки Иннокентия, любопытные штрихи бытовой жизни и миссионерской деятельности будущего святителя.

  • 378. Апостол Тит
    Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

    После крещения Тит был уполномочен прочими главными Апостолами к служению апостольскому и сопричтен к числу семидесяти меньших Апостолов; Тит послан был вместе с Апостолом Павлом, на проповедь Слова Божия, к язычникам; и Тит постоянно следовал за Павлом святым и не только как ученик за учителем, но и как сын, следующий за возлюбленным отцом. Ибо Павел называет его своим сыном, как это можно видеть из послания его к Титу: "Титу, истинному сыну по общей вере: благодать, милость" (Тит.1:4). Ходил же святой Тит иногда вместе с Апостолом Павлом, иногда же был посылаем им проповедовать самостоятельно; так, например, он был послан Павлом в Далмацию, о чем упоминает Павел в послании к Тимофею, говоря: "Тит в Далматию" (2Тим.4:10), т.е. был послан мною на проповедь Евангелия в города далматские. Иногда святой Апостол Павел посылал Тита со своими апостольскими посланиями, как например к Коринфянам, коим он говорит: "я упросил Тита и послал с ним одного из братьев" (2Кор.12:18). Говорит еще: "мы просили Тита, чтобы он, как начал, так и окончил" (2Кор.8:8). И еще: "благодарение Богу, вложившему в сердце Титово такое усердие к вам" (2Кор.8:16). Несомненно, Павел питал к Титу великую любовь духовную о Христе, так как он называет его то сыном, то братом своим, а когда он замедлил, уйдя от Павла, то сей последний скорбел о нем, говоря о себе: "придя в Троаду для благовествования о Христе, хотя мне и отверста была дверь Господом, я не имел покоя духу моему, потому что не нашел там брата моего Тита" (2Кор.2:12-13). И насколько великий Апостол скорбел без Тита, настолько утешался его присутствием, ибо говорит: "Бог, утешающий смиренных, утешил нас прибытием Тита" (2Кор.7:6). И еще говорит: "обрадованы мы радостью Тита" (2Кор.7:13).

  • 379. Апостольский послания. Общие Сведения.
    Статья пополнение в коллекции 12.01.2009

    Если жизнь выдвигала новые темы и требовала их обсуждения, то основные линии церковного развития были предопределены в предыдущую эпоху. Прежде всего, те два центра, около которых сосредоточилась церковная жизнь в конце 1-го века, возникли до шестидесятых годов. Начало Ефесской Церкви относится к первой половине пятидесятых годов. Павел основал ее при возвращении из своего второго путешествия (Деян. 18:19 и слл.) и посвятил ей главное внимание во время своего третьего путешествия (Деян. 19-20). То значение, которое закрепилось за Ефесской Церковью, подтверждается фактом Ефес. и тем, что в последние годы своего служения ап. Павел отправил своего возлюбленного ученика Тимофея, в лице которого готовил себе преемника, прежде всего в Ефес. Что касается Римской Церкви, то, как было в свое время указано, она была основана даже ранее Ефесской Церкви и, переживши административные меры Клавдия, очень скоро достигла высокой степени духовного процветания. Мы это вывели из Римл., отправленного ап. Павлом в конце его третьего путешествия. Во время двухлетних уз ап. Павла, Римская Церковь была центром его деятельности. Оттуда он отправил четыре послания из уз. Оттуда, при его ближайшем участии, было отправлено Евр. Вполне возможно, что оттуда же он ходил со словом благовестия в Испанию. Наконец, в Риме, в новых узах ап. Павел написал и свое последнее послание: Второе в Тимофею. В Риме он и пострадал за Христа. Эти две Церкви, Римская и Ефесская, и были главными центрами христианского мира в течение Четвертого Периода Истории Апостольского Века.

  • 380. Апофаза и троическое богословие
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    Однако мы не можем познавать Бога вне "икономии", в которой Он Себя открывает. Отец открывает Себя через Сына в Духе Святом, и это откровение Троицы всегда будет откровением "икономическим", домостроительным, поскольку без благодати, полученной от Духа Святого, никто не может узнать в Христе Сына Божия и, узнав Сына, подняться до познания Отца. Это классический богословский путь, начертанный св. Василием Великим: "Путь Боговедения от единого Духа, чрез Единородного Сына к единому Отцу. И обратно, естественная благость, природная святость, царское достоинство от Отца, через Единородного, простираются на Духа", говорит он в своем трактате о Духе Святом. Также и все действия Божественной икономии следуют этим нисходящим путем: "Поэтому путь Боговедения от единого Духа, чрез Единородного Сына, к единому Отцу. И обратно, естественная благость, и естественная святыня, и царское достоинство от Отца, чрез Единородного, простирается на Духа". Итак, путь Богопознания в отличие от пути Его (Бога) проявлений не "катабасис", не нисхождение, но "анабасис", восхождение, восхождение к источнику всяческой проявительной энергии, к "Богоначалию", по выражению Псевдо-Дионисия, или "Единоначалию Отца", по выражению св. Василия Великого и других греческих отцов IV в. И на этом уровне нам надо будет отойти от нисходящего пути откровения природы Отца через Сына в Духе Святом, чтобы смочь постичь единосущность трех Ипостасей за пределами всякой проявительной икономии. Исключительная связанность доникейского богословия с икономическим, домостроительным аспектом Троицы, подчеркивавшим космологическое значение Логоса, и давало повод к подозрению этого учения в субординации. Чтобы смочь говорить о Боге Самом в Себе вне какой бы то ни было космологической связанности, какой бы то ни было "икономической" вовлеченности в домостроительство тварного мира, надо богословию, тому познанию, которое мы можем иметь о Единосущной Троице, стать завершением апофатического пути, пути, исключающего, отбрасывающего и отрицающего все атрибуты (Добро, Премудрость, Жизнь, Любовь и прочее), которые могут быть связаны с понятием Божественных Ипостасей в плане "икономии", т. е. все свойства, проявляющие Божественную природу в тварном. И вне всякого отрицания или утверждения остается одно только понятие понятие абсолютного ипостасного различения и столь же абсолютной сущностной тождественности Отца, Сына и Духа Святого. И, тем не менее, все триадологические термины различения природа, сущность, лицо, ипостась, несмотря на их математическую чистоту (или, может быть, именно благодаря ей), остаются терминами непригодными, свидетельствующими прежде всего о косности нашего языка и бессилии нашей мысли перед тайной личного Бога, открывающего Себя трансцендентным по отношению ко всему тварному.