Падение Константинополя в 1453 г

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6

Глава II. Исторический путь турок – османов до взятия Константинополя в 1453 г. Структура вооруженных сил.

Изучение развития Османского султаната до 1453 г. даст возможность понять причины и цели, толкнувшие турок на захват Константинополя. Также это позволит оценить эффективность турецкой армии времён Мехмеда II.

§1. Усиление османов. Геополитическая ситуация в Малой Азии и на Балканах в середине XVв.

Согласно османскому преданию, основателем государства турок-османов был вождь туркменского (огузского) племени Кайы Эртогрул-бей. Признав себя вассалом султана Алаэддина Кейкубада I, правителя основанного сельджуками в Малой Азии Конийского султаната, Эртогрул получил от него для своего племени пограничные с византийской территорией земли в районе Караджадага^¹.

Уже Эртогрул начал расширять свою территорию за счёт византийских земель. Этот процесс продолжался и при его преемниках^². После смерти Эртогрула власть перешла к его младшему сыну Осману^³. Убив своего дядю Дюндар-бея, Осман утвердился во власти и получил от сельджукского султана титул уджбея (пограничного бея). В обязанности уджбеев входила охрана вверенных им пограничных территорий. В 1299 г. султан Алаэддин Кейкубад III вынужден был в результате восстания покинуть свою столицу Конию, и Осман потерял сюзерена. Ему пришлось признать верховную власть монгольской династии Хулагуидов, которой подчинялось сельджукское государство в Малой Азии, и отсылать ежегодно в столицу Хулагуидов часть собранной им со своих подданных дани^⁴.

Осман, именем которого была названа Османская династия, скоро приступил к широкой завоевательной политике. В течение короткого времени ему удалось захватить ряд византийских городов и укреплений. В 1291 г. он овладел Mелангией (Караджахисаром) и стал считать себя независимым правителем, о чем свидетельствует тот факт, что в пятничной молитве называлось его имя. Свои набеги на Византию он назвал Священной войной – Газаватом. В бейлик (княжество) Османа стали стекаться гази и мутаттавийя – религиозные фанатики, "борцы за веру"^¹.

После бея Османа, его наследниками, предпринималось несколько попыток овладения Константинополем, но безрезультатно.

Военные успехи османского бейлика вывели его на передний край политической борьбы, происходившей в данном регионе между Византией, балканскими государствами, Венецией и Генуей. Очень часто соперничающие стороны стремились заручиться военной поддержкой османов, тем самым, в конечном счете, облегчая ширившуюся экспансию последних. Свое растущее политическое и военное значение скоро осознали и сами османские правители, которые стали именовать себя султанами. Мехмед I (1413–1421) начал посылать деньги в Мекку, так как положение мусульманского правителя во многом зависело от его отношения к религии, от признания его власти в священном городе мусульман^².

После разгрома Баязида Тимуром 25 июля 1402 г. в Османском султанате началась затяжная междоусобица. После более чем десятилетней борьбы победа в войне досталась сыну Баязида Мехмеду I (1413–1421), которому постепенно удалось восстановить прежние границы государства и даже расширить их. Однако победа Мехмеда, в достижении которой сыграла свою роль поддержка Византии, далеко не всем казалась бесспорной. Византия умело использовала разногласия внутри Османской династии. В качестве платы за оказанную помощь Мехмед возвратил византийцам некоторые из захваченных у них земель, а также на время отказался от активной завоевательной политики в Европе^³.

После Мехмеда I на троне утвердился Мурад II (1421–1451)^⁴. Успехам последнего способствовала последовательно проводившаяся султаном политика централизации государства, упрочения его политического единства, укрепления системы тимаров, восстановления былого значения султанского войска капыкулу, повышения боеспособности армии (к середине XV в. турки уже располагали сильной артиллерией). Военная сила крепнувшего государства Мурада II с особенной наглядностью была продемонстрирована в битве при Варне (1444 г.), решившей, по сути, также и участь Константинополя^¹.

Когда в 1451 г. на престол вступил Мехмед II (1451 – 1481 гг.), османское государство обладало уже достаточной военной силой и внутренними резервами, чтобы овладеть Константинополем. Солидный военный опыт, который был приобретен османскими правителями в процессе полуторавековой завоевательной политики в Европе и Азии, был полностью реализован при осаде города, захват которого значительно повышал в глазах мусульманского мира авторитет турецкого государства^².

Турки к этому времени вышли на берега Дуная и угрожали Центральной Европе. Стало очевидным, что Константинополь обречен, что Византийская империя, не может выстоять против державы, чья территория занимала бóльшую часть Балканского полуострова и Малой Азии^³.

Для турок захват древнего города византийских императоров означал не только возможность основать новую столицу своей империи, но также обеспечивал их постоянное присутствие на Европейском континенте. До тех пор, пока этот город, находившийся в центре их владений, на перекрестке путей между Азией и Европой, им не принадлежал, турки не могли чувствовать себя в безопасности. У них не было оснований бояться Византии, однако широкая коалиция христианских государств, опирающаяся на такую базу, все еще могла оказаться сильнее их. Имея же в своих руках Константинополь, турки действительно были в безопасности. К тому же, с захватом Константинополя, авторитет османских правителей достиг бы не бывалых высот^⁴.

§2. Османская армия.

