Geum.ru

Перевод Павла Антокольского книга

Вид материалаКнига

Содержание


Убитым 4 декабря.
Те Deum 1 января 1852 года.
Искусство и народ.
Другой президент.
О пассивном повиновении.
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   26

ВОЗМЕЗДИЕ


Сборник политической лирики «Возмездие» впервые был опубликован в Брюсселе. Он состоит из семи разделов, иронические заглавия которых должны были характеризовать «новый порядок», установившийся во Франции после декабрьского переворота. Вместе с тем заглавия эти пародируют официальные заверения Луи Бонапарта. Политические мотивы сборника «Возмездие» выражают непримиримо враждебное отношение поэта к личности президента-узурпатора. Но только этим не ограничивается политическое содержание бичующих сатир Виктора Гюго. Всем строем своих гневных стихов и поэтических образов Гюго обрушивается на злейших врагов демократической Франции. Он создал стихи огромной взрывной силы, пронизанные несокрушимой верой в конечное торжество народа.

Сборник «Возмездие» обязан своим происхождением бурной революционной поре 1848 года и последующим событиям, когда французский народ хотя и понес тяжелое поражение, но не смирился и сохранил всю свою ненависть к эксплуататорам. Выражением этой революционной энергии и непримиримой враждебности французского народа к господствовавшему буржуазному строю явились сатиры «Возмездия».

«Возмездие» открывается стихотворением «Nox», последняя строфа которого отчетливо выражает замысел поэта:


О муза Ненависть! Явись ко мне сейчас!

Встань над империей, которая, кичась,

Победу празднует! Явись! И я успею

Вбить ей позорный столб, слагая эпопею.


И действительно, сатира Гюго носит в «Возмездии» эпический характер, поскольку в сборнике раскрыты все образы великой исторической драмы: образ самого узурпатора народных прав, образы «людей режима», соучастников преступления, образ борцов — жертв узурпации, наконец собирательный образ народа Франции.

Безгранична ненависть поэта к Наполеону III. Однако портрет, который возникает на страницах «Возмездия», не вполне совпадает с тем, который очерчен в известном памфлете Гюго «Наполеон Малый», вызвавшем справедливую критику Маркса. Здесь, именно благодаря использованию специфического языка и поэтического стиля, характерного для сатиры, Наполеон III предстает в достаточной мере «малым» — ничтожеством и мелким хищником, вырядившимся в императорский пурпур. Таков он в стихотворении «Апофеоз», где прослеживается его бесславный путь от жалкой доли нищего представителя семьи Бонапартов через постыдные денежные махинации и авантюристические выступления к трем ступеням трона: клятвопреступлению, убийству, грабежу; таков он в коротеньком, но исполненном ярости и презрения стихотворении «Басня или быль?», где новоявленный цезарь представлен обезьяной в шкуре тигра. Характерная черта: подчеркивая несколько раз, что он против казни узурпатора, Гюго сам блистательно опровергает эти заявления, оправдывая будущего тираноубийцу в стихотворении «Берег моря», где аллегорические образы Родины, Свободы, Закона и т. п. побуждают Гармодия (так, по имени убийцы афинских тиранов Гиппия и Гиппарха, назван предполагаемый убийца Наполеона III) совершить акт возмездия. И стихотворение заканчивается возгласом олицетворенной Совести: «Такого заколоть свободно можешь ты». Гюго создает вокруг образа Наполеона III атмосферу такой ненависти и презрения, что, можно сказать, революционная непримиримость одерживает здесь полную победу.

Нисколько не менее ничтожными и жалкими выглядят «люди режима» — все те, кто привел Луи-Наполеона к власти и кто затем использовал установленный им порядок для того, чтобы «нахапать» побольше денег, чинов и должностей. Эти люди полностью проявили себя уже в самые первые дни переворота.

Гюго заклеймил всех деятелей режима, не пощадив ни продажных политиканов, ни клерикалов, ни судей, ни журналистов. Многие сатиры «Возмездия» свидетельствуют о том, что Гюго хорошо понял, какую поддержку гнусному режиму узурпатора оказала буржуазия в целом как реакционный класс, который, смертельно боясь революционных потрясений, боясь, что республика поднимет «красный флаг», подло предал ее.

В стихотворении «Веселая жизнь» резко противопоставлены судьбы тружеников и богачей. Нужда, голод, жизнь в сырых подвалах Лилля — вот участь пролетария. С другой стороны — паразитическая часть общества, пожирающая все то, что создано руками честных тружеников.

