Гиро п. Частная и общественная жизнь римлян

Вид материала

Документы

Содержание Глава VII. ЛЕКАРСТВА. — ПОГРЕБЕНИЕ 2. Лекарства Катона Старшего 3. Лечебные средства Плиния Старшего 4. Гигиенические правила 7. Культ мертвых 8. Гробницы на Латинской дороге 9. Эпитафии на лионских гробницах 11. Похоронные товарищества

Подобный материал:

• Статья 24 Конституции РФ "Частная жизнь", 129.74kb.
• Предмет: Послання до Римлян Викладач: Капустін, 53.19kb.
• Частная гостиница "Катрин" Частная гостиница "Катрин", 52.71kb.
• Религия, частная жизнь, 207.05kb.
• Билет36 Общественная жизнь России во второй половине 19 века, 159.75kb.
• План работы: История термина «религия». Возникновение и развитие религоведения, 423.8kb.
• О. Э. Мандельштам в московской (вдоль Загородного проспекта), Литейной и Рождественской, 611.19kb.
• Лицензионный договор г. Москва 2012 года Общероссийская общественная организация «Российская, 47.03kb.
• План что такое частная жизнь и частное право. Понятие «гражданское общество», 81.01kb.
• Н. Г. Чернышевского Л. Н. Чернова повседневная и частная жизнь горожан в XIV-XVI веках, 1605.19kb.

^

Глава VII. ЛЕКАРСТВА. — ПОГРЕБЕНИЕ

1. Врачи

Долгое время у римлян совсем не было врачей. Единственные лекарства, бывшие у них в употреблении, это крестьянские снадобья, которые перечисляет Катон. Больные, которым удавалось выздороветь, отправлялись в маленький храм Лихорадки и здесь заявляли о средствах, благодаря которым они восстановили свое здоровье. Больные обращались также к какому-нибудь богу, обещая ему жертву или дар в обмен на выздоровление. Больной писал свою просьбу и свое обещание на табличках, которые затем прилеплялись воском к колену или к бедру божества. Первый врач, появившийся в Риме, был некий Архагат, который прибыл из Греции в 218 г. до Р. X. Он получил права гражданства, и государство купило для него близ масляного рынка лавочку, чтобы он мог там заниматься своим ремеслом; так как он умел залечивать раны, то и получил прозвание целительного; но многие продолжали смотреть на его деятельность весьма неблагосклонно. Вот что писал, напр., Катон Старший своему сыну: «Греки — народ распущенный и упрямый. Моими устами вещает оракул, когда я говорю: каждый раз, когда этот народ приносит нам свои знания, он портит все; и будет еще хуже, если они пришлют нам своих врачей. Все они дали друг другу клятву уничтожить всех варваров при помощи медицины, и под именем варваров они подразумевают также и нас самих. Если они требуют вознаграждения за то, что лечат нас, то это лишь для того, чтобы втереться в наше

206

доверие и тем вернее погубить нас. Я запрещаю тебе раз и навсегда обращаться к врачам».

Но, несмотря на все это, количество врачей все более и более увеличивалось. Богатые люди имели своего собственного врача из рабов. Были также врачи из вольноотпущенников и даже из свободнорожденных. От них не требовалось никаких гарантий: врач обучался своему искусству, где придется, и лечил своих больных, как хотел. Сулла попытался было возложить на них ответственность в случаях нерадения или невежества, и издал закон, по которому врач за дурное лечение подвергался изгнанию и даже смерти. Но этот закон остался без применения.

Так как число врачей все увеличивалось, то между ними не замедлила возникнуть жестокая конкуренция, причем они не пренебрегали никакими средствами для привлечения пациентов. Так каждый из них старался иметь как можно больше учеников, которых он водил с собой к пациентам не столько в интересах обучения, сколько для того, чтобы пустить пыль в глаза. Асклепиад, живший в первом веке до Р. X., чрезвычайно импонировал изяществом своей речи и величавой осанкой. Но самым крупным козырем в руках врача было изобретение какого-нибудь нового способа лечения, какого-нибудь неизвестного еще лекарства. Один из них предписывал холодные ванны, другой ванны паровые, третий предпочитал всему лечение вином и т. д.

Самые способные или же самые ловкие из врачей наживали иногда огромные состояния. Плиний упоминает об одном враче, который оставил после себя состояние в 2 миллиона. Другой вместе с братом собрал 6 миллионов. На гробнице Фессала было начертано его прозвище Iatronice (победитель врачей). Но бывали, конечно, и противоположные случаи: один несчастный медик завещал сделать на своей могиле следующую надпись: «Большое количество врачей погубило меня».

(По Dezobry, Rome au slecle d'Auguste, lettre XCIII, chez Delagrave)
^

2. Лекарства Катона Старшего

Если ты хочешь очистить засоренный желудок, возьми 4 фунта очень легкой капусты, сделай из нее три равных пучка и свяжи их. Затем поставь на огонь горшок с водой; когда начнет понемногу кипеть, брось в нее один из пучков. Вода перестанет кипеть; когда же она снова закипит, погрузи капусту поглубже и оставь ее там, пока не сосчитаешь до 25. Потом вынь. Сделай то же самое со вторым и третьим пучками; затем сложи все три пучка вместе и

207

истолки. Потом, вынув их, выжми из них сок через тряпку в маленький глиняный кубок, вместимостью в одну гемину (0,27 литра). Брось в этот сок крупинку соли, величиной с горошину, и тмину, чуть-чуть поджаренного, для запаху; наконец, выставь кубок на воздух в ясную ночь. Тот, кто будет пить эту жидкость, должен предварительно принять теплую ванну, выпить медовой сыты и лечь, ничего не евши. На следующее утро пусть он примет лекарство, после чего должен ходить четыре часа и отдохнуть от всех своих дел. Тотчас, как он почувствует позыв к рвоте, он должен лечь и очиститься. При этом его вырвет таким большим количеством желчи и слизи, что он сам будет спрашивать с удивлением, откуда все это могло взяться. Когда затем он будет иметь стул, пусть выпьет гемину воды или немного более. Если и после этого он будет чувствовать слабость, пусть возьмет два конгия хорошо смолотой муки, размешает ее в воде, выпьет немного этого месива и тогда успокоится.

При коликах нужно размочить капусту в воде; вымоченную капусту бросить в горячую воду и кипятить ее, пока хорошо не размягчится. Отцедив воду, приправить капусту солью, некоторым количеством тмина и мелкой крупой; прибавить также масла и затем вскипятить; потом вылить на блюдо, чтобы остыло. Приготовленную таким образом капусту можно есть с какой угодно другой пищей; но лучше есть ее одну, если можно. Если нет лихорадки, то запивать крепким вином; воды пить как можно меньше; если же есть лихорадка, то придется допустить воду. Принимать каждое утро понемногу, чтобы не возбудить отвращения и чтобы капуста постоянно оставалась приятной на вкус. Давать это лекарство можно одинаковым образом мужчинам, женщинам и детям.

Сорта и качества капусты. Хорошо соединяясь с теплым, холодным, сухим, влажным, сладким, горьким и острым, капуста способствует здоровью. Она одна соединяет в себе свойства известного сложного лекарства, называемого «семь благ». Вот сорта капусты. Первый сорт — гладкая капуста. Она велика, сильна, отличается широкими листьями, длинным стеблем и обладает высокими качествами. Другой сорт — курчавая капуста, называемая «apiacon». Она груба и по своим свойствам хороша для лечения. Третий сорт — мягкая капуста, отличающаяся коротким стеблем и нежной листвой. Это самая острая капуста из всех сортов; ее скудный сок производит очень сильное действие. Из всех сортов она обладает наибольшими лечебными свойствами. Толченую ее надо прикладывать ко всяким ранам и опухолям. Она очищает все язвы и излечивает их безболезненно; она помогает нарывам созревать и вскрываться, очищает и залечивает злокачественные раны и рак, чего не может произвести никакое иное лекарство. Но прежде чем прикладывать эту капусту, ее нужно обмыть горячей водой, истолочь и прикладывать два раза в день; таким образом уничтожится всякое нагноение.

