Подготовил: студент группы 102 Механико-математического факультета мгу

Вид материала

Реферат

Содержание Типичная провокация Французское влияние Покушение на Витте Убийство Столыпина

Подобный материал:

• И. И. Иванову Истец: гр. С. В. Петров, проживающий по адресу: 478321, г. Омск, ул., 48.74kb.
• Конспект лекции на заседании Клуба инновационного развития на базе Института философии, 148.84kb.
• Ф-рабочая программа по дисциплине утверждено ученым советом факультета математики, 257.97kb.
• Программы спецкурсов по философии для студентов математического факультета, факультета, 105.49kb.
• Курс «Основы математического моделирования» реализуется в рамках специальностей 0647, 117.15kb.
• Общий курс лекций для студентов 5-го курса отделения математики механико-математического, 64.13kb.
• Экспертное заключение Рабочей группы Общественной палаты РФ по ситуации на Социологическим, 50.05kb.
• Лекций: 20 Практических: 14 Лабораторных 0 Основы математического и компьютерного моделирования, 32.86kb.
• Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием, посвященная, 289.82kb.
• Программа курса «Введение в философию» для студентов механико-математического и физического, 185.88kb.

ПО ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВА


по теме:


«Роль государственной власти в гибели Российской Империи»


Подготовил: студент группы 102 Механико-математического факультета МГУ

Мартыненко Дмитрий Романович


Москва

21 апреля 2007 г.

Содержание


Введение


Начало двадцатого века – один из самых сложных и противоречивых периодов в русской истории. Нерешённые и всё более обостряющиеся со временем социальные проблемы этой переломной эпохи под гнётом неудачной войны привели к краху существовавшего строя: свержению монархии и смуте. А кульминацией этого периода стала Октябрьская Революция, прочно установившая советскую власть в стране. Это событие, как и весь исторический процесс, многогранно и неоднозначно. С одной стороны, был разрушен целый ряд русских традиций, отменены сословные привилегии, заявлена обречённая экономика – словом, полностью изменился общественный уклад жизни, были сломаны тысячи человеческих судеб. С другой стороны, политика была перенаправлена в русло развития страны, поддержки простого народа, все государственные структуры были реорганизованы так, чтобы отвечать требованиям времени и поставленным высоким целям. Тем не менее, Россия как государство была перестроена заново; изменения затронули каждого из её граждан. Что же могло послужить причиной столь резкого поворота истории, что заставило содрогнуться некогда великую и могущественную Российскую Империю? И как могла столь сильная страна не выдержать напора революционеров? Безусловно, своё влияние оказала эпоха ускоряющегося развития человечества, но немаловажна и роль российских правителей, действия или бездействие которых были неверной реакцией на происходящие события.


^ Типичная провокация


В мае 1878 года бывший армейский офицер, двадцатилетний поручик Г. П. Судейкин, был назначен адъютантом престарелого и совершенно безынициативного начальника Киевского жандармского управления генерала Павлова на место убитого народовольцами барона Гейкинга. Очень скоро необыкновенно честолюбивый и хитрый Судейкин стал возглавлять и направлять всю работу по политическому сыску в Киеве.

Он стал вводить в среду революционеров провокаторов из числа учащейся молодёжи и в конце 1878 – начале 1879 года напал в Киеве на след группы террористов-народовольцев, готовивших акты возмездия против царских сановников. В эту группу была внедрена студентка Бабичева. По приказанию Судейкина в один из январских дней 1879 года Бабичева под видом вечеринки собрала у себя народовольцев – участников этой группы: Осинского, Волошенко, Ковалевскую, Фролова, Брандтнера, братьев Ивичевечей. В разгар вечеринки в квартиру ворвался Судейкин с жандармами и попытался арестовать всех присутствующих. Несмотря на отчаянное вооружённое сопротивление, народовольцы не смогли вырваться из квартиры и вынуждены были сдаться после прихода солдат пехотной роты. Весной того же года (1879) арестованные были приговорены к длительным срокам заключения, а некоторые – к смертной казни. После этого деятельность революционных организаций в Киеве была парализована.

Судейкин стал героем дня, в полицейских кругах о нём начали рассказывать легенды, особенно после нескольких неудачных покушений на его жизнь. Министр внутренних дел и шеф жандармов (с 1882 по 1889) Д. А. Толстой¹ не без основания полагал, что эти покушения инспирированы самим Судейкиным в целях его личной популярности. Тем не менее, после ликвидации группы террористов авторитет Судейкина в правящих кругах России как мастера по борьбе с терроризмом заметно вырос.

