Последний фей пролог
| Вид материала | Документы |
- Язык Пролог Пролог (Prolog), 180.88kb.
- Московский Институт Открытого Образования и автономная некоммерческая организация культуры, 382.14kb.
- Программа собеседования по направению подготовки магистров «050100 Педагогическое образование», 403.81kb.
- Работа со списками в языке Пролог Рекурсия в Прологе, 175.74kb.
- Концепция языка Пролог и сферы его применения. Процедурная и декларативная трактовка, 31.15kb.
- Сценарий праздника «Последний звонок 2010», 311.83kb.
- Методическая разработка предметной недели информатики конкурс-игра "Последний герой", 37.99kb.
- Урок литературы в 5 классе по теме: «Пролог к поэме «Руслан и Людмила», 22.14kb.
- «Последний день Помпеи», 238.97kb.
- Рассказ на литературный конкурс по теме «последний герой», 31.2kb.
- Ты что, струсил?!
- Нет!!! Но у меня нет доспехов…
- Будут!
- Оружия…
- Организуем!
- Боевого жеребца…
- Сделаем!
- Наконец, я не умею драться ни на мечах, ни на копьях, ни на чем там они еще сражаются!!!..
- Да чего там уметь! Старайся треснуть его так, чтобы свалить, но чтобы он при этом не треснул тебя – вот и вся премудрость! Уметь! Ха! Чего там уметь-то! Это тебе не деревья рубить!
- Но там допускают только благородных рыцарей – а я всего лишь лесоруб, сын лесоруба!
- Придумаем тебе благородство!
- Но мне никто не поверит!..
- Слушай, ты, дитя моё, я вообще не понял: ты собираешься жениться на этой дурацкой принцессе, или нет?! – в запале дебатов выпалил фей, и тут же прикусил язык...
Но было поздно.
- Так ты… ты… ты… Лес… ты… собираешься жениться на принцессе Изабелле?.. – изумленно вытаращила глаза и открыла рот Грета.
- Нет!.. То есть, да… То есть, почему бы и нет? – приободрился Лесли, поднял голову и расправил плечи. – Я парень – что надо! Работящий. Сильный. Исполнительный. И племянник… деверь… шурин… кум… этой… как ее… Ну, Уне…
- Кому?.. Чего ты несешь? Какой еще… Уне?! – возмущенно уперла руки в бока Грета. – У нас в деревне нет никаких Унь! Тебе чего – в лесу по голове суком прилетело?
- Да много ты знаешь – есть, нет!.. Темнота некультурная! – обиженно выпятил нижнюю губу и скрестил руки на груди лесоруб. – И вообще – чего ты на меня кричишь? Тебе что – жалко, что я на принцессе женюсь?
- Ты?! На принцессе?! – зеркально отобразила позу приятеля Грета, дополнив ее ударной дозой презрения, ехидства и гнева. – Ха! Кишка тонка!
- А вот и не тонка! Если мой крестный сказал, что я – избранный, и поэтому должен жениться на принцессе, значит, так оно и есть! – задетый за живое, перешел в контратаку Лесли.
- Кто сказал?..
- Он! – торжествующе ткнул в ойкнувшего Агафона пальцем дровосек. – Мой крестный фей!
- Крестный… фей?.. – потрясенно повторила за ним девушка. – Да ты… вы оба… вообще тут с ума спятили?.. Крестных феев не бывает!
- Слушай, девица, давай ты не будешь пытаться убедить меня в том, что меня не бывает, а мы за это спокойно уже сядем и поедем в Монплезир? – скроив надменную физиономию с обертонами пренебрежения, проговорил чародей. – Время не ждет.
- Вы?! Ко мне?! Сядете?! – воинственно подалась вперед Грета. – Да скорее я эту телегу сама до столицы тянуть буду!!! Скорее я по одной бочке туда на спине своей перетаскаю! Скорее…
Но тут ей пришла в голову мысль получше.
- Хорошо, - слегка остыла и самодовольно поджала губы она. – Я разрешу вам со мной доехать до Монплезира. Но только для того, чтобы своими глазами посмотреть, как жестоко вы там осрамитесь! Чтобы было, что рассказать потом в деревне!
- Ты не посмеешь!.. – нервно вскинулся дровосек.
- А ты чего, уже испугался? – язвительно прищурилась Грета. – Женишок принцесский!
- Да лучше я до Монплезира пешком пойду! – насупился и выставил вперед нижнюю челюсть Лесли.
- Нет, лучше мы до Монплезира доедем, - кинув на кипящую от бури эмоций девушку надменный взор, ободряюще похлопал по плечу крестника Агафон. – А там всем покажем, чего стоит такой парень, как ты. И да устыдятся маловерные.
Рано-рано утром, когда на верхнеясенском постоялом дворе все еще спали без задних ног, копыт и колес, его премудрие осторожно растолкал Лесли, и едва различимой в полутьме, но не менее страшной от этого мимикой и жестами показал ему, что надо немедленно выходить.
- И так едва не проспал, засоня! – сурово укорил смутившегося донельзя крестника Агафон, едва они вышли на двор. – Как будто это мне надо… одному…
- Так ведь… солнце еще не встало… - растерянно запожимал могучими плечами лесоруб. – Мы и в восемь бы выехали, да успели…
- Это вы успели бы… а мы бы – не успели… - брюзгливо заметил чародей. – Мне из тебя еще рыцаря надо делать, забыл? Или ты думал, что мы этим прямо на площади займемся?
- Н-нет, не думал, - честно признался его подопечный в отсутствии каких-либо мыслей на этот счет вообще.
- Дык, понятно… я тут не подумаю – больше некому… - проворчал Агафон, сунул недовольному сонному конюху медяк за беспокойство, и Лесли торопливо взнуздал и вывел на улицу не менее недовольного и сонного Сивого.
- Куда сейчас? – дровосек в сомнении остановился, озираясь по сторонам и зябко поеживаясь после душного тепла харчевни.
- За околицу, в лес, - торжественно махнул рукой студент вдоль пустынного тракта в сторону перелеска, загадочно темнеющего на фоне чуть подсвеченного розовым неба, и туманно добавил:
- Чародейство, дитя моё, не терпит суеты и свидетелей.
Лесли нервно оглянулся по сторонам, не видит ли их кто: судя по тону крестного, свидетелей его чародейства не ожидало ничего хорошего.
- Пойдем, не лови ворон, - недовольно дернул за рукав парня школяр, тот потянул за повод мерина, и процессия, бесшумно ступая по мягкой дорожной пыли, направилась вершить чудеса.
Отойдя от последнего дома метров на сто и воровато оглянувшись, его премудрие мотнул головой, указывая на едва заметный просвет между двумя кустами, и Лесли с мерином послушно свернули с дороги и углубились в лес. Замыкал процессию Агафон: правый кулак сжимает палочку как меч, в левом, словно бомба с дымящимся фитилем – скомканная шпаргалка.
Дойдя до небольшой прогалины, маленький отряд без команды остановился: лучше и спокойнее места им было не найти – это понял даже мерин.
- Ну, готов?.. – тихо и сосредоточенно выдохнул студиозус.
- Г-готов… - неумело соврал Лесли.
- Я не тебя спрашиваю, - сердито стрельнул глазами на моментально стушевавшегося крестника волшебник.
- Я же не знал, что ты с Сивым беседуешь, - развел он в оправдание руками.
Агафон одарил окончательно сбитого с толку дровосека самым черным из своих взглядов, сунул пергаментный шарик шпаргалки в закатанный рукав, и со вздохом принял исходное положение для наложения заклинаний.
- С чего начнем? – деревянно, но отважно улыбнулся Лесли. – С меня?
Палочка опустилась.
- Давай лучше с мерина, - закусив губу, покачал головой маг.
