Аникевич А. Г., Камышев Е. И., Ненин М. Н политология. Учеб. Пособие 3-е изд

Вид материала

Документы

Содержание Предмет политологии А. Авторханова М. Восленского А. Зиновьев А. Сахаров Политическая мысль Древнего мира

Подобный материал:

• Конституция Республики Беларусь 1994 г. (с изменениями и дополнениями). Мн., 2005,, 16.67kb.
• Шабельникова Н. А. Д36 История России : учеб пособие. 2-е изд, 12178.55kb.
• Камышев А. М. Введение в нумизматику Кыргызстана: Учеб пособие, 2234.61kb.
• Девиантология: (Психология отклоняющегося поведения): Учеб пособие для студ высш учеб, 3221.14kb.
• Новые поступления в библиотеку за сентябрь 2009г., 80.85kb.
• Пособие составлено исходя из требований государственного стандарта подготовки специальности, 1434.16kb.
• «Полоцкий государственный университет» Научная библиотека Новополоцк, 557.96kb.
• Учебное пособие для вузов, 2642.61kb.
• Селиверстов В. И. Заикание у детей: Психокоррекционные и дидактические основы логопедического, 2625.2kb.
• -, 122.05kb.

^

Предмет политологии

Человеку, который еще в школьные годы понял, что такое биология, геология или археология (перечень можно продолжить), нетрудно догадаться, что политология – это наука о политике. Более подробной расшифровки понятия в данном случае не требуется, поскольку даже специалисты признаются, что в настоящее время ни на Западе, ни у нас в стране ученые не пришли

к сколько-нибудь общепринятому определению политической науки. Единственное, что следует добавить, вытекает из определения самой политики. При всем многообразии подходов к этому явлению, среди них можно выделить один, более других нас интересующий и потому главный. Согласно этому подходу, политика есть деятельность, целью которой является власть. Политик, не имеющий власти, стремится ею овладеть, а овладев, хочет удержать, упрочить, чтобы эффективнее использовать. Для политолога, следовательно, власть – центральная категория (основное понятие) той науки, которой он занимается. Не случайно политологию часто определяют и как науку о власти. Это понятие является, образно выражаясь, краеугольным камнем, на котором зиждется все здание науки политологии, выстроенное из более мелких «кирпичей» и «кирпичиков» или, иначе говоря, категорий: государство, демократия, политическая партия, лидер и т. д.

В качестве самостоятельной науки политология оформилась в конце XIX– начале XX века. Произошло это в демократически развитых западных странах (США, Великобритания, Франция, Германия), где открытый характер политических процессов стимулировал потребность в создании соответствующей науки. В России, как царской, так и советской, наоборот, легитимизация политологии шла со значительным опозданием. Авторитарная власть всегда и везде стремится сделать из политики тайну для общества,

не допустить превращения ее в объект научного познания и анализа. Поэтому в СССР, например, политология трактовалась как лженаука, а в качестве подлинной политической науки массам предлагался так называемый научный коммунизм, рассматривавший политику не как вид деятельности, тесно связанный с реальным поведением людей, но как воплощение в жизнь «единственно верных» марксистко-ленинских идей, право на толкование и развитие которых имел только ЦК КПСС.

Сейчас ситуация изменилась. Политология в Российской Федерации получила «права гражданства». Ее преподают в вузах, издано множество книг и учебных пособий по политологии, в роли политологов не стесняются выступать широко известные в стране люди. И тем не менее эта наука еще не заняла у нас того почетного места, которое она получила, например, в США, где давно уже каждый кандидат в президенты страны строит свою избирательную кампанию, опираясь на теоретические разработки того или иного ведущего политолога (З. Бжезинского, Г. Киссинджера и др.).

Играя фактически главную роль в обществоведении Запада, политология в то же время не является какой-то монолитной дисциплиной с обязательным набором общепринятых постулатов. В каждом государстве функционируют обычно по нескольку научных школ и направлений. Конкурируя между собой и дополняя друг друга, они решают те практические задачи, которые объективно ставит перед политологией общество: политик совершенствуется в искусстве достижения своих целей; у граждан повышается политическая культура, что предполагает не только ЗНАНИЕ, допустим, о действующих в стране политических партиях, но и УМЕНИЕ сделать правильный выбор в пользу одной из них.

