Брюс М. Мецгер Ранние переводы Нового Завета Содержание

Вид материала

Документы

Содержание Apostolus e codice monasterii Šištovac palaeoslovenice Iii. описание исследований церковнославянской версии Iv. современное состояние исследований церковнославянской версии Textus Receptus V. границы возможностей церковнославянского языка при передаче греческого

Подобный материал:

• Текстология Нового Завета, 11290.97kb.
• Канон Нового Завета Предисловие Эта книга, 3507.53kb.
• Канон Нового Завета Предисловие Эта книга, 3497.26kb.
• Текст Нового Завета. Переводы и цитаты. Судьба новозаветного текста. Евангелие. Четвероевангелие., 9849.56kb.
• План урока: Повторение Завет1ч. Завет с Авраамом. Пример заключения завета. Завет Ианафана, 70.63kb.
• Содержание, 3544.56kb.
• Конспект лекций по предмету новый завет введение понятие о священном писании нового, 495.98kb.
• Фразеологизмы ветхого завета: прошлое и настоящее, 325.81kb.
• -, 6535.1kb.
• -, 1853.23kb.

Ф 87, номер 1695). Издание: С. М. Кульбакин, «Охридская рукопись Апостола конца XII века», Bulgarski starini, in (София, 1907).

(17)Praxapostolos Slepčensis (Siepč) — рукопись XII в., болгарский извод церковнославянского языка, название получила по монастырю Слепче близ Прилеп в Македонии, где хранилась. Ныне большая часть рукописи хранится в Российской национальной библиотеке в С.-Петербурге (F Π Ι. 101, 101а), отдельные листы - в нескольких других библиотеках. Издание: Г. А. Ильинский, Слепченский Апостол XII века (Москва, 1912).

(18)Praxapostolos Macedonicus (Mak) - рукопись XII в., болгарский извод церковнославянского языка, хранится в библиотеке Национального музея в Праге (номер IX E 25).

(19)Praxapostolos Šišatovachensis (Šiš), рукопись на сербском изводе церковнославянского языка, написанная в 1324 г. Издание: F. Miklosich, ^ Apostolus e codice monasterii Šištovac palaeoslovenice (Вена, 1853).

(20)Mihanovićiana Fragmenta (Mih) — два листа глаголической рукописи Деяний Апостолов, написанной в конце XII — начале XIII в. Хранятся в архиве Югославской Академии наук. Издание: V.Jagić, «Gradja za glagolsku paleografiju» Rad Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti, ii (Загреб, 1868), стр. 1-35.

(21)Pagina I Foliorum Kijevensium (стр. I Киевских листков, Kij^b), написана в Хорватии в начале XII в., содержит часть Послания к Римлянам (13:11 - 14:3). Издание: V.Jagić в Glagolitica (Вена, 1890).

(22)Книга Откровения из Хвалова сборника (Hval), рукопись XV в., сербский (боснийский) извод церковнославянского языка, ныне в Болонье. Издание: Dj. Dančić, «Apokalipsa iz Hvalova rukopisa», Starine Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti, iv (Загреб, 1872), стр. 86-109.

Помимо перечисленных рукописей, использованных (как упомянуто выше) в «Старославянском Словаре» Чешской Академии наук, есть еще два-три славянских текста, которые по разным причинам следует здесь упомянуть.

Архангельский евангельский лекционарий, рукопись 1092 г., русский извод церковнославянского языка. Переписан двумя писцами с лекционариев разных типов. Одна часть, известная как Ar¹, содержит 76 листов с субботними и воскресными чтениями, начиная с пятого воскресенья Иоанна и до Великого поста, но со значительными лакунами. Другая часть, Ar² (листы 77-174), содержит субботние и воскресные чтения от Великого поста до Страстной седмицы и месяцеслов. Как показало исследование Л. П. Жуковской¹²⁸², текстуальное свидетельство Ar¹ более раннее и намного превосходит свидетельство Ar², взятого из «полного» лекционария Мстиславова типа. Факсимильное издание выпущено в Москве в 1902 г. Румянцевским музеем. [Новое изд. см.: Архангельское Евангелие 1092 года. Исследования, древнерусский текст, словоуказатели. Изд. подгот. Л. П. Жуковская, Т. Л. Миронова. М., 1977. - Прим. ред.]

Мирославов евангельский лекционарий, датируемый концом XII или началом XIII в. Эта роскошная иллюминированная кириллическая рукопись, по словам Ланта, выглядит так, как будто ее никогда не читали. Написана сербским писцом для сербского князя; есть признаки происхождения от русского извода церковнославянского языка. Предмет многих исследований и монографий¹²⁸³, лекционарий вышел в факсимильном издании: Lj. Stojanivić, Miroslavljevo jevandjelje (Odlomci) (Spomenik Srpske kralj. akademije, xx; Belgrade, 1893). [Новое изд. см.: Η. Родиħ, Γ. Jовановиħ. Мирослављево jеванħеље. Критичко издање. Београд, 1986. — Прим. ред.] Анализ взаимосвязи между системой недельных чтений в Мирославовом лекционарий и системой, представленной в выделенной У. Д. Брэем небольшой группе греческих рукописей¹²⁸⁴, опубликовала И. Бернс¹²⁸⁵.

