Философия: лекционный материал для студентов заочной формы обучения античная философия философская форма мировоззрения

Вид материала

Документы

Содержание Основные идеи русской философии Лев Толстой. Владимир Соловьев Зигмунд Фрейд Эдмунд Гуссерль Мерло-Понти, Мартин Хайдеггер, Макс Шелер, Жан-Поль Сартр, Г. Шпигелъберг, Николай Гартман Эллáда – название Греции на греческом языке. 1 Универсáлии

Подобный материал:

• Темы контрольных работ по дисциплине «Философия» для студентов 1 курса направления, 95.51kb.
• Тесты для самопроверки знаний раздел I. Что такое философия? Тема Философия в системе, 1997.45kb.
• Тема: «Античная философия», 930.4kb.
• Лекция Античная философия Особенности и периодизация античной философия, 91.14kb.
• Семинарских занятий Тема Предмет и функции философии > Философия как особый тип мировоззрения, 281.36kb.
• Методические указания и контрольные занятия к самостоятельной работе студентов по дисциплине, 637.44kb.
• Вопросы к экзамену по «Философии» для студентов всех специальностей и форм обучения, 41.59kb.
• Учебно-методический комплекс цикла дисциплин гсэ. Ф. 09. Для студентов заочной формы, 585.91kb.
• Темы контрольных работ по курсу «Религиозная философия» Ч. для студентов 3 курса заочной, 27.42kb.
• Учебное пособие по философии содержание, 1674.24kb.

Контрольные вопросы к теме

1. Натуралистический материализм Фейербаха.
   
2. Основные понятия диалектического материализма в марксизме.
   
3. Основные понятия исторического материализма в марксизме.
   
4. Позитивизм XIX в.
   
5. Проблема соотношения факта и теории в философии позитивизма.
   
6. Философские идеи неокантианства.
   
7. Науки о природе и науки о духе в неокантианстве.
   
8. Понятие реальности в абсолютном идеализме.
   
9. Теория логической связанности.
   
10. Иррационализм в философии XIX в.
    
11. Учение о воле у Шопенгауэра.
    
12. Философия жизни Ницше. Учение о воле к власти.
    
13. Ницше о сильной личности и сверхчеловеке.
    

^ ОСНОВНЫЕ ИДЕИ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Философские идеи проникают в Киевскую Русь одновременно с принятием и распространением христианства. Появляются произведе­ния, содержащие тексты с философской проблематикой, с морально-назидательной направленностью, а также богословские сочинения. Это были, в основном, комментарии на труды византийских богословов, Среди знати и духовенства появились образованные люди, способные размышлять и истолковывать идеи Писания (Илларион, Владимир Мо­номах, Даниил Заточник и др.). Мысль этого периода не достигла высот подлинно философской рефлексии, хотя предпосылки для этого суще­ствовали.

Монголо-татарское иго и последующие смутные века Москов­ского царства привели к практически полному исчезновению философ­ских интересов в русской культуре. Отдельные образованные мыслите­ли (Иосиф Волоцкий, Нил Сорский, Максим Грек и др.) не выходили за пределы комментирования, имевшего духовное назначение. Из мысли этого периода вошла в историю концепция старца Филофея «Москва – третий Рим», долгие века определявшая официальную позицию русской монархии и церкви. Известна также переписка царя Иоанна Грозного с Андреем Курбским. Последний в письмах из-за границы обличал тира­нию Грозного, а также дикие порядки своего времени.

Возрождение русской мысли началось в XVII в. в эпоху царство­вания Алексея Михайловича. Впервые появляются русские люди (как духовного сословия, так и светские), которые пишут не только коммен­таторские, но и самостоятельные сочинения. Лидер церковного раскола протопоп Аввакум выступил против реформ Никона в церкви, призывая к личной вере и благочестию. Выступая за возрождение евангельского духа, против внешних церковно-догматических форм, Аввакум не толь­ко способствовал усложнению религиозной жизни, но и предложил своеобразную религиозную антропологию, перенеся веру вовнутрь че­ловека. Юрий Крижанич и Григорий Котошихин впервые в России ста­ли сопоставлять устои общественной жизни России и Европы. В тракта­те «Политика» Крижанич выступил с западнической позицией, призы­вая царя ввести в стране европейские порядки.

После того, как Петр Великий осуществил свои политические реформы, он решил учредить Академию наук, и поставил философию в качестве одной из главных наук. При Петре в Россию стали проникать идеи классиков философии (Платона, Лейбница, Вольфа), начали по­степенно переводиться и издаваться сочинения по философии. В пет­ровское и послепетровское время появляются мыслители, которые по­следовательно проводили идеи философов Запада, причем в разных сферах: Феофан Пропокович в богословии, Василий Татищев в истории, Антиох Кантемир в метафизике. Их последователь Михаил Ломоносов, учреждая отечественную науку, литературу и создавая систему образо­вания, прямо опирался на идеи Вольфа. Выступая последовательным рационалистом, Ломоносов смотрел на метафизику как на науку наук, венчающую здание из частных наук. Таким образом, русская филосо­фия первой половины XVIII в., несмотря на свою подражательность, принесла значительные плоды в области просвещения и сближения Рос­сии с цивилизованными странами Запада.

В екатерининское время в моду входят идеи французских просве­тителей (Вольтера, Дидро, Руссо и др.). Екатерина II переписывалась с Вольтером, а Дидро даже жил в Петербурге два года. В рамках дворян­ской культуры того времени свободомыслие уживалось с религией, вольнодумство с абсолютизмом, а республиканские «прожекты» с кре­постничеством. Воспользовавшись благоприятной ситуацией, целый ряд талантливых людей того времени (Д. Фонвизин, Д. Аничков, И. Третьяков, С. Десницкий, Я. Козельский, А. Сумароков, Н. Новиков и др.), цитируя французских философов, ратовали за развитие наук, от­крытие университетов и расширение свобод, выступая, вместе с тем, ревнителями дворянских привилегий. Александр Радищев решился сде­лать радикально иные выводы из учения Вольтера и Руссо. Признавая одинаковые политические и нравственные права за каждым человеком, Радищев высказывался против абсолютизма, призвав к равенству и пре­кращению угнетения народа. Напуганная американской и французской революцией, Екатерина заключила в тюрьму и сослала Радищева. Тем самым, Радищев стал первым русским диссидентом. Пострадав за прав­ду, он стал своеобразным символом для многих поколений русской ин­теллигенции. С этого времени началась не прекращающаяся до 1917 г. оппозиция интеллигенции и правительства.

К началу XIX в. интеллигенция в России формируется как класс. Философские идеи немецких и французских романтиков, Канта, Шел­линга и Гегеля проникают в Россию. Никакая цензура и репрессии не могут остановить распространения свободомыслия. Все без исключения лидеры декабристов были сторонниками республиканских или консти­туционно-монархических идей. Практически все крупные литераторы изобличали угнетение народа и бесправие в России. Карамзин пишет историю России, открывшую глаза общества на бесконечные злоупот­ребления власти и варварские порядки. Это создало благоприятные ус­ловия для возникновения первого в России оригинального философско­го направления, не имеющего европейских аналогов – западничества. Ведущие западники (Петр Чаадаев, Виссарион Белинский, Александр Герцен) поставили вопросы, определившие характер русской филосо­фии: «Россия – это Восток или Запад? Это цивилизованная или варвар­ская страна?», «Каково подлинное значение реформ Петра Великого?», «Петербург или Москва должны представлять Россию перед всем ми­ром?» Но самой страшной для царской власти проблемой, отмеченной западниками была проблема о глубокой пропасти между монархами и дворянством, с одной стороны, и народом, с другой.

