Последний фей пролог
| Вид материала | Документы |
- Язык Пролог Пролог (Prolog), 180.88kb.
- Московский Институт Открытого Образования и автономная некоммерческая организация культуры, 382.14kb.
- Программа собеседования по направению подготовки магистров «050100 Педагогическое образование», 403.81kb.
- Работа со списками в языке Пролог Рекурсия в Прологе, 175.74kb.
- Концепция языка Пролог и сферы его применения. Процедурная и декларативная трактовка, 31.15kb.
- Сценарий праздника «Последний звонок 2010», 311.83kb.
- Методическая разработка предметной недели информатики конкурс-игра "Последний герой", 37.99kb.
- Урок литературы в 5 классе по теме: «Пролог к поэме «Руслан и Людмила», 22.14kb.
- «Последний день Помпеи», 238.97kb.
- Рассказ на литературный конкурс по теме «последний герой», 31.2kb.
Последний фей
ПРОЛОГ
- …А я говорю, что не возьму его! – гневно мотнул седой патлатой головой профессор пиромагии и грохнул обоими кулаками по столу, выбивая из гладкого черного дерева искры. – Ни за что! Если, конечно, уважаемый ученый совет не хочет через неделю заняться поисками другого здания для Школы!
Уважаемый ученый совет не хотел, и поэтому растерянный взор ректора Высшей Школы Магии Шантони Гийома Уллокрафта с главного пиромага перешел на его соседа.
- И не подумаю! – неистово затряс бородой профессор магической алхимии, не давая ректору и рта раскрыть. – У меня полная группа! А у него нет никаких склонностей!
- Если мы будем искать у него склонности хоть к чему-то… - саркастически усмехнулся в тонкие усики декан факультета изысканных удовольствий и, по совместительству, преподаватель теории волшебных наслаждений.
Он первым отбоярился от принятия на свой факультатив кошмара всех профессоров, и теперь сочувственно, но не без превосходства наблюдал за отчаянными попытками коллег повторить его успех.
Уллокрафт, плечистый тучный чародей в остроконечном колпаке, вышитом магическими символами, тяжело вздохнул, признавая свое поражение в так и не начатой битве, и перевел взгляд с алхимика на преподавателя волшебных боевых искусств.
- Тогда, может, почтенный де Сиянс…
Но и почтенный де Сиянс – следующий по удаленности за столом совещаний – ушел в глухую оборону, не дожидаясь нападения.
- Тоже полная группа. Даже перебор, - хмуро забурчал он, уставившись в столешницу. - Помещение маленькое. Реквизита мало. И количество четное. Спарринг-партнера не будет. А с ним будет вообще тринадцать. Вы серьезно хотите, чтобы в такой группе, как у меня, было несчастливое число студентов?
- Но он изъявил желание посещать именно факультатив по боевой магии… - беспомощно попытался убедить непреклонного воителя Уллокрафт.
- А если он пожелает жить в ваших апартаментах, вы тоже у него на поводу пойдете? – презрительно фыркнул упрямый магистр. - Надо проявить бойцовский дух!
- А лучше всего – выставить его из Школы ко всем лешим, - сурово посоветовал профессор нежитезнания, сидящий после де Сиянса, и поэтому следующий на очереди по уговариванию.
Ректор вздохнул еще пронзительней, пожевал нижнюю губу, поморщился страдальчески, из последних сил отгоняя почти непреодолимый соблазн, ссутулился безнадежно и произнес:
- За каждый год его обучения заплатили вперед столько, сколько мы получаем за весь курс от шестерых нормальных студентов…
- Богатенький сынок? – понимающе усмехнулся профессор пиромагии, хронически отстающий от всех школьных сплетен, новостей и проблем1.
- Нет, - с сожалением покачал головой Уллокрафт. – Если бы всё было так просто…
- Отец у него мельник, если я правильно помню? - почесал увитую цветущей птицеловкой бороду растениеборец.
- Приемный отец, - с важным видом записного герольда поправил профессор левитации и воздухоплавания. – Запутанная семейная история...
- Зато дед у него – родной, имею в виду – монарх одной богатой, хоть и маленькой, варварской страны, и, к тому же, выдающийся маг, - авторитетно проговорил всеведущий преподаватель техники прорицания и гадания.
- Сына мельника, и даже родственника простого короля можно было бы вытурить с позором за милую душу… - при новой мысли о столь дивной перспективе Уллокрафт непроизвольно потер руки, но тут же спохватился и сконфуженно сунул их в рукава парчовой мантии. – Но внука чародея такой величины…
- За обучение которого была заплачена такая прорва золота… - дотошно напомнил преподаватель прикладной магоматики и по совместительству главный казначей Школы.
- А, может, скинемся? Я готов свое месячное жалованье отдать!.. – жалобно обвел слезящимися глазами коллег преподаватель трансформации, покинувший индивидуальное занятие с легендарным учеником всего час назад – с тарелками вместо ушей и фиолетовыми волосами.
Магоматик проворно выудил из кармана счеты, пощелкал костяшками, и с сожалением покачал головой:
- Не получится. Если даже каждый из нас отдаст двухмесячную зарплату, мы еще останемся должны по сорок раз столько же. Но я не беру его тоже! – поспешно добавил он, едва почувствовав взгляд ректора на себе.
- А кто тогда его возьмет? – обвел унылым взором окружавшие его лица Уллокрафт
Профессура попрятала глаза1.
- Добровольно это чудо может взять только тот, кто его не знает, - мрачно усмехнулся в обгорелый ус пиромаг.
- Да кто же его не знает?! – вырвался измученный стон из покусанных губ главного мага.
- Кто?..
Взоры профессоров и магистров одновременно, словно магнитом притянутые, устремились в дальний конец стола. На единственного члена совета, который до сих пор не сообщил, по какой причине посещение его факультатива самым выдающимся учеником школы абсолютно невозможно.
Вернее, ее факультатива.
- Мадам Фейримом? А, мадам Фейримом? – деликатно постучал указательным пальцем по обтянутому розовым шелком пухлому локотку преподаватель астрологии. – Проснитесь, пожалуйста, на минутку!
- А?.. Что?.. Где?.. – заполошно замигали маленькие серые глазки за толстыми стеклами очков, спицы, не перестававшие вывязывать кружево, даже когда хозяйка спала, сбились с такта, порвали нитку и упали на колени, а птичка на модной шляпке испуганно забила крылышками по голове моментально свернувшегося ежика.
- Мадам Фейримом, - торжественно, но быстро – чтобы противник не успел сообразить и занять круговую оборону – проговорил ректор Уллокрафт. – Ученый совет единогласно постановил, что…
- Он уже начался?!.. – смутилась донельзя старушка. – Ох, прошу меня простить великодушно… Кажется, я немного задумалась…
- Да, слегка. Совсем чуть-чуть, - благодушно кивнул ректор. – И поэтому не обратили внимания на самое главное…
- Ах, да! Самое главное! – всплеснула маленькими округлыми ручками мадам Фейримом. – Благодарю, что напомнили! Вы такой заботливый, Гийом, просто душка!..
- Так я хотел… э-э-э… сообщить…
- Да-да, конечно, пожалуйста, всегда рада вас выслушать, но сначала – о самом главном, вы же сами только что сказали!
Старушка поправила легкомысленно съехавшие набок очки, слегка откашлялась, принимая вид строгий и официальный, и заговорила размеренно и торжественно, словно пересказывая заготовленную заранее речь:
- Самое главное для нас, уважаемые коллеги, то, что впервые за всю историю существования факультета крестных фей мы решили обратиться к вам, мужской половине Школы, с просьбой. Очень… необычной просьбой, я бы сказала. Но это чрезвычайно необходимо для поддержания реноме института крестных фей как такового, и поэтому мы просим не отказать, рассмотреть и изыскать возможности.
- Хорошо! – словно щука зазевавшуюся плотвичку, мгновенно узрел свою выгоду и живо среагировал Уллокрафт. – Тогда я предлагаю обмен! Взаимовыгодный, естественно. Мы откликаемся на вашу просьбу. А вы – на нашу.
- Я всегда говорила, милый Гийом, что вы – сама любезность и очарование! Что бы мы без вас делали! – довольно заалели щечки моментально растерявшей всю напускную суровость феи.
- Благодарю, мадам… - пробормотал ректор и тоже покраснел1.
Но отступать было некуда.
- Сообщите же нам поскорее свое желание, милейшая мадам Фейримом, и мы его выполним в тот же миг! – ясно сознавая, что и за более мелкие прегрешения с людьми переставали здороваться, а на день рожденья покупали им наемных убийц, Уллокрафт виновато попытался изобразить подобие жизнерадостной улыбки. – В обмен на желание наше, как договаривались.
- О, просьба научного совета нашего факультета, на самом деле, очень простая, дорогой Гийом, и исполнить ее не составит вам труда. Дело в том, что мы бы хотели попросить предоставить нам для обучения в грядущем семестре по специальности «фея-крестная»… с последующим прохождением летней практики… э-э-э… молодого человека. Доброго. Обаятельного. Умного. Трудолюбивого. Способного. Я, разумеется, понимаю, что в наше время отыскать подобное совершенство почти невозможно… но…
- Для вас – всё, что угодно! – позабыв про муки совести, расцвел ректор. – Естественно, это с нашей стороны – огромная жертва, но именно такого юношу мы готовы предоставить вам абсолютно добровольно!
- А ваша просьба к нам?..
- И безвозмездно! – великодушно закончил Уллокрафт. – Его имя – Агафон Мельников сын, и он может приступить к занятиям на вашем факультете с завтрашнего дня, согласно расписанию своей группы, вместо факультативов! Желаю успеха!
- Благодарю, вас, Гийом, вы так добры и внимательны к нам, и так бескорыстны!..
^ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Здороваться с ректором ВыШиМыШи2 декан факультета крестных фей перестала уже в первый день занятий.
Без предисловий и вступлений ворвалась она в кабинет погруженного в послеобеденную пищеварительную дрему чародея и стукнула маленькими кулачками о край его рабочего стола так, что подпрыгнул чугунный письменный прибор, а какао из чашечки перед его премудрием взвилось испуганно в воздух и приземлилось в чернильницу.
- А… ты хорошо сегодня выглядишь… какое милое платье… в крапинку… милую… тоже… - отчего-то почуял неладное и попытался остановить надвигающуюся бурю главный маг.
