От редакторов русского издания

Вид материала

Документы

Содержание Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма ReckMalleczewen F. P.

Подобный материал:

• Предисловие редакторов русского издания, 732.37kb.
• Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв. Антология, 6335.43kb.
• Автор, название, изд-во, год издания, 464.93kb.
• Концепция и специфические характеристики первого номера корпоративного издания для, 905.48kb.
• В. Н. Дёмин Гиперборея. Исторические корни русского народа, 1249.63kb.
• В. В. Зеленский От редактора русского издания 1929, 10660.27kb.
• Информационно-библиографические издания, 485.77kb.
• Национальное достояние русского народа, 99.7kb.
• Федеральный компонент, 401.39kb.
• Информационно-библиографический отдел Золотое кольцо России, 148.24kb.

458

^ Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

Глава одиннацатая. Тоталитарное движение


на, который смог «предвидеть приближение времени, когда "искусство управлять массами" будет развито настолько совершенно, что художник, музыкант или поэт будут обладать реальной силой поощрять и влиять с такой же определенностью, с какой математик решает геометрические задачи или химик проводит анализ вещества», на основе чего был сделан вывод, что современная пропаганда зародилась уже там и тогда¹⁴.

Однако, каковы бы ни были изъяны позитивизма, прагматизма и бихевиоризма и как бы они ни влияли на формирование того сорта здравого смысла, что был характерен для XIX в., отнюдь не в этом заключается свойственный массам «злокачественный рост утилитарных составляющих существования»¹⁵, к которому и апеллирует тоталитарная пропаганда и научность. Идущая от Конта позитивистская убежденность в том, что будущее определенно научно предсказуемо, основывается на оценке интереса как всепроникающей силы в истории и на предположении, что открыть объективные законы власти возможно. Политическая теория герцога де Рогана, утверждающая, что «короли командуют людьми, а интересы командуют королями», что объективный интерес — это та сила, которая «единственная никогда не терпит поражения», что «правильно или ложно понятый интерес делает правительство живым или мертвым», — это политическая теория, составляющая традиционную сердцевину современного утилитаризма, позитивизма или социализма, но ни одна из этих систем не предполагает, как это старается сделать тоталитаризм, что «возможно изменить природу человека». Наоборот, они все, явно или неявно, подразумевают, что человеческая природа всегда неизменна, что история есть рассказ об изменяющихся объективных обстоятельствах и человеческой реакции на них и что правильно понятый интерес может привести к благоприятной смене обстоятельств, но не к смене человеческой реакции как таковой. «Сциентизм» в политике и по сей день предполагает, что объектом политики является человеческое благосостояние, — представление, полностью чуждое тоталитаризму

И именно потому, что утилитарное ядро идеологий принималось как само собой разумеющееся, антиутилитарное поведение тоталитарных правительств, их полное равнодушие к массовым интересам вызвали шок. Это ввело в современную политику элемент неслыханной непредсказуемости. Тоталитарная пропаганда, однако, хотя и иным пу

¹⁴ Ibid P 137 Цит по сенсимонистскому журналу Prducteur l P 399

¹⁵ Vegehn E p cit

¹⁶ Ebenstein W The Nazi State NY, 1943 Сделанное в этой книге исследование «Перманентной военной экономики» нацистского государства — практически единственная критика, считающая, что «бесконечный спор была ли немецкая экономика при нацистско режиме социалистической или капиталистической — во многом искусствен [потому ^чт он] ведет к упущению важного факта, что капитализм и социализм есть категории имеющие отношение к западной экономике благосостояния» (р 239)

