Geum.ru

Д. А. Леонтьев психология смысла

Вид материалаМонография

Содержание


Методика исследования.
3.7. динамическая смысловая система
3if. динамическая смысловая система
3.8. Смысл жизни как интегральная смысловая ориентация
3.9. заключение по главе 3
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   39
принцип зависимости регуляторно-го воздействия смысловой структуры от ее места в функциональ­ной ДСС регуляции деятельности.

Указанную зависимость удалось продемонстрировать в экспери­менте, результаты которого позволяют нам говорить о психологи­ческой реальности ДСС-Д. Мы поставили перед собой задачу проде­монстрировать экспериментально действие механизма стабилизации деятельности по отношению к внешним и внутренним барьерам и' вместе с тем показать системный характер подобных регуляторных процессов, т. е. зависимость их эффекта от общей динамики деятель­ности, ее мотива, условий и изменяющегося по ходу деятельности смысла для субъекта отдельных действий и операций.

В качестве материала для исследования мы избрали хорошо из­вестные феномены перцептивной защиты (ПЗ) и перцептивной! бдительности (ПБ). Их изучение началось в конце 1940-х годов, ког-[ да в серии экспериментов, поставленных Дж.Брунером, Л.Постма-1 ном и Е.Мак-Гиннисом, были выявлены факты повышения или! понижения порогов восприятия стимулов, отличавшихся особой! эмоциогенностью (например, непечатные слова) или связанных с| личностными ценностями испытуемых (Рейковский, 1979; Со/соло-! ва, 1976; Костандов, 1977; Brown, 1961). Далее история изучения! этих феноменов делится на два периода. Первый — 1950-е годы —I был связан с многочисленными попытками объяснить ПЗ и ПБ ка-| ким-либо общим механизмом (Brown, 1961). Второй период — с на­чала 1960-х годов — ознаменован бурным ростом исследований механизмов переработки информации человеком. Полученные в это время результаты заставили отказаться от понимания восприятия как единого нерасчленимого процесса, а также от представлений об общем механизме, лежащем в основе феноменов ПЗ и ПБ. «Нет единого механизма, всецело обусловливающего защитную избира­тельность восприятия; более того, обозначение ярлыком ПЗ/П1 любого конкретного механизма селекции является, в конечном сче-

3.7. динамическая смысловая система 241

те, вопросом терминологии» (Erdetyi, 1974, с. 15). За явления ПЗ и ПБ были признаны ответственными различные механизмы на раз­ных этапах процесса переработки перцептивной информации, и сама проблематика ПЗ и ПБ растворилась в проблематике когнитив­ной психологии.

Отметим две методологические особенности, характеризующие исследования ПЗ и ПБ в те годы. Во-первых, предметом рассмотре­ния являлись, за редким исключением, фоновые эффекты ПЗ и ПБ, т. е. регулирующие инстанции локализовались вне той деятельности, в рамках которой фиксировались соответствующие эффекты. Во-вто­рых, в качестве эмпирических эффектов ПЗ и ПБ в большинстве исследований рассматривалось изменение порогов, хотя затрудне­ние или, наоборот, облегчение презентации того или иного стиму­ла на осознаваемом уровне может, очевидно, проявляться не только в флюктуациях порогов (отвлекаясь от вопроса о том, какие микро­структурные механизмы лежат за фактами изменения порогов). Оба эти обстоятельства делают традиционные исследования ПЗ и ПБ малопригодными для решения нашей задачи.

Важным этапом в исследовании смысловой регуляции деятель­ности на материале восприятия явились эксперименты Ш.Н.Чхар-тишвили, в которых в качестве зависимой переменной выступал способ восприятия двузначных изображений, а полученные эф­фекты были обусловлены искусственно актуализированным мо­тивом, побуждавшим ту деятельность, в которую были включены исследуемые перцептивные процессы (Чхартишвили, 1971 б). Ш.Н.Чхартишвили использовал в своих опытах известные двузнач­ные картинки «заяц/утка» и «девушка/старуха». Экспериментальная ситуация представляла собой «лотерею»: испытуемые (школьники 8—10 классов), вытащившие из пачки карточку с изображениями зайца или старухи (заранее сообщалось, что таких карточек в пачке половина), получали бесплатный билет на футбольный матч, в ко­тором они были очень заинтересованы. В результате участники «ло­тереи» значительно чаще по сравнению с испытуемыми конт­рольной группы «видели» на вытащенных ими карточках зайцев и старух (при этом они «знали» о том, что на других карточках изоб­ражены утка и девушка).

