Юридическая ответственность и законность

189[8] См., например: Базылев Б.Т. Указ, статья, с. 112.

190[9] Представляется неубедительным приведенное в статье Б.Т. Базылева утверждение болгарского юриста Г. Бойчева, что «юридическая санкция не является обязательным элементом логико-юридической структуры правовой нормы, в то время как защита с помощью санкций обязательна для каждой правовой нормы» (там же, с, 112).

191[10] Характерно в этом смысле следующее утверждение: «Можно сказать, что без процессуальных норм право в такой же мере «ничто», как и без аппарата, способного принудить к исполнению норм права» (Дагель П.С. Взаимодействие уголовного материального и процессуального права в регулировании общественных отношений.— «Правоведение», 1972, №2, с. 84—85).

192[11] «В реальной действительности уголовно-правовые отношения раскрываются и уточняются компетентными органами власти в уголовно-процессуальных формах по мере возбуждения, расследования, рассмотрения и разрешения уголовного дела» (Шпилев В.Н. Содержание и формы уголовного судопроизводства. Минск, 1974, с. 16). В той мере, в какой судебный процесс – это Форма жизни закона, уголовно-процессуальные отношения возникают и развиваются в связи с уголовными правоотношениями и по поводу этих правоотношений, применение норм уголовного права всегда сопровождается применением процессуальных норм, (Элькинд П.С. Сущность советского уголов-но-процессуального права. Л., 196З, с. 11—12). Уголовно-процес-суальное право, однако, по мнению этих и ряда других авторов, не сводится только к форме осуществления права, но имеет и собственное содержание (см например, указанную , статью П.С. Дагеля) М.С. Строгович идет дальше в обосновании собственного содержания уголовного процесса и полагает, что известное положение Маркса о том, что «один и тот же дух должен одушевлять судебный процесс и законы, ибо процесс есть только форма жизни закона, следовательно, проявление его внутренней жизни» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 158), следует понимать в том смысле, что уголовное и уголовно-процессуальное право органически связаны между собой, проникнуты общими принципами и поэтому между ними должно быть соответствие их содержания, принципов и свойств (С т р о г о в и ч М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1963, с. 86—88, 93). По мнению С. В. Бородина, приведенное положение Маркса надо понимать в том смысле, что и уголовное, и уголовно-процессуальное право выполняют свои функции только в неразрывной связи друг с другом, хотя и он, как и другие криминалисты, признает, что нормы уголовного права не могут быть реализованы без применения уголовно-процессуального права, что последнее без первого утрачивает практическую ценность (в кн.: Советский уголовный процесс. Общая часть. М., 1973, с. 18—19).

193[12] См. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса, т. 1. М., «Наука», 1968, с. 85; Дагель П. С. Указ, статья, с. 85—87.

194[13] Указывал на то, что уголовный процесс обусловлен прежде всего необходимостью реализации норм уголовного права в их применении, В. П. Божьев вслед за этим правильно отмечает, что уголовный процесс не единственная форма реализации этих норм. «Уголовный закон, – пишет он, – реализуется и вне уголовного процесса, когда граждане добровольно выполняют его предписание» (В кн.: Советский уголовный процесс, Общая часть, с. 62).

Венгерский юрист Имре Сабо обратил внимание на то, что в юридической литературе проблеме соблюдения права, то есть соответствия поведения людей предписаниям норм права, уделяется сравнительно мало места (Сабо Имре. Основы теории права. М., «Прогресс», 1974, с. 145). Между тем с правовой точки зрения, по мнению Сабо (и с ним следует согласиться), отсутствие конфликтов и поэтому длительное неприменение запретительных норм, повиновение им и, стало быть, их соблюдение ничего не меняет в природе нормы, обязанность ее соблюдения существует. Уголовное право – система запретительных норм (там же, с. 140—160).

195[14] Исключением из этого являются конститутивные решения по гражданским делам, т.е. такие решения, которые в соответствии с полномочиями, предоставленными суду законом, являются основанием для преобразования правоотношений, существовавших др. возникновения спора между сторонами.

196[15] См.: Брайнин Я. М Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963, с. 23—24.

197[16] См.: Брайнин Я. М Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963, с. 23—25.

198[17] Например, В.П. Божьев, правильно определяя начальный момент возникновения уголовно-правовых отношений моментом совершения преступления, далее пишет: «Именно с этого момента у государства появляется право приведения в действие механизма уголовной ответственности, а у преступника – обязанность понести основанную на законе ответственность» (в кн.: Советский уголовный процесс. Общая часть, с. 65).

