Geum.ru

Павсаний описание эллады

Вид материалаДокументы

Содержание


XIНа пятом году правления Аристодема в битве под Итомой лакедемоняне разбиты.
Подобный материал:
1   ...   78   79   80   81   82   83   84   85   ...   222
^

XI
На пятом году правления Аристодема в битве под Итомой лакедемоняне разбиты.


1. На пятом году царствования Аристодема обе стороны, истощенные длительностью войны и расходами, пришли к мысли окончить дело решительной битвой, заранее оповестив о ней. Поэтому к обоим явились и их союзники, к лакедемонянам – коринфяне – единственные из пелопоннесцев, к мессенянам – аркадяне всем войском, а от аргосцев и сикионян – отборные отряды. Лакедемоняне в центре поставили коринфян, илотов и тех из периэков, которые участвовали с ними в походе, а на флангах стали сами под начальством царей, такой глубокой и плотной фалангой, как никогда раньше. У Аристодема и тех, кто был с ним, военный строй был следующий. Тех из аркадян и мессенян, которые телом были крепки и духом смелы, но не имели хорошего оружия, он снабдил самым лучшим оружием <какое только мог> достать, и так как этого настоятельно требовали обстоятельства, он поставил и их вместе с аргосцами и сикионянами; фалангу же он вытянул возможно шире, чтобы не быть обойденным врагами; он предусмотрительно позаботился, чтобы их боевой строй в тылу опирался на гору Итому. Начальником их он поставил Клеониса; сам же он вместе с Дамисом неизменно оставался при легковооруженных; в их числе находилось немного пращников и стрелков, главную же массу их отряда составляли те, которые по своей физической природе были способны к быстрым набегам и отступлению и вооружение которых было легким: панцырь и щит из них имел не всякий, а те у кого их не было накидывали на себя козьи или овечьи шкуры или же шкуры диких животных, особенно горные аркадяне, которые были одеты в волчьи и медвежьи шкуры. Каждый из них имел при себе много дротиков, а некоторые несли и длинные пики.

2. Все они сидели в засаде на горе Итоме, там, где они, как предполагалось, менее всего будут заметны. Тяжеловооруженные из мессенян и союзников выдержали первый натиск лакедемонян, а после этого они и в дальнейшем, в течение всей остальной битвы, продолжали и чувствовать и проявлять смелость. Численностью они уступали неприятелям, но это были лучшие отряды, а сражались они против обыкновенного войска, которое не являлось в равной степени с ними отборным, вследствие чего, благодаря своей храбрости и опытности, они тем более могли долгое время оказывать им сопротивление. Но вот тут легковооруженные воины мессенян, как только и им был дан знак, бегом бросились на лакедемонян и, обойдя их фалангу, стали поражать их копьями с фланга, а у кого доставало смелости, то подбегали ближе и поражали их в рукопашном бою. Лакедемоняне, увидав, что им грозит одновременно вторая опасность и при этом явившаяся столь неожиданно, однако, не пришли в смущение и, повернувшись против легковооруженных, пытались их отражать, но так как они были легко вооружены, им не трудно было убегать. Это привело лакедемонян в замешательство, а замешательство вызвало их гнев: ничто не заставляет так человеческую природу терять самообладание, как новое и в их глазах незаслуженно-обидное обстоятельство. Так было и в этом случае: спартанцы, получившие раны, а также и те, которые после гибели своих товарищей, теперь оказались первыми под ударами легковооруженных, стали сами выбегать вперед, всякий раз как они видели, что на них устремляются легковооруженные, и когда те отступали, они под влиянием гнева преследовали их дальше, чем следовало. А легковооруженные мессеняне придерживались принятой ими с самого начала тактики: они били и поражали дротиками противников, когда они стояли на месте; когда же они начинали их преследовать, они успевали от них легко убежать, а когда спартанцы, пытаясь возвратиться назад, поворачивались к ним спиной, они вновь на них нападали. Это они делали то тут, то там, в разных местах неприятельского строя. Гоплиты же мессенян и союзников с тем большей смелостью стали напирать на стоящих против них врагов.

3. В конце концов изнуренные и длительностью сражения, и ранами, кроме того приведенные в замешательство необычным для них способом сражения с легковооруженными, лакедемоняне расстроили свои ряды. Когда они обратились в бегство, то легковооруженные причинили им еще больше неприятностей. Числа погибших в этом сражении лакедемонян я не был в состоянии установить, но я и сам думаю, что их было много. Для большинства возвращение домой было спокойное, но для коринфян оно являлось как делом трудным: независимо от того, попытались ли бы они спастись через владения аргосцев или через Сикионскую область, им все равно пришлось бы идти через вражескую землю.

XII
Вещание из Дельф советует лакедемонянам прибегнуть к хитрости. Она не удается. Мессеняне в свою очередь вопрошают бога. Ликиск взят в плен и на суде в Итоме оправдан. Ответ бога становится известен спартанцам и при помощи Эбала они успевают предупредить мессенян. Слепой прорицатель Офионей становится зрячим.