тем, показала, даже задолго до того, как тоталитаризм смог завоевать власть, насколько далеко массы могут отойти от самой связи с интересом. Так, было не вполне доказано подозрение союзников, что убийство душевнобольных, совершенное Гитлером в начале войны, было предпринято якобы для того, чтобы избавиться от лишних ртов¹⁷. На самом деле не война заставила Гитлера отбросить все этические нормы, а, по его мнению, массовое кровопролитие на войне давало ни с чем не сравнимую возможность начать убийства, которые, как и другие пункты его программы, были спланированы на тысячелетия вперед¹⁸. Так как фактически веками, на протяжении всей европейской истории, людей учили судить о каждом политическом действии по его cui bn и обо всех политических событиях по специфическим интересам, лежащим в их основе, они неожиданно столкнулись с элементом беспрецедентной непредсказуемости. Благодаря своим демагогическим качествам тоталитарная пропаганда, задолго до завоевания власти ясно показавшая, как мало массы руководствуются знаменитым инстинктом самосохранения, не была воспринята серьезно. Однако успех тоталитарной пропаганды не столько основывается на демагогичности, сколько на знании, что интерес как коллективная сила может проявляться только там, где устойчивые социальные структуры обеспечивают взаимосвязь между индивидом и группой. Не может пропаганда, основанная на отдельном интересе, эффективно распространяться в массах, отличающихся тем, что они не принадлежат ни к какому социальному или политическому организму и, следовательно, представляют собой поистине хаос интересов. Фанатизм членов тоталитарных движений, так явно отличающийся по качеству от даже самой необыкновенной лояльности членов обыкновенных партий является результатом отсутствия в массах собственного интереса, благодаря чему они вполне готовы жертвовать собой. Нацисты доказали, что можно повести целый народ на войну под лозунгом, заранее допускавшим возможность «...всем погибнуть»,

Свидетельские показания Карла Брандта, одного из врачей, привлеченных Гитлером к программе по эвтаназии, очень характерны в этом контексте (Medical Trial US against Karl Brandt et al Hearing f May 14 1947) Брандт бурно протестовал против обвинения, то проект был направлен на уничтожение лишних ртов, он подчеркивал, что всегда строго осуждались те члены партии, которые пользовались подобными аргументами в спорах Он говорил, что эти меры диктовались исключительно «моральными принципами» То же самое можно сказать в отношении депортации Документы пестрят отдельными записями военных советников, в которых значится, что депортация миллионов евреев и поляков полностью игнорировала все «военные и экономические нужды» (см hakv L p cit P 321, а также документальные материалы, опубликованные там же) Решающий указ, положивший начало последующим массовым убийствам, был подписан Гитлером 1 сентября 1939 г — в день развязывания войны — и имел в виду не только душевнобольных (как часто ошибочно считалось), но и тех, кто был «неизлечимо болен» С душевнобольных все только начиналось






460


461

Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

Глава одиннацатая. Тоталитарное движение


которого военная пропаганда в 1914 г. тщательно избегала, и повести отнюдь не в период нищеты, безработицы или уязвления национальных амбиций. Тот же самый настрой выявился в последние месяцы войны, к тому времени явно уже проигранной, когда нацистская пропаганда сплотила уже с трудом поддающееся запугиванию население обещанием, что фюрер «благодаря своей мудрости подготовил в случае поражения

10

легкую смерть в газовых камерах всему немецкому народу»¹ .

Тоталитарные движения используют социализм и расизм, выхолащивая из них утилитарное содержание, интересы класса или нации. Форма безошибочного предсказания, в которой эти понятия были представлены, стала более важной, чем содержание²⁰. Главной характеристикой вождя массы стала безграничная непогрешимость он не мог совершить ошибку никогда²¹. Более того, предпосылка непогрешимости основывалась не столько на сверхинтеллекте вождя, сколько на правильной интерпретации сущностных сил в истории или природе, сил, ложность которых нельзя доказать ни их разрушением, ни поражением, так как им суждено утвердиться на долгой дистанции²². Властвуя, вожди озабочены исключительно тем, чтобы сделать свои предсказания истинными, а это делает ненужным все утилитарные рассуждения. В конце войны нацисты не брезгали использовать концентрированные силы своей, еще сохранившейся организации для возможно полного разрушения Германии. Этим они хотели оправдать свое предсказание, что немецкий народ погибнет в случае поражения.

