Последний фей пролог
| Вид материала | Документы |
СодержаниеБутылка должна превратиться в карету, потому что это нужно моему крестнику Лесли. |
- Язык Пролог Пролог (Prolog), 180.88kb.
- Московский Институт Открытого Образования и автономная некоммерческая организация культуры, 382.14kb.
- Программа собеседования по направению подготовки магистров «050100 Педагогическое образование», 403.81kb.
- Работа со списками в языке Пролог Рекурсия в Прологе, 175.74kb.
- Концепция языка Пролог и сферы его применения. Процедурная и декларативная трактовка, 31.15kb.
- Сценарий праздника «Последний звонок 2010», 311.83kb.
- Методическая разработка предметной недели информатики конкурс-игра "Последний герой", 37.99kb.
- Урок литературы в 5 классе по теме: «Пролог к поэме «Руслан и Людмила», 22.14kb.
- «Последний день Помпеи», 238.97kb.
- Рассказ на литературный конкурс по теме «последний герой», 31.2kb.
Глашатаи сделали три шага вперед, приложили к губам нагревшиеся на солнце костяные мундштуки, надули щеки – и бравурный серебряный аккорд торжествующей волной накрыл толпу.
Лесли с видом заправского поединщика наклонил копье и азартно лягнул Сивого пятками в бока. Его противник куртуазно отсалютовал королевской трибуне и тоже пришпорил своего иноходца.
Земля под ногами дрогнула: это закованные в сталь кони, не спеша набирая скорость, пошли на сближение.
Пора!
Зажмурившись изо всех сил и закусив чуть не до крови губы, маг мысленно выкрикнул замыкающее слово заклинания и, к удивлению своему и радости, почувствовал отклик.
Ага, есть!!!..
Молодец, птичка!
А теперь можно и спектакль посмотреть.
И Агафон в предвкушении увлекательного зрелища впился горящими нетерпением очами в парящую над площадью птицу.
Ну, давай, давай скорей, чего ты ждешь, ворона недощипанная?!.. Падай, пикируй, нападай! Ты же слышала, ты же согласна!.. Ну же, ну!!!..
Сказать, что недощипанная ворона хоть как-то отреагировала на его призыв, означало покривить душой.
Более того.
Она плавно приземлилась на голову горгулье на крыше дворца и с ленивым любопытством уставилась на мага, всем своим видом показывая, что в ближайшие сутки ни на кого нападать в ее планы не входит.
Сердце студента сжалось до размеров ореха и трусливо пропустило такт.
Кабуча!.. Но она же… но я же…
Так нечестно!!!
Что делать?
Начать заново?
Но я не успе…
Неведомая сила саданула его внезапно в спину и швырнула лицом на землю. В ребра ему пребольно заехало что-то – будто лошадь на скаку задела копытом, по уху словно треснули скалкой – и всё погрузилось в нереальную плывущую тишину.
Оглох?..
Но как?!
Отчего?!
Поче…
Затишье прорвалось так же внезапно, как и случилось, лопнуло и вскипело ликующим ревом.
Ревом толпы, получившей за потраченные деньги и время в три раза больше удовольствия, чем планировалось.
Надо мной смеетесь?!..
Студиозус вскочил – кулаки сжаты, нецензурные волшебные слова готовы сорваться с языка – дай только найти того гуся, что накинулся сзади…
И застыл.
- Что… это?..
- Курица?..
- Аист?..
- Цапля?..
- Жираф!..
- Сам ты!..
- Кабуча…
С чувством леденящего, лишающего воли и разума ужаса его премудрие увидел, как разгоняющегося крестника настиг сзади огромный, ростом с Сивого, страус, вскочил коню на круп, и со скоростью дятла на батарейках принялся долбить всадника в затылок клювом.
Застигнутый врасплох Лесли попытался повернуться, покачнулся, выронил копье и щит, позабыв про соперника…
А напрасно.
Увидев творящееся на половине противника побоище, граф испустил торжествующий вопль, возжаждал легкой победы и, недолго думая, решился одним ударом закончить начатое посланником небес. Ибо чем еще могло быть сие ужасное явление, если не знамением? А это значит, что помочь божьему порученцу – дело святое.
И граф благочестиво пришпорил коня, сместил прицел так, чтобы острие оружия встретилось бы с нагрудником Лесли…
И тут вмешался мерин.
Возмущенный Сивый шарахнулся в сторону в самое последнее мгновение, и копье графа, вместо доспехов оглушенного дровосека, царапнуло воинственно растопыренное страусиное крыло.
Недовольный прерыванием страус рывком поднял голову и увидел ЭТО.
Кто сказал, что страус – не птица?
Прав был этот человек. Сто тысяч раз прав, потому что ни одному рыцарю и в самом страшном сне не снилось, что во время королевского турнира его соперником станет не воин, а накачанная кура-марафонец – с когтями-крючьями, клювом-долотом и манией преследования1. И конь его, верный боевой конь, обученный драться с лошадьми и людьми, будет в панике метаться по отведенной ему половине ристалища, спасаясь от разъяренного пернатого монстра, словно вознамерившегося отомстить за все страусовые перья, использованные сегодня тщеславными дворянами для украшения себя и своих скакунов.
А когда под напором взбесившейся птицы граф будет выбит из седла, и перья на его шлеме с негодованием вырваны вместе с донышком, то наглое существо наподдаст ему ногой-оглоблей под зад, с разбегу врежется в толпу, по головам безнаказанно уйдет в переулки и пропадет, словно его и не было.
Герольды, недолго посовещавшись, признали иностранного принца победителем и на этот раз2.
Знамение, однако…
Подготовку к четвертому и решающему поединку его пришибленное премудрие решил начать незамедлительно, едва добросердечные королевские лекари унесли с ристалища в вивисекторскую горестно стенающего графа, а слегка контуженный Лесли отбыл в сторону редеющего лагеря претендентов.
