Geum.ru

Мусульманское духовенство Дагестана и власть: история взаимоотношений (1917 −1991 гг.)

Вид материалаАвтореферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6
«Мусульманское духовенство Дагестана в годы революции и гражданской войны (1917 – 1921)» показывается участие представителей духовенства в революции и гражданской войне, их роль в руководстве антисоветскими и антиденикинскими восстаниями. В эти годы религиозные деятели в Дагестанской области стали самыми популярными лидерами общественно-политической жизни, их избирали в новые выборные и представительные органы власти. Другие общественно-политические деятели старались заручиться поддержкой духовенства, социалисты-большевики смогли расколоть ряды религиозных деятелей и умело использовали их в сложной политической игре. Для обсуждения религиозных и важных общественных вопросов стали легально созываться Советы алимов и съезды духовенства, что было невозможно при царском режиме. По требованию духовенства и верующих повсеместно стали создаваться шариатские суды, расширялась сеть мусульманских школ − мектебов и медресе, строились новые мечети.

Октябрьская революция и начало гражданской войны окончательно раскололи религиозных деятелей на сторонников и противников большевиков. Антисоветское движение под религиозными лозунгами возглавил крупный алим Н. Гоцинский, провозглашённый в мае 1917 года муфтием, а в августе 1917 и январе 1918 − имамом Дагестана. Дагестанских социалистов и большевиков поддержали шейхи А.-Х. Акушинский (в пику Гоцинскому социалистами-большевиками в январе 1918 года провозглашённый шейх-уль-исламом), Сейфулла-кади Башларов, Хасан Кахибский и их последователи. Некоторые религиозные деятели боролись как против «красных», так и против «белых», считая и тех и других противниками независимости самопровозглашённой Республики горцев Северного Кавказа и Дагестана (Горской республики). Яркий тому пример − Узун-Хаджи Салтинский, возглавивший в 1918 году вместе с Гоцинским антисоветское восстание, а в 1919 − 1920 годах − антиденикинское движение в Чечне и ставший союзником А.-Х. Акушинского. Н. Гоцинский считал Деникина противовесом большевикам-атеистам и запретил своим последователям участвовать в антиденикинском движении, но повторно возглавил антисоветское восстание 1920 − 1921 годов и призвал горцев под знамёна ислама. В политической борьбе, как против «белых», так и против «красных», духовенство широко использовало проповеди и фетвы, призывающие мусульман защитить ислам и шариат от «гяуров». По призыву религиозных деятелей за оружие взялись сотни и тысячи дагестанцев.

Третья глава «Мусульманское духовенство Дагестана в системе государственно-религиозных отношений 1920 − 1930-х гг.» посвящена изучению социально-экономического и правового положения мусульманского духовенства в 1920 − 1930 гг., роли мусульманских съездов во внутренней и внешней политике советского государства, правового положения шариатских судов в судебной системе республики до их ликвидации в 1927 году, положения духовенства в системе образования и активизации деятельности общин мюридов суфийских шейхов.

Советское правительство ясно не обозначило круг мусульманских духовных лиц, а по Всесоюзной переписи населения 1926 г. к нему были причислены только муллы и кадии, «исполнявшие официальные духовные обязанности». Поэтому руководство Дагестанской АССР по своему усмотрению определяло, кого причислять к этой социальной прослойке. В 1929 г. партийные работники Дагестанского обкома ВКП (б) выявили приблизительно сто тысяч духовных лиц в республике, к которым причислили мулл (имамов мечетей и руководителей мусульманских общин), кадиев (шариатских судей), учёных-алимов, мударрисов (учителей мусульманских школ), мутаалимов (учащихся мектебов и медресе), муэдзинов (служителей мечетей, пять раз в день призывающих мусульман на молитву − азан), суфийских шейхов и их учеников − мюридов. Такая градация мусульманского духовенства нам представляется наиболее полной. Одни республиканские чиновники делили служителей мусульманского культа по классовому и даже интеллектуальному признаку, другие − по политическим мотивам на «реакционных» и «прогрессивных». Ряд советских и партийных чиновников предлагал разбить духовенство по степени участия в гражданской войне на стороне большевиков. Единая позиция у руководства Дагестанской АССР по вопросу о градации духовенства так и не сложилась.