С таким же успехом он мог попробовать пришлепнуть птицу Рух мухобойкой.
- Какого лешего, Уллокрафт?!.. – проревела фея вместо приветствия. – Кого ты мне дал?!
- К-как ты и просила, Б-бриджит… - не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь, сдался и сконфуженно пробормотал ректор. – С-студента…
- Какого?!
- М-магофона… М-мегафона… М-мельникова…
- Не прикидывайся бОльшим идиотом, чем он, Гийом!!! Даже у тебя это не получится!!!
- Он не идиот! – попытался защитить не столько Агафона, сколько себя волшебник. – Он вполне замечательный молодой человек! Просто ты не нашла к нему подхода! Он же всего первый день среди вас, дело молодое, смутился, растерялся – столько девушек прелестных вокруг!..
Но старушка оставалась неумолимой.
- Ни один монах не смог бы смутиться и растеряться до такой степени, чтобы перепутать заклинания серебряной пыли, в облаке которой мы должны появляться подопечным, и распыления масляной краски!!!
И ее горящее от гнева личико приблизилось к его пылающей стыдом физиономии на расстояние вытянутой руки.
И только теперь слегка близорукий волшебник заметил, что и лицо, и очки, и прическа, и шляпка, и птичка на шляпке, не говоря уже про ежика – все покрыты той же самой миленькой зеленой крапинкой, что и розовое платье феи.
«Только попробуй, хихикни», - не говорили – рычали ее суженные подобно бойницам глаза.
И Уллокрафт благоразумно и поспешно прикусил обе губы и вперил предательски зажегшийся смехом взгляд в залитую смесью чернил и какао столешницу.
- Знаешь, Бриджит, я тут недавно совершенно случайно наткнулся на универсальное заклинание на удаление пятен от лаков, эмалей и красок со сложных и особо сложных поверхностей, и если хочешь, я могу записать тебе слова, - проговорил он, сосредоточенно уставившись на сине-коричневую лужицу перед собой.
Но мадам Фейримом явно хотела большего.
- Ты сегодня же… нет, сейчас же… заберешь к себе этого… это… эту… и выдашь нам другого ученика! – рассерженной кошкой прошипела она, - и за тобой еще останется выполнение любого нашего желания… нет, трех… каждый день… в течение месяца!..
- Но, Бриджит, дорогая, он же у вас всего несколько часов занимался!
- Зато чем!!!.. Это, - рассвирепевшая фея ткнула в свое испорченное платье, - только конец учебного дня! Последние капли, так сказать! А ты не видел, что было до этого!.. Живодер!
- Он не живодер… - неуверенно попытался оправдать Мельникова маг.
- Я не о нем, а о тебе! – разъяренно фыркнула фея.
Ректор уныло вздохнул, признавая поражение. В конце концов, его можно было назвать малодушным, нерешительным, мягкотелым, добродушным, но живодером его еще никто не называл.
- Ну, что ж… - разведя руками, пробормотал Уллокрафт, - если ты настаиваешь, чтобы я взял его обратно…
- Да, я настаиваю! – чуя неминуемую победу, торжествующе изрекла мадам Фейримом.
- Тогда…
«Тогда я возьму его обратно», - хотел договорить волшебник и положить делу конец, но в тот же самый миг перед глазами его предстали профессора, снова отчаянно и упорно отказывающиеся брать в укомплектованные группы нового ученика, но еще больше не желающие расставаться с кем-либо из уже набранных – курс был очень сильным…Затем вновь и вновь всплывающее предложение отчислить юного гения… Потребованное большинством голосование… отчисление… необходимость возвращать уплаченное авансом – и потраченное уже давно – золото… А ведь, наверняка, выяснять, отчего его чадо заявилось посреди семестра домой, примчится дед… не к ночи будь сказано… чур меня, чур… И всё это… всё это… всё это из-за того…
- И всё это из-за того, уважаемая мадам Фейримом, что вы сами не знаете, чего хотите! – сердито шлепнул ладонями по собравшейся на столе луже волшебник, и сине-бурые брызги украсили его мантию, бороду и дополнили дизайн розово-зеленого наряда посетительницы.
- Это как?!.. – опешила она при неожиданном сопротивлении там, где ожидалась скорая победа.
- А вот так! – приподнялся и перешел в контрнаступление Уллокрафт. – Вы у меня кого заказывали? Доброго. Обаятельного. Умного. Трудолюбивого. Способного. Я ничего не пропустил?
- Н-нет… - недоуменно воззрилась на него старушка.
- Ну, так кого просили, того мы вам и выделили! – развел руками, изображая воплощенную невинность ректор. – Агафон Мельников, по-вашему, злой и антипатичный?
- Н-нет…
- Глупый?
- Д-да, вроде, не похоже…
- Бездарный?
- Да лучше бы он был бездарным – для общества безопаснее!
- Ленивый?
- Не успела понять…
- И вы, милейшая мадам Фейримом, врываетесь в мой кабинет, обливаете меня чернилами… хорошо, хоть не грязью… и обвиняете такого уникального студента, как Мельников, во всех грехах, даже не получив о нем хоть сколь-нибудь четкого представления?!
- Гийом!.. – не находя других слов, потрясенно всплеснула ручками фея. – Гийом!
- Где ваш педагогический талант? Опыт? Навыки и умения?
- Гийом, не передергивайте кар… то есть, факты!
- Я их не передергиваю – я выкладываю на ваше обозрение: у меня не лов!.. То есть… я хотел сказать… формально все ваши требования мы выполнили, и причин для негодования у вас быть не должно!
- А неформально?!..
- Неформальных отношений между персоналом Школы, согласно Уставу, быть не может! – победно продекламировал Уллокрафт, выдохнул удовлетворенно, опустился на мягкое сиденье кожаного кресла, и с чувством выполненного долга откинулся на спинку. – И я вас больше не задерживаю, мадам Фейримом. Вас ждет педагогический процесс!
Ответ разъяренной феи, исчезнувшей с громким хлопком в облаке распыленной зеленой краски, разобрать ему не удалось.
Вздохнув, его премудрие мысленно вычеркнул из списка партнеров по субботнему преферансу профессора Фейримом и принялся вспоминать универсальное заклинание на удаление пятен от лаков, эмалей и красок со сложных и особо сложных поверхностей, одна из которых включала в себя бороду и физиономию ректора ВыШиМыШи.
* * *
Прошло четыре месяца.
Позади остались уроки эффектного появления перед опекаемым объектом, практика по обращению с волшебной палочкой, занятия по речевому и поведенческому этикету феи, изучение регистра стандартных желаний в двух томах, реестра нестандартных желаний в двадцати, курсы убеждения и формирования мировоззрения подопечного, и прочая, прочая, прочая…
Постоянное хихиканье и шепотки юных феечек, издевки и смешки однокашников, равно как и стоическое терпение преподавательниц тоже приближались к концу вместе с программой третьего курса.
Большую жирную точку в истории эксперимента факультета фей поставил, похоже, экзамен по трансформации, когда час с четвертью непрерывных попыток его премудрия превратить тыкву в карету увенчались неожиданным для всех1 успехом. Многострадальный тускло-оранжевый муляж любимого овоща всеведущих исполнительниц желаний вздрогнул, заколыхался, словно стал резиновым, и вдруг принялся быстро расти.
Студентки ахнули, Агафон охнул, профессор прослезилась и выронила страховочную волшебную палочку со встроенным секундомером, зеваки зааплодировали и одобрительно засвистели…
Когда превращение завершилось, перед глазами собравшихся предстал самый совершенный образец современного каретостроения, какой только могло представить себе неискушенное воображение почти отчаявшегося ученика.
Золотые стенки, серебряные дверцы, шелковые занавески, платиновые колеса и циркониевые подножки, усыпанные драгоценными камнями, блестели и сверкали под прямыми солнечными лучами, щедро заливающими задний двор корпуса факультета и, казалось, не было в мире ничего прекраснее и сказочнее, чем сие творение человеческой магии…
Ну кто, скажите пожалуйста, кто, какой идиот надоумил сеньору Вапороне, председателя комиссии, проверить собственнолично, достаточно ли мягкие в карете подушки?!..
Агафон передернул плечами при одном воспоминании о последствиях, тяжко вздохнул, втянул грешную голову в плечи и нервно поерзал на жесткой скамье – других для провинившихся студентов в приемной декана факультета крестных фей мадам Фейримом не было.
- Сиди-сиди, изверг, - сурово зыркнул на него с антресолей монументального книжного шкафа розовый скупидон2. – За такое волшебство тебя не только выгнать – поселить в твоей карете мало будет! Бедная сеньора Вапороне!
- Тебя не спросили! – мрачно огрызнулся студент. – А будешь еще мои дела комментировать, я тебя…
Агафон поднял руки, состроил зверскую рожу и угрожающе забормотал вполголоса древнешантоньский алфавит.
- Тетушка Фейримом, тетушка Фейримом, помогите, спасите, заколдовывают!!!.. – с притворным испугом пронзительно заверещал скупидончик, и когда фея выскочила из своего кабинета – глаза пылают праведным гневом, волшебная палочка наготове – противное существо взмахнуло крыльями, поднимая пыль, спряталось за ее пухлую спину и показало Агафону язык:
- Третью и четвертую букву пропустил, двоечник!
- Мельников? – сурово нахмурилась фея. – Ты здесь зачем?
- Дык… мадам Эгалитэ сказала… что вы хотели меня видеть… но я не виноват… правда… это… она сама…
- Что – она сама? – непонимающе свела над переносицей седенькие бровки главная фея. – Кто – она сама? Мадам Эгалитэ?
Безумная мысль сверкнула в мозгу студента, что, может, декан еще не в курсе его бенефиса на экзамене, и вызвала его по какой-нибудь иной причине и, может, всё еще на сегодня обойдется…
И Агафон прикусил язык.
- Д-да… она сама… меня позвала… - сбивчиво пробормотал он. – Мадам Эгалитэ. Пригласила. К вам.
- Ах, да, - словно только что вспомнив что-то, кивнула, скорее, своим мыслям, нежели словам ученика, фея. – Я просила ее послать тебя ко мне, если встретит по дороге. Проходи. Нам надо поговорить. О твоей практике.