Николай I жестоко преследовал западнические идеи. Чаадаев был объявлен сумасшедшим за свои слова о том, что Петр I увидел в России «лист белой бумаги», полудикую страну, не внесшую в мировую куль­туру ничего ценного. Герцен был сослан, а затем эмигрировал. Нахо­дясь в Западной Европе, Герцен пришел к выводу об иррациональном характере истории и стал пропагандировать социалистические идеалы. Характерно, что европейские ценности западники совмещали с верой в величие русского народа. Так, Белинский в своих литературно-критических статьях доказывал, что литература должна быть прежде всего народной и реалистической. Он был первым русским человеком, который выступил с критикой такого авторитета в философии, как сам Гегель. Не соглашаясь с философией истории немецкого мыслителя, Белинский выступил против теории, согласно которой смысл истории воплощается в отдельном народе и избранных великих людях. Он пола­гал, что нельзя быть счастливым до тех пор, пока все другие люди не будут вести достойное существование. Нравственные идеалы Белинско­го предвосхитили мысли Достоевского, Соловьева, Бердяева, Толстого, которые видели «русское» решение нравственных вопросов не в личном совершенствовании, а в служении человечеству.

Противники западников называли себя славянофилами. Славяно­фильство сформировалось в 1840-х гг. (преимущественно в Москве), как реакция на западничество. Крупнейшие представители этого тече­ния (Алексей Хомяков, Иван Киреевский, Иван и Константин Аксаковы и др.) доказывали ошибочность следования России путем западных ценностей и призывали вернуться к национальным идеалам допетров­ского времени, доказывали «загнивание» Европы и т. д. Николай Дани­левский выпустил книгу «Россия и Европа», где утверждал, что Россия не может усвоить западных ценностей, поскольку относится к другому культурно-историческому типу. Характерно, что славянофилы также преследовались властями, поскольку учили о наличии особой правды в жизни допетровской России и крестьянских общин, доказывали, что в России раньше не было знати, социального неравенства, крепостничест­ва. Несмотря на откровенный утопизм, славянофилы по-новому осмыс­лили своеобразие русской культуры, доказали ее уникальность и непо­вторимость.

В условиях отсутствия традиции, и наличия цензуры и погромов русская мысль к середине XIX в. приобрела преимущественно этиче­ский и социально-политический характер. Другие разделы философии, а также академическая философия в силу объективных обстоятельств и причин не могли существенно влиять на умы россиян. Поэтому русская философия с момента своего зарождения существует не только в науч­ной, но также в художественной и публицистической форме.

В середине XIX в. в России доминирует философия революцион­ных демократов (Николай Чернышевский, Николай Добролюбов, Дмит­рий Писарев). Эти мыслители совмещали последовательный материа­лизм и натурализм в философии с либерально-буржуазной идеологией. Будучи последователем Фейербаха, Чернышевский развивает антропо­логический принцип в философии, согласно которому человек есть цело­стный организм, а жизнь есть не что иное, как удовлетворение матери­альных и духовных потребностей организма. Поэтому культура вторич­на по отношению к природе; она не обладает самостоятельным сущест­вованием. Например, Писарев доказывал, что поэзия Пушкина беспо­лезна для общества, поскольку ее объектом выступают фальшивые, противоестественные потребности Онегина и прочих «лишних людей». Несмотря на большой элемент вульгарного материализма и низведение искусства, морали, религии до уровня потребностей быта, идеи револю­ционных демократов были очень популярны. Возникло даже соответст­вующее течение в среде молодежи, названное нигилизмом. Нигилисты отрицали общепринятые моральные и культурные ценности, ставя во главу угла индивидуальное развитие человека, заключающееся в обра­зованности, аскетическом образе жизни, служении обществу. Художе­ственный облик Базарова – нигилиста, последователя Чернышевского – обрисован Тургеневым в романе «Отцы и дети».

На почве нигилизма выросло новое крупное социально-политическое течение – народничество. Крупнейшими деятелями на­родничества выступают Петр Лавров, Михаил Бакунин, Петр Ткачев, Николай Михайловский и другие Значение представителей народничества состоит не только в их политической программе, предвосхитившей возрастающую роль народа в событиях русской революции, но и в том, что в своих идеях они опирались на положения центральных правовых концепций европейских философов. Развивая идеи Герцена и Черны­шевского, они утверждали, что народ представляет собой не нацию или определенную народность, но это есть социально-политическое поня­тие; народ – носитель экономической и культурной жизни страны, и именно он обладает высшим нравственным авторитетом. Не обошлось, конечно, и без определенной идеализации народа. Так, одни народники пропагандировали «хождение в народ» с целью просвещения низов, другие проповедовали анархизм (отрицание государства и власти), тре­тьи основывали террористические организации («Народная воля» и др.), пытаясь убить царя и освободить народ от тирании монарха. Наступив­шая после убийства народовольцами в 1881 г. Александра II реакция и верноподданнические чувства народа обнажили утопичность народни­ческих идеалов. В последние десятилетия XIX в. народничество посте­пенно уступает лидерство левым социально-демократическим движени­ям, главным из которых является русский марксизм (Георгий Плеханов, Александр Богданов, Владимир Ленин и др.). Марксисты, в отличие от народников, делали ставку на революционную агитацию. Организовав политическую партию, они подводили под научную основу неизбеж­ность гибели царизма и капитализма в России.

В 1870-е гг. обретает новый импульс славянофильское движение. Поздние славянофилы уже не призывают вернуться к допетровским по­рядкам. Они призывают обратиться к высшим основам русской духов­ности, верить в русского человека и в русскую землю. Поэтому это на­правление получило название почвенничество. «Почва» противопостав­ляется «среде», а почвенничество – учению материалистов о полной за­висимости человека от социально-экономических условий. Основопо­ложником почвенничества является Федор Достоевский. В своих фило­софски настроенных художественных и публицистических произведе­ниях («Записки из подполья», «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы», «Дневник писателя» и др.) писатель ста­вит множество религиозно-философских, нравственных и политических вопросов. В центре творчества Достоевского стоит проблема нравст­венного выбора человека. Раскольников, Верховенский, Шигалев и дру­гие герои его романов исповедуют теории, доказывающие право из­бранных на временное насилие и террор ради будущего всеобщего сча­стья. Достоевский полагает, что эта позиция является ложной в нравст­венном отношении; человек не может построить счастье на несчастье ближнего. Он также развенчивает человекобожие как веру в возмож­ность установить царство благоденствия, лишенное религиозного осно­вания. Герой романа «Бесы» Ставрогин – воплощение человекобожия – гибнет, так и не найдя приложения своей огромной внутренней силе.

Положительным этическим идеалом у Достоевского выступает деятельная любовь. Она представляет собой синтез личной глубокой веры, приобщения к народным истокам и жизни в служении ближним. Достоевский убежден, что прогресс человечества заключается в психи­ческом и нравственном совершенствовании человека, а не в социальном развитии человечества. Деятельная любовь, вместе с тем, не может быть всеобщей, уравнительной. Герой «Идиота» князь Мышкин терпит крах, обнаруживая любовь-жалость и христианское всепрощение ко всем лю­дям, без учета их развития, духовных запросов и характеров.