208

Чтобы излечить вывих, нужно обмывать вывихнутое место два раза в день горячей водой и прикладывать к нему толченую капусту. Если прикладывать ее два раза в день, то боли пройдут; если при этом есть ушиб, то и он излечится.

Если нарезать, вымыть и высушить капустные листья, приправить их солью и уксусом, то получится кушанье, здоровее которого ничего не может быть. Чтобы сделать его более приятным на вкус, надобно полить его подслащенным уксусом, прибавив сухой мяты, руты, толченого кишнеца и соли. Это кушанье произведет хорошее действие, уничтожив в организме зародыши всех болезней, оздоровит желудок, а также уничтожит и излечит болезни головы и глаз. Есть это кушанье нужно утром натощак. Оно излечивает меланхолию, тоску, сердцебиение, болезни печени и легких, судороги в кишках и все внутренние болезни.

Всякий страдающий бессонницей может излечиться от нее этой же капустой. Ему нужно есть ее натощак поджаренную, пропитанную маслом, теплую и слегка посоленную. Чем больше ее съешь, тем скорее вылечишься. Для больных резью в желудке такое лечение: хорошенько вымочить в воде капустные листья, положить их в котел и вскипятить; отцедить воду, прибавить много масла и немного соли, тмину и мелкой крупы; снова вскипятить и вылить на блюдо. Есть эту капусту нужно по возможности без хлеба, если же нельзя, то обмакнуть в нее немного хлеба. Если нет лихорадки, запивать крепким вином; если человек слабый будет употреблять таким образом приготовленную капусту, он скоро восстановит свои силы.

Вот что особенно замечательно: собери урину человека, который ел эту капусту, вскипяти ее и приготовь из нее ванну для больного, и больной вылечится. Это проверено опытом. Если обмыть этой уриной детей слабого сложения, то они станут крепкими навсегда. Люди с ослабленным зрением лучше будут видеть, если намажут себе глаза этой жидкостью. Головная боль и болезни мозга пройдут — стоит только обмывать больное место уриной.

Если у тебя полип в носу, возьми в горсть сухой, растертой дикой капусты, прикладывай к ноздрям и сильно вдыхай. По прошествии трех дней полип выпадет, после чего продолжай лечение еще в течение нескольких дней, чтобы уничтожить самые корни полипа. Если ты туг на ухо, разотри капусту с вином, выдави сок и в теплом виде влей его внутрь уха; ты тотчас почувствуешь, что слышишь лучше. К лишаям, происходящим от нечистоты, следует также прикладывать капусту: она уничтожит их, не производя язв.

Чтобы очистить кишечник, положи в котел шесть секстариев (около 3 литр.) воды и костистый край окорока. Если же этой части не будет, положи кусок ветчины, в полфунта весом, по возможности нежирный. Когда ветчина сварится, прибавь два стебелька капусты, две свеклы с корнями, несколько многоножек, немного меркуриевой

209

травы, одного головастика, одного скорпиона, шесть улиток и горсть чечевицы; варить все это, пока общее количество смеси не достигнет 3 секстариев; масла не прибавлять. Возьми 1 секстарий этого напитка в теплом виде и прибавь 1 циат (0,05 л.) косского вина; выпей это и отдохни. Затем прими вторую и третью порцию, и ты очистишься.

Следующий заговор вылечивает вывихи.

Возьми зеленый тростник в 4 или 5 футов длины, разрежь его, и пусть два человека держат его на твоих бедрах. Потом начни произносить заговор: «In alio s. f. motas vaeta claries dardaries astataries dissunapiter», — и продолжай до тех пор, пока оба куска не соединятся; сверху маши железом. Когда оба куска соединятся и соприкоснутся, возьми их, разрежь, привяжи к вывиху, и он излечится. Однако повторяй ежедневно над вывихом или переломом тот же заговор или следующий: «Huat hanat huat ista pista sista, domiabo damnaustra», — или же: «Huat haut haut ista sis tar sis ardan nabon dunnaustra».

(Катон, О земледелии, 156, 157, 158, 160).
^

3. Лечебные средства Плиния Старшего

Слюна человека, особенно до принятия пищи, служит прекрасным средством против змеиного яда... Ею же лечат лишаи и паршу, постоянно смазывая их слюной; утреннее смазывание ею помогает и против гноения глаз. Если шея болит, то также помогает слюна, причем мазать надо правой рукой под правым коленом, а левой — под левым. Если какое-нибудь животное забралось в ухо, то плевком можно его удалить. Наконец, слюна предохраняет от волшебства, если помочившись, плюнуть в мочу, или поплевать на башмак правой ноги перед тем, как обуться, или же плюнуть, проходя через то место, где когда-нибудь грозила какая-либо опасность...

Говорят, что приступы подагры смягчаются, если больные члены обвязать детскими волосами первой стрижки. Человеческие волосы в уксусе излечивают укусы собак, а в масле или вине — раны на голове... Если слегка связать ниткой два средних пальца правой руки, то это предохраняет от флюса и нагноения глаз...

Кровь самого человека успешно действует против жабы и сразу прекращает припадки падучей болезни. По мнению некоторых, особенно хорошо против этих припадков спрыснуть лицо кровью, взятой из больших пальцев на ногах...

Говорят, что прикосновение руки человека, умершего преждевременной смертью, излечивает зоб и болезни горла... От зубной боли хорошо помогает следующее средство: заложив руки за спину, нужно откусить кусочек дерева, в которое ударила молния, и приложить этот кусочек к больному зубу. Некоторые думают, что

210

от зубов помогает зуб человека того же пола: надо взять у непогребенного мертвеца зуб, называемый собачьим, и привязать его к зубу, который болит...

Если заставить себя чихнуть, пощекотав пером в носу, то это уменьшает насморк; то же самое, если поцеловать мула в ноздри. Чихание прекращает и икоту... Но обыкновенно советуют против нее снять кольцо с левой руки и надеть его на самый длинный палец правой, или погрузить руки в кипящую воду...

Если что-нибудь попало в глаз, то полезно другой глаз прижать. Если вода попала в правое ухо, надо попрыгать на левой ноге, и наоборот... Если шея болит, надо растереть колено, а если колено, то шею. Если во время сна ноги сведет, нужно спустить их на землю; или, если это случится с левой стороной тела, схватить правой рукой большой палец левой ступни, и наоборот... Против опухоли в глазу употребляют мазь, сваренную из бычьего сала и масла; от ячменя — мазь из пепла оленьего рога (особенно действенны самые кончики его). От катаракты помогает смазывание глаз волчьими экскрементами; мазь из их пепла и аттического меда излечивает слабое зрение, тоже и медвежья желчь...

Боль в ушах и ушные болезни лечат мочой кабана, которую следует держать в стеклянном сосуде. Против нарывов употребляют желчь кабана или свиньи, или быка, смешав ее с равными частями касторового и розового масла, а особенно действенна теплая желчь вола с соком чеснока. Этот последний, сваренный с шелухой, уничтожает дурной запах из ушей...

Пепел оленьего рога укрепляет качающиеся зубы и смягчает их боль. Некоторые считают более действенным средством порошок из свежего рога... Пепел заячьих головок считается хорошим зубным порошком; с прибавлением нарда он уничтожит тяжелый запах из рта; некоторые примешивают к нему и пепел мышиных головок... Другое средство для зубов — столярный клей, сваренный в воде: его берут в рот, немного спустя выплевывают и прополаскивают рот вином, в котором сварены шкурки гранатов...

