I. Комната в Царском ~ Совершеннолетие Володи Дешевова Лида Леонтьева, Поездка на Валаам Нешилот Юкс и Юкси 7 дневник

Вид материала

Документы

Содержание Н.н.пунин - н.м. лунину Н.н.пунин - н.м.пунину Н.н.пунин - н.м.пунину А.в.корсакова* - н.н.лунину

Подобный материал:

• Экскурсии по Гродненской области, 50.92kb.
• Знамя Мира Рериха на Валааме, 35.21kb.
• «Нить судьбы», 276.34kb.
• «Нить судьбы», 276.09kb.
• Всё началось в 19ч. 00м. Как и во всяком сказочном государстве у нас в школе были различные, 8.53kb.
• Загородная поездка в мемориальный комплекс «Хатынь». Поездка в историко-культурный, 20.89kb.
• Боливийский дневник 7 ноября 1966 года, 1056.64kb.
• В фонд поддержки Володи Ланцберга, 16.58kb.
• «кижи + валаам + соловки» Москва – Петрозаводск – Кижи – Сортавала Валаам – река Шуя, 123.75kb.
• Конкурс рисунков Кл комната Кл комната, 157.14kb.

^

Н.Н.ПУНИН - Н.М. ЛУНИНУ

июня 1910 года. Валаам

Дорогой папа!

Сегодня получил твою открытку, спасибо, что написал, я все еще не уехал, потому что монахи очень большие жулики. Осо­бенно здесь есть один — отец Валерьян, гостинник, который все время, сколько бы раз в день я мимо него ни прошел, все кланяется по нескольку раз подряд, да еще молча, а физиономия плу­товская -- так вот этот отец Валерьян уговаривает остаться и не ехать совсем в Финляндию — там Бога не знают, не надо им под­даваться и т.д. Он любит все выспрашивать, откуда, зачем и что. Тебя звал на Валаам. Встретили они меня очень подозрительно, а теперь относятся все лучше и лучше, сегодня устроили такой сюрприз. Приходит отец ко мне в келью — за дверями слышу: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя». Крестится раз десять, кланяется и садится, выспрашивает моих компаньо­нов по келье, откуда кто, а потом оказывается, ко мне пришел: не хочу ли за упокой или за здравие. Что же было делать, запи­сал маму за упокой на 6 недель; взял 3 рубля. И так всюду, так что это только одно название, что даром живешь. А и за что пла­тить-то? Комната маленькая на четверых, кровати без матрасов, с войлоком, подушка сенная. Обеды и ужины следующие: утром обед в полдвенадцатого-двенадцать, первое блюдо холодное - накрошенный лук, картошка, какая-то трава, капуста и кусочки сушеной селедки, второе — щи, то есть капуста и вода с мукой, третье похлебка, то есть макароны или крупа с водой и мукой, четвертое — каша на постном масле (гречневая, по праздникам ~ пшенная) и, наконец, на сладкое, и то только по праздникам - кусок ситного, ужин в 8 ч. то же, кроме первого блюда. Пер­вое время было очень невкусно, а теперь великолепно.

Во время обеда сидим в трапезной за деревянными столами, для каждых четырех человек полагается один жбан квасу и по миске каждого из блюд, большею частью едят из мисок, но бывает, что в числе четырех — бродяга из-за Нарвской заставы или из Коломны, или просто странник Божий, спившийся. Забавно, особенно первое время было весело. Люблю сидеть с мо­нахами, удивительные у них лица. Обедня здесь начинается в полдесятого; а вот всенощная под праздник с половины седьмо­го до половины двенадцатого - я попал как раз в первый день, когда приехал, а уходить не хотелось, так и простоял.

Интересные здесь очень люди. Удивительно много приезжа­ют лечиться от пьянства, счастливых нет.

Как поживают Алиса, Женя и все прочие? Поклоны всем, т.е. маме, Саше, Зине, Леве, Аннушке, Лине, Федору, Жене*, дяде Володе и всем.

Любящий тебя Коля.

^

Н.Н.ПУНИН - Н.М.ПУНИНУ

июля 1910 года. Нейшлот*


Дорогой папа! Открытку из Нейшлота послал, когда еще не было номера — все было занято, и только в два часа вчера я получил комнату. Думаю прожить здесь до пятницы.