В экспериментах Ш.Н.Чхартишвили формировалась ПБ (в ши­роком смысле) по отношению к определенному стимулу, самому по себе нейтральному. Феномен ПБ был получен и рассмотрен в ста­тике. Наша задача состоит в раскрытии динамики перцептивного ре­агирования на один и тот же стимул в зависимости от изменения его личностного смысла, обусловленного динамикой деятельности, » которую включены эти перцептивные процессы. Еще в 1950-е годы

242 глава 3. смысловые структуры, их связи и функционирование

автор одной из бихевиористских интерпретаций феноменов ПЗ и ПБ Д.Спенс предположил, что оба эти внешне противоположные эф­фекта являются проявлением одной и той же базовой переменной, а именно: изменяющегося места реакции правильной идентифи­кации стимула в общем иерархическом наборе реакций субъекта (Spence, 1957). Можно сказать, что речь идет о различиях личност­ного смысла правильной идентификации однозначного (или опоз­нания одного из вариантов двузначного) стимула.

Отталкиваясь от экспериментов Ш.Н.Чхартишвили, мы задумали видоизменить их для того, чтобы получить возможность продемонст­рировать одновременно эффекты ПЗ и ПБ по отношению к одним и тем же стимулам. Описываемое ниже экспериментальное исследова­ние было спланировано и разработано совместно с Ф.С.Сафуановым и осуществлено Ф.С.Сафуановым и Ю.А.Васильевой на базе пси­хологической лаборатории ВНИИ общей и судебной психиатрии им. В.П.Сербского.

^ Методика исследования. В качестве экспериментального материа­ла выступала серия из 36 слайдов, в которую под порядковыми но­мерами 4 и 34 были включены двузначные изображения «заяц/утка» и «крыса/человек». Остальные слайды (живопись, графика, скульп­тура, кадры из фильмов) были весьма разнородными. Испытуемым давалась следующая инструкция: «Вы участвуете в эксперименте по изучению творческого воображения. Смотрите внимательно на эк­ран — здесь Вам будут предъявляться картинки самого различного содержания. Ваша задача — придумать к каждой картинке название, которое было бы выразительным и четким. Так Вы будете работать до тех пор, пока не появится картинка с изображением крысы или зайца. Как только Вы увидите зайца или крысу, эксперимент будет прекращен».

Слайды предъявлялись тахистоскопически, время экспозиции 1 с (при необходимости оно увеличивалось до 3 с), межстимуль-ный интервал 5 с. В предварительных экспериментах слайды специ­ально подбирались так, чтобы изображения постепенно становились все более однообразными, а работа с ними — все менее интерес­ной. Эксперимент продолжался 10—15 мин.

Испытуемые. В эксперименте принимали участие 20 психически здоровых испытуемых (добровольцев) и столько же с диагнозом «истеровозбудимая психопатия», составившие соответственно две группы. Каждая экспериментальная группа разделялась на две под­группы по 10 человек. В одной подгруппе под № 4 предъявлялась картинка «заяц/утка», а под № 34 «крыса/человек», в другой — наоборот, для контроля возможного влияния, обусловленного раз­личиями между этими двумя изображениями. Все испытуемые были

^ 3.7. динамическая смысловая система

243

мужчины в возрасте от 19 до 40 лет со средним, средним специ­альным или незаконченным высшим образованием.

Для выявления того, как воспринимаются использованные дву­значные изображения в нейтральных условиях, их показывали ис­пытуемым контрольной группы с вопросом «Что здесь изображено?» Контрольную группу составляли 40 психически здоровых мужчин в возрасте от 18 до 35 лет.

Гипотеза. Мы исходили из допущения, что испытуемые моти­вированы на полноценное выполнение задаваемой эксперимента­тором деятельности, о чем свидетельствует факт добровольного согласия испытуемых группы нормы на участие в эксперименте (мо­тивация познавательная, помощь экспериментатору или какая-либо другая, в данном случае это несущественно). Поэтому ожидалось, что первый из предъявляемых критических слайдов будет воспри­нят психически здоровыми испытуемыми не в том значении, ко­торое сигнализирует об окончании деятельности. Напротив, ближе к концу серии деятельность как бы уже исчерпывает себя, изначаль­ная мотивация в основном реализуется и испытуемые должны ви­деть второй критический слайд преимущественно в том значении, которое сигнализирует о завершении деятельности и выходе из экс­перимента. Иными словами, ожидается эффект ПЗ по отношению к изображению зайца или крысы в начале серии и эффект ПБ — в конце (в отличие от Ш.Н.Чхартишвили, мы даже не упоминали об альтернативных вариантах — утке и человеческом профиле).