Многие представители духовенства умело приспосабливались к меняющейся социально-экономической и общественно-политической ситуации, наиболее лояльные к советской власти старались примирить ислам с коммунизмом, призывая в своих проповедях мусульман жить в согласии с Советами, якобы осуществлявшими свою власть согласно установлениям Корана. В Советском Дагестане такую поддержку новой власти оказали видные учёные-алимы Абусуфьян-кади Акаев (Казанищенский), Али Каяев, Магомед-кади Дибиров, шейхи А.-Х. Акушинский, Сейфулла Башларов, Хасан Кахибский, пока не начались активные антирелигиозные гонения. Сотрудничеству духовенства с властью в Дагестане способствовало и объявление мусульманских праздников Ураза и Курбан национальными праздниками (президиум Дагестанского обкома РКП (б) объявил об этом 9 июля 1924 года).

По мере укрепления своей власти большевики пытались вытеснить духовенство из общественно-политической жизни общества и ущемить их материальные интересы, для чего использовались различные меры и средства, в том числе установление для них налогов. Согласно инструкции Наркомата внутренних дел и Наркомата юстиции РСФСР от 19 июля 1923 года служители культов облагались общим со всеми гражданами налогами, в том числе и подоходно-поимущественным63. В дальнейшем в налоговое законодательство вносились некоторые изменения и дополнения.

Как правило, доходы духовенства формировались из различных исламских институтов: из обязательной милостыни – закята, васията (завещание мечетям движимого и недвижимого имущества), из праздничных сборов и приношений, из платы за преподавание в школах, из периодических пожертвований прихожан за выполнение религиозных обрядов, из вакфов, поэтому они практически не поддавались точному контролю государства. В ряде районов Дагестанской АССР власти облагали представителей духовенства налогами и называли их мироедами. Это вызвало в некоторых населённых пунктах открытое сопротивление, поэтому местные активисты и чиновники до середины 30-х годов игнорировали советские налоговые законы, не желая конфликтовать с населением. Например, когда в начале 1933 года в высокогорном селении Арчиб Чародинского района бедняцкой группе предложили обсудить вопрос обложения индивидуальным налогом местного кадия и муллы, вся группа активистов проголосовала против, мотивируя своё решение тем, что духовные лица являются авторитетными руководителями общества. Чтобы избежать налогообложения, одни муллы отказывались выполнять религиозные обязанности, другие стали поручать их своим детям, третьи практиковали очерёдность их выполнения между собой.

Наши исследования показывают, что материальное положение у суфийских шейхов было лучше, чем у других духовных лиц, т. к. мюриды и последователи делали им постоянные подношения. Семьи некоторых шейхов обеспечивались не только продуктами, но и сеном для скота, дровами на зиму. Такая форма выражения благодарности и почитания духовного наставника никак не противоречила веками устоявшемуся горскому этикету.

В годы НЭПа отдельные служители культов занимались не только традиционным крестьянским хозяйством, но и торговлей, другими ремёслами, по совместительству работали в советских органах власти и школах, т. к. грамотных людей не хватало.

Первая же Конституция РСФСР 1918 года лишила «активного и пассивного избирательного права духовных служителей культов»64. Ограничения гражданских прав духовенства были закреплены и в Конституции РСФСР 1924 г. В дальнейшем духовенство получило статус «лишенца». Советская власть в Дагестане предоставила избирательные права духовенству 12 июля 1920 года, а 23 октября 1921 года отменила их. Этот вопрос не раз уточнялся руководством республики. Несмотря на разброс мнений, 10 декабря 1925 г. пленум Дагобкома ВКП (б) принял постановление, потребовавшее лишения избирательных прав духовных лиц, у которых «служение религии являлось профессией», а 24 января 1926 г. появилось специальное постановление президиума Дагестанского Центрального исполнительного комитета за № 36 «Об избирательных правах духовных лиц и арабистов». Третий пункт этого постановления признавал избирательные права у арабистов-алимов и учителей мусульманских школ, остальным представителям избирательные права предоставлялись, если прошло 3 года с момента оставления ими религиозной деятельности. На основании этого постановления ряд духовных лиц, в частности в Коркмаскалинском районе, был восстановлен в гражданских правах.65 Те служители культа, которые имели «особые заслуги перед революцией», восстанавливались в избирательных правах, если за них ходатайствовали окружные и районные исполкомы.

