Первая целевая жилищная программа «Дома-коммуны» 22 Первые дома-коммуны 22 Дома-коммуны переходного типа 25 «Коммуналки» и«Сталинские» дома 27

Вид материала

Программа

Содержание 1.4. «Коммуналки» и «Сталинские» дома Новое жилье было негласно поделено на квартиры для номенклатуры и для рядовых граждан – с расчетом на коммунальное заселение

Подобный материал:

• Избирательный участок, 564.55kb.
• Описание территорий и границ судебных участков мировых судей ростовской области, 568.37kb.
• 01. 01. 2008г. Стоимость индивидуального жилого дома, 44.69kb.
• 13. недорогие загородные дома, элитные загородные дома Элитные загородные дома, 31.36kb.
• Информация по строительству индивидуального жилого дома усадебного типа, 86.9kb.
• Государственного Российского Дома народного творчества Московского дома национальностей, 42.44kb.
• Культура дома, 86.63kb.
• 3. физическая культура в новое время, 433.62kb.
• Задачи: Сохранение и укрепление физического и психического здоровья воспитанников Детского, 794.55kb.
• Методика проведения занятий по разделам «интерьер жилого дома» с учащимися V-VII классов, 84.13kb.

^

1.4. «Коммуналки» и «Сталинские» дома

Как уже говорилось выше, в результате национализации жилого фонда в 1918 году в распоряжение местных советов перешли все наиболее ценные жилые строения (прежде всего доходные дома с многокомнатными квартирами). С этого момента началось массовое переселение рабочих из ветхих домов и подвалов в эти конфискованные у бывших владельцев дома. В Москве в благоустроенные квартиры было переселено в 1918-1924 гг. почти 500 тыс., в Петрограде 300 тыс. человек. Это воспринималось тогда как значительное социальное завоевание – были существенно улучшены жилищные условия беднейших слоев городских жителей⁹.

Вместе с тем уплотнение многокомнатных квартир доходных домов, когда, как правило, предоставлялась одна комната на семью, привело к появлению огромного количества многосемейных квартир. Это способствовало формированию в нашей стране специфического коммунального быта, который на многие десятилетия стал отличительной чертой жизни городского населения. Это стало спецификой жизни городского населения в условиях советской власти. Следуя проекту Энгельса об обязательной экспроприации квартир у эксплуататоров при завоевании политической власти, чтобы «помочь нужде в жилищах», под угрозой конфискации имущества владельцы богатых квартир обязываются освободить одну из двух богатых квартир, принадлежащих одной семье, «на нужды бедного населения». Богатой считается «всякая квартира, в которой число комнат равняется или превышает число душ населения, постоянно живущего в этой квартире». Это положило начало «самоуплотнению» богатых и образованию родственных коммунальных квартир.

Основной характеристикой жилищных условий в это время становится жилобеспеченность – количество квадратных метров площади на человека. Понятие жилплощади появилось еще в царской России, а в России Советской стало не просто индикатором качества жилищных условий, но основой нормирования пространства. Установление нормы жилплощади, положенной взрослому индивиду, было выходом из трудного положения, в котором оказались власти после отказа от рыночных отношений. Если раньше каждый имел то жилье, за которое мог платить, то теперь было необходимо найти критерий раздачи жилья, независимый от экономического статуса. Таким критерием стали биологические потребности организма в определенном пространстве, объеме воздуха, чистоте, сухости и т.п., которые устанавливались специалистами по социальной санитарии и гигиене. Так, «гигиена установила, что минимальный объем воздуха» на одного взрослого должен равняться 20 куб.метрам, перенаселенность ведет к «повышенной заболеваемости и смертности» и т.п. В 1919 году Наркомздравом принимаются санитарные нормы жилой площади - 18 квадратных аршин на человека.

