Д. А. Леонтьев психология смысла

имевшийся смысл. Эти три вида процессов представляют собой то, что в литературе описывалось как «малая» (актуалгенетическая) ди­намика смысловых образований.

Следующие два раздела посвящены их «большой» динамике — развитию смысловой регуляции в филогенезе и онтогенезе. Анализ филогенеза приводит нас к двум основным положениям. Первое со­стоит в том, что смысловые механизмы регуляции поведения присут­ствуют и у человека и у животных, однако у животных они носят подчиненный характер, будучи встроены в механизмы удовлетворе­ния потребностей, в то время как у человека они задают несводимую к чему-либо иному особую логику поведения (см. раздел 2.7). Второе положение заключается в том, что по мере филогенетического раз­вития происходит расширение контекста смыслообразования от жес­ткой подчиненности удовлетворению актуальных потребностей до включения в картину реальности все более опосредованно связанных с потребностями объектов и явлений. Анализ развития смысловой сферы в онтогенезе человека позволил вычленить несколько основ­ных линий этого развития: иерархизацию, интеграцию и структурное усложнение; распространение осмысления за пределы наличной си­туации; прогрессирующее опосредование социальными ценностями и прогрессирующую рефлексию своих смысловых регуляторов.

Раздел 4.4. посвящен выделению основных параметров индиви­дуальных различий смысловой сферы. Были выделены шесть основ­ных конструктов, характеризующих индивидуальные особенности смысловой сферы: телеологичность (целесмысловая ориентация), уровень осмысленности жизни, соотношение ценностной и потреб-ностной регуляции, структурная организация смысловых систем, степень осознанности смысловых ориентации и временная локали­зация ведущих смысловых ориентиров.

В разделе 4.5. мы рассмотрели вопросы исследовательской мето­дологии и методов изучения смысловой реальности. Констатиро­вав, что исследования смысловой сферы возможны и реально часто осуществляются неспецифическими методами, мы, опираясь на принцип бытийного опосредования, установили, что признаком, позволяющим утверждать, что исследуется именно смысловая ре­альность, является учет онтологического аспекта изучаемых отно­шений, то есть локализация изучаемых объектов (содержаний) в жизненном мире испытуемых, хотя непосредственно получаемые данные при этом обычно направлены либо на анализ отражения смыслов в сознании (феноменологический план), либо на фикса­цию их регуляторных влияний на деятельность (деятельностный план). Далее был сформулирован методологический принцип до­полнительности применительно к изучению смысловой реальное-

процесс служащий мишенью воздействия, степень направленности на конкр^етныи желательный эффект, масштаб воздействия и направ­ленность И^{а се}б^{я или на} Других. На основании этих параметров была построена классификационная таблица, включающая 16 элементов; все они П°^ЛУ^ЧИЛИ содержательную характеристику и проиллюстри­рованы на эмпирическом материале.

ТакиМ образом, в данной главе смысловая реальность была рас­смотрена ^в своем развитии, в движении, а также сформулированы методологические принципы ее изучения и преобразования. Это от­крывает возможности для прямой операционализации онтологичес­кой и _стрУ^ктУР^н°й картин, представленных в предыдущих главах, превращая концепцию смысловой реальности в многообразии ее форм пр°^{явлении}> закономерностей и аспектов анализа в инстру­мент конКР^етнои работы психолога.

вправе обращаться к онтологическому анализу межиндивидных или внеиндивидных смысловых структур (анализу жизненных отноше­ний, воплощенных в этих структурах), феноменологическому ана­лизу (анализу их непосредственно воспринимаемого содержания) и субстратному анализу (анализу материальных или идеальных форм, в которых эти смыслы находят свое воплощение и «вписываются» в жизнедеятельность людей, оказывая на нее свое воздействие.

Наиболее сложной из них является форма межиндивидуального существования смыслов в пространстве коллективной ментальное-ти. Под коллективной ментальностью мы понимаем психологи­ческие структуры, процессы и формы активности, носителем и субъектом которых выступает не индивид, а группа, уподобляемая единому организму и рассматриваемая — метафорически или нет — как единый субъект. Первым понятием, относящимся к коллектив­ной ментальности, было введенное К.Марксом и Ф.Энгельсом (1845—1846/1955) понятие общественного сознания. Будучи явной метафорой, это понятие тем не менее оказалось и до сих пор ос­тается чрезвычайно эвристичным средством анализа и понимания социальных процессов. Следующим (хронологически) конструк­том этого ряда стало получившее не меньшее признание и рас­пространение понятие коллективного бессознательного, введенное К.Г.Юнгом (1991; 1993). Большой вклад в понимание коллектив­ной ментальности внес Э.Фромм (1992 б), который ввел понятие социального характера, а также заговоривший об общественном бессознательном, но не в юнгианском смысле, а скорее как о по­нятии, парном к марксову понятию общественного сознания. Со­держательный анализ общественного бессознательного в этом ключе дан в монографии А.Н.Дмитриева (1985). Плодотворным раз­витием идеи общественного сознания стала также теория социаль­ных представлений С.Московичи (1992). И наконец, нельзя не упомянуть Г.Бэйтсона (Bateson, 1972), в системной теории которого говорится о том, что феномены, обладающие атрибутами психи­ческого, имеют свойство возникать в сложных системах, включаю­щих совокупность элементов, взаимодействующих друг с другом и со средой.