В отдельных населённых пунктах Дагестана и в 30-е годы представителей духовенства продолжали выбирать в местные Советы, кресткомы и другие общественные организации.

Важным инструментом советской внутренней и внешней политики были мусульманские съезды, проводившиеся в 20-е годы ХХ в. с участием виднейших представителей мусульманской духовной элиты, лояльных к большевикам. Первоочередной задачей съезда мусульман Востока, состоявшегося в сентябре 1920 года в Баку, было расширение сферы влияния Советской России на колониальные и полуколониальные страны Азии, использование мусульман в качестве «горючего материала» для разжигания пожара мировой революции.

Главной задачей Всероссийского съезда мусульманского духовенства, проходившего с 10 по 17 июня 1923 г. в Уфе, было налаживание отношений между советской властью и официально признанной к этому времени в РСФСР иерархией мусульманского духовенства в центре и в советских автономиях. Съезд был подготовлен руководством Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) под контролем Наркомнаца и Антирелигиозной комиссии ЦК РКП (б). Организаторы пытались ослабить мусульманское духовенство, расколов его, как это произошло с православной церковью, на враждующие группировки66, а на принятые съездом положительные решения о поддержке новой власти повлиял прямой нажим сотрудников ГПУ и НКВД. Последний Всероссийский мусульманский съезд состоялся 25 октября 1926 г. опять же в Уфе, где имело резиденцию ЦДУМ. Во второй трети 20-х годов руководство партии и правительства постепенно отходило от мысли использовать ислам в пропагандистских целях за рубежом и внутри страны.

Свои особенности имели съезды мусульманского духовенства Дагестана, проводившиеся в 1920, 1923 и 1925 гг. Задачей съездов 1920 и 1923 гг. было упрочить положение советской власти в регионе, помочь воплощению в жизнь советских преобразований, а также не допустить участия мусульманского духовенства и массы верующих в восстании, поднятом в горах Дагестана Нажмутдином Гоцинским.

На съезде мусульманского духовенства Дагестана, проведённого 20 ноября 1923 г. в селении Кахиб (родина Хасана Кахибского), участвовали 76 суфийских шейхов, шариатских судей-кади, мулл и ученых-алимов из Аварского, Гунибского, Андийского и Лакского округов. Важной особенностью Кахибского съезда было то, что власть сознательно не допустила совместного сбора духовенства всего Дагестана. На съезд не приехали делегаты от мусульманского духовенства 6 из 10 округов и всех 4 районов. Лакский округ был представлен лишь двумя алимами. Кахибский съезд 1923 г. принял развёрнутое обращение «к братьям-мусульманам Дагестана и всего мира», в котором была выражена поддержка советской власти67. Содержание и стиль принятых на съезде документов недвусмысленно указывают на то, что и воззвание, и резолюция были составлены (или по крайней мере отредактированы) кем-то из партийно-советских чиновников, ответственных за проведение съезда.

Последний, четвёртый, съезд духовенства (его также называют совещанием) с участием около 100 алимов прошел в Темир-Хан-Шуре 12–14 февраля 1925 г. Дагестанский обком ВКП (б) назначил ответственным за проведение съезда народного комиссара просвещения А. Тахо-Годи, а основным докладчиком − тогдашнего главу Шариатского отдела Наркомата юстиции ДАССР О. Османова. Особый упор в докладе был сделан на вопросы международной политики и гонения против мусульман в колониальных и зависимых странах Востока, в повестку дня были также включены проблемы передачи закятов и вакфов в кресткомы.