Разоблачительная линия в «Возмездии» сочетается с линией героико-патетической. И здесь прежде всего следует остановиться на ряде стихотворений и поэм, посвященных судьбе людей, осужденных за борьбу против узурпатора. В стихотворениях об осужденных борцах поэт старался прежде всего подчеркнуть их страдания и вызвать к ним жалость, и потому образы противников режима получились в основном жертвенными и пассивными. Однако в самых лучших и наиболее впечатляющих из этих стихотворений уважение и восхищение вызывают в читателе не столько торжественность поэтического стиля, сколько непреклонная стойкость и мужество героев. В замечательной поэме «Полина Ролан» Гюго прославляет несокрушимое мужество простой женщины, матери троих детей, которая, в ответ на предложение выбрать подчинение режиму или тюрьму, предпочла все муки и тяготы далекой африканской каторги. Когда ей было предложено испросить у президента помилование, чтобы увидеть своих детей, она ответила: «Я увижу их, когда умру». Полина Ролан — героический пример мужества и стойкости. «Надо, — говорит она, — чтобы среди подлости и рабства женщина приняла смерть за свободу и справедливость».

С темой защиты осужденных борцов тесно смыкается в «Возмездии» тема народа вообще. Конечно, надо заметить, что и здесь, верный своему гуманистическому принципу, Гюго уделяет очень много внимания страданиям угнетенных и голодающих масс. Таковы посвященные доле народной строфы стихотворения «Веселая жизнь». Но наряду с этим Гюго ставит в «Возмездии» и проблему народа-борца. Иногда он выражает негодование, вызванное пассивностью масс (стихотворение «Женщинам»), но тем не менее постоянно утверждает веру в народ, в его силу и героизм. В стихотворении «Убитым 4 декабря» (речь идет о событиях 4 декабря 1851 года, когда по приказу Луи-Наполеона была совершена жестокая расправа над героическими парижанами, оказавшими сопротивление военной диктатуре принца) поэт славит смелых сограждан.

Порою демократический пафос поэта возвышается до призыва начать революционное восстание. За народом поэт не только утверждает право на революционное ниспровержение гнусной тирании, но и призывает его к свершению этого в высшей степени справедливого акта. В стихотворении «Тем, кто спят» он с воодушевлением говорит о революционном прошлом французского народа, об успешной борьбе с королевскими войсками, о победах над ними. Не мириться с реставрацией тирании — вот лейтмотив этого стихотворения.

В стихотворении «Народу» поэт с горькой печалью говорит о кровоточащем Париже, о задушенной свободе, о том, что и в других странах реакция готовит народам погребальное шествие. Вот почему нельзя безмолвствовать, нельзя ждать. Голос поэта оживляется, в его стихах исчезают скорбь и уныние, мажорно звучит обращение к угнетенному народу: «Поднимись!»

К стихотворению «Партия преступления» Гюго избрал в виде эпиграфа написанное им на острове Джерси 31 октября 1852 года обращение республиканцев, изгнанных из Франции после переворота. В этом обращении говорится, что правительство Наполеона утвердилось в стране преступным образом, путем жульнических махинаций на выборах. Оно должно быть свергнуто силой. В обращении говорится: «Гражданин, достойный этого имени, делает и должен делать одно: он заряжает ружье и ждет подходящей минуты».

В стихотворении «Партия преступления» от имени республиканских изгнанников Гюго провозглашает непреклонное решение — «начать в стране гражданскую войну», начать, по примеру «великих предков, священное восстание».

Непосредственным откликом на революцию 1848 года и на жестокую тиранию, установившуюся позже в ряде европейских стран, является стихотворение Гюго «Карта Европы». Оно замечательно в том отношении, что раскрывает одну из особенностей поэтического творчества и общественной деятельности Гюго, а именно его широкий интерес к международным революционным событиям. Гюго неоднократно заявлял о своей ненависти к тиранам любого государства, находил их повсюду, где бы они ни чинили свое гнусное дело.

В стихотворении «Карта Европы» прославляются имена Бодена, французского революционера, погибшего в бою на баррикаде в декабре 1851 года, борца против неаполитанских королей бесстрашного Баттиани, участника венгерской революции 1848—1849 годов крупнейшего национального поэта Венгрии Шандора Петефи. По мысли Гюго, выраженной в «Карте Европы», неизбежно должен наступить момент, когда «вырвется лава» и под победной поступью угнетенного народа рухнут троны и «исчезнут короли».