1 марта 1881 года в России произошло сенсационное событие. Народовольцам удалось (после семи попыток) осуществить удачное покушение на Александра II. Вскоре непосредственных участников покушения арестовали, и 3 апреля Желябов, Кибальчич, Перовская, Рысаков и Михайлов были публично повешены на Семёновском плацу. При расследовании обстоятельств, связанных с покушением, было выяснено, что профилактические аресты подозрительных лиц прекратились, угроза осуществления революционерами террористических актов была недооценена. В результате охрана царя была существенно ослаблена. При задержании террорист Желябов заявил министру внутренних дел (с августа 1880 по 8 мая 1881) М. Т. Лорис-Меликову²: «Не поздно ли вы меня взяли?»

Вступивший на престол Александр III имел все основания быть недовольным работой тайной полиции. Он понял: чтобы сохранить свою жизнь, нужно заменить руководство полиции и жандармерии. Лорис-Меликов был освобождён от должности министра внутренних дел и шефа жандармов. В 1882 новый император назначил Судейкина на ключевой пост царской тайной полиции – инспектора секретной полиции и начальника Петербургского охранного отделения. Здесь таланты Судейкина в области политического сыска проявились особенно ярко. Под его личным контролем оказалась вся деятельность царской охранки. Умный от природы, изучивший работу тайной полиции европейских стран, Судейкин создал в России хорошо продуманную систему политического сыска, основой которой стала провокаторская деятельность внутри революционных организаций. Агенты охранки проникли всюду и работали очень эффективно: их служба щедро оплачивалась из бюджета.

Судейкин умел мастерски плести интриги и за короткий срок собрал компрометирующие материалы на всех политических деятелей, что не представляло особой трудности: разложение господствующей верхушки создавало для этого благодатную почву. Таким образом, очень скоро он стал значимой фигурой в политической жизни России. За свои успехи Судейкин ожидал повышения, однако, министр внутренних дел Дмитрий Андреевич Толстой дважды отклонял его кандидатуру на пост своего заместителя. К Толстому поступали сведения от его личной агентуры, что Судейкин не гнушается прибегать к фальсификациям и в интересах карьеры способен через своих агентов-провокаторов организовывать, а затем успешно раскрывать мнимые заговоры. Однажды на вопрос своего помощника Рачковского «Почему при ликвидации террористических групп небольшая часть революционеров остаётся на свободе?» Судейкин цинично ответил: «Для развода». Его не интересовала борьба с террористами, основной его целью была личная выгода. Разгадавший в нём бездушного, беспринципного и опасного карьериста Толстой стал для него последним препятствием.

Вскоре у Судейкина родился дьявольский план расправы со своим врагом Толстым, состоявший в том, чтобы организовать убийство министра руками народовольцев. Подходящий человек нашёлся сразу же: у охранного отделения под наблюдением находился Сергей Дегаев. Из уже имеющейся информации Судейкин сделал вывод, что Дегаев безмерно честолюбив, недоволен своим рядовым положением в организации, истеричен и труслив. Из наблюдений стало известно, что Дегаев посещает квартиру супругов Прибылевых, в которой располагалась динамитная мастерская, а однажды в кругу других революционеров призывал убить Судейкина. Быстро создали компромат и для его «начальства»: агенты полиции организовали ему встречу с известной малолетней проституткой и сделали пару фотографий во время их совместного времяпровождения в специально подготовленном гостиничном номере.

Собрав необходимые материалы, Дегаева незаметно арестовали и доставили в кабинет к Судейкину. Тому понадобилось немного времени, чтобы сломить молодого революционера: достаточно было напомнить про компрометирующие фотографии и пригрозить распространением информации о его предательстве. Сначала гордый Дегаев, поняв безвыходность своего положения, после непродолжительной истерики, подробно рассказал Судейкину о работе динамитной мастерской и сообщил весьма полезную информацию о местонахождении Веры Фигнер – последней оставшейся на свободе представительницы Исполнительного комитета «Народной воли».