Дойдя до половины поля брани по пути в родной шатер, Агафон уронил медный пятак, приложенный к медленно заплывающему правому глазу, и демонстративно всплеснул руками.
- Где, где, где?!.. – изображающий тотальное банкротство и разорение студент быстро опустился на четвереньки и заползал по мостовой, тихо бормоча и похлопывая ладонями по теплому булыжнику.
«Количество реперных точек на квадратный метр должно равняться квадрату количества средних ног… количества ног по средам… или среднего количества ног?.. да, точно… вроде… наступивших на данное пространство за последние пять минут…»
- Эй, парень, дуй отсюда! – отставив инструмент и сложив ладони рупором, грозно прокричал ему старший трубач.
- Я деньги потерял! – сердито крикнул через плечо школяр и заползал по опутываемому сетью заклинания пятачку с удвоенной энергией.
«…площадь, покрываемая пленкой Спотыкача, по модулю должна быть не менее тройного куба расстояния от макушки до копчика спотыкаемого объекта…»
- Убирайся, потом найдешь! – присоединился к нему другой фанфарист.
- Найдешь тут потом… - обиженно сообщил маг, проворно сместился дальше по полю и добавил вполголоса; - …репера… если сейчас потеряешь…
«…помноженного на количество деревянных объектов в радиусе семи метров от эпицентра, если созвездие Плюса находится в Гроссбухе, и на их же количество, деленное на два, если в любом другом…»
- Любезный, попросите, пожалуйста, этого доброго юношу, чтобы он не задерживал турнир, – проговорил дребезжащим голоском ближайшему трубачу один из герольдов.
- Эй, ты, проваливай отсюда! – любезно озвучил тот на всю площадь пожелание шефа.
- Чем я и занимаюсь … - невозмутимо подтвердил маг и настырно пополз в сторону королевской ложи.
«…причем интенсивность спотыкания по шкале Спотыкача-Кривоногова находится в обратной зависимости от возраста ближайшего родственника женского пола накладывающего, если…»
- Да не сюда, дурень! – выкрикнул герольдмейстер.
Агафон замер, охнул и метнулся обратно.
«Кабуча… откуда он знает?.. Про «не сюда» и про «дурня»? Верно ведь, не сюда… налево надо было… вектор-то опять не поменял… Точно, дурень…»
- Да дайте кто-нибудь ему золотой – и пусть ползет отсюда живей! – возмущенно прокричал с трибуны кто-то из придворных.
- Или пинка, - добродушно посоветовал король.
- Я сейчас сигнал начинать дам, вот что я ему дам… - сурово прищурился герольдмейстер, поднял руку и пощелкал пальцами, привлекая внимание трубачей.
Те послушно поднесли к губам фанфары и набрали полную грудь воздуха. Следующая пара бойцов нетерпеливо приподнялась на стременах…
«…а зона приземления уроненного обозначается как сигма трикс и закрепляется троекратным похлопыванием любой из ключевых точек, хотя на кой пень нам зона приземления – главное, чтоб вообще свалился, хоть куда!..» - торопливо дотараторил чародей, вскочил и что было духу рванул вдоль барьера к крестнику, обеспокоенно маячащему среди немногих оставшихся претендентов на главный приз1.
- …и настал знаменательный момент, судьбоносный для нашего великого королевства! – раздувая грудь и дрожа от осознания собственной важности, чуть сипло провозгласил герольдмейстер. – За руку и сердце ее высочества Изабеллы Пышноволосой сразятся сильнейшие и отважнейшие рыцари Белого Света: принц Агафон Непобедимый из царства Костей и шевалье Люсьен де Шене из Нижних Болотищ! Оба благородных рыцаря на пути к сему историческому моменту одолели по трое доблестных противников. Так, принц Агафон в первом поединке…
- Кошмар… - не слушая более герольда, Изабелла тоскливо уткнулась лицом в распахнутый веер. – Не женихи, а сплошное болото, полное костей… Ну, почему я не родилась прачкой?..
- Но деточка, это самые сильные и искусные рыцари из всех, что откликнулись на зов твоей красоты, – ласково коснулась плеча принцессы тетушка, и ее добродушное, чуть смущенное лицо омрачилось тенью заботы. – Каждый из них благороден, молод, умен, хорош собой…
- С чего ты взяла, тетушка, что они умны? – капризно поморщилась Изабелла, накручивая на палец каштановые локоны.
- Иначе они бы здесь не были, - логично и кратко, как истинный вояка, ответил за сестру король.
- А насчет «хороши собой»? – не отступала принцесса. – Мы же их видели издалека! А на таком расстоянии и обезьяна красавицей покажется!
- Герольды получили указания отсеивать всех, чья наружность неприятна для глаз, дочь.
Изабелла тихонько взвыла.
- Па! Неужели ты думаешь, что мои и мастера Фондю вкусы в молодых людях совпадают?! Да будь его воля, я бы уже была замужем за каким-нибудь тощим и очкастым книжным червем, разменявшим пятый десяток, который доспехи и оружие видел только в своих книжках! Воображаю, что он мне приготовил! Да в его глазах молодость – один из смертных грехов! Хорошо, если хоть кто-то из них моложе сорока! Папа!..
- Одному из них семнадцать, второму – двадцать один, деточка, - кинув бегло взгляд на записи, переданные перед началом турнира герольдмейстером, с мягким упреком проговорила сестра короля. – Вот, тут написано, к примеру: Аг. – шр. пч. гл. оч. вс. рс. бл. вл. з. вс.
- Чего?.. – тупо сморгнула принцесса.
- А-а-а… э-э-э… не знаю… - недоуменно развела руками тетушка Жаклин. – Вообще-то, я попросила мастера Фондю записывать против каждого имени кто как выглядит…
- Аг. – это Агафон, - не без основания предположил король. – Шр. – это, наверное, шрам.