Особое место занимает в «Возмездии» поэма «Искупление». Здесь поэт-сатирик, едкий памфлетист, разоблачитель политических преступлений поднимается до своеобразного историко-философского обобщения действительности. Сатира становится эпосом. Перед читателем возникают три грандиозные исторические картины. Первая — отступление «великой армии» Наполеона I из России. Конечно, здесь поэта интересовал не патриотический подвиг русского народа, а разгром наполеоновской армии, в котором он усматривает кару, постигающую завоевателя. Кару за что? Этот вопрос, заданный «богу армий» устами начинающего видеть свою гибель Наполеона, остается пока без ответа. Во второй части поэмы, посвященной битве при Ватерлоо, показан новый и уже окончательный разгром Империи. Вторично Наполеон задает карающему божеству вопрос — искуплена ли его вина этим поражением, и вторично слышит грозное: «Нет!» В третьей части поверженный завоеватель Европы умирает в английском плену. Он укрыт плащом, который был на нем в день победоносной битвы при Маренго, в предсмертном бреду вспоминает он свои победы и былую славу. Но в последнее мгновение он видит в дверях тюрьмы поджидающего его кончину стража, губернатора острова святой Елены Гудсона Лоу. И в третий раз в ответ на свой неизменный вопрос божеству — искуплена ли его вина, он слышит все то же неумолимое: «Еще нет!»

Подлинное искупление исторического преступления Наполеона наступает через много лет после смерти. Поэт заставляет императора, спящего вечным сном в своей парижской гробнице, увидеть позорную и гнусную карикатуру на свое царствование — пир мошенников, бандитов, грабителей, шутов, который именовался Второй империей; здесь имя Наполеона I служит одновременно и маской и вывеской для гнусных дел его племянника, окруженного приспешниками и сообщниками, открыто претендующими на родство с легендарным завоевателем. И здесь-то Наполеон I видит свою настоящую кару. Он спрашивает: за что все это? И слышит в ответ: «За Восемнадцатое Брюмера».

Совершенно ясно, что «Искупление» является разоблачением всякой узурпации прав народа, разоблачением не только Наполеона III, но бонапартизма вообще. Гюго преодолел здесь свое былое преклонение перед величием Бонапарта, он показал мрачное основание той славы, которую стяжал консул Наполеон Бонапарт и в дальнейшем император Наполеон I, он понял и прямо сказал, что видимый успех и видимое величие прикрывают преступную сущность — хищнический авантюризм, политическое разбойничество, он поставил по существу знак равенства между «деяниями» Наполеона I и «делишками» Наполеона III. Ибо все, что зиждется на узурпации прав народа, на насильственном отчуждении этих прав, на ограблении, подлежит, как в этом убежден Гюго, историческому осуждению и в конечном счете должно потерпеть политический и моральный крах, обернуться стыдом и позором для узурпаторов и хищников. Жалкое состояние, в котором находится Франция под властью Наполеона Малого и его клики, — не что иное, как закономерный результат того «величия», которое создавал Наполеон I после того, как уничтожил республику 18 брюмера (9 ноября 1799 года).

Боевая демократическая сатира Гюго стала вызовом аполитичной, эстетской поэзии, расцветавшей пышным цветом как раз в эти годы. Вспомним, что в 1852 году появились «Эмали и камеи» Теофиля Готье, а в 1853 году — «Античные поэмы» Леконта де Лиля. Муза Гюго не смолкла, когда на улицах и площадях Парижа грохотали орудия. Она вдохновила поэта на многие из его лучших созданий. Своим творчеством он опровергал лицемерные рассуждения теоретиков и практиков «искусства для искусства».

«Возмездие» оказало исключительно благотворное влияние на развитие французской поэзии. Этот сборник во многом ограничил начавшееся во Франции увлечение антисоциальной поэзией. В одном из своих программных стихотворений — «Искусство и народ» Гюго защищает тезис о высоком назначении искусства в жизни и отводит исключительную роль поэту в обществе. По мысли Гюго, искусство возвеличивает народ, помогает его трудовой деятельности, пробуждает в нем героические чувства. Искусство — это могучая человеческая мысль, в своем вечном развитии подтачивающая цепи рабства. Кладбищенским мотивам, стихам, воспевающим скорбь и смерть, Гюго противопоставил жизнерадостную гражданскую поэзию, исполненную веры в светлое будущее народа. Не случайно «Возмездие» заканчивается стихотворением «Lux» («Свет»), в котором выражено заветное желание поэта увидеть свою страну свободной от гнета, Европу свободной от королей, Америку — от рабства:


Нет, нет! Грядущее принадлежит народу.

И мы увидим их — Мир, Славу, Честь, Свободу —

Средь праздничных знамен!

Злодейство царствует? Но это царство дыма.

Так я вам говорю, чей взор неколебимо

В блеск неба устремлен.