199[18] См.: Самощенко И.С., Фарукшин М. X. Указ соч., с. 7, 42—43.

200[19] См.: критические замечания в адрес этой теории в статье Иоффе О.С. Вина и ответственность по советскому праву – «Сов. государство и право», 1972, № 9, с. 35. Необходимо отметить, что и в философских работах в последнее время начинает учитываться не только активный, но и ретроспективный характер ответственности. Так, Г. Л. Смирнов, обращая внимание на то, что «важным моментом в деятельности по развитию свободы в социалистическом обществе является формирование ответственности личности, воспитание у нее высокой сознательности», далее правильно отмечает, что среди факторов, способствующих развитию свободы личности и воспитанию чувства ответственности, дополнительную роль играет и социальный контроль, применение определенных санкций – принуждение (Смирнов Г.Л. Советский человек. Формирование социалистического типа личности. М., Политиздат, 1973, с, 389, 396).

201[20] См.: Самощенко И.С., Фарукшин М. X. Указ, соч., с. 44—45.

202[21] См.: Флейшиц Е. А. Соотношение правоспособности и субъективных прав. – В кн.: Вопросы общей теории советского права. М., Госюриздат, 1960, с. 272—273.

203[22] См.: Самощенко И.С., Фарукшин М. X. Указ, соч., с. 46.

204[23] Как правильно отметил В.А. Тархов в своей критике концепции В.М. Горшенева, «способность... никак не может быть ответственностью, как не может быть обязанностью способность нести обязанности» (Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Изд-во Саратовского университета. 1973, с, 6).

205[24] Тархов В.А. Указ, соч., с. 29, 33—34, 74—76 и др.

Аналогичная трактовка ответственности содержится и в некоторых уголовно-правовых исследованиях. Так, М.П. Карпушин и В.И. Курляндский свое определение уголовной ответственности начинают с указания на то, что это «необходимость виновного лица дать в установленном порядке отчет в совершенном им преступлении» (Карпушин М.П., Курляндский В.И. Уголовная ответственность и состав преступления, М., «Юридическая литература», 1974, с, 39).

206[25] Одна из последних работ, в которой эта позиция получила развернутое обоснование, – книга Явича Л.С. «Право и общественные отношения» (М., «Юридическая литература», 1971).

207[1] О. Н. Садиков перечисляет широкий круг санкций, применяемых как средства укрепления договорной дисциплины в хозяйственных отношениях, различая в них те санкции, которые являются дополнительными, акцессорными по отношению к договорному обязательству, и те, которые вытекают из содержания самого договорного обязательства. Он не выделяет из этих санкций мер имущественной ответственности и вообще не применяет этот термин для обозначения каких-либо санкций (Садиков О. Н. Имущественные санкции в хозяйственных договорах. – «Сов. государство и право», 1957, № 4, с. 51—52).

208[2] См., например: Грибанов В П Пределы ocyщecтвлeния и защиты гражданских прав. М., 1972, с. 186.

209[3] В. П. Грибанов усматривает отличие мер оперативного воздействия от санкций в том, что последние в советском гражданском праве «носят эквивалентно-возместительный (а в установленных законом случаях также и штрафной) характер». Вместе с тем он полагает, что меры оперативного воздействия – это правоохранительные меры, поскольку «они применяются управомоченным лицом лишь в случае, когда обязанная сторона допустила те или иные нарушения», и потому что эти меры имеют, по его мнению, предупредительное значение (Грибанов В. П. Указ, соч., с. 188). Верно, что названные меры являются реакцией на нарушения, допущенные обязанной стороной, но верно и то, что меры входят в содержание субъективного права потерпевшего. Главное, на наш взгляд, в этом. Например, право на получение продукции надлежащего качества в надлежащий срок означает и право получателя отказаться от недоброкачественной и просроченной продукции. Оспариваемое субъективное право реализуется при помощи государственного принуждения, неоспариваемое – в одностороннем порядке самим управомоченным лицом.

По тем же соображениям нельзя присоединиться к утверждению автора, что меры оперативного воздействия – вид правовой гарантии (там же, с. 187). Это – один из многочисленных и неудачных, с нашей точки зрения, примеров объяснения при помощи категории правовой гарантии явления, которое укладывается в содержание субъективного права и средств его осуществления.