На обсуждение делегатов были вынесены насущные проблемы проводившихся тогда в республике советских преобразований с целью выяснения политических настроений неформальных духовных лидеров. Ряд алимов поддержал проводившиеся мероприятия по развитию советской общеобразовательной школы, но прозвучало больше критики в адрес властей, чем в 1920 – 1923 гг. Многие были недовольны антирелигиозными мерами. В руководстве республики, как и в Москве, были и те, кто отрицательно относились к самой идее таких форумов духовенства, видя в них средство подрыва партийного и советского авторитета у мусульманских народов, поэтому отказались их проводить.

Шариатский суд был одним из наиболее распространённых религиозных институтов, с помощью которого представители мусульманского духовенства держали под своим влиянием массы. Первая резолюция о создании шариатских судов была принята на первом съезде горских народов Кавказа, проходившем в мае 1917 года во Владикавказе. При активном участии самых авторитетных учёных-алимов, кадиев и деятелей Горской республики в дальнейшем было разработано «Временное основное Положение судоустройства и Шариатского правления Республики Союза горцев Кавказа»68. Согласно «Положению», на территории Горской республики учреждались выборные сельские и городские, окружные и областной шариатский суды. Сельские шариатские суды в составе трёх лиц во главе с кадиями создавались обществами, насчитывающими не менее 50-ти домов. Возглавляло шариатскую судебную систему Горской республики Шариатское правление из 11 членов с Главноуправляющим – муфтием во главе.

В разгар Гражданской войны шариатский суд в Дагестанской области был преобразован в военно-шариатский и использовался противоборствующими политическими силами и деятелями как инструмент борьбы с оппонентами.

После установления советской власти Дагестанский ревком своим приказом от 24 июня 1920 года узаконил шариатские суды, они официально сохранились до ноября 1927 года. В анкете советские кадии должны были указать, «служил ли претендент на занятие должности кадия у белых, когда и где», судимость, семейное положение, возраст и место рождения. Утверждённый на должность кадий получал удостоверяющий документ. В декабре 1921 г. в Дагестане насчитывалось до 800 шариатских судов69, а в 1923 году их осталось около 70070. В нашем исследовании использованы подлинные документы о составе сельских и окружных шариатских судов и их текущей работе.

В начале 1920-х гг. среди руководителей ДАССР по отношению к шариатским судам не было единой позиции. Одни до укрепления позиций новой власти предлагали сохранить их, другие требовали закрыть. IV съезд Советов республики, состоявшийся в 1925 году, в своей резолюции признавал, что правосудие в Дагестане находится в руках духовенства и что шариатские суды отвечают «современному правосознанию дагестанцев»71.

По мере укрепления советской власти правовое поле шариатских судов начали ограничивать: 21 июня 1921 г. семейно-брачные вопросы и акты гражданского состояния были изъяты из их ведения, а 26 октября 1921 года − все уголовные преступления (убийства, разбои, грабежи, кражи и мошенничества) переданы в советские. 30 июля 1922 года ЦИК и СНК ДАССР приняли решение о снятии шариатских судов с госснабжения и переводе их на содержание местного населения.

Мы выявили немало случаев, когда общества-джамааты выступали в защиту своих кадиев и требовали сохранить именно шариатское правосудие. Так, жители селения Аксай Хасавюртовского округа 13 июня 1924 года на сходе постановили, чтобы все судебные дела рассматривались шариатскими судами72, а сход жителей г. Буйнакска, состоявшийся 5 – 6 февраля 1925 г., постановил все бракоразводные и наследственные дела сосредоточить исключительно в шариатских судах73, что противоречило советским законам. Плюрализм судебной системы, существовавший в Дагестанской АССР до 1927 г., позволял населению обращаться как в шариатские, так и в советские народные суды.