Можно считать, что сами критические изображения при этом обладают сложной психологической структурой. Во-первых, обе вер­сии каждого из двузначных изображений характеризуются извест­ным значением («заяц», «утка», «крыса», «человек»). Во-вторых, связывая одну из версий двузначного изображения с необходимос­тью и возможностью завершения деятельности, мы тем самым при­даем этой версии изображения дополнительное функциональное значение. В-третьих, функциональное значение завершения деятель­ности может обладать различным личностным смыслом, зависящим от мотива деятельности и степени его реализован ности. Функцио­нальное значение и личностный смысл изображения являются его системными качествами, причем для первого из них системообра­зующим фактором выступает цель действия, задаваемая инструкци­ей, а для второго — мотив участия в эксперименте.

Однако, если сигнальное функциональное значение критическо­го изображения остается неизменным на протяжении всей деятель­ности, то его личностный смысл может изменяться в зависимости от мотивации деятельности. В начале серии испытуемый вовлечен в пред­лагаемую ему достаточно интересную деятельность, ее внезапное

244 глава 3. смысловые структуры, их связи и функционирование

завершение было бы для него нежелательным. Поскольку значение, сигнализирующее о завершении деятельности, находится в противо­речии с мотивационной тенденцией, оно приобретает негативный личностный смысл (помеха интересному занятию) и подвергается перцептивному вытеснению (табл. 3). Поэтому критическое изображе­ние должно в этих условиях восприниматься преимущественно в дру­гом значении, не несущем никакой функциональной нагрузки и обладающем нейтральным личностным смыслом.

То же самое изображение, предъявленное ближе к концу экспе­римента, должно восприниматься иначе. Исходный мотив к этому времени должен в значительной мере исчерпать себя. Завершение де­ятельности становится желательным, сигнальное значение приобре­тает положительный личностный смысл, и его появление согласуется с мотивационной тенденцией. Вступает в силу эффект перцептивной бдительности по отношению к сигнальному значению критического изображения. Вероятность такого толкования изображения резко воз­растает.

Таблица 3

Гипотетическая модель экспериментальных условий
Условие 1

Условие 2

Критическое изображение

В начале серии (слайд № 4)

В конце серии (слайд № 34)

Мотив деятельности

Действен

Исчерпан

Завершение деятельности

Нежелательно

Желательно J

Личностный смысл сигнальных изображений зайца и крысы

Отрицательный

Положительный 1

Отношение сигнального значения и мотивацион­ной тенденции

Конфликт

Согласованность I

Перцептивный эффект

ПЗ

ПБ I

Преимущественно воспринимаемое изображение

Утка, человек

Заяц, крыса 1

^ 3if. динамическая смысловая система

245

Результаты исследования представлены в таблице 4 (различия по подгруппам мы не приводим и не анализируем, так как они прямо связаны с асимметрией вариантов восприятия каждого из двух слай­дов в контрольных условиях). Различия оценивались с помощью четырехклеточного ф-коэффициента по критерию X2.

Результаты эксперимента с психически здоровыми испытуемы­ми подтверждают нашу гипотезу. Если в контрольных условиях ве­роятность увидеть зайца или крысу равна в среднем 52,5%, то для начала серии она составляет 30%, а для конца — 75% (различие значимо при р<0,01), то есть, как и ожидалось, предъявление кри­тического изображения в начале серии вызывает эффект ПЗ, в кон­це — эффект ПБ.

Дополнительным подтверждением служат результаты экспери­мента в группе психопатов, резко отличающиеся от результатов ос­новной группы (различие в восприятии слайда № 4 значимо при р<0,005; для слайда № 34 различие не значимо) и кажущиеся на пер­вый взгляд парадоксальными. При восприятии слайда № 4 была за­фиксирована реакция по типу ПБ по отношению к изображениям, сигнализирующим о завершении деятельности, восприятие же слай­да № 34 практически не отличалось от результатов контрольной груп­пы. Так как по данным современных исследований, отличительною особенностью истеровозбудимых психопатов является несформи-рованность иерархии смысловых образований и общая лабильность •эмоционально-смысловой сферы (Кудрявцев, Сафуанов, 1984), кон­фликт у них не приводит к блокировке восприятия сигнала, наруша­ющего деятельность (см. табл.3), поскольку механизмы смысловой регуляции восприятия остаются автономными по отношению к мо­тивации деятельности: целостная система внутренней регуляции дея­тельности так и не складывается. Подробнее обсуждение результатов, относящихся к истеровозбудимым психопатам, см. в работе: Кудряв­цев, Сафуанов, Васильева, 1985.