Хотя и в значительной степени условно, но все же в многообразии концепций западных политологов можно выделить два основных направления, воплощающих две давние, восходящие еще к Платону и Аристотелю, научные традиции. Представители одного направления (РАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОГО, или сциентистского), веря в безграничные возможности человеческого разума и имеющихся в распоряжении ученых орудий познания (в том числе компьютерной техники), стремятся создать общую теорию политики. На их взгляд, политология ничем не отличается от естественных наук: она также имеет дело с определенными законами, действие которых в принципе поддается вычислению и предсказанию.

Представители другого направления (его часто называют ЭМПИРИЧЕСКИМ) скептически оценивают возможность открытия общих законов политических процессов и построения соответствующей реальности теоретической системы. Они считают, что в сфере политики, как в любой другой общественной деятельности, всегда присутствуют некие неизвестные, не поддающиеся учету факторы, которые способны превратить в ложь самую идеальную теоретическую схему. Поэтому задача политолога состоит

не в предсказании непредсказуемого, а в том, чтобы добросовестно исследовать прошлый опыт, давать как можно более адекватное описание имеющейся действительности, опираясь на которое каждый политик будет делать собственные выводы, руководствуясь при этом не только знаниями, но и интуицией.

Рационалистическое направление, ориентирующееся на то, чтобы придать политологии статус точной науки, преимущественное развитие получило в США. В политологии стран континентальной Европы в большей степени утвердилась эмпирическая тенденция.

В отличие от западной политической науки, которую характеризует плюрализм мнений и подходов к изучению как прошлого, так и настоящего,

в советской политической теории («научном коммунизме») господствовал монизм: правильной считалась лишь та точка зрения, которая («с позиций марксизма-ленинизма») получала одобрение высшей партийной власти.

Это способствовало превращению огромной массы обществоведов (как, впрочем, и подавляющего большинства советских людей вообще)

в конформистов. С каждым поворотом политической линии руководства КПСС они меняли свои убеждения, порою на прямо противоположные,

и в конце концов стали неспособны мыслить самостоятельно, подчиняясь

в своей научно-преподавательской деятельности лишь инстинкту самосохранения.

Однако, несмотря на самые неблагоприятные условия, в советском обществе (и в науке в частности) всегда имелись так называемые диссиденты. Наиболее известными оказались те из них, кто так или иначе очутились за границей, где получили возможность издать свои труды. Потом книги преуспевших диссидентов тайными путями пересекали границы СССР, перепечатывались и проникали в среду учащейся молодежи, интеллигенции.

Например, в 1960–70-х гг. активно «самиздатовским» способом распространялась работа ^ А. Авторханова (1908–1997) «Технология власти».

В этой книге, имевшей подзаголовок «Анализ сталинского фашизма», автор на основе увлекательно изложенного исторического материала предсказывал неизбежное крушение сложившегося в Советском Союзе режима и демократизацию разбуженного хрущевской «оттепелью» общества.

В книге ^ М. Восленского (род. в 1920) «Номенклатура» убедительно доказывалось, что и при «социализме» в России сохранился господствующий класс. И это отнюдь не трудящиеся (рабочие, крестьяне или интеллигенция), и даже не «коммунисты», а высший слой бюрократии – номенклатура. Фактически уже владея якобы «общенародной» собственностью, номенклатура, по мнению Восленского, жаждет стать полноценным хозяином государства

и его богатств. Сделать это она может лишь путем антикоммунистического переворота, в результате которого номенклатура, отбросив ненужные ей, сковывающие ее идеологические фетиши, получит взамен юридические права собственника. Иначе говоря, обменяет «Капитал» Маркса на капитал.

Работу свою М. Восленский опубликовал на Западе в 1980 г. Как показала начавшаяся при М. Горбачеве «перестройка» и последующие за ней события, прогноз его во многом оправдался.

К категории диссидентов относился и видный советский ученый-философ ^ А. Зиновьев (род. в 1922). В многочисленных своих книгах, как правило, с «говорящими» названиями («Зияющие высоты», «Гомо советикус» и др.), он вскрывал пороки сложившегося в СССР строя и в 1978 году был насильно выдворен из страны. Однако и к открытым Горбачевым демократическим преобразованиям он отнесся весьма критически, отреагировав на них книгой с опять-таки многозначительным названием – «Катастройка»… В противоположность многим другим диссидентам, добровольно или насильственно покинувшим родину, Зиновьев (как и А. Солженицын) при появившейся возможности вернулся в Россию и сейчас работает в одном из московских вузов.