Бессонную и тревожную ночь Сергею Петровичу пришлось провести в тюрьме, однако уже утром 10 февраля 1883 года, после удачного ареста Веры Фигнер (она проходила ровно в 8:00 через Аничков мост), Судейкин вызвал его, и предложил поступить на официальную службу в охранное отделение с окладом 300 рублей. Тут же бывший революционер составил прошение о зачислении на службу и подписку в том, что за свои оплошности он будет отвечать во внесудебном порядке. Дегаеву назначили дату и время ближайшей встречи, после чего его завернули в ковёр и вынесли на улицу. Однако Судейкин обманул своего нового подчинённого: он не просто не зачислял его в штат официальных сотрудников, он даже решил вообще никого не посвящать в свои с ним отношения.

Вечером того же дня Судейкин ждал Дегаева в закрытой коляске около Гостиного двора. По дороге за город Дегаеву наклеили усы и бороду, а приехав, Судейкин и Дегаев оставили кучера и прошлись по безлюдной берёзовой аллее. На этой прогулке Судейкин рассказал Дегаеву о несуществующем заговоре против жизни государя императора, во главе которого стоит министр внутренних дел и шеф жандармов граф Толстой. Поскольку аресты таких знатных людей потрясли бы империю, необходимо было тайно убрать участников заговора, а это удобнее всего сделать руками народовольцев. Помня о данной подписке, Дегаев вынужден был согласиться на совершение «порученных» ему терактов.

По плану Судейкина, Дегаев должен был на некоторое время отойти от активной работы, но быть наготове. Для отведения подозрений через два дня Дегаев, получив от Судейкина 1000 рублей на расходы, уехал в Одессу, где должен был ознакомиться с работой одной из народовольческих подпольных типографий. Сам же Судейкин в это время не сидел без дела: в конце марта была ликвидирована динамитная мастерская в квартире Прибылевых, семнадцать человек арестовано. Через три дня после окончания судебного процесса Судейкин был уже в Одессе. На конспиративной квартире он встретился с Дегаевым, которому рассказал план дальнейших действий. Захват одесской подпольной типографии прошел успешно, согласно намеченному плану. Дегаева в глазах революционеров удалось представить находчивым и смелым героем-защитником: сначала жандармы не мешали сопротивляться, затем схватили, и, жестоко избив, посадили в тюрьму, а через несколько суток организовали дерзкий побег.

Однако Дегаев стал сомневаться в правильности своих действий. Он чувствовал, что товарищи доверяют ему меньше, он всё чаще испытывал угрызения совести. Дегаев перестал спать, дошёл до полного нервного истощения. Наконец он пришёл к выводу, что единственным выходом может быть раскаянье и чистосердечное признание перед руководителями «Народной воли», находившимися в Париже. Серьёзно рискуя, Дегаев всё же решился использовать этот шанс.

При очередной встрече с Судейкиным он попросил направить его в двухнедельную командировку в Париж для создания видимости взаимодействия с руководством партии, чтобы позже его можно было бы обвинить в совершённых терактах. Внимательно слушавший своего сотрудника Судейкин согласился с резонностью его предложений, и отметил про себя, что Дегаеву необходимо развеяться. Красные глаза, ввалившиеся щеки явно говорили, что Дегаев нуждается в серьёзном лечении нервной системы.

Через неделю Дегаев был в Париже. Заикаясь, краснея и бледнея, поведал он свою провокаторскую одиссею членам Исполнительного комитета Лаврову, Тарасову, Тихомирову и Ошаниной. После долгих совещаний решили сохранить жизнь Дегаеву при условии, что тот поможет организовать убийство Судейкина. Организацию покушения поручили известному народовольцу Герману Лопатину, который в свою очередь привлёк к участию Василия Караулова. Но Лопатин и Караулов должны были подстраховывать, а убить Судейкина должны были Василий Конашевич и Николай Стародворский – террористы, которых Дегаев ранее выбрал для покушения на Толстого. Стародворский оказался тайным агентом полиции, о чём никто из участников покушения не знал.

Судейкина решили казнить на квартире Дегаева на Невском проспекте (дом № 91, кв. 13), которую тот снимал по подложному паспорту. Провести казнь предполагалось без шума, поэтому огнестрельное оружие не годилось. Не годились ни кинжалы, ни ножи: Судейкин постоянно носил под рубашкой стальную кольчугу. Поэтому в квартиру заранее принесли два тяжёлых лома.

