Понятие, система и общая характеристика преступлений против несовершеннолетних в ук РФ глава II

Вид материала

Реферат

Содержание Актуальность темы. Цель исследования Специальная литература Глава i. понятие преступлений против несовершеннолетних и их законодательная эволюция

Подобный материал:

• Общая характеристика половых преступлений против несовершеннолетних, 1423.26kb.
• План Введение Криминологическая характеристика преступлений против личности Характеристика, 300.39kb.
• Темы для написания рефератов по спецкурсу (программе) «Особенности расследования преступлений,, 25.64kb.
• «Уголовное право», 85.42kb.
• История развития законодательства об ответственности за преступления в сфере экономической, 874.17kb.
• Умышленное причинения тяжкого вреда здоровью, 783.54kb.
• Методика расследования преступлений примерный перечень вопросов к экзамену (введены, 48.64kb.
• Преступления против личности несовершеннолетних, 528.65kb.
• Информация о состоянии преступности в отношении несовершеннолетних на территории, 37.94kb.
• Темы рефератов Понятие, система и общая характеристика правоохранительных органов РФ., 20.52kb.

ВВЕДЕНИЕ


^ Актуальность темы. Цивилизованное сообщество людей уже давно определило в ка­честве своей первостепенной задачи повышенную защиту детей и подростков от различных негативных явлений современной жизни.

Впервые необходимость особой защиты прав детей на междуна­родном уровне было признана в Женевской Декларации прав ребен­ка 1924 г. В дальнейшем, ни один международный доку­мент о правах человека не обходил вниманием эту проблему.

Принятая в 1948 г. Всеобщая Декларация прав человека закре­пила в качестве бесспорных положения о том, что «семья является единственной и основной ячейкой общества и имеет право на защи­ту со стороны общества и государства» (ст. 16) и что «материнство и младенчество дают право на особое попечение и помощь», а «все дети, родившиеся в браке или вне брака, должны пользоваться оди­наковой социальной защитой» (ст. 25).¹

Международный пакт об экономических, социальных и куль­турных правах 1966 г. подтвердил данные положения и установил в ст. 10, что «особые меры охраны и помощи должны приниматься в отношении всех детей и подростков независимо от какой бы то ни было дискриминации по признаку семейного происхождения или по иному признаку».²

Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. также определил, что «каждый ребенок без всякой дискри­минации по признаку расы, цвета кожи, пола, языка, религии, на­ционального или социального происхождения, имущественного по­ложения или рождения имеет право на такие меры защиты, которые требуются в его положении как малолетнего со стороны его семьи, общества и государства (ст. 24)».³

В развитие указанных документов мировое сообщество приняло несколько специальных документов, гарантирующих права и инте­ресы детей, среди которых следует отметить, в первую очередь, Конвенцию ООН о правах ребенка 1989 г. и Всемирную Деклара­цию об обеспечении выживания, защиты и развития детей 1990 г. Исходя из того, что «ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая над­лежащую правовую защиту, как до, так и после рождения», Конвен­ция провозгласила важнейшие права ребенка на жизнь, здоровье, заботу со стороны родителей, защиту от любых форм агрессии, экс­плуатации и негативной информации.

Каждому такому праву ребенка Конвенция корреспондировала соответствующую обязанность государства по принятию всех необ­ходимых (в том числе и уголовно-правовых) мер для его обеспече­ния и защиты.

Являясь своего рода детской Конституцией, Конвенция допол­няется рядом иных международно-правовых документов, защи­щающих права несовершеннолетних: Конвенция о гражданско-правовых аспектах похищения детей 1989 г., Конвенция о защите детей и сотрудничестве в области межгосударственного усыновле­ния 1993 г., Конвенция о борьбе с торговлей людьми и с эксплуата­цией проституции третьими лицами 1950 г. и др.

Перечисленные международно-правовые нормы служат основой формирования российской ювенальной уголовной политики. Исход­ным национальным актом при этом является Конституция РФ, уста­новившая в ст. 38, что семья и детство находятся под защитой госу­дарства. Это общее положение конкретизировано в ряде феде­ральных законов и иных актах, которые являются реализацией ут­вержденного Президентом РФ Национального плана действий в ин­тересах детей.⁴ Признавая общей целью государственной социаль­ной политики по улучшению положения детей преодоление нарастания негативных тенденций, стабилизацию положения детей и создание реальных предпосылок дальнейшей положительной динамики процессов жизнеобеспечения детей, государство еще в сере­дине 90-х годов XX в. определило в качестве одного из основных направлений своей деятельности- укрепление правовой защиты детства. Проблемные ситуации в данной сфере были связаны, в ча­стности, с отсутствием правовой защиты детей в сфере трудовых отношений; отсутствием ответственности взрослых за нарушение прав ребенка на неприкосновенность его личности, за посягательст­ва на его честь и достоинство; распространением случаев жестокого обращения с детьми; необеспеченностью прав ребенка на свободу совести и вероисповедание, надлежащее воспитание, образование и охрану здоровья; отсутствием разработанных мер борьбы с детской преступностью, проституцией, наркоманией и алкоголизмом; и др.