В своих публицистических сочинениях Достоевский проводит политику умеренного славянофильства. Не идеализируя жизнь и быт народа, он, тем не менее, пропагандирует нравственное здоровье про­стого человека, цельность облика человека из народа в отличие от на­носных западных ценностей интеллигентов и «русских баричей». В од­ном месте Достоевский пишет, что его идеал в том, чтобы каждый чело­век из миллионов русского народа был сыт, образован и культурно раз­вит. Достоевский, также, переосмысляет известный со времен Белин­ского тезис о народном характере поэзии Пушкина. По Достоевскому, не Евгений Онегин, а Татьяна выступает положительным идеалом по­эта, поскольку она обладает устойчивой системой нравственных идеа­лов, связанной с глубинными корнями духовной жизни народа. Онегин же представляет собой инородное тело в русской жизни; он нравственно пуст, он только голая возможность совершенства. Нельзя сказать, что Достоевский полностью свободен от переоценивания народа. Он и его единомышленники (Николай Страхов, Аполлон Григорьев, Константин Леонтьев и др.) призывали к объединению славянского мира вокруг российской монархии, призывали взять Константинополь, доказывали неискоренимую любовь народа к царю и, следовательно, неотъемле­мость монархии от основ жизни России и т. д. Перенесенные в офици­альные круги и в низы народных масс, эти идеи служили благодатной пищей для возникновения шовинистической и черносотенной идеоло­гии, свойственной царствованиям последних двух российских монар­хов.

Наряду с идеями самого Достоевского, огромное значение имеют многочисленные теории и вопросы, которые он вкладывал в уста своих литературных героев. Например, Раскольников вопрошает: «Тварь я дрожащая или право имею?» Человек должен смириться со средой, принять ее, как она есть, или выстрадать право «действовать, жить и любить»? Иван Карамазов, отказываясь от будущего царства гармонии, задается вопросом: чего стоит вся эта гармония, если для ее установле­ния требуется пролить хотя бы слезинку ребенка? Великий инквизитор, воплощающий в себе позицию церкви и теократического государства, спрашивает Христа: «Зачем ты пришел нам мешать?». Обращаясь так к Христу, он свидетельствует, что в религии главное не свобода, а власть и авторитет. Эти и другие проблемы, поставленные писателем, породи­ли огромную философско-критическую литературу внутри страны, а также оказали значительное влияние на зарубежную мысль. Достоев­ский и по сей день считается на Западе крупнейшим русским мыслителем.

Другой великий писатель, ставший известным философом – это ^ Лев Толстой. Философия Толстого обнаруживается не только в его художественных произведениях («Война и мир», «Анна Каренина», «Крейцерова соната» и др.), не только в публицистике («Не могу мол­чать», «Русская церковь» и др.), но также и в этических сочинениях («Исповедь», «Круг чтения», «Путь жизни» и др.). В «Войне и мире» Толстой представил философию истории, согласно которой в жизни че­ловечества доминирует «роевое начало». История не может быть даже постигнута, тем более она не может направляться человеком. По мне­нию Толстого, историю направляют вечные идеалы и ценности, сфор­мированные в основных мировых религиях и учениях мудрецов. Это обусловило характер этической концепции писателя, считавшего, что мудрость состоит в смирении и нравственном совершенствовании. При этом Толстой не призывал к отшельничеству; наоборот, он полагал, что труд на благо ближних – самое достойное поприще человека.

Понимая знание как мудрость, как «искусство жить», Толстой вступает в сложное отношение с христианством. С одной стороны, Тол­стой видит в Христе великого человека и учителя, с другой стороны, он отрицает божественность Христа и необходимость существования церкви. По Толстому, не только в христианстве, но и в других религиях (буддизме, мусульманстве и т.д.) можно достичь подлинного богопознания. В результате, писатель вступил в конфликт с религиозными кругами и был отлучен от церкви.

Ведущим русским мыслителем конца XIX в. является ^ Владимир Соловьев (1853-1900). В своих главных трудах «Оправдание добра», «Чтения о богочеловечестве», «Философия цельного знания», «Смысл любви» он создает одну из самых целостных философских систем в русской мысли.

Вл. Соловьев тесно связывает проблемы европейского абсолют­ного идеализма (Кант, Шеллинг, Гегель) с религиозно-философской проблематикой. Согласно Соловьеву, существует изначальное умопо­стигаемое единство знания и мира. Это единство Соловьев называет истинно-сущим. Истинно-сущее представляет собой не все бытие, а аб­солютную сущность бытия. Истинно-сущее изучают три основные науки: логика, постигающая истинно-сущее само по себе; метафизика, изучающая отношение сущего к миру, и этика, познающая отношение мира к сущему. Философия, теология и наука, взятые в свободном и ор­ганическом единстве, образуют цельное знание, постигающее всеединое, которое представлено в виде трех главных идей: истины, добра и кра­соты. Несмотря на то, что Соловьев рационально определяет истинно-сущее, он считал его непостижимым без наличия веры.

Размышляя над Евангелием и идеями Достоевского, Соловьев выводит в качестве центральной этической проблемы оправдание (т. е. доказательство безусловности) добра в мире, а в качестве главного пути к нему разрешение противоположности человекобожия и богочеловечества как двух возможных интерпретаций будущего человечества. Со­ловьев полагает, что люди придут к богочеловечеству, руководствуясь двумя главными ценностями: это 1) христианство (при этом Соловьев учит о вселенской церкви, а не о православии или какой-то другой кон­фессии) и 2) социализм (понимаемый Соловьевым не в экономическом, а, скорее, в этическом духе - как состояние общества, свободного от уг­нетения и несправедливости). Высшие ценности морали и религии Со­ловьев считает мистическими, доступными лишь вере, хотя, вместе с тем, он пытается рационально определять их. В результате возникла противоречивость в концепциях Соловьева и многих его последовате­лей, которые полагали, что идеалы не отвлеченны, а могут быть осуще­ствлены на земле. Это привело к возникновению богостроительства. Богостроители {Дмитрий Мережковский, Николай Минский, и др.) культивировали теософию, учили о необходимости быть готовым к пришествию Христа, доказывали необходимость Третьего Завета с Бо­гом, после которого наступит царство Духа (сменившее царство Отца и царство Сына). Богостроители организовали «Религиозно-философские собрания», на которых делалась попытка не только обновить христиан­ство, но и сблизить позиции иерархов церкви и религиозно настроенной интеллигенции.

Для первых десятилетий XX в. характерна очень бурная фило­софская жизнь, которую Н. Бердяев неслучайно назвал «новым духов­ным Ренессансом». В это время создается много оригинальных фило­софских концепций, среди которых занимают ведущее место теории Николая Бердяева, Василия Розанова, Сергея Булгакова, Павла Флорен­ского, Ивана Ильина, Николая Лосского и др. Несмотря на огромное различие в позициях, все эти философы считали себя, прежде всего, ре­лигиозными философами, обсуждая преимущественно религиозные, нравственные и социально-политические проблемы.

Н. Бердяев в трудах «Смысл творчества», «Русская идея», «Са­мопознание», «Экзистенциальная диалектика божественного и челове­ческого» доказывает, что все мировоззренческие проблемы носят ан­тропологический характер. Для Бердяева значимы только экзистенци­альные вопросы, т.е. те, которые определяют «личный духовный опыт». Человек обладает такой свободой, что он может разрешить конфликты внутри себя. Свобода может осуществиться только через творчество, которое, в свою очередь, неотделимо от веры. Характерно, что Бердяев понимает творчество как творение совершенно нового из ничего; при­чем, высшим видом творчества он считает «творчество новой жизни».