Незадолго до событий в квартире Дегаева Стародворский явился с докладом к Дмитрию Андреевичу Толстому, которому сообщил обо всех известных обстоятельствах. Толстой был шокирован, но он быстро догадался, что роль первой скрипки играл Судейкин. Тогда он решил не мешать его убийству, и не принял от Стародворского письменного сообщения. Однако Стародворский спросил министра, как поступать ему, на что получил не совсем однозначный ответ: совет действовать по обстоятельствам, и следить в первую очередь за тем, чтобы его не разоблачили народовольцы как агента охранки.

16 декабря 1883 года около 4 часов дня в квартиру Дегаева пришёл Судейкин в сопровождении агента Судовского. Едва они успели войти, на них набросились Конашевич и Стародворский с ломом. После нескольких страшных ударов ломом оба жандарма скончались. Дегаев во время убийства, закрыв уши руками, чтобы не слышать криков своего «начальника», отчаянно бился головой об стол на кухне. Убить опытных сотрудников охранки оказалась непросто, но два народовольца всё же справились с этой задачей, после чего отвели дрожащего Дегаева на Финляндский вокзал, отдали ему документы на имя купца Харламова и билет до Стокгольма, убедились в том, что Дегаев благополучно уехал.

На обратном пути они были арестованы. Присутствовавший при аресте помощник Толстого Ратаев сообщил Стародворскому, чтобы тот ничего не говорил на суде о своих связях с полицией, после приговора его освободят. Тот выполнил все указания, и смертный приговор действительно был заменён заключением, однако он не был освобождён, и провёл в Шлиссельбургской крепости около 20-ти лет.

Дегаева же найти не удалось, несмотря на огромные усилия департамента полиции. Из Стокгольма Сергей Петрович уехал в Новую Зеландию, а затем в Австралию и жил там некоторое время. Располагая приличной суммой денег, он позже переехал в США. Остаток жизни преподавал математику и был даже удостоен звания профессора. В 1920 году Дегаев умер в Америке, по некоторым данным его убил бывший народоволец за совершённое в прошлом предательство.

Такими серьёзными убытками для России обернулась деятельность талантливого полицейского Георгия Порфирьевича Судейкина, как позднее выяснилось, в карьеристских целях готовившего покушение на министра Толстого. Судейкин не сделал ничего полезного для государства, он лишь «развёл» террористов и предателей, потратил огромное количество бюджетных денег впустую.


^ Французское влияние


По стопам своего бывшего начальника пошёл и заведующий заграничной агентурой департамента полиции Пётр Иванович Рачковский. Талантливый ученик Судейкина, он намного превзошёл своего учителя по масштабам деятельности, особенно когда вышел на международную арену. Авантюрист по натуре, Рачковский занимался бесконечными интригами, находя в них истинное удовольствие.

Помня, что начальство необходимо периодически радовать раскрытием «громких» дел, он дважды разгромил находящуюся в Женеве типографию «Народной воли», не остановившись перед нарушением государственного суверенитета Швейцарии. После этой операции участвовавшие в ней агенты были награждены солидными денежными премиями, а сам Рачковский – орденом Анны III степени.

В 1889 году Рачковский был приглашён в ресторан на обед с президентом Франции Лубэ, который объяснил ему ситуацию и попросил о сотрудничестве, обещая миллионы. Ситуация заключалась в следующем: промышленным предприятиям Франции необходимо было срочно найти новые рынки сбыта своей продукции, в противном случае, начали бы закрываться фабрики и заводы, миллионы рабочих лишились бы работы и устроили бунт. Однако император Александр III не очень-то любил иметь дело с иностранцами. Поэтому от Рачковского требовалось содействие в открытии французских предприятий в России, оказание влияния на императора.

Рачковским вместе с тайной полицией Франции моментально была организована группа заговорщиков. Группа была собрана с помощью агентов охранки, и под их руководством в короткие сроки изготовила немало бомб, приобрела оружие. Так же быстро эта группа была разоблачена, собранные агентами революционеры арестованы, бомбы и оружие – изъяты. На следующий день после «разоблачения» на страницах французских газет появилось сообщение министра внутренних дел Франции Констана, где говорилось: в результате активных мер, принятых французской полицией в тесном сотрудничестве с русскими коллегами, арестованы террористы – русские эмигранты в тот момент, когда они намеревались выехать в Россию, чтобы убить самого императора. Через несколько дней эти газеты лежали на столе Александра III. Рачковский был отмечен новым орденом и большой денежной премией. Но осуществились и более важные планы Рачковского: приговор французского суда арестованным террористам изменил отношение российского императора к Франции.