¹⁹ См. ^ ReckMalleczewen F. P. Tagebuch eines Verzweifelten. Stuttgart, 1947. S. 190. ²¹¹ Согласно Гитлеру, превосходство идеологических движений над политическими партиями базировалось на том факте, что идеологии (Weltanschauungen) всегда «проповедуют свою непогрешимость» (Mein Kampf. Bk 2. Ch. 5 «Weltanschauungen and rganizatin»). На первых страницах официальной настольной книги о молодом Гитлере подчеркивается, что все вопросы Weltanschauung, до этого представленные «нереалистично», «непонятно», «стали настолько ясными, простыми и определенными [курсив мой. — X. А.], что каждый соратник мог понять их и соотносить с ними свои решения (The Nazi Primer. N. Y., 1938). ²¹ Первая из «заповедей члена партии» гласит «Фюрер всегда прав»(см. rganisatinsbuch der NSDAP. 1936. S. 8). См. также Dienstvrschrift für die P. . der NSDAP. 1932. S. 38, где это выражение дается в следующем виде «Решение Гитлера окончательное» Следует отметить примечательную разницу во фразеологии.

«Их требование быть непогрешимым, [равное тому], что никто из них искренне не допускал возможности ошибиться», в этом аспекте проводит решительное различие между Сталиным и Троцким, с одной стороны, и Лениным — с другой (см. Suvarine B. Stalin A critical survey f blshevism. N. Y., 1939. P. 583).

²² Ясно то, что гегелевские законы диалектики должны были послужить прекрасным инструментом для того, чтобы всегда быть правым, потому что позволяли интерпретировать любые поражения как начало победы. Один из прекрасных примеров подобного рода софистики появился после 1933 г., когда немецкие коммунисты в течение почти двух лет отказывались понимать, что победа Гитлера означала поражение Коммунистической партии Германии.

Пропагандистский эффект догмата о непогрешимости, поразительный успех усвоенной роли простого истолкователя действия неких предсказуемых сил поощряли у тоталитарных диктаторов привычку провозглашать свои политические намерения в форме пророчества. Наиболее известным примером подобного рода является речь Гитлера перед рейхстагом в январе 1939 г. «Сегодня я хочу в очередной раз сделать предсказание. В том случае, если еврейские финансисты... еще раз добьются успеха в вовлечении народов в мировую войну, результатом будет... уничтожение еврейской расы в Европе»²³. В переводе на нетоталитарный язык это означает в мои намерения входит начать войну и ликвидировать евреев в Европе. Также и в случае со Сталиным. Сталин в 1930 г. (именно в этом году он подготовил физическое уничтожение как правых, так и левых внутрипартийных оппозиционеров) в своей известной речи перед ЦК Коммунистической партии описал их как представителей «умирающих классов»²⁴. Это определение не только говорит о специфической резкости этой речи, но и сообщает, в тоталитарном стиле, о физическом уничтожении тех, чье «умирание» уже было предопределено. В обоих примерах достигается один и тот же объективный результат ликвидация является составной частью исторического процесса, в котором человек либо выполняет то, что, согласно непреложным законам, должно произойти, либо становится жертвой. Как только совершается наказание жертв, «пророчество» становится обращенным в прошлое алиби не случилось ничего иного, кроме того, что было уже предсказано²⁵. И не важно, означают ли «законы истории гибель» классов и их представителей, или «законы природы... искоренение» всех тех элементов, которые никак «не приспособлены к жизни» — демократов, евреев, восточных недочеловеков (Untermenschen), или неизлечимо больных. Не случайно, Гитлер также говорил об «умирающих классах» как о тех, которые должны быть «уничтожены без всяких сожалений»²⁶.

f Цит. по The Gebbels diaries (19421943) Ed. by L. Lchner. N.Y., 1948. P. 148.

