I: Проблемы современных лингвистических исследований

Вид материала

Содержание

Метонимия как лингвистическое понятие и средство номинации
К вопросу о пресуппозициях

Подобный материал:

1 2 3 4 5

^ МЕТОНИМИЯ КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ И СРЕДСТВО НОМИНАЦИИ

Занимаясь проблемами метафоры и метонимии, причем последней в меньшей степени вообще, лингвисты по непонятной причине много внимания уделяли персонификации и совершенно не занимались обратным явлением, когда значение наименования неодушевленного предмета переносится на одушевленный, переименовывая его в вещь.

Как и по отношению к метафоре, взгляды лингвистов на метонимию бывают часто различны. Наиболее часто под метонимией понимается троп, «состоящий в том, что вместо названия одного предмета дается название другого, находящегося с первым в отношении «ассоциации по смежности»: процесс – результат, материал – изделие, одно в другом (класс), одно на другом (блюдо), объект знаний – отрасль знаний (физика) и т.п. [1].

Метонимия, как и метафора, является способом создания новых слов. Особенности метонимии, по сравнению с метафорой, заключаются в том, как это правильно отмечал А.А. Потебня, что метонимия, создавая образ, при расшифровке сохраняет его, в метафоре же расшифровка образа фактически уничтожает, разрушает этот образ [4, 5].

Как и метафора, метонимия делится на «языковую и речевую».

В отличие от лингвистов, которые рассматривают метонимию как перенос названия по смежности понятий, некоторые определяют ее значительно шире - как замену одного названия предмета другим названием по отношениям, которые существуют между двумя этими понятиями. Второе определение настолько широко, что позволяет под метонимию подвести самые разнообразные случаи замены одного понятия другим. Так, например, замену причины следствием или целого частью, или конкретного абстрактным можно соответственно этому определению подвести под метонимию.

Мы придерживаемся в данном случае точки зрения И.Г. Гальперина, согласно которой метонимия – это отношение между двумя типами лексических значений – предметно-логического и контекстуального, основанное на выявлении конкретных связей между предметами [2].

Во всех языках путем метонимических отношений появилось много лексических единиц. Довольно характерно это и для немецкого языка.

Основой метонимии могут служить пространственные, событийные, понятийные, синтагматические и логические отношения между различными категориями, принадлежащими к действительности и ее отражению в человеческом сознании, закрепленными значениями слов, – между предметами, лицами, действиями, процессами, явлениями, социальными институтами и событиями, местом, временем и т.п.

Само собой разумеется, что речевая (поэтическая) метонимия возникает, так сказать, по потребности и в большинстве случаев не выходит за рамки какого-то определенного контекста употребления, если она даже может быть продленной во времени. Так, название военного головного убора «буденовка» постепенно отмирает, но медленнее, чем появившееся во время отечественной войны «сталинка» для названия фуражки «сталинского» покроя. Сегодня уже только ветераны помнят это слово.

Очень часто лексическая метонимия в течение времени претерпевает процесс деэтимологизации. Примерами затемненной этимологии можно назвать Frauenzimmer, где название помещения перенесено метонимически на людей в помещении, а затем слово метонимизировалось по понятийно - логическим соображениям в сегодняшнее понятие. Потеряна этимология (для широкого круга носителей языка) у метонимии Münze. Первоначально перенос названия древнеримского храма Juno Moneta, где находился монетный двор на сам этот двор, а затем и на его продукцию. «Монета» претерпела известные фонетические изменения в немецком языке. Аналогично метонимизировано исходное понятие для «доллара». Чеканные в чешском Иоахимстале серебряные крупные монеты назывались Joachimsthaler. Эти названия как слишком громоздкие в морфологическом плане были сокращены до Thaler, сохранившихся и сегодня в немецкой обиходно-разговорной речи как Taler = 3 евро. А если проследить путь чешских монет на восток, то мы увидим, что в России метонимия базировалась в отношении этих монет на компоненте Иоахим, в русском употреблении «Ефим», а метонимическое наименование этих монет в России «ефимок».

Как показывает анализ теоретических изысканий, анализа в области семантики и особенно в области лексико-семантического словообразования путем метонимизации не проводилось, если не учитывать работ общего характера по метафоре и метонимии Е. Куриловича и А. Генри на материале нейтрального слоя лексики [3].