Изначально, тюрки были кочевниками, и это определяло видовой состав войск первых османских беев^¹. Но при Орхане была предпринята важная военная реформа, получившая свое дальнейшее развитие при его сыне Мураде I (1362–1389) - созданы пехотное войско и конница (йайа и мюселлем), набор в которые проводился среди земледельческого тюркского населения османского княжества^². Предание гласит, что желающих вступить в войско йайа было столь много, что кадий производил запись за взятку. Солдаты обоих видов войск были обязаны участвовать в крупных военных кампаниях, получая за это поденное жалованье – 1акче (1.2 г серебра), а в мирное время — заниматься земледелием в своих хозяйствах, приобретая за свою службу налоговые льготы^³. При султане Мураде I армия была дополнена крестьянским пехотным ополчением азебов (азабов), набиравшимся из числа крестьян-христиан, а также, ставших знаменитым впоследствии, пехотным корпусом янычар, подчиненным лично султану^⁴. Вначале янычары набирались из числа военнопленных юношей-христиан, которых принуждали принять ислам, а затем, в первой половине XV в. — из сыновей христианских подданных османского султана, которых стали набирать регулярно согласно учрежденному закону Девширме ("налог кровью")^⁵. Янычары вооружались лучшим оружием и доспехами^⁶.

Тогда же было создано конное войско сипахиев (от "сипахи" – всадник) или тимариотов (от "тимар"— условное земельное пожалование), подчиненных лично султану и получавших, как и янычары, жалованье из казны. Это всадники, несущие военную службу за земельные пожалования – тимары^⁷. Но сипахи имели право только на сбор налогов. Имущество и проживающие там жители оставались собственностью султана^¹. Считалось, что 20 тыс. акче – это доход с одного тимара, но немало сипахиев, получавших в год всего 100 – 200 акче обязаны были участвовать в походах. Получавшие от 500 до 2 тыс. акче именовались джебели, т.е. обладателями "джебе", обычной кольчуги. Они были обязаны идти в поход с полным воинским снаряжением. Обладатель лена с доходом 2—З тыс. акче должен был привести с собой слугу-оруженосца, тимариот с доходом 3—4 тыс. акче имел право носить дорогую кольчугу ("бюрюме") и должен был вести с собой в бой уже не слугу, а воина. Доход тимариота в 5—6 тыс. акче предполагал участие в походе вместе с сипахием уже двоих джебели, которые везли с собой небольшую палатку. По мере возрастания ценности тимара увеличивалось количество воинов и слуг, которых тимариот вел с собой в поход^². Такая система стала основой государственного строя империи. Янычары и сипахии были известны вместе как придворное султанское войско капыкулу. Позже к нему были присоединены особые воинские подразделения пушкарей (топчу), оружейников и другие вспомогательные части. Все эти войска были уже независимы от родоплеменной военной организации и значительно увеличивали реальную политическую силу верховного правителя^³.

В коннице широко использовались также воины из Малой Азии, первыми участвовавшие в набегах, — акынджи (от "акын" — набег)^⁴. Это были воины-гази, главная движущая сила османского газавата – "войны за веру".^⁵

Ядром османского войска оставалась конница, и битвы выигрывались ударами больших масс кавалерии^⁶. Соответственным было и вооружение — в турецкой армии долго преобладало холодное оружие, традиционное, удобное для использования в конном сражении и дешевое. Турецкий воин был вооружен луком со стрелами, кривой саблей, коротким копьем, палицей, щитом и, если позволяли доходы, панцирем (кольчугой)^¹. Огнестрельным оружием турецкие кавалеристы не располагали, оно было принадлежностью янычарской пехоты.^²

С началом завоеваний на Балканах султаны стали включать в число тимариотов местных вотчинников, для которых оплатой за службу стало возвращение в пользование отнятых поместий. Вначале военная служба не требовала обязательной перемены религии, в ХV в. турецкое войско знает много сипахиев-христиан^³.

Важную роль играли и мартолосы — иррегулярные войска, перенятые турками от Византии. Так же как и акынджи, они в основном несли службы на окраинах и, дополнительно, осуществляли полицейские функции^⁴.

К службе в армии привлекалось и покоренное крестьянское население. Турецкое войско с ранних пор, со времени битвы при Марице (1371 г.), знает войнуков, воинов-христиан (лагатор). Они не получали за службу никаких земельных пожалований, но их наследственные земли освобождались от налогов. Система войнукского ополчения была общинно-коллективной, она широко распространяется в XV в^⁵.

Влахи сохраняли самоуправление и поставляли воинов под руководством старейшин, примичуров. Во время мира влашские деревни выставляли одиночных воинов, но во время войны мобилизовались все способные держать оружие^⁶.

На придорожные села была возложена повинность выставлять отряды дербенджиев (тур. "дербенджи" от перс. "дербенд" - теснина, горное ущелье), для охраны дорог^⁷.

Особое место занимали пушкари – "топчу" или топчияны, в русскоязычной транскрипции, возглавляемые "топчубаши" – командиром отряда^⁸. В подразделение входили, кроме, собственно, пушкарей множество слуг, охрана и пр^⁹.

Особое место в турецкой армии занимали башибузуки – они находились вне этой системы, отдельно от неё. Это было сборище тех, кто хотел поживиться разбоем. Это были представители всех народов Средиземноморья, как мусульмане, так и христиане. Использовались они как авангард - т.е. принимали на себя первый удар вражеских войск. По сути, их отряды это "пушечное мясо", так как башибузуки представляли собой беспорядочную толпу, они были практически небоеспособны и отступали даже перед немногочисленным противником.

Обобщая написанное выше о структуре османских войск, можно разделить армию XV в. на такие группы:

1) войска провинций (эялет аскерлери) – конница сипахиев, создаваемая на базе тимаров;

2) войско, состоявшее на жалование и не имевшее земельных наделов (капыкулу) – янычарские корпуса и султанские гвардейские кавалерийские части (алты бёлюк халкы), части пушкарей топчу;

3) вспомогательные и обслуживающие корпуса, состоявшие из акынджи, мартолозов, войнуков, башибузуков и пр.

Верховным главнокомандующим был султан. Румелийский и Анатолийский бейлербеи командовали войсками посредством местных санджакбеев ("князей знамемени"). Отрад (знамя) подразделялся на сипахилеры, состоящие из шести сипахиев с оруженосцами или отряда пехоты. Османское государство крайне милитаризированное. Земельные владения давались вместе с должностью и могли быть отобраны, если владелец не справлялся с обязанностями. Схожая структура была и у войск капыкулу, но все руководящие должности занимали янычары, набранные по системе девширме.