На сегодняшний день государству удалось добиться значитель­ных успехов в деле решения обозначенных проблем. Так, в 1998 г. принят важнейший в деле охраны детства документ — федеральный Закон «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ».⁵ В его преамбуле значится, что государство признает детство важным этапом жизни человека и исходит из принципов приоритет­ности подготовки детей к полноценной жизни в обществе, развития у них общественно значимой и творческой активности, воспитания у них высоких нравственных качеств, патриотизма и гражданственно­сти. Опираясь на этот принцип, Закон установил цели государствен­ной политики в интересах детей, основные направления и организа­ционные основы гарантий прав ребенка. В области уголовно-правовой охраны прав несовершеннолетних особый интерес пред­ставляют ст. 14 и 15 Закона. Первая из них закрепляет обязанность органов государственной власти по защите ребенка от информации, пропаганды и агитации, наносящих вред его здоровью, нравствен­ному и духовному развитию, в том числе от национальной, классо­вой, социальной нетерпимости, от рекламы алкогольной продукции и табачных изделий, от пропаганды социального, расового, нацио­нального и религиозного неравенства, а также от распространения печатной продукции, аудио- и видеопродукции, пропагандирующей насилие и жестокость, порнографию, наркоманию, токсикоманию, антиобщественное поведение. Статья 15 Закона гарантирует защиту детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, под которыми среди прочих понимаются дети — жертвы насилия; дети, отбываю­щие наказание в виде лишения свободы; дети, находящиеся в специ­альных учебно-воспитательных учреждениях; дети с отклонениями в поведении. Государство гарантирует им разработку и проведение индивидуальных программ реабилитации в соответствии с государ­ственными минимальными социальными стандартами основных по­казателей качества жизни детей, гуманное обращение и квалифици­рованную юридическую помощь в случае совершения преступления, привлечение к ответственности лиц, виновных в нарушении их прав, и компенсацию причиненного вреда.

Особое место среди нормативных документов, охраняющих ре­бенка, занимает Уголовный кодекс РФ 1996 г. — первый нацио­нальный нормативный акт, установивший комплекс проювенальных правовых предписаний, обеспечивающих безопасность ребенка в различных сферах общественной жизни.

Определение в структуре Особенной части уголовного закона самостоятельной главы о преступлениях против несовершеннолет­них свидетельствует о повышенном внимании государства к наби­рающему силу процессу виктимизации детей. Как справедливо от­мечает Э. Б. Мельникова, на сегодняшний день можно констати­ровать, что «совокупность генетических, демографических и инди­видуальных психологических качеств личности современных детей и подростков при серьезных изменениях привычной для них среды жизни и воспитания формирует у них признаки личности, делающие их уязвимыми к неблагоприятным изменениям этих привычных ус­ловий».⁶ Факторами, способствующими виктимизации детей при­знаются:

— радикальные изменения в экономической и социальной поли­тике, диктуемые новой для России рыночной экономикой;

— отказ общества и его социальных групп от одних нравствен­ных ценностей, переход к другим, ранее не признаваемым, создание новых нравственных ориентиров;

— возникновение противоречий между новым и старым законо­дательством, между разными новыми отраслевыми законами, между законами и юридической практикой;

— противоречие между законами, практикой, с одной стороны, и ролевыми ожиданиями (запросами) молодого поколения страны, даже в младших возрастных группах,- с другой.⁷

В условиях, когда вопрос о преодолении указанных обстоя­тельств и их виктимогенных последствий не решен, положения уго­ловного закона, защищающие несовершеннолетних жертв, приобре­тают особую значимость.

Вместе с тем следует отметить, что в криминалистической науке комплексного уголовно-правового анализа преступлений против несовершеннолетних, предусмотренных УК РФ. на сегодняшний день проведено не было.

Фундаментальные исследования темы в конце XX в. были вы­полнены, в частности, В. С. Савельевой⁸, Н. И. Трофимовым⁹, А. Халиковым¹⁰. Обосно-ванные в них выводы и рекомендации, не­сомненно, важны для изучения истории науки, но в практической деятельности правоохранительных структур могут быть использова­ны лишь частично, ввиду того, они проведены на основе ранее дей­ствовавшего уголовного законодательства. В новых социально-правовых условиях изучение преступлений против несовершенно­летних было выполнено лишь И. Н. Туктаровой¹¹, но его наличие нельзя признать достаточным.

В последнее время в уголовно-правовой науке на­метился определенный интерес к исследованию посягательств на несовершеннолетних. Это нашло отражение в серии защищенных кандидатских диссертаций, посвященных анализу отдельных пре­ступлений против развития несовершеннолетних.¹² Однако работ обобщающего характера пока нет.