210[4] Еще в 1957 году О. Н. Садиков правильно отметил, что нельзя к числу имущественных санкций в хозяйственных договорах относить все последствия, которые наступают в случае неисполнения обязательства должником. Однако он согласился с теми авторами, которые рассматривают в качестве санкций прекращение отгрузки продукции неисправному плательщику, перевод плательщика на аккредитивную форму расчетов, отказ от акцепта платежного требования, отказ от приемки исполнения по договору ввиду нарушения контрагентом условий о качестве и т.д. (Садиков О, Н. Указ, соч., с. 55). По соображениям, отмеченным в тексте, нельзя согласиться с этим мнением.

211[5] См., например, учебник «Административное право» (М, 1967), в котором особенности административного принуждения усматриваются в том, что оно возможно и при отсутствии правонарушения (с. 176).

Более осторожную позицию занимает последний учебник по административному праву под ред. проф. Ю. М. Козлова. В нем указано, что «любой государственно-правовой акт... не л:.шен принудительно-обязывающего характера» и что «добровольность исполнения требований, содержащихся в правовых актах, не изменяет их принудительного содержания» (Советское административное право. М., «Юридическая литература», 1973, с. 231). Было бы правильно, однако, говорить не о принудительно-обязывающем, а об императивном акте, если имеется в виду не диспозитив-ная, а императивная норма, не управомоченность на избрание того или иного варианта поведения, а обязанность определенного поведения. Это, по-видимому, имели в виду авторы, говоря о том, что добровольное исполнение обязанности не устраняет принудительного содержания актов. Принуждением обеспечена и диспози-тивная норма, и соглашение сторон, отступающее от диспозитивной нормы в случае неисполнения предусмотренной ими обязанности. Но далее в учебнике говорится, что одним из видовадминистративного принуждения являются административно-принудительные меры, применяемые «в принудительном порядкеполномочными органами в целях предупреждения возможныхправонарушений или других вредных последствий (например, стихийных бедствий и т.п.)» (там же, с. 232). С этим нельзя согласиться: такие меры, являющиеся актами власти, наделяют определенными правами должностных лиц и устанавливают определенные обязанности для граждан, и лишь при нарушении таких обязанностей применяется государственное принуждение, за исключением тех случаев, когда обязанность не может быть осуществленабез принуждения.

212[6] Права М.С. Студеникина, обращая внимание на то, что «...административно-правовые санкции (точнее, взыскания.— С. Б.) по аналогии с уголовными имеют универсальный характер, так как они могут охранять от вреда регулируемые различными отраслями права общественные отношения» (Студеникина М.С. Состав административного проступка. – «Ученые записки ВНИИ советского законодательства». М., 1968, вып. 15, с. 75).

213[7] Додин Е.В. Основания административной ответственности. – «Ученые записки Всесоюзного института юридических наук», М, 1964, вып, 1(18), с. 78.

214[8] См.: Хангельдыев Б.Б. Основы кодификации советского административного права. – Автореф. докт. дисс. Свердловск, 1966, с. 18—19.

215[9] Б.Б. Хангельдыев в 1966 году подсчитал, что в соответствии с действующим административным законодательством и с учетом тех составов административных проступков, которые упоминаются в уголовном законодательстве, можно сконструировать в кодексе около 140 составов административных правонарушений (Указ, соч., с. 19).

216[10] Якуба О.М. Административная ответственность. М., 1972, с. 55.

217[11] См.: Еропкин М.И. Управление в области охраны общественного порядка. М., «Юридическая литература», 1965, с. 118— 120; Еропкин М.И., Попов Л.Л. Административно-правовая охрана общественного порядка. Лениздат, 1973, с. 206—220; Советское административное право, 1973, с. 232—234.

218[12] См., например: Никольский Л., Ваннер А. Судебная практика по делам о самовольном строительстве. – «Соц. законность», 1968, № 3, с. 15.

219[13] Поэтому нельзя согласиться с Д.Н. Бахрахом, что, поскольку санкция за самовольное строительство может быть осуществлена и в гражданско-процессуальном порядке, она «таким образом, имеет свойства как административной, так и гражданско-правовой санкции» (Указ, соч., с. 176).

220[14] См.: Положение об изъятии земель для государственных или общественных надобностей (СУ РСФСР, 1929, № 24, с. 248).

221[15] См : Постановление Совета Министров СССР от 15 декабря 1961 г. «О порядке возмещения гражданам стоимости принадлежащих им строений, сносимых в городах, поселках городского типа и других населенных пунктах в связи с отводом земельных участков для государственных и общественных надобностей» (СП СССР, 1961, № 20, ст. 146).