Печень волка в горячем вине излечивает кашель. Против него же помогают смесь волчьей желчи и меда, пепел верхних частей бычьего рога, слюна лошади, если пить ее три дня подряд (впрочем, говорят, что от этого лошади мрут), копченое легкое и горло оленя на меду...

Против гнойных нарывов в груди и легких, и тяжелого запаха при дыхании самое действенное средство — масло, сваренное с таким же количеством аттического меда: его надо варить до тех пор, пока не покраснеет, и принимать каждое утро на ложке... Бычий клей на 3 обола, растворенный в горячей воде, помогает даже от застарелого кровохарканья...

211

Чахоточным помогает печень волка в вине, жир тощей свиньи, питавшейся только травой, ослиное мясо... Говорят, им полезно вдыхать через тростник дым сухого навоза от тощего быка; принимать в виде пилюль по две ложки пепла из конца бычьего рога вместе с медом. От ожогов употребляют медвежий жир с корнями лилий, сухой олений или свиной навоз, растертый в сале пепел свиной щетины, взятой из щеток...

От мускульных болей самым полезным средством считается козий навоз, сваренный в уксусе с медом... Ушибы и растяжение жил лечат сухим навозом кабана, который собирают для этого весной. Особенно часто лечатся им те, кто правит колесницами на состязаниях... Люди брезгливые предпочитают пить воду с пеплом навоза; рассказывают, что и император Нерон обыкновенно освежался этим напитком...

Против змеиного яда к укушенному месту прикладывают еще теплый кусок мяса только что зарезанной птицы, или пьют вино с ее мозгом... Хорошее средство для очищения желудка — бульон из старого петуха; он полезен и против лихорадок, онемения членов, ...против головной боли, ...неприятного вкуса, ...против болезней печени, почек, мочевого пузыря, против слабого пищеварения, против одышки...

При укусе бешеной собакой для предохранения от водобоязни рану натирают пеплом собачьей головы... Под языком бешеной собаки есть слюна, которую дают пить, и это также предохраняет от водобоязни. Еще полезнее съесть печень бешеной собаки, по возможности сырой, или же как-нибудь сварив ее, или выпить бульон, сваренный из мяса собаки. Заразность бешенства так велика, что достаточно наступить на мочу бешеной собаки, чтобы заболеть водобоязнью, особенно если на теле есть ранки. Лекарством в таком случае может служить прикладывание согретого лошадиного навоза с уксусом.

Для желудка особенно полезно употреблять в пищу улиток; их, не чистя, следует прокипятить в воде, потом поджарить на угольях и есть с вином...

Расстройство желудка лечат окороками, сваренными в воде с семенами льна; старым овечьим сыром; овечьим салом, сваренным в крепком вине; ...или растирают двух улиток и яйцо вместе с скорлупой, кипятят в новом горшке с солью и двумя бокалами вина из сушеного винограда или с виноградным соком и тремя бокалами воды, и потом дают это пить...

Против чирьев, говорят, помогает паук, если его приложить, не произнося его названия, и снять на 3-й день; ...мазь из свежего куриного кала, особенно красного цвета, с уксусом; желудок аиста, сваренный в вине; мухи в нечетном числе, если ими растирать средним пальцем больное место; грязь из бараньих ушей; старый

212

овечий жир с пеплом женских волос; бараний жир с порошком пемзы и таким же количеством соли...

Стрелы, копья и другие предметы, которые надо извлечь из тела, легко выходят, если приложить разрезанную пополам мышь или ящерицу, или только головку ее, растертую с солью; или улиток, которые кучками сидят на листьях, растертых вместе с их раковинками... Говорят, помогают и шпанские мухи, растертые в ячменной муке...

От бессонницы пьют вино с овечьим потом и миррой, или овечий пот с гусиным салом и миртовым вином, хорошо также привязать к телу кукушку в заячьей- шкуре, или привязать ко лбу клюв цапли в ослиной шкуре... Напротив, высушенная голова летучей мыши отгоняет сон.

(Плиний. Естественная история, I. XXVIII, с. 7, 9, 10, 11, 15, 17, 47, 48, 49, 53, 67, 71, 72; I. XXIX, с. 25, 32; I XXX, с. 15, 19, 34, 42, 48).
^

4. Гигиенические правила

Здоровый человек, который хорошо себя чувствует и в хорошем настроении, не должен связывать себя никакими правилами, и не нуждается ни во враче, ни в знахаре. Ему следует разнообразить свою жизнь; жить то в городе, то в деревне, и особенно часто в деревне; кататься по воде, охотиться, по временам отдыхать, но никогда не прекращать упражнений. Бездеятельность ослабляет тело, а труд укрепляет; первая приближает наступление старости, второй делает юность продолжительной. Хорошо временами ходить в баню, временами купаться в холодной воде; иногда умащаться, иногда забывать об этом; не избегать пищи, которой питается народ; иногда посещать общество, иногда уединяться; иногда поесть и выпить через меру, иногда быть умеренным; принимать пищу лучше два раза в день, чем однажды, и вкушать следует как можно больше, лишь бы только переварить...

Что касается людей слабого здоровья (а к их числу принадлежит болыпая часть городских жителей и почти все любители наук), то им необходимо больше наблюдать за собой, чтобы своими заботами восстановлять то, что утрачено благодаря слабости тела, плохому помещению или характеру занятий. У кого пищеварение совершалось хорошо, пусть без опасения встает рано, а кто переваривает пищу плохо, должен отдыхать, а если ему необходимо рано встать, должен потом снова лечь спать. А если кто совсем не переварил пищи, тот пусть сохранит покой и совсем не принимается ни за работу, ни за упражнения, ни за дела. Кто изрыгает непереваренную пищу без

213

боли под ложечкой, пусть пьет время от времени холодную воду и избегает движений. Жить следует в светлом помещении, которое бы летом хорошо проветривалось, и в котором бы зимой было солнце. Надо остерегаться полуденного солнца, утреннего и вечернего холода, речных и болотных испарений; особенно надо бояться пасмурной погоды, когда время от времени показывается солнце и холод сменяется жарой: от этого чаще всего бывает насморк и флюс. Особенно следует принимать эти предосторожности в нездоровых местностях, где от их несоблюдения бывает даже чума. Следует также заметить, что тело здорово, ежели каждый день утром моча бывает белая, а потом — красная: первое обозначает, что пищеварение совершается, а второе, что оно закончилось. Как проснешься, надо немного подождать, а потом — если дело не зимой — тщательно прополоскать рот холодной водой. В длинные дни лучше отдыхать перед обедом, а в короткие — после него. Зимой следует спать по возможности всю ночь; если же приходится заниматься по ночам, то делать это не тотчас после принятия пищи, а лишь переварив ее.

