Елисеев Олег Павлович практикум
| Вид материала | Практикум |
- В. М. Елисеев проблемы оценки интелектуальной собственности, 171.94kb.
- Филатов Олег Павлович, профессор, доктор физико-математических наук рабочая программа, 112.43kb.
- Программа курса «организация и техника внешнеэкономической деятельности», 180.73kb.
- Уважаемые отец Олег, Олег Александрович, Михаил Иванович, представители духовенства, 120.22kb.
- Регуш Людмила Александровна практикум по наблюдению и наблюдательности серия практикум, 2045.33kb.
- Филатов Олег Павлович, профессор, доктор физико-математических наук рабочая программа, 161.83kb.
- Филатов Олег Павлович, профессор, доктор физико-математических наук рабочая программа, 114.22kb.
- Практикум по психологии, 4549.93kb.
- Л. В. Щербакова практикум по аналитической химии барнаул 2004 министерство образования, 957.22kb.
- Практикум : «Оценка и повышение эффективности комплекса маркетинга» Анализ и «чистка», 62.07kb.
Глава 20. Время, пространство и нормальное распределение как исходные понятия прикладных психологических и социологических исследований
§20.1. Количественные и качественные характеристики распределения психологической активности человека по фактору времени
Не следует переоценивать значение вышеприведенных непосредственных графических операций по установлению сходства эмпирического распределения с нормальным (хотя при стандартизации и адаптации методик эта операция очень распространена). П. Фресс и Ж. Пиаже отмечают, что при доказательстве «правомерности субъективного метода», установление графического подобия в принципе правильно, но недостаточно: «хорошим примером этого служит кривая спектральной чувствительности Экмана и Кюннапса. Ее общий вид напоминает правильно построенную кривую — было бы удивительно, если бы этого не произошло, — но она похожа на нее не более, чем карикатура на свой оригинал» [4, 302].
Обобщая этот материал, отметим, что при качественной оценке характера распределения нельзя не придавать значения количественной стороне этого вопроса: как показал известный математик А. М, Ляпунов, если рассматриваемые эмпирические величины являются, с одной стороны, достаточно дробными (или «малыми»), а число их будет достаточно большим, то закон их распределения будет достаточно близок к нормальному, независимо от того, каковы законы распределения указанных эмпирических значений.
С точки зрения этой строгой, математически корректно доказанной теоремы А. М. Ляпунова, ставшей уже общепризнанной, как бы само собою разумеющейся аксиомой, странной выглядит ирония Пиаже и Фресса по поводу карикатурности вида кривой спектральной чувствительности: ведь эта кривая строится всего лишь на основании одного только десятка точек, полученных «прямыми сравнительными оценками яркости для излучений разной длины волны» [4,302], — об этом говорят сами авторы указанной иронии, ведущие чуть ниже речь о том, что «„.результаты (субъективных оценок. — О. Е.) далеко уступают по точности тем измерениям, которые выполнены классическими методами» [4,3021. Под классическими методами подразумеваются конечно методы объективные: включение субъекта непосредственно в процесс эксперимента для Пиаже и Фресса принципиально недопустимо, так как в таком случае сама идея их «экспериментальной» = «объективной» психологии была бы подвергнута сомнению, — хотя, кажется, эта «опасность» явно преувеличивается. Наоборот, сомнительно отождествление экспериментального и объективного, — не всяческое экспериментальное, в том числе и «классическое», действительно заслуживает статуса объективности или статуса «объективных определений».
Увлекаясь самим ореолом объективности, Пиаже и Фресс из искренних, надо полагать, побуждений еще более этот ореол усилить приводят совершенно не адекватный теме пример из сферы графологии: «Эта тенденция заменить объективные определения чисто субъектными суждениями проявляется во многих областях, например при определении разборчивости почерка, хотя здесь возможно точное измерение самым прямым образом при определении роли того или иного фактора, тогда как "мнение" наблюдателя может давать сведения главным образом о его авторе» [4, 303J.