222[16] См.: Лейст О.Э. Указ, соч., с. 165—167.

И.А. Галаган полагает, что в этих случаях можно говоритьо двойственности ответственности государственных служащих —должностных лиц, проистекающей из нарушения ими своих административно-правовых обязанностей, относящихся к внешнемууправлению, т.е. при совершении распорядительных актов, адресованных гражданам и организациям, обязанным подчинитьсяэтим актам, и в то же время из нарушения своих трудовых обязанностей в сфере внутрислужебных отношений (Галаган И.АУказ, соч., с. 219). Нельзя, однако, согласиться с выводом И.А. Галагана о том, что «дисциплинарная ответственность – это «комплексный» правовой институт» (там же, с. 184). Дисциплинарная ответственность не включает в себя административную и наоборот. Это различные виды ответственности, вытекающие из различных правоотношений. Другое дело, что дисциплинарное взыскание в ряде случаев устраняет административное взыскание. Но возможно обратное соотношение, более того – одновременное наступление и той и другой отв тственности (например, при нарушении техники безопасности, охраны окружающей природной среды и т.д.).

223[1] См : Лейст О.Э. Указ, соч., с. 167—168.

224[2] «Материалы социологических исследований показывают, что широкое применение мер дисциплинарного воздействия нередко не достигает цели, они (меры. – С. Б) иногда даже вызывают нежелательные результаты (уход с работы и т.д.)». Поэтому предлагается повысить значение моральных стимулов (Процевский А.И. Метод правового регулирования трудовых отношений, М., «Юридическая литература», 1972, с. 239).

225[3] См., например, Абрамова А.А. Дисциплина труда в СССР М, «Юридическая литература», 1969, с. 29, 37.

226[4] См. о содержании понятия дисциплинарного правонарушения и о его видах: Барабаш А.Т. О понятии дисциплинарного проступка. – «Правоведение», 1965, № 3, с. 68—70; Смирнов В.Н. Понятие правонарушения в сфере трудовых отношений и его виды. – «Правоведение», 1968, № 2, с. 69—75.

227[5] См., например: Беляева 3.С. Источники колхозного права. М., «Наука», 1972, с. 118—119. 3. С. Беляева, в частности, приводит примеры включения некоторыми колхозами в свои уставы отдельных положений, заимствованных из трудового законодательства. Так, в ряде уставов колхозов Воронежской и Николаевской областей записано, что перевод на нижеоплачиваемую работу в порядке дисциплинарного взыскания допускается ца срок не свыше трех месяцев (там же, с. 160).

228[6] Аргументы в обоснование договорной теории материальной ответственности работников были развиты, в частности, А.В. Дозорцевым в статье «Имущественная ответственность военнослужащих за ущерб, причиненный войсковой части» («Труды Военно-юридической академии», вып. IX, 1949, с. 84—88) и в статье В.Т. Смирнова «О соотношении материальной ответственности рабочих и служащих по советскому трудовому праву и имущественной ответственности по гражданскому праву» («Вестник Ленинградского университета:», № 17. Серия экономики, философии и права, вып. 3, 1963, с. 91—92).

229[7] См.: Карийский С.С. Об отличии материальной ответственности по трудовому праву от гражданско-правовой ответственности за ущерб, – «Сов, государство и право», 1955, № 5, с, 82—89.

230[8] В КЗоТ РСФСР материальная ответственность работников регулируется в главе VIII («Гарантии и компенсации»), а дисциплинарная ответственность – в главе IX («Трудовая дисциплина»). Поскольку материальная ответственность работников не является дисциплинарным взысканием, «возможны случаи, когда один и тот же проступок (например, допущение по вине работника производственного брака) может служить основанием для привлечения нарушителя к дисциплинарной и материальной ответственности, а также к лишению его премии» (Комментарий к законодательству о труде. М., «Юридическая литература», 1975, с. 479, см. также с. 382); Сыроватская Л.А. Ответственность по советскому трудовому праву. М., «Юридическая литература», 1974, с. 44—45.

231[9] См., например: протест Генерального прокурора СССР на приказ начальника Главюгфлота Министерства речного флота СССР, приведенный в книге «Комментарий к законодательству о труде» (изд. 2-е, 1967, с. 127) в обоснование возможности привлечения работника как к дисциплинарной, так и к материальной ответственности за ущерб, причиненный им предприятию (иной организации). На то, что материальная ответственность работников сочетается с иными видами ответственности, предусмотренными нормами трудового права, указывает и судебная практика (см. Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924—1963. М, 1964, с. 351—352).