- Ты его… это… того… обратно… в жеребца превращать станешь? – покосился со смущенным любопытством сначала на коня, потом на волшебника лесоруб.
- Зачем? – удивился, поднимая палочку, Агафон. – Под бардом всё равно ничего заметно не будет.
- А я тогда на ком состязаться буду?
- В смысле? – студент снова опустил палочку, словно очень нерешительный дирижер, и тупо воззрился на подопечного.
- Ну, если на Сивом какой-то бард поедет… Кстати, может, тогда уж лучше герольда? С трубой?
- Может, тебе еще оркестр народных инструментов на слонах в придачу? – прыснул маг. – Бард – это доспехи конские! Рыцарь на мою больную голову… И вообще – закрой рот и не мешай работе профессионала!.. Дитя моё.
Отмахнувшись от надувшегося крестника как от назойливого комара, чародей звучным голосом продекламировал затверженное за ночь заклинание и эффектным жестом притронулся палочкой к седлу.
Моментально ставшим дамским, на пронзительно-желтой попоне, вышитой розовыми бабочками.
- Кабуча…
Вторая попытка материализовала на спине терпеливого мерина деревянное блюдо с дымящейся горкой подрумяненного мяса.
- Это еще что? – вытаращил глаза Лесли.
- С-седло, что еще, по-твоему… - пожал плечами Агафон, вдумчиво изучая кроны деревьев над головой. – Барашка.
- Можно кусочек? – Лес вспомнил, что стремительно приближается не только турнир, но и время завтрака, и потянулся за нежданным угощением.
- Обойдешься, - не слишком любезно замахнулся палочкой школяр, но по пальцам крестнику, к счастью, не попал: тот мигом отдернул руку, словно в кулаке Агафона была зажата раскаленная кочерга.
Третья попытка явила их очам ошарашенного человека в придворном наряде и с лютней в руках, водрузившегося с размаху на горячую баранину, лицом к меринову хвосту. Правда, продержался он перед тем, как выкрикнуть неприличное слово и растаять подобно миражу, всего несколько секунд.
- К-кабуча… - стиснул зубы маг, отступил на пару шагов, украдкой выудил из рукава шпаргалку, развернул, пробежался глазами, закусил губу, вернул пергамент на место и снова принял исходную позу для наложения заклинания преобразования.
На этот раз обещанный бард явился как и полагается: бронированное седло, стальной наголовник и шейная защита, свисающая поверх длинного покрывала кольчуга из крупных пластин…
Всё покрытое чудесной бело-голубой эмалью и вставками из хрусталя.
- Как и задумывал, - стиснув зубы, прокомментировал Агафон и ожег предупреждающим взглядом крестника.
Тот предусмотрительно закрыл рот и медленно кивнул.
- Очень… красиво.
- А, по-моему, на этой бижутерии ты будешь выглядеть как кукла! – раздался из кустов ехидный женский голос.
- Грета?!..
- И даже желтое с бабочками было лучше!
- Что тебе тут нужно?!
- Ерундой занимаетесь!
- Как ты нас нашла?!
- Ничего у вас не выйдет!
- Убирайся отсюда!
- А ты не командуй! Это не твой лес! Где хочу, там и хожу! – нахально заявила его сконфуженному и взбешенному премудрию дочка бондаря.
Для подтверждения этого тезиса она выбралась на поляну и остановилась рядом с Лесли – нога пренебрежительно отставлена, руки в любимом жесте скрещены на груди, подбородок задран вверх.
- А вот что вы мне сделаете, а?
- Грета, пожалуйста...
- Ненормальные!
- Грета!!!..
- Я уже семнадцать лет Грета!
- Грета, не мешайся – у нас важное дело!
- Один ненормальный, и один шарлатан!
- Если ты немедленно не уйдешь, я превращу тебя в лягушку!
- Что?..
Угроза заставила девушку если не ретироваться, то примолкнуть: провести лучшие годы в шкуре квакушки еще куда ни шло: всем известно, что, в конце концов, находится прекрасный принц, который ее целует и, как честный человек, после этого женится…
Но это ведь при условии, что у бестолкового мага получится именно лягушка!
Историй про счастливое избавление от чар змеи, мокрицы или поганки ей слышать не доводилось ни разу.
- Считаю до одного! – грозно прищурившись, тем временем сообщил Агафон. – Три… два…
- Ну, уйду я, уйду… - угрюмо насупившись, буркнула Грета. – Уйду, и в кустах опять схоронюсь. Всё равно подсматривать буду.
Парни переглянулись и вздохнули.
- Ну, оставайся, - словно отдавая врагу последнюю рубашку, выдавил чародей, и тут же злорадно поспешил предупредить: – Но если что-то с тобой тут случится – я не виноват.
- Вот только не надо меня запугивать! – отважно вскинула голову девушка и в мгновение ока укрылась за Сивым.
- Всё! Теперь ничего не случится! Можно начинать! – из-за лазоревой бронированной груди коня, как из крепости, выглянули блестящие от возбуждения глаза и перепачканный землей нос.
И началось.
Для затравки Агафон сотворил латы. Без тени эмали, стразов и бусин. Впечатленная Грета благоговейно ахнула, не веря глазам своим, и доверчиво вышла из укрытия. Лесли восторженно ухнул, хлопнул себя по бедрам, и кинулся к блестящей под лучами восходящего светила стальной груде – разбирать и примерять…
Через секунду после начала разборки первое впечатление подтвердилось: глазам верить было не надо. Двадцать два нагрудника – это еще не все доспехи.
Второй заход нагрудники убрал, заменив их таким же количеством поножей.
Студиозус раздраженно крякнул, утер пот со лба, сосредоточился, вытащил шпаргалку, перечитал заклинание, закусил губу, уставился на кучу трубоподобных железяк и уверенно направил на них волшебную палочку.
Результат пришел очень быстро. Не успело облако серебряных искр рассеяться, как куча зашевелилась, рассыпалась со звонким лязгом, и на глазах у изумленных людей поножи неуклюже заползали по траве в поисках друг друга и стали слипаться в одну стальную коленчатую змею.
Те, которые присоединились первыми, похоже, решили, что они – голова, потому что уже готовый конец приподнялся над землей на полтора метра, поводил раструбом туда-сюда, словно принюхиваясь или приглядываясь, и замер, нацелившись на дочку бондаря.
Грета оглушительно взвизгнула, змея метнулась, Агафон взмахнул палочкой, выкрикнув первое, что пришло на ум...
Ректор ВыШиМыШи Уллокрафт в таких случаях любил говаривать, что каков ум, то на него и приходит.
Легким движением руки поножи превратились в аналогичный набор набедренников. И настроение его ухудшилось прямо пропорционально изменившемуся размеру.
Если бы не секундное замешательство змеи, в состоянии легкого конфуза переоценивающей относительные габариты свои и мишени, кто знает, что случилось бы с Гретой…
Но стальная тварь смешалась, и что случилось дальше, знают теперь все.
Девушка наступила на подол и упала. Лесли набросился на змею. Маг вскинул палочку и исступленно завопил что-то дикое без слов, заворачивая людей и поляну в плотный вихрь радужных огоньков…
Когда световое шоу осело разноцветными светлячками на траве и ветках кустов, его премудрие одним беглым взглядом оценил произошедшее, взялся за голову и тоскливо простонал:
- Ты это специально, да? Ты специально?..
- Это я специально?!.. Я специально?!.. – прогудел в ответ гулкий металлический голос на грани слёз.
И доносился он из полного комплекта лат пятьдесят шестого размера, последний рост, устало прикорнувшего у копыт невозмутимого Сивого.
- Вытащите меня отсюда!.. Я буду жаловаться!.. У меня ноги затекают! И тут, кажется, муравьиная тропа! Злодеи! Бандиты! Хулиганы!..