- А пч. – пчела?
- Шрам от укуса пчелы? – озадаченно вытянулась надменная физиономия принцессы.
- «Гл. оч. вс», - предположил король, - скорее всего, значит «глаза очень…»
- Вскинутые?
- Всаженные?
- Всевидящие?
- Всевозможные?..
- Один синий, другой карий?
- А «рс. бл.»? – почесал в затылке Луи.
- Расчесанный и бледный?
- Или рассеянный и близорукий?
- А «вл. з. вс.»?
- Влазит за… - осторожно предположила герцогиня Жаклин.
- Еще одна такая расшифровка, тетушка, и я в монастырь уйду! – тихонько взвыла Изабелла.
- Да нормальные парни, кончайте вы вашу женскую дурь молоть! – сердито нахмурился король. – Чего еще придумаете…
- Тут и придумывать ничего не надо, папенька! – ядовито поджала губы Изабелла. – Достаточно того, что один – иностранец, а второй – вообще непонятно кто! И я не понимаю, зачем весь этот… балаган… затеивался!
- А затем, дочь моя, - тяжело прищурился Луи Второй, - что твои капризы по части женихов перешли все границы. В Шантони и соседних государствах не осталось ни одного аристократа, который, посватавшись бы к тебе, не получил от ворот поворот. Кого ты ждешь? Принцев на белых конях у твоих окон перебывало больше, чем мышей в кладовке!.. И я не хочу, дочь, снова начинать этот бесцельный разговор. Если ты сама не в состоянии выбрать себе мужа, за тебя это сделаю я. Так, как умею.
- Они мне не нравятся, - хмуро уперлась взглядом в коленки Изабелла.
- Но ты с ними даже не знакома, девочка моя!
- Они мне заранее не нравятся, - упрямо пробормотала принцесса.
- Да будь они хоть крокодилами, я своего решения не изменю! – грозно сдвинул рыжие брови король. – Выбирать надо было раньше! Всё. Мастер Фондю! Эй, мастер Фондю!!! Сигнальте фанфаристам продолжать!
- Погоди, Луи, - подняла ладонь тетушка Жаклин, поманила пальцем герольдмейстера и указала аккуратным пальчиков в покоящийся у нее на коленях свиток.
- Что тут написано, дорогой Фондю?
Старик прищурился, склонил голову так и эдак, потом поднял взгляд на герцогиню и непонимающе мигнул:
- А что здесь непонятного, ваше сиятельство?
- Вот это, - терпеливо промолвила тетушка принцессы. – «Шр. пч. гл. оч. вс. рс. бл. вл. з. вс.»
- А, по-моему, всё и так ясно…
- У тебя почерк неразборчивый, - тактично проговорила герцогиня.
- Как ваше сиятельство скажет… - обиженно пожал плечами герольд и, не отрывая взгляда от каллиграфических букв, прочел: - «Широкие плечи, голубые очи, высокий рост, блондинистые волосы, зубы все».
- Ну… вообще-то, мы так и подумали… слово в слово… - конфузливо пробормотала тетушка. – Только про плечи, очи, рост, волосы и зубы не угадали…
Последний и решающий поединок был обставлен со всевозможной помпой.
После выступления бардов, восхваляющих наперебой мужество, доблесть и прочие добродетели финалистов, на ристалище вышли шуты, жонглеры, за ними – поводыри с учеными медвежатами, потом – глотатели мечей и извергатели огня, за ними – снова миннезингеры…
Когда мастер Фондю подал знак трубачам, зрители – и не только – уже начали забывать, присутствуют ли они на цирковом представлении, состязании менестрелей, или рыцарском турнире.
- Эй, давай, не спи, твой выход, - пихнул локтем в бок зазевавшегося крестника его премудрие.
- А?.. – словно очнувшись от чар, спохватился Лес. – А-а…
- Давай бегом!
- А ты?.. – он вопросительно глянул на фея, и тот, поняв невысказанный вопрос, успокаивающе кивнул.
- Всё шито-крыто, - щурясь на крестника заплывшим глазом, как можно более убедительно прошептал Агафон. – Стоит ему к тебе приблизиться, как он свалится сам – тебе даже пальцем шевельнуть не придется.
- То, что надо, - довольно прогудел из-за стальных зубов шлема дровосек, успокоенный, уселся в седло, и видения победы и свадьбы заклубились розовой дымкой перед затуманенными грезами очами.
Агафон не ошибся: шевельнуть пальцем перед приближением противника он и вправду не успел. Конь де Шене споткнулся метрах в пяти от него, и шевалье, вышвырнутый инерцией из седла, камнем перелетел через барьер и, подобно тарану, головой врезался в грудь лесоруба.
Беспорядочной ошеломленной кучей соперники поверглись на землю с таким грохотом, словно на площади перевернулся обоз с пустыми ведрами.
В следующую секунду Агафон с ужасом увидел, как оруженосец де Шене со всех ног бросился к свалке – с мечом в руках.
- Добивать моего будет!!! – вспыхнула в мозгу паническая мысль, и студиозус, подхватив первое, что попало ему под руку, кинулся на помощь коварно поверженному крестнику.
Впрочем, к его немалому удивлению, подняв своего хозяина, оруженосец шевалье взялся помогать яростно барахтающемуся рядом Лесли, и к моменту прибытия подмоги оба благородных рыцаря были уже на ногах.
Агафон сконфуженно спрятал за спину вырванную из рук продавца жареного мяса кочергу и повернулся к королевской трибуне.
- Чего ты ждешь? – сварливо вопросил его слуга де Шене. – Это – последняя схватка. Они не признают победителя, пока не будет пешего поединка!
Будто в подтверждение его слов герольдмейстер сделал несколько быстрых шагов вперед и громким надтреснутым голосом прокричал, едва перекрывая гомон зрителей и то и дело натужно откашливаясь:
- Поскольку конная схватка победителя не выявила, благородным господам претендентам на руку и сердце ее высочества принцессы Изабеллы предлагается продолжить единоборство оружием по выбору… его высочества Агафона Непобедимого!