«Не знает, не знает, пронесло!!!» - обрадованно подскочило сердце студента, - «Завтра она уезжает на семинар в Лотранию, потом у нас практика начинается – и провались оно всё синим пламенем, как говорит Шарлемань Семнадцатый! К концу точно забудется!»
И Агафон, с галантным полупоклоном пропустив мадам Фейримом вперед, закрыл за ними обоими створки двери.
Не забыв показать скуксившемуся скупидону язык.
- Итак, Агафон, Мельников сын, похоже, что долгий семестр нашего сотрудничества, наконец-то, подошел к концу, - заговорила фея, когда гость был усажен перед письменным столом хозяйки кабинета и оделен кружкой ромашкового чая и круглым пирожком с вишневым джемом.
Вторая кружка и второй пирожок медленно остывали нетронутыми перед мадам Фейримом.
- Я очень рад, - брякнул студент, и едва не подавился невесть откуда взявшейся в почти прожеванном куске косточкой.
- А уж я-то как рада… - крестная фея меланхолично извлекла из воздуха и протянула кружевной платочек натужно кашляющему гостю.
- С-спасибо… - просипел юный маг.
- На здоровье, дитя мое… - добродушно кивнула Фейримом. – А пока хоть на несколько минут твой рот занят чем-то иным, нежели изречением необдуманных сентенций, позволь, я скажу пару слов о том, зачем наш факультет пошел на такой рискованный шаг, как приглашение в свои ряды юноши, такого, как ты.
При словах «как ты» Мельников поморщился, но, памятуя недавнюю косточку на зубах, от комментариев воздержался.
Старушка кивнула, словно уловив и оценив мысли визитера, и ровным голосом продолжила:
- Однажды наша самая старая фея, мадам Дюшале, была призвана своей давнишней приятельницей – деревенской молочницей – на родины к внучатой племяннице. Но роды задержались, и, чтобы не скучать, молочница предложила нашей коллеге с дальней дорожки чуток согреться и расслабиться. Время шло, ребеночек не торопился появляться на свет, а веселая молочница всё подливала и подливала домашней настойки своей давней подруге. И поэтому… а, может, по какой-то иной причине… теперь мы это сможем узнать у мадам Дюшале, встретившись с ней в лучшем из миров… когда ее позвали к новорожденному, она отнеслась к своим обязанностям несколько… легкомысленно. Узнав только, что младенца назвали Лесли, она произнесла над своим новым подопечным связующее их заклинание, чмокнула в щечки и отправилась спать. Когда же утром она проснулась ближе к полудню, то к ужасу своему обнаружила, что добрая ее знакомая – несомненно, из исключительно благих побуждений – сыграла с ней злую шутку.
- Налила в ботинки воды? – вырвалось у Агафона прежде, чем он успел подумать и прикусить длинный свой язык.
Фея опалила скукожившегося студиозуса презрительным взглядом, фыркнула и покачала головой.
- Нет. Она подсунула ей мальчика. Ты, наверное, знаешь… - фея с сомнением сделала паузу, словно размышляя над этим своим смелым предположением, - что на северо-западе Шантони довольно часто встречаются гвентянские имена? Ну, так Лесли в Гвенте – имя и мужское, и женское…
Агафон хотел сказать, что, в таком случае, это самое дурацкое имя, какое ему только приходилось слышать, но подумал, и решил хоть на этот раз промолчать.
- …так звали мою бабушку… - мечтательно полуприкрыв глаза, отхлебнула из розовой чашечки остывший чай мадам Фейримом. – Ну, да не в этом дело.
- Да? – студент вежливо склонил голову набок и отчего-то покраснел.
- Увы, - сухо поджала губки старушка. – И ты, наверное, уже догадываешься, в чем.
- Э-э-э… - неуверенно протянул Агафон, - Не очень?
Фея с усталой укоризной взглянула на него из-за толстых круглых стекол очков, вздохнула обреченно, и сказала:
- А дело в том, мой милый сообразительный мальчик, что если бы ты внимательно слушал лекции по теории крестного фейства, то знал бы, что мы покровительствуем исключительно девочкам.
- Да?!.. – поразился гость до такой степени, что отставил чашку, отложил недоеденный пирожок в сторону1 и привстал на стуле. – Но это же несправедливо! Это же швах… шоу… швы… Шива…
- Шовинизм? Может быть, - рассеянно повела круглым плечиком Фейримом, - но так работает связующая нас с подопечными магия, как ты, несомненно, знаешь из учебника. Крестная фея – женщина, и оказывать магическое покровительство она может только существу своего пола.
- Но как же тогда тот парень?..
- Люсия смогла установить над ним опекунство, потому что в таком юном возрасте магия еще не делает различий между мальчиком и девочкой. Но теперь мальчик вырос, как ты понимаешь. Вскоре после принятия под свое крыло Лесли мадам Дюшале умерла от почтенных лет, и мы, естественно, сразу передали ее волшебную палочку девушке, готовой к выполнению обязанностей феи-крестной, в том числе, взятых на себя нашей несравненной оригиналкой…
Мадам Фейримом сделала театральную паузу, сняла и снова надела очки, и откинулась на спинку кресла.
- Но не тут-то было! – наконец, изрекла она. – Палочка не желала принимать новую хозяйку, и никто долго не мог уразуметь, почему… пока мне не пришло в голову навестить ее единственную подопечную. Оказавшуюся к тому времени, совершенно естественно, здоровым подростком четырнадцати лет.
Фея сделала из магически наполнившейся горячим чаем чашечки несколько мелких глоточков, утерла салфеткой губы, и продолжила:
- Для того чтобы решиться на неслыханное и попросить ректора Уллокрафта предоставить нам для обучения юношу, совету нашего факультета понадобилось еще два с половиной года дебатов и сомнений. И, хорошо ли, плохо ли, ты обучение закончил. Сегодня у тебя ведь был последний экзамен? И как результат?
- Карета получилась ошеломительная… - скромно пробормотал студент.
- Иного я от тебя и не ожидала, - усмехнулась Фейримом и продолжила: - И теперь нам осталось лишь провести ритуал вручения тебе палочки бедной Люсии и отправить к месту проживания твоего подопечного. Которому, кстати, на днях исполняется семнадцать. А это означает, если ты помнишь, что он получает право воспользоваться услугами крестной… или крестного, в нашем случае… для устройства своего будущего.
Фарфоровая чашка выпала из разогнувшихся пальцев Агафона и, щедро орошая его остатками чая, покатилась по коленям на ковер.
- Так это была не просто старая история?..
- Нет, моя дорогуша, - неодобрительно поджала накрашенные губки старушка и продолжила: – Я потратила полчаса своего драгоценного времени не для того, чтобы замутить тебе и без того не слишком ясную голову анекдотами и несуразицами. Завтра утром ты преступаешь к своим прямым обязанностям. Они же – твоя летняя практика. И если к ее окончанию объект не будет женен на принцессе, то по возвращению в Школу тебя на пороге будут ждать твои же собранные вещи.
- Так значит… я… на самом деле буду… первым… феем? – сипло выдавил потрясенный развернувшимися пред ним перспективами Агафон.
- И, надеюсь, последним, - сухо поджала губки старушка. – А теперь – до завтра, молодой человек. Мне еще надо ознакомиться с протоколами сегодняшних экзаменов. Встречаемся завтра в восемь утра на заднем дворе.
В глубине души Агафон опасался, что провожать его в дальний путь придет весь факультет.
Утро показало, что страхи его были абсолютно беспочвенны.
Провожать последнего фея на задание пришла вся Школа.
Дальние углы, где можно было пристроиться как бы невзначай, не мозоля глаза преподавателям, глухой забор, на котором можно было расположиться словно на насесте, ветки деревьев, балконы, крыши, водосточные трубы, карнизы, окна, выходящие на от роду не знавший такого внимания задний двор, и даже воздушное пространство1 над ними были забиты студентами всех курсов и факультетов ВыШиМыШи.
Вдоль темных от времени и экспериментов учеников досок ограды изобретательные однокурсники протянули наспех намалеванные на порванных вдоль простынях транспаранты вроде: «Да здравствует первый человек среди фей!», «Агафон: фея сегодня, завтра – русалка» и «Не боимся феминистского звона – назначим Снегурочкой Агафона!». Над их головами замысловато выписывали цветным дымом инициалы «А» и «М» в виньетке трое старшекурсников, гордо реющих на столовских самоварах.
Едва Агафон распахнул дверь, ведущую на двор, как сводный хор факультетов вразнобой, но с шальным энтузиазмом грянул марш «Прощание шантоньки», переиначенный ехидными школьными пиитами за ночь в честь первого и последнего фея:
В ВыШиМыШи становится скучно,
Уезжает от нас Агафон.
Все студенты рыдают беззвучно,
А из прачечной слышится стон.
Не печалься, Жюли!
Он вернется добрым феем,
Слезы высушит он,
Словно феном, Агафон.
Фейский сан заслужи, не филоня,
Практикуйся и ночью и днем.
А потом к нам вернись, Агафоня,
Новый Год без тебя не начнем.
Ректор и деканат,
Водяные, домовые
С нетерпением ждут
Фейерверк и салют…
- К-кабуча!!!.. – растерянно пискнул студиозус, развернулся на сто восемьдесят градусов, рванулся назад… и столкнулся с плотной стеной фей, торжественно шествующих в арьергарде.
- Что случилось? – недоуменно подняла брови мадам Фейримом.
- Там… - пунцовая как свекла физиономия чародея страдальчески скривилась. – Там… э-э-э… дождик начинается. Давайте проведем инициацию… у вас в кабинете, например?
- Дождик? После моих-то получасовых усилий по регулировке погоды? – вытянулось лицо главной феи, и она, решительно отодвинув с дороги потерянно заметавшегося школяра, шагнула через порог. – Ах, дождик…
Фейримом поспешно скрыла улыбку под стремительно потемневшей вуалью, обвела глазами праздничное убранство, прислушалась к перешедшему в стадию вокализа1 песнопению, и снова усмехнулась, чувствуя себя и своих коллег почти отмщенной за проведенные в обществе юного дарования месяцы.
- Милостивые господа будущие волшебники и феи! – обратилась она к азартно пустившейся во все тяжкие группе поддержки ставшим неожиданно громким, но от этого не менее приятным голосом. – Прошу всех успокоиться, разойтись и вернуться к своим комнатам и занятиям!