Мы вынесли предположение, что обиходно-разговорная речь является той сферой, где есть все предпосылки создания изначальных тропов рассматриваемого порядка в силу многообразия и разнообразия контекстов оформления речевой коммуникации, в силу того, что в процессе коммуникации мышление опирается непосредственно на денотат, на который ориентированы информационные потребности говорящих.

На языковом уровне название может быть перенесено:

С вещества на изделие из него, например, Silber «вещество» и «деньги (монеты)», «столовое серебро»;
С помещения на находящихся в нем: „Bundestag“ здание и «члены бундестага»; «Госсовет» здание и члены Госсовета; Rat - «совет» и «советник» (Geheimrat, Staatsrat);
С целого на часть: „Birne“ дерево и плод;
С части на целое: Haupt (голова, глава) и «глава» (человек);
С инструмента на изделие: Presse (пресс типографский) и пресса (газеты, журналы); Stempel (штемпель как инструмент) и «штемпель» как отпечаток;
С отрасли знания на предмет науки: Optik (учение), Optik (оптика аппарата);
С времени на пространство: Morgen (часть суток) и Morgen земельная мера (обрабатываемая как бы за утренние часы);
С имени личного (собственного) на что-либо, связанное с ним: Stalin-Häcksel - махорка, с которой немцы познакомились во время войны; Hindenburglicht - плошка для освещения блиндажа (Гинденбург был главкомом в первую мировую войну). многолетний канцлер К. Аденауер оставил после себя Adenauerhut (тип шляпы, которую он носил – с небольшими полями), Adenauerspiel – итальянская игра в карты, которую любил канцлер, Adenauermassiv – горы каменного угля в Руре, которые во времена Аденауера не нашли сбыта из-за высоких цен, установленных им.

В язык вошли и стали даже терминами Morse, Röntgen, Zeppelin, Bode и др. фамилии ученых-изобретателей. Данные отношения обязательно должны найти свое отражение в метонимизации на уровне обиходно-разговорной речи, так как они информативны, экономны, экспрессивны.

Особенности метонимии, как и метафоры, в том, что она используется в целях образного изображения фактов действительности, создания чувственных, зрительно более ощутимых представлений об описываемом явлении. Она одновременно может выявить и субъективно-оценочное отношение говорящего к описываемому явлению.

И на самом деле, часто какая-то одна черта явления или предмета, будучи выделенной, усиленной, типизированной, больше скажет о самом явлении, чем сопоставление этого предмета с другим или прямое выражение отношения автора к предмету.

Метонимия является способом косвенной характеристики явления путем выделения одного из постоянных, переменных или случайных признаков этого явления, причем признаков, кажущихся на какой-то данный момент существенными.

Следует отметить, что как далеко не всякое метафорическое употребление слова свидетельствует о приобретении словом соответствующего метафорического значения, так и применение слова на основе ассоциации по смежности не всегда может быть расценено как появление у слова нового значения. Так, обозначение совокупности людей словом, обозначающим место, где они живут, работают и т.д., в большей части случаев не является результатом того, что данное слово получило соответствующее значение. В языке существует закономерность, согласно которой многие названия местностей, помещений, учреждений и т.д. могут быть использованы также для обозначения находящихся там людей (die ganze Fabrik streikte; der Saal klatschte Beifall).

Возникая в силу особенностей человеческого мышления не потому, что нужны, а потому, что без них не обойтись, ибо они присущи человеческому мышлению как таковые, метафора и метонимия широко используются для создания языковой картины мира и служат средством получения знания о нем.

Метафора и метонимия – это не только ресурс образной речи, но и экономный и один из наиболее продуктивных способов смыслопроизводства на всех значимых уровнях языковой структуры: лексическом, синтаксическом и морфемном, путь качественного обогащения лексикона – от обиходно-разговорного до научно-терминологического. Такое цельное понимание метафоры и метонимии как объекта познания и лингвистического понятия дает ключ к более глубокому пониманию сущности деперсонификации человека на базе лексико-семантического способа словообразования.

Список литературы:

1. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов [Текст] / О.С. Ахманова. – М.: Советская энциклопедия, 1969. – 608 с.

2. Гальперин, И.Р. Очерки по стилистике английского языка [Текст] / И.Р. Гальперин – М.: Изд. лит. на иностр. языках, 1958. – 459 с.