232[10] А.И. Процевский правильно отмечает, что трудовыми являются не все отношения, возникающие из факта применения труда, а лишь те, которые облечены в общественную форму труда, т.е. отношения между людьми в общественном труде (Процевский А.И. Метод правового регулирования трудовых отношений. М., «Юридическая литература», 1972, с. 181). С этим связан и вывод о том, что «в трудовом отношении именно труд как деятельность приводит к появлению имущественного элемента, придающего ему возмездный характер (речь идет о вознаграждении за труд.— С. В.). Имущественные отношения в гражданском праве во всех случаях выражают овеществленный труд и возникают на основе уже имеющейся доли собственности» (там же с. 20).

233[11] Страутманис Я. Я. Правовое регулирование имущественных отношений колхозов, Рига, «3инатне», 1970, с. 96.

234[12] Страутманис Я. Я. Правовое регулирование имущественных отношений колхозов, Рига, «3инатне», 1970, с. 115.

235[13] См.: постановление Пленума Верховного Суда СССР от 11 апреля 1972 г. «О практике применения судами законодательства об охране природы». – «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1972, № 3, с. 8.

236[14] См: Жариков Ю.Г. Охрана прав землепользования. М., «Юридическая литература», 1974, с. 84—109; Колбасов О.С. Ответственность за нарушение правовых требований рационального использования земель. – В кн.: Правовое обеспечение рационального использования земли в СССР. М., «Наука», 1969, с.151-166.

237[15] См.: Жариков Ю.Г. Указ, соч., с. 99—100, 160.

238[16] СП СССР, 1974, № 17, ст. 97.

239[17] См. п. 7 пост. Пленума Верховного Суда СССР «О некоторых вопросах, возникающих в практике рассмотрения судами дел по спорам в связи со сносом домов, принадлежащих гражданам на праве личной собственности, при отводе земель для государственных и общественных надобностей» (Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924—1973. М., 1974, с, 101).

240[18] См.: Указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 мая 1970 г. «Об административной ответственности за нарушение земельного законодательства». – «Ведомости Верховного Совета СССР», 1970, № 20, ст. 165

241[19] См., например, постановление Совета Министров СССР от 21 августа 1968 г. «О порядке и размерах материальной ответственности за ущерб, причиненный лесному хозяйству». – СП СССР, 1968, № 16, ст. 111.

242[20] См.: Немировский Е. И. Правовая охрана лесов, – «Сов. государство и право», 1974, № 3, с, 82—83.

243[1] См.: Матвеев Г.К. Основания гражданско правовой ответственности. М., 1970, с. 6—7.

244[2] Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М., 1966, с. 118.

245[3] См.: Иоффе О.С. Вина и ответственность по советскрму праву.— «Сов. государство и право», 1972, № 9, с. 40—41.

246[4] См.: Лейст О.Э. Указ, соч., с. 79.

247[5] Самощенко И.С., и Фарукшин М.X., Указ, соч., с. 73.

248[6] См., например: Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., Госюриздат, 1956, с. 168. По мнению И. Ребане, «принудительное взыскание невиновно причиненных убытков лишь приравнивается к мерам имущественной ответственности. В этих случаях взыскание убытков не является мерой ответственности, а лишь строится по модели, деликтпой ответственности» (Указ, соч., с. 308). Исходя из того, что фактический состав, лежащий в основании ответственности, по мнению В.А. Рахмиловича, не является правонарушением (речь идет о ст. 90 Основ гражданского законодательства), он полагает, что возникшее обязательство по возмещению вреда в некоторой степени аналогично обязательству страховщика возместить ущерб, причиненный наступлением страхового случая (Рахмилович В.А. О противоправности как основании гражданской ответственности. – «Сов. государство и право», 1964, № 3, с. 62),

249[7] См., например: Яичков К.К. Система обязательств из причинения вреда в советском праве. – В кн.: Вопросы гражданского грава. Изд-во МГУ, 1957. «Совершенно очевидно, – пишет К.К. Яичков, – что, если исходить из закона, у нас нет никаких оснований к тому, чтобы утверждать, что тот или иной принцип ответственности (т.е. принцип ответственности за вину и принцип ответственности без вины. –