Гомон, смех и нестройное пение постепенно смолкли, но ни расходиться, ни возвращаться никто не изъявил ни малейшего желания.
- Те, кого я увижу здесь через двадцать секунд, на каждом грядущем экзамене и зачете получат по три дополнительных теоретических вопроса и столько же практических, – мягким бархатным контральто добродушно продолжила фея, достала из ридикюльчика волшебную палочку с секундомером, и со звонким щелчком нажала на полукруглый выступ в ручке. – Время пошло!
Такого количества спонтанной телепортации не знал еще ни один магический вуз Белого Света2.
- Ну, теперь тебя всё устраивает? – с приглушенной усмешкой вопросила декан, кивнув в сторону мигом опустевших трибун.
- Это вопрос риторический или экзистенциальный? – угрюмо пробормотал его премудрие и, не дожидаясь ответа, бросил походный мешок у стены, вышел на середину двора, как предписывал ритуал, и застыл в позе приговоренного к пяти годам расстрела.
Позорище… посмешище… всей Школы… Ну, почему у меня всё, не как у людей?!.. Половина курса на практике побывает на окраинах Веселого леса, будет учиться разбирать следы редких чудовищ, их голоса, сравнивать повадки и погадки, а самым отличившимся обещали показать охоту на настоящего семирука… Кабу-у-у-уча!.. Да хоть бы не охотиться, хоть бы одним глазком на него поглядеть, на настоящего!.. Другая половина отправится по западным деревням выслеживать сглазников и порчушников… Может, им даже разрешат поучаствовать в захвате… и товарищеском суде Линча… если и впрямь кого выследят… А я… «То ли лошадь, то ли бык, то ли баба, то ль мужик…». Фея… прости, Господи… Тьфу, гадость!..
- Готов ли ты к обряду посвящения, Агафон Мельников сын? – мягким воркующим голоском – словно рукавичка на дубине – вопросила мадам Фейримом.
- Нет, - сумрачно буркнул студиозус.
- Извини, я не расслышала?.. – сдвинув бровки, склонила вопросительно голову на бок председатель комиссии.
- Готов, говорю!.. – неохотно возвысил голос его премудрие, а потише добавил с отвращением: - …как гусь в каше…
- Замечательно! - постановили непререкаемым хором феи.
Сеньора Вапороне, почти оправившаяся от вчерашнего потрясения, выступила вперед и несколькими плавными взмахами волшебной палочки начертила радужными лучами на мостовой вокруг юного чародея окружность, снабдив ее семью метровыми каплеобразными лепестками.
- Цветочек… - уныло прокомментировал Агафон.
- Септограмма, - сухо уточнила моложавая фея рядом с деканом, становясь в вершину одного из лепестков. – Основа ритуала посвящения в феи-крестные, если ты помнишь.
Еще шесть профессоров последовали ее примеру, палочки наголо.
- Да, конечно помню!.. - не особо убедительно соврал школяр, настороженно покосился на окружившие его превосходящие силы преподавателей, и нервно передернул плечами. – Я… пошутил…
Мадам Фейримом, оставшаяся за пределами цветика-семицветика, распахнула зажатый ранее подмышкой сиреневый футляр длиной сантиметров сорок, и ошалелому, растерянно мечущемуся взгляду студента предстало во всей красе орудие его будущего труда.
Агафон закрыл глаза и тихо застонал.
Если бы целый факультет юных феечек получил в свое распоряжение десять коробок пайеток, блесток, бисера, бусин, ведерко розовой краски и задание украсить одну волшебную палочку, вряд ли результаты их усилий могли бы посоперничать с артефактом, достающимся Агафону в наследство от покойной мадам Дюшале.
- А у вас нет чего-нибудь такого же, только без блестяшек и цвета хаки? – безнадежно поднял он на декана глаза.
Мадам Фейримом осуждающе поджала губки, но не сказала ничего, лишь кивнула сухо головой профессорам начинать.
Школяр обреченно втянул голову в плечи, вздохнул, и покорился судьбе.
Ритуал, несмотря на дурные предчувствия чародея, занял относительно немного времени и не потребовал от него ни подтверждения полученных1 знаний, ни долгих повторений помпезных клятв2, ни хоть сколько-нибудь искренних заверений в бескорыстной готовности положить жизнь на алтарь служения счастью и процветанию подопечных.
И когда студиозус уже начинал подумывать, что с таким же эффектом все могло свестись к собеседованию в кабинете декана тет-на-тет, все семь участвующих фей неожиданно закрыли глаза и затянули высокими голосами нечто мелодичное и без слов.
Слегка ошалелые от непонятности и нелогичности церемонии очи Агафона встретились с загадочно прищуренным взглядом мадам Фейримом. Она подмигнула и едва заметно и – как показалось школяру – вопросительно – кивнула головой.
«Я что, должен угадать мелодию?!..» - панически взметнулась первая и единственная мысль в убаюканном скучноватой монотонностью церемонии мозгу студента. – «Но я не знаю!.. Я не слышал!.. Мы не проходили!.. Нам не задавали!..»
И вдруг, дойдя до самой высокой ноты, вокализ оборвался, а феи, как по команде, открыли глаза и наставили на него палочки.
«Не узнал… сейчас прикончат…» - тоскливо сжалось сердце чародея.
Он дернулся было бежать, но покачнулся и чуть не повалился на четвереньки: ноги намертво приросли к переливающемуся всеми цветами радуги булыжнику.
«Я пересдам осенью!.. Чесслово!.. » - хотел выкрикнуть он, но не успел.
Крестные резко вскинули свои палочки вверх, и над головой ошарашенного студента вспыхнул переливчатыми золотыми искрами высокий свод. А из сиреневого футляра, удерживаемого деканом последние пятнадцать минут на вытянутых руках, показалась палочка мадам Дюшале.
Немного повисев над нежно-кремовым бархатным ложем, покоившим его на протяжении четырех лет, бывшее еще минуту назад бесхозным орудие труда не одного поколения крестных фей медленно поднялось в воздух. Неторопливо, подобно акуле, разглядывающей задремавшую камбалу, принялось оно кружить вокруг нежно позванивающего невидимыми серебряными колокольчиками купола.
- Смотрите!..
- Не может быть!..
- Она принимает его!.. – прокатился волной быстрый шепоток за пределами септограммы.
- Невероятно…
- Палочка Норны принимает это ходячее недоразумение?..
- Старейшая палочка факультета…
- Мельникова…
- Бред…
- Если бы сейчас выяснилось, что палочки, как люди, могут выживать из ума, я бы не удивилась!..
- Я думала, что всё закончится фарсом…
- Пшиком…
- Скорее, бзиком…
- У меня – точно… еще неделя в его обществе – и я бы за себя не отвечала… уже никогда…
- Аналогично, коллега…
- Значит, сегодня мы его отправляем – и всё?..
- И всё!..
- Даже не верится…
- Да… бывает еще в жизни счастье…
- Ох, и надерусь я сегодня вечером!..
- Фи…
- Бесстыдница…
- Эгоистка…
- Единоличница…
- Ну, хорошо, давайте надеремся все вместе!
- Давайте!
- Девочки, после ужина встречаемся в «Дрянной козе», я закажу на вечер стол, три бутылки безалкогольного шантоньского и семьдесят пирожных!..
- Куда столько?!..
- Ну, хорошо, хорошо… Две бутылки…
- Ты была права, Бриджит… - пробормотала на ухо мадам Фейримом сеньора Вапороне. – Она действительно принимает его…
- Что и требовалось доказать, - с неописуемой гаммой чувств, ни одно из которых не было торжеством, вздохнула декан.
- Не отчаивайся, дорогая, в конце концов, у нас же не факультет боевой магии, и ошибки не фатальны…
- Если бы я не знала, что ты так пытаешься меня успокоить, Жюли, я бы уволила тебя сейчас же и без выходного пособия, - не переставая ласково улыбаться в сторону Агафона, сквозь зубы ответила фея подруге.
- Что сделано, то сделано, Бриджит… - потерянно развела руками председатель экзаменационной комиссии. – И давай лучше будем надеяться, что сей достойный1 молодой человек вынес с наших занятий не только искристый порошок для пуганья первокурсников.
- Так это он?!..
- Не отвлекайся, дорогая… - прошипела фея и ткнула острым локтем декана в плотный шелковый бок. – Вот оно, начинается…
И точно: палочка, словно, наконец, определившись с решением, вдруг устремилась прямо в руки оцепеневшему Агафону.
Ей пришлось несколько раз постучать рукояткой по костяшкам сведенных будто судорогой пальцев чародея, прежде чем тот догадался разжать их, и наборная полированная рукоятка плавно вложила себя в его потную ладонь с четырьмя багровыми полумесяцами – следами впившихся ногтей.
Едва пальцы его сомкнулись на символе новой профессии, как серебряный купол исчез, а семицветик под ногами взорвался многокрасочным фейерверком из искр, цветов и конфетти, щедро осыпая нелепо застывшую в его середине растерянную фигуру.
Феи вокруг одобрительно закивали.
- От всего сердца мы поздравляем нашу новую… нашего нового… коллега… - спотыкаясь и запинаясь едва ли не на каждом слове, глава факультета стала произносить традиционную приветственную речь. – Добро пожаловать, фея… Агафон… в нашу теплую и дружную семью крестных фей... Желаю тебе успехов и удачи на твоем нелегком поприще…
- Вернее, не столько тебе, сколько тем, кто окажется на твоем пути, - вполголоса договорила за подругу записная оптимистка – сеньора Вапороне.
- …и да не оставит тебя упорство, терпение и мудрость.
- С-спасибо… - отчаянно подыскивая нужные слова как на экзамене, выдавил студент, до последней секунды надеявшийся в глубине души, что палочка признает его кандидатурой абсолютно неподходящей2. – Я… оправдаю… попробую…
- Попробуй только не оправдай, - ласково улыбнулась ему декан.
Школяр нервно сглотнул.
- А теперь, дорогие мои коллеги, - повернулась старушка к неохотно притихшим профессорам, - наша новая… новый… Агафон… принимает поздравления и пожелания от всех.
Феи переглянулись, хихикнули, и стали одна за другой подходить к потерянно озирающемуся студиозусу и касаться его правого плеча своими палочками.