Как институт прошлой эпохи шариатские суды не укладывались в новые социалистические нормы права, поэтому по решению ЦИК ДАССР они были закрыты в ноябре 1927 г. Тем не менее, шариатские суды автоматически не исчезли, как это пытались представить власти, они продолжали оказывать населению услуги, как и прежде. В 1933 году в 23-х районах республики Дагестанский отдел ОГПУ зарегистрировал 636 кадиев. Из них 84 (13,2 %) признались, что являются шариатскими судьями, а 552 (86,8 %) заявили об отказе от службы из-за боязни репрессий. В районах ситуация была разная.

Образование в Дагестане веками находилась в руках духовенства. Традиционная система мусульманского образования была представлена кораническими школами, где учили читать Коран, мектебами − начальными школами и медресе − школами повышенного типа. Чем большее количество медресе оканчивал мутаалим, тем выше ценился его статус. Каждый учитель – мударрис обучал своих учеников – мутаалимов исходя из степени своей подготовленности и компетентности в разных отраслях богословия, естествознания или гуманитарных знаний. Обязательное введение светского (советского) образования в Дагестанской АССР вынудило многих организаторов мусульманских школ пересмотреть свои методы и адаптироваться к новым условиям и даже переучиваться на советских педагогических курсах. Реформаторов-джадидов в Дагестане противники из духовенства сравнивали с богоотступниками, а их идеи и новометодные школы объявили заблуждением.

В трудные годы гражданской войны и начального периода НЭПа советское государство было вынуждено учитывать национально-религиозные особенности мусульман и допускало отступления от антирелигиозных законов. 1 июля 1923 года Антирелигиозная комиссия ЦК РКП (б) (протокол № 29) по ходатайству Дагестанского ЦИК разрешила представителям духовенства работать в советских школах ещё один год, а 21 августа 1923 года своим решением (протокол № 34) признавала возможным допущение преподавания мусульманского вероучения в мечетях детям, окончившим советскую школу I ступени74. Уступки нерусским народам в вопросах религиозного образования со стороны центральных ведомств делались тогда, когда они получали санкции у высшего политического руководства СССР − Политбюро ЦК РКП (б) − ВКП (б). Так, своим постановлением Политбюро ЦК РКП (б) от 14 февраля 1924 года разрешило «в некоторых частях СССР организацию мусульманских духовных школ»75. Получив санкцию Политбюро ЦК РКП (б), Президиум ВЦИК разрешил 28 июля 1924 г. преподавание мусульманского вероучения народностям нетюркского происхождения, исповедующим мусульманское вероучение76. Власти Дагестана разрешили изучать Коран в советской школе до 1925 года. Исходя из постановления Президиума ВЦИК от 28 июля 1924 года, в ноябре 1925 года Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) ДАССР принял инструкцию о порядке регулирования преподавания мусульманского вероучения в республике. Согласно этой инструкции, было разрешено преподавать мусульманское вероучение в мечетях 12-летним детям, а мектебы и медресе подлежали обязательной регистрации в окружных отделах народного образования (ОНО).

Рост количества мусульманских школ до 1926 года становится общей тенденцией для страны в целом. Только с 1924 по 1926 год в СССР было открыто до 923 новых мусульманских школ с контингентом около 20 тысяч мутаалимов. В разных источниках мы выявили десятки мусульманских школ, функционировавших в Дагестанской АССР в 1920 − 1930-е годы. По официальным (скорее заниженным) данным Наркомата просвещения Дагестанской АССР, в 1924 году в ДАССР функционировало 260 мектебов и медресе, в которых обучалось 6084 учащихся-мутаалима. Эти данные нельзя назвать полными хотя бы потому, что практически мусульманские школы не регистрировались их организаторами в органах власти, чтобы не платить налогов. Подавляющее большинство из мусульманских школ в республике было открыто в 1917 − 1923 гг. В крупных населённых пунктах существовало по нескольку мектебов и медресе. Традиционно они содержались обществами на доходы с вакфных земель, закята и на пожертвования. Некоторые мударрисы брали плату за обучение, но дети бедных горцев и сироты освобождались от платы.