- А кто будет обзываться нехорошими словами, останется в них жить, - чувствуя себя вполне отмщенным за «ненормального шарлатана», и слегка – за «злодея, бандита и хулигана», сладко проворковал студиозус.
Отливающий хромированной сталью голос испуганно смолк.
- Ну, что, Лес? – засовывая палочку в карман, обратился школяр к подопечному, ошалело таращащемуся на говорящие голосом Греты доспехи. – Сможешь сам девушку раздеть, или тебе помочь?
Спустя час латы поменяли хозяина, и молодой лесоруб, то подбоченясь, то принимая различные эффектные позы – репетируя свой разговор с принцессой, не иначе – принялся неуклюже расхаживать по поляне.
Длинные острые носы ботинок из нержавейки – сабатонов – то и дело утыкались в малозаметные невооруженной ноге кочки и вообще не заметные неровности, ежесекундно грозя повергнуть металлическую груду по имени Лесли в прах и прошлогодние листья. Не притертые части доспехов повизгивали и поскрежетывали каждый раз, когда лесоруб сгибал или разгибал конечности. Наводящий ужас даже на Агафона шлем с закрученными спиралью рогами, оскаленными железными зубами и золотым пенсне ограничивал угол обзора хозяина до узкого тоннеля…
Но Лес был счастлив, как мальчишка, получивший вожделенную всю свою сознательную жизнь игрушку.
Казалось, теперь ему не нужно было никакой Изабеллы – дай только жестяной меч, картонный щит, деревянного коняшку – и будет он носиться по улице весь день напролет, сражаясь с воображаемыми драконами, спасая сказочных принцесс, побеждая в выдуманных турнирах вымышленных соперников, забыв про еду, работу, дом, и даже самого себя…
- Ну, что, дитя моё? – самодовольно усмехнулся Агафон, победно поглядывая на притихшую Грету. – Теперь твоя душенька довольна?
- Нет, - неожиданно ловко повернулся к нему лесоруб. – Мне еще оружие надо. Копье турнирное. Меч. Топор. Боевой, конечно. И щит.
- А на щиту… на щитЕ… на щИте… герб, между прочим, должен быть, – с малой дозой того ехидства, с которым она начала день, тут же проговорила девушка – изрядно расстроенная успехами попутчиков, но отнюдь не сдавшаяся. – А у рыцаря – фамилия. Благородная!
- Д-да… - вырвался унылый голос новоявленного аристократа сквозь просветы в стальных зубах шлема.
- А я вот как-то слышал, - бодро сообщил чародей, - что один рыцарь, чтобы его не узнали, выступал на турнирах под прозвищем «Лишенный наследства».
- Какой нормальный отец отдаст свою дочь за кого-то по имени «Лишенный наследства?» - кисло вопросил Лес.
Агафон задумался над вопросом, и признался:
- Я бы не отдал. Но… еще был, я помню, Черный Рыцарь!
- Почему черный? – недоуменно повернулся к студенту очкастый шлем. – Он что, из Узамбара был родом?
- Да при чем тут Узамбар! Он назвался по цвету их с конем доспехов! – снисходительно хмыкнул Агафон.
Лесли покосился на одеяния Сивого.
- Нет, по цвету не надо, - решительно уперся лесоруб.
- А как тогда быть?.. – задумалась даже Грета.
- А давай мы тебе, Лес, фамилию придумаем? – посетила магическую голову идея другая. – Думаешь, король всех своих рыцарей наперечет знает?
- Думаю, знает… - не вызвала оптимизма идея.
- Это важных! А всякую мелочь, у кого одна деревня и две собаки? – не отступал студиозус.
- А за неважного не отдаст…
- Но ты же турнир выиграешь!
Лесли задумался.
- Нет, всё равно опасно так врать… У них список есть, говорят… где вся знать записана… большая и маленькая… Посмотрят – нет такого… И поди, докажи, что я есть!..
- Если тебя нет, - язвительно добавила Грета.
- Докажи, раздокажи… - раздраженно фыркнул чародей, заложил руки за спину, прошелся по полянке, маневрируя подобно слаломисту вокруг людей и коня…
И вдруг остановился.
- Всё! Знаю, что делать, - с заговорщицким видом выдохнул он и самодовольно прищурился в ожидании града вопросов.
- Что делать? – не заставил себя ждать лесоруб.
- Что?.. – заинтригованно вытянула шею даже Грета.
Поняв, что град кончился, а на мерина рассчитывать не приходится, чародей философски пожал плечами, решив довольствоваться малым, обвел победным взором девушку, лесоруба и даже коня, приосанился и важно проговорил:
- Будешь ты у нас, дитя моё, царевичем. Принцем, на ваш манер.
- Он-то?! Принцем?! – едва не подскочила от возмущения Грета. – Да из него принц, как…
- Цыц! – гаркнул маг и поспешно напомнил: – В лягуши захотела?
- Так бы сразу и сказал… - нахмурилась и обиженно замолчала дочка бондаря. – А то «цыц, цыц»…
- Да если у них рыцари наперечет, то принцы-то… - засомневался Лес.
- А ты будешь принцем иностранным! – торжествующе ухмыльнулся маг.
- Каки-им?..
- Про царство Костей когда-нибудь слышал?
- Н-нет… Смешное название такое… А оно на самом деле существует?
Его премудрие оскорбленно хмыкнул.
- Извините, не знал… - гулко смутился Лес. – Наверное, это очень хорошее царство?
- Не суть важно, - отмахнулся волшебник, чуть поморщившись, как от зубной боли, и деловито продолжил: – Так вот. Слушай меня внимательно, то бишь, внимай, крестник. С сегодняшнего дня будешь внуком царя Костея. Агафоном… Непобедимым, к примеру.
- А кто это?
- Кто-кто… Ты!
- А если раскроется?..
- Не раскроется – это я тебе как крестный фей говорю!
- Тогда… - дровосек помялся с ноги на ногу, почесал железной пятерней в стальном затылке, и решительно кивнул. – Тогда я согласен. Наверное, это очень здорово – быть настоящим принцем… Принц Агафон… Почти твой тезка получаюсь!
Волшебник закашлялся.
- Почти. Тезка.
- А что… - по голосу было слышно, как Лесли под шлемом улыбнулся. – Моё высочество Агафон Непобедимый из царства Костей… просит руки и сердца дочери вашего величества… Хорошо звучит! Мне нравится.
Грета скривилась, надула щеки и издала губами неприличный звук, но, памятуя предостережение волшебника, язык за зубами удержала.
- Вот и молодца… - косовато усмехнулся студиозус1 и продолжил: - Так что, заварганим тебе сейчас оружие – и вперед, к славе и счастью на веки веков. Время идет, принцесса заждалась!
- Меня?
- Тебя, кого же еще! А теперь стой смирно и по порядку диктуй, чего тебе и сколько надо.
- Меч полуторный… одна штука… - принялся дотошно загибать железные пальцы новоиспеченный внук царя Костея.
На регистрацию желающих породниться с королем новоявленный принц Костейский и его крестный фей – он же по совместительству оруженосец – успели за три минуты до окончания.
Поразительно промолчавшая всю оставшуюся дорогу Грета покинула маленький отряд почти сразу после въезда в Монплезир: Горшечная улица, где располагалась лавка заказчика ее отца, начиналась метрах в ста от городских ворот. Едва завидев указатель Посудной слободы – покрытую патиной, пылью и следами пребывания вездесущих голубей2 медную крынку размером с бочонок, девушка угрюмо бросила через плечо нечто нечленораздельное, хлестнула кобылу так, что та припустила вскачь не хуже любого рыцарского коня, и скрылась за поворотом.
Агафон проводил ее долгим сочувственным и даже чуть грустным взглядом – но без тени раскаяния.
Если вопрос стоял, выйти замуж незнакомой дочке бондаря за его подопечного, или вылететь из ВыШиМыШи одному очень хорошо известному студенту, его премудрие однозначно выбирал второй вариант.