- Поздравляю, поздравляю!
- Как это чудесно!
- Как я рада, что палочка Норны выбрала тебя!
- В истории нашего факультета никогда такого еще не было!
- И, надеюсь, не будет…
- Конечно, теперь тебе придется не отступать от имиджа…
- Соблюдать соответствующую цветовую гамму одеяния…
- Подбирать к ней по стилю аксессуары…
- Следить за осанкой…
- А при чем тут моя осанка?
- Агафон, голубчик, на сутулой спине крылья смотрятся очень невыигрышно.
- ЧТО-О-О-О?!?!?!..
- Крылья, мальчик мой, крылья, - сладким голоском пропела рыжеватая фея средних лет, сотворила из пролетавшей мимо бабочки зеркало размером с блюдо и услужливо направила его на новоявленного фея.
Из отполированной серебряной поверхности на потрясенного студента глянула осунувшаяся испуганная физиономия смутно знакомой личности неопределенного пола, одетой в розовую со стразами и кружевами мантию и островерхий колпак ей в тон.
За спиной сомнительного типа из зазеркалья трепетали небольшие полупрозрачные крылья, похожие на стрекозиные.
- К-кабуча… - выдавили синхронно чародей и его визави в зеркале, и так же дружно побелели. – Это кто?.. Я?..
Не дожидаясь, пока чудо в зеркале что-то предпримет, Агафон выронил палочку, изогнулся, как акробат, и панически зашлепал себя ладонью между лопатками.
Ничего.
Вторая попытка, третья, другой рукой еще два раза…
Ничего?..
- Крылья и парадное одеяние появляются только тогда, когда у феи в руках палочка, и она… или он… готов к волшебству, - укоризненно промолвил у него под ухом голос сеньоры Вапороне. – «Введение в основы мастерства крестных фей», глава первая.
- Кхм… я помню… естественно… - поспешно засунул подобранную палочку в снова ставший темно-зеленым карман и смущенно прикусил губу Агафон.
- Ну конечно, конечно, - дружелюбно улыбнулась ему пожилая фея в салатовом костюме. – От волнения еще и не то забыть можно! Вот я, помню, когда в первый раз ощутила за спиной крылья, от восторга порхала не хуже мотылька по всему двору полдня! Даже обед пропустила!
- Даже представить себе не могу, как ты, наверное, счастлив! – умильно вздохнула старушка в сиреневом парике, увитом фиалками.
- Ты счастлив? – заботливо заглянула ему в лицо сеньора Вапороне.
- Практически порхаю, - загробным голосом отозвался студент.
- Я так и думала! – просияла сиреневая бабушка.
- И, кстати, об обеде, - сурово вступила в круг поздравляющих мадам Фейримом. – Если в этакой суматохе еще хоть кто-нибудь помнит, то до обеда у нас по плану педсовет и проверка годовых контрольных первокурсниц. Поэтому, уважаемые коллеги, прошу поторопиться.
Феи захихикали и снова окружили ничего не понимающего школяра. Кто-то сунул ему в руку мешок с пожитками, а в карман – какие-то скомканные бумажки. Кто-то растроганно чмокнул в щечку, похлопал по руке, потрепал по макушке… И не успел он вымолвить ни слова, как феи, будто по сигналу, наставили на него палочки, и розово-желтый кокон из бабочек и цветов плотно окутал оторопело разинувшего рот студиозуса.
Через несколько секунд, когда многоцветное наваждение рассеялось, и пятачок, на котором стоял Агафон, оказался пустым.
- Не забудь: если Лесли не женится на принцессе, в Школу можешь не возвращаться! – произнесла несколько запоздалую напутственную речь мадам Фейримом, обращаясь к тому месту, где только что стоял новый фей, вздохнула, пожала плечами и, подав знак взмахом руки возбужденно гомонящим феям следовать за ней, с чувством выполненного долга направилась на кафедру.
Тресь, хрусь, хруп, хряп, шмяк, хлоп!..
- Кабуча!!!..
Агафон споткнулся о какие-то палки, покачнулся, взмахнул руками, теряя равновесие, ухватился за тонкие ломкие ветки, и растянулся плашмя на земле, круша и выдирая остатки куста, не в добрый час оказавшегося на месте его приземления.
- …какой идиот насадил тут… - продолжил он с гневным апломбом, вскакивая и воровато оглядываясь, не стал ли кто свидетелем его конфуза…
И осекся.
- Это что, лес?..
- …Не забудь: если Лесли не женится на принцессе, в Школу можешь не возвращаться!.. – призрачным эхом прозвучал у него над головой до боли знакомый голос, и его премудрие сморщился как моченое яблоко, живо представляя строгую, вечно недовольную1 физиономию мадам Фейримом.
- Да помню я, помню… не склероз, чай… - пробурчал он и задрал голову туда, откуда донесся трубный глас. – Только сейчас-то вы меня куда выбросили? И, самое главное, зачем? Принцессы-то ведь в лесу не водятся, это даже я знаю! Или это еще один экзамен? По ориентированию? Так я же не на юного следопыта учился, а на фею! Нет этого в программе!..
Но ответов ни на один из вопросов и обвинений из-под шумно вздыхающих под верховым ветерком густых крон не последовало. А через пару секунд и ощущение присутствия декана растаяло и пропало, как утреннее облачко на жаре, и студиозус немного расслабился.
Повторный придирчивый осмотр пейзажа подтвердил самые худшие его опасения: лес был самый настоящий, если даже и насаженный каким-нибудь идиотом много лет назад, с вековыми деревьями, кустарником и буреломом, и ничуть не напоминал привычную, как старые тапочки, лесопарковую зону, окружавшую ВыШиМыШи полукругом с запада.
- Это что, они меня отправили… вот так… без предупреждения и обеда… ко всем лешим?.. – пробормотал студент, растерянно озираясь и отряхивая ладонями моментально обросший паутиной, сухими веточками, травинками, прошлогодними листьями и свежими муравьями форменный школьный балахон. – И где я теперь ихнюю принцессу искать стану? Не говоря уже про крестничка?..
И до его сознания дошло, что всё это время в лесу, оказывается, раздавался топор дровосека.
Радостно встрепенувшись, Агафон снова азартно закрутил головой, на сей раз стараясь определить направление звука.
Справа?..
Слева?..
Впереди?..
Звук метался между обступившими его бесчисленными деревьями подобно белке на антидепрессантах, и определить его источник не было никакой возможности.
Студент раздраженно фыркнул, повернул голову так, эдак, повернулся сам…
Сзади?..
Сзади и слева?..
Нет, справа…
Или впереди?..
Или всё-таки сзади?
Дурацкие деревяшки… И почему их обязательно тут должно быть столько много?! Лесорубов на вас нет!..
Звонкий стук топора о неподатливый ствол на полминуты пресекся, напугав его премудрие, но скоро возобновился с удвоенной частотой и силой, словно невидимый дровосек поплевал на ладони, утер пот со лба, крякнул, и с новой силой взялся за работу.
Впереди и чуть вправо!
Точно!
Есть контакт!..
И студиозус, выдернув из колючих останков раздавленного куста мешок с припасами, энергично зашагал в направлении звука, фальшиво, но бравурно высвистывая подобие марша в такт мерным ударам топора.
Последние заросли ежевики, преграждавшие ему путь – густые и низкорослые – он преодолел в два прыжка1.
- К-кабуча… - сквозь стиснутые зубы выругался школяр, торопливо поднимаясь с коленок, и тут сконфуженный взгляд его встретился с округлившимися от изумления голубыми глазами огромного молодого лесоруба.
- Т-ты кто? – по-телячьи хлопая короткими белесыми ресницами, потрясенно выдавил тот.
- А ты? – перехватывая инициативу, перешел в контрнаступление студент.
- Я – Лесли… Сын Жака... Лесоруба… Тоже лесоруб, - немного подумав, добавил к короткому, но исчерпывающему представлению парень, словно сей факт мог подвергаться сомнению.
- А я – Агафон. Сын Ефима-мельника. Твоя фея-крестная.
- Чего?!.. – прыснул в топор Лесли.
- Чего слышал… - скрестил руки на груди и обиженно насупился чародей. – И не вижу тут ничего смешного.
- Правда? – не переставая глупо2 ухмыляться, воззрился на него дровосек.
- Естественно! – величественно усмехнулся студент, всем своим видом изображая воплощение мудрости и добра на Белом Свете, как учили его в Школе.
Вообще-то, он ожидал на свои слова какой угодно реакции.
Но вряд ли такой.
Молодой лесоруб нахмурился, аккуратно опустил наземь топор и озабоченно повернулся к визитеру.
- Это бывает, - с сочувствием покивал он. – Вот с моим дядюшкой это происходит сплошь да рядом – таким уж он уродился. Но я тебе могу объяснить. Вот смотри. Я рублю этот дуб. В самой чаще леса. Один. И вдруг из кустов вываливается незнакомый парень в ободранном балахоне и поцарапанной физиономией и заявляет – угадай, что?.. Что он моя крестная фея! Ну?..
- Чего – ну? – настороженно склонил голову приготовившийся следить за более продолжительным повествованием Агафон.
- Ну – в смысле, теперь видишь? – терпеливо вопросил Лесли.
- Чего вижу? – на всякий случай скосил глаза по сторонам озадаченный школяр.
- Смешное, - любезно подсказал дровосек.
- При чем тут это! – подскочил студиозус.
- А при чем тут что? – в свою очередь недоуменно поинтересовался собеседник.
- При чем тут дуб, при чем тут лес, при чем тут балахон, и при чем тут кусты!!! – взорвался Агафон, сжал кулаки и грозно двинулся на опешившего от такой бури эмоций парня. – Я тебе, остолопу, человеческим языком говорю, что я – фея!
- Тихо, тихо, успокойся, не волнуйся, фея – так фея… - примирительно вскинул щитом ладони лесоруб, сделал шаг навстречу школяру и вдруг неожиданно ловко ухватил его за шкирку, размахнулся и запустил обратно в ежевичные заросли, из которых он только что вылез. – Вот и лети отсюда, раз фея! Придурок… укусит еще…
- Ай!!!..
Чиркнув грудью по примятому кустарнику, студиозус проехал на животе по траве за ним, взрывая носом перепрелую прошлогоднюю листву, и в конце тормозного пути уперся головой в сухостоину.
