«москва третий рим»

Вид материала

Литература

Содержание Глава 2 инкорпорация нового населения Россия вымирает Демографическая ситуация в сравнении с другими странами Политическая проблема миграции К вопросу о народе Инкорпорация нового населения

Подобный материал:

• Литература панарин Игорь. "Информационная война и Третий Рим. Доклады", 4243.24kb.
• Два города: рим + неаполь, 25.53kb.
• Идея «Москва третий Рим» в русской общественной мысли конца XV начала XVII вв.: отечественная, 367.43kb.
• Связаться с нашими менеджерами для получения подробной информации можно, 67.44kb.
• Введение Теория "Москва Третий Рим", 20.07kb.
• Закон меча в делах условных / Полуулыбкой губ бескровных/ Она встречала Третий Рим, 248.19kb.
• Третий Рим Девелопмент, 4.93kb.
• Трансформация концепции «москва третий рим» в русском православном старообрядчестве, 372.17kb.
• План: Введение-3 Суть концепции «Москва Третий Рим»-4-5 Превращение концепции в идеологическую, 146.79kb.
• Программа тура, 45.46kb.

^

ГЛАВА 2 ИНКОРПОРАЦИЯ НОВОГО НАСЕЛЕНИЯ

Россия вымирает не экономически, а физически. Сегодня это начинают признавать даже правые, которые все время отстаивали тезис, что, мол, поднимем экономику – и все само по себе устроится. В качестве примера можно привести выступление одного из руководителей СПС Б.Б. Надеждина. В его статье(6) уже четко зафиксирован тезис, что если экономика определяет жизнь и положение страны лишь на десятилетия, то демография – на 100-150 лет. И сегодня то, будет ли российский народ расти или продолжать вымирать, гораздо важнее экономики. Иначе просто окажется, что не для кого удваивать ВВП и реализовывать национальные проекты, ибо нации, во имя которой это делается, уже не станет.

В этом тексте мы попытаемся ответить на извечный русский вопрос «Что делать?» и сознательно уйдем от вопроса «Кто виноват?». Что делать России в ситуации, когда коренного населения не хватает, а миграция с прилегающих перенаселенных территорий усиливается?


^ Россия вымирает


Все демографы уже не первый год твердят о том, что демографическая яма, в которой оказалась страна, уже не будет преодолена естественным способом. Например, Н.М. Римашевская, глава Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, пишет, что в 2025 году нас будет 125 млн., а к 2050 году – всего лишь 100 млн. Другие ученые (Тишков, Вишневский, Градировский) с ней соглашаются в этих прогнозах. Ученые уже давно спорят только о причинах: виноваты ли в этом преобразования начала 90-х (Римашевская, (8)), типовые особенности развитых стран (Тишков (5) и Вишневский (2)), результат совпадения глобальных и внутренних причин.

Но какими бы ни были причины, результат они уже не изменят. Небольшое путешествие по деревням средней полосы, некоторым северным городам и территории Сибири наглядно покажет, что огромные территории остаются без людей. Совсем. Эти земли никем не заняты, их никто не осваивает, и некому их будет удерживать.

На государственном уровне эту проблему сейчас пытаются решить математически и экономически. Сколько должно быть детей в семьях? Два, три? Какую субсидию надо платить за рождение? Президент в своем послании предлагает увеличить пособие по уходу за первым ребенком с 700 до 1500 рублей, за вторым до 3000 ежемесячно, а женщине, родившей второго ребенка, предоставлять единовременно 250 тысяч рублей1). По инициативе Правительства единовременное пособие в связи с рождением ребенка было увеличено с 6 до 8 тысяч рублей2).

Пожалуй, стоит согласиться с мнением Б.Б. Надеждина, что решение о выплате пособия может разве что ускорить появление второго ребенка, но практически никак не сказывается на количестве детей в семье. Простейший опрос показывает, что женщины в большинстве своем уже знают, сколько детей они хотят иметь. Если в одном случае женщина решила родить одного ребенка и посвятить жизнь карьере, а в другом – родить троих и более, то на это не повлияют ни выплаты, ни их отсутствие. Планируемое количество детей – это результат воспитания и ценностного выбора женщин, а не экономического расчета.

Неизвестно, для чего задумывался шаг с повышением пособий, но в СМИ и общественном мнении ему была дана однозначная интерпретация: государство дает деньги, чтобы решить демографическую проблему. Или, проще, «покупает себе граждан у матерей». Другая интерпретация даже более далека от решения демографической проблемы: это просто подкуп избирателей перед выборами.