- Подними, покажи, что ты принес! – зашипел на растерянно разинувшего рот студента оруженосец шевалье.
- Я… это… сейчас сбегаю… - школяр, даже не красного – вишневого цвета – выронил на мостовую кочергу со звоном, показавшимся оглушительным, и во всю прыть припустил к их бивуаку.
- Чего тебе взять-то?.. – несколько запоздало выкрикнул он через плечо в адрес Лесли, но голос его потонул в гомоне толпы, словно камушек в море.
Так же – несколько запоздало – на обратном пути с мечом в обнимку он сообразил, что драться топором его подопечному, наверное, было бы сподручнее.
Костеря себя на чем Белый Свет только держится, его окончательно растерянное и жалкое премудрие протянул Лесли меч и подавленно развел руками.
- Ну… ты это… постарайся, да? – убито пробормотал он, прежде чем оруженосец де Шене ухватил его твердыми как клещи пальцами за руку и потащил к краю ристалища.
- Откуда только его высочество взял такого идиота, как ты? – были первыми и последними словами мужичка в его адрес до начала боя.
Агафон, обуреваемый предчувствиями – одно другого дурнее – не нашел ни слов, ни сил, чтобы дать грубияну достойный ответ. Бледный и осунувшийся, не сводил он расширенных испуганных глаз с разворачивающегося в паре десятков метров от него действа. Нет, не судьба принцессы, лесоруба, неизвестного шевалье или даже известного королевства стояла сейчас на кону. Всё было куда сложнее и важнее.
Оставаться ему в Школе, или бесславно возвращаться домой – вот что было ценой победы или поражения Лесли. И повлиять на исход самой важной схватки турнира, в кои-то веки, он не мог никак…
Едва оруженосцы отступили за ограждающий поле схватки барьер, фанфаристы грянули сигнал, и де Шене, отдав салют сперва трибуне, потом противнику, нанес первый удар.
Лесли принял его на щит.
Второй удар закончился там же.
В ожидании контратаки де Шене отступил на шаг, сгруппировался, и стал обходить соперника с фланга.
Лесли, отчаянно желая, чтобы щит его был размером хотя бы с дверь амбара, выставил меч вперед и стал поворачиваться вслед за перемещением оппонента, как подсолнух за солнцем.
Третий удар застиг дровосека врасплох – он отшатнулся, едва не упав, взмахнул руками – и щит отлетел на другой край ристалища на зависть дискоболам.
- Кабуча… - в ужасе схватился за голову маг.
Шевалье отбросил свой щит таким же залихватским жестом, какой получился у его противника, взялся за рукоять меча обеими руками, и с удвоенным азартом ринулся в атаку.
- Он же убьет его!!! – рванулся было на помощь крестнику Агафон, жалея, что потерял кочергу, но снова стальная хватка оруженосца де Шене остановила его.
- Хочешь, чтобы твоего принца посчитали проигравшим?
- Лучше проигравшим, чем мертвым!
- На турнирах в Шантони не убивают, чужеземец, - сурово сообщил мужичок. – Если только случайно.
Агафон обмяк.
- И это радует… - севшим голосом только и смог выдавить он.
В любом случае, не было ничего, что он смог бы поделать сейчас, даже если бы у него в руках и была вожделенная кочерга: удары – один за другим – сыпались на отчаянно, но бестолково сопротивляющегося Лесли, со звоном или глухим скрежетом попадая то на меч, то на доспехи.
Один, другой, третий, четвертый…
Будь на месте Леса человек послабее, он давно бы уже рухнул под тяжестью и силой натиска соперника. Но вчерашний лесоруб, вдохновляемый то ли мыслью о принцессе, то ли чистым упрямством и адреналином схватки, держался, лишь отступая на шаг при каждом пойманном на клинок или пропущенном ударе.
Шестой, седьмой, восьмой…
Сколько еще сможет продержаться его крестник? Да и имеет ли это хоть какое-нибудь значение? Человеку, первый раз в жизни взявшему меч сегодня утром, против настоящего рыцаря не выстоять ни за что…
Снова звон – удар по лезвию… глухой стук – по доспехам…
Звуки разносились по площади в полной тишине: болельщики замерли, затаив дыхание, в ожидании близкой кульминации.
Агафон в предчувствии развязки стонал и вздрагивал, будто сталь звенела и билась не об сталь, а об его бессчастную голову.
Звонкий…
Глухой…
Звонкий… звонкий… звонкий…
Глухой… глухой…
Звонкий…
Глухой… глухой… глухой…
Лесоруб дрогнул, покачнулся под градом пропущенных ударов, и опустился, теряя силы, равновесие и надежду, на одно колено. Меч де Шене, с легкостью обходя неуклюжую защиту соперника, мощно опустился на наплечник Лесли…
Толпа ахнула: в тот же миг во все стороны полетело большими кусками нечто яркое и оранжевое.
Шевалье растерялся на миг…
Но всего-то один миг и требовался униженному, разгромленному и раздавленному его противнику: рукой, все еще сжимающей меч, он с размаху заехал остолбеневшему де Шене снизу в челюсть.
Наверное, это был первый рыцарский турнир в истории Шантони – и не только – в котором победитель выиграл нокаутом.
Вопя от восторга нечто нечленораздельное, Агафон сорвался с места и стрелой бросился к растеряно озирающемуся, всё еще не верящему в свою победу, подопечному.
- Молодец, Лес, молодец!!! Мы сделали это!!! У нас получилось!!! – как оглашенный, орал он на бегу, упоенно потрясая в воздухе кулаками и подскакивая на каждом шагу от переполнявших его эмоций и чувств.