1. Понесенное поражение причинило лакедемонянам не мало горя, так как в сражении было убито много очень видных людей. Им пришлось подумывать о том, что нет уже надежды счастливо окончить эту войну. Поэтому, впав в уныние, они посылают своих «феоров» – священное посольство в Дельфы. По их прибытии, Пифия им изрекла следующее:

«Феб тебе повелел совершать не только рукою
Бранные подвиги; нет: ведь мессенской землею владеет
В силу обмана народ. Той же хитростью будет он сломлен,
Начал которую он применять в минувшие годы»

Это заставило мысли царей и эфоров, как корабль в море, блуждать в разные стороны; но как они ни старались придумать какую-нибудь хитрость, ничего они не могли изобрести. И вот, подражая хитростям Одиссея под Илионом (Одиссея, IV, 244 и сл.), они посылают в Итому сто человек разузнать, какие у них там планы. Послали они их как перебежчиков, а для видимости был вынесен против них приговор об изгнании. Как только они прибыли, Аристодем тотчас же отправил их назад, сказав, что новым является только криводушие лакедемонян, их же хитрости – стары.

2. Потерпев неудачу в этом предприятии, лакедемоняне вторично пытаются разрушить союз мессенян с их соседями. Их послы прежде всего пришли к аркадянам, но после того, как аркадяне ответили им резким отказом, они уже воздержались идти в Аргос.

3. Узнав об этих происках лакедемонян, Аристодем со своей стороны посылает вопросить бога; и Пифия изрекла:

«Бог тебе посылает военную славу, но бойся
Чтоб не забралися к вам хитрые ковы враждебной
Спарты, проникнув в стены, крепко созданные вами
(Более силен Арес ведь у них); но венчанный стенами
Храм могучего бога сожителей примет печальных,
Только лишь двое избегнут тайн сокровенных несчастья;
Знай: этот день не раньше увидит свое исполненье
Чем измененная станет природа в образе прежнем».

Тогда Аристодем и прорицатели были не в состоянии понять и истолковать это вещание, но прошло немного лет и бог раскрыл его, и ему суждено было исполниться полностью.

4. Другое же событие, случившееся тогда у мессенян, было следующее. У Ликиска, переселившегося в Спарту, умерла та самая дочь, вместе с которой он бежал в Спарту. Так как он часто ходил на могилу своей дочери, аркадские всадники, устроив засаду, захватили его в плен. Он был приведен в Итому и поставлен перед народным собранием; он защищался, говоря, что он ушел не как предатель родины, но послушавшись слов прорицателя о девушке, что она не родная его дочь. Несмотря на такие его оправдания, поверили в справедливость его слов не раньше, чем пришла в театр, <где шло народное собрание> , та, которая в это время была главной жрицей Геры. Она подтвердила, что это она родила эту девушку и дала ее жене Ликиска, как подкидыша. Теперь же, сказала она, я прихожу, чтобы открыть эту тайну и сложить с себя жреческий сан. Она говорила так потому, что в Мессении было установление, что если у женщины или у мужчины, облеченных жреческим саном, умирает кто-либо из детей, то жречество переходит на другое лицо. Тогда мессеняне, считая, что женщина говорит правду, избрали богине другую жрицу вместо нее и признали, что Ликиск совершил проступок, который можно простить.

5. После этого – шел уже двадцатый год войны – они решили вновь послать в Дельфы спросить о победе. На их вопрос Пифия прорекла:

«Тем, кто в Итоме поставит вокруг алтаря в храме Зевса
Первыми дважды пять полных десятков треножников богу,
Тем со славой войны бог отдаст и мессенскую землю.
В этом Зевсова воля. Обман тебе служит на пользу
Следом отмщенье идет и бога ты не обманешь.
Делай, что суждено, а беды – одним за другими».

Услышавши это, они подумали, что предсказанье говорит в их пользу и обещает им победу на войне: так как святилище Зевса-Итомского находится внутри их стен, то, конечно, лакедемоняне не смогут раньше их поставить эти треножники. Они собирались поставить эти треножники, сделав их из дерева: у них не было средств, чтобы сделать из меди.

6. Кто-то из дельфийцев сообщил это вещание в Спарту. Когда они узнали о нем, то они созвали собрание; на нем ничего умного они придумать не могли, но у них был некий Эбал, даже не из очень знатных, но, как оказалось малый не глупый: он, сделав как попало из глины сто треножников, спрятал их в мешок и понес его вместе с сетями, как охотник. Будучи неизвестным даже многим из лакедемонян, он тем легче укрылся от внимания мессенян. Смешавшись с местными землевладельцами, он вместе с ними вошел в Итому, и как только стала опускаться ночь, он поставил в честь бога эти глиняные треножники и вновь вернулся в Спарту, чтобы сообщить об этом лакедемонянам. Мессеняне, увидав это, пришли в великое смущение и догадались – как это было и на самом деле, – что это исходит от лакедемонян. Однако Аристодем старался их успокоить, говоря все то, что полагается при подобных обстоятельствах, и свои деревянные треножники – а они уже были готовы – поставил вокруг алтаря Зевса-Итомского.

7. Но случилось также, что прорицатель Офионей – тот, который от рождения был слепым, – прозрел самым удивительным для людей путем: у него сильно заболела голова и после этого он прозрел.