^ Демографическая ситуация в сравнении с другими странами


Опыт стран Западной Европы, которые столкнулись с проблемой демографического спада раньше нас, неоднократно продемонстрировал, что одно лишь увеличение субсидий за рождаемость не оправдывает надежды властей. С увеличением размера пособия начинают больше рожать маргинальные слои (наркоманы, алкоголики), цыгане, другие этнические группы, которые такие пособия превратили в источник постоянного дохода, на который и живут. Ребенок для таких групп населения редко является ценностью, такие дети пополняют ряды беспризорных и через несколько лет – общий маргинальный слой. При этом исследования показывают, что рождаемость снижается вовсе не в этих социальных группах. Меньше рожают как раз те, кто вполне может себе это позволить.

Большинство исследователей, занимающихся проблемой снижения рождаемости в развитых странах, говорят о том, что проблема не в экономике, а в смене культурных стереотипов и условий жизни. Этот же момент подчеркивает Б.Б. Надеждин: уровень рождаемости резко снижается, как только то или иное общество переходит из полудикого существования с крайне высокой смертностью в цивилизованное состояние. Такой переход необратим, общество создает технологии борьбы с болезнями (медицина) и смертью (повышение безопасности жизни), в результате которых смертность сильно снижается, а срок жизни людей увеличивается. Но при этом рождаемость резко падает, поскольку становится незачем рожать много детей, как раньше, в надежде на то, что хоть кто-то из выживших детей обеспечит своим родителям старость. Люди все больше занимаются карьерой и образованием, нежели рождением и выращиванием детей. Европа и Россия этот рубеж уже перешли, и теперь одними экономическими методами невозможно убедить людей рожать много детей. Ряд слаборазвитых стран этот переход еще не сделали, но им стали доступны технологии борьбы со смертностью, в результате чего население этих наций начинает стремительно расти.

Статистические данные, на которые ссылается Б.Б. Надеждин, показывают, что в России еще более плачевная ситуация, чем в Европе, поскольку люди уже рожают мало (одного-двух детей), но смертность в России гораздо выше и сравнима со слаборазвитыми странами.

Невеликий российский опыт в этой сфере показывает, что рождаемость увеличивается вовсе не в тех регионах, в которых этого хотели бы политики. Рождаемость растет в южных республиках. Причем иногда это даже не реальная рождаемость, а просто покупка свидетельств о рождении, которые позволяют получить заветные деньги. В результате, мы получаем факт: считается, что самый высокий уровень рождаемости в Чечне. Правда это или нет, проверить почти невозможно.

Но в любом случае, со стороны высших политиков странно надеяться на то, что подобные меры смогут переломить тенденцию. Не смогут. Их просто не хватит.

Один из более эффективных способов поднятия уровня рождаемости в обеспеченных слоях населения – это формирование образа состоявшихся людей, окруженных своими успешными детьми, а не только одетых в дорогую одежду. Это путь, по которому пошли в США. Данные, которые приводит Б.Б.Надеждин в своей статье, говорят о том, что США – это практически единственное общество из числа экономически развитых стран, которое имеет положительный прирост своего населения.

Пока Россия не выработала способ сохранения численности своего населения, ситуация будет складываться таким образом, что при самом благоприятном прогнозе коренного населения не хватит не только для новых сверхпроектов, но и просто для физического удержания такой огромной территории. По подсчетам аналитиков, для того, чтобы Россия была конкурентоспособна с другими странами, и для нормального развития экономики необходимо население не менее 500 миллионов человек. Это более чем в 2,5 раза больше, чем сейчас. Коренного населения не хватит. А значит, как бы это ни было неприятно, Россия вынуждена привлекать его извне.


^ Политическая проблема миграции


Одновременно с сокращением коренного населения, страна оказалась в точке пересечения миграции из соседних регионов. Это и неудивительно. Что бы ни говорили о российском уровне жизни, но он значительно выше, чем в ряде сопредельных государств, которые к тому же перенаселены.

Миграция в Россию уже сейчас осуществляется так, что это видно невооруженным взглядом без изощренных статистических измерений. В будущем она будет только усиливаться. Если не будет найден политический ответ и не будет соответствующим образом перестроена государственная машина, то миграция будет нелегальной, если проявится гибкость, и то легальной. Но она будет. И это реалии современного мира. Весь мир наполнен мигрантами: турки живут и работают в Германии, выходцы из Пакистана и Индии – в Англии. Везде нужна рабочая сила. Нужна она и в России.

Справедливы опасения сторонников отказа от мигрантов: если мигранты приезжают, то рано или поздно они получат гражданство и право голоса. Станут ли они при этом русскими людьми? Станут ли вопросы единства страны для них своими – или нет? Ведь если этого не произойдет, то Россия как единое государство в какой-то момент попросту перестанет существовать.

