Geum.ru

Санкт-Петербург Издательство "азбука" 2001 Nesmrtelnost ё Milan Kundera, 1990 Перевод с чешского Нины Шульгиной Оформление Вадима Пожидаева

Вид материалаДокументы

Содержание


Сложение и вычитание
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   62
^

СЛОЖЕНИЕ И ВЫЧИТАНИЕ




В нашем мире, где день ото дня множится число лиц, все более похожих

друг на друга, человеку, желающему утвердиться в оригинальности своего "я" и

убедить себя в его неповторимой исключительности, приходится нелегко.

Существуют два метода культивирования исключительности "я": метод сложения и

метод вычитания. Аньес вычитает из своего "я" все внешнее, наносное, дабы

таким путем дойти до самой своей сути (не без риска того, что в результате

подобного вычитания окажется на полном нуле). Метод Лоры прямо

противоположен: чтобы ее "я" стало более зримым, более ощутимым, уловимым,

более объемным, она без конца прибавляет к нему все новые и новые атрибуты,

стремясь отождествиться с ними (не без риска того, что под грузом

прибавляемых атрибутов исчезнет сущность самого "я").

Возьмем для примера ее кошку. После развода Лора осталась одна в

большой квартире, и ей стало грустно. Захотелось разделить одиночество хотя

бы с каким-нибудь животным. Сперва она подумывала о собаке, но скоро поняла,

что собака требует забот, на которые она не способна. А посему приобрела

кошку. Большую сиамскую кошку, красивую и злую. Чем дольше Лора жила с

кошкой и рассказывала о ней друзьям, тем больший смысл обретал для нее этот

зверь, выбранный ею, по сути, случайно и без особой уверенности (она ведь

поначалу хотела собаку): она не уставала восхвалять достоинства кошки,

принуждая всех делать то же самое. Она находила в ней завидную

самодостаточность, независимость, гордость, свободу поведения и постоянство

очарования (в отличие от очарования человеческого, то и дело нарушаемого

проявлениями неловкости и непривлекательности); она видела в ней образец для

себя; она видела в ней самое себя.

И тут дело совсем не в том, напоминает ли Лора нравом своим кошку или

нет, важно лишь то, что она запечатлела ее на своем гербе и что кошка

(любовь к кошке, апологетика кошки) стала одним из атрибутов ее "я".

Поскольку многие ее любовники с самого начала досадовали на этого

эгоцентричного и злого зверя, что ни с того ни с сего фыркал и царапался, он

стал пробным камнем Лориной силы; она словно бы каждому хотела сказать: ты

будешь обладать мною, но только такой, какая я есть на самом деле, то есть

вместе с моей кошкой. Кошка стала образом ее души, и любовнику приходилось

сперва принять ее душу, если он хотел владеть ее телом.

Метод сложения вполне мил, если человек прибавляет к своему "я" кошку,

пса, свиную печень, любовь к морю или к холодному душу. Все выгля дит менее

идиллическим, если кому-то вздумается прибавлять к своему "я" любовь к

коммунизму, к отечеству, к Муссолини, к Католической церкви или к атеизму, к

фашизму или к антифашизму. Метод в обоих случаях остается абсолютно тем же:

кто упрямо отстаивает превосходство кошки перед всеми остальными зверями,

делает, по сути, то же, что и тот, кто утверждает, что Муссолини -

единственный спаситель Италии: хвастаясь атрибутом своего "я", он стремится,

чтобы этот атрибут (кошку или Муссолини) признавали и любили все окружающие.

В этом суть того странного парадокса, жертвой которого становятся все, кто

культивирует "я" методом сложения: они прибавляют, дабы создать ис

ключительное, неповторимое "я", но тотчас превращаются в пропагандистов

прибавленных атрибутов и делают все, чтобы как можно большее число людей

походило на них; тем самым исключительность этого "я" (такими усилиями

обретенная) быстро исчезает.