Главной статьёй доходов в казну султана по-прежнему оставалось, так называемое, "производство добычи", но Мурад II и его предшественники сформировали регулярную боеспособную армию, которая была самой прогрессивной в Европе. Турецкие султаны создали армию, способную не только преодолеть неприступные оборонительные сооружения Константинополя, которые по праву считались эталоном замковых укреплений в Европе и на Ближнем Востоке, но и создать Османскую империю на руинах гибнущей Византии.

Исторический путь турок – османов тесно связан с Византией, так как их экспансия была направлена в первую очередь на Восточную Римскую империю и, в частности, на Константинополь. Целью газавата – "священной войны с неверными" было уничтожение Византийской империи. Создание на землях ромеев мусульманского государства стала целью внешней политики османов. Основа государственного устройства османского бейлика, а затем и султаната – тимарная система, была создана для содержания огромной армии, которая, в свою очередь, была основой турецкого государства.

^ Глава III. Битва за Константинополь.

Константинополь - столица Византийской империи, её последний рубеж обороны. Битва за Константинополь – кульминация длительной борьбы за гегемонию в Малой Азии и на Балканах мусульманского Османского султаната и православной Византийской империи. Эта битва является столкновением новых технологий и методов ведения войны со старыми, столкновением новой эпохи со старой. И традиционные, и прогрессивные элементы использовались в ходе осады Константинополя обоими сторонами конфликта, поэтому появляется возможность сравнить их, что, безусловно, является важным вкладом в историческую науку.

§1. Вступление на османский трон Мехмеда II Фатиха и подготовка к осаде города.

Мехмед II вступил на трон в 1451 г., когда решающая битва за Константинополь стала неизбежной. Агонизирующая империя была слишком слаба, чтобы предпринять какие – либо решительные меры, кроме усиления оборонных укреплений. Численность населения, в сравнении со временем наибольшего расцвета в X – XI вв., сократилась более чем в два раза^¹.

Мехмеду II досталось в наследство от отца развитое государство с сильной армией. Сам султан был также довольно опытным правителем. Ещё в 1444 г. Мурад II официально отрекся в пользу своего двенадцатилетнего сына Мехмеда. Но везиры и армия выразили недовольство своим новым повелителем, подозрительным, самоуверенным и надменным. К тому же на европейской границе все еще было неспокойно. Общественное мнение и государственная необходимость вернули Мурада II на трон в 1446 г.

Вступив на престол в 1451 г. официально признанный Мехмед II избавился от других претендентов на престол. Современники характеризовали его умным, скрытным, коварным, жестоким и властолюбивым. Жестокость Мехмеда II была настолько велика, что одно его имя наводило страх на подчинённых. После восшествия на престол, на первом приёме одна из вдов Мурада II явилась к нему с поздравлениями, он любезно принял её. А в то же время по его приказу в гаремной купальне был утоплен сын этой женщины – его девятимесячный сводный брат. Когда итальянский художник Беллини писал его портрет, султан повелел отрубить одному из рабов голову только для того, чтобы продемонстрировать художнику сокращение шейных мышц. Вместе с тем он владел несколькими языками, увлекался астрономией, математикой и философией^¹.

Утвердившись на престоле, Мехмед II приказал изгнать всех греков из городов на нижней Струме с конфискацией всех их доходов. Затем зимой 1451 г. он разослал во все свои владения приказание набрать тысячу искусных каменщиков и соответствующее количество чернорабочих, с тем, чтобы весной все они прибыли в выбранное им место в самой узкой части Босфора, где берег заметно вдается в воды пролива. Там планировалось возвести крепость, блокирующую Босфор^². С окончанием зимы его топографы сразу же исследовали отмеченный участок, и рабочие начали разрушать окрестные церкви и монастыри, извлекая из них строительный камень, который годился к повторному использованию^³.

Действия султана вызвали замешательство в Константинополе. Было ясно, что это первый шаг к осаде города. Император поспешно направил султану посольство, чтобы указать на нарушение им договора и напомнить, что в свое время султан Баязид спрашивал согласия императора Мануила, прежде чем строить крепость Анадолухисар^⁴. Послов отослали обратно без аудиенции. В субботу 15 апреля начались работы по сооружению крепости Румелихисар. Константин XI в ответ арестовал всех находившихся в то время в Константинополе турок, однако затем, осознав тщетность подобного жеста, приказал их отпустить. Вместо этого он направил султану нагруженных подарками посланцев с просьбой, по крайней мере, не причинять вреда греческим деревням, расположенным на Босфоре. Султан потребовал сдать город^⁵. В июне 1452 г. Константин XI предпринял последнюю попытку получить от Мехмеда II заверения в том, что постройка крепости предпринята не для того, чтобы затем напасть на Константинополь. На этот раз его послы были брошены в тюрьму, а затем обезглавлены. По существу, это означало объявление войны^¹.

Крепость Румелихисар была закончена 31 августа 1452 г. Мехмед II, собрав в районе крепости свою армию, подступил к стенам Константинополя. Он провел там три дня, тщательно осматривая городские укрепления. Сомнений в его намерениях ни у кого не оставалось. Одновременно султан объявил о том, что каждый корабль, проходящий вверх или вниз по Босфору, должен останавливаться у крепости для досмотра. Тот, кто не подчинится, будет потоплен. В подкрепление своего приказа он распорядился установить на одну из башен, расположенных ближе к воде, три орудия. В начале ноября два венецианских корабля, шедшие из Черного моря, отказались подчиниться требованию остановиться. На них навели пушки, но кораблям удалось уйти невредимыми. Однако третий корабль, пытавшийся две недели спустя последовать их примеру, был потоплен пушечным выстрелом, а его команда во главе с капитаном Антонио Риццо захвачена в плен и доставлена в Дидимотихон, где в то время находился султан^². Мехмед II приказал немедленно обезглавить всю команду, Риццо посадить на кол, а труп его выставить у дороги^³.