В конце концов, разных лесорубов, гончаров и прочих землепашцев у Греты была еще полная деревня, даже если не считать соседние.
Других крестников – и другого шанса остаться в Школе1 – у него не было.
Лесли ее отбытия не заметил.
Завороженный суетой, толчеей и слегка хмельным шармом самого главного города страны, который уже сегодня вечером может стать его собственностью, вчерашний дровосек взирал на окружающие его улицы, памятники, дома и людей с новым, удивительным для него самого чувством, описания которому он подобрать смог бы едва ли. Самое близкое, что могло прийти ему на ум – это сравнение Монплезира с породистой коровой-рекордсменкой, на которую денег не хватало и у всей деревни вместе взятой, и которую однажды утром он обнаружил бы у себя во дворе с дарственной запиской на рогах.
Иными словами, из деревенского ротозея – молчаливого обожателя чудесного в своей недосягаемости города – он медленно, но верно, с каждым шагом одетого в голубую броню мерина, превращался в хозяина.
Главную площадь столицы – перед королевским дворцом, естественно – они нашли без труда.
Хоть Лес за свои немногочисленные прошлые визиты на ярмарки и праздники ни разу на ней не побывал – но однажды спросив дорогу, заблудиться было невозможно: лавочники, крестьяне, ремесленники, уличные торговцы, дворяне, военные, матросы, нищие, бродячие артисты, целители, мастеровые, купцы, кабатчики и прочие сословия славного города Монплезира с семьями и без влеклись, вышагивали, бежали, фланировали и тащились лишь в этом направлении. Тот, кто захотел бы продвигаться в противоположную сторону, немедленно почувствовал бы себя лососем на нересте, неожиданно встретившем на своем пути вверх по реке водопад.
Человеческий поток, закованный в голубоватые каменные стены домов, тек в направлении площади Пиона плавно, но непрерывно. Казалось, перестань Сивый перебрать копытами – толпа вынесла бы его ко дворцу сама. Рыцарские турниры такого масштаба каждый день – и даже каждый год – в стране не случаются. Рассказы и воспоминания о нем, были уверены добрые2 жители Монплезира, можно будет еще долгие годы передавать детям и внукам вместо наследства.
Лесли восседал в золоченом седле подобно памятнику самому себе – могучий, блестящий, гордый, упиваясь восхищенными, оценивающими и даже завистливыми взглядами. Такого в его жизни не случалось еще никогда: как бы ловко и быстро не свалил он даже самое толстое дерево, максимум, на что мог рассчитывать молодой дровосек – скупое отцовское «молодца». Рыцарю же, для того, чтобы стать центром всеобщего внимания, обожания и поклонения, не приходилось делать вообще ничего – лишь сидеть в седле не падая и сверкать доспехами3.
Жизнь благородного отпрыска начинала ему нравиться, а в голову – украдкой заползать мысли о том, как тогда должно, наверное, замечательно быть королем…
Растолкав гордым не менее владельца Сивым толпу конкурентов и их группы поддержки, Лесли предстал перед широким столом регистраторов, установленным под белым по алому шелку лозунгом «Привет участникам турнира!», и громко потребовал немедленно внести его в список.
Три седовласых1 старичка-герольда в пурпурных одеждах с золотыми королевскими пионами на груди недовольно отвлеклись от беседы с красным, как спелая клубника долговязым парнем в странного вида доспехах и сердито уставились на вновьприбывшего.
- В очередь, молодой человек, - сухо и равнодушно, как рассматриваемый им пергамент, прошелестел голос самого сурового из них.
- Я вам не молодой человек! – приосанившись на недовольно всхрапнувшем мерине подобно божеству турнирных побед, с благородным негодованием воскликнул Лесли.
- Извините, но девушки к состязаниям не допускаются, - отстраненно сообщил другой старичок.
- И я… я вам не девушка!
- И нечеловеческие расы с явно выраженными половыми признаками или без оных – тоже, - заглянув в отдельно лежащий лист гербовой вощеной бумаги – очевидно, правила – процитировал третий герольд, и вернулся к разговору с долговязым.
- Итак, ты утверждаешь, что являешься пятым по счету отпрыском шевалье Бриана де Шене из Нижних Болотищ, - меланхолично заглядывая в раскрытый перед ним толстенный замшелый том, вопросил третий герольд.
- Седьмым, - стыдливо опустив глаза, ответил претендент. – Пятый и шестой отпрыски – мои сестры.
- Имена?
- Мари Анна и Мари Николь.
- Еще дети женского пола в семье имеются?
- Старшая сестра. Мари Жанна.
- Ух-ху… - удовлетворенно кивнул старик, уже не консультируясь с книгой, и перевел взгляд на коллегу слева.
- А во владениях твоей семьи, кроме вышеназванной деревни, какие еще географические объекты и населенные пункты находятся?.. – близоруко прищурился тот сперва на юношу, потом на другой фолиант, распростерший перед ним свои желтоватые пергаментные крылья.
При этом вопросе спелая клубника превратилась в радикально переспелую.
- Кроме этой деревни и полей вокруг нее… у моей семьи… нет других владений.
- Которые будут в полном объеме унаследованы старшим сыном?
- Да… полностью…
- Ух-ху… - довольным филином ухнул и второй старичок и склонил голову, выглядывая дальнего соседа справа.
- Седьмой сын шевалье де Шене… двадцати одного года от роду… не был… не был… не жил… не участвовал… не состоял… не привлекался… не увлекался… не завлекался… не отвлекался… не навлекался… не вовлекался, - подвел итоги собеседования первый герольд. – Хоть вышеозначенный дворянин и является четвертым и последним наследником своего отца… не получающим во владение ничего, кроме доброго имени… но документированно доказал свое благородное происхождение… и посему к участию в королевском турнире допускается. Запишите, мастер Сен-Поль. Свидетельство можете забрать, шевалье.
Третий старичок важно кивнул, обмакнул орлиное перо в стоявшую перед ним чернильницу в виде головы рычащего льва2, и мелким аккуратным почерком вывел в конце длинного списка: «Шевалье Люсьен де Шене».
Мрачно косясь на вольных и невольных свидетелей его допроса, молодой де Шене сгреб с зеленой, вышитой пионами парчовой скатерти потемневший от времени свиток с гербовой печатью, словно забирал нечто порочащее его, а не подтверждающее его происхождение. Не дожидаясь помощи от замешкавшегося оруженосца – пожилого мужичка, годящемуся ему, скорее, в дядьки, одним сердитым широким шагом поднялся он на подставку для посадки на лошадь. Отмахнувшись от запоздалого внимания слуги, сгорающий от публичного унижения юноша яростно воткнул ногу в старомодном тупоносом сабатоне в широкое стремя, и следующим ловким движением оказался уже в седле.
- Пошли, - скупо мотнул он головой пристыженно разводящему мозолистыми крестьянскими руками оруженосцу и ударил жеребца пятками по бокам.
- Всё? – глянул на башенные часы глава комиссии, с облегчением захлопнул том с родословными Шантоньской аристократии и любовно защелкнул его позолоченные застежки. – Время выш…
- Нет, не всё! Я еще! Я раньше крайнего срока прибыл! – гневно сжал в стальных кулаках поводья Лесли. – Надо было сразу меня принимать! Вы должны меня записать в участники!
- Ах, да… - скорбно покривился председатель, обреченно вздохнул и потянулся открыть столь поспешно отправленную на покой книгу.
- Извольте спешиться, юноша, когда разговариваете со старейшинами гильдии герольдов Шантони, - сурово зыркнул из-под нависших белых бровей старик слева.
- А вы… извольте называть меня, как положено моему титулу! – сердито уперся Лес.
- Вот сейчас мы и установим, как положено вас называть согласно титулу… - с едва заметной ехидцей усмехнулся герольд справа. – Из какой провинции будете, благородный рыцарь? И, кстати, предъявите ваше свидетельство о благородстве.