Кто днем занят семейными или общественными делами, все-таки должен уделять некоторое время для забот о своем теле. Первая такая забота — упражнение, которое должно предшествовать принятию пищи. Оно может быть легким для того, кто еще не привык к нему, или у кого хорошее пищеварение; а для человека привычного или с плохим пищеварением — более напряженным. Хорошими упражнениями можно считать: громкое чтение, упражнения с оружием, игры в мяч, бег, прогулки (причем полезнее прогулки по неровной местности). Упражнения следует заканчивать, когда появится пот или усталость, и не доводить себя до утомления... Хорошо, если вслед за упражнением умастишь себя маслом на солнце или у огня или пойдешь в баню, которая должна помещаться в возможно более высокой, светлой и просторной комнате... Что касается пищи, то чрезмерное насыщение никогда не бывает полезно; часто бывает вредно и чрезмерное воздержание; если предстоит невоздержанность, лучше бывает не в меру выпить, чем съесть лишнее. Обед лучше всего начинать с солений, с овощей и т. п., потом перейти к мясу, лучше всего жареному или вареному. Всякие приправы не полезны по двум причинам: благодаря приятности съедаешь больше, чем следует, да и перевариваются они труднее. Второе блюдо (десерт) не причиняет никакого вреда хорошему желудку, но в слабом — окисляется. Поэтому, если кто желудком слабоват, пусть лучше в начале обеда ест виноград и другие фрукты. После обильной выпивки, которая значительно превосходит жажду, не следует есть, а насытившись, не следует ничего делать. Наевшись, хорошо для облегчения пищеварения запить пищу холодной водой, потом немного пободрствовать и затем крепко уснуть. Если кто наелся днем, должен избегать после принятия пищи и холода, и жары, и работы: все это

214

менее вредно при пустом желудке, чем при наполненном. Если по каким-либо причинам предстоит долго не есть, следует избегать всякого труда.

(Цельс, Искусства, 1. I, с. 1 et II)

5. Хирургия

По мнению Цельса [1] хирург должен обладать следующими качествами. «Он должен быть молод или по крайней мере близок к молодости. Он должен иметь руку твердую, верную, которая никогда не дрогнет; одинаково владеть и правой, и левой рукой, иметь ясный и проницательный взор и бесстрашное сердце. Его нечувствительность должна быть такой, чтобы, решившись вылечить больного и нисколько не трогаясь его воплями, он не торопился более, чем этого требуют обстоятельства, и не резал меньше, чем нужно. Он должен делать свое дело, как будто бы стоны больного ничуть не трогают его».

Уже в древности в распоряжении хирургов было большое количество разнообразных инструментов. Кроме повязок, бандажей, корпии, компрессов, губок они употребляли также банки, фонтанели разных форм, ножи, ланцеты, бистуреи (особый вид хирургического ножа), трубочки полые и массивные, иглы, крючки разных размеров, щипцы, машинки для вправления вывихнутых костей, буравы и инструменты для сверления черепа, для окуривания и опрыскивания; одним словом, все, что необходимо или просто годится для совершения хирургических операций. Много подобных предметов найдено было при раскопках Геркуланума и Помпеи.

Было бы излишним входить в подробности различных операций, которые производили римские хирурги. Они были чрезвычайно искусны в извлечении из тела стрел и других метательных орудий, обломки которых часто бывали глубоко скрыты. Точно так же они были опытны во всем, что касается переломов и вывихов. Они довели этот отдел хирургии до такого совершенства, что следующие века мало что прибавили в этом отношении, и в науке до сих пор еще почти целиком остались правила и положения, выработанные древними учителями. Они умели производить трепанацию и даже злоупотребляли ею; они были знакомы с операцией удаления камня в мочевом пузыре.
__________

Авл Корнелий Целъс — современник Тиберия, написал большую книгу о медицине, сельском хозяйстве и военном деле. До нас дошла лишь средняя часть сочинения, посвященная медицине; предыдущая статья и представляет собой отрывок из этого трактата Цельса. — Ред.

215

С течением времени стали появляться, особенно в больших городах, специалисты, среди которых, конечно, нередко встречались и шарлатаны. Существовали, напр., особые литотомисты или вырезатели камня. Литотомия представляет собой операцию, от которой, ввиду ее рискованности, отказывались многие сведущие, почтенные врачи. Гиппократ даже запрещал своим ученикам производить ее. Тем не менее существовали люди, которые доходили до изумительной ловкости в производстве этой операции. Окулисты были большей частью бродячими; чтобы распространить свою известность, они придумали раздачу печаток, которые представляли собой род постоянной рекламы. Эта была маленькая палочка сухой глазной примочки, имеющая форму печати, на которой было написано имя окулиста, название примочки и болезни, излечиваемой ею. Во Франции и в других странах находят во множестве такие печатки. Искусство дантистов процветало уже в V веке до Р. X., так как законы 12-ти таблиц упоминают о фальшивых зубах, скрепленных золотом. Были также специалисты по грыжам, по ушным болезням. В Луврском музее находится раскрашенная ваза, на основании которой можно думать, что римляне умели заменять ампутированную ногу деревянной.

Хирурги являлись часто в дом больного, но они держали также лавочки на улице. Плавт не раз упоминал об этих приемных врачей, которые являлись в то же время и аптеками. Случалось даже, что больной поселялся у врача, как у нас теперь в больнице. Наконец, были странствующие врачи, которые практиковали, переходя из города в город. Это были большею частью специалисты, которые лечили какой-нибудь один род болезни.

(Briau, Dict. des antiq., I. p. 106 et sui., chez Hachette).

6. Похороны

Так как Мамурра чувствовал себя очень плохо, то об этом известили его сына Марка, не замедлившего явиться. Его голос немного оживил больного, который сделал усилие, чтобы снять с себя кольца и передать их сыну, — этой передачей по римскому обычаю указывался будущий наследник. Такое усилие истощило Мамурру, и он снова впал в беспамятство. Марк едва успел прильнуть

216

к губам старика и получить от него последний вздох. Когда он вполне убедился в его смерти, то закрыл ему глаза.

Тотчас же отправились в храм Libitinae [1] с заявлением о смерти и просьбой, чтобы либитинарии (заведывавшие устройством похорон) прислали своих рабов приготовить тело покойника для погребения. Эти приготовления состояли в обмывании теплой водой и бальзамировании. Производя все это, громким голосом звали покойника, чтобы убедиться, что он действительно перестал жить. Когда тело было обмыто и надушено, покойнику подправили лицо особым составом, в который входил pollen — крупитчатая мука; этим способом трупу придавали спокойную бледность и устраняли все обезобразившие лицо следы болезни и предсмертной агонии. Если покойник умер насильственной смертью вследствие какого-нибудь случая, изуродовавшего ему лицо, то на последнее накладывалась маска, представлявшая собой большее или меньшее сходство с покойником. Это необходимо, так как похороны представляют собой зрелище, на котором присутствует масса народа: мертвые доступны глазам всех, и лицо их открыто. Тело покойника завертывалось в саван, но сверх того на него надевали обыкновенное платье.

Мамурра был одет в пурпуровую тогу; на голову ему возложили венок из дубовых листьев, который он получил на войне в награду за спасение одного гражданина; его положили на высокое ложе, украшенное слоновой костью и покрытое роскошной материей. Сын его вместе с несколькими родственниками перенес ложе в атриум и поставил его так, что ноги трупа обращены были к улице. Двери закрыты были занавесами цвета темной морской воды; в вестибюле на маленьком алтаре курились благовония, а у входа большая ветка кипариса предупреждала понтификов, чтобы они обходили это жилище, где взоры их могут быть осквернены видом покойника.

Тело, охраняемое слугой, было выставлено в течение семи дней. На заре восьмого дня глашатаи отправились по улицам возвестить о погребении: «Мамурра скончался, — возглашали они. — Если кто хочет быть на его похоронах, то уже пора. Будут устроены игры, и распорядителя похорон (его сына) будут сопровождать страж и ликторы».