Подготовку к захвату Константинополя Мехмед II начал с заключения договоров с венецианцами и венграми. Затем он принял меры для укрепления своей власти в малоазиатских землях Османского государства. В частности, он решил усмирить правителя бейлика Караман^⁴. Когда молодой султан был в отдалённом бейлике, Константин ХI Палеолог сделал попытку оказать давление на Мехмеда II. Поводом для этого явилось пребывание в Константинополе принца Орхана, внука султана Сулеймана, правившего в течение нескольких лет после гибели Баязида II. Этот потенциальный претендент на османский престол проживал в византийской столице. Император решил напомнить Мехмеду II о его существовании, направив к султану послов, которые должны были добиваться дальнейшей высылки денег на содержание Орхана. Послам было поручено намекнуть Мехмеду, что при дворе византийских императоров находится его возможный соперник. Но Мехмед отреагировал не так, как рассчитывали при императорском дворе. Он поспешно подписать мирный договор с караманским беем и начал приготовления к осаде Константинополя^¹.

Решимость Мехмеда начать штурм Константинополя весной 1453 г. была в значительной степени связана с недавними успехами его мастеров пушечного литья. Особыми заслугами отличился венгр Урбан, который отлил огромную пушку - длина ствола этой пушки равнялась 40 пядям. Толщина стенок ее бронзового ствола составляла 1 пядь, а окружность его — 4 пяди у основания, где засыпали порох, и 11 — у жерла, куда вставлялись каменные ядра^². По оценке Д. Нормана пушка стреляла ядрами весом 610 кг^³.

Не смотря на успехи в государственном строительстве и модернизации вооруженных сил, при дворе султана существовала оппозиция. Многие ожидали, что султан откажется от своих амбициозных планов по захвату Константинополя. На это, по крайней мере, надеялся первый везир Халиль, который независимо от того, получал он регулярно подарки от греков или нет, не одобрял саму идею военных действий против Константинополя. Осада потребовала бы чрезвычайно больших расходов, а в случае ее неудачи османскому престижу был бы нанесен огромный урон^⁴. Кроме того, Константинополь, в своем сложном положении, политически не представляет никакой угрозы, зато полезен с точки зрения торговли. У Халиля были сторонники среди везиров, служивших еще Мураду. Но он имел и сильную оппозицию во главе с военными, такими, как Заганос-паша и Турахан-паша, за которыми стоял евнух Шехабэддин, а это были как раз те лица, к мнению которых прислушивался султан^¹.

В конце января 1453 г., султан собрал всех своих везиров и произнес длинную речь, в которой напомнил им о заслугах предков. Он заявил, что Османская империя никогда не будет в безопасности до тех пор, пока Константинополь не перейдет в руки турок. "Византийцы, может быть, действительно слабы; тем не менее хорошо известно, как умело они плетут интриги с врагами турок; к тому же, будучи слабыми, они могут отдать город в руки союзников, которые будут отнюдь не столь слабы. Константинополь не так уж неприступен. Прежние осады не удавались из-за внешних причин. Теперь настал подходящий момент. Город раздирают религиозные распри. Итальянцы ненадежны как союзники, и многие из них готовы на предательство."^² Кроме того, турки наконец добились господствующего положения на море. Что же касается его самого, то если ему не удастся править империей, владеющей Константинополем, он скорее предпочтет не править вообще. Никто из везиров и военачальников не посмел ему перечить^³.

Тем временем султан стал собирать флот. Все доступные суда стягивались в единую флотилию. По свидетельству итальянских моряков, находившихся в то время в Константинополе, в ней насчитывалось 6 трирем, 10 бирем, около 15 гребных галер, примерно 75 фуст и 20 парандарий, а также множество шлюпок и парусных лодок, используемых преимущественно как средства связи^⁴. В конце марта султанская армада прошла через Дарданеллы в Мраморное море^⁵. Ашик –паша говорит о 400 судах, не уточняя их видовой состав^⁶.

В то время как турецкий флот находился в Мраморном море, во Фракии формировалась сухопутная армия. Султан сам следил за ее снаряжением, так же как и флота. Мобилизация была проведена быстро, но тщательно. Войска формировались во всех провинциях. В армию были призваны все солдаты, считавшиеся в запасе и работавшие на своих полученных за службу наделах^¹. Создавались полки из ополчения. На местах были оставлены только гарнизоны для охраны границ и поддержания порядка в провинциях, а также войско под командованием Турахана в Греции. Он должен был помешать морейскому деспоту прийти на помощь Константинополю, когда начнётся осада. Была собрана огромная армия. Греки утверждали, что в султанском лагере насчитывалось от 300 до 400 тыс. солдат. По мнению Эннея Пиколомини, турецкая армия насчитывала 200 тыс. человек^². Венецианцы говорили о 150 тыс^³. Д. Норман считает цифру в 80 тыс. человек наиболее приемлемой^⁴. По оценкам Ю.А. Петросяна, на одного византийца приходилось 20 турков^⁵.

§2. Приготовления к обороне Константинополя

В городе начались волнения в связи с приездом в Константинополь папского легата кардинала Исидора. Большая часть народных масс отвернулась от императора. В это время командующий флотом византийцев Лука Нотарас произнёс фразу, которая характеризует борьбу между латинянами и противниками унии: "Лучше увидеть в городе царствующей турецкую чалму, чем латинскую тиару"^⁶.