3. Курилович, Е. Заметки о значении слова. Очерки по лингвистике [Текст] / Е. Курилович. – М.: Изд-во иностр. лит-ра, 1962. – С. 241-254.

4. Махова, И.Н. Анимализация человека в коллоквиальной лексике современного немецкого языка: Дисс. канд. филолог. наук [Текст] / И.Н. Махова. – Пятигорск, 1999.

4. Потебня, А.А. Из записок по русской грамматике [Текст] / А.А. Потебня. – М: Изд. Харьков, Тип. Д.Н. Петухов, 1888. – 1199 с.

5. Потебня, А.А. Из записок по теории словесности: Поэзия и проза. Тропы и фигуры. Мышление поэтическое и мифическое [Текст] / А.А. Потебня. – М.: Изд. Харьков: Паровая тип. и литогр. Зильбельберг и сыновья, 1905. – 652 с.

Цуканова Е.М.

Орловский государственный университет

Орел, Россия

^ К ВОПРОСУ О ПРЕСУППОЗИЦИЯХ

Статус пресуппозиции как лингвистического понятия активно разрабатывается в лингвистике [1; 4, 6; 7; 8; 9; 11; 12; 14; 16; 17]. Понятие пресуппозиции в лингвистическом аспекте возникло под влиянием логико-философских концепций, касающихся значения предложения. В лингво-философской литературе проблема пресуппозиций обсуждается: 1) в связи с установлением истинностного значения предложений; 2) при разграничении разных типов логических отношений между предложениями [18; 19; 20; 21].

Однако общим и в логике, и в лингвистике является то, что пресуппозиция входит в семантику предложения и может служить основой внутри- и межтекстовых связей.

Г.В. Колшанский так характеризует пресуппозицию: «Язык не представляет собой суммы отдельных высказываний, а реализуется через цепь рассуждений любой длины – от нескольких предложений до сотен тысяч фраз (например, монографический текст); естественно и жизнь любой единицы языка практически осуществляется в пределах целого дискурса. Но контекст в рамках дискурса (макроконтекст) по своей природе существенно отличается от микроконтекста. Если для микроконтекста основным механизмом служит конкретизация слов в соотвествующих группах словосочетаний, то в макроконтексте решающим фактором являются предварительные знания возможного значения как отдельных слов, так и словосочетаний. Предварительное знание есть не что иное, как явление пресуппозиции, как бы программирующее соответствующее однозначное понимание как отдельных слов внутри фразы, так и, следовательно, всей фразы» [9, 76].

Организация пресуппозиции разнообразна в языке, но едина по своему принципу функционирования, направленному на точное восприятие текста на основе тех или иных языковых показателей, дающих возможность, с одной стороны, говорящему их правильно использовать для выражения своей мысли, а с другой стороны, слушающему воспринимать текст во всей его смысловой полноте и точности.

По мнению Е.А. Реферовской, для установления полного взаимопонимания между отправителем и получателем недостаточно лингвистически оформленного сообщения. «Для слушающего необходима опора, которую он находит в таком существенном экстралингвистическом факте, как «пресуппозиция». Пресуппозиция должна охватывать все то, что должно иметься в сознании получателя лингвистически оформленного сообщения, все то, что лежит за пределами этого сообщения, имея, однако, к нему определенное отношение, и что может гарантировать правильное и исчерпывающее понимание сообщения» [15, .7].

Пресуппозиция понимается как «часть семантической структуры текста на его глубинном уровне и вместе с эксплицитным, вербализованным смыслом, воплощенным в поверхностной семантической структуре текста, «работает» на выражение и восприятие имплицитной для сообщения информации» [12, 2-13], как «компоненты содержания высказывания, которые, судя по их оформлению, отправитель считает истинными или ложными» [17, 19]; как «предварительный договор» [1, 88]; как «акт отсылки к факту, известному или предполагаемому известным» [5; 299], как «совокупность условий, необходимых для адекватного понимания смысла сообщения» [3, 44]; как «суждение, выступающее по отношению к рассматриваемому высказыванию его логическим условием, необходимым или вероятностным» [13, 165].

К предварительному знанию, служащему основой пресуппозиции, Г.В. Колшанский относит не только «...чисто языковые знания, доступные в целом каждому коммуниканту, но и данные, связанные с фактическими научными, культурными, эстетическими и т.п. знаниями, что и дифференцирует правильность и глубину понимания текста коммуникантами в зависимости от их компетенции. Компетенция коммуниканта распространяется от наиболее низкой степени знания элементарных жизненных реалий до специальных научных знаний» [9, 86].