- К-кабуча...
Слегка оглушенный, он сел, ругая твердолобого лесоруба последними волшебными словами, отер с пылающей возмущением и обидой физиономии грязь рукавом, досадливо закусил губу и призадумался.
Конечно, можно было поразить тупоголового наглеца молнией.
Если получится.
Если не получится – то хоть чем-нибудь.1
Но, в таком случае, вероятность сотрудничества опекаемого объекта в матримониальном – и каком бы то ни было еще направлении – резко сводилась к нолю.
Н-да… Этого бестолкового губителя деревьев голыми руками не возьмешь… До чего еще в шантоньской глубинке косный народ встречается, оказывается… Деревенщина… Темнота некультурная… Профан… Невежа… Бестолочь… Будто феи ни разу в жизни не видел…
Ну, вот что с таким делать прикажете?
Разве что прибегнуть совсем уж к крайним мерам…
Лесли обошел могутный, в три обхвата ствол дуба, прищурился задумчиво, прикидывая, с какой стороны вести на упрямого лесного великана новую атаку, чтобы упал он потом в нужном направлении… и выронил топор.
Перед глазами воздух неожиданно замерцал, вскипел сияющими серебряными пылинками, зазвенел десятком ложечек, истово размешивающих в надтреснутых стаканах с чаем рафинад, и прямо перед носом его – в трех сантиметрах, если быть совсем точным – из искорок и звона соткалась крылатая фигура, вся в розовом, и с волшебной палочкой на взводе.
- Фея… - ахнул дровосек, отступил на шаг, чтобы рассмотреть летучее чудо получше, споткнулся о корень и хлопнулся на траву.
- Я же говорю – «фея», а ты – «придурок, придурок»… - почти умиротворенный, проговорил Агафон, перестал работать крыльями и опустился на землю.
- Ты?! Опять?!.. – ошалело вытаращил очи лесоруб. – А где… матушка Дюшале?..
- Я за нее, - хмуро сообщил студент, с намеком поигрывая палочкой. – Обстоятельства изменились, и твое будущее было торжественно передано в мои руки советом крестных фей-матерей Высшей Школы Магии Шантони.
- Самозванец?.. – без особого убеждения, скорее, цепляясь за последнюю надежду, предположил дровосек.
- А с тем, кто встанет поперек моего пути, - многозначительно прищурил серые очи школяр, - будет так!..
Он лихорадочно поискал глазами подходящий предмет для демонстрации силы, остановился на важно шествующем по коре неуступчивого дуба усатом жуке, по счастливой – или несчастной случайности – коллеге Лесли, и сурово ткнул в него палочкой.
Раздался тихий, но резкий хлопок, сопровождающийся тучей серебряных искр. А когда они рассеялись, по коре, так же невозмутимо, как и раньше, полз большой неуклюжий жук.
Розового цвета, с кружевными надкрыльями с люрексом, и со стразами на усах.
Студент беззвучно охнул, до боли закусил губу, внутренне сжался, ожидая издевки или насмешки со стороны такого же неуступчивого и догадливого, как и его дуб, подопечного…
Но Лесли был ошеломлен, чтобы не сказать, испуган: похоже, судьба жука-дровосека впечатлила его не на шутку.
- Так ты… в-вы… еще и маг?.. – косясь одним глазом на разряженного не хуже городской модницы рогача, нервно поинтересовался он.
- Ну, наконец-то понял… - его премудрие торопливо сделал вид, что эксперимент с насекомым прошел так, как было задумано, и с демонстративным облегчением шумно выдохнул. – Естественно, маг. Известный всему просвещенному миру как Агафон…никус… Великолеп… то есть, Великий. Не слышал о таком? Ну, куда уж тебе… Но для тебя, малыш, я – просто «крестный».
- Значит, вы теперь моя… фея… крестная… мать?..
- Крестный отец, скорее, - снисходительно усмехнулся Агафоникус.
- И-извините… за… э-э-э… что я вас… я подумал… решил… я н-никогда раньше не видел… то есть, не думал…
- Это вот больше на правду похоже, - сухо хмыкнул Великолепно-Великий и милостиво кивнул. – Извиняю. Можешь встать.
- С-спасибо.
Лесли неуклюже поднялся, опасливо не сводя глаз с надменной розовой фигуры со спутанными волосами цвета соломы, украшенными листьями и сухими веточками. Торопливо и смущенно, словно находился в присутствии самой королевы, он принялся отряхивать от пыли свой нехитрый наряд: кожаные штаны, зеленую тунику и коричневую домотканую рубаху.
- И… что вы хотите… со мной делать… господин фей… крестный?
- Конечно, устроить счастье всей твоей жизни, - снисходительно усмехнулся Агафон, вертя в пальцах блистающую стразами под июньским солнцем палочку.
- Как?
- Ты жениться хочешь?
- Родители говорят, что мне еще рано – надо денег скопить, дом свой построить, хозяйством обзавестись, корову купить…
- Чепуха! Дом! Хозяйство! Кур и поросят, скажи еще! – презрительно фыркнул студент. – Ты в жены себе молочницу взять захотел, что ли?
- Н-ну, можно и молочницу – она девушка тихая, работящая… Или сестру шорника… ну, или у бондаря дочку…
- У свинопаса бабушку! – пренебрежительно скривился чародей. – Никаких шорниковых дочек и молочниковых внучек нам на дух не надо, запомни это, Лесли, дитя моё!
- Можно просто «Лес»… крестный… - робко пробасил лесоруб.
- Хорошо, - отмахнулся Агафон, недовольный прерыванием. – О чем это я?.. Ах, да. О том, что такому парню как ты нужна дочь короля – не меньше!
- Д-да?..
- Да!
- Но… я ее не знаю… А Марта мне нравится… вроде… И Люси тоже… И…
- Не знаешь – узнаешь, - деловито сообщил студиозус, увлеченный демонстрацией планов громадья потрясенному подопечному. – Ты на себя в зеркало когда-нибудь смотрел? Видел, какой ты… э-э-э… добрый молодец1? Глаза голубые, прическа блондинистая, поперек себя шире, ростом чуть не со свой дуб!.. Правда, умом не вышел, но в будущем короле ум – не главное, на это министры есть и советники. Зато характер у тебя золотой – ты скромный, не избалованный, работящий… Страной будешь править день и ночь, без перерывов на обед: ей только развлекаться на балах останется.
- А если я не захочу…
- А кто тебя спрашивает?!
- А разве фея-крестная… фей-крестный… не должен…
- Нет, - сухо прищурился школяр. – Фей-крестный никому ничего не должен. А должен у нас здесь ты один. И тебе лучше запомнить, что именно. Ты должен, во-первых, жениться на принцессе, а во-вторых, слушаться меня беспрекословно и не задавать дурацких вопросов. Вопросы есть?
- Дурацкие?
- Да.
- Есть. Нет. Есть. А если из меня не выйдет король?
- Ха! – громко сообщил Агафон. – Все так говорят! Но подумай, Лесли, дорогой… и скажи мне откровенно… Разве тебе никогда не приходило в голову, что ты – не такой, как все? Что ты – особенный? Что заслуживаешь чего-то большего, нежели горбатиться всю жизнь в лесу? Что если бы тебе дали развернуться, и не с топором перед елкой, то ты бы тогда всем показал, какой ты есть на самом деле, какова твоя внутренняя сущность?
- Н-нет?..
- А ты подумай, юный друг мой, подумай! Чувствуешь в душе своей силу таинственную, что на волю просится? Ну?.. Ну?.. Слушай себя!
Юноша честно сосредоточился на нервно заерзавшей под его непривычно-пристальным внутренним взглядом сущности и, помолчав напряженно с полминуты, неуверенно пожал плечами:
- Н-ну… я не знаю… - и тут же под плотоядным взглядом крестного спешно поправился: - Может, и вправду я такой… не такой…
- Ты – не просто «не такой»! Ты – необыкновенный! Ты – выдающийся! Ты – исключительный! Ты второго такого, как ты, встречал?
- Н-нет…
- Ну вот! Я же тебе говорю! Ты – уникум!
- Но… я не знаю никакую Уню!..
- Ха-ха-ха! Шутить изволит ваше будущее высочество! – в полусерьезном полупоклоне согнулся разошедшийся фей. – Вот видишь! Свежо! Оригинально! Нестандартно! Мне бы так посмотреть на привычные слова и в голову не пришло! И это есть неоспоримый признак недюжинной, незаурядной, феноменальной – только не спрашивай меня, что это такое – личности!
Лесоруб потрясенно молчал и моргал.
- Это… всё я?.. – наконец, смог выговорить он.
- Ты, - убежденно кивнул Агафон. – Ну, теперь-то чуешь свою неповторимость? Свою удивительную судьбу? Свое предназначение заткнуть за пояс всех, кто от убогого умишка говорит, что ты – самый заурядный лесоповалец?
- Лесоруб…
- Какая разница! Ерунда! Рубить лес может каждый! Жениться на принцессе – только избранный! Такой, как ты!
- Я?..
- Ты! – уверенно ткнул в могучую грудь пальцем чародей. - Ну, теперь понял, кто ты есть на самом деле?
- Уне кум?
- Правильно! И поэтому для раскрытия своего богатейшего внутреннего потенциала должен жениться только на принцессе!
- А если я ей не понравлюсь?..
- Кто ее спрашивать будет!
- А… если она – мне?
- Ты что, дурак? Что, ну, скажи мне, что в принцессе может не понравиться?! Власть? Поклонение подданных? Роскошь? Комфорт? Развлечения? Богатство? Тебе что, деньги не нужны?
- Н-нужны1… Но как же любовь?..
- Стерпится – слюбится.
- Моя мама то же самое говорит иногда…
- Ну, вот и замечательно! Мать дурному не научит, - удовлетворенно, будто полководец армии, победившей на первой минуте боя нокаутом, кивнул чародей. – Еще вопросы имеются?
- Н-нет…
- Тогда собирайся, и пошли.
- Куда?
- Жениться, - самодовольно хмыкнул его премудрие.
- Но как?..