Образованию новых коммуналок и уплотнению уже существующих способствовало уменьшение нормы санитарной площади на человека. Годы первой пятилетки отмечены тем, что индустриализация и коллективизация деревни приводят к росту эмиграции в города. Население с 1925 по 1930 год увеличилось на 35%. Численность населения Ленинграда в 1932 году уже составляло 163% по отношению к численности 1928 года, а площадь жилого фонда – 107,2% соответственно. С 1931 года резко увеличивается процент населения, живущего на «голодной норме» - до 4 кв.м. В 1931 году санитарная норма сокращается до 9 кв.м. И опять вслед за постановлением следует новый поток перепланировок квартир и комнат, где каждая перепланировка утверждается в созданном общегорпосредбюро. Квартиры делятся на комнаты, максимально приближенные по размерам к нормативным, чтобы избежать финансовых издержек. В квартирах увеличивается число комнат, «лишние» из которых заселяются домоуправлением.

Поворот от конструктивизма 20-х годов к симметрии и статичности классики не стал для зодчих столицы неожиданностью. Функционализм и сугубая утилитарность, новаторские искания предшествовавшей архитектуры подверглись критике. На Творческом совещании Союза советских архитекторов, прошедшем осенью 1933 года в Москве, конструктивистов заставляют не только признать свои ошибки, но и выступать за «возрождение наследия». Незадолго до этого были введены новые строительные правила для Москвы, в которых главный упор сделан на повышении качества нового жилья. Теперь в квартирах увеличили как жилую, так и подсобную площадь, потолки достигли 3,2 м, ванны стали обязательными.

^ Новое жилье было негласно поделено на квартиры для номенклатуры и для рядовых граждан – с расчетом на коммунальное заселение. Квартиры для партийной элиты и государственных деятелей очень неплохие, даже по современным меркам: с обязательными лифтами, высокими (более 3 м) потолками, широкими подоконниками, раздельными санузлами, большими холлами, многочисленными подсобными помещениями, мусоропроводами на кухне, просторными лестничными клетками. Запланированы не только гостиные, спальни, но и кабинеты, детские, библиотеки и даже помещения для прислуги. Площадь комнат разная, но чаще всего от 15 до 25, а иногда и 30 кв.м. В рядовых же домах, часто не оборудованных лифтом и ванной, встречаются и классические трех- и четырехкомнатные квартиры с небольшими кухнями, и квартиры коридорного типа – общежития.

Во время НЭПа фонд коммунальных домов пополнялся за счет обязательной сдачи в него 10% жилой площади в жилтовариществах. Комнаты, принадлежащие Тресту коммунальных домов, предоставлялись только местными советами, и для получения жилплощади нужно было встать на очередь. Во главе коммунального дома стоял назначаемый управдом. Скорее всего, именно от «коммунальных домов» произошло и понятие «коммунальные квартиры». Исследователи часто рассматривают «коммунальную квартиру» как производную от «коммуны» и поэтому устанавливают тесную связь между «домами-коммунами» и «коммунальными квартирами».

На момент разработки государственной жилищной программы в массовом жилищном строительстве превалировало жилье, называемое сегодня «сталинками» или «сталинским барокко». При его строительстве использовался влагоемкий силикатный кирпич низко технологичного обжига, поскольку электроэнергии в послевоенное время не хватало восстанавливаемым производственным мощностям. Ограждающие конструкции из такого кирпича нуждались в защитном слое - трудоемкой штукатурке и окраске фасадными красками. Нормативный срок строительства пятиэтажного жилого сорокаквартирного дома составлял 3,5 года. По той же причине острого дефицита электроэнергии, дома зачастую сдавались без центрального отопления, с устройством печей. Опасность отравления угарным газом, в свою очередь, предполагала создание больших строительных объемов (устройства высоких потолков). Дома заселялись преимущественно на коммунальной основе, что ухудшало и без того сложную послевоенную демографическую ситуацию.

Практически все дома сталинской застройки — штучные изделия. Первоначальная идея, что ни одно здание не будет повторять другое, позволяет осуществить мечту пролетариев – строить собственные дворцы. Главные улицы столицы украсили кирпичными многоэтажными домами огромных размеров, зачастую ступенчатой конфигурации, с уступами и башнями, расщепляющими монолитность сооружения.