Нейшлот — очень оживленный курорт и русских много. Расположен на озерах и островах, часто идешь, идешь, и вдруг из-за какого-нибудь уголка - так красиво — гранитный обрыв саженей десять над озерами, поверху старые финские домики, немножко готические, и все опрокинулось в озеро. Казино и водо­лечебница находятся на одном из островов — прекрасный парк, по вечерам музыка. Живя, чувствуешь себя, как за границей (ко­нечно, насколько знаю ее по описаниям). Утром идут читать газеты, днем table d' botes [общий стол, табльдот]; масса характерных для всяких ку­рортов мамаш с дочками, генералов и русских купцов или под­рядчиков — русских, конечно, всегда узнаешь.

Познакомился (то есть, вернее, поговорил и обменялся визитными карточками — это здесь частенько) с редактором «Uusi Suometar»[Новая Суоми] - младофинский орган — Антоном Хельве. Говори­ли с ним почти два часа о политике и искусстве. Когда разговор зашел о последнем законопроекте* он заметно воодушевился и говорил так, что можно было чувствовать, как Финляндия ос­корблена и обижена всем этим. На прощание просил передать всем моим русским, что «финны никогда, и раньше, и теперь, и никогда, не будут и не думают, и не желают «бунтовать» — они понимают, что ничего не могут сделать и ничего не могут показать, но много думают и чувствуют» (цитирую по памяти).

Денег у меня хватает еще на две недели — по-моему, это хорошо... Целую тебя и большое спасибо, любящий тебя Коля П.

Совсем ли прошла твоя рука, вчера думал, что хорошо бы­ло бы, если бы ты приехал в Нейшлот на ванны.

^

Н.Н.ПУНИН - Н.М.ПУНИНУ

июля 1910 года. Нейшлот

Дорогой папа!

Я не знаю, покажется ли тебе возможным исполнить мою просьбу, но я все-таки хочу попытать счастья. Мне страшно хочется остаться еще здесь недели на две. Наступили удивительные осенние дни. Нигде ничего подобного, наверное, я больше не увижу. Деревья уже желтеют, солнце бледное и днем ни одного облака, а по вечерам над озерами такой покой, как будто все умерло сто лет назад, вода кажется застывшим золотом; одним словом, мне бы так хотелось побыть еще здесь. Так вот, я прошу тебя, не дашь ли ты мне в долг 10 рублей, эти деньги я растянул бы вполне на полторы-две недели, это ведь так дешево... Пусть мама похлопочет в мою пользу.

Любящий тебя К.Пунин. Поклон всем.

^

А.В.КОРСАКОВА* - Н.Н.ЛУНИНУ

августа 1910 года. Нейшлот

Милый, славный Юкс*. Сердечно благодарю Вас за письма и открытку. Так хотелось no-Weisgerber'cKii* хлопнуть Вас по плечу и сказать: «Gut!» С самого Вашего отъезда хочется написать Вам и в то же время ужасно трудно. Как-то странно на гладкой чистой бумаге писать. Рисовать было бы так просто, сказать еще проще. Писать мне всегда немножко страшно; бо­юсь, что холодно и неумело излагаю свои мысли, трушу, что Sie gerade eine unzufriedene Laune haben und mein Brief vvird zu der Stimmung nicht passen. Da werden Ihre Lippen zittern wie ich es schon oft gesehen habe die Eikchen fest zusamen schlissen [Вы как раз не в духе, и мое письмо не подойдет к Вашему настроению. Тогда Ваши губы задрожат, как я уже часто это видела, их уголки сожмутся (нем. )]. «Ax, Freken, ничего-то Вы не понимаете, не то, не то!» - и полетит мое письмо к «зеленому черту» (так говорят немцы).

Я это буду чувствовать, т.к. теперь чувствую Вас вообще больше, нежели когда мы были вместе. Мне будет больно отто­го, что я так беспомощна. Где же «то»? Ваше отсутствие чувствуется очень. Вы знаете, все предметы, все камни и деревья, ма­ленькие волны, мох и черные лодки скучают по Вас. Все мне кивают, ласково смотрят и говорят: и я, и я.

Третьего дня была устроена «венецианская ночь». Представьте себе: очень красиво. Небо было ясное, немного звезд, пол­ная луна. Ракеты взлетали такие стремительные и темперамент­ные; прямо вверх. Хочу на небо, Юкс, Юкс!

Потом маленькая остановка, крах, несколько пестрых огоньков... Вниз,— потом темно. Юкс, где-то Вы? каждый огонек смеялся. Я думаю, весело сверху смотреть на такую массу улыбающихся лиц. Все хлопали в ладоши, кричали. У большого камня (под березой) на самой маковке горела плошка. Тени бе­гали по «лицу», он улыбнулся мне и просил Вам кланяться...

Я страшно рада, что стенка упала, на меня пахнуло Вашей радостью; Юкс, мир светел!