Заметим, что на мнениях наблюдателя строится как специальная, так и общая теории относительности, не теряющие при этом своей объективности. А приведенная здесь цитата, возникающая для читателя совершенно неожиданно, также неожиданно приводится Пиаже и Фрессом, создавая тем самым обратный эффект: читатель вынужден невольно вернуться назад, к содержанию темы перцептивных оценок, и теперь заметить, если он ранее еще этого не хотел замечать вместе с авторами, что указанные перцептивные оценки обсуждаются в контексте путей развития новой психофизики. Абсолютизация значения объективности классических методов в этом контексте уже не выглядит безупречной, субъективность на самом деле оказывается не свидетельством ошибочности суждений наблюдателя, но указанием на источник перцептивных оценок, на наличие субъекта оценок: субъективность неверно подставляется на место субъектности. Отсюда тем более становится очевидным, что «карикатурность» кривых спектральной зрительной чувствительности обусловлена недостаточностью числа оценок, как, впрочем, и во многих случаях объективных измерений.
И если Пиаже и Фресс делают вывод: «Субъективная психофизика, следовательно, поворачивается в сторону дифференциальной психологии» [4,305],то здесь нужно, во-первых, сказать: «субъектная», а не «субъективная», а во-вторых, признать, что в новой психофизике возрастает значение давно известной проблемы «личного» (то есть личностного) уравнения субъекта исследования. Это уравнение одними только средствами дифференциальной психологии установить нельзя, поскольку личность не охватывается ее предметом: здесь также возможная «карикатурность» личностного профиля исследователя должна быть исключена путем получения достаточно большого количества данных не только о темпераменте и характере, но и о мотивации и способностях этого исследователя.
Так или иначе, но только идея приведения распределения результатов исследований (полученных как «объективно», так и «субъективно») к нормальному распределению есть единственная основа строго научного, с избытком математически обеспеченного подхода и в построении новой психофизики, и в решении проблемы фактора времени в психологии, и в перестройке всей современной психологии путем корректного введения в ее содержание субъекта этой психологии, воплощающего собою этот временной фактор.
^
§20.2. Взаимосвязь понятий времени, пространства и нормального распределения
Время как фактор, явно или неявно организующий распределение психологической активности субъекта исследований, и время как фактор, представляющий объективность существования и распределения результатов исследований, — то есть время, объединяющее посредством закона нормального распределения объект исследования с его субъектом, — выступает в качестве наиболее общей категории всей современной, в том числе и психологической науки. Другой, но уже более детализированной категорией является пространство. С помощью этой абстракции идей сосуществования некоторого Нечто или Некто временная неопределенность сосуществования «здесь» и «теперь» раскрывается в виде пространственных, плоских или линейных образов распределения характеристик изменяющегося объекта или субъекта исследований.
Вот почему именно единство времени и пространства оказывается необходимым следствием специальной теории относительности в виде целостного четырехмерного континуума. Вне пространственного структурирования неопределенность времени «теперь» и неопределенность местонахождения «здесь» не снимаются, пока субъект исследования не обнаружит для себя, что за дискретностью пространственного распределения характеристик объекта должно непрерывно находиться структурирующее их понятие времени. Соотношение неопределенностей, установленное в современной физике, воспроизводит с безукоризненной тщательностью именно эту идею взаимодополнительности понятий времени и пространства, правда, сосредоточиваясь иногда на абсолютном, а не на соотносительном его смысле.
Но, однако, не профессионально высказывать критические замечания в адрес физиков, когда и в сообществе психологов далеко не все из них разделяют идеи психологизации психологии, а тем более психологии экспериментальной. Ограничимся лишь тем, что заметим: во времени как в понятии, в категории перемещения реального субъекта в принципе не имеют смысла, но, понимая время как наиболее общую абстракцию идеального, человек даже в своей обыденной жизни интуитивно правильно ежеминутно перемещается из одной пространственно-временной ситуации в другую, при помощи своих мыслей.
Иными словами, в содержании своей психологической активности, в отличие от своей деятельности, посредством обобщения информации и ее отвлечения от действительности, человек тем и отличается от животных, что обладает способностью к переносу — как к перемещению пространственно-временному. С усовершенствованием средств переноса информации техническое перемещение в космосе, очевидно, будет становиться все более неактуальным.