- Настоящее благородство в свидетельствах и свидетелях не нуждается! – сурово выскочил на первый план из-за бронированной коленки крестника Агафон, готовый рвать, метать и потрясать.
- И сами вы тут… из провинции! – напыщенно выкатил грудь под доспехами дровосек, показательно проигнорировав вторую просьбу комиссии, равно как и первую. – А я из самой что ни на есть столицы!
- Из Монплезира? – пробежало облачко удивления по высохшей физиономии председателя, с младых ногтей изучившего местную знать в лицо и по именам.
- Из Постола! – горделиво вскинул белокурую голову Лесли. – Царство Костей! И прихожусь я царю Костею, его правителю, внуком!
- Царь Костей?..
- Царство Костей?..
- А где это?..
Тонкая рука герольдмейстера неуверенно повисла над только что захлопнутым фолиантом, метнулась к другому, переползла к третьему, остановилась над четвертым… и плавно опустилась на затканную пионами скатерть, признавая поражение.
Генеалогического дерева правящей династии страны с таким жутковатым названием у них не было, и быть не могло.
Оставалось полагаться на интуицию и опыт.
Но что могли подсказать и та, и другой в отношении отпрыска королевской фамилии державы столь далекой и варварской, что даже наименование ее не каждый знал?..
- И как… ваше высочество… изволят называть себя? – на время перехватил инициативу и с легким наклоном головы вопросил второй старик.
- Агафон Непобедимый, - надменно проговорил лесоруб, постукивая пальцами по пристроенному на луке седла умопомрачительному шлему, неприязненно поблескивающему золотыми очочками.
- Если в ваших книжках ничего нет про наше царство – запишите. Родословную нового правителя Шантони надо знать! - назидательно проговорил чародей и вздернул нос не хуже крестника.
Герольды переглянулись, пожали плечами, посовещались несколько минут, и со вздохом решили прибегнуть к системе оценок, настоящего ученого недостойной, но от этого не менее эффективной.
«По одежке встречают…».
Итак, доспехи.
Начищенные, новые, фасон модный, работа тонкая.
Бард.
Покрой замысловатый, эмаль дорогая, хрустальные вставки стоят не меньше самого коня.
Конь.
Огромный, хозяину послушный, но глаз злой: гладить не подходи – пальцы откусит по самые плечи.
Оружие.
На все случаи жизни. В иной лавке бывает меньше.
Оруженосец.
Сложения не богатырского, одет просто, но такой же высокомерный грубиян, как и его хозяин. Сразу видно: подбирался тщательно.
Герб…
Ну, если можно банальный череп на фоне тазовых костей назвать не пособием по анатомии, а гербом… то имеется.
Выводы?..
Старички снова обменялись вопросительными взглядами.
- Я думаю, внука царя страны Костей Костея можно занести в реестр претендентов на руку принцессы Изабеллы, - осторожно проговорил старший герольд. – Запишите, мастер Сен-Поль.
- Ваш номер – шестнадцать.
- Соперников в первом поединке вам принесет жеребьевка.
- Удачи, ваше высочество.
- Удача понадобится им, – снисходительно бросил Лесли, потянул повод, разворачивая Сивого, и тот степенным шагом направился к перегороженной городской стражей широкой улице, впадающей в площадь – месту дислокации претендентов и их оруженосцев.
Там заботливые организаторы турнира уже разбили шатры для отдыха участников и развернули палатки с пивом, бутербродами и выпечкой по завышенным в десять раз ценам: Луи Второй считал, что если уж столько аристократии собралось в одном месте, то польза от них должна быть не только эстетической.
Королевская казна пирожками не пахнет.
Не успели претенденты на руку, сердце и всю остальную Изабеллу Пышноволосую разойтись по разноцветным шатрам, присесть и вытянуть усталые ноги, как на площади звонко и радостно грянули фанфары.
- Кабуча… - кинулся к выходу Агафон, оставив почти беспомощного, одетого в стали и сплавы крестника сидеть на невысоком мягком диванчике. – Уже начинают!..
- Почему нам никто не сказал?! – возмущенно вскочил без посторонней помощи новоиспеченный царевич и, громыхая доспехами, словно жестяная лавка на выезде, стрелой вылетел наружу.
Серебряные трубы издали последний мажорный аккорд и смолкли, и у высокой дощатой трибуны остановилась огромная белая, словно первый снег, карета, запряженная восьмеркой лошадей. За ней – еще три похожих, но поменьше.
Лакеи проворно спрыгнули с запяток и тренированными ловкими движениями раскатали по булыжнику принесенные с собой красные, шитые золотом ковровые дорожки. Поджидавший тут же рядом камердинер распахнул дверь первого экипажа, откинул складную позолоченную лестницу, и на пунцовую шерсть дорогого ковра ступил сначала король, за ним – его сестра, а последней…
Лесли упоенно ахнул.
- Какая она красивая!..
Его премудрие задумчиво прищурился.
- Ага, ничего, хорошенькая… была… наверное… Лет двадцать назад.
- Что?!..
- А что? – округлил глаза чародей. – Мне ж на ней не жениться… я правду могу сказать.
- Да ты чего, совсем с ума сошел?! – испуганно вскинулся Лесли. – Принцесса Изабелла… само совершенство?!..
- А-а, ты про принцессу? – с облегчением понял маг. – А я ее не разглядел. Эти… оттерли…
Он неласково кивнул на соперников своего крестного и их оруженосцев. Цветочки и ягодки шантоньской знати выстроились плотной шеренгой у украшенного цветами и лентами барьерчика, и теперь наперебой раскланивались и расшаркивались вслед быстро удаляющейся спине Изабеллы.
- Н-ну, я, вообще-то, тоже… не очень… - смущенно признался Лес. – Только шляпу и край платья увидел… Но и этого достаточно, чтобы понять… что она это… гена… чистой красоты…
- Гена – чистый крокодил… - рассеянно пробормотал Агафон, и придирчивым взглядом покупателя в мясной лавке уставился на высыпавших приветствовать монаршью семью высокородных и не слишком рыцарей.
Кто же достанется его подопечному?
И есть ли хоть какая-нибудь разница, если любой из них с детства в совершенстве изучил то, чем деревенскому простаку-лесорубу придется сейчас заняться впервые?
А ведь, говорят, вроде, что кроме людей сражаться на турнирах обучают еще и коней…
С запоздалым – хронически и фатально – беспокойством Агафон оглянулся на привязанного к шесту у их шатра Сивого и вздохнул.
Как бы то ни было, вся надежда теперь была только на него.
На студента третьего курса Агафона Мельникова.
Жеребьевка была проведена сразу после торжественного рассаживания по местам короля с сестрой, чадом и свитой. Всё было чинно и благопристойно: король добродушно улыбался, сестра приветливо махала рукой, чадо капризно кривило губы, свита играла короля.
Лесли был в восторге.
Едва отгремели приветственные выкрики и аплодисменты, и высокородная публика расселась согласно ранжиру, прыткости или заранее купленным билетам, как на середину площади, проворными трудами рабочих уже превращенную в ристалище, вышли три старых герольда. В руках одного из них была перевернутая шляпа, полная маленьких пергаментных свитков. По сигналу трубачей второй старичок стал доставать их попарно и передавать третьему. Третий зачитывал имена громким дребезжащим голосом – словно в надтреснутом стакане размером с бочку чай помешивали.
Когда – в числе последних – герольд выкликнул имя Лесли, внука царя Костея, публика сначала озадаченно притихла, потом оживилась, закрутила головами, жадно зашарила глазами по выстроившимся в шеренгу рыцарям в поисках невиданного дикаря из варварской страны.