Лекционарий Апостола на древнеболгарском языке, датируемый XI в., привлек внимание ученых в результате замечательного открытия. В 1960 г. в деревне Енина в Балканских горах древняя церковь, уже много лет заброшенная, реставрировалась как «археологический» памятник. В кучах мусора на церковном дворе кто-то случайно наткнулся на чудовищного вида ком, грязный и покрытый известкой; это оказались 39 пергаменных листов кириллического кодекса, некогда состоявшего, по-видимому, из 215 или 220 листов. Плохо сохранившиеся фрагменты изданы наиболее подходящим способом: К. Мирчев, X. Кодов. Енински апостол. Старобългарски паметник от XI в. (София, 1965), с фотографической репродукцией и точной транскрипцией параллельно, на развороте. Многие листы сильно повреждены и не читаются. Остальные содержат: Деян 17:16-22; Рим 6:3-11; 13:11 — 14:4, 19-26; 1 Кор 1:18-2:2; 5:6-14; 6:12-22; 8:8-9:2; 11:23-32; Гал 3:13-14; 4:22-30; Флп 4:4-9; Кол 3:12-16; 2 Тим 2:4-10, 11-19; Евр (части всех глав); 1 Ин 4:12-19.

Возможно, древнейшая известная нам рукопись Откровения на славянском языке — экземпляр XIV в. на церковнославянском языке русского извода. Этот текст считается предшественником более молодого Хвалова кодекса (№ 22 в перечне). Ныне хранится в Российской государственной библиотеке в Москве (Ф 256, № 8). Издание: Архимандрит Амфилохий, Апокалипсис XIV века Румянцевского музея (Москва, 1886).

Помимо перечисленных новозаветных рукописей, еще несколько церковнославянских рукописей содержат извлечения из Ветхого и Нового Заветов. Одна из наиболее примечательных — Супрасльский сборник (codex Suprasliensis), кириллическая рукопись, от которой сохранилось 285 листов.¹²⁸⁶ Она получила название по монастырю Супрасль под Белостоком, на северо-востоке Польши, где ее обнаружил М. И. Бобровский в 1838-1839 гг. Затем кодекс был разделен: листы 1-118 отправлены в Любляну, где хранятся и по сей день в университетской библиотеке; остальные (кроме первых 6 листов, ныне находящихся в Российской национальной библиотеке) оказались в Варшаве, в библиотеке Замойского. Супрасльский кодекс, самый большой по объему сохранившийся церковнославянский памятник, содержит мартовскую минею, 24 жития святых и другие священные предания, 23 проповеди и молитвы. Другая книга гомилий на церковнославянском языке — Glagolita Clozianus (Глаголица Клоца), от нее сохранилось только 14 листов глаголического текста. Первоначально рукопись принадлежала графу Парису Клоцу (умер в 1856 г.), два листа ныне находятся в Фердинандеуме в Инсбруке, другие 12 листов — в городском музее города Тренто на севере Италии. Последнее издание: А. Dostál, Clozianus. Codex paleoslovenicus glagoliticus tridentinus et oenipontanus (Прага, 1959). Большинство гомилий параллельны гомилиям Супрасльского кодекса; из прочих одна проповедь, как считают, написана самим Мефодием¹²⁸⁷.

Супрасльский кодекс и сборник Клоца содержат множество цитат и аллюзий из Ветхого и Нового Заветов, которые сравнительно легко определить по индексам библейских цитат, которые составили Николай Дурново¹²⁸⁸ и Андре Вайян¹²⁸⁹.

Наконец, следует заметить, что дата славянского перевода книги Откровения точно не установлена. Вопрос о том, насколько перевод древнее самой древней известной рукописи (см. выше, стр. 439), еще обсуждается. Досконально изучив этот вопрос, В. Облак пришел к выводу, что перевод был сделан не позже XII в., а может быть (судя по некоторым «паннонийским» чертам в грамматике и лексике), даже раньше.¹²⁹⁰ Во всяком случае, книга была отвергнута официальными православными славянскими церквами (также и в лекционарии Греческой православной церкви чтения из Апокалипсиса не входили). С другой стороны, болгарские богомилы и боснийские катары, как и следовало ожидать, достаточно часто использовали эту книгу для поддержки своих взглядов.


^ III. ОПИСАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОЙ ВЕРСИИ¹²⁹¹


По всей видимости, первым¹²⁹² издателем греческого Нового Завета, делавшим ссылки на славянскую версию, был Христиан Фридрих Маттеи, ученый из Тюрингии, который в разное время преподавал в Москве классическую античную литературу — сначала в гимназии, затем в университете. Работая в России, Маттеи привнес значительный вклад в текстологию Нового Завета: он использовал много греческих рукописей, дотоле неизвестных западной науке¹²⁹³. В своем громоздком двенадцатитомном издании греческого Нового Завета он указывал, что иногда цитирует также свидетельства славянской версии. (Кроме нее, из версий в этом издании представлена только латинская Вульгата, по одной московской рукописи, ныне утерянной, - Демидовскому кодексу; см. выше, стр. 325.) В приложении к своему изданию Откровения Маттеи перечисляет 10 славянских рукописей, которые видел в России. Однако он удовольствовался лишь сравнениями с текстом Откровения в издании ин-фолио славянской Библии (Москва, 1826). Свидетельство приводится на латыни и сопоставляется с Вульгатой по упомянутой выше рукописи¹²⁹⁴.