Таким образом, в описанном эксперименте нам удалось зафик­сировать эффект «самозащиты» деятельности от влияний, грозящих преждевременным и нежелательным ее завершением. Организация эксперимента позволила смоделировать формально-динамические характеристики деятельности, в максимальной степени абстраги­руясь от ее конкретного содержания. Единственной независимой переменной, задававшей различия в экспериментальных условиях, была локализация предъявления критического слайда по отноше­нию к началу деятельности. Предъявляя одни и те же изображе­ния в начале деятельности испытуемых и ближе к ее концу, нам удалось зафиксировать два противоположных эффекта регуляции

246 глава 3. смысловые структуры, их связи и функционирование

Таблица 4

Восприятие двузначных изображений

в контрольных и экспериментальных условиях

(начало и конец деятельности)



Контрольная группа

Экспериментальная группа

психически

психопаты




здоровые




Восприни­маемое изобра­жение

Рисунок "заяц/ утка"

Рисунок "крыса/ человек"

Всего

Слайд №4

Слайд №34

Слайд №4

Слайд №34

"заяц"






















или

15

27

42

6

15

16

11

"крыса"






















"утка"

или

25

13

38

14

5

4

9

человек






















деятельности, проявившихся в феноменах зрительного восприятия (ПЗ и ПБ) по отношению к одной из версий восприятия двузнач­ного изображения. Полученные результаты позволяют обосновать представление о системном характере внутренней смысловой регу­ляции конкретной деятельности. Понятие «системность» здесь отра­жает тот факт, что различные смысловые образования (структуры), участвующие в регуляции деятельности, делают это не независимо друг от друга. Конкретные регуляторные эффекты определяются це­лостной динамической смысловой системой регуляции деятельнос­ти. Системный характер регуляции деятельности непосредственно связан с системной организацией деятельности в целом. Получен­ные результаты вносят вклад в дальнейшее развитие представлений о человеческой деятельности — о сложной системе, обладающей внутренними источниками движения и стабилизирующими меха­низмами, чувствительной как к изменениям объекта, так и к тре­бованиям субъекта, способной разворачивать и свертывать свою многоуровневую структуру, а также защищать себя в процессе свое­го протекания от внешних помех.

3.8. Смысл жизни как интегральная смысловая ориентация 247

^ 3.8. СМЫСЛ ЖИЗНИ КАК ИНТЕГРАЛЬНАЯ СМЫСЛОВАЯ ОРИЕНТАЦИЯ

Проблема смысла жизни относится к числу междисциплинарных. Смысл жизни является одной из традиционных проблем философии и теологии, а также художественной литературы и эссеистики, в ко­торых он анализируется преимущественно с содержательной сторо­ны: в чем состоит смысл жизни, какой смысл жизни можно считать истинным, добрым, достойным. В современной социологии рассмат­риваются эмпирические вариации вербально формулируемых смыс­лов жизни у разных индивидов, в разных культурах и социальных ipynnax, их связь с макросоциальными переменными. Вопрос, в чем состоит смысл жизни, не входит в компетенцию психологии. В сферу интересов психологии личности входит, однако, вопрос о том, какое влияние оказывает смысл жизни или переживание его отсутствия на жизнь человека, а также проблема психологических причин утраты и путей обретения смысла жизни. Смысл жизни — это психологичес­кая реальность независимо от того, в чем конкретно человек видит этот смысл. В психологии смысл жизни изучается преимущественно под углом зрения того, как и под влиянием каких факторов происхо­дит формирование смысла жизни в индивидуальном развитии, и как сформировавшийся смысл жизни или его отсутствие влияет на жиз­недеятельность и сознание личности.