В. Розанов в сочинениях «В мире неясного и нерешенного», «Уе­диненное», «Опавшие листья» и других сосредотачивается на вопросах религии и пола. По мнению Розанова, христианство несовместимо с жизнью, поскольку проповедует смерть и аскетизм. Взамен христианст­ва Розанов предлагает возродить ценности древнего иудаизма как «ре­лигии плодородия и чадородия». Розанов также полагает, что человек должен сосредоточиться исключительно на «маленьком», то есть на том, что составляет его заботы, интересы и повседневные нужды. Эту, казалось бы, обывательскую философию Розанов излагает в виде афо­ризмов, приобретших большую известность, которые ниспровергают все отвлеченные «большие», «всеобщие» и «общечеловеческие» ценно­сти. Розанова справедливо называют русским Ницше; он так и не сумел вписаться в какое-то направление.

В начале XX в. философия в России становится массовым увле­чением интеллигенции, затрагивающим все слои образованного обще­ства. Возрастает роль академической философии, увеличивается коли­чество переводов философских произведений, выходят периодические издания («Вопросы философии и психологии», «Вопросы жизни» и др.), имеет место борьба школ и напряженная полемика, выходит большое количество критических работ, разрабатываются проблемы ведущих со­временных времени школ Запада: позитивизма, неокантианства, прагматизма и т. д. Все это позволяет сделать вывод о наличии русской фи­лософии XX в. как полноценной культурной традиции, постепенно при­ближающейся к философским стандартам и критериям ведущих стран.

Все эти процессы были прерваны после 1917 г. Партия больше­виков практически сразу установила цензуру и идеологический гнет. Многие философы были высланы в 1922 г., другие бежали за границу. Оставшиеся в России философы либо попали в лагеря, либо перестали печататься. Ведущие теоретики марксизма-ленинизма (Владимир Ленин, Лев Троцкий, Николай Бухарин, Иосиф Сталин и др.) полагали, что только марксистская философия имеет право на существование. Назы­вая все другие концепции буржуазными, идеологический аппарат ВКП(б) объявил марксизм «единственно правильной философией» по­бедившего пролетариата. До 1988 г. философия в СССР существовала в условиях жестокого цензурного гнета и практически полной изоляции от Запада. На фоне безликой массы специалистов по «диамату», «ист­мату» и «научному коммунизму» только немногие, искусно лавируя и осторожно выбирая специальные темы для исследований, смогли соста­вить себе имя. Среди них А. Лосев, В. Асмус, В. Тугаринов, Э. Ильенков, М. Мамардашвили.

Основной поток русской философии переместился за границу; вследствие этого появляется философия русского зарубежья. Эту фило­софию составили, в основном, политэмигранты (Д. Мережковский, Н. Бердяев, Н. Лосский, Ф. Степун, Г. Федотов и др.). Философия русско­го зарубежья сохранила идеалистическую и религиозную направлен­ность. Русские философы очень много писали о русском коммунизме, разрабатывали эсхатологические и богостроительские концепции. Уси­ленно разрабатывалась концепция русской идеи, представляющая собой ретроспективное рассмотрение российской философии и культуры, вы­явление ее уникальности и своеобразия, определение судьбы России и ее интеллигенции. Однако эта философия была оторвана от России и русской читательской аудитории. В послевоенное время философия за­рубежья начала мельчать, приобретая характер антисоветской идеоло­гии. В результате, когда после 1988 г. произведения мыслителей зару­бежья были переизданы, они, во многом, уже не отвечали новым запро­сам времени и не оправдывали надежд, что они послужат для современ­ности социально-политическими пособиями.

В результате в 1990-х гг. стало очевидно, что русская дореволю­ционная философия, равно как и философия марксизма, не может вы­ступать платформой для обновления отечественной философии, что привело к обращению российских философов в сторону Запада. В современной России, в частности, особенно популярны идеи французских и немецких философских школ: экзистенциализма, феноменологии, герменевтики и др. С наступлением перестройки Россия активно адап­тируется в мировой философии, восстанавливает утраченную в ходе де­сятилетий идеологического гнета свободу творчества и дискуссий. Од­нако, вполне естественно, что за столь короткий срок в условиях посто­янных изменений жизни в России отечественная философия не смогла еще выработать новых основ. В наше время в России имеет место сво­бодная конкуренция самых различных философских концепций, что на­поминает свободную конкуренцию школ эпохи досократиков.


Контрольные вопросы

1. Характерные особенности русской философии.
   
2. Основные периоды развития философской мысли в России.
   
3. Философия Киевской Руси.
   
4. Философские идеи XVII в.
   
5. Вольфианство и просветительство XVIII в.
   
6. Славянофильство и западничество.
   
7. Философия революционных демократов.
   
8. Народничество.
   

9. Философские идеи Достоевского.

10. Философские идеи Толстого.
    
11. Философия всеединства Вл. Соловьева.
    
12. Русская религиозная философия начала XX в. (Бердяев, Розанов и
    др.)
    
13. Философия русского зарубежья.
    
14. Философия марксизма-ленинизма в СССР.
    
15. Современная российская философия.
    

ОСНОВНЫЕ ИДЕИ ЗАРУБЕЖНОЙ ФИЛОСОФИИ XX в.

Философия XX в. на Западе характеризуется напряженной борь­бой между классическими и неклассическими типами философии. По­является много новых и оригинальных теорий, главные из которых мы рассмотрим в данном разделе.

В самом начале XX в. в Англии возникает аналитическая фило­софия. Ее ранний период, называемый в литературе неореализмом, оз­наменовался революцией в области эпистемологии (раздела гносеоло­гии, изучающего опыт и внешний мир) и логики (скорее, не формальной логики, а гносеологического осмысления логического знания вообще). Крупнейшие представители неореализма – это Джордж Мур (1873-1958), Бертран Рассел (1872-1970), Альфред Уайтхед (1861-1947), Ч. Броуд, Р. Селларс, Р. Перри и др.

Основатель неореализма Мур в книге «Некоторые основные про­блемы философии» выступает с опровержением любых форм идеализ­ма. Он доказывает, что, по крайней мере, в некоторых случаях реаль­ность не является разумной. Однако есть положения, в которых ни один разумный человек не может сомневаться, например: «Земля существо­вала до моего рождения». В итоге, Мур приходит к новому, отличному от сенсуалистического реализма XVII в., реализму. Взгляд нового реа­лизма можно свести к следующим положениям: 1) во вселенной суще­ствуют два рода сущностей: материальные объекты и акты сознания; 2) по крайней мере, в некоторых случаях содержание нашего знания зави­сит от чего-то за пределами нашего или Абсолютного Сознания. Реали­сты, таким образом, считают, что наше знание является производным от реальности. Например, если мы видим розовую крысу, то всегда суще­ствует реальная причина этого восприятия, которая объективна.

В области эпистемологии Мур предлагает ввести категорию чув­ственное данное для обозначения содержания ощущения. Главным во­просом эпистемологии неореализма является вопрос о соответствии между чувственным данным и физическим объектом. Формируются три различных версии эпистемологической теории соответствия (корреспондентной теории): 1) буквальное совпадение чувственного данного и объекта возможно (Мур); 2) буквальное совпадение чувственного дан­ного и объекта принципиально невозможно (Броуд); 3) возможно только символическое подобие между чувственным данным и объектом (Уайтхед). Все три концепции теории соответствия обогатили теорию позна­ния новыми проблемами.