Если формулировать политическую проблему, то она прозвучит так: как сделать приезжающих людей частью русского народа – такого народа, который удерживает и скрепляет единство России?


^ К вопросу о народе


О народе мы писали во 2-й части книги, но здесь еще раз повторим, чтo мы будем под этим понимать. Народ – это не население. Население просто живет на той или иной территории, и оно может образовывать народ, а может и не образовывать. Народом становится та часть населения, которая формирует свой собственный миф3) и историю, фиксирует свое отличие и свою ценность. В многоэтнической стране, каковой является Россия, существовал механизм формирования «второго народа»4): народа, оторванного от своих этнических корней, создающего и поддерживающего миф о России, ее существовании, исключительной мировой миссии. Для этого «народа» единство России – это ценность. Именно он, веря в миф о России, брал на себя ответственность за ее будущее, реализует большие проекты, наподобие освоения Сибири или строительства космической ракеты.

Не население выигрывает войны у превосходящего врага, а народ, ибо население не способно на большие жертвы и великие свершения. В этом смысле народ – это и есть то, что делает Россию таковой, какой она является.

Народ может проявлять себя в критических ситуациях: либо в отказе повиноваться властям в случае произвола, либо в сопротивлении внешним угрозам. В спокойное, устоявшееся время его наличие обнаружить трудно. Пример проявления народа в форме неповиновения властям мы обсуждали в книге «Охота на власть»(9) в статье «Ловушка 2008. Уроки киевского восстания». Оранжевая революция в Украине стала возможна благодаря тому, что удалось понять и использовать механизм проявления народной воли. Небольшая часть населения, выведенная на улицы, смогла стать голосом народа. Из-за этого стала невозможной реакция старой власти: любое силовое воздействие стало бы борьбой с собственным народом. И хотя невозможно было определить, какой процент населения в тот момент протестовал против официальных итогов выборов, исход был предопределен: народ сказал свое слово, и оно было «против».

Трудно сомневаться в наличии народа во время Великой Отечественной Войны или Отечественной Войны 1812 года. Именно народ изгонял поляков в 1612 году. История России насыщена такими примерами.

Но народ проявляется не только в негативных ситуациях. Только народу по силам порывы, которые приводят к резкому росту сфер, только он может реализовывать большие проекты, будь это проект превращения Москвы в Третий Рим или построения коммунизма в отдельно взятой стране. Народ строил БАМ и поднимал целину.

Подлинно русским народом, понимаемым не этнически, а как единство, способное на большие свершения, которое мы и называем в книге «вторым народом», становится не все население. В России уже давно существовали механизмы превращения части населения во «второй народ». Если существуют крупные амбициозные проекты или внешняя угроза территории, то в реализацию этих проектов или в защиту от такой угрозы включались этнически разные люди. Перед лицом идеи, большого проекта, миссии или задачи защиты Отечества вопрос этнической принадлежности становился вторичным. Сплав из людей, взаимодействующих друг с другом, говорящих на одном языке, живущих в рамках одной культуры и реализующих один проект, – такой сплав становился единым народом. Этот механизм использовался и в Советском Союзе. Пролетариат, решающий задачи построения коммунизма, индустриализации и другие, мог быть составлен из разных этнических элементов. Но он был пролетариатом. Советская интеллигенция, опередившая США в космосе, тоже была неоднородна, но она была советской интеллигенцией. Советская армия, выигравшая Великую Отечественную Войну, этнически представляла собой «лоскутное одеяло», но победители были воинами Советской армии. Не случайно в связи с этим наблюдение, что, пока ветераны ВОВ составляли значительную часть населения, представить появление межнациональных конфликтов в России было трудно.

Вопрос о формировании «второго народа» для России является вопросом критическим. Если не создавать современные механизмы формирования народа, то проблема резкого изменения национального состава населения из-за миграции становится практически нерешаемой. Это связано с тем, что у России нет своего этнического народа. Отсутствие русской нации как таковой позволяло и позволяет сейчас считать выезжающих за границу узбеков, молдаван, украинцев и татар – русскими. Не потому, что они этнически русские, а потому, что они в глазах окружающих являются представителями русского мира. Еще Ф.Бродель на примере XVII века показал эффекты русского экономического мира (1). Мира, который не имел четких границ и не совпадал с границами княжеств. Тогда, например, Новгород и Псков, через которые шла торговля с Европой, входили в Ганзейский союз и долго и яростно сопротивлялись попыткам присоединения к владениям Московского царя. Но этот факт абсолютно не противоречил их принадлежности к русскому экономическому миру.