Министр внутренних дел фон Плеве³, занявший этот пост в 1902 году, догадывался об истинной ценности раскрытых Рачковским «заговоров». Плеве следил за ним давно, но поймать Рачковского долго не удавалось. Однако немного позже, умело использовав промашки Рачковского, Плеве всё же нашёл способ его устранения. Он сумел доказать Николаю II, что успешные покушения на министра народного просвещения Боголепова в 1901 и министра внутренних дел Сипягина⁴ 2 апреля 1902 года направлялись из-за границы, и обвинил в плохой работе постоянно находящегося в Париже Рачковского. Плеве также обвинил Рачковского в участии в «большой политике» вместо выполнения должностных обязанностей, используя его попытку вмешаться в избрание на папский престол кардинала Рампола, известного своей русско-французской ориентацией.

Пытаясь восстановить свой пошатнувшийся авторитет, показать преданность русскому престолу, Рачковский решил повлиять на Николая II через его мать – вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну. Минуя начальство, он подал императрице секретную записку, в которой утверждал, что на Николая II оказывается дурное влияние, и влиятельные французские круги обеспокоены судьбой своих капиталов, вложенных в экономику России. Императрица решила показать записку Николаю II, который, несмотря на присущую ему флегматичность, буквально впал в бешенство. Он вызвал министра Плеве и приказал «немедленно избавить его от опеки Рачковского». Последнего незамедлительно уволили, начали проверку: фактически Рачковский попал под следствие. Только благодаря своим связям, Рачковскому удалось избежать серьёзных последствий: он был всего лишь отправлен на жительство в Варшаву.


^ Покушение на Витте


В январе 1907 года Николай II в очередной раз собрал у себя во дворце черносотенцев во главе с доктором Дубровиным. Император любил, хотя и всегда тайно, принимать во дворце черносотенцев; он чувствовал себя в их среде исключительно весело и непринуждённо.

Как всегда, Дубровина с его командой у входа во дворец встретил генерал Трепов⁵, и провёл в одну из комнат, где за столом, уставленным бутылками с вином и водкой, в ожидании приглашённых сидел Николай II. После пьянства император с черносотенцами пели и плясали. Естественно, «гости» были преданы императору и готовы были защищать коронованного собутыльника всеми силами.

Провожая после затянувшегося далеко за полночь ужина гостей, Трепов задержал у выхода Дубровина и попросил пройти в свой кабинет. Трепов рассказал о плохом отношении государя к графу Витте⁶ (председателю Совета министров), пытавшемуся провести более разумную политику. Он также сообщил, что Витте собрал некоторые компрометирующие материалы на императора, и собирается их опубликовать. Эти материалы хранятся в особняке графа, и уничтожить их надо любым способом – возможно, вместе с особняком. Естественно, это было только поводом для устранения самого графа Витте – устранения с высочайшего повеления. Для подобной операции нельзя было привлечь официальную полицию, поэтому самыми подходящими исполнителями оказались черносотенцы.

На другой день Трепов со своим помощником пожаловал к начальнику Петербургского охранного отделения полковнику Герасимову. В ходе беседы Трепов попросил Герасимова: «Нами получены достоверные сведения: наши друзья из «Союза русского народа» задумали серьёзную акцию против Витте. Нам бы очень хотелось, чтобы вы не мешали им». Он объяснил, что во всех неудачах России виноват именно Витте.

Найденные Герасимовым революционеры Фёдоров и Степанов под руководством черносотенца Филимона Казанцева, действовавшего по поручению Дубровина, рано утром прибыли к особняку графа Витте. Фёдоров и Степанов, взобравшись на крышу, опустили на длинных верёвках в две печные трубы принесённые ими адские машины (ящики с часовым механизмом).

Казанцев отпустил Степанова и Фёдорова, а сам стал неподалёку ждать взрыва (в обоих ящиках часовой механизм был установлен на 9 утра). Однако, взрыва не произошло ни в 9, ни спустя 2 часа. Возвратившись к сообщникам, он упрекнул их в плохой работе и решил на следующий день извлечь мину, проверить, и снова заложить. Но осуществить план не удалось: мины были обнаружены, особняк был окружён полицией.