Даже сами участники принялись искоса оглядывать свои ряды в поисках диковинного чужеземца, которого, без сомнения, можно было легко опознать по зеленой коже, или синим волосам, или доспехам, сплетенным из травы, прутьев и перьев…
Заинтересованно подняла голову и из-за раскрытого веера как бы невзначай поглядела на зашевелившуюся когорту претендентов даже принцесса.
Ожидали ли все они найти замотанного в шкуры косматого вандала с каменным мечом, или нечто еще более экзотическое и ужасное – осталось неизвестным, потому что бесстрастные фанфаристы получили от герольдмейстера условный знак1, приложили трубы к губам и выдули задорный сигнал к началу поединков.
Агафон облегченно перевел дыхание, и только тогда понял, что последние несколько секунд все мышцы его были сведены от крайнего напряжения, будто кто-то перед самым его горлом всё это время держал раскаленный, остро отточенный отравленный кинжал.
«Точно с этим лесогубом психом скоро станешь…» - передернуло студента. – «Вот прорвемся через турнир, отгуляю на свадьбе – и обратно в школу: на рыбалку буду каждый день ходить, с утра до вечера, и провались оно всё синим пламенем, как говорит Шарлемань Семнадцатый…»
Лесорубу в противники в одной восьмой финала достался грузный герцог с труднопроизносимой фамилией, перемежающейся многочисленными «де» и «дю» – верным доказательством того, что длиной родословной он мог смело померяться с самим королем.
Окинув друг друга изучающими взглядами, будущие противники позволили оруженосцам развести себя по разным сторонам отданной в их распоряжение улицы, сделали вид, что соперника не существует на этом свете, и с интересом – сначала поддельным, а потом и настоящим – принялись наблюдать за ходом отборочных схваток.
Лесли дрогнул и побледнел через пять минут, когда после третьего захода граф какой-то там под точным ударом оппонента грохнулся на мостовую, словно выброшенная раздраженным хозяином кукла.
- Боже милостивый… - даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, не слышит ли его кто кроме крестного, сухим шепотом охнул лесоруб. – Боже мой… У меня ведь так никогда не получится…
- А, по-моему, для такого номера тренировок нужен самый минимум, - отстраненно заметил бледный и нервный не менее крестника Агафон. – Главное – посмешнее дрыгнуть ногами…
- Я не про это, фей! – таким же шепотом взорвался белый как полотно Лес. – Я про того, победителя! Ты видел, как он ловко прицелился – а сам в это время словно отклонился!..
- Ну, видел… - хмуро признал студиозус. – Ну, и что?
- Да как это что?! – отчаянно вытаращил глаза дровосек. – Ведь этому же учиться, наверное, надо! Тренироваться!..
- Кому надо – пусть тот и тренируется, - с несравненно большей уверенностью, чем чувствовал хоть когда-нибудь, не говоря уже про настоящий момент, важно изрек в ответ Агафон.
- А я?..
- А ты во всем положись на меня. Дитя… ё-моё. Крестный я тебе, или кошкин хвост? С трех раз угадаешь? Ты, самое главное, не волнуйся. Я всё устрою.
Подумать только – еще полминуты назад Агафон думал, что больше побледнеть человеку не под силу.
Герцог и дровосек встречались в последней паре из восьми.
Презрительно глянув на замешкавшегося у посадочной подставки конкурента, его сиятельство демонстративно занял исходную позицию у ближнего конца ристалища и, не теряя времени даром, принялся активно строить глазки принцессе.
Та свернула веер и уперла скучающий взор в небо.
Сердце Агафона при виде диспозиционной несправедливости, чтобы не сказать, вызывающего нахальства, граничащего с нахальным вызовом, радостно пропустило такт.
- Послушай, дядя, - вразвалочку подошел он к противнику и похлопал по барду коня, словно пытаясь привлечь внимание. – Как насчет жребия, кто где стоит?
На высокомерной физиономии герцога было написано, что прожужжи у него под ухом насекомое, он проявил бы несравненно больше интереса.
Но зато как из-под земли рядом с его премудрием вырос плечистый развязный парень в табарде с герцогским гербом.
- Жеребец моего господина сегодня с такими, как ты, не разговаривает, - нагло ухмыльнулся ему в лицо оруженосец. – Так что, топай отсюда, варвар. И приготовься собирать по кусочкам своего принца!
- Всегда готов, - ядовито усмехнулся студент, подхватил с мостовой парочку запасных копий для крестника, и с чувством выполненного долга потрусил за бодро удаляющимся Сивым.
Когда исходная позиция была занята и его подопечным, трубачи дружно грянули короткий сигнал из шести задорных нот, и так же дружно кинулись с середины площади под защиту трибуны.
Поединщики пришпорили скакунов.
Вернее, скакуна пришпорил герцог, а лесоруб – добросовестного, миролюбивого и исполнительного, хоть иногда и своенравного тяжеловоза.
Конечно, Сивый дураком не был, и острый намек на начало движения понял. Но, поскольку прыть в жизни тягловой коняги – добродетель, стоЯщая в последнем десятке, то и в неизвестный путь мерин, в отличие от своего коллеги, отправился не спеша, вдумчиво и с оглядкой.
За стартовой линией Агафон в состоянии, близком к истерике, наблюдал за ходом схватки.
Насмешливый свист и хохот болельщиков при виде выступившего в бой прогулочным шагом коня и отчаянно колотящего его по бокам хозяина резанул по сердцу студента как ножом по диплому. Сжавшись в комок оголенных нервов, он отчаянно бормотал под нос ключевое слово наложенного заклинания саморазрушения барда, экспериментируя с произношением, интонациями, громкостью и вспомогательными словами1. И с каждой пролетающей, как разъяренный жеребец, секундой понимание того, что этот момент не наступит никогда, всё ширилось и росло…
Когда до встречи противников оставались считанные мгновения, студент с тихим стоном закрыл глаза и обнял буйну голову руками.
А вот это конец.
Заклинание не ожило.
Лесли проиграл.
Рассчитывать было больше не на что, и не на кого…
Но и тут почти великий маг сегодня просчитался.
Увидев летящую ему навстречу на всех парах другую лошадь, да к тому же несущую на своей спине какого-то блестящего железного маньяка с опасно выставленной вперед острой палкой, Сивый среагировал так, как и должно было на его месте любое здравомыслящее животное.
Моментально припомнив, что в списке его достоинств прыть всё же имеется, он неожиданно для всех проворно шарахнулся в сторону за секунду до того, как копье конкурента выбило бы его всадника из седла. Острие оружия герцога легко скользнуло по щиту Лесли, и тучный рыцарь, внезапно оказавшийся в положении человека, ломящегося с разбегу в открытую дверь, потеряв равновесие и копье, повис на разделительном барьере подобно тряпичной кукле.
Конь-огонь налегке проследовал дальше.
Публика взревела – одобряя ли победу иностранца, возмущаясь ли ей, или просто оттого, что когда вокруг все орут, как оглашенные, удержаться невозможно.
Агафон вздрогнул, будто от удара трехтомником «Реестра элементарных заклинаний», и тоскливо приоткрыл один глаз, нащупывая на мостовой распростертое хромированное тело крестника…
Которое в это время, сидя на довольно остановившемся мерине радостно размахивало копьем и щитом, словно дикарь в ритуальном танце, посылая воздушные поцелуи покатывающейся со смеху принцессе.
- Кабуча… - изумленно прошептал маг, недоверчиво оглядывая снова и снова абсолютно целые конские доспехи опозоренного противника1.
Но только услышав объявление герольдмейстера, что этот поединок и впрямь выиграл Агафон Непобедимый из царства Костей, сумел он расслабиться и поверить в произошедшее.
«С меня морковка», - пообещал он мысленно Сивому, подхватил неиспользованные копья, и счастливой рысью кинулся через площадь к своему шатру.
Не забыв по дороге показать язык стаскивающему хозяина с забора подрастерявшему гонор оруженосцу.