Франц Карл Альтер, иезуит из Силезии, профессор греческого языка в Вене, был первым издателем греческого Нового Завета, включившим в издание свидетельства непосредственно из славянских рукописей. Для своего громоздкого и неудобного издания греческого Нового Завета он выбрал греческую рукопись XIII в. из Королевской библиотеки в Вене (Greg. 218; von Soden, 948 300), которую исправил по тексту первого издания Стефануса (1546 г.). Усовершенствованный список чтений приводится в конце каждого тома. Этот неуклюже построенный основной текст Альтер дополнил отдельными приложениями со свидетельствами из 24 рукописей той же библиотеки, включая три славянских кодекса, над которыми для Альтера работал Фортунатус Дурих.¹²⁹⁵ К сожалению, большинством его славянских свидетельств может пользоваться только тот, кто знаком с этим языком: разночтения транслитерированы латинскими буквами, но на славянском языке.


Первым текстологом, который действительно серьезно работал со славянской версией, был Иоганн Якоб Грисбах. По его просьбе родоначальник славянской филологии Йо-зеф Добровский (1753—1829) собрал важные чтения приблизительно двадцати церковнославянских рукописей¹²⁹⁶. Грисбах включил эти свидетельства в свое второе издание греческого Нового Завета¹²⁹⁷, которое и оставалось для нескольких поколений по существу единственным источником сведений о славянских чтениях. В 1869—1872 гг. Тишендорф воспользовался плодами трудов Добровского в издании Грисбаха; также и Грегори в своих книгах приводит каталог новозаветных славянских рукописей Добровского¹²⁹⁸.


В конце XIX века Г. А. Воскресенский начал предварительную работу по классификации славянских рукописей Нового Завета¹²⁹⁹. Он разделил их на четыре семьи, которые, на его взгляд, представляют четыре различных редакции. Древнейшая редакция сохранилась в южнославянских рукописях; именно к этой группе относится большинство самых знаменитых кодексов. Вторая редакция представлена древнейшими русскими рукописями, датируемыми XI-XII вв. Остальные две редакции относятся к XIV и XV в. Как считал Воскресенский, ему удалось показать, что Евангелия церковнославянских рукописей соответствуют тому типу греческого текста, которым пользовался Фотий, патриарх Константинопольский.


Только с начала XX века текстология церковнославянской версии стала привлекать более пристальный интерес. Тщательно исследуя устойчивые особенности переводческой техники церковнославянской версии Евангелий, Грюненталь уделил внимание и текстологическому родству важнейших рукописей этой версии.¹³⁰⁰ Он обнаружил, что текст Мариинского Евангелия часто согласуется с константинопольским (или Лукиановым) типом, представленным в греческих рукописях Е, F, G, Н, К, M, S, U, V, тогда как Зографское Евангелие дает гораздо больше западных чтений и согласуется с D, старолатинской версией и Вульгатой. Грюненталь также заметил следующее: в церковнославянских лекционариях, Ассеманиевом Евангелии и Саввиной книге одна и та же евангельская перикопа может встречаться дважды в одной рукописи; но иногда в Ассеманиевом Евангелии, а еще чаще в Саввиной книге можно различить разные типы текста¹³⁰¹и разные техники перевода.


Несколько лет спустя ветеран славянской филологии Ватрослав Ягич опубликовал подробный анализ кодекса XIV в. Matica-Apostolus, содержащего Деяния, Соборные послания и послания Павла.¹³⁰² По наблюдениям Ягича, во всех частях этой рукописи обнаруживается близкое родство с древнейшими формами византийского текста и даже отдельные соответствия с предвизантийскими текстами.


В 1922 г. Андрей Сной, профессор Священного Писания в Любляне, внес поправки в предварительный анализ Воскресенского¹³⁰³. В ходе своего более подробного исследования Сной обнаружил немало чтений, ранее не замеченных, где церковнославянская версия согласуется с египетским (так называемым Гезихиевым) типом и расходится с Фотиевым. Основным предметом его краткого доклада стало утверждение, что церковнославянские рукописи содержат древние чтения и текстология не должна ими пренебрегать.