У России никогда не было постоянной территории – на протяжении одного столетия она могла измениться неоднократно. Россия всегда была там, где существовал определенный образ жизни, порядок жизни, язык. То есть там, где был ее народ. Если такого народа на территории нет, то можно только формально сказать, что эта территория – Россия.

Такая особенность российской жизни, с одной стороны, делает вопрос о восстановлении механизмов формирования «второго народа» актуальным и проблемным, но с другой стороны, создает уникальную (по отношению к странам Запада) возможность инкорпорации части вновь прибывающего населения в русский народ.


^ Инкорпорация нового населения


Мы специально говорим здесь именно об инкорпорации, а не об ассимиляции приезжих. Термин «ассимиляция» иногда упоминают при обсуждении миграционной политики. Но в случае России он не совсем уместен. В отличие от многих стран, Россия никогда не ставила задачи по ассимиляции. Потому что этот термин требует тотального включения иного населения в некое базовое и потерю вновь прибывающим населением своей этнической принадлежности. В России существовал механизм инкорпорации, при котором разные группы могли сохранять свою этническую принадлежность. Представители разных этнических групп, включаясь во «второй народ», становились равными перед сверхзадачей. Современная миграционная политика уже не строится на идее ассимиляции, этническое разнообразие стало ценностью. Поэтому задачей политики стал вопрос об инкорпорации представителей разных этносов в структуру жизни страны. В Европе этот вопрос решается за счет гражданства, то есть равенства в политических, экономических и социальных правах. В России такой ход невозможен в силу отсутствия гражданского общества и института гражданства, развитого на том же уровне, что и в Европе. Для России нужен свой механизм инкорпорации.

Испокон веков механизм инкорпорации в России строился на том, что из разных этнических групп выделялись лучшие представители, они включались в реализацию сверхзадач и формировали русский народ. Роль каналов для продвижения (или «социальных лифтов») выполняли образование, армия и государственная служба5). Если этот механизм не восстанавливать, вновь прибывающие мигранты будут жить в закрытых образованиях вроде землячеств и национальных общин, не включаясь в жизнь страны. В этом случае вопросы о единстве и существовании России будут для них не более чем пустым звуком.

По нашему мнению, в результате преобразований 90-х годов и предшествующей общественной коррозии этот механизм формирования «второго народа» был нарушен. Примеры, когда люди других национальностей достигают больших высот в профессиональных сферах, сегодня крайне малочисленны. Кого можно вспомнить? Церетели, Алекперова, Реймана, Грефа, Шойгу, Христенко. Представители разных наций, лучшие представители – сейчас они уже часть русского народа. Но стали они таковыми еще в советское время, когда «социальные лифты» продвижения лучших в элиту страны, хоть со скрипом, но еще работали. «Именно благодаря такому механизму Багратион стал не просто грузинским князем, а русским полководцем, а Паулс – не латышским деятелем культуры, а всенародно любимым в России композитором»6).

Сегодня стоит задача не только восстановления нарушенного механизма формирования «второго народа». Было бы проще, если бы можно было ограничиться привлечением мигрантов только из стран СНГ. По различным оценкам, с этих территорий дополнительно к уже проживающим в стране (приблизительно 5 млн.) приедет максимум 2 млн. Этого явно недостаточно для конкуренции с соседними странами. А значит, готовиться нужно к внешней миграции, то есть к приезжим из Китая, Юго-Восточной Азии, Индии, Африки, арабского мира. Мигранты из СНГ хотя бы как-то адаптированы к жизни в России: знают русский язык, имеют российское образование или близкое к нему, многие служили в единых вооруженных силах, некоторые имеют родственников в России. У африканцев и китайцев этого нет. Политика «не пущать» таких мигрантов в нашу армию или государственные органы может в перспективе выйти нам боком: мы сами закрываем важнейшие механизмы инкорпорации.

Задача восстановления механизмов формирования «второго народа» не является чисто технической и законодательной. Обсуждая их, мы начинаем понимать, что к массовой инкорпорации у нас пока не готовы.

Не готов народ. Оказавшись сам в тяжелой ситуации, мигрантов он воспринимает не иначе, как нахлебников. А это означает, что он не сможет справиться с массовой миграцией: силы не хватит. Для того, чтобы такая сила появилась, нужно заниматься русским народом, увеличением его инкорпорирующей силы: повышать образовательный и квалификационный уровень, уровень его самодеятельности и самоорганизации. Если русский народ не станет конкурентоспособным по отношению к хлынувшим в страну мигрантам, произойдет не инкорпорация, а столкновения и конфликты на этнической почве; такие проявления мы не так давно наблюдали в Кондопоге.