В течение нескольких часов атриум наполнился народом. Мужчины явились одетые в poenula, а не тогу; у женщин на платья был наброшен плащ ricinium (коричневого или голубого цвета). Praefica — наемная плакальщица, доставленная либитинариями, стала
__________

[1] Либитина — древнеиталийское божество прихоти (libido), а также садов и виноградников; впоследствии ее отождествляли с Прозерпиной и с Венерой. В храме Венеры Либитины хранились все похоронные принадлежности, и по постановлению Сервия Туллия в этот храм за каждого умершего вносилась известная плата. — Ред

217

произносить под звуки флейт и лиры нении — погребальные песни в честь покойника. После этого все тронулись в путь. Марк Мамурра с тремя родственниками в темной претексте и с открытой головой подняли смертное ложе и понесли его на своих плечах. Кортеж шел при свете факелов, несмотря на то, что похороны происходили среди белого дня. Один из служителей общества похоронных процессий — designator — шел во главе, предшествуемый ликторами в синих туниках. За ним двигались музыканты с прямыми трубами, которые производили самые печальные звуки; затем хоры сатиров, исполнявшие комический танец, который назывался sicinnium; за ними — вольноотпущенники Мамурры с колпаками свободы на головах. Далее шел отдельно архимим — начальник мимов, одетый и загримированный под покойного Мамурру, которому он старался подражать в походке, осанке и во всей манере держать себя даже до смешного.

Затем шел в хронологическом порядке ряд предков покойника, представленных портретами из раскрашенного воска, сделанными наподобие театральных масок. Эти маски надеты были на людей, рост которых и осанка соответствовали лицу, изображенному данной маской. Издали можно было подумать, что это действительно сами предки, вставшие из могил. Иллюзия увеличивалась еще тем, что каждый имел атрибуты высшей должности, когда-либо занимаемой им при жизни, например, консульской, преторской или цензорской, и что его также сопровождали ликторы, как когда-то при жизни; если кто-нибудь из предков имел триумф, то лицо, изображавшее его в процессии, ехало на колеснице.

Затем следовало тело, предшествуемое стражем; за покойником несли несколько других погребальных носилок с атрибутами всех должностей, которые занимал Мамурра. Далее шли родственники и друзья в темно-синем платье и без колец. Женщины замыкали шествие. Платье их было в беспорядке, волосы распущены: они лили обильные слезы и испускали крики отчаяния. Во главе их находилась мать покойного со своими дочерьми и невесткой. Толпа женщин увеличивалась их служанками, которыми заведовала плакальщица, обучавшая их жестам скорби и отчаяния и задававшая тон их воплям. Процессия спустилась на форум, где остановилась у подножия ростр. Предки выстроились вокруг; для тех из них, кто занимал курульные должности, поставлены были стулья из слоновой кости. Погребальные носилки поставили на самую трибуну и подняли на них труп так, чтоб все могли его видеть; или вернее сам труп оставался лежать на носилках, а для всеобщего лицезрения была выставлена восковая фигура, изображавшая покойника. Перед этой аудиторией Марк произнес похвальное слово своему отцу, а также всем предкам, присутствующим при церемонии. Время от времени он замолкал для отдыха. Тогда флейтисты и певцы исполняли величественные и печальные гимны. Все эти речи, пение, музыка глубоко растрогали

218

зрителей, и одно время волнение стало настолько всеобщим, что казалось, будто весь народ разделяет скорбь семьи покойного.

Покинув форум, шествие направилось по Аппиевой дороге, где уже был приготовлен костер. Этот костер представлял собой очень высокую кучу дров, сложенных в виде жертвенника. Он был украшен гирляндами и кипарисовыми ветвями и окружен кипарисовой же оградой. Прежде чем на него были возложены носилки, мать покойного открыла глаза своему сыну, надела на его пальцы кольца, всунула ему между губами и даже в зубы triens [1] для уплаты перевозчику на том свете, поцеловала его застывшие уста и затем воскликнула голосом, прерывающимся от рыданий: «Прощай! Прощай! Мы все последуем за тобой в том порядке, который нам назначит судьба».

Тотчас же затрубили трубы, и тело было положено на костер, около которого были зарезаны любимые покойником лошади, собаки, попугаи, дрозды и соловьи. Кроме того, на землю было вылито два больших сосуда чистого вина, две полные патеры пенящегося молока и два кубка, наполненные кровью жертвенных животных.

Тем временем присутствующие на похоронах разместились вокруг костра. Повернувшись лицом на восток, они направились в левую сторону и торжественной процессией обошли вокруг костра, бросая на него разного рода подарки: одни духи, ладан, нард, мирру, кинамон; другие — масло, вино; некоторые, наконец, а именно те, которые были на войне с Мамуррой — венки и другие военные знаки отличия. На эту священную кучу дров возложены были жертвенные животные и даже пиршественные яства. Женщины вырывали себе клочьями волосы и присоединяли их к погребальным дарам; они били себя в грудь и царапали лицо, чтобы почтить манов, которые любили молоко и кровь. Наконец, чтобы еще более удовлетворить их кровавым вкусам, близ костра был устроен смертный бой, окончившийся тем, что почти все 120 гладиаторов, принимавших в нем участие, перебили друг друга. Два старых воина, которые не могли примириться с мыслью о разлуке со своим бывшим вождем, пронзили себя мечами.

Когда закончилось шествие и жертвы были принесены, участники погребальной процессии выстроились вокруг кипарисовой ограды. Особый зажигатель подал горящие факелы Марку и некоторым из родных, которые поднесли их к костру, отвернув при этом лицо. Вскоре черные клубы дыма поднялись в воздух; со всех сторон раздался плач и вопли, которые смешались со скорбными песнями и звуками труб.

Когда от костра осталась лишь куча пепла и потухших углей, старуха мать Мамурры вместе с его женой, погрузив предварительно

__________

[1] Triens — мелкая монета, стоимостью в 1/3 асса.

219

руки в чистую воду, вынули из этой печальной кучи остатков побелевшие кости, или вернее остатки костей своего сына и мужа. Они облили их старым вином и молоком, выжали в полотняном покрывале и заключили в бронзовую урну вместе с розами и духами. После этого Марк получил от designator'a * лавровую ветвь и, обойдя трижды группу собравшихся, очистил их, окропивши чистой водой; затем — отпустил их со словами: «Вы можете уйти». Большинство присутствующих отправилось провожать изображение покойного до дому, где оно было помещено в атриуме между остальными предками.

На другой день были устроены игры и представления. Бедным раздавали сырое мясо; кроме того, был устроен парадный обед на форуме. На девятый день родственники принесли на гробницу урну с останками покойного; как только она была там поставлена, величавый трубный звук возвестил о том, что последний акт погребения совершился. В тот же день Марк должен был дать всем родственникам торжественный обед.

После всего этого нужно было приступить к очищению семьи. Марк начал с того, что велел вымести весь дом железняком; затем он зажег огонь в атриуме, бросил на горящие уголья серу и в сопровождении всей семьи несколько раз прошел через это курево.

Расходы на эти похороны достигли до 1 миллиона 100 тысяч сестерций.

На похороны граждан среднего достатка не приглашается народ, потому что не устраивают при этом ни игр, ни обедов; но родные присутствуют непременно. Погребальное ложе скромно украшено папирусом. Самые близкие родные и друзья несут покойника на костер. Если покойный — человек еще молодой, впереди процессии идут флейтисты, если старый — трубачи. По закону полагается десять музыкантов, но закон этот часто нарушают. Шествие не останавливается на форуме, потому что похвальных речей при этом не бывает. Костер мал, низок и заключает в себе ровно столько дров, сколько

__________

* Распорядитель на похоронах.

220

нужно для сожжения трупа; останки умершего помещают в простую глиняную урну. У костра не приносят жертвоприношений; нет ни благовоний, ни возлияний, ни даров, ни боя гладиаторов.