X. Арендт имеет в виду «Политический отчет Центрального Комитета XVI съезду ВКП(б). 27 июня 1930 г.». (Прим. ред.)

Stalin J. p. cit., lc. cit. [В указанной речи Сталин употребляет словосочетание «отживающие классы», см. Сталин И. В. Соч. Т. 12 С. 353, 361. В речи же на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 г. «О правом уклоне в ВКП(б)» им использовалось выражение «умирающие классы», см. Сталин И. В. Соч. Т. 12 С. 37. (Прим. ред.)]

В речи, произнесенной в сентябре 1942 г., когда уничтожение евреев шло полным ходом, Гитлер явно ссылается на свою речь от 30 января 1939 г. (опубликованную в качестве брошюры под заголовком «Der Führer vr dem ersten Reichstag Grssdeutschlands» в 1939 г.) и на речь, произнесенную на сессии рейхстага 1 сентября 1939 г., где он объявил, что «если евреи развяжут интернациональную мировую войну для уничтожения арийского народа Европы, то будут уничтожены не арийцы, а евреи [конец фразы потонул в аплодисментах]» (см. Der Führer zum Kriegswinterhilfswerk. Schriften NSV. № 14. S. 33). ⁶ Как и предыдущая цитата эти слова взяты из речи от 30 января 1939 г., S. 19.


462


463

Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

Глава одиннацатая. Тоталитарное движение


Этот метод тоталитарной пропаганды, как и другие, становится безопасно применять только после того, как движение приходит к власти. Тогда все дискуссии об истинности и ложности предсказаний тоталитарного диктатора становятся такими же нелепыми, как спор с потенциальным убийцей о том, останется жить или умрет его будущая жертва, так как убийца может быстро доказать правильность своих предсказаний, убив человека. Единственно веским доводом в подобных обстоятельствах является немедленное спасение человека, чья смерть уже предсказана. Перед тем как вожди масс приходят к власти, их пропаганда, в целях подгонки реальности под свою ложь, отличается особым презрением к фактам как таковым²⁷. По их мнению, факт полностью находится во власти человека, способного сфабриковать его. Утверждение, что московское метро является единственным в мире, лживо лишь до тех пор, пока у большевиков не хватает власти разрушить все остальные. Другими словами, метод безошибочного предсказания, более чем какиелибо приемы тоталитарной пропаганды, выдает окончательную цель тоталитаризма — завоевание мира, так как только в мире, полностью им контролируемом, тоталитарный правитель сможет воплотить все свои лживые утверждения и сделать истинными все свои пророчества.

Язык пророческой научности соответствует желаниям масс, потерявших свое место в мире и теперь готовых к реинтеграции в вечные, всеопределяющие силы, которые сами по себе должны нести человека как пловца на волнах превратности судьбы к берегам безопасности. «Мы моделируем жизнь нашего народа и наше законодательство согласно приговору генетиков»²⁸, — сказали нацисты. Сходным образом большевики убеждали своих сограждан, что экономические силы имеют власть приговора в истории. Тем самым они обещали победу независимо от «временных» поражений и ошибок в отдельных свершениях. Массы, в отличие от классов, желают победы и успеха как таковых, в их наиболее абстрактных формах они не связаны друг с другом теми особыми коллективными интересами, которые бы они ощущали существенными для их собственного выживания в виде группы и которые они могли бы поэтому отстаивать даже перед лицом превосходящих сил. Для них важнее победа безотносительная к

случаю и успех, независимый от того, что предпринимается, чем какоето конкретное дело, способное принести победу, или особое предприятие, сулящее успех.