- Очень просто. Классика, - усмехнулся Агафон. – «Основы фейского дела. Том первый». Дожидаемся бала. Ты едешь туда. В карете из тыквы, запряженной мышами. Танцуешь лучше всех. В двенадцать часов разворачиваешься и убегаешь, теряя при этом на ступеньках дворца хрустальную туфельку…
- Но… я не ношу туфельки… - неуверенно проговорил парень, украдкой глянув на свои ноги сорок восьмого размера.
- Тогда сапог.
- Хрустальный?
Агафон спешно вызвал в памяти нужную страницу учебника, припомнил диаграмму-иллюстрацию, и уверенно кивнул.
- Да.
Лесли чудом умудрился вовремя превратить ржание в тактичный кашель.
- И... я не умею танцевать…
- Не умеешь?.. Как – не умеешь? Что, серьезно?..
- Д-да… - виновато развел руками Лес.
- Ну, ты валенок… - обиженно припечатал его уничижительным взглядом маг. – Темнота некультурная!
Ну почему, почему этому убийце деревьев обязательно надо всё усложнять!..
Неумение танцевать – нелепая вроде мелочь – в его положении становилась громадным непреодолимым препятствием, потому что танцевать он не умел тоже, равно как и обучать танцам других посредством магии.
Особенно своей.
- Но ведь что-то ты умеешь делать? Лучше других, желательно? – взял себя в руки и с остатками надежды воззрился на открытое честное лицо Лесли школяр.
- Валить деревья, - уверенно ответил парень.
Крестный фей задумался.
Единственное применение умения своего подопечного, которое приходило ему на ум, исключалось решительно: вряд ли принцесса загорится желанием выйти замуж за того, кто подрубил в ее дворце все колонны…
- Тогда… тогда…
Студиозус рассеянно попытался затолкнуть не нужную пока палочку в карман, но та не шла, словно упиралась во что-то.
- Что за… - его премудрие раздраженно сунул туда пальцы в поисках помехи, и с удивлением ощутил, что они уперлись во что-то помято-бумажное.
Шпаргалки?
Были бы сейчас весьма ко времени… если в тему…
Но, торопливо расправив на стволе дуба измятый листок размером с две ладони Лесли, он изумленно прочитал:
- «Программа… королевского турнира… посвященного выдаче замуж дочери короля Шантони Луи Второго… несравненной Изабеллы Пышноволосой… Проводится впервые… в столице Шантони Монплезире… Победитель получает всё… Предварительная запись благородных рыцарей заканчивается за полчаса до начала турнира… Мероприятие состоится третьего июня… в десять часов утра… на главной площади перед дворцом… в любую погоду… Приходите, будет интересно!..».
Это же сунула кто-то из фей перед самой его отправкой сюда!..
Вот спасибо-то!
- Какое сегодня число? – хищно впился загоревшимся взором в растерянную физиономию Леса Агафон.
- В-второе… - отступил на шаг тот.
- До Монплезира отсюда далеко?
- Если выехать до обеда… через Гуляки, не через Черешневый Мост… и в Верхних Ясенях переночевать… - наморщил лоб и принялся водить по воздуху указательным пальцем, словно прочерчивая для наглядности весь маршрут, - и оттуда выехать в шесть… то утром часов в восемь-девять будем там.
- Ну, так чего же ты стоишь?! Бегом!!! Мы должны успеть!!!
- А разве… - дернулся было по команде бежать, но тут же остановился Лес.
- Что? – насторожился Агафон.
- А разве ваше волшебство не может переместить нас прямо туда?
Волшебник закашлялся.
- Может. Естественно, может. Что за нелепый вопрос! Но…
- Но что? – доверчиво уставился на крестного покровителя Лесли.
- Но… мне надо… по дороге… еще кое-что обдумать… - скроил высокомерную и таинственную мину тот.
«И попробуй только спросить, почему это «кое-что» нельзя обдумывать, сидя на постоялом дворе в Монплезире», - договорил его красноречивый взгляд.
Лесоруб намек понял и язык прикусил.
- …Как сломалась?! Что значит – сломалась?! Какого лешего сломалась?!
На Агафона было больно смотреть.
Кругами, словно кот вокруг клетки с хомячком, ходил он безостановочно вокруг телеги с неестественно оттопыренным колесом, кособоко застрявшей посреди двора дровосекова дома, и заглядывал ей под днище то так, то эдак, словно стоило ему как следует разглядеть место поломки, и предательски развалившийся воз починился бы сам собой.
Выпряженный и забытый мерин скромно пристроился у любимой цветочной клумбы матери Лесли, но время от времени переставал жевать и опасливо косился на мечущегося туда-сюда незнакомого человека в развевающемся черном балахоне.
Молодой дровосек, каждый раз любезно уворачиваясь с пути возбужденного фея, растерянно разводил руками.
- Так это… ось ведь сломалась… крестный… Что я-то сделаю?..
- Это ты специально!!! – взъярился на него школяр.
- Нет, что вы!.. – парень испуганно шарахнулся от яростно подавшегося к нему чародея. – Я не знаю, отчего она сломалась! Телега почти новая, года не прошло, как купили!..
- Года! Деревенщина! Оси каждые шесть месяцев меняют!.. А профилактика при такой нагрузке, как ваша, вообще каждые две недели должна быть! Чему вас только тут учат, дикарей! – взвился отчаянно студиозус, словно не телега – вся жизнь его и судьба поломалась посреди чужого двора.
- А погодите, крестный… – неожиданно пришла гениальная мысль во взлохмаченную голову Лесли. – Вы же фей…я… фея… Значит, вы и ось починить сможете!
- Я?.. – от неожиданности чародей перестал причитать и метаться и тупо уставился на подопечного. – Так я же фея… фей, в смысле… а не кузнец!
- Да не заварить ее… а палочкой волшебной раз – и готово! – сияя как все новые оси Белого Света вместе взятые, пояснил свою идею лесоруб.
- Если бы Бог хотел, чтобы оси ремонтировались волшебными палочками, он бы не придумал кузнецов! – напыщенно изрек Агафон и глянул на скукожившегося парня так, словно тот сморозил Бог весть какую несусветную глупость.
- Я понимаю… крестный… - осознал всю глубину своего невежества и покраснел лесоруб, - но иначе мы не меньше дня потеряем…
- К-кабуча… - поник маг и принялся прикидывать возможные результаты опоздания на турнир и результаты применения магии там, для чего были предназначены кузнецы.
По возможной катастрофичности последствий для одного отдельно взятого студента первое перевешивало второе с лихвой.
- Ну, хорошо. Я попробую, - сдался он без боя и потянулся было за палочкой…
Рука его остановилась в сантиметре от кармана.
- Отвернись.
- Что? – непонимающе глянул на опекуна дровосек, но через секунду лицо его просветлело: - А-а, секреты ремесла!..
- Именно, - сурово кивнул школяр.
- Ну, хорошо, конечно…
И юноша, от всей души недоумевая, какие такие секреты могут быть у крестного фея Агафониуса Великого, которые лесоруб Лесли бы мог у него невзначай перенять, послушно повернулся лицом к коню.
Великий подозрительно покосился на неподвижно застывшую, словно сложенную из кирпича, спину крестника, вытянул из кармана волшебную палочку и присел на корточки перед скособоченным колесом, подметая дворовую пыль подолом моментально порозовевшего и обросшего пайетками балахона.
Потом выругался, вздохнул, прилег, опираясь на локти, и засунул голову за раненное колесо.
За спиной его, поднимая небольшой, но приятный в жару ветерок, сами по себе работали полупрозрачные крылья.
Кабуча…
Хорошо, хоть кроме мерина никто не видит…
Что теперь?
Ремонт телег они точно не изучали – ни с приемным отцом на мельнице, ни, тем более, в ВыШиМыШи…
Интересно, если эта дурацкая ось треснула очень близко к колесу, или внутри него, ее можно как-то починить, или только заменить?..
Еще бы еще увидеть, где это… Должно быть где-то… где-то… где-то…
Ага, вон там!
Есть.
Н-да… вот кабуча… на самом стыке… как специально… Кузнеца бы сейчас сюда, конечно… Или кого-нибудь с факультета целителей: им со всякими переломами возиться привычней… чем нам… великим феям…
Хотя, если подумать головой, то и без них можно справиться. В принципе-то, нет тут ничего сложного. Место слома видно, хоть и плохо. Ткнуть туда палочкой – и затянется… поди… как-нибудь… Лишь бы до Монплезира хватило, а там – хоть дрова не расти… как говорит Шарлемань Семнадцатый…
Агафон переложил палочку в левую руку, перенес вес тела на локоть правой, извернулся, прищурился, прицелился, сосредоточился, аккуратно приложил кончик палочки к едва видному излому, прошептал заклинание, которое, по его мнению, могло бы подойти к этому случаю…
И всё покрылось облаком серебристой пыли под аккомпанемент надтреснутых колокольчиков.
Когда спецэффекты рассеялись, чародей медленно протянул руку и недоверчиво потрогал пальцем то место, где только что зловредная ось распадалась на две половинки.
Разлом исчез, как его и не бывало.
Абсолютно целый хрусталь…
Хрусталь?!?!?!..
Кабуча!!!
Еще раз – прицелиться, прищуриться, представить себе абсолютно целую и – самое главное – металлическую тележную ось, проговорить заклинание, которое, вроде бы, подходит… Отчихаться от серебряной пыли…
Угу.
Гораздо лучше.
Золото… пропади оно пропадом… презренный металл…
Но хоть не ртуть.
Агафон рыкнул вполголоса, скрежетнул зубами, прицелился, прищурился, тщательно, по буквам, прошептал заклинание – немножко другое, но которое точно должно сработать… Отер со вспотевшего от жары, неудобной позы и нервного напряжения лица серебряную пыль… Потрогал ось…
Есть!!!
Получилось!!!
Не золото и не хрусталь!
А что тогда?..
Его премудрие – эксперт по драгметаллам аховый – задумчиво потер указательным пальцем получившуюся деталь – хоть одним куском, и на том спасибо – и задумался.
Если ему очень повезло, то это железо.
Если не слишком – то платина.
Если совсем опростоволосился – серебро.
Больше никаких металлов, не говоря уже о сплавах, подходящего цвета на ум ему не приходило.
Н-да… Будем надеяться, что я сегодня везунчик.
Но, однако, как всё, оказывается, легко и просто с этой палочкой!
Десять минут возни и конфуза – и бесконечное счастье обеспечено!