Виды знаний, основывающих пресуппозиции, ученые дефинируют чаще всего как «фоновые знания» [2, 10], т.е. знания каких-либо реалий говорящим и слушающим, которые подразумеваются, но явно не проговариваются в диалоге, и которые являются основой языкового общения; «предварительные знания» [15], т.е. обязательно присутствующие в сознании слушателя предварительные сведения, необходимые для понимания содержания сообщения, делящиеся на: 1) знания языка, на котором делается сообщение, 2) знание ситуации (в устной речи) или лингвистического контекста (в письменном тексте). Также, по мнению исследователя, необходим комплекс сведений, обобщаемый термином «знание мира» или энциклопедические знания.

Несмотря на различия в том, на какой вид знаний делается акцент в определении пресуппозиции, большинство исследователей считают, что пресуппозиция – механизм, с помощью которого читателем устанавливаются связи отдельных частей текста с конкретизирующим их контекстом и декодируется текстовая информация: «...очевидно, что пресуппозициональные отношения присутствуют в любом тексте, «невидимо сопровождая» его» [9, 76-78].

В рамках нашего исследования о различных видах внутритекстовой связи мы считаем пресуппозиции одной из форм реализации скрытой семантической связи эпиграфа с текстом, представляющие собой мыслительные операции, соединяющие два суждения логическим союзом «если..., то». Результатом, получаемым вследствие данной операции, является суждение, основанное на уже имеющемся у читателя знании относительно предметов и явлений, их свойств, связей, отношений.

Пресуппозиции как одна из форм реализации скрытой семантической связи эпиграфа с текстом чаще основываются на предварительном знании читателем:

1. Иностранного языка (грамматики, лексической семантики и правил языкового употребления).

Например, на предварительном знании английского языка основывается семантическая связь эпиграфа с текстом в восьмой главе «Евгения Онегина» A.C. Пушкина:

Fare thee well, and if for ever Still for ever fare thee well.

Byron.

Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай.

Байрон (англ.).

Автором предусматривается, что читатель знает значение английского слова «farewell» – «прощай», на основе которого и реализуется семантическая связь эпиграфа с текстом, в частности наличием в тексте глаголов, выражающих тот же смысл «прости» и «расставаться»: «За сим расстанемся, прости!».

Таким образом, семантическая связь реализуется повтором в тексте глаголов-синонимов «прощаться» – «расставаться», но требует предварительного знания читателем английского языка, с тем, чтобы выявить наличие синонимов.

2. Текста-источника.

Например, пресуппозициональная форма реализации скрытой семантической связи, наряду со способами выражения явной семантической связи, представлена в пятой главе «Евгения Онегина» A.C. Пушкина.

О, не знай сих страшных снов Ты, моя Светлана!

Жуковский.

Повторение в тексте имени собственного «Светлана» и словосочетания «страшный сон» из эпиграфа относится к средствам выражения явной семантической связи эпиграфа с текстом.

Но стало страшно вдруг Татьяне...

И я – при мысли о Светлане

Мне стало страшно – так и быть ...

Без идентификации текста-источника через имя автора читатель мог бы испытывать затруднения: почему при упоминании этого имени становится страшно; однако указание фамилии автора вносит ясность: речь идет о героине баллады В.А. Жуковского «Светлана».

Следовательно, здесь речь идет также о пресуппозициональном способе выражения скрытой семантической связи: Жуковский был популярен как литератор в XVIII-XIX веке, поэтому Пушкин не называет произведение, ставшее источником эпиграфа, не раскрывает подробно, почему при мысли о Светлане должно быть страшно, в расчете на то, что «Светлана» Жуковского известна читателю.

В данном случае носителем пресуппозитивной семантики является не столько имя собственное «Светлана», сколько словосочетание «страшный сон» как отсылка к содержанию баллады В.А. Жуковского. Так же, как и героине Жуковского, пушкинской героине снится сон, в котором она видит своего возлюбленного, с той разницей, что Светлана видела своего любимого мертвым, а Татьяне приснилось, что Онегин убивает Ленского.

3. Знания о мире.

Например, знание того, что «Пратер» – название центральной площади Вены и самой знаменитой ее достопримечательности – основа пресуппозиции, являющейся формой реализации скрытой семантической связи одного из эпиграфов к седьмой главе романа X. Хупперта «Шаг двойнику».