Работа представляет собой попытку комплексного изучения норм Особенной части уголовного закона, защищающих права несовершеннолетних. Она основана на анализе обширного исторического опыта законодательного решения про­блемы, современного отечественного законодатель­ства, сложившейся практики применения норм УК РФ, официаль­ных статистических данных и достижений уголовно-правовой доктрины. Ввиду того, что практику применения рассматриваемых норм нельзя признать богатой, основной акцент в монографии сде­лан на создание теоретической модели квалификации преступлений против несовершеннолетних.

^ Цель исследования – комплексное изучение норм Особенной части УК РФ, защищающих права несовершеннолетних.

Положения, выносимые на защиту:

1. Понятие преступлений против несовершеннолетних.
   
2. Классификация преступлений против несовершеннолетних.
   
3. Формы нарушения прав несовершеннолетнего в сфере профессиональной занятости и случаи признания их преступлений.
   

^ Специальная литература. В процессе исследования были использованы нормативно-правовые акты¹³, труды учёных¹⁴.

Структура работы состоит из введения, 2 глав, заключения.

^ ГЛАВА I. ПОНЯТИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ И ИХ ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

§ 1. Развитие законодательства об ответственности за преступления против несовершеннолетних в России


Анализ историко-правовых аспектов какой-либо темы в юрис­пруденции традиционно начинают с одного из древнейших кодифи­цированных нормативно-правовых актов Русского государства — Русской Правды. В одном из первых письменных источников по ис­тории Отечества, Лаврснтьевской летописи, можно прочитать, что славян­ские племена «имяху бо обычаи свои, и закон отец своих и преданья, каждо свой нрав»¹⁵. Обычай есть выработанное самим обществом, аутентичное выражение мнения этого общества о правилах поведе­ния в той или иной ситуации.

Уже на первых ее листах отмечается имевшая место у славян покорность детей по отношению к родителям,¹⁶ а Поучение Влади­мира Мономаха (письменный памятник начала XII в., являющийся составной частью летописи) содержит целый свод таких обычаев — правил: «при старых молчать, премудрых слушать, старейшим по­коряться», «как можете по силе кормите и придавайте сирот и не давайте сильным погубить человека».¹⁷ Однако эти нравственные и с современных позиций предписания в дохристианскую эпоху сосед­ствовали с довольно жестокими обычаями, наличие которых было обусловлено природным стремлением к выживанию, самосохране­нию любой ценой. У Н. М. Карамзина, виднейшего историографа XVIII в., встречается описание следующих славянских обычаев: «всякая мать имела у них право умертвить новорожденную дочь, когда семейство было уже слишком многочисленно, но обязывалась хранить жизнь сына, рожденного служить отечеству. Сему обыкно­вению не уступало в жестокости другое: право детей умерщвлять родителей, обремененных старостью и болезнями, тягостных для семейства и бесполезных сограждан».¹⁸ Соседство таких обычаев вполне объяснимо, если принять во внимание условия жизни моло­дого русского общества. Дети, не имеющие жизненного опыта, со­циально незрелые и беззащитные физически, обязаны были подчи­няться родительской воле элементарно для того, чтобы выжить. Для того, чтобы обеспечить выживание соб­ственного потомства, уже выросшие дети позволяли себе убийство родителей. «При господстве материальной силы, при необузданно­сти страстей, при стремлении юного общества к расширению, при жизни в постоянной борьбе, в постоянном употреблении материаль­ной силы нравы не могли быть мягки» — писал известный историк С. М. Соловьев.¹⁹ На начальных этапах истории общество не создало противовесов такому «господству страстей» ни в форме религиоз­ных правил, ни в форме правовых норм; «одно только нравственное противоборство могла представить власть родительская».²⁰ Сила родительской власти возрастала в условиях известной автономно­сти, нуклеарности семьи, когда отношения, связующие большие се­мьи, находились на низком уровне развития и не требовалось осо­бых структур для их урегулирования. Однако по мере усложнения общественных связей и развития русской государственности авто­ритет родительской власти бледнел перед мощью государства и сила обычая постепенно уступала место закону, хотя долгое время они сосуществовали, имея каждый свой предмет регулирования. Оцени­вая имеющиеся свидетельства проявления жестокости в семье, сле­дует заметить, что языческое общество Руси не считало их асоци­альными явлениями.