- Ты с ума сошел!!!..
Не успел полог шатра опуститься за их спинами, как заговорщики с возмущенным видом уставились друг на друга и хором выдали то, что крутилось на языке последние несколько минут.
- Ты не должен был так медленно ехать! Тебя могли дисквалифицировать!
- Он и так меня чуть не диско… олифицировал… насквозь… если бы Сивый в сторону не отскочил! Где была твоя магия, фей?!
- В кармане была моя магия, в кармане! – сердитым шепотом огрызнулся Агафон. – Как ты себе представляешь меня посреди этого рассадника… то есть, оплота рыцарства… в розовом балахоне и с крыльями?!
Лесли сбавил обороты и чуть задумался.
- Наверное, никак… - неохотно признал он, и тут же простодушная физиономия его приобрела выражение потерянное и жалобное:
- Но что теперь делать? Ты же меня в это втянул – ты и должен теперь выкручиваться!
- Вот я и выкручиваюсь… - без особого убеждения подтвердил чародей.
- Кто у меня следующий на очереди? – беспокойно вытянул шею и подался к выходу дровосек.
- В смысле, ты у кого? – мрачно хмыкнул студент. – Слушать надо было… Какой-то де Рюгин. То ли маркиз, то ли виконт… пень их тут разберет.
- И что делать?..
В полумраке их штаб-квартиры лицо юноши выглядело теперь почти по-детски потерянным и испуганным.
- Что-что… Думать! - ворчливо буркнул маг, потянулся в рукав за шпаргалкой, замер, махнул рукой – нет там такого, что могло бы помочь одолеть соперника в честном бою1, и двинулся к выходу.
- Ты тут сиди, отдыхай, а я пойду, покручусь там – может, что-нибудь придумается…
- Что значит – «может»!? – возмущенно воскликнул Лес, но студиозус, кинув через плечо нечто раздраженно-неразборчивое, уже выныривал наружу.
Маленький лагерь графа де Рюгина располагался не так далеко от их бивуака – даже по меркам хоть и широкой, но улицы.
Сделав несколько шагов вдоль лотка с бутербродами из рябчиков с ананасами, его премудрие оказался у палатки соперника.
Ни графа, ни его кислолицего чернявого оруженосца поблизости видно не было. Боевой конь уписывал овес из торбы, подвешенной к черной, как чернила, морде и бдительно изучал фиолетовым оком пришельца.
«Если бы у меня было больше времени для того трюка с бардом…» - в вихре сожалений пришло в голову школяра.
Дожидаться продолжения мысли и развития событий он не стал: проворным движением скользнул он между составленных в пирамиду копий и морды переставшего жевать и неприязненно закосившего на него коня, протянул руку к украшенной графскими гербами сиреневой попоне, нащупывая под тканью пластины доспеха…
- Ты чего тут делаешь?
Резкий, подозрительный голос хлестнул по ушам будто бичом.
- Я…
Агафон обернулся, грызомый целой сворой дурных предчувствий – и ни одно из них не растворилось: из графского шатра с видом стражника, узревшего вора, выходил кислолицый.
- Я… это… подержаться хотел… чтобы не упасть…
- Ты что, пьяный? – презрительно покривился оруженосец.
- Сам ты пьяный! – искренне возмутился маг и снова лихорадочно зашарил мозговыми извилинами по захламленному пыльному лабиринту, называемому некоторыми воображением. – Я… это… ну… на одной ноге стоял.
- И чего? – поджал ногу и демонстративно не упал чернявый.
- А ты глаза закрой, ишь ты, хитрый какой! – обиженно прищурился студент.
- Зачем?
Вопреки рекомендации глаза оруженосца не только не закрылись, но и увеличились на два размера.
- А-а-а… э-э-э… это обычай такой, - споткнулся обо что-то в темном коридоре фантазии студент и торопливо ухватился за это. – Надо стоять на одной ноге с закрытыми глазами и держать кверху указательный палец правой руки!
- З-зачем?..
Очи чернявого расширились до опасного предела.
- А-а-а… ну, это же всем известно!.. Чего говорить-то?
- Нет, не всем, - строго нахмурился оруженосец. – Может, это у вас – всем…
- А-а, ну да. Вы же иностранцы… - спохватился и закивал студент.
- Это вы – иностранцы, - дотошно подкорректировал высказывание кислолицый.
- Я к тому говорю, что вы не знаете, что…
Как бы спохватившись, маг захлопнул рот и припечатал его для верности пахнущей маслом и Сивым ладонью.
- Нам, костеям, нельзя рассказывать про это кому ни попадя, - парой секунд спустя опустил он руку и с сожалением покачал головой.
- Почему?
- Обряд слишком действенный. На удачу и исполнение желаний. Но если все его знать будут, то какой от него прок? Вот сейчас моему хозяину надо драться с каким-то де Рюгиным… и для верности… пока принц Агафон не видит… я подумал… дай-ка…
- А он что, против исполнения желаний? – полюбопытствовал оруженосец.
- Он-то за… Но дело в том, что при дворе его деда сейчас не модно дедовские обычаи соблюдать… пока василиск жареный не клюнет, - сварливо принялся жаловаться на Лесли студиозус. – Тогда начинает: сходи к тому, сделай это… да только чтобы никто не заметил… а то подумают, что я во всё это верю… А, кстати, ты не знаешь, где этот… ну, противник его… обретается? А то увидит невзначай – и переймет…
- Нет, не знаю, - быстро мотнул головой чернявый парень и хищно вперился карим взглядом в простодушное лицо гостя. – А что ты, говоришь, это за обряд такой? Может, и мне на что сгодится?
- А чего это я тебе буду просто так наши тайны рассказывать? – несговорчиво прищурился чародей.
- А я тебе за это разрешу за нашего коня подержаться. Чтобы не свалиться, - бойко предложил равноценный обмен оруженосец.
- Ну, если так… - изобразил все муки сомнения Агафон и со вздохом сдался. – Тогда ладно.
- Ну, рассказывай давай, чего делать надо! – кислолицый нетерпеливо воззрился на смиренно потупившего очи школяра.
- Это древний друидический обряд ясновидящих костейских шаманов, и называется он «самлох», - воровато озираясь, приглушенным таинственным тоном заговорил Агафон. – Ты должен встать на одну ногу, закрыть глаза, поднять указательный палец правой руки – не перепутывай пальцы! – к небу, и повторять про себя…
Выполнил ли слишком неумело графский оруженосец ритуал шаманских друидов, или возымело действие пятикратно повторенное студиозусом в голос заклинание, науке и истории так и останется неизвестно. Но когда несущихся во весь опор противников разделяло не более пяти метров, конь графа внезапно сбился с шага, и в следующую секунду, едва копье Лесли коснулось щита соперника, ноги вороного подогнулись, и он обрушился на мостовую.
Спустя несколько мгновений он вскочил, ретивый и рьяный, готовый продолжать поединок…
Увы, того же самого о ездоке его сказать было нельзя. Оглушенный падением, граф полулежал на камнях как на диване и ошалело мотал головой, пытаясь сообразить, кто он, и что тут делает.
Трубачи получили кивок от герольдмейстера, подняли фанфары и просигналили конец схватки.
Под свист, гогот и аплодисменты Лесли удалился с ристалища, посылая воздушные поцелуи принцессе.
- Нет, ты видел?!.. – возбужденно обрушил он на Агафона шквал вопросов и восклицаний, едва покинув седло. – Ты видел, как я его завалил?! Р-раз – и всё! Копытами кверху! Пешка в шишках… шашках… шапках… шипках?.. Короче, оказывается, это совсем не трудно! Главное – попасть…
- Давай, не ори на весь город, пошли в шатер, - озабоченно прислушиваясь к гулу на площади в попытках уловить, какие-нибудь новости о дальнейшем ходе турнира, мотнул головой чародей.