Неореалисты существенно реформировали логику, введя в нее многие положения математики. Наиболее важной гносеологической идеей математической логики Рассела выступает идея суждения о су­ществующем. Предшественники Рассела, Дж. Милль и Готлоб Фреге (1848-1925), различили две важных категории теории познания: смысл и значение. По Фреге, выражение «Золотая гора существует» осмыслен­но, но не может иметь значения за пределами мысли. В своих много­численных трудах («Проблемы философии», «Философия логического атомизма», «Человеческое познание» и др.) Рассел конкретизирует про­блему: всегда ли иметь значение - значит обязательно описывать какой-то факт? Например, фраза «Современный король Франции лыс» будет всегда ложной, если говоря о короле мы будем иметь в виду реального француза, а не воображаемого человека. Свою теорию Рассел называет теорией дескрипций (описательных фраз). Имя, согласно этой теории, определяется только через дескрипцию. Например, в высказывании «Скотт - автор "Веверлея"» (имеется в виду писатель Вальтер Скотт) Скотт - само по себе ничего не значащее имя. Теория дескрипций, та­ким образом, направлена против идеалистической логики, согласно ко­торой все, определенное в сознании, уже существует. Теория Рассела легла в основу созданных позднее логических теорий идеального языка. В 1920-х гг. в аналитической философии на смену неореализму приходит философия логического анализа. Ее крупнейшими представи­телями являются Бертран Рассел, Людвиг Витгенштейн (1889-1951), Альфред Айер (1910-1991), Карл Поппер (1902-1993), Рудольф Карнап (1891-1970) и другие. В рамках своей логической теории Витгенштейн впервые создает теорию идеального логического языка, на котором можно высказать всё о мире. Каждое слово в идеальном языке обозна­чает атомарный факт (или группу фактов). Поэтому идеальный язык должен быть однозначен и предельно прост. Крупнейший представи­тель Венского кружка Карнап называет такой язык метаязыком, т. е. универсальным языком науки.

Идеальный язык должен был стать универсальным языком науки и запретить все другие языки. Поэтому Айер связывает создание иде­ального языка с проблемой демаркации между правильными и непра­вильными суждениями. В сочинении «Язык, истина и логика» он пред­лагает ввести категорию верификации, т. е. логического оправдания вы­сказывания. Верифицируемым высказыванием можно признать такое высказывание, которое можно либо подтвердить, либо опровергнуть на основе фактической проверки. Только верифицируемые высказывания могут называться научными; все остальные – высказывания псевдо­научные. Теория верификации, таким образом, выступает формой пози­тивизма. Поппер в труде «Логика научного исследования» дополняет принцип верификации принципом фальсификации. Согласно принципу фальсификации истинна та теория, которая запрещает все возможные в настоящий момент альтернативные теории. Делом ученого является не только доказательство гипотезы, но и отбор гипотез, создание условий конкуренции гипотез. Принцип фальсификации ознаменовал появление новейшей философии и методологии науки.

В 1930-х гг. один из ведущих представителей философии логиче­ского анализа Витгенштейн радикально меняет свои взгляды. Взгляды позднего Витгенштейна легли в основу лингвистической философии, определяющей в 1950-1970-х гг. англо-американскую теорию познания. Они изложены в трудах «Философские исследования», «О достоверно­сти» и др. Витгенштейн по-новому определяет значение слова. Значение слова он трактует как способ его употребления в языке. Способов упот­ребления одного и того же слова может быть бесконечно много, равно как может существовать множество не связанных между собой языко­вых игр. Вместо идеального языка в качестве основы всех языковых игр Витгенштейн ставит обыденный язык. Витгенштейн показывает, что обыденный язык и правила его употребления часто не подчиняются за­конам логики. Он также полагает, что слово в языке не обязательно должно описывать факты реальности. Междометия, метафоры, идио-мыне вписываются в законы логики. Витгенштейн так и не решил окон­чательно вопрос об общей основе всех языковых игр. Он считал, что они связаны посредством семейного сходства, т. е. множеством косвен­ных общих черт и характеристик. Последователи Витгенштейна – лин­гвистические философы (Гилберт Райл, Джон Остин, С. Хэмпшир, М. Блэк, Р. Хеар, Ф. Вайсман, Н. Малъколм и др.) – отбросили все попытки логического осмысления обыденного языка. Они ввели три положения: 1) существует только обыденный язык. Все языки, в том числе и науч­ный, есть формы обыденного языка. 2) Всё содержание сознания может выражаться только через язык. Это называется принципом лингвистиче­ского идеализма. 3) Согласно логике обыденного языка языковая игра не может быть строго регламентирована и оставаться неизменной. Та­ким образом, неформальная логика противопоставляется формальной.

Для лингвистических философов характерно доверие к обыден­ному языку, убежденность в его рациональной непостижимости. В кни­ге «Понятие разума» Райл дает онтологическое обоснование лингвистаческой философии, говоря о мифе Декарта, когда человек рассматрива­ется дуалистически, как существо, имеющее разум и тело в качестве субстанций. Райл предлагает отказаться от любой онтологии, признаю­щей наличие специфичности разума как субстанции. Реанимируя юмистскую форму натурализма, Райл полагает, что в языке мы выражаем не только интеллектуальные, но и разумные действия. Разумные действия, в отличие от интеллектуальных, всегда конкретны и связаны с текущим моментом. Поэтому Райл придерживается диспозиционапьной теории языка, утверждающей, что каждое предложение обязательно выражает речевой акт. Лингвистические философы активно используют в своих трудах методы филологии. Остин утверждает, что философский анализ какой-либо категории невозможен, если предварительно не проанализи­ровать все случаи употребления ее в языке. Применяя лингвистическую философию в других гуманитарных науках, философы уделяли особен­ное внимание языку морали, религии, политики и т. п., сводя практиче­ски все их содержание к языковым практикам. Для поздней лингвисти­ческой философии характерно создание схоластических аналитических трудов по «правильному» употреблению тех или иных слов, а также вы­яснение того, «что на самом деле хотел сказать Витгенштейн».

В современной аналитической философии рушится гегемония лингвистической философии и устанавливается свободная конкуренция различных, несводимых друг к другу онтологии и теорий познания.

В США XX в. проходит под знаком практически полного господ­ства прагматизма и неопрагматизма. Крупнейшие представители прагматизма (Чарлз Пирс, Уильям Джеймс (1842-1910), Джон Дьюи (1859-1952) и др.) выступили против как идеалистических, так и реали­стических форм теории познания, отвергнув их в качестве рационали­стических. В виде альтернативы они выдвигают принцип прагматизма, согласно которому истинное определяется как полезное. Называя свою философию «философией действия», Дьюи предлагает идею инстру­ментализма, которая рассматривает все теории только как рабочие ги­потезы, «инструменты» для решения тех или иных конкретных задач. Согласно инструментализму, мы можем придумать или взять любую теорию, которая подходит для успешного решения текущей проблемы. Если, например, конкурируют гипотезы из науки и религии, то мы должны остановиться на религиозных гипотезах при условии, что они более полезны для решения проблемы.