Но, безусловно, самым известным диссидентом был знаменитый советский ученый-атомщик ^ А. Сахаров (1921–1989). Не являясь по профессии обществоведом, он тем не менее написал ряд трудов, развивающих политические проблемы. В частности, Сахаров доказывал необходимость конвергенции социализма и капитализма.

Как видим, диссиденты – это люди зачастую с абсолютно разным взглядами. Объединяло их одно: неприятие навязываемого сверху мнения, нежелание говорить в унисон с конформистски настроенным большинством народа и своих коллег, а главное – истинная любовь к Отечеству.

Своего рода «среднее место» между диссидентами и конформистами занимали те, кого условно можно назвать прагматиками. Как и диссиденты, они имели свою, отличную от одобренного свыше мнения большинства, позицию по тем или иным общественно-политическим вопросам. Но, как

и конформисты, они не вступали в конфликт ни с начальством, ни с послушным ему большинством. Целью такого «сознательного приспособленчества» являлось, однако, не примитивное, основанное на инстинкте самосохранения, желание «выжить», а стремление принести пользу делу, в которое прагматики верили.

В качестве примера прагматического поведения в самые сложные времена можно привести деятельность созданного в 1924 г. Института мирового хозяйства и мировой политики (ИМХ и МП). С 1927 г. им руководил академик Е. Варга (1879–1964). Крупнейший специалист в области изучения капитализма, он отказался подтвердить выдвинутый после Великой Отечественной войны тезис о «надвигающемся крахе» этой социально-экономической системы, и в 1947 г. ИМХ и МП закрыли. Однако сам Варга до конца жизни сохранял свое влияние в высшем эшелоне власти (был даже личным советником Сталина по экономическим вопросам) и активно его использовал.

В 1956 г. возглавляемый ранее Варгой институт был открыт под новым названием – Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО). В 1980 г. им поочередно руководили А. Н. Яковлев

и Е. М. Примаков, прагматичность которых (особенно последнего) достаточно хорошо известна.

Сходную с ИМЭМО роль выполнял и организованный в 1967 г. Институт Соединенных Штатов (с 1975 г. – также и Канады). Долгое время директором его был академик Г. К. Арбатов. Сложность ситуации, в которой находился этот типичный советский прагматик, можно понять хотя бы из того факта, что в США его институт считали «инструментом КГБ», а в ЦК КПСС называли «легальным филиалом ЦРУ».

Разумеется, приведенная выше классификация (конформисты, диссиденты, прагматики) весьма условна и имеет, прежде всего, дидактичечский характер. Ее цель – показать, что и в советской России была жива творческая мысль, а не безраздельно господствовало мертвое «единство».

В заключение еще раз подчеркнем, что политология важна не только для политиков. Она является мощным средством развития политической культуры всех граждан. Каждый сознательно идущий по жизни человек должен знать, какие политические силы сегодня в стране действуют и чьи интересы они выражают, за какую партию, наконец, лично ему выгоднее, целесообразнее проголосовать на выборах. И тут без политологии не обойтись. Тем же, кто рассчитывает остаться в стороне, следует вспомнить ставшую уже сакраментальной, но от этого не утратившей истинности, фразу: «Если Вы

не занимаетесь политикой, то политика займется Вами».


^ Политическая мысль Древнего мира


«Не зная прошлого, не поймешь настоящее». В наше время это утверждение стало уже аксиомой. Поэтому вполне естественно стремление ученых, исследователей и всех интересующихся какой-либо наукой, обращаться к ее истокам. Как правило, они находятся в седой древности, в том времени, которое получило название «античность». Именно античная философия создала такой развитый, диалектически гибкий и богатый категориальный аппарат, что им до сих пор пользуются фактически во всех науках, включая политологию. Не менее важно и то, что знакомство с античной наукой позволяет нам убедиться в неизменности человеческих интересов и поисков. Две с половиной тысячи лет назад людей, в сущности, волновали те же проблемы, что и сейчас. Стоит чуть внимательнее вглядеться в античную науку, и мы легко заметим, что это не мертвая ученость, имеющая лишь исторический интерес: в модифицированной форме идеи древних продолжают свою жизнь и в науке XX – XXI вв., получают дальнейшее развитие в современных политических теориях.