Нет ничего более скромного, чем похороны бедняка. У дверей дома не стоит кипарис; едва пройдет три дня, как уже торопятся взвалить тело на маленькие узкие носилки, представлявшие собой нечто вроде сундука. На бедняка набрасывают жалкую тогу, истершуюся от частого употребления в подобных случаях. Четыре раба стараются поскорей вывалить свою ношу в поле за Эсквилинскими воротами, где устроено множество маленьких склепов со сводами. Их называют «маленькими колодцами», без сомнения, из-за круглой отдушины, сделанной в своде и закрывающейся плитой. Каждый вечер одна из этих ям открывается для всех покойников, которых принесут в этот день. Vespillones бросают их туда как попало, большей частью даже без савана. Этих кладбищенских служителей называют «грабителями трупов», потому что они часто крадут саваны и вырывают у покойника triens, положенный в рот для уплаты за переезд на тот свет. Когда склеп наполнится, закрывающую его плиту припечатывают и снимают ее только через год, когда трупы уже высохнут. Когда смертность очень велика, бедняков сжигают целыми кучами.

Похороны умершего в очень юном возрасте лишены всякой торжественности, каково бы ни было общественное положение покойника. Похороны человека молодого, по мнению римлян, оскверняли весь дом; их называли «несчастными» и устраивали ночью, чтобы скрыть от глаз посторонних. Впрочем, отец непременно должен на них присутствовать. Закон запрещает носить траур по детям моложе трех лет; если ребенок старше, траур продолжается столько месяцев, сколько покойнику было лет, до 10 лет включительно. Вообще траур представлял собой исключительно нравственную обязанность; обычай заставляет носить траур только женщин, но не мужчин. Во всяком случае, он не должен продолжаться более года.

(Dezobry, Rome au siecle d'Auguste, lettre LX, chez Delagrave).
^

7. Культ мертвых

Погребальные обряды ясно показывают, что, опуская покойника в гробницу, древние римляне верили, что кладут туда нечто живое. Вергилий заканчивает рассказ о погребении Полидора следующими словами: «Мы заключаем душу в могилу». Это же самое выражение встречается и у Овидия, и у Плиния Младшего. Это, конечно, не значит, что оно соответствовало представлениям этих писателей о

221

душе; но дело в том, что оно с незапамятных времен увековечилось в языке, свидетельствуя о древнейших народных верованиях.

Существовал обычай в конце похорон звать душу умершего именем, которое он носил при жизни. Ей желали счастливой жизни под землей. Трижды говорили ей «будь здорова» и прибавляли «пусть земля будет тебе легка!» Так велика была вера в то, что погребенный продолжает жить под землей и сохраняет способность чувствовать счастье и страдание. На могиле писали, что здесь «покоится» такой-то человек; выражение, которое пережило соответствующие ему верования и, переходя из века в век, дожило до нашего времени. Еще мы употребляем его, хотя никто теперь не думает, будто в могиле покоится бессмертное существо. Но в древности так твердо верили, что там живет человек, что никогда не забывали похоронить вместе с ним и те предметы, которые, по их мнению, были ему нужны: одежду, сосуды, оружие. На могиле разливали вино, чтобы утолить его жажду, ставили пищу, чтобы насытить его. Убивали лошадей и рабов, думая, что эти существа, заключенные вместе с покойником, будут служить ему в могиле так же, как они это делали при его жизни...

Чтобы душа прочно утвердилась в этом подземном жилище, которое приспособлено было для ее второй жизни, нужно было, чтобы тело, с которым она оставалась связанной, было покрыто землей... При этом недостаточно было зарыть труп в землю; необходимо еще соблюсти установленные обычаем обряды и произнести определенные формулы. У Плавта мы находим историю одного выходца с того света: это душа, которая вынуждена блуждать, потому что тело ее положено было в землю без соблюдения обрядов. Историки рассказывают, что когда хоронили тело Калигулы, погребальная церемония осталась неоконченной, и вследствие этого душа его стала блуждать и являться живым до тех пор, пока не решились вынуть труп из земли и снова похоронить его по всем правилам...

Существо, жившее под землей, не настолько было свободно от человеческого естества, чтобы не чувствовать потребности в пище. Ввиду этого в известные дни ежегодно приносилась пища в каждую могилу.

Овидий и Вергилий дают нам описание этой церемонии, сохранившейся в неприкосновенном виде до их времени, хотя верования успели в значительной степени измениться. Они рассказывают, что могила окружалась большими гирляндами из травы и цветов, что На нее ставили пироги, фрукты, соль и лили молоко, вино, а иногда даже кровь жертвы.

Было бы ошибочно думать, что эта печальная трапеза представляла собой просто поминки. Пища, которую приносили родные, действительно предназначалась для покойника, исключительно для него. Это подтверждается тем, что молоко и вино лились на самую

222

могилу, что в ней рыли отверстие, чтобы твердая пища дошла до покойника, что если приносилась жертва, то все мясо сжигалось, чтобы никто из живых не мог съесть его, что при этом произносились известные формулы, приглашающие покойника есть и пить, что, если при этой трапезе присутствовала вся семья, никто из ее членов не прикасался к кушаньям; наконец, уходя, непременно оставляли немного молока и несколько пирогов в сосудах. Считалось страшным грехом, если кто-нибудь из живых прикоснется к этим припасам, предназначенным для удовлетворения потребностей покойника.

Покойники считались священными существами. Древние наделяли их самыми почтительными эпитетами, которые только могли найти: называли их добрыми, счастливыми, блаженными. Они относились к покойникам со всем почтением, какое только может чувствовать человек к божеству, которое он любит или которого боится. По их мнению, всякий покойник был богом. И это обоготворение не было привилегией великих людей: между умершими не делали различия. Цицерон говорит: «Наши предки хотели, чтобы люди, покинувшие эту жизнь, считались в числе богов». Римляне называли покойников: боги маны [1]. «Воздайте должное богам манам, — продолжает Цицерон, — это люди, которые покинули жизнь; считайте их за божественные существа». Могилы были храмами этих божеств, поэтому на них и была священная надпись: Dis Manibus. Здесь обитал погребенный бог. Перед могилами стояли алтари для жертвоприношений, как и перед храмами богов.

Как только покойникам переставали приносить пищу, они тотчас же выходили из своих могил: и люди слышали в ночной тиши вопли этих блуждающих теней. Они упрекали живущих за небрежность и старались наказать их; они посылали болезни и поражали почву бесплодием. Они не оставляли живых в покое до тех пор, пока те снова не начинали приносить на могилы пищу. Жертвы, принесение пищи и возлияния заставляли тени вернуться в могилу, восстановляли их покой и божественное свойство. Тогда человек был в мире с ними.

С другой стороны, покойник, которому воздавали поклонение, являлся божеством-покровителем. Он любил тех, кто приносил ему пищу. Чтобы помогать им, он продолжал принимать участие в человеческих делах и часто играл в них заметную роль. Хотя он был и мертв, но умел делаться сильным и деятельным. К нему обращались с мольбами, просили его поддержки и милости.

(Fustel de Coulanges, La Cite antique, Livre 1, ch I et II, chez Hachette).
__________

[1] Они назывались также ларами или гениями.
^

8. Гробницы на Латинской дороге

Две из этих гробниц весьма любопытны; они относятся ко II веку нашей эры.