Помощи византийцам было ждать неоткуда. В марте 1452 г. император Священной Римской империи Фридрих III (1440 – 1493) объявил султану ультиматум, но дальше слов дело не пошло. Король Неаполя Альфонс V (1416 -1458) послал в Эгейские воды лишь флотилию из десяти судов, но уже несколько месяцев спустя Альфонс V, вступив в союз с венецианцами против Франческо Сфорца из Милана и опасаясь реакции генуэзцев, отозвал флотилию обратно. Можно предположить также, что он собирался сам овладеть Константинополем, так как одним из векторов его внешней политики было восстановление Латинской империи^¹. Он выжидал, стремясь напасть затем на ослабшего императора (в то, что турки захватят Константинополь в Европе никто не верил)^². Кардинал Исидор привёл с собой двести лучников с Крита. Папа Иннокентий IV ограничился посылкой в марте 1453 г. продовольствия и оружия на трёх генуэзских галерах. Правительство Генуи не оказало помощи Константинополю, но в январе в византийскую столицу прибыли отряды генуэзцев. Самый крупный отряд из 700 профессиональных воинов, 400 из которых были завербованы в Генуе, а 300 — на островах Хиос и Родос, возглавлял кондотьер Джустиниани Лонго, имевший большой опыт обороны укреплённых городов^³. Венецианская помощь была чисто символической – два венецианских корабля двинулись к Константинополю только после двух недель осады. Тем не менее, венецианские купцы, находившиеся в городе, остались в Константинополе^⁴. Венецианский бальи (байло) Джироламо Минотто принял обязательство в полной мере участвовать в обороне города и проследить, чтобы ни один венецианский корабль не покинул гавань самовольно. В общей сложности шесть кораблей из Венеции и три с Крита, бывшего тогда венецианской колонией, с согласия их капитанов были задержаны в гавани и превращены в боевые суда. Таким образом, к началу осады в Золотом Роге оставалось 26 кораблей, приспособленных к боевым действиям^⁵.

Небольшое число солдат прибыло и из более отдаленных стран. Имевшаяся в городе колония каталонцев выставила отряд во главе с консулом Пере Хулиа. К нему присоединилось также некоторое количество каталонских моряков. Из Кастилии прибыл дон Франсиско из Толедо. В отряде Джустиниани был инженер по имени Иоганнес Грант. Претендент на османский престол Орхан, с детства живший в Константинополе, предложил императору услуги свои и своих приближенных. На момент осады, сухопутная армия Константина состояла из 5000 греков и 2000 иностранцев^¹. 7 тыс. защитников города большинство исследователей считают наиболее реальной цифрой. В городе также находилось 20 тыс. мирных жителей^², хотя некоторые современники называют цифру в 40 тыс. человек^³. Г. Инальчжик оценивает население Константинополя на 1453 г. в 40 тыс. человек^⁴.

§3. Осада Константинополя

Первые вражеские солдаты показались под стенами города в понедельник 2 апреля 1453 г. Небольшой отряд защитников предпринял против них вылазку, убив несколько человек и многих ранив^⁵. Однако при приближении все новых и новых турецких войск византийцы поспешно вернулись в город, а император приказал разрушить мосты через рвы и закрыть городские ворота. В тот же день он также распорядился протянуть через вход в Золотой Рог заградительную цепь. Один конец громадной цепи был прикреплен к башне Евгения под Акрополем, другой — к одной из башен морских стен Перы, на воде цепь поддерживали деревянные плоты^⁶. Установка заграждения была поручена генуэзскому инженеру Бартоломее Солиго^⁷.

В четверг 5 апреля под стенами Константинополя собралась вся турецкая армия под командованием самого султана, который временно расположился на расстоянии полутора миль от города^⁸. На следующий день он продвинул свои войска на их основные позиции, поближе к стенам. Осажденные, в свою очередь, также заняли отведенные для каждого позиции^¹.

Султан заранее направил значительную часть войск под командованием Заганос-паши на северное побережье Золотого Рога, где они заняли обращенные к Босфору высоты, изолировав, таким образом, Перу и наблюдая за всеми действиями, которые могли бы предпринять генуэзцы. Через заболоченный участок почвы в конце залива была проложена дорога, так что Заганос мог легко взаимодействовать с основными силами. Напротив константинопольских стен от Золотого Рога вверх по гребню до Харисийских ворот стояли регулярные войска из европейской части империи под командованием Караджа-паши, имевшего в своем распоряжении тяжелую артиллерию. Орудия были направлены на одинарную стену Влахернов и особенно на ее наиболее уязвимый участок на стыке со стенами Феодосия^². От южного берега Ликоса до Мраморного моря расположились регулярные войска из Анатолии во главе с Исхак-пашой. Султан, очевидно, не доверял ему и поэтому в помощники Исхаку назначил Махмуд-пашу — полугрека-полуславянина, происходившего из старой императорской фамилии Ангелов. Махмуд – паша, перебежав к туркам, стал ближайшим советчиком султана^³. Сам Мехмед II принял на себя командование войсками, расположенными в долине Ликоса, напротив Месотихиона. Перед ним находились его янычары и другие отборные войска, а также самые мощные орудия, в том числе шедевр Урбана. Сразу за главными линиями отдельными группами стояли башибузуки, готовые двинуться в любом требуемом направлении. Перед своими позициями по всей длине стен турки выкопали траншею, над ней соорудили земляной вал с невысоким частоколом, в котором были сделаны на близком расстоянии друг от друга проходы^⁴.

Флот под командованием Балтоглу имел приказ блокировать побережье, чтобы город не мог получить какой-либо помощи со стороны моря. Вдоль берега Мраморного моря постоянно патрулировали турецкие корабли, так что ни одно, даже мелкое судно не могло приблизиться к небольшим прибрежным гаваням. Однако главная задача Балтоглу состояла в том, чтобы прорваться через заграждение, препятствующее доступу в Золотой Рог^¹. Сам он расположился на Босфоре недалеко от причала, известного под названием Двойные Колонны, где теперь находится дворец Долмабахче. Там через десять дней после начала осады к нему присоединилось несколько крупных судов с тяжелой артиллерией на борту, прибывших из портов Северной Анатолии^².