Из богатой славными именами древности мы предлагаем вам познакомиться с тремя мыслителями, творчество которых наложило особенно сильный отпечаток на умы последующих поколений. Это греки Платон и Аристотель, а также китаец Конфуций.

Платон (427–347 до н.э.) писал свои произведения в форме диалогов, непременным участником которых, за редчайшим исключением, был его учитель Сократ (469–399 до н. э.). В главных политических диалогах Платона («Государство», «Политик», «Законы») излагаются причины появления государства, дается классификация его форм и строится теория идеального государственного устройства.

Согласно Платону, государство возникает вследствие самонедостаточности отдельной личности, многообразия человеческих потребностей и вытекающего отсюда общественного разделения труда. Вопреки сказкам о Маугли и фантазиям о Робинзоне Крузо, реальные факты свидетельствуют, что Платон был прав – человек, действительно, в одиночестве жить не может.

К тому же, «совместное поселение» (так Платон определяет государство) облегчает людям удовлетворение различных потребностей, поскольку всегда искуснее тот, кто занимается каким-либо одним делом и не отвлекается на другие работы.


Разделение труда, по мнению Платона, возможно и выгодно потому, что люди от природы предназначены к выполнению какой-то одной трудовой операции (земледелию, ткачеству, домостроению и т. д.). При этом наличие задатков к тому или иному виду производственной деятельности исключает способности к воинскому мастерству и к умственному труду, к управлению.

В созданной Платоном теории идеального государства граждане делятся на три группы. Обладающие от рождения разумной и возвышенной душой образуют сословие правителей – «философов»; те, кто имеет душу яростную, мужественную, становятся воинами («стражами»); люди с низменной, вожделеющей душой занимаются земледелием и ремеслом. Первые два класса живут, так сказать, «по-коммунистически»: у них нет ни семьи,

ни частной собственности. Удовлетворение они находят в служении общему делу, государству. Третий класс нуждается в стимуле для работы, поэтому его представители («демиурги», то есть производители) имеют и собственность, и семью. Они подобны овцам, которых с помощью овчарок – стражей пасут пастыри – философы.

В реальной жизни, конечно, такого государства никогда не было. Но Платон стремился навязать его обществу в качестве рациональной модели,

в известной степени впоследствии вдохновив своей теорией как коммунистов, так и фашистов.

Из действительно существовавших государственных форм ближе всего к платоновскому идеалу стоит аристократия, аристократическая республика, где управляют «лучшие люди», понимающее свою ответственность за судьбу государства сплоченное меньшинство.

На смену аристократии приходит тимократия - господство честолюбивых воинов. Эту форму правления, которую Платон находит в Спарте, он также высоко ценит, но считает ее недостаточно стабильной. Некогда единый правящий класс здесь оказывается разъединенным, так как каждый его представитель жаждет личного успеха, славы, потом богатства и в конечном итоге тимократия вырождается в олигархию – правление отстаивающих прежде всего свои собственнические интересы небольшой группы богачей.

Олигархи устанавливают законы, согласно которым к власти не допускаются те, у кого нет определенного имущественного ценза, и таким образом отсекают от участия в управлении государством огромное большинство граждан. Превращенные в объект эксплуатации массы в конце концов восстают. Гражданская война приводит к установлению демократии. Платон объясняет, что демократия «возникает тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют

в гражданских правах». Демократов он называет человекообразными хамелеонами, распутниками, наглецами и бесстыдниками, живущими исключительно ради удовольствий и удовлетворения нечистых желаний. В государстве

в это время процветает коррупция и беззаконие, а свобода превращается

в беспорядок, анархию.

Недовольство уставшего от демократического хаоса народа использует демагог  народный вождь. Он свергает демократию, и устанавливается тирания  самая презренная форма государственного управления. Люди здесь превращаются в рабов тирана, который постоянно вовлекает их в какие-то войны, чтобы они испытывали нужду в предводителе.