Вход в правую гробницу устроен через прямоугольный атриум, крыша которого поддерживается четырьмя колоннами, стоящими по четырем углам. Направо и налево от атриума идут две лестницы, шириной в метр, которые были когда-то обложены мраморными плитами. У подножия лестницы с одной стороны находится дверь в подземелье, последнее жилище покойника, с другой — вестибюль, в котором его помещали предварительно и где происходили последние погребальные церемонии. Стены вестибюля голые и всегда были такими. Украшения приберегли для усыпальницы. Эта последняя представляет собой прямоугольное помещение со сводами. От мраморной облицовки, покрывавшей когда-то все четыре стены, едва сохранилось несколько кусков ближе к поверхности земли, но штукатурка свода осталась нетронутой. В тимпанах — фигуры женщин и гениев, окруженные орнаментом из переплетенных между собой ветвей с листьями. Они изображают граций, которые пляшут с гирляндами из листьев в руках, а внизу вакханка, сидящая на коньке. Исполнены эти фигуры очаровательно. Свод разделяется на пятьдесят украшенных рельефами кессонов то четырехугольных, то круглых. Здесь мы видим во всем их изящном разнообразии те декоративные фантазии, которые с такой легкостью создавались творческим гением древних художников: танцовщиц, гистрионов, гениев, морских коньков, вакханок. Любопытную особенность этих


224

гробниц составляет расположенный в верхнем этаже атриум, который служил, очевидно, местом поминальных трапез. Здесь собирались в особо назначенные для этого дни у могилы покойника, память которого чествовали, и устраивали или здесь, или в отдельной зале особого рода мистическое пиршество. Во многих гробницах найдены были такие пиршественные залы и колодцы для участников пира.

От правой могилы на поверхности земли ничего не осталось кроме мозаики. Верхняя часть здания не существует, но по мозаике можно восстановить точный план атриума и смежной с ним столовой; узкая лестница вела в подземные помещения. Вестибюль утратил свой первоначальный характер и обратился в III веке в добавочный склеп. Также, как и в правой гробнице, в углу виднеется отверстие колодца. В одной надписи упомянуты имена владельцев этой гробницы. Это Pancratii — семья, очень влиятельная во II веке империи. Первоначальный склеп заключал в себе саркофаг из дикого камня, в котором покоилось два трупа, отделенных друг от друга тонкой перегородкой. Драгоценные камни, сосуды, дары, которые благочестивые люди древности с такой щедростью приносили на могилу близких, — все это исчезло. Свод склепа четырехугольный и разделен на четыре части, покрытые живописью, которая поражает свежестью красок. На ярком фоне выступают переплетенные ветви с листьями, пальмочками, плоды, сосуды, щиты изящного и тонкого рисунка, гармоничных и нежных оттенков. Эти разноцветные украшения оттеняются рельефами из гипса ослепительной белизны, изображающими богов и героев — Вакха, Минерву, Улисса, Ахилла, Филоктета, а также сцены из троянской войны.

Склоны свода украшены изображениями совсем иного рода. Тут мы видим пейзажи, фантастические улицы, беседки, суда, деревья и даже львов.

(Beule, Revue des cours litteraires, IV, p. 25).
^

9. Эпитафии на лионских гробницах

В одной из могил лежит «добродетельная жена, скончавшаяся раньше времени, назначенного судьбой, убитая рукой жестокого мужа». Другая была похищена несправедливым роком на глазах у любящего супруга и детей; третья стала жертвой внезапной смерти. Одна из надписей излагает трогательные подробности пожара: Секундий Октав сначала избежал было опасности, но потом он все-таки пал жертвой пламени, с которым вздумал бороться. Он погиб, раздавленный упавшей стеной, и его товарищи были более огорчены его несчастной кончиной, чем потерей своего имущества.

225

В надгробных надписях часто встречается обращение покойного к состраданию путника, слова, имеющие значение счастливого предзнаменования, которое радует останки мертвеца. «Живи счастливо и весело, путник, который прочтет эти строки». — «Счастливого пути! Счастливого возвращения! Всякого благополучия добрым людям!»

В гробнице Клавдии Виктории — девочки 10-ти лет — находились ее игрушки: резная кукла из слоновой кости, булавки, иголки, а также гипсовый слепок с ее лица. Прежде чем расстаться с ней навеки, мать захотела сохранить по крайней мере верное изображение черт лица своего ребенка; воспользовавшись этим слепком, она потом Предала его земле.

В другом месте мы читаем эпитафию мальчику, которому было в момент смерти 11 лет 6 месяцев и 26 дней, и которого звали Кв. Акцептий Венуст. Он учился и подавал самые лучшие надежды. «Чудное дитя, которого несправедливая судьба не дала, а только показала и преждевременно похитила! Оно было дорого всем своей детской прелестью, а также сыновней нежностью. В течение короткой своей жизни он подавал надежды на славное будущее и оставил своих родителей в вечной скорби».

Совместные занятия уже тогда создавали прочные связи между людьми. Один тревир [1] умер в Лионе вдали от своей родины; но у него нашлись два школьных товарища, которые позаботились о его погребении и поставили на его могиле памятник в знак братской любви и прочной дружбы, которая связывала их с покойным товарищем.

Трогательные слова прощания, с которыми обращаются друг к другу супруги, нередко дышат живой и нежной любовью.

Вот, напр., муж, который завидует счастью жены, умершей первой. А вот старик, овдовевший после тридцатитрехлетнего супружества, который жалуется, что смерть жены разбила его сердце. «О если бы небу угодно было, — говорит он, — чтобы рок, унесший тебя, постиг нас обоих!» И прибавляет затем слова, которые впоследствии Людовик XIV произнес по поводу кончины своей жены: «Смертью своей она огорчила меня впервые».

Бедный ветеран прибегает к несколько запутанной фразеологии для выражения своей щемящей тоски: «Я оплакиваю, — говорит он, — очень любимую, очень чистую супругу, которая тщательно берегла счастье своего мужа, которая никогда каким бы то ни было способом не нанесла ему ни малейшего бесчестия и не причинила никакого огорчения, которая за 18 лет брачной жизни ни разу не подала мужу повода к неудовольствию или печали. Он лишился ее в три
__________

[1] Тревиры — белгское племя, жившее на левом берегу Рейна, в нижнем его течении. — Ред.

226

дня вследствие внезапной смерти, в то время когда он находился в путешествии».

Другой супруг рассказывает о своей жене, что «ее добродетели, ее чистота, энергия и внимание к мужу неизмеримы».

Один муж говорит о своей молодой жене, умершей 25 лет от роду, что «слишком большое благочестие заставило ее сделаться нечестивой». Какой нечестивый поступок совершила она? Быть может, разбитое сердце матери не выдержало потери ребенка?

Верность памяти первого мужа была, по-видимому, не совсем обычным делом, так как Эмилия Валерия заслужила особые похвалы за то, что тридцати шести лет не вышла вторично замуж из любви к своим детям.

Юлия Фригида, по всей видимости молодая женщина, вышедшая замуж за старика, рассыпается в похвалах «великодушному благодетелю, который обременял себя заботами об ее пропитании, любил ее с нежностью отца и являлся для нее покровителем, полным благосклонности»; ее дочь, Юлия Луция, в отчаянии, что не могла закрыть своими маленькими ручками потухших глаз своего отца.

Юлия Филематион заслужила от своих вольноотпущенников следующую изящную похвалу: «Ее характер, ее красота, все ее счастливые дары были слаще меда».

Клавдий Агафирс, «человек почтенный, без малейшего пятна прожил 70 лет 5 месяцев и 10 дней».

Одна бедная женщина, почти без всяких средств, постаралась тем не менее воздвигнуть памятник своему мужу; она его соорудила, по ее словам, «по мере своих скудных средств».

Маспеция Сильвана, давая волю своей скорби, сделала на могиле Валерия Мессора, своего супруга, надпись, безграмотность которой еще более увеличивает прелесть наивного выражения ее чувств.

Какая-то женщина, по-видимому не особенно ревнивая, дает из глубины своей могилы следующий совет мужу: «Друг мой, прогони печаль, развлекись и приди ко мне».

Один болтун сообщает, что он «стекольщик по ремеслу, умер 75 лет, прожил 59 лет со своей женой, имеет трех сыновей и одну дочь, что все его дети подарили ему внуков и что он их оставляет после себя».