Из ученых XX века больше всех занимался церковнославянской версией профессор Йозеф Вайс в Праге¹³⁰⁴. Если вспоминать самое важное из его обширного вклада в науку, надо начать с тома I его «Критических исследований старославянского библейского текста». Это издание славянского текста евангелия от Марка параллельно с греческим Textus Receptus¹³⁰⁵. Вот как Вайс определяет итог своих исследований сложной текстологии церковнославянской версии:


«Внимательное изучение Евангелия от Марка показало, что славянская версия в основном принадлежит к сирийской (или константинопольской) редакции, с множеством досирийских чтений двух типов - западного и александрийского. Таким образом, греческая рукопись, с которой делался перевод, была смешанного типа; славянская версия с ее многочисленными досирийскими элементами заслуживает не меньшего внимания, чем другие рукописи или группы, такие, как феррарская группа, семья рукописей Лейка I или рукопись 565... Среди досирийских вариантов западных чтений больше, чем александрийских; но большинство досирийских чтений — общие для обеих групп, западной и александрийской, поэтому их происхождение определить трудно»¹³⁰⁶.


Два года спустя Вайс сообщил в своей статье¹³⁰⁷, что из приблизительно 2500 разночтений, найденных им в церковнославянских Четвероевангелиях, около половины принадлежат византийской или антиохийской редакции, примерно одна пятая — западной и еще меньше — александрийской¹³⁰⁸.


Продолжая свое исследование преобладающего византийского элемента в церковнославянской версии, Вайс обнаружил, что наиболее близки к ней семьи Кⁱ и К^а (по фон Зодену), особенно последняя¹³⁰⁹. (По словам фон Зодена, семью К^а возглавляют рукописи А, К и П, за ними идут около сотни других, более или менее близких; рукопись А — старшая, а П — самая представительная). По словам Вайса, церковнославянская версия, «как семья К^а, (а) во многих местах сохраняет порядок слов западного текста и (б) еще чаще обнаруживает западные вставки или опущения»¹³¹⁰.


Следующие работы Вайса преследовали цель, поставленную на Первом съезде филологов-славистов в Праге в 1929 г.: реконструировать церковнославянский текст Евангелий. В качестве первого шага к изданию такого текста Вайс опубликовал исследование по некоторым важным особенностям древнейших рукописей церковнославянской версии¹³¹¹. Классифицировав рукописи и определив их относительную ценность, Вайс делает вывод: «поскольку церковнославянский лекционарий был, конечно, первым литературным трудом св. Константина-Кирилла, при реконструкции текста Евангелия следует исходить из древнейшего лекционария (Ассеманиева Евангелия)»¹³¹².


Кроме того, Вайс обнаружил, что в одной сравнительно поздней рукописи богомильского происхождения, Никольском Четвероевангелии (№ 10 в приведенном перечне) начала XV в., «александрийские и так называемые западные варианты представлены в гораздо большем количестве, чем в других рукописях. Это обстоятельство приводит нас к убеждению, что кодекс следует считать очень тщательной копией с глаголического оригинала, особенно в отношении текстологии»¹³¹³.


Результаты исследований Вайса по церковнославянской версии изданы в 1935—1936 гг. в четырех томах¹³¹⁴. Каждый том содержит реконструкцию текста церковнославянской версии и параллельно греческий текст, к которому она должна была восходить.


Во введении к тому Евангелия от Марка Вайс приводит статистику частотности константинопольских (койне) и западных чтений в реконструированном церковнославянском тексте¹³¹⁵. Выглядит это следующим образом.

	Матфей	Марк	Лука	Иоанн
Константинопольские	306	291	319	169
Западные	292	200	289	210

Как можно заметить, во всех Евангелиях, кроме Иоанна, константинопольских чтений больше, чем западных. В процентном соотношении это выглядит следующим образом.


Евангелие от Матфея: константинопольских чтений 51,25%, западных 48,8%.


Евангелие от Марка: константинопольских чтений 57,3%, западных 42,7%.


Евангелие от Луки: константинопольских чтений 54,4%, западных 47,6%.


Евангелие от Иоанна: константинопольских чтений 44,6%, западных 55,4%.


Что может означать подобное обстоятельство — самый высокий процент досирийских чтений в Евангелии от Иоанна и византийских чтений в Евангелии от Марка? Ответ на этот вопрос другой ученый-славист, Йозеф Курц, предлагает искать в исторических условиях создания церковнославянской версии из лекционария¹³¹⁶. В стандартном восточноправославном лекционарии представлен почти весь текст Евангелия от Иоанна (90,6%) и только четверть Евангелия от Марка (27%). Очевидно, текст греческого лекционария, к которому восходит церковнославянская версия, включал больший процент западных чтений, чем греческое Четвероевангелие, вероятно, более позднее, по которому восполнялся текст славянских Евангелий (в основном Марка).