Однако еще до войны СССР приступил к серийному сборному домостроению. На Ленинградском проспекте Москвы есть ряд типовых крупноблочных домов архитекторов Бурова и Блохина постройки конца 30-х годов. Бетонные блоки более сорока типоразмеров имели по наружным граням затейливые лепные украшения, а особый архитектурный шик дому придавали витые чугунные решетки незадымляемых выходов. Возможно, именно такими стильными и нарядными были бы все массовые советские серии, но эти планы были перечеркнуты войной. В 1948 году архитектор, доктор технических наук Андрей Константинович Буров начал экспериментировать с крупными панелями. Он мечтал о сборке зданий из готовых блоков, о типовом проектировании и индустриальном строительстве, что нашло воплощение во времена Н.С.Хрущева. В 1949 году выходит постановление о массовом строительстве жилья. Сталин объявляет о том, что столице необходимы высокие и красивые дома, ни в чем не уступающие западным образцам.

Самые неотложные работы первого этапа градостроительных преобразований в СССР проводились на основе постановления июльского 1931 г. Пленума ЦК партии о развитии городского хозяйства в стране, где особое внимание было уделено Москве. На основе решений этого Пленума развернулась работа по подготовке первого в истории нашей страны комплексного плана реконструкции столицы, который был принят в 1935 г.

По размаху намеченных работ, подходу к вопросам развития города, глубине их проработки Генеральный план реконструкции Москвы не имел аналогов в мировой градостроительной науке и практике. Основой нового Генерального плана развития Москвы 1935 г., разработанного под руководством В.И. Семенова и С.Е. Чернышева, оставалась радиально-кольцевая структура. Намечался рост численности населения Москвы с 3,66 млн. чел. в 1935 г. до 5 млн. чел. к 1960 г. и увеличение более чем вдвое городской территории – с 28,5 тыс. га до 60 тыс. га, преимущественно в юго-западном и северном направлениях. Новый Генеральный план реконструкции Москвы ознаменовал начало процесса комплексных реконструкций и развития столицы страны при строгом идеологизированном подходе ко всем градостроительным документам переустройства.

В 1934 году под руководством гениального архитектора Ивана Жолтовского началось строительство семиэтажного дома на улице Моховой, ставшего самым первым образцом сталинского ампира. Для декоративного оформления здания И. Жолтовский использовал уже подзабытые элементы классической ордерной архитектуры. Форма здания повторяла очертания дворца Капитонио в Виченце (Италия, XVI век). Глубокое знание классики позволило Жолтовскому создать пролетарский дворец с великолепной колоннадой, удачной организацией внутреннего пространства(для получения нужного рисунка в части комнат окна достигают пола). В планировке каждой квартиры предусмотрена комната или альков для домработницы.

Элементы ренессансного паллацио в 1935–1938 годах использованы архитектором И. Вайнштейном: гигантские монолитные объемы фасадов девятиэтажных домов № 21 и 24 по улице Земляной Вал подчеркнуты легкими венчающими колоннадами по всему периметру, золотистый основной цвет перебивается красными помпейскими вставками, выполненными в технике сграффито. В доме № 31 на улице Пречистенка (архитектор З. Розенфельд, 1936) двухъярусный портик, поднятый на высокий цоколь, и сильно вынесенный вперед карниз на строгой стене серого дома также напоминают часть итальянского дворца. В доме № 9 на Никитском бульваре, построенном для Главсевморпути (архитектор Е. Иохелес, 1937), энергичный взлет колоннад в центральной части придает статичному зданию изящную игру декора и театральность. Известное здание ВЦСПС – дом № 42 по Ленинскому проспекту (архитектор А. Власов, 1939–1958) – стало примером использования цитат из итальянского ренессанса в строительстве административного сооружения.

В строительстве административных зданий все чаще получают свое воплощение идеи монументализма. Дом Совета труда и обороны (СТО) на улице Охотный Ряд, ныне Дума (архитектор А. Лангман, 1936), —выразительный образец советского экспрессионизма. Главный фасад с плоскими боковыми ризолитами, высокий гранитный цоколь в сочетании с мощным аттиковым поясом словно олицетворяют тоталитарную власть. Для НКВД построено еще более суровое и выразительное здание — дом № 4 на улице Большая Лубянка (архитекторы А. Лангман, И. Безруков, 1934) из лабрадорита на цоколе с серой каменной облицовкой стен. Образная жесткая архитектура проявляется и в здании Военной академии им. М. В. Фрунзе — дом № 4 по проезду Девичьего Поля (архитекторы Л. Руднев, В. Мунц, 1932–1937). Авторы создают образ могущества и неприступности Советской Армии и достигают этого с помощью конкретных приемов — глухого двухэтажного стилобата на мощных низких столбах из полированного черного лабрадорита, сетки кессонов, в которую врезаны окна. Другой проект тех же авторов — восьмиэтажное административное здание с монументальной башней на углу Гоголевского бульвара и Колымажной улицы (1933–1938) тоже символизирует силу и власть.