В последние два десятилетия в отечественной психологии и фи­лософии активизировался интерес к феноменам коллективной ментальности. Во многом это связано с осознанием того, что «изна­чальным и подлинным субъектом всех форм деятельности (особен­но предметно-практической) является коллективный субъект, и, лишь включаясь во все многообразие коллективных форм деятель­ности, индивид приобретает форму субъектности, форму активного и сознательного начала своей индивидуальной деятельности» (Да-

выдав, 1982, с. 85; о коллективном или совокупном субъекте см. так­же Андреева, 1977; Донцов, 1979; Лекторский, 1980). Метафора груп­пового субъекта получила свое осмысление в контексте общест­венно-политической психологии (Дилигенский, 1994), групповой психотерапии (Цапкин, 1994), а также в психодиагностике: С.В.Ан-тоненко (личное сообщение, 1989), составляя объединенные про­фили реальных групп (трудовых коллективов) по обычным пси­ходиагностическим личностным опросникам, обнаружил, что в группе затруднена адаптация тех индивидов, чей индивидуальный профиль сильно разнится с групповым. Выполненный нами анализ генезиса личности (Леонтьев Д.А., 1989 а) привел к представлению о «коллективной личности», генетически первичной по отношению к индивидуальной. Наконец, наиболее последовательной и завер­шенной концептуализацией идеи коллективной ментальное™ яви­лась концепция социетальной психики Е.А.Донченко (1994). В ней развивается идея о социуме как субъекте психического, включаю­щего в себя и осознаваемые и подсознательные структуры: архети­пы, установки, паттерны реагирования, такие как экстраверсия— интроверсия, рациональность—иррациональность, эмоциональность-прагматичность, сенсорность—интуитивность, экстернальность—ин-тернальность, интенциональность—экзекутивность. Через призму этих категорий Е.А.Донченко дает анализ психического склада ряда этнокультурных общностей (наций).

•Понимание природы коллективной ментальное™ — первый шаг к пониманию коллективной смысловой реальности, делающий по­нятным ее природу и общие механизмы. Второй шаг был сделан А.М.Лобком (1997), объяснившим генезис осмысления человеком действительности с помощью понятия мифа, имеющего изна­чально социокультурную природу. Мы уже обращались в предыду­щих разделах работы к другим аспектам многогранной концепции А.М.Лобка; остановимся здесь на трактовке им феномена культуры и социальной общности. Согласно A.M.Лобку, миф — это поле культурных смыслов и культурной памяти, накопленных за тысяче­летия существования данной культуры. «Человек прирожден той или иной культуре, той или иной культурной целостности, той или иной культурной реальности, а, значит, оказывается прирожден некоему полю смыслов, пронизывающих эту культурную целост­ность, эту культурную реальность. Смысловые ориентиры культу­ры, в которой он рождается и существует, передаются ему через взаимодействие с родителями, друзьями, школьными учителями, произведениями литературы и искусства и т.п., и каждый человек оказывается до определенной степени нерефлексивно сращен с совокупностью этих неявных смысловых установок культуры. Эти

неявные установки и ориентиры культуры создают своеобразную смысловую размерность человеческой жизни, накладывают на чело­веческую жизнь ее смысловой масштаб. Они-то и составляют своего рода смысловой миф культуры, который так или иначе усваивает каждый взрослеющий внутри данной культуры ребенок» (Лобок, 1997, с. 82-83).

Мифологическая сущность культуры означает, по А.М.Лобку, что представители одной культуры воспринимают ее как нечто ес­тественное и очевидное, понимая друг друга с полуслова, в то время как внешнему наблюдателю — носителю иной культурной мифологии — эта очевидность предстает как абракадабра (не слу­чайно непонятное нам мы обозначаем словами «китайская грамо­та», иначе говоря, «общеупотребительный язык иной культуры»). «Миф — это своего рода язык-шифр, на котором разговаривают между собой представители одной культуры. Миф — это тайный язык смыслов, сама суть которого состоит в том, чтобы сделать данную культуру эзотеричной, непроницаемой для представителей других культур. Миф — это знак избранничества человека, появив­шегося на свет в данном племени. Это тайная подкладка его жиз­ни, сам смысл которой состоит в ОТДЕЛЕНИИ этого человека от всех прочих, родившихся в иных культурных общностях» (там же, с. 21). Культурный миф позволяет человеку идентифицировать себя по отношению к культуре. С другой стороны, взаимная непрони­цаемость мифов разных культур придает каждой культуре уникаль­ность и неповторимость. Благодаря ей и существует мир культурного разнообразия.