Из рецензий на реконструкцию Вайса заслуживает упоминания критика, которую высказали Р. П. Кейси и С. Лейк¹³¹⁷. Они ограничились текстом Евангелия от Марка и пришли к выводу, что Вайс, следуя не совсем верной классификации новозаветных рукописей фон Зодена, ошибочно относил церковнославянский текст к семье К^а. На основе более тщательного анализа родства рукописей (по главам 6 и 7 Евангелия от Марка) Кейси и Лейк сделали «предположение, что изначальная славянская версия восходит к тексту Ι^π по фон Зодену. Именно этим типом, считает фон Зоден, пользовались каппадокийские отцы Церкви - Василий, Григорий Нисский и Григорий Назианзин; он сохранился в рукописях . Однако это всего лишь первое пробное предположение...»¹³¹⁸


Кейси и Лейк прокомментировали также метод реконструкции церковнославянской версии у Вайса. Судя по всему, он, как правило, отдавал предпочтение чтениям, происходящим из позднего византийского типа. Кейси и Лейк признают, что «в очень узких пределах этот метод, несомненно, оправдывает себя»¹³¹⁹, но в то же время совершенно справедливо отмечают, что при некритическом применении такого правила «изначальный» текст получается совершенно искаженным. В заключение они высказывают высокую оценку предварительного труда Вайса, при этом признавая, что «славянская версия еще остается одной из самых темных проблем в истории текста Нового Завета»¹³²⁰.


После публикации своей реконструкции Вайс обратился к различным проблемам вариантов версии, не решенным в ходе предыдущих исследований. Например, продолжая предварительный анализ Грюненталя, Вайс справедливо предположил: несмотря на превосходство Мариинского кодекса в морфологии и лексике, он изобилует позднейшими (константинопольскими) чтениями и вряд ли может считаться изначальной формой церковнославянской версии¹³²¹. С другой стороны (как Вайс отмечал в одном прежнем исследовании), более поздняя богомильская Никольская рукопись содержит больший процент ранних западных чтений.


В следующей краткой работе Вайс отрицает предположение Сноя, что александрийский тип текста повлиял на церковнославянскую версию, и повторяет, в еще более категорической форме, свое собственное мнение: Кирилл и Мефодий пользовались современной им византийской рукописью с необычно большим содержанием невизантийских чтений, преимущественно палестинских по происхождению¹³²². Как пример такого смешанного текста Вайс приводит группу 921⁹⁶⁰. К этой подгруппе /-текста фон Зоден относил рукописи U, 213, 443, 1071 (кроме Мф), 1321 (только Ин), 1574, 2145.


Следующий этап исследований¹³²³ отмечен регрессом с точки зрения достоверности выводов. Йозеф Швайгль издал исследование славянского Textus Receptus литургической формы Евангелий, на первый взгляд, тщательное и добросовестное.¹³²⁴ Он приходит к выводу, что текст лекционария, общеупотребительного ныне в славянских странах - литургических Евангелий, изданных в 1905 г. в Москве, - «близок тексту типа Я (египетско-александрийского) и поэтому намного превосходит старославянскую (глаголическую) версию IX века, где часто обнаруживается зависимость от палестино-кесарийской редакции».¹³²⁵ Однако к подобному выводу Швайгля могла привести только совершенно неверная и некритичная оценка значения приведенных свидетельств. В длинный перечень чтений, которые он отнес к александрийским¹³²⁶, входят примеры следующего рода.


Мф 11:19 - славянский лекционарий подтверждает греческое τέκνων, как в С, L, Ψ, 33, 892 и др., а чтение έργων встречается в В *, , W, 788, 2145 и др.


Мк 10:29 — в славянском лекционарий добавлено και γυναίκα, как в С, Ψ, 28, 33, 597, 892 и др.; это добавление отсутствует в В, F, D и др.

Лк 22:64 — славянский лекционарий поддерживает греческое έτυπτον αύτού τό πρόσωπον, как в Ψ, 33, 579, 892 и др.; это добавление отсутствует в В,, К, L, 924, 932, Я, 209 и др.


Считать эти чтения лекционария александрийскими можно только при отсутствии самых элементарных знаний по новозаветной текстологии. Такое необычайное множество будто бы александрийских чтений в славянском лекционарии Швайгль сумел «обнаружить» благодаря тому, что объявлял александрийским любой вариант, засвидетельствованный хотя бы в одной александрийской рукописи, независимо от характера документа и от свидетельств других чтений.


Следует упомянуть и споры о возможном влиянии латинской и готской версий на церковнославянскую. Уже в 1853 г. филолог Шафарик высказал мнение, что в старославянском тексте Евангелий заметно некоторое влияние Вульгаты.¹³²⁷ В 1925 г. Погорелов заново обратился к этой проблеме и обнаружил, как ему казалось, дополнительные доказательства латинского влияния на церковнославянскую версию.¹³²⁸ Однако Вайс изучил примеры Погорелова и пришел к выводу, что они недостаточно подтверждают этот тезис.¹³²⁹ Известный лингвист Мейе, обдумывая гипотезу Погорелова, пришел к выводу, что эти примеры лишь доказывают проникновение в старославянскую лексику времен Кирилла и Мефодия некоторых латинизмов, но этого недостаточно, чтобы говорить собственно о влиянии Вульгаты на церковнославянскую версию¹³³⁰.


В последующие годы польский ученый Слоньски гораздо более обстоятельно показал, что предположительные соответствия с Вульгатой против греческого оригинала, если они не восходят к какому-то доселе неизвестному греческому варианту, легче всего объяснить определенной критичностью и независимостью славянского переводчика при создании версии¹³³¹.