С 1937 года активное строительство велось и на улице Тверской. Ее расширили на 30 м, старые дома были снесены. Построенные по обеим сторонам жилые многоэтажные дома до сих пор определяют облик улицы. Фасад дома № 4 (архитектор А. Мордвинов, 1937–1939), занявшего место четырнадцати прежних построек, представляет собой огромную плоскость с подчеркнутым центром — это типичное парадное здание. Функциональные элементы жилья здесь использованы в качестве декоративных деталей. Каждый подоконник и небольшой балкон играют нужную роль в театрально-декорационном оформлении. Об удобстве планировки квартир особо не заботились, главное — шикарный вид с улицы

После войны градостроительство возобновляется. Кроме увеличения этажности послевоенное направление в архитектуре отражает настроение общества-победителя: небывалый духовный подъем, гордость за страну, укрепление позиций армии. Если до войны главной задачей было создать парадные магистрали, украшенные нарядными зданиями (как декорации для массовых демонстраций, всенародных гуляний), то нынешняя цель — увековечить подвиг народа и могущество Советской Армии.

Появление уникальных высотных домов в значительной степени преображает внешний вид города. Здания МГУ, МИД, гостиницы «Украина» и «Ленинградская» и высотные дома на Котельнической набережной, Красной Пресне и Красных Воротах являются образцом для подражания и оформления вновь возводимых зданий, в которых широко использованы композиционные элементы и детали декора высотных проектов: чередование пилястр и вертикальных рядов окон, сложные раскрепованные карнизы, башенные надстройки (не имеющие функционального значения), скульптуры, круглые живописные плафоны, обелиски, аттики из пятиконечных звезд, вазы в виде снопов пшеницы. Можно привести множество примеров, где стилистика здания повторяет тему высоток — это и разновысотный дом в 1–м Новоподмосковном переулке (архитектор В. Андреев), и жилой комплекс на проспекте Мира, 118–122 (И. Ловейко), и др. Но не только наличием домов-гигантов отмечен послевоенный период. Все также большое значение придают жилищной застройке вдоль магистралей, причем по индивидуальным проектам. Девиз неоклассицизма 1932–1941 годов «Все дома неповторимы и непохожи» по-прежнему актуален.

Академик и выдающийся архитектор И. Жолтовский выработал схему многоэтажного здания, в котором изысканность исполнения дополняет удобство внутренней планировки. За проект восьмиэтажного жилого дома на Большой Калужской улице (Ленинский проспект, 11) Жолтовский получает Сталинскую премию. С точки зрения архитектуры сделано, казалось бы, невозможное – на внешней стене многоэтажного здания с его равномерной сеткой окон воспроизведена сложная в пропорциях картина дворца эпохи Ренессанса. Это излюбленная тема Жолтовского. Верхняя часть постройки наиболее выигрышна — ее венчает мощный и в то же время тонко прорисованный карниз. Дом состоит из нескольких секций, на каждом этаже восемь квартир, которые отличает не только удобство, но и заботливо продуманный интерьер. Другой проект, завершенный в 1952 году, — жилой дом на Смоленской площади, где предполагалось разместить вестибюль метро. Отсюда и необычная асимметрия, что несвойственно классике. Угол дома, ориентирующий на вход в метро, подчеркивает изящная остроконечная башня, которая определяет и ритмическое построение фасада. Все горизонтальные членения, мощный карниз, внутренняя планировка являются удачным повторением варианта на Большой Калужской.