Конечно, наступление тирании не означает конец всякого развития. Платон допускает, что тиран может быть молод, умен и великодушен. Тогда он способен реформировать государство, превратив его в идеальное.

Но собственный опыт Платона этих надежд не подтвердил. Поэтому ему свойственен пессимистический взгляд на происходящее. Везде он видит гниение, разложение, упадок. Лучшие формы государства вырождаются

в худшие, мужчины  в женщин, а женщины  в животных. Не случайно современники отмечали вечную погруженность Платона в глубокую меланхолию. Он редко улыбался и никогда не смеялся. «Грустен, как Платон»,  часто говорили древние греки.

Аристотель (384–322 до н.э.) был учеником Платона и его полной противоположностью. Различие проявлялось буквально во всем: во внешности, в манере поведения, образе жизни, стиле произведений и, разумеется, во взглядах. Слова Аристотеля «Платон мне друг, но истина дороже» даже вошли в поговорку.

С чем же был не согласен Аристотель? Для нас наиболее важными представляются следующие моменты. Во-первых, в отличие от Платона, Аристотель считал, что «философы» должны не править, а давать советы. Чтобы овладеть искусством управления, одного ума недостаточно. Эта деятельность требует от человека (политика), ею занимающегося, особых психофизических качеств, среди которых и интуиция, и сила воли, и физическое здоровье, и даже внешнее обаяние. Всем этим «философы» (безусловно, умные люди) часто не обладают.

Во-вторых, Аристотель не разделял убеждение Платона, что человек

с рождения и до смерти имеет неизменную душу. По его мнению, душа тесно связана с телом и меняется вместе с ним. «Деятельность души определяется состоянием тела»,  писал, выражая эту мысль, Аристотель. Следовательно, и место человека в обществе Аристотель не обусловливал так жестко, как Платон.

В-третьих, Аристотель резко выступал против платоновской идеализации общественной собственности, настаивая на том, что каждый человек должен иметь частную собственность. Мало того, что «одна мысль о собственности доставляет несказанное удовольствие» людям, наличие этой собственности превращает их в ответственных граждан государства, тогда как отсутствие ее приводит к тому, что «общее дело все сваливают друг на друга». В то же время Аристотель был против неравномерного распределения богатства, которое порождает политическую нестабильность в обществе. Сторонник умеренности, осуждавший любые крайности, он подчеркивал необходимость равновесия во всем, включая наличие собственности и власти. Именно поэтому особую важность для благополучия государства, по Аристотелю, имеют слои, обладающие «собственностью средней, но достаточной».

Если Платон, не особенно стремясь к познанию реального общественного процесса, строил теорию идеального государства, опираясь на собственный разум и привлекая для доказательства своей правоты мифы, то Аристотель ориентировался на исследование жизни, занимался наблюдением

и изучением фактов.

Важнейшее для нас его произведение трактат «Политика» написано на основе анализа политических устройств 158 греческих государств-полисов. Классифицировав их, Аристотель выделил шесть форм правления: три правильных (монархия, аристократия, полития) и три неправильных (тирания, олигархия, демократия). Каждой правильной форме правления соответствует внешне схожая с ней, но по существу являющаяся ее извращением, неправильная форма. Основное отличие состоит в том, что при правильных формах власть имущие преследуют общую пользу, а при неправильных  только свое личное или групповое благо. Так, монархия противопоставлена у Аристотеля тирании; аристократия  олигархии; полития (где правящее большинство считается с интересами и мнениями меньшинства)  демократии, которая фактически уподобляется охлократии, поскольку большинство, отрицая какие-либо права меньшинства, ведет себя как толпа, чернь («охлос»).

У Аристотеля есть свои симпатии, и они на стороне политии. Но он никому не навязывает эту точку зрения. Тем более, что политию, как и любую другую из правильных форм правления, нельзя считать безусловно хорошей и равным образом пригодной везде. Все зависит от степени образованности народа и особенностей страны.

Политическая наука Аристотеля  описательная и она имеет в виду

не только наилучшую, но и возможную при данных обстоятельствах форму государственного устройства. Дело ученого, философа (политолога, сказали бы мы сейчас) изложить суть проблемы и показать методы ее решения. Задача политика, государственного деятеля  выбрать тот метод, который кажется наиболее подходящим, то есть самым реальным и лучше всего достигающим цели. Всякий специалист, знакомый с историей своей науки, убежден, что она ведет свое начало от Аристотеля. Не являются исключением и политологи, считающие Аристотеля предшественником современной политической науки.