Согласно сделанной экспертизе, адские машины не взорвались потому, что они были уложены в слишком узкие ящики, которые не могли дать полный ход молоточку будильника, и поэтому молоточек не мог разбить трубочки с серной кислотой, а вследствие этого и машины не могли взорваться.

Как пишет в своих воспоминаниях сам Витте, по словам министра юстиции, царь при обсуждении этого дела достал план особняка Витте, подробно показал, как и где были заложены мины, а когда ему заметили, что мощность этих мин была невероятно велика, император ответил: «Ну, если кладут адские машины, то ведь не для того, чтобы шутить».

Особенно скривился начальник Петербургского охранного отделения Герасимов, когда в одной из заграничных газет увидел карикатуру мюнхенского художника Раухвергера на обожаемого монарха: высунувшись из чердачного окна, невысокий рыжеусый человек в горностаевой мантии кричит двум взлохмаченным субъектам: «Эй, вы, чего тянете? Сказано же вам было: заткнуть и взорвать!». Благодаря стараниям подчинённых Герасимова, эти газеты не дошли до его начальства и императора.

Когда стала известной неудача с покушением на Витте, в недрах царской секретной полиции разыгралась настоящая буря. Много упрёков обрушилось на Герасимова, который в свою очередь оправдывался тем, что косвенно участвовал в операции, и обвинял черносотенцев. В конечном итоге взаимные обвинения руководителей секретной полиции привели к тому, что этот вопрос попросту замяли.

Впоследствии Фёдоров разоблачил Казанцева и убил его при подготовке к повторному покушению на Витте, после чего бежал за границу и там в газете «Matin» рассказал, как велась подготовка террористического акта (1909 г).

Расследование по делу о покушении на председателя Совета министров с огромными усилиями было замято, несмотря на то, что Витте с помощью частных детективов из провинции собрал немало материала, на основании которого он прямо обвинял Дубровина, Казанцева, Фёдорова и Степанова в организации теракта.

14 апреля 1906 года Витте подал в отставку. В письме к царю он писал: «Я чувствую себя от всеобщей травли разбитым и настолько нервным, что я не буду в состоянии сохранять то хладнокровие, которое потребно в положении председателя Совета министров, в особенности при новых условиях… В течение шести месяцев я был предметом травли всего кричащего и пишущего в русском обществе и подвергался систематическим нападкам имеющих доступ к Вашему императорскому величеству крайних элементов». 16 апреля 1906 года отставка Витте была принята царём.


Ратимов


Тайная полиция не упускала возможностей раздуть очередной заговор, раскрыть его, и получить щедрую награду, а также убедить царя в своей необходимости.

В марте 1907 года у фельдфебеля казачьей сотни императорского конвоя Ратимова обнаружили запрещённую литературу. Сам казак заявил, что взял почитать из любопытства у некого Наумова. Этим делом немедленно занялся А. И. Спиридович⁷.

Спиридович был начальником дворцовой полиции, которая, обеспечивая личную охрану царя помимо департамента полиции и Петербургского охранного отделения, параллельно с ними занималась политическим сыском. Официально Спиридович именовался начальником охранной агентуры и подчинялся напрямую дворцовому коменданту, минуя министра внутренних дел, шефа жандармов, директора департамента полиции.

Спиридович вместе со своим знакомым Герасимовым немедленно организовали всё, что требовалось. Ратимов подтолкнул компанию знакомых революционеров во главе с Наумовым к более-менее активным действиям, затем дал «разоблачающие» показания (естественно такие, какие попросил Спиридович). Спиридович и Герасимов выбили необходимые показания и признания и из участников «заговора» с применением различных видов давления и угроз (Наумову продемонстрировали казнь одного приговорённого революционера).

Когда следствие было закончено, Спиридович явился с докладом к дворцовому коменданту, тот – к Николаю II. Ознакомившись с обвинениями, царь приказал провести над ними открытый судебный процесс с возможно более широким и подробным освещением его в газетах.

Процесс состоялся в августе 1907 года. Однако «заклеймить» обвиняемых не получилось. На суде все «заговорщики» отказались от своих показаний и заявили, что эти показания были вырваны у них под пытками. В итоге Герасимов смог спасти положение, но это далось ему очень нелегко.

Приговор суда был суровым: трое главных обвиняемых приговорены к смертной казни через повешение, остальные – к длительным каторжным работам.