В послевоенной философии прагматизм все более сочетается с положениями лингвистической философии, приобретая новые черты. Основатель неопрагматизма Уилфрид Куайн (1908-1996) в книге «Слово и объект» предлагает в качестве главной проблемы философии про­блему языка, понимания и перевода. По Куайну, люди понимают друг друга вследствие того, что родство в языке порождает «социально при­емлемые импульсы», вызывающие доверие и понимание. Однако пол­ное понимание между людьми невозможно. Куайн доказывает принцип принципиальной неполноты перевода. Чтобы перевести высказывание с какого либо языка на другой язык, недостаточно буквальности перево­да; необходимо еще передать и весь контекст этого языка. Это пред­приятие, по Куайну, принципиально невозможно, поэтому каждый язык имеет свою уникальную структуру. Это положение он называет прин­ципом холизма. Идеи Куайна развивает Дональд Дэвидсон (1917-2003). В книге «Исследование истины и интерпретации» он предлагает уста­новить в качестве главного гносеологического принципа принцип дове­рия – некой расположенности к пониманию. Он предлагает ввести по­ложение о принципиальной невозможности доказательства неполно­ты перевода. Согласно теории Дэвидсона в любой познавательной си­туации истина и понимание объективны «насколько это возможно». Считая, что язык не обязательно должен что-то описывать вне себя, Дэ­видсон предлагает отказаться от дуализма схемы и содержания, где под схемой понимается любая логическая или языковая форма, а под содер­жанием – все то, что описывает схема. Ричард Рорти (р. 1931) создает теорию языка, в которой заложен принцип релятивизма. Все языки от­носительны, совершенно не связаны между собой, зависят от случайно­стей. Согласно концепции Рорти, изложенной в труде «Философия и Зеркало Природы», вообще нельзя сопоставлять различные языковые игры. Рорти, таким образом, превращает неопрагматизм конца XX в. в форму философского постмодернизма. Он предлагает упразднить клас­сические проблемы теории познания, введенные кантианцами и вне­дрить в философию дух свободного исследования, не претендующего на универсальность и объективность.

В 1960-х гг. в аналитической философии возникают антиреали­стические теории. Крупнейшие представители антиреализма – Майкл Даммит, К. Райт, Дж. Фостер, Дж. Мэки, Б. Уильяме. Основатель ан­тиреализма Даммит в труде «Истина и другие статьи» дает ему гносео­логическое определение. По Даммиту, реалисты признают принцип бивалентности, согласно которому любое высказывание либо истинно, либо ложно; причем, критерии истины и лжи лежат вне логической тео­рии. Антиреалисты отвергают этот принцип, считая, что критерии ис­тинности содержатся внутри теории. Антиреалисты, таким образом, ут­верждают возможность плюрализма семантических теорий и создания альтернативных логических моделей. Фостер, развивая идеи Даммита, вводит онтологический антиреализм, утверждающий наличие различ­ных онтологии, положения которых не обязательно сводимы друг к другу. Тех же взглядов придерживается и Нельсон Гудмен, основопо­ложник современного онтологического номинализма. На современном уровне лингвистической философии Гудмен реанимирует учение Лейб­ница о множестве возможных миров. Множественность миров Гудмен доказывает, привлекая идею множества языковых игр. Крупнейший по­следователь Гудмена Хилари Патнэм (р. 1926) является сторонником новой, «человеческой» формы реализма. Главным положением «реализ­ма с человеческим лицом», представленном в труде «Разум, истина и история» является принцип внутреннего реализма, противоположного принципу метафизического реализма. Внутренний реализм утверждает, что онтологическое определение критериев реального и нереального возможно только для определенного языка; поэтому может быть не­сколько альтернативных онтологии, по-разному определяющих крите­рии реальности. Выступая сторонником антиреализма и онтологическо­го плюрализма, Патнэм, равно как и другие антиреалисты, борется про­тив характерного для постмодернизма релятивизма, когда утверждается произвол автора и случайности всех познавательных практик.

Большую значимость в аналитических теориях XX в. имеют на­туралистические теории. Крупнейшими представителями натуралисти­ческого материализма является А. Тьюринг, Джон Серл (р. 1936), Дж. Фодор, Дж. Армстронг, М. Девитт и др. Важнейшие концепции этого направления - это натуралистическая теория сознания и теория искус­ственного интеллекта. Согласно натуралистической теории сознания, все ментальные действия неотделимы от функционирования мозга и нервной системы. Характерным биологическим свойством человеческо­го мозга Серл считает интенциональность, т. е. способность выступать творцом и автором речевых актов. Натуралистические материалисты объясняли сознание по аналогии с ЭВМ, считая, что сознание по опре­деленной схеме преобразует информацию. Тьюринг предложил схему, которая была названа «машина Тьюринга». Сознание уподобляется чер­ному ящику, который преобразует поток информации. Изучив поток информации на входе и на выходе, можно создать искусственный ин­теллект, имитирующий работу человеческого сознания. Однако, не­смотря на революцию в кибернетике, теория искусственного интеллекта оказалась ошибочной, не сумев описать акты творчества, интенцио­нальность, другие психологические феномены. Сейчас теория искусст­венного интеллекта в целом признана классической, но находится в

кризисе, будучи неспособной объяснить сознание по аналогии с ЭВМ или основываясь на нейрофизиологических теориях. Однако онтологи­ческие и гносеологические обоснования возможности создания искусст­венного интеллекта и теории материальности сознания еще не исчерпа­ны в современной аналитической философии.

На рубеже XIX-XX вв. ^ Зигмунд Фрейд (1856-1939) создает но­вую философскую, психологическую и медицинскую теорию, которая получила название психоанализа. Фрейд и другие крупнейшие предста­вители психоанализа (Карл Юнг, Эрих Фромм, Жан Лакан и др.) в своих трудах проводили оригинальные гносеологические исследования.

Фрейд долго не осознавал философской составляющей своей концепции, считая себя лишь естествоиспытателем. В трудах «Я и Оно», «Психология бессознательного» и других он предлагает ввести бессознательное не как мировое начало, как у Э. фон Гартмана, а как составляющую человеческой психики. «Я», тем самым, представляет собой сложное единство сознательного и бессознательного. Характер­ная черта психоанализа – это положение о том, что многие духовные феномены либо берут свое начало в бессознательном, либо не могут до конца контролироваться сознанием. Например, описывая художествен­ное творчество, Фрейд доказывает, что художник в своем произведении прежде всего реализует свои бессознательные комплексы.

Юнг существенно дополняет идеи Фрейда. Он доказывает, что идея о приоритете бессознательного над сознательным является фило­софской, а не психологической. Он также предлагает ввести категорию коллективное бессознательное для обозначения бессознательных фено­менов не только на индивидуальном, но и на социальном уровне. Юнг, Фромм и другие психоаналитики считают, что все научные и философ­ские теории берут свое начало в бессознательном. Например, моральная категория «долг» рассматривается ими как страх человека перед бессоз­нательным «Оно».

Психоанализ, несмотря на спорность его основоположений, обо­гатил гносеологию оригинальными представлениями о сознании, мыш­лении и творчестве. После психоанализа, например, немыслимо рас­сматривать внутренний мир человека как рациональную субстанцию, что было свойственно для рационализма Нового времени.