Велико было значение книги сатир Гюго для передовых представителей французского общества; впоследствии она оказала влияние на поэтов и писателей Парижской Коммуны.

«Возмездие», — пишет Марсель Кашен, — будучи образцовым политическим памфлетом, остается одной из самых блестящих сатир, какие были созданы во все времена».


[Marcel Cachin. Victor Hugo de 1848 a 1851 — «La Pensee», 1952, № 41, Mars — Avril, p. 26.]


Несмотря на попытки принизить поэтическое творчество Гюго, которые все время делались и делаются представителями буржуазной эстетской критики и реакционного литературоведения, оно оказывает большое влияние на современных передовых поэтов и писателей Франции, борющихся за национальную независимость своей страны. Творениями Гюго вдохновляются Луи Арагон, Жан Лаффит и многие другие писатели, поборники мира и демократии.

Сатирическая поэзия Гюго во многих отношениях была новаторской. И действительно, новыми и необычайными были в ней элементы реализма: нарочитая грубоватость поэтического словаря, которая вызывалась остротой и резкостью памфлетного стиля, прямотой и беспощадностью формулировок.

Создавая свою книгу политической сатиры и лирики, Гюго стремился быть максимально понятным и доступным широким массам французских читателей. Более того, он хотел, чтобы его стихи распевались народом в знак решительного протеста против «деятелей» Второй империи. В письме к издателю Этцелю от 18 ноября 1852 года он сообщал, что сочиняемый им сборник будет называться «Песнями мщения» («Les Vengeresses»). Но затем поэт изменил название.

В «Возмездии» особенно ясно ощутима творческая манера Гюго, соединявшего возвышенную поэтическую речь с формами обиходного языка.

Буржуазные критики были крайне возмущены тем арсеналом. бранных слов и резких речений, которые Гюго широко вводил в свои стихи; но поэт, не желая стеснять своего вдохновения ложными эстетскими канонами, стремился свободно излить владевшее им чувство гражданского негодования. Это чувство было столь накалено, что самая позорная кличка, самое бранное слово, как казалось Гюго, не могли выразить в достаточной мере его гнева. Для того чтобы заклеймить Наполеона, Гюго называет его негодяем, разбойником, пиратом, бандитом, изменником, узурпатором, тираном.

Свойственная романтикам метафоричность стиля становится у Гюго на службу политической тенденции, и вот метафора становится отличным средством для вытачивания особо метких, лапидарных и в то же время предельно нагруженных сатирическим смыслом формулировок.

Даже привычные поэтические приемы, например игра антитезами, в системе этого сатирического стиля оживают, становятся предельно убедительными: «куча навоза под парчовым балдахином». «тела львов, брошенные на съедение псам», Наполеон «с шаром державы в руке и ядром каторжника на ноге», «кони солнца, влачащие наемную карету», и т. д. и т. п.

В «Возмездии» Гюго часто обращается к жанру народной песни, заостряя свою политическую тенденцию в припеве. Таковы стихотворения «Черный стрелок», «Его величие блистало», «О чем он вспомнил, этот ссыльный?». В этом последнем стихотворении рефреном являются следующие строки:


Нельзя без хлеба жить, бесспорно,

Но и без родины не проживешь никак!


В песенном стиле поэт создает ряд лирико-патетических произведений («Песня плывущих за море»), сатирических песен с развернутым сюжетом.

Вместе с тем Гюго еще следует поэтической традиции «высокого стиля»: отсюда все обязательные у него исторические реминисценции, философские или научные термины, традиционные слова, заимствованные из античной поэзии (аквилон, вакханка, диадема, гекатомба, плебс, центурион и т. п. и т. п.). Таким образом, общий стилистический облик «Возмездия» — это сплав двух образных систем, строящихся на патетически-ораторской лексике и обыденно-разговорной. Но следует все же признать, что наиболее живой, впечатляющей и потому победоносной в поэзии Гюго остается реалистическая стихия.

Необходимо иметь в виду, что Гюго не преодолел идеалистических представлений о законах природы и общества. В художественную ткань сатирических инвектив «Возмездия» вторгаются элементы религиозной символики, характерные для романтической поэзии вообще. Веря в наличие сверхъестественной силы, управляющей судьбами людей, Гюго, однако, отвергает евангельского бога и все церковные ритуалы. Бог в представлении поэта — существо праведное, он на стороне всех угнетенных, он карает всех врагов человеческого счастья и прогресса.

Поэт-демократ, создатель революционной сатиры «Возмездие», преданный интересам освобождения трудящихся, пламенно ненавидевший силы реакции и обличавший Вторую империю как режим беспрерывного насилия и беспрерывных войн, заслужил уважение современников я потомков.