Ну и жизнь у фей – не жизнь, а это… малина в нафталине… апельсины в керосине… бананы в шоколаде, во!
Как новая ведь получилась оська-то!
Если выгонят из Школы, открою мастерскую по ремонту телег, и буду процветать…
- Вот это да!.. - раздался справа приглушенный, но не потерявший от этого своего потрясенного восхищения голос Лесли, и между задними колесами просунулась загорелая физиономия крестника.
- А ты что думал… - снисходительно фыркнул его премудрие, чихнул от облачка поднявшейся пыли1, чувствительно шмякнувшись о край телеги затылком и, аккуратно-осторожно полез назад. – Настоящая магия даже из рыдвана может сделать конфетку!
- А… надежно ли получилось, крестный? – осторожно полюбопытствовал Лес, выползая таким же манером на Свет Белый.
- Запрягай, поехали, - сурово сдвинув брови, посоветовал Агафон в ответ на неслыханное сомнение в его возможностях, и святотатец, устыдившись собственного маловерия, сконфуженно втянул голову в плечи. – До Монплезира хватит.
Новой оси хватило ровно до околицы.
Там, напротив крайнего дома, отремонтированная запчасть ценой в четыре коня вдруг хрупнула звонко, передок телеги резко просел, оставшееся не у дел колесо, не удерживаемое больше ничем, с облегчением повалилось в пыль, а за ним последовали и путешественники.
Единственное, о чем жалел сейчас Агафон, так это о том, что в курс молодой феи не входил такой предмет, как сохранение вида «всё-идет-по-плану-и-так-и-должно-быть» при внезапном и публичном позоре на магическом поприще2.
- К-кабуча!!!.. – выбило из него жесткое приземление в пыльную колею.
И словно вылетела пробка из бутылки: поток самых черных проклятий, на какие только был способен третьекурсник, обрушился горным водопадом на все оси телеги вместе взятые и по отдельности, а также на ее колеса, дышло, борта, днище и прочие подробности незамысловатой конструкции.
Зато шмякнувшийся рядышком Лесли был похож на человека, внезапно лишившегося дара речи. Он то беззвучно открывал рот, то губы его начинали складывать какие-то слова, но, стоило глазам остановиться на багровой, как закат перед бурей, физиономии фея, а ушам прислушаться к его исступленной филиппике, как невысказанные вопросы и предложения малодушно ретировались с языка лесоруба обратно в глубины подсознания.
Закончив высказывать злосчастному транспортному средству всё, что он думает про него, его комплектующие, его создателя, конструктора и предков – включая самую последнюю тачку и волокушу, его премудрие в сердцах плюнул в пыль и решительно поднялся. Озираясь по сторонам – палочка наперевес, крылья расправлены, как у стрекозиного ангела возмездия – готовый то ли к срочному ремонту злополучного транспорта, то ли к устранению свидетелей, объявись таковые в жаркий рабочий полдень на окраине деревни, он отошел на полметра и плотоядно сощурился на подбитый передок.
Подопечный его немедля вскочил и, на всякий случай, перешел на другую сторону улицы.
- А, может, крестный, ну ее, эту телегу? – отойдя на безопасное с его точки зрения расстояние, решил высказать умиротворяющее рацпредложение он. – Некоторые у нас и пешком в столицу ходят. Не так уж тут и далеко. Подумаешь, чуть-чуть опоздаем…
- Опоздаем?!.. – буквально взвился Агафон, и солнечные лучи брызнули, преломившись на яростно затрепыхавшихся крыльях. – Чуть-чуть?! Да ты соображаешь, что говоришь? Как мы можем опоздать…
И тут ворота за спиной Лесли глухо стукнули, раздраженно утробно скрипнули давно не мазаными петлями, и между массивными створками неохотно образовалась узкая щель.
В появившемся пространстве показалось плечо и каштановые волосы: невысокий человек отчаянно и не слишком плодотворно упирался обеими руками и даже головой в край тяжелой створки – словно сражался со встречным ураганным ветром.
Дровосек обернулся на скрип и кряхтение, обрадованно заулыбался соседу и, позабыв и про телегу, и про крестного, кинулся на подмогу:
- Отойди, я сам открою!
- Кого там еще несет нелегкая?.. – хмуро процедил студиозус и торопливо спрятал палочку в карман, пока вылезший абсолютно не ко времени и не к месту соседушка не увидел и не утопил их в расспросах и комментариях.
Тем временем Лесли взялся одной рукой за край правой створки и легко отвел ее к забору. Когда створка вторая стронулась с места и так же просто вместе с лесорубом направилась к калитке, Агафон кинул ищущий взгляд на открывшийся перед ним двор и насторожился подобно самонаводящейся стреле при виде цели.
Ибо в проеме раскрываемых его крестником ворот во всей своей красе стояла и флегматично пофыркивала пегая кобыла, запряженная в груженную новенькими бочками подводу.
Но не успел загоревшийся новой идеей студент перейти от наблюдения к делу, как кучер дернул вожжами, лошадь зашагала вперед, и телега плавно выкатилась на улицу.
- Вот спасибо тебе, Лес! Как ты тут вовремя оказался! Что бы я без тебя сейчас делала?.. Сколько говорила бате – смажь петли! – так всё некогда ему… – соскочила с передка загорелая зеленоглазая девушка с распущенными каштановыми волосами и двинулась было к воротам, но дровосек опередил ее.
- Да ты сиди, Грета, я сам закрою! И со двора на засов тоже! – замахал он на нее огромными ручищами и поспешил исполнять.
- Спасибочки! – улыбнулась девушка, и только теперь обратила внимание, что дорогу им с пегой кобылой преграждает знакомый воз.
Но в каком плачевном состоянии!..
- Ой, Лес… Какой ужас… - сочувственно всплеснула она руками. – Это ведь твоя телега? А ты уезжал или приезжал? А что у тебя случилось? А у телеги? Колесо отвалилось, да? А давно? А почему? А раньше это с ней уже было? А второе тоже отвалилось, или просто так оттопырилось? А остальные держатся? А если тоже отвалятся? А раньше уже отваливались? Так куда ты, говоришь, собирался?
- В-в Монплезир, - ответил лишь на последний вопрос1 слегка ошалевший парень.
- В Монплезир!.. – упоенно воскликнула Грета. – На ярмарку? А я тоже на ярмарку! Вот только отвезу заказ мастеру Помону на Горшечную улицу… Отец разрешил мне потратить на ярмарке десятую часть от вырученных денег! А ты уже придумал, что хочешь купить? А на столб ты за петухом полезешь? А за сапогами? А с завязанными глазами в мешках бегать будешь? А подушками драться? А об заклад биться на что-нибудь? А ночевать в городе останешься? А в трактир пойдешь? Не ходи, там по праздникам столько всякой шантрапы понабегает – того и гляди неприятностей не оберешься! Так мои родители говорят! А твои родители где? Они не поехали? Или ты один?..
- Я не один, - чудом ухитрился вставить пару слов лесоруб.
- Он не один. Он со мной, - подхватил инициативу и твердо поставил запруду полноводной реке женского любопытства и многословия Агафон. – И мы едем не на ярмарку. Мы едем на турнир.
- Ой, на турнир!!!.. – в верховьях запруженной водной артерии хлынул ливень, сошла лавина, и внезапно растаял ледник. – А я тоже хочу на турнир посмотреть! Я совсем забыла про турнир! Я на турнире никогда еще не была! Не приходилось как-то! То я на ярмарке – а турнира нет, то турнир есть, а я тут! А вы слышали, что король отдаст в жены победителю принцессу? Ой, а вот интересно поглядеть бы было, кто ее выиграет! Наверное, какой-нибудь герцог! Или граф! Или маркиз! Ой, хоть бы маркиз – мне само слово нравится – на «кис-кис» похоже! Я их так и представляю – с усами кошачьими и комплименты на ушко мурлычут! Лес, а ты когда-нибудь маркизов видел? А графов? А короля? А принцессу? А еще мне на свадьбу тоже посмотреть охота – страсть! Как всё, наверное, там красиво будет, празднично, весело, в цветах, лентах, шариках воздушных, и фейерверки обязательно всю ночь будут, и…
- Грета, - студиозус вкрадчиво взял за смуглую руку девушку, уносившуюся со скоростью подхваченного ураганом воздушного шарика в царство розовых грез. – Ты меня слышишь? Ты меня понимаешь? Ты меня видишь?
- А?.. Что?.. – растерянно спустилась со сказочных небес на землю и недоуменно воззрилась на незнакомца соседка Лесли.
- Я говорю, ты не могла бы подвезти нас до Монплезира? – медленно и четко проговорил его премудрие.
- Пожалуйста, Гретхен, - умоляюще заглянул молодой лесоруб во всё еще затуманенные видениями королевской свадьбы с последующими народными гуляниями зеленые глаза.
- К-конечно, Лес! – осознала, что от нее хотят и тут же радостно согласилась девушка. – В пути хорошая компания – первое дело! А то едешь-едешь в такую даль – и не с кем словечком перекинуться! Так ведь и говорить разучишься – и не заметишь! Садитесь, конечно! Хоть куда! Если найдете, куда…
И девушка махнула тонкой рукой с обкусанными ногтями себе за спину, любезно приглашая нежданных попутчиков выбирать себе места вокруг отряда бочек, бочонков, кадушек, ушатов и лоханей всех размеров и фасонов, оккупировавшего большую часть телеги.
- Спасибо, Грета! Сейчас я только воз на двор поставлю и Сивого в конюшню верну…
- Сивого оставь, - строго нахмурился чародей.
- Зачем? – удивленно поднял брови домиком дровосек. – Ведь я же возвращаться не буду? Ты же сказал, что я…
- Ну, сказал – значит, так оно и будет, - поспешно прервал раскрытие планов на будущее в присутствии постороннего маг.
- Так зачем мне тогда конь? – еще более недоуменно моргнул Лесли.
- А в турнире ты на чем собираешься участвовать? – сварливо скрестил руки на груди студиозус. – На палочке?
- Я?..
- Ты?!.. Лесли, он это серьезно?! Ты вправду, что ли…
- Помолчи, женщина! - сурово притопнул Агафон, и Грета от неожиданности ойкнула и испуганно прикрыла ладошкой рот.
- Но когда ты сказал, что мы поедем на турнир, ты не говорил, что я буду в нем