Царские милости в отношении организаторов этого процесса не заставили себя долго ждать. Спиридович получил звание полковника, Герасимов был произведён в генерал-майоры, а Филимон Ратимов получил первый казачий офицерский чин – хорунжего.


^ Убийство Столыпина


В середине 1911 года Спиридович получил перехваченное почтовыми службами письмо из Парижа находящемуся на учёте революционеру. Автором письма была одна из политических эмигранток, которая сетовала на бездействие в эмигрантских кругах, однако упомянула одну планируемую акцию, правда как плохо организованную. В письме сообщалось, что в Россию отправился Дмитрий Богров для убийства премьер-министра Столыпина во время торжественной церемонии открытия памятнику Александру II в Киеве.

Спиридович прекрасно знал, что почти всё окружение императора, включая и императора, и самого Спиридовича, ненавидело Столыпина, как сторонника конституционной монархии. Поэтому полученное письмо он расценил, как шанс избавиться от врага. Осталось лишь уладить некоторые организационные детали, но они уладились сами собой.

Спиридович выехал в Киев, и подготовил всё необходимое вместе с начальником Киевского охранного отделения Н. Н. Кулябко, который не раз был уличён в присвоении государственных денег, и всем своим благополучием был обязан Спиридовичу – брату своей жены. Двое жандармов за несколько дней сфабриковали личное дело провокатора с псевдонимом «Аленский», согласно которому Дмитрий Григорьевич Богров 29.01.1887 г.р. был завербован в 1903 году, будучи гимназистом. С поступлением на тайную работу в охранку Богров, по этим документам, начал поставлять ценные сведения, отличающиеся точностью и правдивостью, с помощью которых удалось разоблачить многих известных революционеров (все донесения Богрова были записаны на старых бланках, с необходимыми изменениями были переписаны донесения других агентов). Созданной провокаторской репутации и приписанных «Аленскому» заслуг было достаточно для оказания ему абсолютного доверия.

В процессе фабрикации возникла одна проблема, но полиция с блеском справилась с ней. Один арестованный киевской охранкой анархист Муравьёв, с целью облегчить свою участь, вдруг сообщил Кулябко, что знает о готовящемся покушении на Столыпина со слов Богрова, с которым тоже встречался. Спиридович разъяснил непонимающему подполковнику Кулябко, что нужно сделать. На следующее утро в газетах появились сообщения, что арестованный Муравьёв сумел утаить пистолет во время допроса, и застрелился в здании охранного отделения.

26 августа 1911 Богров самостоятельно явился в охранное отделение с сообщением о том, что ему известно о готовящемся покушении на Столыпина неким террористом, которого видел только он и он же мог опознать (Богров пояснил свой визит тем, что опасается за судьбу России, пообещал сам объяснять знакомым революционерам свои действия, чтобы не вызвать подозрения). Обрадованный Спиридович тут же пообещал Богрову пропуск на все мероприятия для опознания «опасного террориста». При этом разговоре кроме Спиридовича и Кулябко присутствовал статский советник Веригин, который был восхищён работой тайной агентуры, и даже не предполагал возражать против распоряжений Спиридовича.

Спиридович рассчитывал осуществить покушение во время спектакля 1 сентября, на котором должны были присутствовать Столыпин и Николай II. Все детали были тщательно продуманы: под предлогом усиления безопасности личная охрана Столыпина была заменена на императорскую (подчинённые Спиридовича), с таким же расчетом выдавались билеты. Сам Спиридович планировал отключить освещение театра после покушения.

В основном, план Спиридовича удался. Получив билет в театр от охранного отделения, во втором антракте Богров, прикрыв пистолет программой, приблизился к министру и почти в упор произвёл два выстрела, после чего спокойно направился к выходу и был задержан толпой. Спиридович растерялся и не смог отключить освещение.

Раненый Столыпин умер в больнице 5 сентября 1911 года. Николай II дважды навестил его в больнице, однако ещё до похорон уехал в Крым.

Следствие по делу Богрова провели очень быстро. Уже 9 сентября состоялся суд, на котором Богрова приговорили к смертной казни через повешение, при этом суд отметил неудовлетворительную работу полиции. Примечательно, что протокол на суде не вели, и ничего не записывали вообще. 12 сентября Дмитрий Григорьевич был повешен. Как отмечали наблюдатели, во время казни, как и во время суда, террорист был абсолютно спокоен. Непосредственно перед повешением просил передать привет родителям и спросил, как поудобнее для палача поднять голову.