Однако еще задолго до того, как написали свои знаменитые труды великие греки, Платон и Аристотель, в Китае жил и проповедовал мудрец, которого его поклонники называли Кун Фу-цзы, что означает «Почтенный Учитель Кун». Много веков спустя об этом Учителе узнали европейцы. Они-то и переиначили его прозвище на латинский манер, окрестив Конфуцием.

Конфуций (551479 до н. э.). Китай при его жизни уже пришел в состояние упадка. Некогда могучая империя распалась на множество мелких, враждовавших между собой владений. Законы бездействовали, богатые

и сильные притесняли бедных и слабых, по дорогам бродили бесчисленные толпы нищих и разбойников. Резко понизился уровень нравственности.

Задумываясь о причинах столь бедственного положения страны и народа, Конфуций пришел к выводу, что искать их надо в забвении его современниками заветов предков, которые когда-то создали великое государство. Поэтому главную свою задачу он видел в воссоздании утраченного. «Передаю, а не создаю»,  скромно говорил о себе Конфуций. В действительности же, идеализируя древность, он рационализировал учение о нравственности, на котором и строилась его политическая теория.

Центральным ее звеном можно считать принцип меритократии (власти «достойных»). К «достойным» Конфуций относил людей умных («скажешь ему только об одном из десяти, а он уже понял все десять»), знающих дело, обладающих высокой нравственностью и почитающих предков. Социальное происхождение во внимание не принималось. В управляющие отбирались наиболее способные, преуспевающие в учебе и преданные традициям выходцы из всех сословий. Позднее ввели конкурсные экзамены и независимый инспекторский надзор за чиновниками.

Заложенный Конфуцием принцип меритократии на тысячелетия определил характер формирования правящей элиты в Китае. И хотя карьеристы, взяточники там, как и везде, были, наличие жесткого этического стандарта вынуждало всех действовать в определенных рамках и избегать откровенного произвола.

Особое внимание, которое Конфуций уделял личным качествам правителей, объяснялось тем, что исправление общества, по его мнению, следует начинать с исправления людей. Среди людей же наибольшая ответственность лежит на имеющих власть: они  ветер, а народ  трава. Как известно, трава туда клонится, куда ветер дует. Поэтому, отвечая на вопрос об искусстве управления, Конфуций говорил: «Иди впереди людей, трудись для них!» Власть должна подавать пример служению обществу и тем завоевывать доверие народа, воспитывать у него добрую нравственность. Это и является основой государства. Тот же, кто уповает на действие закона, не заботясь

о воспитании и нравственных качествах людей, строит на песке.

Считаясь великим первоучителем всех китайцев, Конфуций является своего рода символом Китая, его культуры, которая в немалой степени отразилась и на соседях: японцах, корейцах, вьетнамцах. В рамках дальневосточной цивилизации Конфуций примерно то же, что Иисус для христиан и Магомет для мусульман. Только чтят его не как Бога или его Пророка, а как Человека. До сих пор сохранились усадьба и могила Конфуция, различные, связанные с его жизнью достопримечательности. Ученые с изумлением отмечают, что миллиардный Китай и поныне остается, несмотря на все революции

и потрясения, в основе своей конфуцианским. В отличие от Европы, где невозможно найти наследников не только Платона или Аристотеля, но и гораздо позднее их живших великих римлян (например Цицерона и Юлия Цезаря), в Китае живут и здравствуют прямые потомки древнего мудреца.

Если на Западе сложился тип цивилизации, ставивший во главу угла человека, который живет отрицанием прошлого, борьбой и самоутверждением, то на Востоке (и особенно в Китае под влиянием Конфуция) в качестве основы бытия выдвигается традиция. Даже перемены здесь объясняются

не как разрыв с прошлым, а как естественное его продолжение. Примером опять-таки может служить по-конфуциански перестраивающийся Китай. Проводя по существу буржуазные, рыночные реформы, он не отказывается ни от Мао Цзэдуна, ни от Маркса с Энгельсом, ни от Ленина со Сталиным.