Особенная часть уголовного права Древней Руси также не бога­та на нормы,²¹ охраняющие интересы лиц, не достигших совершенно­летия. Русская Правда как документ, имеющий непосредственное отношение к судебной практике Великого князя, не содержал каких-либо норм, охраняющих общественные отношения, субъектом ко­торых выступал несовершеннолетний. Ее внимание было сосредото­чено в основном на защите имущественных отношений детей нормами семейного и наследственного права. Это. в частности, положе­ния о назначении опекунов над детьми и принадлежащем им иму­ществе в случае смерти отца (ст. 99 Пространной редакции), о защи­те интересов младшего сына в случае отсутствия завещания после смерти отца (ст. 100), об ответственности матери, «растерявшей» имущество детей от первого брака (ст. 101) и т. д.²²

Отдельные нормы об ответственности за преступления против детей можно найти в Церковных Уставах Великих Князей. Так, Устав Святого князя Владимира, крестившего Русскую землю, о церков­ных судах в ст. 9 к числу предметов церковной юрисдикции относил дела о нарушении запрета половых отношений в кругу близких родственников — «в племени и в сватьстве поимуться».²³ Устав не содержал перечня наказаний за эти преступления; в византийском же праве в случае кровосмешения между родителями и детьми виновные подлежали смертной казни. Однако известно, что русское уголовное право X—XIV вв. не знало такого вида наказания, а общая церковная дисциплина поддерживалась в основном денежными пе­нями и церковными наказаниями.

Следующая группа норм, охранявших интересы детей, была по­священа злоупотреблениям родителями брачной судьбой детей. Например, в Уставе Ярослава, в ст. 24: «Аже девка не всхочет замуж, а отец и мать силою дадут, а что створить над собою — отец и мати епископу в вине, а истор има плати. Тако же и отрок»; и далее, в ст. 33: «Аже девка восхощеть замуж, а отец и мати не дадят, а что створить, епископу в вине отец и мати. Тако же и отрок».²⁴ Основой криминализации деяний в данном случае выступал не сам факт насильной женитьбы (выдачи замуж) или запрета на бракосочетание, а его последствия— самоубийство детей, покушение на самоубийство или какое-либо иное членовредительство. Самоубий­ство рассматривалось в христианском вероучении в качестве одного из тягчайших грехов, а потому на родителях лежала ответственность не столько за злоупотребление брачной судьбой детей, сколько за то, что они довели их до греха, способствовали, попустительствова­ли самоубийству лиц, находящихся от них в зависимости и не спо­собных в силу возраста им противостоять.

Ко времени Церковного Устава Ярослава относится и зарожде­ние преступления против интересов воспитания несовершеннолет­них. Краткая редакция Устава в ст. 5, не упоминая о возрасте, пред­писывала: «Аже у отца и у матери дчи девкою детяти добудеть, обидчив, ю поняти в дом церковный, а чимь ю род откупит».²⁵ В данной норме мы обнаруживаем не только ответственность «девки» за рождение внебрачного ребенка, но и ответственность ее семьи — «рода» в виде обязанности ее выкупить.

Итак, на начальном этапе существования Русского государства и права обнаруживается лишь зарождение некоторого интереса властей к проблеме ответственности за преступления против несо­вершеннолетних. Интерес появлялся в большей степени в виде создания правовых за­претов на отдельные формы поведения, объективно причинявшие вред несовершеннолетним. Формулируя запрет, законода­тель не признавал ребенка самостоятельным объектом уголовно-правовой охраны, а нормы, его защищавшие, в качестве основного социального назначения имели охрану иных интересов и ценностей. Значительная часть интересов несовершеннолетних ос­тавалась за рамками уголовно-правовой охраны, что являлось свиде­тельством имевшейся иерархичности общественных отношений, социальных благ и интересов, которая проявлялась «в отнесении или неотнесении социальных интересов к сфере, охраняемой уголовным правом, в определении преимущественного места среди всех уголовно-правовых норм нормам, обеспечивающим защиту наиболее важных отношений этой сферы, в увеличении строгости наказаний, назначаемых за посягательства на такие отношения».²⁶

Дальнейшее развитие норм об ответственности за преступления против несовершеннолетних связано с изданием Уложения царя Алексея Михайловича— (Соборного Уложения) 1649 г. и с Ново­указными статьями о татебных, разбойных и убийственных делах 1669г.

В тексте Уложения обнаруживается значительное число уста­новлений, «ограждающих» интересы малолетних. Это нормы, за­прещавшие различать родителей и детей в случае, если один из родителей (мать) — беглый крестьянин (холоп) и его возвращают прежнему хозяину (гл. XI, ст. 12, 13, 14);31 нормы, охранявшие инте­ресы малолетних в случае раздела наследства (гл. XVI, ст. 23, гл. XVII, ст. 15);32 нормы, запрещавшие родителям заочно записы­вать своих взрослых детей в холопы и «давать служилые кабалы» на только одних малолетних детей без взрослых родственников (гл. XX, ст. 20);²⁷ и т. д.

Эти и иные принципиальные положения норм государственно­го, наследственного права, способствовали защите лич­ных и имущественных интересов малолетних. Однако Соборное Уложение не предусмотрело уголовно-правовых га­рантий данных интересов.

Следует также отметить, что государственная власть в тот пери­од оставалась практически безучастной и к проблеме внутрисемейного насилия.