Естественно, про жандармов не забыли. Влиятельные сторонники Столыпина, опираясь на решение суда, прямо заявили, что Богров находился в сговоре с высшими чинами секретной полиции. Под их давлением царь был вынужден поручить расследование деятельности Кулябко, Спиридовича, Веригина и других накануне убийства. Первый департамент Государственного совета приступил к рассмотрению дела 20 марта 1912 года. По результатам расследования, обвинения были предъявлены всем подозреваемым.

Казалось, полицейским авантюристам на сей раз не отвертеться. Но, как и в деле с покушением на Витте, вмешался царь. 4 января 1913 года без каких-либо объяснений своего решения на заключении Государственного совета он начертал: «Отставного полковника Кулябко считать отрешённым от должности. Дело об отставных генерал-лейтенанте Курлове и статском советнике Веригине, а также о полковнике Спиридовиче прекратить без всяких для них последствий».


Заключение


Таким образом, работа высших чинов империи состояла в основном в травле и уничтожении друг друга, совершении преступлений против российских граждан в нарушение всех законов ради высочайших прихотей, личных корыстных интересов, политических нужд. Кроме преступлений «для блага отечества» чиновники регулярно присваивали государственные деньги, давали друг другу взятки, использовали своё положение для устранения личных врагов. Не отличались они и моральными качествами: наиболее хитрые из них могли без особого труда собрать компрометирующие материалы на наименее осторожных, касающиеся, в основном, их поведения.

Спиридович же оказался самым здравомыслящим среди своих коллег. Хорошо информированный о положении в стране, он раньше других понял обречённость царизма. Надо было срочно что-то предпринимать, чтобы не очутиться под обломками трона, в прямом смысле – спасать свою жизнь. После долгих раздумий Спиридович решил уйти с поста заведующего охранной агентурой. Немаловажную роль в таком решении сыграло и то, что он видел, как деградирует царь. Ближайшим другом царя был абсолютно спившийся хронический алкоголик флаг-капитан адмирал Нилов. После отречения Николая II от престола по Петербургу упорно распространялись слухи, что будто бы царю, после того как он написал отречение, пьяный до изумления Нилов сказал: «Давайте выпьем лучше, гражданин Романов. Корону-то мы с вами пропили». Спиридович убедился в правоте генерал-лейтенанта Бонч-Бруевича, который утверждал, что царь плотно окружён лицами, связанными с германской тайной агентурой. Сановная верхушка России настолько прогнила, что спасти её было уже невозможно.

В конце 1916 генерал Спиридович ехал в Крым – с новым назначением на должность градоначальника Ялты. Получить назначение для него было далеко не просто. Император понимал, что Спиридович – один из самых умных и нужных людей в его окружении, и долго не соглашался удовлетворить его просьбу – освободить от должности заведующего охранной агентурой. Предвидя это, Спиридович – абсолютно здоровый человек – заблаговременно запасся ворохом медицинских заключений с рекомендациями – «в связи с болезнью» постоянно жить в Крыму. Только это возымело действие: просьба была удовлетворена.

Победа Февральской революции застала главных руководителей охранки настолько врасплох, что многие не смогли вовремя скрыться, и были арестованы. В казематах Петропавловской крепости оказались бывшие министры внутренних дел и руководители царской охранки. Попав в непривычную обстановку, они решили спасти свою жизнь путём дачи правдивых показаний в Чрезвычайной следственной комиссии, созданной Временным правительством для расследования преступлений, совершённых во времена монархии. Они так разоткровенничались в этой комиссии, что наговорили семь томов, пригвоздив к позорному столбу самодержавие в России.

После Октября многим видным сотрудникам царской охранки удалось скрыться за границей. Там они предложили свои услуги иностранным разведкам как специалисты по борьбе с большевизмом. По организации полицейских провокаций, фабрикации всевозможных фальшивок и террору царская охранка в то время действительно не имела себе равных в мире.


Литература

1. Жухрай В.М. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. — М.: Политиздат, 1991;
   
2. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Современная версия. — М.: Эксмо, 2004;
   
3. Кошель П. Большая школьная энциклопедия. 6–11 кл. Т.1. (раздел «Русская История»). — М.: Олма-пресс, 1999;
   
4. Яндекс.Словари (Информация из различных энциклопедий).