Но первое, на что наткнулся маг, домчавшись до крестника, был его хмурый осуждающий взгляд.
- И что это, по-твоему, было? – прошипел он сквозь зубы, указывая на землю.
- Э-э-э… - моментально сник Агафон. – Я… забыл тебе сказать… что после двенадцатого удара твои доспехи превратятся в тыкву…
- Ничего себе – забыл!!! – пылая праведным негодованием, вытаращил возмущенно глаза Лесли. – Да он…
Продолжить ему не дали: придворные, фрейлины, герольды, трубачи, менестрели и акробаты веселой разноцветной волной нахлынули, смеясь и гомоня, на свежеиспеченного жениха ее высочества Изабеллы Пышноволосой, подхватили его, и понесли на руках во дворец, распевая и пританцовывая, как будто это был самый счастливый день в их жизни.
Лесли улыбался во весь рот так, словно от этого зависела его жизнь, приветственно махал всем руками, дрыгал ногами, стараясь вернуть на место стягиваемые кем-то под сурдинку сапоги, и жадно искал глазами принцессу.
Горожане и гости столицы, прорвав веревочные барьеры и оцепление, веселой ликующей толпой хлынули на площадь в предвкушении гуляний за казенный счет до утра, если не до следующего вечера.
Все вокруг орали, смеялись, свистели, обнимались и горланили вразнобой песни, словно одна большая дружная семья, собравшаяся после долгой разлуки вместе…
Радоваться было не только можно – но и нужно. Всё ведь закончилось так, как должно!
Крестник победил. Свадьба с принцессой – дело ближайшего времени. «Пятерка» за экзамен практически в кармане. Долгое беззаботное лето и море рыбалки вволю – не за горами: дай только вернуться в Школу…
Так почему же, ну скажите хоть кто-нибудь, почему хотелось его премудрию не скакать и веселиться, а драться, или выть, или пойти напиться, а еще лучше – и то, и другое одновременно после или в процессе третьего?
Таким одиноким и опустошенным Агафон не чувствовал себя никогда.
* * *
- …Ой, мороз моро-о-о-о-оз…
Не морозь меня-а-а-а-а…
Не морозь меня-а-а-а-а…
Ик.
Мо-о-оего-о-о… ка-ня-а-а-а-а…
Последние слова хриплой, тоскливо-упрямой, ни в лад, невпопад песни потонули в грохоте над самой головой студента: чернильное ночное небо словно взорвалось оглушительным рокотом, и тут же вспыхнуло-закувыркалось ослепительным мельтешением искрящихся фейерверков.
Агафон остановился, опустил руку с початой бутылкой вина, состояние которой описывалось, скорее, как «в трех глотках от сухого дна», покачнувшись, вовремя ухватился за прут решетки ограды, и криво задрал голову вверх.
- Ага, салюты… пускают… Празднуют… веселятся… да… Ну, давайте-давайте… Хэппи безджей ту ю… Шайбу-шайбу… Сне-гу-роч-ка… Тьфу, кабуча… как там его… А, во… Горько…
Горько…
Студент покривил губы то ли в улыбке, то ли в гримасе, опустил взгляд, ссутулился, усмехнулся чему-то своему, и снова отправился в обход периметра самого обширного дворцового комплекса Забугорья.
Нет, и вовсе ему не хотелось попасть внутрь, попировать на помолвке крестника и принцессы, погорланить песни повеселее, поплясать как умеет с девчонками если не из благородных семей, так с кухарками и служанками…
Зачем это нужно?
Он же фей. А это значит – сделал доброе дело – и проваливай. Не мельтеши немым укором перед облагодетельствованным объектом, напоминая, что всё, что он получил – только благодаря тебе. Непрофессионально. Пусть его радуется и приписывает свалившееся на голову счастье исключительно своему шарму, удаче и голубым как яйца дрозда глазам.
Кто был никем – тот стал… кем он там станет? Принцем? Герцогом? Королем, когда тот на пенсию уйдет?..
Да хоть божеством в узамбарском пантеоне, кабуча деревянная! Какое мне-то до этого дело?! Ну, и что, что не дождался от него не только «спасиба» вшивого, но и взгляда хоть какого-нибудь… доброго…
Что мне с его взглядов? Пусть на Изю свою теперь таращится!
Но… всё равно… почему-то… почему-то…
Ну, хоть рукой махнуть-то в благодарность мог?
Ну и «спасибо» бы его не задушило!
И сказать дворцовым подхалимам, что, мол, ко мне человек прийти может… должен… мог бы? Чтобы не уговаривать охрану на воротах, что, я мол, вашего нового принца оруженосец… Да и поуговаривал бы, ладно, если бы эти жлобы толстомордые поверили!!!.. Подумаешь, физия моя подбитая им не понравилась… Так из-за него же пострадал! А теперь мало, что охрана не пропускает – так еще и прохожие шарахаются…
Забулдыга, да? Люмпен? Маргинал?
У кого рожа гладкая да белобрысая – тот принц, а остальные…
Ну, вот почему, почему, почему…
Ладно, всё.
Проехали, завязывай, фей, забудь.
Кончил дело – проваливай смело…
Агафон остановился снова, взболтал печально булькнувшие в районе дна остатки красного и опрокинул их себе в рот, проливая больше, чем проглатывая.
- К-кабуча… - брезгливо поморщился студент, утерся рукавом, апатично выронил глухо звякнувшую бутылку на булыжную дорожку и растерянно оглянулся по сторонам.
Ну, и где у них тут ближайший кабак? «Будуар Изабеллы», кажется? Если его уже не переименовали, конечно, во что-нибудь вроде «Будуара Лесли Непобедимого»…
- Эй ты, парень, вина не осталось?
- Ч-чего?..
- Вина, говорю. Или денег, - уточнил просьбу другой голос – постарше и погрубее – и из темноты выступили наперерез ему двое небритых личностей.
В руке одного из них был нож, у другого – дубинка.