Именно невмешательство государства в отношения родителей к детям обусловливало факт весьма смягченной ответственности за убийство детей родителями. Статья 3 Главы XXII Уложения преду­сматривала: «А будет отец или мать сына или дочь убиет до смерти, и их за то посадить в тюрму на год, а отсидев в тюрме год, прихо­дить им к церкви божий, и у церкви божий объявлять тот свой грех всем людям вслух, а смертию отца и матери за сына и за дочь не казнить».²⁸

Уложение являются свидетельством достаточно серьезной озабоченности государства общественной нравственностью и стабильностью семьи, что согласовывалось в первую очередь с христианским вероучением и с целями внутренней политики государства. Содержание статей Соборного Уложения показывает, что и в середине XVII в. в России оставался неизменным сложившийся в Церковных Уставах древнерусских князей взгляд на проблему уголовно-правовой защиты детей. Значение же Уложения состояло в изъятии дел о преступлениях родителей против детей из церковной юрисдикции и переводе их в сферу государственного су­допроизводства.

Эпоха Петра I, характеризовавшаяся ломкой традиций москов­ского государства и зарождением новой европеизированной россий­ской культуры, ознаменовалась определенным позитивным поворо­том в отношении к детям, прежде всего, поворотом со стороны государства.

Источником уголовного права оставалось Уложение Алексея Михайловича. В то же время законотворческая деятель­ность Петра I привела к появлению некоторых уголовно-правовых норм, закрепленных в Воинском (1716) и Морском (1720) артикулах, среди которых были нормы и о защите несовершеннолетних.

Артикулы Петра I содержали ряд новых решений вопросов от­ветственности за преступления против детей. В 1716 г. в России была впервые уравнена ответственность за дето­убийство и убийство родителей. Артикул 163 предписывал, что убийство отца, матери, дитя во младенчестве наказывается смертной казнью: «онаго колесовать, тело его на колесо положить», в то время как убийство неродственников наказывалось неквалифицированной смертной казнью — «мечем наказать».²⁹ Шаг для России поистине революционный, означавший признание ребенка ценностью, требующей охраны и защиты наравне с иными, свидетельствовавший о некотором повышении социального статуса ребенка и об изменении иерархии ценностных ориентации общества.

Значительное место в Артикулах отводилось ответственности за сексуальные посягательства на несовершеннолетних. Воинский Ар­тикул 166, Артикул 119 Морского Устава устанавливали наказание «жестоко на теле наказать», «ежели кто отрока осквернит», преду­сматривая возможность усиления ответственности в случае «оск­вернения» с насилием, которое каралось смертной казнью либо веч­ной ссылкой на галеры.³⁰ Воинский Артикул 167 формулировал состав изнасилования,³¹ а Артикул 173 — состав кровосмешения.³² Указанные нормы также не были бездейственны.

Номенклатура преступлений против несовершеннолетних на протяжении XVIII столетия постепенно пополнялось, причем как за счет формулирования составов правонарушений законодате­лем, так и большей частью посредством создания судебных пре­цедентов.

К началу XIX в. были созданы важные преце­денты о похищении, подмене и продаже несовершеннолетнего, ко­торые впоследствии оформятся в правовые нормы.

Еще одна сфера, которая волновала государство на рубеже XVIII—XIX вв., — это материальные, имущественные интересы не­совершеннолетних, находившихся под опекой, в первую очередь несовершеннолетних дворянского и иных обеспеченных сословий. Впервые идея ответственности опекунов была озвучена в Именном Указе 1796 г. «О допущении малолетних к аппеляции... »,³³ по кото­рому «при решении... в верхних местах переносимых вышедшими из опеки наследниками дел, где открываться будет нерадение или умысел опекунов в упущении права малолетнаго, о том велеть особо полагать суждение по законам, соразмерно происшедшей или мог­шей быть от того потере имения малолетнаго». Однако государство должно было не только ликвидировать последствия нерадивой опе­ки, но и предупреждать нарушения интересов несовершеннолетних.

Круг преступлений против несовершеннолетних, ог­раниченный на первых порах обусловленными природой человека сексуальными и насильственными посягательствами, постепенно расширяется за счет нарушения интересов их воспитания, содержа­ния и права на жизнь в семье. Это является свидетельством и под­тверждением сформулированного Л. И. Петражицким закона восхо­дящей прогрессии требований социально полезного поведения, согласно которому «минимум социально полезного поведения, тре­буемый от индивида, не остается на одном уровне, а с ростом куль­туры все более и более повышается».³⁴

Представленный анализ отечественного законодательства X — первой трети XIX в. свидетельствует о достаточно устойчивой тен­денции расширения сферы применения уголовного закона для охра­ны прав и интересов личности, что применительно к предмету ис­следования нашло выражение в увеличении количества нормативно-правовых актов и коренном изменении их содержания под воздейст­вием идей гуманизма и просвещения.