Позднее Вайс в одной из своих статей¹³³² признал некоторые тезисы Погорелова и допустил, что есть несколько мест, которые вряд ли можно объяснить без указания на связь с Вульгатой. Таковы чтения в Мф 23:4, с путаницей слов colligunt и alligant; в Ин 6:23, основанное на неверном толковании, gratias agentes (вместо agente) Deo (вместо Domino): εύχαριστήσαντες τού κυρίου; и в Мф 6:11 — буквальный перевод Иеронимова supersubstantialem (с греческого 941960953959973963953959957). Однако, по критическому замечанию Розова, каждый из этих примеров можно объяснить и по-другому, без предположений о влиянии Вульгаты¹³³³.


Н. ван Вейк внес еще одно дополнение: он предположил, что церковнославянский перевод греческого συνέλεξαν в Мф 13:48 , «собрали», указывает на связь с Диатессароном Татиана (через elegerunt Вульгаты)¹³³⁴.


В 1942 г. хорватский ученый И. Хамм выдвинул теорию о том, что на церковнославянскую версию повлияла готская¹³³⁵. Судя по тому, что известно о готах и их литературе, признает он, влияние готской Библии на Кирилла и Мефодия во второй половине IX в. просто немыслимо. Но предполагаемые параллели между двумя версиями заводят Хамма так далеко, что он переносит начало церковнославянской версии назад, в VI или VII в. Такая теория, если ее вообще выдвигать, должна подкрепляться сильнейшими аргументами. Но вместо этого Хамм приводит самые тривиальные примеры; если и они имеют вес, то mutatis mutandis можно доказывать зависимость английской Библии короля Иакова от церковнославянской версии! Вайс¹³³⁶ и Янко¹³³⁷ опровергли мнение Хамма. Вайс показал, что оригинал готской версии по типу разительно отличался от оригинала церковнославянской, а Янко рассмотрел этот вопрос с точки зрения лингвистики.


Десятилетие спустя после выхода несуразной статьи Хамма Ф. Ливер в небольшой работе, обнаруживающей недостаточное знакомство с предыдущей литературой по этому вопросу, попытался доказать, что Кирилл в Херсонесе познакомился с переводом Ульфилы¹³³⁸. Ливер ограничился разбором фразы «русскими буквами» в Vita Constantini¹³³⁹, которую толкует как «готскими буквами». Д. Герхардт ответил Ливеру статьей с богатой подборкой материалов¹³⁴⁰, где без труда показал невозможность контакта Кирилла с готским языком.¹³⁴¹ С другой стороны окончательный удар теории Хамма нанес германист Л. Заточиль: на основе подробного анализа первых пяти глав Евангелия от Марка он доказал, что между готской и славянской версиями нет ничего общего¹³⁴².


Фр. Печушка в статье, которую после его смерти издал Курц, разбирает древнеславянский текст Деяний Апостолов в рукописях ХП-ХШ вв. По словам автора, греческий оригинал этого перевода был смешанного характера: основная константинопольская редакция и досирийские элементы двух типов - александрийского и западного, с преобладанием западных чтений¹³⁴³.


Следует обратить внимание на ряд исследований чешского ученого Карела Хоралека. Он утверждает, что старославянский текст Евангелий по мере передачи все более деградировал стилистически. Первоначальный изысканный стиль перевода, по его мнению, сильно пострадал от механической работы писцов, заменявших многие вольные, но очень удачные обороты рабским подражанием греческому оригиналу, вплоть до порядка слов¹³⁴⁴. Хоралек также выделяет несколько типов церковнославянского текста. На Балканах славянский перевод был гармонизирован по греческому тексту Византийской церкви. Богомильские евангельские тексты носят довольно выраженный архаический характер; лексика относительно хорошо сохранилась, но синтаксис сильно эллинизирован. Хорватские глаголические рукописи носят следы редакции по латинской Вульгате¹³⁴⁵.


В объемистом томе, озаглавленном «Евангелиарии и Четвероевангелия. Дополнения к текстуальной критике и истории старославянской версии Евангелия»¹³⁴⁶, Хоралек исходит из общепринятого мнения, что Кирилл перевел сокращенный вариант греческого лекционария. Впоследствии перевод был дополнен по Четвероевангелию. При создании и передаче в этот текст вносились изменения двух типов: одни отражали разночтения греческих рукописей, другие были чисто стилистические, по инициативе переводчика (переводчиков). Возможность точно определить архетип церковнославянского текста Хоралек оценивает пессимистически - в частности потому, что в процессе передачи текста появились славянские чтения, не имеющие параллелей в ранее изученных греческих рукописях.


В статье под заглавием «La traduction vieux-slave de l'Йvangi-le — sa version originale et son dйveloppement ulterieur».¹³⁴⁷ Хоралек разбирает избранные переводы в нескольких церковнославянских рукописях и приходит к тому же выводу: писцы вносили в версию изменения, и постепенно она теряла свой чисто славянский характер, все более и более подражая языку и оборотам греческого Vorlage. Он также усматривает ярко выраженную разницу между славянским текстом, переведенным непосредственно с греческого лекционария, и позднейшими дополнениями по греческим рукописям Четвероевангелия.