- В-в… смысле? – тупо, еще не веря своим глазам, уставился на незваных компаньонов его премудрие.
- Карманы выворачивай, в смысле! – ощерился грабитель постарше.
- Умник нашелся… - неодобрительно насупился его молодой коллега и с намеком дзенькнул ногтем по остро отточенному клинку.
Чародей усиленно помотал головой, словно вытрясая винные пары1, и расплылся в пьяно-счастливой улыбке:
- К-кабуча, ребята… именно вас мне сейчас и не хватало!
Через несколько секунд две ошарашенные крысы, ослепленные медленно гаснущим серебристым светом, метались по дорожке, то сталкиваясь друг с другом, то налетая на тяжелую дубину, то шарахаясь от бритвенно-острого лезвия большого ножа.
- Грабить ночью беззащитных прохожих – нехорошо… - поучительно поднял вверх волшебную палочку поддатый фей, сосредоточенно икнул, и нетрезвой раскачивающейся походкой направился дальше, в темноту.
- В-выдают з-замуж… з-за кого попало… своих п-принцесс… - бормотал студиозус, с тревогой чувствуя, как кусочек хорошего настроения, появившийся после встречи с бандитами, улетучивается будто последняя искра фейерверка, - а на улицах с-столицы… не поймешь что попало… д-делается… Среди б-белой ночи… черного д-дня… людей обграбляют.. обграбивают… ограбовывают… нет, об… Кабуча!.. Д-да что я им сегодня, вместо ночной стражи, ч-что ли?!
Агафон примолк, снова выдернул из кармана палочку, как отсутствующий ночной стражник выхватил бы на его месте сейчас меч, и крадучись, словно пьяный тигр, двинулся вперед. Туда, где при слабом свете россыпи звезд углядел непонятную фигуру, пытающуюся перелезть через дворцовую ограду.
Впрочем, попытки злоумышленника успехом увенчиваться решительно отказывались: прутья решетки были длинные и гладкие, словно копья. Кроме того, заканчивались они метрах в трех от земли копьеподобными же остриями, что, без сомнения, представило бы для неизвестного нарушителя целостности периметра дворцового комплекса не одну проблему, доберись он до верха… Но верха надо было еще достичь: пока, несмотря на все прикладываемые усилия, выше выложенного зеленоватым речным камнем основания ограды залезть ему не удавалось.
Волшебник выставил палочку вперед, словно пику, и сурово потыкал ею в спину бесплодно подпрыгивающего и пыхтящего от напряжения человека.
- Руки в-вверх! Куды лезем? Чего н-надо?
Нарушитель порядка тихо ойкнул, пальцы его, вцепившиеся в прутья, разжались, и он бесформенной кучей рухнул под ноги чародею.
Маг махнул палочкой, и перед его носом, слепя и заставляя неистово щуриться, появился клубочек света размером с лесной орех.
Прикрыв глаза ладонью с чуть разведенными пальцами, волшебник взмахнул палочкой еще раз, посылая сияющий комочек к сжавшемуся на земле ночному правонарушителю, потом дернул рукой, мотнул головой, топнул ногой, повторяя приказ…
Светлячок висел перед его носом как приклеенный.
Агафон, чувствуя себя ходячим фонарным столбом, сказал сакральное «кабуча», медленно и осторожно, чтобы часом не свалиться на задержанного, склонился над замершей на земле фигурой, и строго заглянул1 в полуприкрытое капюшоном плаща лицо.
- К-кабуча… Это ты…
- Я не кабуча, - сердито блеснули на него из темноты зеленые глаза.
- Да я в-вижу… к-кабуча… не слепой…
Школяр покачнулся, пошарил в воздухе руками, но, не найдя поблизости, за что бы ухватиться, кроме плеча Греты, неловко плюхнулся на дорожку, придавив девушке ногу.
- Ай! - сказала на этот раз дочка бондаря и сердито выдернула из-под зашибленного бока чародея ступню, оставив под ним башмак.
- П-прости… - сконфузился на миг студент, но тут же спохватился и строго уставился на девушку: - Чего это ты тут… д-делаешь?
- А ты? – ответила она колючим взглядом.
- Я?.. – задал в который раз чародей тот же самый вопрос сам себе. – Я… Я… Я первый спросил! Отвечай!
- Корову искала, - хмуро процедила Грета.
- Так бы с-сразу… - начал было с удовлетворением маг, но быстро смолк.
Тень сомнения пробежала по его челу, потом вернулась, и осталась там навеки поселиться.
- Ты ч-что, с-с ума… с-сошла? – пьяно покрутил палочкой у виска студент, вызывая к жизни целый вихрь разноцветных искорок. – К-какая в городе… н-ночью… у дворца… к-корова?
- А чего тогда спрашиваешь?! – зло выкрикнула Грета, и тут же, без перехода, бросила ему в лицо то, что копилось, бурлило и кипело у ней в душе со вчерашнего дня: – Это ты во всем виноват! Ты! Только ты один!!!
- Я?.. – глубокомысленно переспросил Агафон, медленно моргая.
Потом подумал, потер подбородок кулаком, и снова уточнил:
- Я?.. Д-да, я… Да, я виноват! Наверное… во м-многом… А ты, собственно, п-про что из этого с-сейчас… к-конкретно?
- Про Леса! Про то, что если бы ты не появился, он бы женился не на этой дуре принцессе, а на мне!
- П-подумаешь… - нетрезво хмыкнул маг. – У тебя в деревне таких руболесов... лесорыбов… рыбовлезов… дровосеков!.. еще сорок человек… с половиною… И это не считая з-землепашцев и кузнецов!1
- При чем… тут… - Грета судорожно стиснула зубы, то ли чтобы не орать, то ли – не плакать, вдохнула и выдохнула несколько раз глубоко, и яростно продолжила, сжимая кулаки: – При чем тут землепашцы? Мне не нужны землепашцы! Мне не нужны кузнецы! И другие лесорубы тоже! Мне нужны… нужен… не нужен…
Голос ее подозрительно сорвался.