В рассматриваемый период еще не произошло институционализации норм об ответственности за преступления против несовер­шеннолетних, но был накоплен (апробирован практикой и норма­тивно закреплен) практически весь необходимый для этого правовой материал. Соответствующие правовые нормы возникали различным образом: на начальных этапах они являлись оформлением какого-либо обычая либо нормативным закреплением судебного прецеден­та, но в дальнейшем появляются в качестве самостоятельных обра­зований. В России X — начале XIX в. эти три способа соседствова­ли, сосуществовали друг с другом. Но каким бы ни было происхождение так и независимо от него, они были социально обу­словлены и социально ограничены, несли на себе отпечаток сло­жившегося в обществе отношения к детям.

Развитие отечественного законодательства в IX — первой трети XIX столетия, привело к появлению мно­жества уголовно-правовых актов и отдельных норм, имевших зачас­тую бессистемный и разрозненный характер.

Институт преступлений против несовершеннолетних был пред­ставлен в Своде законов 1832 г. несколько скудно. Раздел 8 Кн. 1 Т. XV Свода законов «О наказании за преступления противу прав семейст­венного состояния» включал две главы. В первой — «О превышении прав родительской власти» содержалось указание всего на один со­став преступления — превышение прав родительской власти (ст. 653), которое могло выражаться либо в принуждении детей к бракосочетанию без их желания, либо в принуждении их к вступле­нию в монашество. Во второй же главе — «О непослушании и ос­корблении детьми родителей» были сосредоточены все ранее из­вестные русскому праву нормы об оскорблении детьми родителей, об их обиде, о дерзости, буйстве и побоях, которые подчеркивали бесправное положение детей и полную зависимость от собственных родителей, что находило, в частности, отражение в норме, предос­тавлявшей суду право прекратить уголовное дело в отношении не­совершеннолетнего по просьбе его родителей (ст. 659).

Т. XV Свода законов не создал каких-либо новых норм, призванных охранять интересы подрастающего поколения; он лишь сгруппировал накопленные столетиями предписания по опре­деленным рубрикам.

Хотя можно свидетельствовать о значи­тельном «скачке» отечественного уголовного законодательства, переходе его на принципиально иной уровень — уровень теоретиче­ски обоснованного кодифицированного нормативно-правового акта, в рамках которого было признано необходимым сосредоточить вни­мание государственных структур на проблеме защиты интересов подрастающего поколения в сфере религиозного воспитания, поло­вых отношений, сохранения прав свободного состояния, в семье, а также в области борьбы с детской преступностью.

Начавшиеся в декабре 1836 г. работы по пересмотру Т. XV Сво­да законов издания 1832 г., завершились утверждением в 1845 г. Уло­жения о наказаниях уголовных и исправительных.

Трансформации законодательства определялись изменением со­циального отношения к детству в России второй половины XIX сто­летия, утверждением гуманистических и демократических начал в обществе.

Охрана интересов несовершеннолетних нормами Особенной части уголовного законодательства осуществ­лялась в трех направлениях:

1) криминализация деяний, имевших основным объектом инте­ресы семьи и воспитания несовершеннолетних;

2) криминализация деяний, нарушавших какой-либо объект ох­раны в случае совершения их против несовершеннолетних;

3) дифференциация ответственности за преступления против несовершеннолетних путем конструирования квалифицированных составов.

Охраняя интересы несовершеннолетних, уголовное законода­тельство XIX столетия стремилось дисциплинировать не только ро­дителей и опекунов, но и всех иных лиц, которым общество вверило функции воспитания молодежи, в частности, педагогов и воспитате­лей.

Отражая стремление законодателя к казуальности изложения правового материала, Уложение о наказаниях в период бурного раз­вития капиталистических отношений пополнилось рядом новых уголовно-правовых норм, предусматривавших ответственность вла­дельцев заводов и фабрик, а также мастеров за преступления против интересов несовершеннолетних. Так, Глава 14 Уложения «О нару­шении уставов фабричной, заводской и ремесленной промышленно­сти» с 1885 г.

Охраняя нравственное и физическое здоровье подростков от па­губного влияния алкоголя, законодатель в 1902 г. ввел также в Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, две нормы соответст­вующего содержания. В ст. 51 устанавливалась ответственность за допущение малолетних к распитию крепких напитков в «заведениях для распивочной торговли» такими напитками; а в ст. 51 за «дер­жание в заведениях трактирного промысла с продажею крепких на­питков прислуги моложе установленного возраста». В обоих случа­ях виновному грозило наказание в виде штрафа до 50 рублей.

Кроме того, закон формулировал и некоторые общие нормы. Так, в ст. 1384 Уложения варьировалась ответственность мастера за отсутствие с его стороны заботы об обучении и хорошем поведении своих подмастерьев и учеников. В первый раз это деяние каралось запрещением иметь учеников в течение года, во второй раз срок лишения данного права увеличивался вдвое, в третий раз виновный навсегда лишался права мастера.