Laßt den Wienern ihren Prater...

Оставьте венцам их Пратер...

Без этого предварительного знания достаточно сложно понять, что же такое «Пратер», поскольку в тексте дается описание площади, но не уточняется, что именно эта площадь носит имя «Пратер».

Таким образом, пресуппозиции основаны на активизации уже имеющегося у читателя знания. Пресуппозиции не выражены в тексте, носят выводной характер и предполагают наличие определенной языковой компетенции.

Список литературы:

1. Арутюнова, H.Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике [Текст] / Н.Д. Арутюнова // Известия РАН СССР. – Серия литературы и языка. –1973. – Т. 32. – № 1 – С. 84-89.

2. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов [Текст] / О.С. Ахманова. – М.: Советская энциклопедия, 1969. – 607 с.

3. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования [Текст] / И.Р. Гальперин. — М.: Наука, 1981.– 139 с.

4. Гармаш, С. В. Пресуппозиционная обусловленность сложных предложений: Дисс. ...канд. фил. наук [Текст] / С.В. Гармаш. — Таганрог, 1998.

5. Дейк, Т.А. Язык. Познание. Коммуникация [Текст] / Т.А. Дейк. — Благовещенск: БГК им. H.A. Бодуэна де Куртене, 2000. – 310 с.

6. Диденко, A.C. Теория и практика пресуппозиционалъных языковых единиц [Текст] / А.С. Диденко. — Краснодар, 1985. — 96 с.

7. Исаева, Л.А. Виды скрытых смыслов и способы их представления в художественном тексте [Текст]: дисс....канд. фил. наук / Л.А. Исаева. — Краснодар, 1996.

8. Кифер, Ф. О пресуппозициях [Текст] / Ф.О. Кифер // Новое в зарубежной лингвистике. – Вып. VIII. – М.: Прогресс, 1978. – С. 66-81.

9. Колшанский, Г.В. Контекстная семантика [Текст] / Г.В. Колшанский. – М.: Наука, 1980. –– 149 с.

10. Крюков, А.Н. Фоновые знания и языковая коммуникация [Текст] / А.Н. Крюков // Этнопсихолингвистика. — М.: Наука, 1988. – 315 с.

11. Лазарев, В.В. Некоторые проблемы пресуппозиций [Текст] / В.В. Лазароев // Проблемы семантического синтаксиса. – Пятигорск, 1975. –39 с.

12. Лисоченко, Л.В. Высказывания с имплицитной семантикой [Текст] / Л.В. Лисоченко. – М., 1992. – 83 c.

13. Никитин, М.В. Основы лингвистической теории значения [Текст] / М.В. Никитин. – М.: Высш. шк, 1988. – 168 с.

14. Падучева, Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. Реферещиалъные аспекты семантики местоимений [Текст] / Е.В. Падучева. – М.: Наука, 1985.– 271 с.

15. Реферовская, Е.А. Лингвистические исследования структуры текста [Текст] / Е.А. Реферовская. – Ленинград: Наука, 1983. —315 с.

16. Семенова, Н.К. Пресуппозиция как способ связи между высказываниями [Текст]: дисс. ...канд. фил. наук / Н.К. Семенова. – М., 1984.

17. Федосюк, М.Ю. Неявные способы передачи информации в тексте [Текст] / М.Ю. Федосюк. – М., 1988. – 120 с.

18. Austin, J.L. How to do things with words. – Cambridge, 1962. – p. 47-50.

19. Frege, G. On sense and reference // Translationsfrom the philosopical wnY-ings of Gottlob Frege. – Oxford, 1952. – 69 Р.

20. Lyons, L. Introduction to theoretical linguistics. – Cambridge, 1968. – 440 Р.

21. Strawson, P. F. On referring // Philosophy and ordinary language. – Urbana, 1963. – 175 Р.

Список источников:

1. Пушкин, A.C. Сочинения [Текст] / А.С. Пушкин. – В 3-х т. — М.: Худож. лит., 1986.

2. Huppert, H. Schach dem Doppelgänger. – Halle-Leipzig: Mitteldeutscher Verlag, 1979.

Школьная Л.И.

Орловский государственный аграрный университет

Орел, Россия

Blog

I: Проблемы современных лингвистических исследований

Содержание