Жителям предложено было сдаться, иначе пощады не будет никому. Ультиматум был отклонён. Пушки открыли огонь по стенам Константинополя. 18 апреля начался первый штурм города, но туркам пришлось отступить^³. Неудача постигла турецкий флот 20 апреля. Весь турецкий флот проиграл трём генуэзским галерам (тем которые отправил Иннокентий VI) и одному грузовому византийскому судну, оснащённому бочками с "греческим огнём"^⁴. Но 22 апреля Мехмед II приказал переправить флот в Золотой Рог по суше волоком^⁵.

Таким образом, он обошел, византийские укрепления и малочисленному флоту византийцев пришлось вступить в бой с турками без прикрытия. Венецианец Коко предпринял попытку сжечь турецкий флот ночью, но Мехмед был предупреждён генуэзцами Галаты. Византийские корабли были потоплены артиллерией. Тех, кто выплыл на турецкий берег, казнили на виду у жителей города. В ответ император велел обезглавить 260 пленных турецких воинов и выставить их головы на городских стенах^⁶.

Турки неоднократно пытались сделать подкопы под стены города, но византийцам удалось всех их уничтожить. Это были последние победы осаждённых.

§4. Падение Константинополя

В то же время, в турецком стане обстановка была напряженной – недовольство султаном среди высшего командования росло. В течение двух месяцев осады турки потеряли треть всей армии^¹. Безусловно, большие потери понесли башибузуки, но регулярная армия также понесла значительные потери. Ситуацию ухудшали другие неудачи – все попытки подкопов привели к гибели сапёров, пушка Урбана взорвалась, убив и покалечив многих артиллеристов. Новые орудия были вылиты прямо на месте, но артиллеристов не хватало. Кроме того, среди турок распространился слух о том, что Венеция вступила в войну и к Константинополю идёт огромный флот из боевых галер^².

Флот действительно собирался венецианцами. 7 мая был получен запрос Минотто, находившегося в Константинополе, о помощи. Было решено помочь византийскому императору, а затем потребовать у него некоторые территории в Морейском деспотате. Но Папа Римский и венецианцы считали стены Константинополя неприступными, поэтому не торопились – только через неделю после падения города Иннокентий VI направил в Венецию запрос о найме пяти галер. Венецианцы планировали собрать все выделенные для этих целей корабли на острове Тенедос. Флот должен был состоять из кораблей с островов Хиос, Тенедос, из Венеции и из её колоний, наёмные корабли Папы, и пр. Но флот так и не был собран. Когда первые корабли стали приходить на Тенедос, распространилась весть о падении Константинополя^³.

18 мая султан решил использовать ещё одно средство – осадную башню. Она была построена за сутки и была готова к использованию, но ночью византийцы сумели подложить под неё бочонок с порохом, и башня была взорвана. Попытки подкопов не прекращались до 23 мая, когда византийцы смогли взять в плен отряд землекопов во главе с командиром. Он под пытками указал все места, где ведутся работы. Византийцы за одну ночь уничтожили все точки подкопов^¹.

Султан вынужден был спешить – недовольство в армии росло (потери осаждающих и обороняющихся были несопоставимы), своё недовольство всё активнее проявляли везири и главы отрядов. Мехмеда поддерживали только Заганос-паша и Тарухан-паша^².

На 29 мая 1453 г. был назначен новый штурм. Он был последним – было решено уйти от стен города в случае неудачи. Мехмед II решил измотать противника, прежде чем ввести в сражение свои лучшие войска. Сначала он двинул вперед нерегулярные войска — башибузуков. Их снабдили также большим количеством приставных лестниц. Это были ненадежные войска, отлично осуществляющие первый бросок, но быстро теряющие мужество, если они не добивались немедленного успеха. Зная их слабости, Мехмед II поставил позади башибузуков шеренгу военной полиции, вооруженной плетьми и дубинками, которая должна была подгонять башибузуков, избивая тех, кто проявит признаки нерешительности. За военной полицией стояла янычарская гвардия султана. Если какой-нибудь башибузук и прорвался бы сквозь полицию, янычары должны были прикончить дезертира своими ятаганами^³.

Атака башибузуков осуществлялась вдоль всей линии стен, но только на участке в долине Ликоса она была угрожающей. В других местах стены все еще были достаточно прочными и подверглись атаке главным образом для того, чтобы сковать силы оборонявшихся, не дав им возможности перебросить подкрепления на наиболее важный участок. Сражение здесь приняло жесточайший характер. Башибузуки дрались против солдат, значительно лучше вооруженных и обученных, чем они, а их многочисленность только мешала, постоянно создавая среди них сутолоку. Посылаемые в башибузуков камни могли одновременно убить или ранить нескольких. Хотя некоторые из них и пытались отступить, большинство все же держалось, снова и снова приставляя лестницы к стенам и заграждениям и взбираясь по ним, чтобы еще раз быть сброшенными, не достигнув верха^¹. Солдатам Джустиниани — грекам и итальянцам — роздали все пищали, которые были в городе, и сам император прибыл, чтобы подбодрить их. После почти двух часов непрерывного сражения Мехмед приказал башибузукам отступить: хотя их удалось сдержать и отбросить, они выполнили свою задачу, измотав силы противника^².

Началась вторая атака. Войска анатолийских турок Исхак-паши, отличавшиеся специальной формой и нагрудными доспехами, напали из долины, с холма в районе ворот св. Романа и сгрудились возле заграждения. На близлежащих церквах снова ударили в набат. Войска Исхак-паши были поддержаны турецкой артиллерией, в том числе и восстановленной пушки Урбана, которая возобновила бомбардировку стен. Анатолийцы пошли на приступ^³. В отличие от солдат нерегулярных частей все они были хорошо вооружены и дисциплинированы; кроме того, среди них были преданные мусульмане, домогавшиеся славы первыми ворваться в город христиан^⁴. Анатолийцы, так же как перед этим башибузуки, находились в невыгодном положении оттого, что на таком узком участке их скопилось слишком много. Дисциплинированность и упорство анатолийцев только увеличивали их потери, когда осажденные бросали на них камни, сбрасывали лестницы или вступали в рукопашные схватки^⁵.