Обеспечивая право несовершеннолетних на образование и стре­мясь к повышению уровня грамотности в стране, в 1912 г. законода­тель ввел в Уложение еще некоторые положения. В частности, в ст. 1404 он предусмотрел ответственность в виде штрафа в 100 руб­лей для заведующих (владельцев или управляющих) заводами, фаб­риками, мануфактурами и ремесленными заведениями, виновных в непредоставлении «тем работающим в их промышленных учрежде­ниях малолетних, которые не имеют свидетельств об окончании курса в одноклассных народных училищах, возможности посещать им училища в течение установленного законом времени». В то же время Уложение пополнилось еще одной важной нормой общего порядка (ст. 1404), в которой устанавливалось наказание в виде аре­ста сроком до 1 месяца или штрафа до 100 рублей для владельцев заводов и фабрик в случае неисполнения ими установленных зако­ном или предписанных надлежащим порядком правил относительно работы малолетних, подростков и лиц женского пола в промышлен­ных учреждениях и заведениях. В итоге еще одна сфера интересов несовершеннолетних — их трудовые права — была взята под охра­ну закона.

Таким образом, был наполнен правовым содержанием весь спектр общественных взаимоотношений ребенка. Уголовное зако­нодательство защищало его от посягательств со стороны родителей, лиц, их заменяющих, учителей (воспитателей), профессиональных наставников, работодателей, частных лиц; оно охраняло его в семье, в школе, на работе, на улице, иными словами, везде, где имелась возможность ущемления их интересов.

Сложившаяся в начале XX в. трехкомпонентная система уголовно-правовой охраны несовершеннолетних с точки зрения своей формы и содержанию являлась весьма совершенной и в целом соот­ветствовала мировым стандартам.

Подводя итог анализу содержания норм уголовного права Рос­сии XIX — начала XX в. о защите интересов несовершеннолетних, следует отметить, что в этот период обнаруживается их наивыс­шее развитие. Впервые в истории Российского государства в систе­ме отрасли уголовного права появляется правовой институт, сориен­тированный на защиту интересов лиц. не достигших совершен­нолетия. В Особенной части уголовного права охрана несовершен­нолетних была представлена: 1) преступлениями против несовер­шеннолетних, совершаемыми родителями и лицами, их замещаю­щими, которые в свою очередь имели две разновидности: злоупотребления родительской властью и иные; 2) преступлениями против воспитания несовершеннолетних, совершаемыми педагога­ми; 3) преступлениями против трудовых прав несовершеннолетних, совершаемыми работодателями и мастерами; 4) преступлениями частных лиц, нарушающими интересы несовершеннолетних; 5) иными преступлениями, предусматривавшими несовершенноле­тие или малолетие потерпевшего в качестве квалифицирующего признака. Такой подход к охране детства представляется вполне оп­равданным (если не принимать во внимание недостатки юридиче­ской техники) и не утратившим своей актуальности в наше время.

Реализация определенной в законе модели борьбы с антиювенальной преступностью зависела не только от общей социально-экономической ситуации и качества работы правоохранительных структур, но и от оказываемой им поддержки со стороны общества, от степени его активности в деле защиты детства. В анализируемый период истории частная инициатива в сфере превенции ювенальной и антиювенальной преступности проявлялась в финансовой, инфор­мационной, организационной поддержке публичных властей. Она существенным образом дополняла их зачастую декларативную дея­тельность, а иногда являлась и единственной формой воплощения намерений государственной власти. Общественная самодеятель­ность служила показателем уровня развитости самосознания нации и гражданского общества в стране, однако не стоит ее и переоцени­вать. В благотворительной практике воспитания детей и защиты их от жестокого обращения были задействованы лишь высшие, образо­ванные слои российского общества, имевшие принципиально иное, нежели у большей части населения, представление о сущности дет­ства и воспитания. Основная масса населения страны жила по пат­риархальному укладу, который не ставил в качестве особой пробле­мы защиту и охрану детей. В этой связи следует еще раз отметить чрезвычайную, цивилизующую роль государства в России. Именно государственная власть, осознававшая и в силу своей просвещенно­сти, и в силу международного влияния необходимость гуманизации нравов и изменения общественных отношений, брала на себя роль проводника новых идей, оформляя их в виде соответствующих пра­вовых норм. В рассуждениях на данную тему можно прислушаться к мнению Б. Миронова, который пишет: «Характерной чертой разви­тия права периода империи являлось то, что правовые нормы изме­нялись, опережая жизнь и потребности населения: государство почти всегда понимало нужды страны раньше общества и подталкивало последние к переменам с помощью права, заимствуя его на Западе. Отсюда возникало много проблем: будучи взятыми из более зрелых в социальном и политическом отношении государств, новые право­вые нормы часто расходились с жизнью... утверждаемое юридиче­ски расходилось с существовавшим фактически. Однако это не должно умалять значение достигнутого и утвержденного де-юре: юридические нормы создавали идеал правового государства и граж­данского общества, который постепенно утверждался в действи­тельности».³⁵

Таким образом, несмотря на известную декларативность право­вых норм в России XIX столетия, можно заключить, что их со­держание в части охраны интересов несовершеннолетних в целом соответствовало научным представлениям об идеале уголовно-правовой защиты детства, отражало общеевропейскую тенденцию повышения качества этой защиты и стало своего рода классическим образцом, определившим дальнейшее направление развития ювенального уголовного права России.