Какой-то суеверный человек рассказывает о значении, которое имел в его жизни день, посвященный Марсу: «родившись во вторник, он поступил в войско во вторник, во вторник же получил отставку и, наконец, умер во вторник».

Флор — очевидно, веселый малый, у которого мысль о смерти вовсе не вызывает меланхолии. «Украсьте цветами, — говорит он, — эту могилу, которую я еще при жизни сделал для своей дорогой супруги и для себя; радостно покройте цветами Флора, который воздвиг эту гробницу».

227

Это веселый эпикуреец. Были среди лионских жителей и поэты, могилы которых украшены стихотворными надписями, а также и философы. Таким философом был, вероятно, тот, который следующим образом сообщает о смерти своего друга: «Он возвратил природе душу, которую та дала ему, а тело свое его первоначальному состоянию».

Один благоразумный и осторожный человек заявляет, что он, боясь какой-нибудь ошибки со стороны своих наследников, еще при жизни соорудил себе могилу, «чтобы иметь ее».

Какой-то чужестранец из Филиппополя обнаруживает литературные претензии: для своей эпитафии он выбрал отрывок из Вергилия; но, подставляя одно слово вместо другого, нарушил размер.

(Bazin, Vienne et Lyon gallo-romains, pp. 273 et suiv, chez Hachette)

10. Columbaria

Columbaria назывались здания, предназначенные для погребения; в стенах их сверху до низу были устроены ниши рядами в несколько этажей; в нишах помещались урны с останками мертвых.

Этот способ погребения, по-видимому, был принят большими семьями, у которых было слишком много вольноотпущенников и рабов, чтобы можно было помещать их останки в той же гробнице, где хоронились члены семьи; именно так поступали менее многолюдные семьи, если только относительно кого-нибудь из рабов или вольноотпущенников не существовало особой оговорки насчет исключения из родовой гробницы. Впоследствии такого рода сооружения устраивались спекуляторами, которые продавали места людям слишком бедным, чтобы иметь особую гробницу и содержать ее; с другой стороны, и сами бедняки объединялись в товарищества, чтобы в складчину устроить себе columbarium.

Римские колумбарии, расположенные вокруг городских стен, а также вдоль идущих из Рима дорог, представляли собой обширные четырехугольные помещения, наполовину подземные; стены их были заняты четырехугольными или закругленными сверху нишами, которые шли рядами на одинаковом расстоянии друг от друга. В каждой нише помещалось обыкновенно две урны, иногда одна, а иногда три или даже четыре. Урны эти были замурованы, так что их нельзя было перемещать. Они чаще всего были глиняные; но встречаются также урны из мрамора, алебастра, стекла и других материалов. Форма и украшения некоторых из них не лишены изящества. Надписи, выгравированные на мраморных или бронзовых плитах, прибитых к стене, указывают имя, возраст и звание покойника, иногда также и имена тех, кто позаботился о их погребении. Залы колумбариев слабо освещались отверстиями в своде. Узкая дверь служила входом, откуда приходилось спускаться по лестнице.

228

Самый обширный из известных колумбариев — это тот, который был устроен на Аппиевой дороге для вольноотпущенников и рабов Ливии, жены Августа: он мог вместить останки по крайней мере 3000 человек. Можно думать, что им пользовались вплоть до времен Клавдия. Он был заново открыт в 1726 году. После этого развалины его были заброшены, так что в настоящее время от них почти ничего не осталось. Этот колумбарий представлял собой двухэтажное здание в виде параллелограмма, имеющего 10,65 м длины и 6,25 м ширины.

Другое сооружение в этом роде, предназначенное для людей всякого звания, покупавших себе в нем место, было гораздо изящнее. Можно думать, что каждый украшал купленное им место сообразно своему вкусу и средствам, устраивая над ним маленькое зданьице с фронтонами, колоннами и фризами, которые были покрыты живописью, иногда превосходной работы. Этот колумбарий представляет собою интересный образчик искусства эпохи Августа.

(Saglio, Dictionnaire des antiquites, I, pp. 1334 et suiv., chez Hachette).
^

11. Похоронные товарищества

Во времена империи часто устраивались общества, главной целью которых было предоставление своим членам приличного погребения. Каждое из них по обычаю ставило себя под покровительство того или другого божества.

Мы имеем устав одной из таких коллегий, состоявшей из почитателей Дианы и Антиноя в Ланувии. Устав относится к 136 году.

Это общество состояло, по-видимому, из вольноотпущенников и бедных людей; среди его членов были также рабы, и можно думать, в значительном числе; закон разрешал им участвовать в такого рода обществах с согласия господина.

Каждый, вступая в коллегию, вносил 100 сестерций и кроме того бутылку доброго вина. Затем он делал ежемесячные взносы в размере 5 ассов.

Эти деньги служили для покрытия обыкновенных расходов и издержек на погребение. Коллегия Дианы не имела собственного здания для погребения своих членов: все эти рабы и вольноотпущенники были слишком жалкими бедняками, чтобы собрать сумму, необходимую для сооружения колумбария. Они поступали проще. Когда умирал кто-нибудь из членов, общество выплачивало его наследнику известную сумму на покупку могилы. Эта сумма,

230

называемая funeraticium, колебалась в зависимости от средств коллегии; в данном случае размеры ее доходили лишь до 300 сестерций; и из нее еще вычиталось 50 сестерций, которые распределялись у погребального костра между присутствующими сочленами, почтившими покойника участием в его похоронах.

Все случайности были тщательно предусмотрены. Если покойник не оставлял наследника, то сама коллегия брала на себя заботы о его погребении. Если покойный был рабом, и его господин отказывался выдать тело товариществу, ему устраивали фиктивные похороны и сооружали, без сомнения, кенотаф [1]. Если он умер вне Ланувия, но не дальше 20 миль (30 километров) от него, и коллегия была своевременно извещена, то три члена ее тотчас же отправлялись проводить останки покойного и уплатить похоронные издержки. По возвращении они давали отчет товариществу и, если оказывались виновными в недобросовестности, то платили штраф в четыре раза превышавший растраченную сумму. Если же отчет признавался правильным, то каждому выдавалось по 20 сестерций в возмещение путевых издержек. Если член коллегии умирал на расстоянии большем, чем 20 миль, тот, кто его похоронил, мог прислать счет расходов, удостоверенный семью свидетелями, и тотчас же получал funeraticium, на который имел право покойник.

Самое важное для всякого общества — это продолжительность его существования, так как нередко случалось, что рвение, одушевлявшее членов вначале, с течением времени значительно остывало. Учредители данной коллегии имели в виду эту опасность. «Пусть наше предприятие, — говорят они, — будет благоприятно для императора и его семьи, для нас и для всех наших и для коллегии, которую мы учреждаем! Пусть мы будем иметь возможность проявить спасительную энергию в сборе средств, необходимых для приличного погребения наших покойников! Чтобы достигнуть всего этого, нужно действовать согласно и платить аккуратно, чтобы наше общество могло жить долго». Дальше они постановляют, что если кто-нибудь из членов не будет платить своего взноса в течение нескольких месяцев, то общество не выдаст ничего после его смерти.

(Willmanns, Exempla inscriptionum latinarum, 319; Boissier, La Religion romaine, II, pp. 274—277; 2-е edit.).
__________

[1] Cenotaphium — пустая гробница, которую сооружали в тех случаях, когда нельзя было найти тело умершего. Обычай этот обусловливался особым взглядом древних на погребение с соблюдением всех обрядов, как на нечто безусловно необходимое в интересах как загробной жизни покойника, так и благополучия оставшихся в живых родственников. — Ред.