- Ну, не нужны, т-так не нужны, - неожиданно легко согласился маг, икнул, поджал губы и отстраненным расфокусированным взглядом уставился на свои пальцы, всё еще сжимающие палочку. – Ну а я-то что сделаю, хоть нужны, хоть н-не нужны, а? Всё закончилось, Грета... Лесли женат. Я – на четвертом к-курсе. Впереди лето. К-каникулы. Рыбалка… водяной ее побери…
- Он не женат, у них сегодня только помолвка! – хриплым шепотом выкрикнула девушка.
Последние звуки ее фразы потонули в тонком протяжном всхлипе, смуглые руки взметнулись к лицу и закрыли его, словно маской.
Плечи вздрогнули несколько раз.
- Ты чего? – едва не протрезвел Агафон. – Ты чего это? Ревешь, что ли? На кой пень?
- Уйди… - вырвалось рваное из-за сведенных пальцев. – Уйди…
Всемирный закон магии номер один гласил: если вы хотите, чтобы маг остался, скажите ему, чтобы он уходил.
Знала ли его Грета, дочь бондаря, или нет – остается загадкой, но именно в тот момент, когда его премудрие уже собирался тихо и невзначай отправиться на поиски очередного кабака, она его остановила.
К добру ли, к худу ли…
- Г-грет… а, Грет… – маг неуверенно потряс девушку за плечо. – Ты не реви, да? Подумаешь – парень бросил… С кем не бывает. Полюбил другую – и бросил. Еще другую полюбит – и ту, которая эта, тоже бросит…. И тогда уже она будет реветь. Перепетуя Мобиля, как говорится. Никуда не денешься.
- Что? – испуганно сверкнули заплаканные глаза из-за неплотно сомкнутых пальцев. – Уже другую нашел? После принцессы? Во, гад! И кто эта… Перепетуя?
- А? – не понял сначала студиозус, но потом фыркнул мелким пьяненьким смешком, вскинул важно голову и пояснил: - Перепетуя Мобиля есть по-научному «вечный двигатель». От одной – к другой. От той – к третьей. От третьей – к четвертой… Отнесись к этому филофос… фифилос… сифолос… со здоровой долей наплевательства. Мужики – они мы такие…
- Лесли не такой! – возмущенно подалась вперед Грета, словно волшебник походя проехался не по ее ветреному другу, а по ней лично. – Он… добрый! Чуткий! Внимательный! Надежный!
- А чего же он за принцессой пошел, если надежный? – студент перешел в контратаку, не на шутку обиженный не понятной ему реакцией на свои лучшие утешительные усилия. – Вот и дал бы мне от ворот поворот, когда я его сюда зазывал, раз такой он правильный! Сказал бы «нет» - и вот чего бы я тогда поделал1? За руку потащил? За ухо?
- Он… его… у него сила воли слабая! – с готовностью нашла оправдание неверному милому Грета. – И на уговоры он податливый! А так он самый лучший! И сердце у него ласковое! И душа красивая!
- Душа… как лапша… - неожиданно для самого себя сочинил стишок Агафон и с отвращением покривился, тоскливо жалея, что не успел купить новую бутылку. – Красивая… как кобыла сивая… Ничего… при дворе поживет – ему там быстро мозги вправят, ты не переживай… Теперь, когда он дворцовой жизни понюхал, его обратно в деревню калачами не заманишь. Какая с тобой ему радость, подумай сама? Огород и корова? Посиделки в кабаке по выходным? Ярмарки по праздникам? Красивой душе и жить хочется красиво! Зачем ему, такому самому лучшему, целыми днями с елками-палками за гроши воевать? Сейчас он, ничего не делая, может иметь всё, а в лес свой выезжать только на охоту!
- Но…
- Балы и турниры – его атмосфэра… - томно пропел гнусавым голосом школяр, подражая модной кабацкой песенке, попытался сплюнуть пересохшим ртом, и снова сморщился, жалея о не купленной вовремя второй бутылке.
- Я должна его увидеть, - тихо и уверенно, но абсолютно невпопад вдруг проговорила девушка, словно последние пять минут разговаривала с кем-то другим и на иную тему. – Я. Должна. Его. Увидеть.
- Чего? – опешил маг, судорожно роясь в памяти в поисках ускользнувшей от него нити потерянного разговора. – Кого? Его? Зачем? При чем тут?..
- Я хочу с ним поговорить, - с угрюмой решимостью глянула исподлобья она.
- Излишне, - упрямо мотнул головой студент.
- Но мне нужно!..
- Не нужно.
- Но я должна!..
- Не должна.
- Но я…
Голос Греты пропал вдруг, а лицо, такое непримиримо-воинственное еще секунду назад, снова уткнулось в ладони.
- Я… люблю его… люблю… и я… да… может… я понимаю… что принцесса… с принцессой… ему… он… она красивая… богатая… и он… будет… они… но я… я тоже… я не могу… Лесли… прости… в последний раз… просто увидеть… просто… Лесли…
- Просто увидеть, просто поговорить, просто выцарапать глаза… - с полупьяной иронией продолжил логический ряд Агафон.
- Нет... Я… никогда… ему… только ей… – всхлипнула Грета и заговорила в ладошки, так и не открывая лица. – Это она… во всём… Как это ужасно… но… Наверное… ты прав… Она красивее… и у ней дворец… и деньги… а я… деревенская дура… и… Но я ведь не буду с ним разговаривать… я не смогу… я… только увидеть… хоть издалека… только попрощаться… ведь ты не понимаешь, каково это… он ушел… и даже не сказал «до свидания»… и не посмотрел… а ведь я на самом виду там стояла… в седьмом ряду… за бочкой с мочеными яблоками… Мы… друзьями были… и я думала… он на мне… когда-нибудь… и он тоже… и вот вдруг… ни слова… ни взгляда…. словно меня не было никогда… словно я – ничто… он… он мог не увидеть… но хотя бы поискать глазами… он же мог!.. И… и… я… он… Ты не представляешь, как это обидно!.. Как больно!.. Как в сердце нож!.. И повернуть!.. И еще раз!.. Но конечно… ты-то ничего этого не чувствуешь… тебе всё равно...