- Слушай, как ты вообще со мной разговариваешь? – неожиданно уперся на пороге и воинственно скрестил железные руки на хромированной груди дровосек. – Ты – мой крестный фей! Ты пылинки с меня сдувать должен, желания угадывать, а ты мало того, что пускаешь всё на самотек, предоставляешь мне самому разделываться с соперниками, так еще и…
- Слушай, ты… дитя… кобеля женского пола… - зловеще прорычал сквозь зубы маг. – Иди в шатер, клоун!
- Да как ты…
- Ты думаешь, его скотина от твоего тычка с ног повалилась? – ядовито щурясь, осклабился крестный фей.
- Да?.. Нет?.. – уровень спесиметра едва заметно упал на одно деление. – Ты имеешь в виду, что это…
- Или ты хочешь, чтобы об этом, кроме тебя, знал весь Монплезир?
- Нет!!! – уверенно выпалил крестник, воровато оглянулся по сторонам, и послушно откинул полог шатра.
- Иди-иди, кабуча древесная… - пробурчал хмурый школяр. – Надо придумать, что с третьим противником делать будем…
- А с этим-то что случилось? – едва переступив порог штаб-квартиры, повернулся к студенту и непонимающе наморщил лоб Лесли. – Мы сблизились, я ткнул ему в щит – и он упал! Всё ведь так и было! Это все видели! Даже принцесса!
- Ну, да. Видели, - терпеливо согласился маг. – И принцесса, и ее тетка, и ее поломойка, и ее кошка... Только упал он не просто так, а оттого, что упал его конь. Логично, да?
- Н-ну, да… - осторожно, всё еще не понимая, куда клонит его фей, признал лесоруб.
- А конь упал потому, что вес барда на несколько секунд стал больше в пятнадцать раз, - нудным голосом продолжил школяр.
- А-а, понял! – радостно воскликнул Агафонов крестник, и тут же задумчиво добавил: - А отчего?..
- Фаза Луны сменилась! – огрызнулся чародей.
Лесли стушевался и пожал плечами.
- Ну, так бы сразу и говорил… А теперь что? Снова?..
- Два раза на одну и ту же кнопку даже дурак не сядет… - опустился на диванчик и подпер небритый подбородок ладошкой его премудрие. – Надо изобрести что-то новое…
- А что? А долго ты будешь думать? Третий круг скоро! А если ты говоришь, что он свалился не от моего ратного искусства, а от смены фазы Луны, то…
- Тихо ты, не трещи, а?.. – раздраженно поморщился маг. – Болтаешь хуже Греты…
При упоминании имени односельчанки лесоруб поджал губы и слегка поморщился.
- Вот уж кто тарахтит, так тарахтит… - словно чувствуя какую-то вину, ворчливо пробормотал он и рассеянно смолк, уткнувшись рассеянным взглядом в угол.
Агафон, воспользовавшись передышкой, предпринял отчаянную попытку мозгового штурма.
Второй раз трюк с конем не пройдет. Наложить заклятье на доспехи, конечно, было бы неплохо… если бы удалось уговорить выйти из них куда-нибудь минут на пять самого рыцаря.
Копье… Тоже хорошо. Но максимум, что он может сделать – это заставить его сломаться при касании щита Лесли. Но когда копье коснется щита этого олуха, то сломается оно или нет – вопрос чисто академический, потому что лесорубу против настоящего рыцарского удара в седле не усидеть…
Кабуча…
Надо придумать что-то такое, отчего противник отвлекся бы и свалился сам. На подъезде к объекту, так сказать. А отчего он может разинуть рот посреди разбега? Узрев какое-нибудь видение? Знамение? Чудо? Юдо? Чудовище-юдовище стоголовое? Ха, последнее было бы здорово – заодно избавились бы от соперника без риска повторного захода… Но хорошего голодного монстра еще поди создай или призови… и кого оно после этого сожрет – тоже вопрос еще тот, откровенно говоря… Но про знамение – идейка неплохая. Сразу всем стало бы ясно, кто тут настоящий жених, а кто – самозванец и брачный аферист.
Но, с другой стороны, это сверхъестественную дребедень увидит не только рыцарь, но и все, у кого вообще есть зрение на этой площади. Паника, давка, ор, принцессу тырят те, кто ближе стоит…
Нет, это не выход.
А на что же он еще может отвлечься? Прямо по ходу действия?
Н-да… Ну, вот чем его, гада, отвлечешь, если в эту щель на каске, или как там у них эти ведра на головах называются, кроме Лесли ничего видно не будет?!.. Разве только камень ему на голову упадет…
Стоп!
Камень!
Хороший камень средних размеров. Система ПРО – противорыцарской обороны. Бздым – и пешка в шишках… или как там крестничек любимый выразился? Убить не убьет, но контузия – тоже вещь хорошая. Когда применяется к чужой голове, конечно. И на знамение заодно тянет. Воля небесная, так сказать…
Если попадет.
По голове.
По той, которой надо.
Вот если бы камни были самонаводящиеся, как… как… как…
Конечно!
Птица!
Сокол или орел, пикирующий на голову объекта в самый подходящий момент – то, что надо! А знамение – так вообще первый сорт!
Дело теперь за малым – вспомнить подходящее заклинание для вызова птицы. Эх, палочку бы вытащить…
Замерев за крупом нетерпеливо переминающегося на стартовой линии мерина, Агафон закрыл глаза и попытался отрешиться от возбужденного гвалта толпы, какофонии запахов затянувшегося массового мероприятия, исподтишка поколачивающей его нервной дрожи, и представить себя огромным и мудрым средоточием мирозданья и вселенским разумом.
Единственное, чего он достиг через минуту отчаянных попыток – стал ощущать себя огромным средоточием всех взглядов и насмешек на площади.
Про разум с мудростью лучше было умолчать вовсе.
«…Так, еще раз… Я спокоен, я спокоен, я – Луна, я – Солнце, я – Вселенная, я – это всё, всё – это я, я – птица, я ворона, я ворона…
Кабуча, снова!..
Я – птица, я – царь птиц, я – орел… Коршун, коршун, орел вызывает коршуна, прием…
Кабуча, опять не так!..
Надо представить себе птицу, которая мне нужна. Птица, птица, птица… Дался мне этот коршун… Кто там у них еще бывает? Э-э-э… Ястреб! Во! Подойдет, самое то! Большой… клювастый… когтистый… ястребище… с хищным желтым оком… высматривает добычу… вот она… на соловом коне… только и ждет, чтобы… чтобы…
Чего он там ждет?
Сигнала трубачей?
Начало шестого сигнала соответствует…
Кабуча, не отвлекаться!.. Он только и ждет, когда протрубят сигнальщики, чтобы наброситься на мужика на лошади… в зеленом барде… с султаном из страусовых перьев на голове… и на мужике шлем с перьями, кстати… целый пучок… страусов десять, наверное, ушло… как мамзеля вырядился… пижон… выпендрежник… чудо в перьях… попадется ведь такое чучело порядочной принцессе – на бижутерии разорится, бедная… и птичек жалко…
Кабуча, опять не про то!
Еще раз.
Наша цель – мужик в шлеме со страусовыми перьями… на лошади в зеленом барде… тоже с перьями… а не в рогатом шлеме и на лошади без перьев… и не перепутай… ворона…»
Приоткрыв один глаз – словно в щелочку подглядывал – школяр украдкой взглянул на небо над площадью и криво улыбнулся.
В голубой безоблачной выси появилась и стала кружить над площадью маленькая черная точка.
Есть!..
Оставалось только послать ее на очередного графа сразу, как только протрубят глашатаи – и Лесли в финале.
И только бы она не перепутала… только бы не перепутала… ума-то хватит… мозги куриные… даром, что ястреб… если не на того налетит… мы пропали…