^ IV. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОЙ ВЕРСИИ¹³⁴⁸


Современное состояние исследований церковнославянской версии оставляет желать лучшего. Как было отмечено ранее при описании древнейших рукописей версии, не все они доступны в печатных изданиях. Более того, систематическая каталогизация сотен поздних рукописей, отражающих дальнейшее развитие нескольких диалектных форм славянского¹³⁴⁹, еще только начата, не говоря уж об изучении их текста. По поводу одной из поздних славянских версий, старочешской (иногда цитируемой у Тишендорфа), Дж. X. Роупс в 1926 г. довольно справедливо заметил:


«Если бы как следует изучить старочешскую версию Деяний, это внесло бы очень важный вклад в исследование «западного» типа текста Деяний. Достичь этого несложно; не к чести исследователей Нового Завета будь сказано, уже почти полтора века [со времен Добровского] вполне доступные рукописные источники в Германии и Чехии остаются без применения»¹³⁵⁰.


Начало, впрочем, уже положено: это надолго затянувшаяся работа по уточнению классификации нескольких видов славянских лекционариев. Предварительную работу Враны, который в своем исследовании «О типах, редакциях и взаимосвязи старославянских Евангелий»¹³⁵¹ приводит очень удобную таблицу статистики характерных особенностей семи важнейших церковнославянских рукописей, продолжила русский палеограф Л. П. Жуковская. Задавшись целью каталогизировать и классифицировать несколько видов славянских лекционариев или апракосов (термин происходит от греческого άπρακτοι ήμέραι), г-жа Жуковская собрала данные по 506 славянским рукописям русского извода. Она обнаружила, что апракосы, которых больше, чем Четвероевангелий (в соотношении пять к двум), делятся на три основных группы¹³⁵².

(а) Полный апракос, с чтениями на каждый день года, кроме Великого поста. На самом деле есть несколько вариантов полного апракоса, с разным подбором чтений из Писания.


(б) Краткий апракос: чтения на все дни от Пасхи до Пятидесятницы, а на остальную часть года - только субботние и воскресные чтения.


(в) Мало распространенный тип апракоса только с субботними и воскресными чтениями Страстной седмицы (по-русски «Воскресное Евангелие»).


Для выяснения взаимосвязи между разными экземплярами апракосов, как и для поисков их предков среди нескольких типов греческих лекционариев, еще многое предстоит сделать.¹³⁵³ В будущем при описании содержания апракосов следует не только обращать особое внимание на выбор и последовательность церковных чтений, но и определять, отражают ли разночтения греческое Vorlage или являются следствием диалектных различий¹³⁵⁴.


Критическим изданием Вайса — церковнославянским Четвероевангелием с реконструкцией предполагаемого греческого Vorlage — за отсутствием лучшего можно пользоваться, но и замысел его, и исполнение неудовлетворительны. У неспециалиста может сложиться впечатление, что реконструкция текста основана на данных 13 рукописей, указанных в критическом аппарате. Но это представление не совсем верное - не только потому, что некоторые рукописи неполные, но и потому, что Вайс не полностью цитирует те свидетельства, которые он, по собственным словам, использовал.


Отметив недостатки издания Вайса, следует признать, что его труд дает хотя бы частичное представление о составе текста версии, особенно если обращать внимание на отдельные свидетельства в аппарате. Используя сопоставление¹³⁵⁵ текста главы 8 Евангелия от Луки по изданию Вайса с греческим Textus Receptus, автор этих строк собрал следующие данные¹³⁵⁶.


63 разночтения в реконструированном тексте и/или одной или более славянских рукописей согласуются с чтениями неславянских свидетельств:


со старолатинскими (одна или более рукописей) — 23 соответствия;


с сирийской Пешиттой — 18;


с , X, 1 - 16;


с L, Θ и латинской Вульгатой — 14;


с D и 33 - 13; с 69, 157, 213 и 1192 - 12;


с 1071 и сирийской рукописью Кьюртона - 11;


с В и 124 - 10;


с С, 13 и Гераклейской сирийской рукописью — 9;


с R, W, 22, 118, 1012 и 1241 - 8.


В остальных 85 свидетельствах обнаруживается меньше 8 соответствий. Наконец, следует упомянуть, что 15 чтений греческого ^ Textus Receptus не имеют соответствий в неславянских свидетельствах. Впрочем, более половины этих вариантов могут объясняться особенностями славянского языка, а не различиями в греческом оригинале.


Эти данные ясно показывают, что церковнославянская версия содержит элементы, восходящие к разным текстовым семьям. Основной текст, как и следовало ожидать, византийский, или койне, но не какой-то поздний вариант, а скорее всего развитие той ранней формы койне, которая стала также основой сирийской Пешитты¹³⁵⁷ V в. Последняя, как известно, принадлежит к типу койне, или константинопольскому, но не чистому, так как содержит значительную примесь чтений, характерных для типов β и δ.¹³⁵⁸ Число западных чтений, обычное для этой формы койне, в церковнославянском значительно выше за счет примеси западного элемента, подобного тому, который представлен в старолатинской версии, Вульгате и D. Поэтому неудивительно, что церковнославянская версия нередко согласуется с , L, X и 920 — свидетельствами, колеблющимися между типами β и δ.