Nox. Имеется в виду ночь на 2 декабря 1851 г., когда президент Французской республики Луи-Наполеон Бонапарт совершил государственный переворот, разогнал Законодательное собрание и захватил власть в свои руки.

...Сейчас нарушится присяга, вор, твоя. — Избранный 10 декабря 1848 г. президентом Франции, Луи-Наполеон принес торжественную присягу строго соблюдать конституцию республики. Совершив государственный переворот, он вероломно нарушил эту присягу.

Я годовщины жду. — Луи-Наполеон совершил государственный переворот в день 46-й годовщины победы Наполеона I при Аустерлице.

...Таким и будь вовек, год Девяносто Третий! — Имеется в виду 1793 г., период наивысшего подъема французской буржуазной революции (якобинская диктатура), когда были проведены глубокие демократические преобразования, одержаны замечательные победы над интервентами и введен революционный террор. В январе 1793 г. был казнен король Людовик XVI.

...Разбитый в феврале сорок восьмого года... — 24 февраля 1848 г. во Франции произошла революция, был свергнут король Луи-Филипп и провозглашена республика. 26 февраля была отменена смертная казнь за политические преступления.


^ Убитым 4 декабря. 4 декабря 1851 г., по приказу Луи-Наполеона, на бульваре Монмартр в Париже была учинена зверская расправа с народом, протестовавшим против государственного переворота. В числе убитых оказалось много мирных граждан женщин и стариков.

Империя — покой. — В октябре 1852 г. Луи-Наполеон заявил: «Некоторые лица, проникнутые духом недоверия, говорят: «Империя — это война». Я же говорю: «Империя — это мир (покой)». Как известно, в действительности в период Второй империи Франция вела частые войны, а внутри страны происходила острая политическая борьба.


Эта ночь. ...«Держи убийц!» — шел крик с июльских баррикад... — Имеются в виду баррикады Июльской революции 1830 г.


^ Те Deum 1 января 1852 года. Речь идет о торжественной мессе, которую отслужил в честь Луи-Наполеона в Соборе Парижской богоматери архиепископ Сибур после государственного переворота 2 декабря 1851 г.


Мученику. «Ламма Савахфани!» («Почему ты меня оставил?») — слова, с которыми, согласно евангельской легенде, обратился к богу Иисус Христос, умиравший на кресте.


^ Искусство и народ. Пой Италию святую, Польшу, кровью залитую, полумертвый венгров край, пой Неаполь, слезы льющий... — перечисление стран, в которых после подавления революции 1848—1849 гг. свирепствовал жестокий террор.


Идиллии. Брюссель, Лондон, остров Джерси — места убежища, а Бель-Иль — место ссылки противников государственного переворота 2 декабря 1851 г.


^ Другой президент. Речь идет о президенте (председателе) Законодательного собрания в 1849—1851 гг. Дюпене (см. словарь).

...встань на курульном кресле! — Курульными назывались кресла, в которых восседали римские сановники.

...пророк патмосского пожара... — Имеется в виду «пророк» Иоанн (см. словарь).

...мерзких масок бьют... — В «Божественной комедии» Данте («Ад», песни 32—34) лицемеры и предатели («носящие маску») отнесены к числу величайших преступников.


^ О пассивном повиновении. В ноябре 1851 г., когда Луи-Наполеон подготовлял государственный переворот, в Законодательное собрание был внесен законопроект о предоставлении председателю Собрания права прибегать к вооруженной силе для защиты конституция. Против этого законопроекта активно выступали сторонники Луи-Наполеона, рассуждавшие о «пассивном повиновении», то есть о том, что и без вооруженной силы весь народ и армия стоят на страже республики. Законопроект был отвергнут, а через две недели был совершен государственный переворот.

Бойцы Второго Года! — Речь идет о солдатах французской революционной армии, которые в 1793—1794 гг. (Второй год республики) вели справедливую революционную войну против интервентов, пытавшихся восстановить абсолютизм.

...в Британию, вторгались нейстрийцы... — В 1066 г. Британия была завоевана норманнами, прибывшими из Нормандии, которая ранее входила в состав провинции Нейстрии.

...готам сдан был древний Рим... — В 410 г. германское племя вестготов во главе с Аларихом захватило Рим.

...Махмуд взял Византию в узы... — В 1453 г. турецкий султан Мухаммед (Махмуд) II завоевал Константинополь, а затем и всю Византию.

...Сицилия сдалась трем рыцарям... — В 1036 г. греки призвали на помощь для борьбы с сарацинами трех рыцарей, сыновей норманского герцога Танкреда, которые помогли им отвоевать Сицилию.