В конце XIX – начале XX вв. ^ Эдмунд Гуссерль (1859-1938) созда­ет феноменологию, развивая идеи двух предшественников: А. Мейнонга и Ф. Брентано. В книге «Логические исследования» он определяет фе­номенологию как науку о чистых сущностях, или как «эйдетическую» науку. Гуссерль разграничивает два типа установки, или взгляда на мир: это 1) естественная установка, в основе которой лежит чувствен­ный опыт и методы эмпиризма и 2) феноменологическая «эпохэ», в ос­нове которой лежит логическое осмысление сущностей. Отвергая эмпи­ризм и психологизм естественной установки, Гуссерль стремится соз­дать «чистую» теорию познания. Наука, по Гуссерлю, должна изучать чистый предмет, а именно, бытийный регион, представленный в виде системы связанных между собой сущностей. Развивая положения идеа­лизма, Гуссерль доказывал независимость подлинной науки от субъек­тивного чувственного восприятия. При этом в онтологии и теории по­знания феноменологии вырабатывается специфический словарь, вклю­чающий такие понятия, как «эйдетика», «ноэзис», «феноменологическая редукция», «онтическое» и др. Это свидетельствует о школьном и даже кастовом характере предложенного Гуссерлем языка феноменологии.

Последователи Гуссерля (Э. ^ Мерло-Понти, Мартин Хайдеггер, Макс Шелер, Жан-Поль Сартр, Г. Шпигелъберг, Николай Гартман и др.) внесли в феноменологию целый ряд существенных изменений. Мерло-Понти реабилитировал чувственный опыт, отвергнутый Гуссер­лем, и дал ему феноменологическое описание. Хайдеггер обогатил фе­номенологическую онтологию, доказав, что человеческое бытие являет­ся главной формой присутствия (см. выше). Феноменологическая тра­диция развивается и по сей день.

В философии XX в. особое и важное место занимает фундамен­тальная онтология Мартина Хайдеггера (1889-1976), изложенная им в сочинениях «Бытие и время», «Положение об основании», «Что такое метафизика» и др. Будучи в разное время сторонником феноменологии, экзистенциализма и герменевтики, Хайдеггер пришел к своей ориги­нальной метафизике. По мнению Хайдеггера, метафизика определяет не только существо мировоззрения человека, но и ход истории в целом. В центре любой метафизики лежит вопрос об отношении человека к бы­тию. По мнению Хайдеггера, только метафизика выражает суть челове­ка, его экзистенцию. Экзистируя, человек «стоит в просвете бытия» и открыт для подлинного смысла.

В раннем творчестве Хайдеггер разрабатывает онтологическую проблему времени. С его точки зрения, время является главным свойст­вом бытия. Время составляет суть человеческого бытия; человеческое бытие определяется Хайдеггером как присутствие, бытие-в-мире. Ос­новной формой присутствия выступает язык. Определяя язык как «дом бытия», Хайдеггер считает, что через язык человек «выходит» к миру. В этой связи, Хайдеггер с повышенным вниманием относился к поэтиче­скому языку. Поэзия, по Хайдеггеру, выражает особую близость человека и природы, во многом нарушенную зависимостью от языка науки, логики и политики, представляющего собой язык техники.

Все метафизические проблемы Хайдеггер связывает с «историей метафизики на Западе» и определяет ее главную проблему как противо­стояние онтологии античности и Нового времени. Для Хайдеггера это не просто два великих этапа развития философии – это два принципи­ально различных способа отношения человека к бытию, конфликт кото­рых определяет судьбы цивилизации. В Новое время, когда появляется рационализм, возникает представление о сознании как субъекте, кото­рый все делает своим объектом. Субъект-объектное отношение опреде­ляет гносеологический взгляд на мир на основе представления, когда объект «ставится» перед субъектом для скрупулезного лабораторного исследования. В результате метафизика Нового времени ограничивает сферу знания сферой представления, т. е. сущим. В «погоне за сущим» человек теряет близость с бытием, вырабатывает «техническое» отно­шение к себе и к миру. Специализация науки, падения влияния религии, нигилизм, массовое общество и экологический кризис, по Хайдеггеру, обусловлены онтологией Нового времени.

Иное отношение к бытию господствовало в античности. Созерца­тельное мировоззрение греческих философов не отделяло человека от мира, непосредственно обращаясь к бытию. Хайдеггер полагает, что язык досократиков и Платона выражает подлинную суть человеческого бытия и к нему следует вернуться в современности. Например, когда грек брал в руки вещь, он ощущал «голос» вещи. Вещь «веществовала» для грека. Этот способ понимания бытия, враждебный новоевропейской метафизике, сохранился в наши дни только в поэзии. Вскрывая «поэйсис» как подлинное начало человеческого бытия, Хайдеггер определяет человека как Dasein, т. е. как присутствие, тут-бытие. Несомненно, что греки Хайдеггера отличаются от исторических древнегреческих мысли­телей, но реконструкция Хайдеггера позволяет осмыслить многие про­блемы современного человечества. Так, например, экологический кри­зис непреодолим только техническими средствами если он не сопрово­ждается радикальной сменой менталитета и отношения каждого челове­ка к природе. Точно так же, язык поэзии не поддается формализации и всегда остается уникальным способом близости с бытием; по мысли Хайдеггера, сам язык говорит нечто. Современная эпоха, считает не­мецкий философ, преодолев период «забвения бытия», начинает восста­навливать античное поэтическое отношение к бытию.

Одной из крупнейших школ в германской философии является герменевтика. Само это название восходит к имени Гермеса Трисмегиста, который, по легенде, обладал особым искусством истолкования текстов. Герменевтика, в виде экзегетики, существовала и в теологии Средневековья. Современная герменевтика рождается в Германии в на­чале XIX в. Родоначальники современной герменевтики (Ф. Шлегель, Ф. Шлейермахер и др.) вводят новый метод исторического и филологи­ческого исследования, доказывая необходимость вживания в культуру изучаемого прошлого. Крупнейший представитель герменевтики конца XIX в. Вильгельм Дильтей в качестве главной проблемы герменевтики видит проблему понимания.

На новый уровень выходит герменевтика XX в. Ее крупнейшие представители (Ганс-Георг Гадамер (1900-2002), Поль Рикёр (1913-2005), Й. Хейзинга, М. Хайдеггер,

К.О. Апель и др.) в качестве главной герменевтической проблемы ставят проблему понимания текста.

В своей книге «Истина и метод» Гадамер утверждает, что пони­мание текста невозможно из аналитического разбора текста с целью по­иска буквального смысла. Текст (эта категория понимается гораздо ши­ре, чем в обыденном языке) является объектом интерпретации, в ре­зультате которой обнаруживается подлинный скрытый смысл. Этот смысл возникает при коммуникации интерпретатора и текста, которая понимается как диалог, который в свою очередь, представляет собой герменевтический круг. Относительно любого текста может быть вы­строено бесконечное множество герменевтических кругов, поэтому герменевтика отрицает возможность единственно правильной интер­претации и монополии на истинность. Новые герменевтические круги возникают и относительно интерпретаций. Например, в высказывании «Я не согласен с гегелевской трактовкой взгляда Возрождения на ан­тичность» присутствует три сужающихся круга. Как и Хайдеггер, пред­ставители современной герменевтики считают язык поэзии тем универ­сальным языком, в котором обретается глубинное понимание бытия и который может стать языком межличностного и межкультурного обще­ния.

Герменевтики XX в. совершили много открытий в области онто­логии и теории познания. Например, Гадамер считает, что любой текст обладает свойством прироста смысла. Когда некий текст интерпрети­руют в русле определенной традиции, в нем могут открываться смыслы, которые автор не закладывал при его создании. Это положение оказало большое влияние на современное литературоведение и искусствоведе­ние. В книге «Конфликт интерпретаций» Рикёр создает один из круп­нейших метафилософских проектов современности, призывая все со­временные теории познания объединиться вокруг общей проблемы языкового анализа. Современная герменевтика современности является на­правлением, стремящимся установить максимально большое количество связей между философскими школами. Герменевтика выступает в со­временной онтологии той силой, которая противостоит релятивистским теориям постмодернизма.