Тоталитарная пропаганда совершенствует технические приемы массовой пропаганды, но не изобретает ни их, ни пропагандируемых тем. Все это было подготовлено пятьюдесятью годами подъема империализма и распада национального государства, когда толпа выступила на сцену европейской политики. Подобно ранним лидерам толпы, ораторы тоталитарных движений обладали безошибочным инстинктом к чемуто такому, что партийная пропаганда или общественное мнение не отваживались затронуть или к чему относились безразлично. Все скрытое, все обойденное молчанием приобрело большое значение независимо от подлинной значимости. Толпа действительно верила, что истина как раз в том, что респектабельное общество лицемерно умалчивало или тщательно скрывало путем искажения.

Таинственность, как таковая, стала первым критерием в выборе тем. Источник тайны не был важен он мог находиться в сознательном, политически объяснимом желании секретности, как в случае с британской тайной полицией или французским «Deuxième Bureau», или в стремлении революционных групп к конспирации, как в случае с анархистами и другими террористическими сектами или в структуре обществ, чей изначальный секрет был скрыт до тех пор, пока не стал хорошо известен, и где только формальные ритуалы еще сохраняли первоначальную тайну, как в случае с франкмасонами или в древних предрассудках, которые сплелись в легенды вокруг определенных групп, как в случае с иезуитами и евреями. Нацисты были, несомненно, чемпионами в отборе подобных тем для массовой пропаганды, но большевики постепенно обучились приемам, хотя они в меньшей степени основывались на традиционно принятых тайнах и предпочитали свои собственные изобретения. Так, начиная с 30х годов в большевистской пропаганде один таинственный мировой заговор сменил другой (от заговора троцкистов, за которым последовал заговор правления трехсот семей, до зловещих империалистических, т.е. глобальных, махинаций британских и американских секретных служб)²⁹.

²⁷ См. Heiden K. Der Fuehrer Hitlers rise t pwer. Bstn, 1944 автор выделяет «феноменальную лживость» Гитлера, «отсутстви чувства реальности почти во всех его высказываниях», его «равнодушие к фактам, которые он не считал жизненно важными» (р. 368, 374). Почти в сходных выражениях Хрущев описывает «отвращение Сталина к правде жизни» и его равнодушие к «реальному положению дел» (см. p. cit.). То, что Сталин думал по поводу важности фактов, лучшим образом отражается в его периодическом переписывании русской истории.

²⁸ The Nazi Primer. N. Y., 1938.

Интересно заметить, что большевики в сталинскую эпоху какимто образом так накапливали заговоры, что появление новых не означало отказ от старых. К заговору троцкистов, запущенному приблизительно в 1930 г., был добавлен заговор трехсот семей в Период народного фронта, после 1935 г., британский империализм стал реальной угрозой ^b время сталинскогитлеровского союза, заговор американских секретных служб последовал сразу после окончания войны и, наконец, еврейский космополитизм проявил явное и неутешительное сходство с нацистской пропагандой


465


464

Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма


Эффективность подобного рода пропаганды демонстрирует одну из основных характеристик современных масс. Они не верят во чтото видимое, в реальность своего собственного опыта. Они не верят своим глазам и ушам, но верят только своему воображению, которое может постичь чтото такое, что одновременно и универсально и непротиворечиво самому себе. Не факты убеждают массы и даже не сфабрикованные факты, а только непротиворечивость системы, частью которой они, по-видимому, являются. Повторение, влияние которого несколько переоценено благодаря общей вере в примитивные способности масс к пониманию и запоминанию, важно только потому, что убеждает их в том, что непротиворечивость существует во времени.

Случайность, пронизывающая реальность, есть именно то, что массы отказываются признать. Массы предрасположены ко всем идеологиям, потому что они объясняют факты как простые примеры законов и отвергают случайные стечения обстоятельств, предполагая всеобъемлющую силу, которая должна лежать в основе каждого случая. Тоталитарная пропаганда преуспевает в уходе от реальности в фиктивный мир, от противоречий к непротиворечивости.