Примерно за час до рассвета, когда и эта вторая атака начала захлебываться, ядро из огромной пушки Урбана попало в заграждение, свалив его на протяжении многих ярдов. В образовавшийся пролом ринулись отряды анатолийцев. Однако христиане во главе с императором окружили их плотным кольцом, перебив бóльшую часть, а остальных отбросив обратно в ров. Такой отпор привел анатолийцев в замешательство. Атакующие были отозваны назад на свои позиции^¹.

На других участках действия турок были не более успешными. На южном участке сухопутных стен Исхак сумел создать напор, достаточный для того, чтобы защитники не могли перебросить кого-либо оттуда в район Ликоса. Однако, даже введя в бой свои лучшие войска, он не смог добиться серьезных результатов^². На Мраморном море Хамза-бей столкнулся с трудностями при попытке подвести свои корабли вплотную к берегу. Несколько десантных групп, которые ему удалось высадить, были легко отброшены оборонявшими этот участок монахами и принцем Орханом с его людьми^³. Вдоль всей линии стен, выходящих к Золотому Рогу, турки ограничились лишь отвлекающими маневрами, не сделав ни одной настоящей попытки атаковать. Ожесточенное сражение разгорелось в районе Влахернов. На низменном участке залива вели атаку войска Заганоса, переброшенные по мосту, а выше по гребню — Караджа-паши. Но Минотто со своими венецианцами, стоя против Заганоса, сумел удержать свой участок стены, так же как и братья Боккиарди, сражавшиеся против Караджа-паши^⁴.

Султан обещал крупную награду первому, кто сумеет прорваться через заграждение^⁵. Он ввёл в бой свою элиту - янычар. Султан волновался, потому что, если бы и янычары его подвели, вряд ли было бы возможно вообще продолжать осаду. Они приближались сдвоенной колонной, а не толпой, как башибузуки и анатолийцы, в образцовом порядке, который не могли расстроить снаряды противника^⁶.

Мехмед сам довел их до рва и остался стоять там, громко подбадривая янычар, в то время как они маршировали мимо него. Волна за волной эти свежие, прекрасно вооруженные и защищенные доспехами войска бросались на заграждение, пытаясь разбить бочки с землей, сложенные поверх него, зацепиться за поддерживавшие его бревна, приставить, где это оказывалось возможным, свои лестницы. Действуя без паники, каждая волна прокладывала путь для следующей. Христиане были уже истощены. Они сражались, с перерывами всего в несколько минут, уже более четырех часов. Но они бились отчаянно, зная, что, если не устоят, это будет конец^¹.

Вдоль заграждения уже дрались врукопашную. Прошло около часа, а янычары так и не смогли продвинуться. В углу влахернской стены, недалеко от места ее соединения с двойной стеной Феодосия, находилась наполовину закрытая башней небольшая потайная дверца для вылазок — Керкопорта. Перед началом осады эту дверь вновь открыли, чтобы выходить во вражеский фланг. Во время сражения Боккиарди и его люди умело использовали ее против войск Караджа-паши^². Однако сейчас кто-то, возвращаясь после очередной вылазки, забыл закрыть за собой эту дверцу. Несколько турок, заметив, что она не заперта, проникли через нее в расположенный за дверцей небольшой двор и стали взбираться по лестнице, ведущей на верхнюю часть стены. Христиане, которые находились в этот момент с внешней стороны ворот, увидев, что произошло, бросились назад, чтобы снова закрыть проход и не дать возможности другим туркам последовать за прорвавшимся авангардом. В наступившем переполохе около 50 турок оказалось внутри стены, где их вполне можно было окружить и уничтожить. Однако в этот момент был ранен Джустниани^³.

Ворота открыли, и телохранители Джустиниани доставили его, пронеся по улицам до порта, на стоявший там генуэзский корабль. Его солдаты заметили отсутствие командира. Некоторые, возможно, подумали, что он отошел назад, чтобы защищать внутреннюю стену, но большинство решило, что битва проиграна. Кто-то в ужасе закричал, что турки прорвались через стену. И прежде чем ворота успели закрыть, генуэзцы стремительно бросились к ним. Император и его греки остались на поле боя одни^¹.

Происшедшая паника не укрылась от глаз находившегося по ту сторону рва султана. С криком "Город наш!" он послал в бой новый отряд янычар во главе с великаном по имени Хасан. Хасан пробился на верх сломанного заграждения. Около 30 янычар последовало за ним. Греки бросились в контратаку. Хасан был сбит с ног ударом камня и убит, вместе с ним погибло 17 его товарищей. Однако остальные удерживали занятые позиции на верху заграждения; все новые и новые янычары присоединялись к ним^². Греки упорно сопротивлялись. Однако численное превосходство противника заставило их отойти к внутренней стене. Перед ней находился еще один ров, который в нескольких местах оказался углубленным, так как там брали землю для укрепления заграждений. Многие греки, отступая, попали в эти ямы, из которых не так-то легко было выбраться, поскольку позади них высоко вздымалась внутренняя стена. Турки, уже вскарабкавшиеся на заграждения, стреляли по ним сверху, пока не перебили всех. Вскоре многие янычары достигли внутренней стены и беспрепятственно взобрались на нее^³.