Г.Л.Тульчинский (1990) выделяет три аспекта проблемы смыс­ла жизни: 1) смысл жизни как социально-идеологическая модель должного; 2) как объективная направленность жизнедеятельности, которая может и не осознаваться; 3) как субъективно осознаваемый смысл. Иные аспекты выделяются И.Ф.Вединым (1987): 1) объек­тивные основания смысла; 2) реализация этих оснований; 3) пред­ставления о смысле. На уровне индивидуальной личности обе эти схемы сливаются в одну базовую оппозицию: объективная осмыс­ленность жизни — субъективные представления о смысле. Этой оппозиции соответствуют две традиции в понимании процесса об­ретения смысла жизни. Они берут начало из работ, с одной сторо­ны, К.Юнга (Jung, 1934/1972), сформулировавшего понимание смысла жизни как рефлексивной жизненной задачи, на которую человек должен найти ответ, но встает она не перед каждым, и, с другой стороны, А.Адлера (Adler, 1933/1973; 1932/1980), постро­ившего первую развернутую психологическую теорию смысла жиз­ни, исходящую из понимания смысла жизни как психологической структуры, характеризующей объективную направленность жизни,

I"

248 глава 3. смысловые структуры, их связи и функционирование

которая складывается у каждого человека к 3—5 годам без участия сознания и задает общую направленность дальнейшей жизни чело­века, его жизненные цели и жизненный стиль (подробнее см. раз­дел 1.2.1). Эта оппозиция сохраняет свое значение и в современных исследованиях (Коган, 1984; Немировский, 1990).

В какой-то мере эта оппозиция была преодолена в теории В.Франкла (1990), в которой понятие смысла жизни занимает цен­тральное место. Стремление к поиску и реализации человеком смысла жизни Франкл рассматривает как врожденную мотивацион-ную тенденцию, присущую всем людям и являющуюся основным двигателем поведения и развития личности (об особой потребнос­ти в смысле жизни говорит также К.Обуховский, 1972). Отсутствие смысла выступает причиной многих психических заболеваний, в том числе специфических «ноогенных неврозов», и разных видов отклоняющегося поведения. Фундаментальным психологическим фактом является широкое распространение в нашем столетии чув­ства смыслоутраты, бессмысленности жизни, прямое следствие которого — рост самоубийств, наркомании, насилия и психичес­ких заболеваний, в том числе специфических ноогенных невро­зов — неврозов смыслоутраты (Франкл, 1990).

Хотя смысл жизни каждого человека уникален, существуют и смысловые универсалии — ценности, представляющие собой обоб­щенные типичные смыслы. По Франклу, человек не может лишить­ся смысла жизни ни при каких обстоятельствах; смысл жизни всегда может быть найден. Как показывают исследования, возможностей обрести смысл много. Смысл доступен любому человеку, вне зави­симости от пола, возраста, интеллекта, образования, характера, среды и религиозных убеждений, что подтверждается многочислен­ными эмпирическими данными, полученными В.Франклом и его последователями (Франкл, 1990). То, что придает жизни смысл, может лежать и в будущем (цели), и в настоящем (чувство полноты и насыщенности жизни), и в прошлом (удовлетворенность итогами прожитой жизни) (Леонтьев Д.А., 1992 6). Чаще всего смысл жизни и мужчины и женщины видят в семье и детях, а также в професси­ональных делах (Ebersole, de Vogler, 1981; Lukas, 1982). Вместе с тем это вопрос не познания, а призвания, человек не изобретает или интеллектуально конструирует смысл своей жизни, а находит его посредством конкретных действий.

Последнее положение созвучно пафосу «Исповеди» Л.Н.Толс­того о поисках и обретении им смысла жизни. После нескольких неудачных попыток найти этот смысл и затем строить свою жизнь в соответствии с ним Толстой понял ошибочность самого подхода. «Я понял, что для того, чтобы понять смысл жизни, надо прежде

^ 3.9. заключение по главе 3

249

всего, чтобы сама жизнь была не бессмысленна и зла, а потом уже — разум, для того, чтобы понять ее... Я понял, что если я хочу понять жизнь и смысл ее, мне надо жить не жизнью паразита, а настоящей жизнью и, приняв тот смысл, который придает ей на­стоящее человечество, слившись с этой жизнью, проверить его» (Толстой, 1983, с. 147, 149). Другой пример — драма Родиона Рас-кольникова, который построил образ себя, основанный на интел­лектуально обоснованной идее превосходства. Однако этот образ не выдержал столкновения с реальной жизнью и привел не только к краху задуманного Раскольниковым предприятия, но и к смысло­вому краху.

Таким образом, можно утверждать, что жизнь любого человека, поскольку она к чему-то устремлена, объективно имеет смысл, ко­торый однако может не осознаваться человеком до самой смерти.