Точно так же не следует технические и лежащие в их основе математические средства возводить в ранг причин, определяющих или даже божественно предопределяющих содержание изменений, наблюдаемых исследователем в ходе изучения объекта или самопознания. Не время и не пространство и тем более не закон нормального распределения или преобразования Лоренца являются причинами получаемых исследователем результатов, а степень компетентности этого исследователя, использующего, в меру своего понимания, указанные абстракции.
Имея это в виду, А. Эйнштейн саркастически и с некоторым пессимизмом замечает, обращаясь к сторонникам квантового решения (проблем единой физической реальности: «Бог не играет в кости». К сожалению, смысл этого предупреждения современные исследователи понимают слишком буквально. Так, С. Хокинг уже в восьмидесятых годах XX века полемически утверждает: «Бог не только играет в кости, он иногда бросает кости туда, где их нельзя увидеть», а Д. Уилроу в лучшем случае признает рядоположенность геометрии как совокупности абстрактных понятий и движущейся материи в ее реальном космическом воплощении: «Геометрия предопределяет законы движущейся материи, и материя в свою очередь предписывает геометрии кривизну».
Сходным образом еще до Эйнштейна и в отечественной науке находились математики, например П. А. Некрасов, бывший в начале XX века ректором МГУ, которые предлагали посредством теории вероятности попытаться уже в гимназиях «воздействовать при помощи математики на нравственно-религиозное и политическое миросозерцание юношества в наперед заданном направлении». Против этого проекта, к счастью, выступили академики А. М. Ляпунов, В. А. Стеклов, А. Н. Крылов и другие, в особенности А. А. Марков, резко возражавший П. А. Некрасову, который видел в теории вероятностей новую мировую философию и психологию. Как известно, именно А. А. Марков, используя метод моментов, предложенный П. Л. Чебышевым, сумел первым доказать предельную теорему теории вероятностей, ставшую основой исследования и решения любых ее адекватно сформулированных задач.
Закон нормального распределения но этой теореме безусловно является доминирующим в сфере вероятностного мира, он относится не только к ошибкам измерения, хотя Гаусс и Лаплас впервые обнаружили его проявления именно как распределение вероятностей ошибок. На основе закона нормального распределения строится молекулярно-кинетическая теория идеального газа (распределение Максвелла), используя этот закон, выводятся уравнения состояний вещества и поля, а также, например, разрешаются основные задачи биометрии как раздела вариационной статистики.
Однако ни время, ни пространство, ни их представление в форме нормального распределения изменяющейся случайной величины (движущейся материи) не отменяют самостоятельности и творчества исследователей, их умения правильно понять, а затем правильно интерпретировать результаты применения статистических методов путем построения некоторого пространственно-временного конструкта изучаемого явления, где должна предполагаться еще и логически непротиворечивая система взаимосвязей всех параметров этого явления.
Подмена пространственно-временного представления об изучаемом объекте статистическими связями логики фактически свидетельствует о том, что авторы такого подхода остаются на позициях обыденного понимания пространства и времени как субстанций или как вместилищ, на позициях в общем еще до-древнегреческих, то есть мифологических и религиозных. В самом деле, представление о времени как о некоторой самостоятельной реальности ничем не отличается от представлений о богах Хроносе, Кришне или Заруаноакаране (в последнем для древних персов воплощалась самость времени, существующая для них безусловно).
Эйнштейн, объясняя, почему И. Ньютон допускал возможность существования абсолютного пространства и времени, указывал на вполне оправдывающую этого великого ученого цель построения непротиворечивого конструкта классической механики, жизненно необходимой для его современников. В этом состоит драма всей научной деятельности И. Ньютона: сознавая, что релятивистская концепция мироздания древних (Гераклит, Демокрит, наконец, Аристотель) адекватнее ими же созданной статической (Парменид, Платон), — тем не менее отступить назад, чтобы удовлетворить не собственные научно-познавательные, а сугубо практические интересы большинства людей. При этом просвещенное меньшинство (Гюйгенс, Лейбниц, а затем и Кант) человечества, конечно, очень резко критиковало Ньютона, — правда, так и не предложив, кроме космогонической теории, ничего для скорейшего разрешения дилеммы корпускулярно-волнового понимания основ физики и механики. Лишь благодаря созданию теории относительности стало совершенно ясно, что ее фундаментом является классическая механика, подобно тому как релятивистская концепция времени своим предельным частным основанием имеет концепцию статическую.