Октябрьские события 1917 г. не только прервали процесс по­ступательного развития российского общества, став в какой-то мере подтверждением несостоятельности патерналистской первоосновы российского имперства, но и направили его в принципиально новое русло, провозгласив в качестве идеалов социального устройства го­сударственную собственность, равенство сословий и полов, секуля­ризацию власти и быта. В подобных условиях революционной мо­дернизации страны, предлагавшей решительный и бескомпромис­сный отказ от всего, что было связано с монархическим прошлым, коренную перестройку претерпели и интересующие нас социальные институты семьи и права, в том числе в части охраны несовершен­нолетних.

Важными документами советской власти в этой области были Декрет от 4 марта 1920 г. «О делах несовершеннолетних, обви­няемых в общественно опасных действиях» и Инструкция Комис­сиям по делам несовершеннолетних. Защищая интересы подрас­тающего поколения в случае совершения ими правонарушений, документы одновременно ориентировали соответствующие орга­ны и на борьбу с преступлениями против несовершеннолетних.

Однако конкретные признаки составов преступлений против де­тей и санкции за них ни в Декрете, ни в Инструкции определены не были.

Уголовный кодекс РСФСР, принятый в 1922 г. согласно ст. 5 имел своей задачей «правовую защиту государства трудящихся от преступлений и от общественно опасных элементов» и осуществ­лял эту защиту «путем применения к нарушителям революцион­ного правопорядка наказания и других мер социальной защиты».

Несмотря на отсутствие особой главы о престу­плениях против несовершеннолетних, УК РСФСР содержал немалое количество норм, ориентированных на защиту их личных, семей­ных, имущественных и иных интересов. Особый объект охраны этих норм позволял некоторым юристам говорить о необходимости их институциализации в УК, однако законодатель решился на этот шаг лишь в 90-е годы. Причин такой ситуации, за исключением идеоло­гических и политических, найти невозможно. Провозглашение ре­бенка самостоятельным объектом уголовно-правовой охраны озна­чало официальное признание факта наличия преступлений против детей, что в условиях советского строя означало признание неэф­фективности иных правовых и общественных мер обеспечения безопасности детства. В условиях дуалистического — семейного и общественного (государственного) воспитания детей, с приоритетом последнего, признание существования преступлений против интере­сов формирования личности несовершеннолетнего означало, с од­ной стороны, дискредитацию государственной системы воспитания, представители которой не выполняют своих функций, а с другой — дискредитацию советской семьи. Это была слишком высокая цена, заплатить которую власть была не в состоянии, особенно учитывая популярные лозунги о ближайшей полной и окончательной ликви­дации преступности вообще.

Обобщая сказанное, предлагаем предусмотреть в Общей часто УК специальные правила назначения наказания за неоднократное совершение преступления, дополнить ст. 151 УК РФ примечанием, указав, что неоднократным в ст. 151 УК признается совершение пре­ступления, если ему предшествовало совершение одного или более преступлений, предусмотренных этой статьей, а также ст. 150, 156. 230, 240 У К РФ. Это позволит исключить из ч. 3 ст. 151 УК РФ, а равно и других статей Особенной части УК признак неоднократно­сти при сохранении основной тенденции уголовного закона — уси­ливать ответственность за многоразовую преступную деятельность. С целью создания эффективных гарантий реализации принци­пов законности и справедливости санкции за преступления против несовершеннолетних, а точнее за их квалифицированные виды, сле­довало бы изменить. Оптимальный, на наш взгляд, вариант соотно­шения санкций основного и квалифицированного составов преступ­лений предложен Т. А. Лесниевски-Костаревой,³⁶ согласно кото­рому недопустимо устанавливать единый минимальный размер на­казания в простом и квалифицированным составе; устанавливать существенный разрыв между максимумом наказания простого и ми­нимумом квалифицированного составов; а также различным обра­зом индексировать наказание за идентичные квалифицирующие признаки. Однако в УК не все эти требования соблюдаются. Проил­люстрируем сказанное на примере санкций ст. 150 и 151.

	Статья 150	Статья 151
Среднее значение санкции	Min лишения свободы	Max лишение свободы	Min лишения свободы	Max лишение свободы	Среднее значение санкции
Часть 1	2,75	6 мес.	5 лет	6 мес.	4 года	2,25
Часть 2	3,25	6 мес.	6 лет	6 мес.	5 лет	2,75
Часть 3	4,5	2 года	7 лет	6 мес.	6 лет	3,25
Часть 4	6,5	5 лет	8 лет	-	-	-