Главный недостаток тоталитарной пропаганды заключается в том, что она не может полностью удовлетворить тягу масс к совершенно непротиворечивому, постижимому и предсказуемому миру без серьезного конфликта со здравым смыслом. Если, например, все «исповеди» политических оппонентов в Советском Союзе произносились на одном и том же языке и подразумевали одни и те же мотивы, жаждущие непротиворечивости массы принимали фикцию в качестве высшего доказательства подлинности этих «исповедей», в то время как здравый смысл подсказывает нам, что именно эта непротиворечивость, не свойственная нормальному миру, доказывает сфабрикованность этих «исповедей». Пользуясь метафорами, можно сказать, что точно так же массы требовали постоянного повторения чуда Септуагинты, когда, согласно древней легенде, 70 переводов на греческий язык текстов Ветхого Завета, выполненные семьюдесятью не связанными друг с другом переводчиками, оказались совершенно идентичными друг другу. Здравый смысл может принять эту историю только в качестве легенды или чуда хотя ее тоже можно привести в качестве доказательства необходимости абсолютной веры в каждое слово переводимого текста.

Другими словами, поскольку истинно, что массами овладевает желание уйти от реальности, потому что благодаря своей сущностной неприкаянности они больше не в состоянии постичь ее случайные, непонятные аспекты, также истинно и то, что их тоска по выдуманному миру имеет некоторую связь с теми способностями человеческого ума, чья структурная согласованность превосходит простую случайность.

Уход масс от реальности — это обвинение против мира, в котором они вынуждены жить и в котором они жить не могут с тех пор, как случайность стала владыкой мира и люди стали нуждаться в постоянном упорядочении хаотических и случайных условий существования, приближающем их к искусственно построенной, относительно непротиворечивой модели. Восстание масс против «реализма», здравого смысла и всех «вероятностей мира» (Берк) было результатом их атомизации, потери ими социального статуса и всего арсенала коммуникативных связей, в структуре которых только и возможен здравый смысл. В их ситуации духовной и социальной неприкаянности здравое размышление над тем, что произвольно, а что планируемо, что случайно, а что необходимо, стало больше невозможно. Тоталитарная пропаганда может жестоко надругаться над здравым смыслом только там, где он потерял свою значимость. Из альтернативы роста анархии и абсолютной необоснованности гибели, с одной стороны, или твердой, фантастически выдуманной непротиворечивости идеологии, с другой, массы с большой долей вероятности всегда выберут последнее и будут готовы платить за это индивидуальными жертвами. И это происходит не потому, что они глупы или слабы, а потому, что в общей катастрофе этот выбор гарантирует им минимум самоуважения.

Если специализацией нацистской пропаганды было извлечение прибыли из тоски масс по непротиворечивости, то большевистские методы испытывали, словно в лаборатории, свое воздействие на изолированном массовом человеке. Советская секретная полиция, так стремящаяся убедить свои жертвы в их вине за преступления, которые они никогда не совершали, а во многих случаях и не способны были совершить, полностью отгораживает и устраняет все реальные факторы, так что на первый план выходила сама логика, сама непротиворечивость «дела», содержащаяся в подготовленных исповедях. В ситуации, когда разделяющая грань между сочиненным обвинением и реальностью стирается самой его чудовищностью и внутренней логичностью, человеку требуется не только сила характера, чтобы сопротивляться постоянным угрозам, но и большая уверенность в том, что существуют близкие человеческие существа — родственники, друзья или соседи, которые никогда не поверят в это «дело», чтобы сопротивляться искушению поддаться чисто абстрактной возможности вины.

Безусловно, такой вершины искусственно сфабрикованного умопомешательства можно достичь только в тоталитарном мире. Однако это лишь один из приемов пропагандистского арсенала тоталитарных реясимов, для которых признания не необходимы для наказания. «Признания» в такой же степени специфичны для большевистской пропа^Ганды, в какой для нацистской пропаганды была характерна тщатель