Отчуждение вакфного имущества и закята в пользу советских школ и кресткомов, а также специальные ограничительные меры властей, принятые против духовных школ и учителей со второй половины 20-х гг., привели к сокращению количества религиозных школ в республике. Только за год (февраль 1926 − февраль 1927) в 11 округах из 14 произошло сокращение: медресе на 26 % и учащихся в них на 19 %; примечетских школ на 13 % и учащихся в них на 10 %. В массовом порядке мусульманские школы начали закрываться после выхода постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 года, запретившего преподавание каких бы то ни было религиозных вероучений не только в государственных и общественных учебных и воспитательных заведениях, но и в частных. Опубликованный 18 июня 1929 года указ ВЦИК о запрете преподавания мусульманского вероучения окончательно развязал руки партийным и советским чиновникам, ускорив закрытие мусульманских школ. Десятки, если не сотни из них перешли в частные дома и в 30-е годы функционировали нелегально.

Дагестан традиционно являлся одним из центров активной деятельности суфийских братств. Суфизм здесь не ослабил своего влияния и в первой трети XX в. Феномен неослабевающего влияния суфизма на мусульман заключается в том, что он примирил ислам с некоторыми доисламскими обрядами и культами и стал доступным для всех его адептов77. Исторически на Северо-Восточном Кавказе утвердились два влиятельных суфийских братства – Накшбандия и Кадирия, которые в виде многочисленных ответвлений (вирдов) сохранились даже в самые суровые для религии десятилетия, пережив репрессии в глубоком подполье.

Каждый шейх в своё время был учеником-мюридом у определённого устаза − муршида. В силу глубоких религиозных знаний и после прохождения определённых ступеней подготовки эти мюриды получали от устазов «иджазу» – право наставлять на тарикат. По мнению суфиев, иджаза передаётся от Бога. Вокруг шейхов складывалась спаянная группа мюридов – община, во всём следующая за ним. Она получала название по имени основателя.

Как и царская власть, советская администрация не видела никаких различий между тарикатами. В советских источниках суфийские общины – братства назывались «сектами», а членов общин и их сторонников продолжали называть последователями «мюридизма», связывая их тем самым с движением мусульманского повстанчества, использовавшего суфийские лозунги и организационные принципы в период Кавказской войны XIX в.78

Оппоненты из духовенства обвиняли дагестанских суфиев в многобожии (ширке) за возвеличивание ими своих шейхов, а суфизм и институт шейха называли силками «шайтана, куда попадаются слабые умом и сердцем»79. Сами суфии спорили между собой по вопросу достоверности и наличия разрешения − иджазы, а тех, кто её не имел, − называли муташейхами (лжешейхами).

По разным источникам в 1920 − 1930-е годы насчитывалось от 17 до 29 общепризнанных и малоизвестных шейхов Дагестана. Каждый из них имел общины (вирды) своих мюридов. По одним данным, общее количество мюридов на миллион жителей Дагестана тогда составляло около 60 тысяч. По архивным документам мы изучили состав более 10 общин мюридов разных шейхов. Наибольшее количество общин мюридов имели шейхи А.-Х. Акушинский и Хасан Кахибский. Общины возглавлялись не только мюридами − мужчинами, но и женщинами. В условиях атеистической политики советского государства в 20 − 30-е годы ревностные шейхи и их последователи путём вовлечения женщин и молодёжи в религиозную деятельность хотели сохранить влияние ислама и веру среди мусульман. Данные советских органов власти и спецслужб о количестве мюридов можно считать весьма условными, т. к. их учёт за редким исключением шейхи не вели, а списки если и составлялись, то вряд ли попадали в руки спецслужб.

Руководство Дагестанской АССР держало под контролем деятельность суфиев, тому свидетельствует прямое или частичное обсуждение «мюридизма» и «шейхизма» Дагестанским обкомом РКП (б) − ВКП (б) 28 сентября 1924 г., 27 марта 1925 года, в январе 1927 г., 13−20 февраля 1928 г., в июне 1931года и т. д.

Тактика сотрудничества с властью и лояльности, которой придерживались многие шейхи, дала их последователям возможность приспособиться к новым общественно-политическим условиям, хотя это не спасло их от репрессий.

Четвёртая глава диссертации