Император немедленно бросился туда, но оказалось, что было слишком поздно. Паника охватила уже и часть находившихся там генуэзцев. В начавшемся смятении было невозможно вновь закрыть ворота. Турки прорвались через них, и людей Боккиарди было слишком мало, чтобы остановить этот поток. Константин поспешил назад, в долину Ликоса, к брешам, пробитым в заграждении. Рядом с ним были испанский рыцарь дон Франсиско из Толедо, утверждавший, что он кузен императора, двоюродный брат Константина - Феофил Палеолог и Иоанн Далматас^⁴. Они тщетно попытались собрать вокруг себя греков, которых уже слишком мало оставалось в живых. Тогда император с соратниками спешились и вчетвером в течение нескольких минут защищали ворота, через которые перед этим унесли Джустиниани^¹.

Однако сопротивление защитников было уже сломлено. Ворота оказались заблокированы христианскими солдатами, пытавшимися спастись, в то время как наседавших на них янычар становилось все больше и больше. Император сорвал с себя знаки отличия и, со своими соратниками, вступил в бой с янычарами. Константин XI пал в этом бою^².

Какое-то время в отдельных местах еще шел бой. На стенах в районе Керкопорты еще продолжали сражаться братья Боккиарди со своими солдатами, но вскоре они поняли, что больше уже сделать ничего нельзя. Тогда они стали прорываться сквозь ряды противника к Золотому Рогу. Паоло был захвачен и убит, однако Антонио и Троило сумели добраться до генуэзского судна, которое, не замеченное турецкими кораблями, перевезло их в Перу, где они были уже в безопасности. На их фланге во Влахернском дворце Минотто со своими венецианцами попал в окружение; многие из них были перебиты, а сам бальи и другие знатные венецианцы захвачены в плен^³.

Весть о прорыве через стены была с помощью сигнальных огней передана по всей турецкой армии. Турецкие корабли, находившиеся в Золотом Роге, поспешили высадить на берег десант, атаковавший городские стены со стороны залива. каждый из кораблей был снабжен лестницами, равными высоте стен^⁴. Турки не встретили здесь серьезного сопротивления, за исключением участка у Орейских ворот. Команды двух критских судов забаррикадировались здесь в трех башнях и отказались сдаться. В остальных местах греки разбежались по домам в надежде защитить свои семьи, а венецианцы бросились к своим кораблям. Незадолго перед этим отряд турок прорвался через Платейские ворота в низине. Другой отряд проник через Орейские ворота. Как только какой-то отряд турок проникал в город, его тотчас же отправляли вдоль стен, чтобы открыть другие ворота для своих товарищей, ожидавших снаружи. В соседнем квартале Петрион, местные рыбаки, видя, что уже все потеряно, сами открыли для турок ворота, после того как им обещали пощадить их дома^¹.

На участке сухопутных стен к югу от Ликоса христиане успешно отразили все атаки турок. Однако теперь турецкие отряды, один за другим прорываясь через проломы в заграждениях, разбегались в обе стороны, чтобы открыть оставшиеся ворота. Солдаты на стенах оказались в окружении. Многие пали при попытке выбраться из него, большинство же военачальников, включая Филиппо Контарини и Димитрия Кантакузина, были захвачены в плен^².

На кораблях Хамза-бея, находившихся в Мраморном море, тоже заметили сигналы и отправили к стенам десантные партии. В районе Студиона и Псамафии, видимо, никакого сопротивления им оказано не было. Защитники здесь немедленно сдались в надежде сохранить свои дома и церкви от грабежа. Слева от них сражался принц Орхан со своими турками, зная, какая участь ожидает их, если они попадут в руки султана. С таким же упорством возле Старого императорского дворца сражались каталонцы, пока все они не были либо захвачены в плен, либо убиты. Командующий обороной в районе Акрополя кардинал Исидор счел благоразумным покинуть свой пост. Изменив свою внешность, он попытался скрыться. Турецкие матросы бросились грабить город, поэтому не препятствовали генуэзским и венецианским судам выйти из Золотого Рога с беженцами^³.

В городе еще оставался один небольшой очаг сопротивления. Критские матросы, засевшие в трех башнях недалеко от входа в залив Золотой Рог, все еще держались, и выбить их оттуда никак не удавалось. К полудню, видя, что они остались совершенно одни, моряки скрепя сердце сдались султанским офицерам под условием сохранения их жизни и имущества. Два их судна стояли вытащенными на берег у башен. Без всяких препятствий со стороны турок, чье восхищение они завоевали, моряки спустили их на воду и отплыли на родину. Это был последний очаг сопротивления и город оказался в руках Мехмеда. После 54 дней осады Константинополь был взят. Тело императора с трудом отыскали среди трупов. Янычар Сарилес отрубил ему голову и преподнёс султану^¹.

В соответствии с законом шариата^², султан отдал город на разграбление своим войскам. Мехмед II Завоеватель (Фатих) вступил в покорённый Константинополь через три дня^³ (по другим данным – вечером 29 мая^⁴). Он приказал прекратить грабежи, храм св. Софии, в знак победы над "неверными", превратить в мечеть^⁵. В день своего вступления в Константинополь, Мехмед II провёл в этом храме хутбу – молитву, посвященную своим предкам и, в особенности отцу, Мураду II, сделавшему наибольший вклад в создание непобедимой армии^⁶.

Падение Константинополя означало гибель Византии и создание Османской империи. Безусловно, нововведения в турецкой армии значительно увеличили шансы на победу, но пушки были ещё слишком несовершенны, чтобы пробить стены Константинополя. Бомбарды эффективнее других типов осадных орудий того времени, однако трёхуровневые стены Константинополя вполне заслуженно считались эталоном фортификационных сооружений на протяжении всего Средневековья. Османская армия была наиболее передовым в Европе войском, но в противоборстве с традиционными оборонительными сооружениями она ещё выглядела неубедительно. Победе турки обязаны случаю – оплошности обороняющихся, которые не закрыли Керкопорту после очередной вылазки, и бегству раненого Джустиниани, воспринятое итальянцами как сигнал к отступлению. Ключевую роль сыграла нехватка воинов у защитников Константинополя, а не передовые технологии турецкого войска.

Blog

Падение Константинополя в 1453 г

Содержание