Вопрос о происхождении западных чтений в церковнославянской версии не раз обсуждался и до сих пор находится sub judice. Они могли появиться благодаря папскому постановлению о том, что, несмотря на византийскую литургию, Писание должно читаться сначала на латинском языке и только потом на славянском (см. выше, стр. 427). Трудно точно определить, какая редакция Вульгаты употреблялась в Моравии в конце IX в., но, без сомнения, таким путем некоторое число чтений Вульгаты (т. е. западных) могло перейти в церковнославянскую версию.


На вопрос о том, можно ли считать, что церковнославянская версия в равной мере восходит к двум Vorlagen — греческому и латинской Вульгате, — не так давно дал квалифицированный утвердительный ответ Хоралек: «Общая ситуация довольно ясно говорит, что они [Кирилл и Мефодий] пользовались латинским Vorlage, по крайней мере в качестве вспомогательного средства»¹³⁵⁹. В то же время продолжаются споры об отдельных местах, предположительно содержащих латинизмы, - споры бесконечные и, по-видимому, безрезультатные¹³⁶⁰.


Оценивая значение церковнославянской версии для современной текстологии, следует сказать, что данная версия, восходящая к IX в., не помогает (или мало помогает) попыткам восстановить текст оригинала.¹³⁶¹ С другой стороны, помимо данных по истории поздних этапов передачи текста, эта версия полезна тем, что дает дополнительные сведения о развитии нескольких моделей греческих лекционариев, послуживших образцом для славянских апракосов.


^ V. ГРАНИЦЫ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА ПРИ ПЕРЕДАЧЕ ГРЕЧЕСКОГО

Гораций Дж. Лант (Horace G. Lunt)


Плодом моравской миссии Кирилла и Мефодия явился полный славянский перевод Библии (кроме Маккавейских книг) в период 863-885 гг. Большая часть перевода была вскоре утеряна; только Евангелия и Псалтирь дошли до нас в относительно архаических южнославянских рукописях, где сохранился язык, определяемый как древнецерковнославянский. Четыре собственно древнецерковнославянских кодекса Евангелий¹³⁶² датируются предположительно временем вскоре после 1000 г. (плюс-минус 10 или 20 лет); палеографическая датировка основывается на догадках, лингвистическая — на ряде недоказуемых гипотез. В этих четырех рукописях встречаются всякого рода языковые и текстовые варианты, но вполне возможно различить основные черты и особенности раннего перевода и его языка¹³⁶³.


Формальные структуры церковнославянского и греческого языков очень близки по всем основным признакам. Части речи, в общем, одни и те же: глагол (изменяется по временам и наклонениям, различаются лицо и число), имена (существительное и прилагательное, включая причастие, изменяются по числам и падежам), местоимения (личные, указательные, вопросительные, относительные; изменяются по родам, падежам и числам), числительные (склоняются), предлоги, наречия, разнообразные союзы и частицы. В синтаксисе тоже обнаруживаются параллели, и даже правила построения слов очень схожи. Эти языки настолько близки, что во многих случаях вполне естественно выглядел бы дословный перевод. В каждой рукописи есть примеры чрезмерной буквальности, но в целом создается впечатление, что переводчики в совершенстве знали оба языка и старались воспроизвести дух и значение греческого текста как можно меньше отходя от оригинала. В точности понять, что переведено слишком буквально и потому не по-славянски, что грамматически правильно, но идиоматически неверно, — задача сложная: мы не располагаем оригинальной церковнославянской литературой, которая бы служила мерой «нормативного» языка. В обширной литературе на эту тему¹³⁶⁴ удачные части перевода (хотя ученые никак не придут к согласию, что именно следует считать удачным) обычно приписываются самому Кириллу или, может быть, обоим братьям¹³⁶⁵, а ответственность за неточности или чрезмерную буквальность возлагается на позднейших писцов и «корректоров».¹³⁶⁶ Три рукописи - Зографское евангелие (Зо), Мариинское Евангелие (Ma), Ассеманиево Евангелие (Ас) — написаны глаголическим алфавитом, несомненно, созданным в 863 г. для записи нового перевода, а Саввина книга (Са) и Остромирово Евангелие (Ос) — алфавитом, который именуется (по-видимому, ошибочно) кириллицей и представляет собой просто греческое унциальное письмо с дополнительными буквами для чисто славянских звуков. Фонетика имен собственных и заимствований отражает тогдашнее греческое произношение. Так, и передает греческие ι, η, ει; — греческие ε, αι; «ижица» (и ее особый эквивалент в глаголице) — οι и υ, с вариантами и для Σύρια), а «омега» в обоих алфавитах соответствует обычному о. В кириллице иногда употребляются греческие и ; в глаголице пишется просто ps и ks. Особая глаголическая буква передает греческое γ перед гласными переднего ряда. В глаголице есть знаки для «теты» и «фи», но соответствующие звуки были явно чужды славянскому языку, и в обоих алфавитах вместо этих букв могут стоять