В 1930-х гг. во Франции и Германии возникает философия экзи­стенциализма. Главный интерес этого философского течения находится в области философской антропологии, но и в области онтологии есть важные достижения. Можно без преувеличения сказать, что для пред­ставителей экзистенциализма (Жан-Поля Сартра (1905-1980), Альбера Камю (1913-1960), Карла Ясперса (1883-1969), Габриэля Марселя и др.) человек является не только главным, но и исключительным предметом философии.

В труде «Бытие и ничто» Сартр выводит в качестве главного во­проса экзистенциализма онтологический вопрос о соотношении сущно­сти и существования человека. Согласно большинству философских традиций, человек обладает заранее данной сущностью (например, че­ловек как идея человека в античности, человек как творение Бога в Средневековье, человек как мыслящая вещь в Новое время). Сартр счи­тает, что, наоборот, существование предшествует сущности. Человек выступает как проект; он существует, и на основе этого создает свою сущность. Экзистенциалисты ратуют за полную свободу человека в реа­лизации проекта собственной жизни.

С точки зрения онтологии экзистенциализма, человек существует не только в бытии, но и в ничто. Ничто существует само по себе, а не только как логическая противоположность бытия. Сартр считает, что свободная экзистенция человека укоренена в ничто, а не в бытии. Бер­дяев полагает, что любое творчество как главное деяние человека явля­ется творением нового из ничего. Ввиду укорененности экзистенции в ничто, человек не может сам сделать выбор в пользу своего существо­вания; он заброшен в мир. Главным философским вопросом Камю счи­тает вопрос о способе принятия своего существования: пойдем ли мы по пути самоубийства или по пути бунта.

Экзистенциалисты считают, что природная и социальная реаль­ность лишены какого-то смысла, кроме того, который придает ей чело­век. В книге «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде» Камю предлагает абсурд в качестве онтологического способа существования окружающего мира. Любой человек выступает как абсурдный герой, тщетно пытаясь внести смысл в бессмысленный мир. Но будучи не в силах разрушить абсурд, человек способен встать выше него, превзойти свою зависимость от ми­ра.

В 1960-х гг. XX в. во Франции возникает философия структура­лизма. Ведущий представитель структурализма Мишель Фуко (1926–1984) подытожил многолетнее развитие этого нового течения в литера­туроведении, филологии, этнографии и психологии, представленное К. Леви-Стросом, Ф. Соссюром, Ж. Пиаже и др.

В книге «Слова и вещи» Фуко показывает, что философия рабо­тает преимущественно с текстом. Автор создает текст, имеющий в своей основе определенную структуру. Структура представляет собой упоря­доченную систему элементов. Высказанная или прописанная структура представляет собой дискурс. Дискурсов, а следовательно и структур может быть бесконечно много, например, «современный дискурс фило­софии», «право», «лекция Фуко по философии», «детские игры» и т. п. Фуко выступает за полную свободу автора, как в создании, так и в ин­терпретации структур. Структура как предмет познания подчиняется диалектике тождественного и иного, причем иное выступает домини­рующим началом. Фуко полагает, что если автор произведения поменя­ет порядок элементов, то можно говорить уже о другой структуре. Пре­дельно крупные структуры, характерные для целой эпохи, Фуко называ­ет эпистемой¹. Самые привычные понятия могут измениться, а то и ис­чезнуть, при смене эпистемы. Например, понятие «человек», по Фуко, исчезает при распаде классической эпистемы в современную эпоху.

По мнению структуралистов, любое исследование заключается либо в «археологическом» стремлении восстановить уже существую­щую структуру, либо в авторской реконструкции структуры. Фуко ут­верждает, что структура рационально непостижима и зависит от ирра­циональных дискурсов, например, от дискурса сумасшествия, сексуаль­ности, насилия и т. п. Дискурс в системе Фуко выступает как форма власти, как насилие, совершаемое над вещами с помощью слов.

Фуко считает, что в современной духовной культуре человек должен стать интеллектуалом, т. е. перестать быть неизменным субъек­том логики. Рассматривая субъекта как «переменную дискурса», Фуко полагает, что интеллектуал должен скорее разрушать, нежели созидать теории, дискурсы и идеи. В творчестве позднего Фуко структурализм вступает в деструктивную фазу своего развития, переходя в форму по­стмодернизма.

Последователи Фуко развивали его взгляды в сторону крайнего релятивизма. Вскоре они образовали тесный кружок философов (Жиль Делéз, Жак Дерридá (1930-2004), Ф. Лиотáр, Ф. Гваттáри и др.), которых в историко-философской литературе иногда называют постструк­туралистами. Но сейчас все чаще их именуют философами француз­ского постмодернизма.

Делéз разрабатывает иррациональную логику желания, противо­поставляя ее формальной логике. С точки зрения логики желания фило­софия скорее напоминает художественное творчество в фантастическом или детективном жанре, нежели научное предприятие. Гваттáри вообще отвергает любую теорию познания, считая, что все дискурсы берут на­чало в «шизоидном» сознании. Французские постмодернисты, опровер­гая все классические гносеологические построения, отказывают челове­ку в праве не только на рациональность, но и на обладание здравым рас­судком вообще. Они стремятся пойти далее психоаналитиков в отрица­нии сознательного начала в человеке, встать по ту сторону сознательно­го и бессознательного. Философия постмодернистов, однако, не являет­ся только метафизической концепцией, она осмысляет и определяет процессы, протекающие в современной литературе, искусстве, полити­ческой реальности. Развивая идеи Фуко, постмодернисты в современной культуре находят подтверждения тезиса о распадении человека на мно­жество симулякров, желаний, идиосинкразии и т. п.

Крупнейшим представителем современного постмодерна являет­ся Дерридá. Центральная идея Деррида есть идея деконструкции. Под деконструкцией Деррида понимает методологическую процедуру, кото­рая единична и зависит от каждого рассматриваемого дискурса. Декон­струкция не может пониматься как определенный метод; она, скорее, бросает вызов всем методам в философии и науке. Отстаивая право автора на полный произвол в исследованиях, Деррида привлекает и гносеологические аргументы. Он создает новую философскую дисцип­лину – грамматологию, которая понимается как наука о письме. Дерри­да доказывает, что письменные формы языка предшествуют устным. Поэтому любая языковая форма является не только написанием, но и переописанием. Переописание зависит исключительно от того способа деконструкции, которую избирает автор. Это, несомненно, лишает нау­ку, культуру, язык не только цельности, но и свойства быть способом коммуникации. Эти идеи изложены в главном труде философа - «О грамматологии». Деррида выступает идейным противником любых официальных и академических форм философии, предпочитая чистое творчество. В процессе переописания и деконструкции смыслы, муль-типлицируясь до бесконечности, теряют всякую определенность.


Контрольные вопросы к теме

1. Основные направления в философии XX в.
   
2. Аналитическая философия.
   
3. Теория идеального языка.
   
4. Лингвистическая философия.
   
5. Основные идеи прагматизма и неопрагматизма.
   
6. Реализм и антиреализм в современной философии.
   
7. Натуралистическая теория сознания.
   
8. Философские идеи психоанализа.
   
9. Философия экзистенциализма.
   
10. Феноменология.
    
11. Фундаментальная онтология М. Хайдеггера.
    
12. Философская герменевтика.
    
13. Структурализм в философии XX в.
    
14. Философские идеи постмодернизма.