Более сложное объемное построение Жолтовский реализует в одиннадцатиэтажном здании на проспекте Мира, 184, которое он заканчивает в 1957 году. Боковые восьмиэтажные ризалиты словно случайно отодвигают основную часть здания от главной линии проспекта. В целом дом получился легким и уютным, без каких-либо тяжеловесных форм. Особенности планировки — лестницы на торцах дома с просторными холлами — связаны со сквозным коридором и ведут к квартирам. Среди поздних работ Жолтовского наиболее примечателен Московский ипподром (1951 –1955 годы).

Школу мастерства И. Жолтовского прошли несколько поколений советских архитекторов. Летом 1945 года была создана архитектурная мастерская-школа академика И. В. Жолтовского. В 1953 – 1959 годах он возглавил архитектурную мастерскую-школу института «Моспроект», в 1952–1953 году руководил разработкой проектов крупнопанельных жилых домов. Важным и приоритетным направлением послевоенного периода является застройка юго-запада столицы под руководством архитектора А. Власова. По существу, там вырастал новый город со своей инфраструктурой. Его стержнем стало здание Московского университета (архитекторы Л. Руднев, П. В. Абросимов и другие, 1949 – 1953 годы), которое придает неповторимое очарование ландшафту столицы. Освоение района начинается с полукруглой площади Гагарина.

Здесь Ленинский проспект словно обнимают крылья парадных восьмиэтажных зданий с нарядными башнями, колоннадой и статуями, значительно увеличивающими их высоту. В оформлении использованы лепнина, декоративные портики и объемные скульптуры (архитектор Е. Левинсон, И. Фомин, А. Аркин, начало 50–х). За окружной железной дорогой в начале 50–х активно застраиваются Ленинский, Университетский и Ломоносовский проспекты, улица Косыгина. Характер архитектуры и планировка района постепенно становятся едиными. Крупные жилые массивы состоят из больших кварталов, дома, преимущественно 8–9-этажные, утопают в зелени просторных дворов. Огромное пространство увязано как с масштабностью зданий, так и с их оформлением. Композиция домов четкая, равномерная сетка окон выделяется сильными акцентами многоярусных лоджий. Над их созданием трудились ведущие архитекторы Москвы – Я. Белопольский, Б. Мезенцев, Д. Бурдин, М. Лисициан, Е. Стамо, Н. Уллас и другие.

В отличие от довоенного строительства в начале 50–х в разных районах столицы все чаще повторяются наиболее удачные проекты. Так, например, сложный разноэтажный гигант для профессорско-преподавательского состава МГУ на Ломоносовском проспекте (архитекторы Я. Б. Белопольский, Е. Н. Стамо, 1952 год), который опирается о землю широкими крыльями и увенчан башенками, вызывал такой восторг, что в скором времени появились два его аналога: один — практически в соседнем квартале, другой украсил собой самый престижный квартал Фрунзенской набережной.

Сама Фрунзенская набережная радует глаз прекрасными сталинскими постройками. Хорошо видимый из любой точки района дом № 24 (1949 год) архитектора Б. Мезенцева оформлен в стиле эпохи Возрождения. Его достоинство – асимметрично расположенная резная башенка, венчающая крышу. Послевоенному сталинскому неоклассицизму свойственно использование элементов декора эпохи Ренессанса. Так, дома № 70 и 72 (архитекторы Я. Белопольский, Д. Бурдин, 1955 – 1957 годы) на Ленинском проспекте имеют огромные сильно вытянутые по вертикали арочные пролеты, расчлененные внутри лоджиями с тонкими колоннами. Все это образует типичную для палаццо композицию.

Другие уникальные дома были построены на Садовой-Триумфальной, 4–10 (архитекторы З. Розенфельд, А. Сурис, 1949 год) и на улице Земляной Вал, 46–58 (архитектор Е. Рыбицкий, 1949 год). Помпезность фасадов спроецирована авторами во внутренний интерьер. Квартиры усложнялись парадными анфиладами, что непомерно увеличивало площадь жилых помещений, и малофункциональными эркерами.