Политику инкорпорации надо воспринимать не как великорусский шовинизм и национализм, а как условие выживания России. Русские должны быть достойны и конкурентоспособны по сравнению с приезжими по всем параметрам: и культурно, и организационно.

Не готовы политики. Вопросы сокращения населения и восстановления инкорпорирующих механизмов в публичной среде не поднимаются. Вместо них слышен либо «плач Ярославны» о «загубленном великом народе», за которым следуют поиски виновных, либо спекуляции на тему национализма и шовинизма. А это действительно спекуляции, потому что национализмом прикрывают социальные или криминальные разборки маргиналов. А если политики молчат, то не формируется политическое отношение к миграции, не формируется активная среда, готовая включить представителей мигрантов в русский народ. И даже задача такая не ставится. В публичном поле ее просто нет.

Не готова система образования7). Один из основных механизмов «социального лифта» погряз в выяснении финансовых вопросов и не способен не только адекватно выполнить задачу формирования каналов для продвижения, но и построить массовую программу ликвидации неграмотности в среде мигрантов. Даже в подмосковных школах, что характеризует ситуацию, учителя не готовы учить русскому языку8).

Не готово государство. До настоящего момента миграционную политику, направленную на включение мигрантов во «второй народ» (русский народ), нельзя критиковать потому, что она просто-напросто отсутствует.

Современная государственная политика в этой сфере должна предусматривать несколько механизмов:

1. Механизм селекции. Для его формирования надо ответить на вопрос: кого мы привлекаем в страну, а кого – нет. Можно, повторив находку США, пускать не всех, а по квотам, предусматривающим приоритетный въезд для одних категорий и максимально усложняющий его для других. Основанием для квотирования может становиться уровень образования, знание языка, владение востребованными профессиями и т.д.

2. Правильная схема расселения приезжих, не допускающая сверхвысокой концентрации одной нации на небольшой территории. Если этот механизм будет приводить к тому, что разные этнические группы на территории будут перемешиваться, то с помощью дополнительных механизмов инкорпорации можно предотвратить этническое замыкание.

3. Создание легальных общественных структур, отстаивающих интересы приезжих, типа профсоюза гастарбайтеров. Если этого не сделать, то мигранты сами создадут структуры для своей защиты. Аналоги этнических криминальных группировок существуют и сейчас. Политический ход состоял бы в том, чтобы такие организации максимально легализовать, а их наиболее толковых представителей продвигать дальше.

4. Специальная программа адаптации и обучения приезжих – изучение языка, основ законодательства, базовых правил общежития и проч. Всеобщее обучение в рамках миграционной политики должно стать условием роста, как на государственной службе, так и в торговле на рынке. В Европе и США мигранты должны зарабатывать право на жизнь в стране многолетним и эффективным трудом. Приезжая к нам, человек тоже должен доказать, что может быть гражданином этой страны.

5. Интеграция лучших представителей из числа приезжих во власть, политику, образование. Содействие их продвижению и росту. Если появляются мигранты, то обычно этническая группа занимает ту или иную сферу: строительство, торговлю, частный извоз и проч. Миграционная политика будет эффективной в том случае, если лучшие из мигрантов смогут постепенно продвигаться в мастера, руководители, чиновники, бизнесмены.

6. Продвижение русских. Важнейший элемент инкорпорации состоит в том, что, работая совместно с русскими, приезжие постепенно включаются в большие проекты и программы. Поэтому в ходе разворачивания миграционной политики нужно проводить соответствующую работу с русскими, чтобы они были конкурентны с точки зрения образования, активности, социальной реализации. Если этого не будет, то повториться ситуация Адыгеи. Там, после выделения республики из состава Краснодарского края, все руководящие должности были монополизированы адыгами.

Проверить эффективность политики инкорпорации в будущем можно довольно просто. Для этого полезно вспомнить период, когда представители других национальностей занимали практически все основные чиновничьи должности в России. В тот момент они уже были русскими, представителями «второго народа», говорили на русском языке, приняли православие. Русские немцы отстаивали Россию перед Германией и Пруссией, воевали за нее. Если современная инкорпорация пройдет успешно, то русскоговорящие китайцы будут воевать за Россию с Китаем, русские индусы – с Индией. Провал инкорпорационной политики заметить будет тоже довольно легко: если вы проедете по Дальнему Востоку и Сибири и не услышите русской речи или признаков того, что здесь когда-то была Россия, – все станет ясно.