Мифологическая концепция культуры А.М.Лобка рисует нам первичную смысловую реальность культурного мифа; индивидуаль­ные смыслы выступают как вторичные, надстраивающиеся на ее основе, хоть и вступающие с ней в диалог. Но возможно и другое понимание коллективной смысловой реальности — как вторичной по отношению к индивидуальным смыслам, как продукта диалога и взаимодействия индивидуальных смысловых миров. Так ее пони­мают В.Франкл (1990), определяющий ценности как обобщение индивидуальных смыслов, А.Н.Леонтьев (1991 6), говорящий об общих смыслах и общих задачах на смысл, которые встают перед людьми в силу общности условий их жизнедеятельности, Дж.Шот-тер, Ш.Харри-Аугстайн и Л.Томас (см. раздел 1.2.3), говорящие о рождении смыслов в интерсубъектном пространстве диалога, и дру­гие авторы. Эти два взгляда на соотношение индивидуальной и кол­лективной смысловой реальности не обязательно должны быть альтернативны; обращение к феноменологии позволяет без труда увидеть, что в реальности имеют место и то и другое: коллективное

ввел понятие неклассической психологии для характеристики но­ваторских идей культурно-исторического подхода Л.С.Выготского. По его мнению, своеобразие этого подхода состоит в том, что «пер­вичные формы аффективно-смысловых образований человеческого сознания существуют вне каждого отдельного человека, существу­ют в человеческом обществе в виде произведений искусств или в других каких-либо материальных творениях людей... Признание их объективного существования вне индивидуального сознания явля­ется... чрезвычайным шагом в психологии» (Эльконин Д.Б., 1989, с. 477). Л.С.Выготский вышел на эту идею через анализ искусства как общественной техники чувства; в то же время значение этой идеи, согласно Д.Б.Эльконину, выходит далеко за пределы области пси­хологии искусства. «Л.С.Выготский является основоположником не­классической психологии — психологии, которая представляет собой науку о том, как из объективного мира искусства, из мира орудий производства, из мира всей промышленности рождается и возникает субъективный мир отдельного человека» (там же, с. 478).

Вместе с тем, в формулировках Д.Б.Эльконина связь «субъектив­ного мира отдельного человека» с «объективным миром» выглядит однонаправленной. Корректно говорить о «первичном» существова­нии этих форм лишь по отношению к отдельно взятому индивиду; вместе с тем, история становления, генезис этих смысловых объек­тивации, психологические механизмы фиксации смысловых содер­жаний в предметных культурных формах заслуживают не меньшего внимания, что отражается, в частности, в новейших трактовках идеи неклассической психологии (Асмолов, 1996 6; Дорфман, 1997). В спе­циальном разделе мы рассмотрим проблемы взаимодействия мира личности с миром культуры именно как двустороннего взаимодей­ствия. Мы будем рассматривать это взаимодействие как обмен смыс­лами между этими двумя мирами, рассматривая мир культуры как «депо смысловыражения» (Братусь, 1988, с. 127) и отдавая при этом отчет в том, что сфера культуры включает в себя обмен не только и не столько смыслами, но и значениями, орудиями, операциями, сим­волами, нормами, канонами, стилями, формами деятельности, ри­туалами, мифами, схематизмами сознания, теориями, понятиями и т.д., и т.п. Все эти аспекты, за исключением смыслового, не входят, однако, в круг задач данного исследования.

Специальное внимание и отдельный раздел будет посвящен взаимодействию личности с искусством. Искусство — часть куль­туры, а взаимодействие человека с миром искусства — частный случай взаимодействия с культурой, причем главной функцией искусства является именно трансляция смыслов (Леонтьев А.Н., 1983 б; 1991 б). Содержанием этого взаимодействия является цир-

куляция смыслов от личности к предметным формам искусства и обратно к личности. Конечно, искусство тоже не сводится к транс­ляции одних только смыслов, оно выполняет и другие социализа-ционные функции, однако эти функции носят неспецифический характер — искусство является по отношению к ним лишь одним из многих осуществляющих их культурных механизмов.

5.2. Смысл и значение. групповые