- Я не чувствую?! Мне всё равно?! – хрупнула, как замерзший прутик под колесом телеги, плотина показного безразличия, тщательно возводимая его премудрием последние несколько часов, и обида, горечь и возмущение хлынули через ее край, смывая на своем пути надмирность, вырывая с корнем рассудительность и переворачивая вверх тормашками профессионализм.
- Это мне-то всё равно?! – размахивая палочкой как мечом, бушевал Агафон так, что собеседница его робко притихла и сжалась в комочек. – Да я, если еще раз увижу его… Да что ты понимаешь! Я не понимаю! Это ты не понимаешь! Из кожи вон ради него выбивайся, мозги наизнанку выворачивай, под копыта страусам бросайся – и что?! За всё за это – «И что это, по-твоему, было?» Будто сам слепой! Не видел, что это было! Будто я ему обязан! Будто я ему слуга какой-то, да?! Мальчик на побегушках! Мебель! Вещь! Это я-то не понимаю?! Я?!.. Я?!..
Агафон захлебнулся желчью, дернул неистово руками, словно изображая то, на что слов и мыслей уже не хватило, и вдруг вскочил на ноги, тут же едва не свалившись на Грету.
- Поднимайся, пошли, - безапелляционно заявил он, хмель переплавлен в горниле обиды и гнева во вдохновение, безвольные минуту назад глаза горят, руки чешутся действовать.
- К-куда?.. – испуганная внезапной отчаянностью напора еще недавно бесстрастного мага, пискнула крестьянка.
- Во дворец.
- Через забор?
- Через какой забор?!
- А как еще-то?.. – сконфуженно пожала плечами Грета. – Через парадные ворота ведь не пускают… Я думала, если через забор не получится, то через черный ход попробую пробраться, скажусь торговкой, или служанкой, или прачкой… Или... если и там не выйдет… заморочу головы стражникам. Притворюсь женщиной… неприличного… поведения…
Как покраснела при этих словах дочка бондаря, было заметно даже при неярком свете волшебного шарика.
- Грета – звезда промискуитета… - невольно гыгыкнул чародей и тут же категорично мотнул головой. – Так не пойдет.
- А… как пойдет?..
- Как?.. как?.. как?.. Кабуча!!! Фей я или не фей?!
- Фей? – неуверенно предположила девушка.
- Умница, - ухмыльнулся Агафон, наклонился, перемещая с собой фонарик, и зашарил глазами сначала по дорожке, потом в выросшей под каменным основанием ограды траве, затем вернулся шагов на десять в ту сторону, откуда пришел…
Грета, словно зачарованная, неотступно следовала за ним.
Наконец, что-то тускло блеснуло под носком его сапога в дебрях лебеды, и школяр радостно остановился.
Ага, есть!
Какие там, в учебнике, записаны по этому поводу волшебные слова?..
Вспомнил, точно!
- А принеси-ка мне, дитя моё, вот эту… э-э-э… пустую бутылку.
- Зачем? – остановилась за его спиной и недоуменно вытаращила заплаканные глаза девушка. – А сам ты что, не можешь ее поднять? Она же у тебя под носом лежит!
Студент нахмурился.
В учебнике ничего не говорилось о крестниках, задающих нелепые вопросы вместо того, чтобы делать то, что им сказано.
- Иначе магия не сработает, - подумал и сымпровизировал он строго.
- А-а… - уважительно протянула дочь бондаря, поднырнула неуклюже под локоть мага, торопливо подняла оброненную им ранее тару из-под каберне, и боязливо подала на вытянутых руках, словно та готова была вот-вот не то взорваться, не то превратиться в нечто ужасное.
- Угу, вижу… - сосредоточенно произнес его премудрие и ткнул пальцем в противоположный край дорожки. – Поставь здесь.
Всё еще ничего не понимающая девушка поспешила выполнить указание, не спрашивая на этот раз ни о чем.
Когда бутылка была надежно установлена, Агафон взял наизготовку волшебную палочку, откашлялся и торжественно сделал над ней несколько пассов под аккомпанемент заклинаний.
Ничего не случилось.
- К-кабуча… - скрипнул зубами маг, превентивно зыркнул на прижавшуюся к ограде Грету – попробуй только скажи что-нибудь! – и тщательно повторил экзерсис, выговаривая все слова до последнего звука и интонации, словно сдавая экзамен логопеду.
С тем же успехом.
- Кабуча… - всерьез нахмурился на этот раз студиозус, снова покосился на разочарованно притихшую девушку, забрал подбородок в щепоть и задумался.
Обычно, примени он такое усилие и такое усердие, уже получилось бы хоть что-нибудь. В чем же дело?.. Уж заклинание создания этой дурацкой кареты-то после позавчерашнего экзамена ему запомнилось на всю жизнь! Не может быть, чтобы…
И тут до него дошло.
Он не мог сотворить карету для Греты по той же причине, по которой остальные феи не могли стать крестными Лесли!
И что теперь будет с его планом?..
Отказаться?
Уйти?
Или лезть через забор?
Ну, уж нет!
Пусть его надутое самозванное высочество через заборы лазит, а они с девчонкой пойдут через парадный вход!
Значит, так.
Начнем.
^ Бутылка должна превратиться в карету, потому что это нужно моему крестнику Лесли.
Взмах палочки, заклинания…
Ничего.
Еще раз.
Да, эта карета