Мы можем вполне резонно спросить, почему человек, который любит кошку

(или Муссолини), не довольствуется своей любовью, а стремится внушить ее и

другим. Попробуем ответить, вспомнив образ молодой женщины в сауне,

воинственно утверждавшей, что она любит холодный душ. Тем самым ей мгновенно

удалось отделить себя от одной половины рода людского, от той, что отдает

предпочтение душу горячему. Беда была только в том, что вторая половина

человечества тем больше на нее походила. Ах, до чего все это грустно! Людей

много, мыслей мало, и как же нам отличиться друг от друга? Молодая женщина

знала лишь один спо соб, как преодолеть досадность своего сходства с этими

несметными толпами, признающими холодный душ: свою фразу "обожаю холодный

душ" она должна была произнести уже в дверях сауны, притом с такой энергией,

чтобы миллионы остальных женщин, которые получают от холодного душа такое же

наслаждение, как и она, в один миг выглядели ее жалкими подражательницами.

Иными словами: если мы хотим, чтобы эта не винная, ничего не значащая любовь

к душу стала атрибутом нашего "я", мы должны дать знать миру, что за эту

любовь мы готовы бороться.

Тот, кто атрибутом своего "я" сделал любовь к Муссолини, станет

политическим борцом; тот, кто пристрастен к кошке, к музыке или старинной

мебели, тот подносит своим близким подарки.

Представьте себе, что у вас есть приятель, который любит Шумана и

ненавидит Шуберта, тогда как вы до безумия любите Шуберта, а Туман вам

смертельно скучен. Какую пластинку вы подарите другу ко дню рождения?

Шумана, которого любит он, или Шуберта, которого боготворите вы?

Естественно, Шуберта. Подари вы ему Шумана, у вас осталось бы неприятное

чувство, что этот подарок сделан не от души и похож скорее на взятку,

которой вы рассчитываете добиться расположения друга. Поднося подарок, вы

подносите его из любви, хотите дать другу кусочек самого себя, кусочек

своего сердца! И потому вы дарите ему Шубертову "Неоконченную", на которую

он после вашего ухода плюнет и затем, надев перчатки, возьмет ее двумя

пальцами и отнесет в мусорный ящик, стоящий у дома.

Лора в течение нескольких лет подарила сестре и ее мужу набор тарелок и

блюд, чайный сервиз, корзину для фруктов, лампу, кресло-качалку, при мерно

пять пепельниц, скатерть, а главное, рояль, который однажды как сюрприз

внесли два дюжих мужика и спросили, куда его поставить. Лора сияла: "Я

хотела вам подарить такое, чтобы вы думали обо мне даже тогда, когда меня

нет с вами!"

После развода Лора проводила у сестры каждую свободную минуту. Она

занималась Брижит как собственной дочерью, а рояль купила сестре главным

образом потому, что хотела учить играть на нем племянницу. Однако Брижит

рояль возненавидела. Аньес боялась, что Лора почувствует себя обиженной, и

потому умоляла дочь взять себя в руки и постараться увлечься этими черными и

белыми клавишами. Брижит сопротивлялась: "Я что, должна учиться играть на

рояле только ради ее удовольствия?" В итоге все кончилось плохо: через

несколько месяцев рояль стал всего лишь роскошной декорацией или, скорее

даже, помехой; лишь грустным напоминанием о чем-то незаладившемся; лишь

громоздким белым телом (да, рояль был белый!), которого никто не желал.

По правде говоря, Аньес не любила ни чайный сервиз, ни кресло-качалку,

ни рояль. Не то чтобы эти вещи были безвкусны, но в них во всех было нечто

эксцентричное, что не отвечало ни ее характеру, ни ее пристрастиям. Вот

почему она не только с искренней радостью, но и с эгоистичным облегчением

отнеслась к сообщению Лоры (рояль стоял уже шесть лет в ее квартире

нетронутым), однажды сказавшей ей, что Бернар, молодой друг Поля, стал ее

любовью. Охваченная страстью женщина, думала Аньес, найдет для себя более

увлекательные занятия, чем таскать сестре подарки и воспитывать племянницу.