Десятилетний план реконструкции Москвы на 1951 – 1960 гг. (руководитель – арх. Д.Н. Чечулин) основывался на идеях Генплана 1935 г., но включал ряд новых предложений по улучшению планировки и застройки города, прежде всего – основных магистралей, въездов в Москву, освоению резервных территорий. Было принято решение о постепенном переходе на полносборное домостроение и о создании необходимой для этого производственной базы. На Всесоюзном совещании строителей в 1954 г. были намечены пути перехода к возведению зданий и сооружений индустриальными методами по типовым проектам. В Москве были разработаны типовые проекты для массового жилищного и культурно-бытового строительства, создана индустриальная база, укрупнены строительные организации. В 1954 г. была создана мощная строительная организация – Главмосстрой – для форсирования жилищного и гражданского строительства на индустриальной основе.

Некоторый опыт в области прогрессивного строительства домов для населения был накоплен, ведь проблема массового жилья волновала давно. Например, еще до войны по проекту архитектора Андрея Бурова на Ленинградском проспекте был построен дом, прозванный москвичами «ажурным». Его отличительной чертой стали декоративные решетки, которые ограждали глубокие лоджии и со стороны смотрелись как мраморные, хотя на самом деле были выполнены из бетона. Больше домов по данному проекту не возводили, но это здание стало предвестником массового сборного крупноблочного домостроения.

В 1949 году на Хорошевском шоссе впервые в столице возник целый квартал четырехэтажных домов из готовых элементов, созданных на заводах, — на площадке осуществляли только монтаж и окончательную отделку зданий. Вес их по сравнению с кирпичными сократился более чем в два раза, а сроки строительства — почти в три. Наполовину уменьшились затраты труда и на столько же потребность в квалифицированных кадрах. В районе Песчаных улиц отрабатывали технологии быстрого возведения однотипных домов для населения. Известность этой «школы жилищного строительства» была настолько велика, что сюда стали водить экскурсии. Посещал микрорайон и Н. Хрущев.

Первые экспериментальные дома с несущим каркасом - 8-этажные с коридорной системой планировки по методу поточного строительства были построены в 1947 году в районе Хорошевского шоссе между улицами Куусинена и Зорге (в их проектировании принимал участие архитектор М.В.Посохин).

Однако в целом архитекторы не приветствовали повторное (типовое) использование индивидуальных проектов многоквартирных (5-8 этажных) жилых домов. К тем архитекторам, которые допускали это, архитектурное сообщество относилось негативно. С таким отношением коллег столкнулся З.Розенфельд, по проектам которого в конце 1940-х – начале 1950-х годов на Кутузовском проспекте строились дома по индивидуальным проектам, а в районе Песчаных улиц строились жилые дома по разработанным в его же мастерской типовым проектам. Розенфельд возглавлял тогда мастерскую типового проектирования и ставил перед собой задачу доказать, что в Москве (не на центральных улицах) можно строить жилые дома (4-7 этажей) не только с типовыми секциями, а полностью типовые, с типовыми фасадами и стандартными архитектурно-декоративными деталями – бетонные кронштейны балконов, консоли карнизов и др., изготовляемые заранее в массовом масштабе. Это позволило быстро застраивать район Песчаных улиц. И хотя большинство архитекторов не одобряло тогда такую практику, но опыт ускоренного строительства по типовым проектам и со стандартными деталями оказался заразительным. Другие архитекторы заимствовали у мастерской Розенфельда типовые проекты и «привязывали» их в других районах Москвы (например, на Б.Филевской улице).

Разработка не только типовых проектов многоквартирных домов, но и экспериментальное крупнопанельное строительство осуществлялось в ряде городов еще и до хрущевских реформ. Во второй половине 1930-х годов в Москве по проектам архитекторов Б.Блохина и А.Бурова было выстроено несколько экспериментальных крупноблочных жилых домов. В 1950 году один из авторов этих домов Б.Блохин и инженер А.Кучеров выступили в газете «Московский строитель» (31-XII) со статьей «Восстановить крупноблочное строительство в Москве», в которой подробно аргументировали целесообразность максимально развивать строительство из укрупненных сборных элементов заводского изготовления. В статье приводились такие данные: «За пять довоенных лет в Москве было выстроено из крупных блоков около 100 зданий высотой до 6 этажей, в том числе около 40 жилых домов, 45 школ, 6 родильных домов, 7 больничных корпусов и другие здания». В конце 1940-х годов в Москве и в других городах начинается экспериментальное строительство панельных жилых домов: