Geum.ru

Вчисло гуманитарных вузовских дисциплин включен курс «Культурология»

Вид материалаДокументы

Содержание


2.3. Особенности русской культуры X — XVI веков
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12

2.2. Двоеверие в русской культуре


Возникшая на Руси уже в XI веке ситуация «двоеверия» -«двукультурья» сказывалась на всех уровнях общественного сознания, накладывая свой отпечаток на поведение, ценностную ориентацию и практические стороны деятельности людей. Двоеверие не замыкалось в кругу верований и обрядов, оно оказывало большое воздействие и на развитие мировоззренческих идей, включая этическое и эстетическое сознание, представление об обществе. Христианство впитывало в себя «бытовые» представления о мире, сложившиеся на основе практических потребностей людей и не без влияния дохристианских представлений. Мифологическое мировоззрение было как будто оттеснено и уничтожено, и вместе с тем оно продолжало жить под покровом новых религиозных образов и обрядов, являясь той основой, на которую ложились краски византийской образованности. Византийско-христианская традиция стала одной из двух главных составляющих древнерусской культуры. В целом же в зависимости от конкретных условий преобладала языческая, либо христианская основа. Благодаря возникновению двоеверия прежние мифологические воззрения на протяжении нескольких столетий после принятия христианства продолжали оказывать ощутимое воздействие на развитие отечественной культуры.

Церковные историки проводили резкую грань между язычеством и христианством, усматривая в первом нечто примитивное. Против этой точки зрения возражал Б.А. Рыбаков. Он полагал, что христианство нельзя противопоставлять язычеству, так как это только два различных по внешности проявления одной и той же первобытной идеологии.

Не следует исключать некоторые важные черты сходства между христианством и язычеством, но вместе с тем, нельзя сглаживать их различия. Язычество и христианство - мировоззрения разноценностных ориентации. Совершенно обособленно существует мнение о том, что понятие «двоеверие» применительно лишь к раннему периоду христианизации.

Годичный цикл древнерусских празднеств складывается из разных архаических элементов, одним из которых были солнечные фазы - зимнее солнцестояние, весеннее равноденствие и летнее солнцестояние. Вторым элементов был цикл молений о дожде, и о воздействии вегетативной силы на урожай. Третьим элементом был цикл празднеств урожая, четвёртым - дни поминания предков. Пятым могли быть коляды, праздники в первых числах каждого месяца. Шестым привнесённым элементом были христианские праздники, часть которых также отмечала солнечные фазы (Рождество Христово, Благовещенье), а часть была связана с аграрным циклом южных областей Средиземноморья, имевшим иные календарные сроки, чем аграрный цикл древних славян. Вот эти аграрно-календарные различия создали неравноправное восприятие христианского календаря в русской среде. Кроме того, большую путаницу в сроки празднований вносил христианский пасхальный календарь, в котором соотносились принципы солнечных и лунных расчётов. В результате постепенно создавалась очень сложная и многоосновная система русских народных праздников, в которых древние языческие заклинательные и благодарственные моления проступают достаточно явственно. «Рассмотрение календарных обрядовых игр, зрелищ, развлечений даёт возможность составить представление о важнейших сторонах жизнеутверждающей народной культуры, стихийно-материалистическом мировоззрении и мироощущении, которые противостоят церковному аскетическому отрешению от мира, господствующей официальной культуре» /6, с. 661-663/.

Существует три основных праздничных комплекса: зимние святки (24 декабря - 6 января), купальский цикл "зелёных святок" и осенние праздники Рода и рожениц (август - сентябрь), посвящённые первому урожаю.

Бытовая сторона календарных праздников, состоявшая по преимуществу из остатков языческих обрядов, выражалась в шуточной форме. Народный культ смеха, вытесненный из формальной жизни и церковного культа, сохранялся в области околоцерковных праздничных зрелищ. Смех играл видную роль в праздничных увеселениях, связанных с моментами переодевания, обновления внешнего вида. Магическое преодоление страха смехом, радостным возрождением, свобода, вольность, устремленность в будущее – всеобщие черты народных игрищ и зрелищ.

По своему магическому характеру бытовые обряды были аналогичны церковным, так как последние ведут родословную от родственных первобытных представлений. Не сумев полностью искоренить славянские верования и обычаи, православная церковь приняла их и освятила, вопреки своим целям способствуя удержанию в народном сознании элементов язычества. В качестве примера можно привести праздник, символический смысл которого пережил века – масленицу. В ней сохранились черты семейно-родового культа предков. Ритуальный характер имело закрепление родственных связей через обрядовое посвящение и одаривание родственников и близких, принимающих участие в устройстве семейных дел молодой четы: повивальных бабок, сватов, кумовьев.

Параллельно с семейной обрядностью масленичные увеселения развивали другую линию – аграрную. Аграрный магический смысл был заложен в кульминационном моменте – проводах масленицы, которые обычно происходили в последний день масленой недели – воскресенье и состояли из двух действий: торжественного шествия с «масленицей» по деревне и проводов (сожжения) чучела «масленицы».

Как ни в одном другом народном празднике, в масленице сконцентрированы пережитки дохристианских обрядов и представлений. Тем не менее, и ее церковь попыталась взять под свое покровительство. Часть языческих обрядов под воздействием православия приобрела христианскую оболочку: к весеннему повиновению «родителей» была привязана вселенская панихида по умершим; славянские обычаи магического очищения трактовались церковниками как нравственная и физическая подготовка к великому посту, как освобождение от грехов, связанных с участием в языческих игрищах.

С принятием христианства на смену Перуну пришёл Иисус Христос, о чём свидетельствуют древние авторы: «по святом крещении Перуна отринута, а по Христа Господа Бога яшася». В результате Иисусу Христу стали присущи некоторые черты Перуна, и поклонение ему во многом напоминало поклонение Перуну с его обильными жертвоприношениями, призванными умилостивить божество, дабы оно даровало благополучие верующим. Отсюда ясно, почему Христос воспринимался как полуязыческое божество, пекущееся не о таких чисто магических явлениях, как «спасение души», а преимущественно о земных нуждах своих почитателей. На Руси его почитали как Спаса-повелителя, которого следует побаиваться и потому регулярно ублажать жертвоприношением, совершаемым в храме Спаса-покровителя, чьей поддержкой надо заручаться во всех случаях жизни. Поэтому и православные праздники, посвящённые Иисусу Христу, отмечались в народном обиходе не как событие евангельской истории земной жизни «сына Божия», а как повод для поклонения Спасу-ревнителю о благополучии верующих в него и не скупящихся на жертвы ему /7, с. 100-101/.

Языческие символы нашли выражение в прикладном искусстве. Оно не довесок к живописи и архитектуре, а особая область, пронизанная живым народным духом, единственный сохранившейся уголок народной жизни, где можно видеть творчество русских людей, не подчинённое церковной идеологии, а иной раз прямо восстающие, бунтующие против всех. Церковь запрещает музыку, обличает пляски, а мастер серебряных дел смело вырезает на запястье изображение гусляра, «гудящего гораздо», и пляшущей женщины с распущенными рукавами. Церковь запрещает борьбу, а на рельефах Дмитриевского собора во Владимире скульптор высекает фигуры двух борющихся мужчин. Церковь ополчается против почитания птиц и «ращений», а на золотых котлах княгинь и боярынь обычно красовались птицы и «древо жизни». Таких примеров открытого нарушения русской жизнью церковных запретов можно привести много. Все они говорят о том, что декоративное «прикладное» искусство Х-ХШ вв. составляло в действительности особую, большую и независимую область творчества, отражающую ту сторону мировоззрения русских людей, которая сформировалась ещё до христианства и существовала, несмотря на христианство и вопреки запретам.

Искусство русской деревни Х-ХIII вв. известно только фрагментарно, только по металлическим украшениям, положенным в курганы, и незначительным обрывкам ткани. Но всё же можно говорить о том, что в изобразительном творчестве деревни сосуществовали и состязались друг с другом два принципа: более древний магический и приходящий ему на смену принцип эстетический. Часть сюжетов украшений и элементов орнамента явно магического заклинательного характера выполняла в своё время роль заговоров на благоденствие или оберегов от зла. Самое понятие красивого, украшенного, узорчатого становилось равнозначным хорошему, доброму, благожелательному, оберегающему. Так, в народном представлении всякий орнамент становился заклинанием, каждый магический знак превращался в орнамент. Создавался синтез магического и эстетического начала. На протяжении веков древнее магическое содержание выветривалось, оставалась лишь старая форма, воспринимаемая как привычное украшение.

Каждое жилище украшалось охранительными изображениями: над кровлей возвышался конёк, окна обрамлялись изображениями птиц или цветов, на причелинах вырезался знак солнца, у порога прибивалась подкова, а внутри, около печи был печной столб (олицетворение охранителя домашнего очага -домового) или «коник» - резное изображение конской головы, которая в сказке о девочке-сиротке заменяет ей родных.

В резной деревянной посуде, в тканях, украшающих жилище (убрусы в красном углу, подзоры простыней, столешники), и особенно в женском и девичьем костюме и головных уборах заметно постоянное присутствие определённых символов, переходящих из века в век как какие-то заклинательные «письмена» далекой языческой старины. До настоящего времени эти языческие письмена дошли в виде утратившего смысл орнамента.


^ 2.3. Особенности русской культуры X — XVI веков

На протяжении IX — X веков развивалась и крепла Киев­ская Русь, ставшая не только политическим центром, но и крупным очагом русской культуры. Киев был средоточием русского ремесла и торговли, туда свозились восточные тка­ни, византийские изделия, предметы роскоши из Европы. Сов­ременники с восторгом пишут о богатстве и славе этого го­рода. На Киевской Руси пережитки отмиравших общинных и родовых отношений и патриархального рабства еще ужи­вались с новыми феодальными отношениями. Но последние брали верх, они определяли общий характер киевской куль­туры, достигшей своего наивысшего расцвета при князе Вла­димире (980 — 1015) и великом князе Ярославле (1019 — 1054).

При Владимире, расширившем и упрочившем Киевское государство, Русь приняла христианство. Вначале Владимир попытался провести реформу языческой религии, собрав в единый пантеон славянских, восточных и финских богов. Но реформа эта не дала положительных результатов: Русь уже была окружена странами, принявшими монотеистическую1 религию — христианство. Решающим толчком к утвержде­нию христианства на Руси явилось крещение князя Влади­мира. Отметим, что, анализируя этот период, историки вы­сказывают самые различные суждения по поводу места и вре­мени крещения князя /8/. Можно предположить, что это произошло в 988 году во время пребывания посольства ви­зантийского императора в Киеве.

При «выборе вер», о котором красочно повествует летопи­сец, Владимир не случайно отдал предпочтение греческой вере — православию. Летописец, правда, делает особый ак­цент на эстетическую обрядность христианства. Послы Вла­димира, ознакомившись с особенностями богослужения в различных странах, были поражены пышностью византий­ской церковной службы. «Мы не знали, на земле ли мы или на небе», — с восторгом заявили они князю. Думается, од­нако, что главными были причины политического характера. Прежде всего, активную роль играла Византия, которая c помощью христианства хотела найти в Киевской Руси не только собрата по вере, но и союзника в борьбе с другими государствами. В свою очередь, Киевскому князю необходимо было сформировать новую религиозно-идеологическую основу укрепления государственности. Христианство прекрасно выполняло эту функцию. Мудрый властелин Киевской Руси Владимир не мог не видеть, что принятие христианств от южного соседа принципиально меняет представление о светской власти, и прежде всего — власти верховной. Владимира не могло не прельстить положение византийского императора: он считался священной особой, стоявшей на вершине иерархической лестницы1. Мало того, с принятием христианства Владимир выступает и «как государь своих поданных на земле», и как «их покровитель и заступник на небе».

Христианство проникает на Русь различными путями, и не только из Царьграда. Из Болгарии, ближайшего соседа на юго-западе, шла к восточным славянам христианская проповедь, оттуда попали на Русь первые богослужебные книги. Но и при Владимире, упрочившем Киевское государство, и при Ярославе, завершившем государственную работу своего предшественника, у Древней Руси устанавливаются тесные связи именно с Византией. И дело не только в политике, но и в уровне культуры. Почему же так притягательна для Руси культура Византии? Академик Д. С. Лихачев отвечает на этот вопрос следующим образом.

Известно, что переход от общинно-патриархальной формации к феодальной Руси совершился на огромной терри­тории очень быстро. Русь практически избежала стадии ра­бовладения. Отсутствие той или иной ступени исторического развития, считает Д. С. Лихачев, требует «компенсации», восполнения. Как правило, эту функцию выполняет культу­ра, идеология, «черпающие при таких обстоятельствах свои силы в опыте соседних народов» /9, с. 35/. Такой опыт Русь нашла в культуре Византии.

Византийцам к X веку удалось создать самый высокий в феодальном мире образец культуры. О византийских храмах, украшенных мозаиками и росписями, о блеске император­ского двора и цареградских дворцов, о пышности и велико­лепии византийской церковной службы, о драгоценных пред­метах роскоши, созданных византийскими мастерами, сла­гались легенды, известные и в Киеве. Князья и феодалы перенимали византийский придворный этикет, черты быта и нравов. Наиболее сильным византийское воздействие на Древнюю Русь было в области церковной идеологии, бого­служебной литературы, церковной музыки, строительства храмов и культового изобразительного искусства. Византия познакомила Русь с техникой мозаики, фрески, темперной живописи.

История, однако, свидетельствует: влияние византийской культуры на Древнюю Русь было не только значительным, но и противоречивым. С одной стороны, деятельность греков и византийская культура находили широкую поддержку на Руси, с другой — встречали сильнейшую оппозицию, иногда принимавшую форму открытого и резкого конфликта.

Наиболее показательным для развития русской культуры было становление национальной церкви и национального ре­лигиозного мировоззрения. Звучит необычно: речь идет о на­циональной форме одной из мировых религиозных культур. Но именно такой процесс характеризует домонгольскую Русь. В чем же он выразился?

Отметим ряд существенных моментов. Христианство на Русь пришло «сверху» и было усвоено, прежде всего, политической и сословной верхушкой. «Низы» перестраивались очень медленно. Как свидетельствует замечательный знаток русской истории Н. М. Никольский, христианское вероучение и культ не подходили для жизни Приднепровья. «Христианство возникло как религия рабов с преобладающим эсхатологическим1 содержанием, что впоследствии было переработано богословами в «религию искупления». Восточным славянам это было совершенно чуждо и непонятно, ибо на, Руси не существовало почвы для мессианских2 ожиданий» /10, с. 23/.

Вот почему русская церковь, вынужденная считаться со стихийными процессами народного сознания, поддерживал культ Богородицы-заступницы в первую очередь и только затем — культ Христа-Спасителя.

Полагаем, однако, что дело не только в указанных Н. М Никольским причинах. Богородица была ближе недавнему язычнику-славянину. В его сознании Богоматерь-заступница сливается с Берегиней-Землей, которой он поклонялся многие века. Мало того, в «низах» шла борьба за народную веру, «принимая здесь и форму активных выступлений под главенством волхвов, и форму сохранения в быту старых верований, вопреки всяким проповедям и воздействиям власти» /11, с. 386/.

Христианство на Руси столкнулось с такими прочными языческими верованиями, что вынуждено было приспособиться к ним, подменить Волоса — Власием, Перуна - Ильей, Мокошь — Пятницей-Параскевой, фактически признать масленицу и другие языческие календарные праздники.

Подчеркнем еще раз: исторические условия формирования xpистианской культуры на Руси создавали благоприятную почву для двоеверия, длительного сосуществования язычеств и православия, так и не преодоленного церковью. Язычество осталось в мировоззренческой традиции народа и получило определенное выражение в художественном творчестве. Bcпoмним, что язычество требовало обязательного соблюдения конкретных правил и ритуалов, выполнения обрядов. Принцип обрядности, при всем различии его форм, близок и вновь крещенным Жителям Руси. Перенесенный в художественную культуру, он составил основу того, что Д. С. Лихачев назвал «этике­том». Создавая свое произведение, автор, творец, как бы со­вершает некий обряд, участвует в ритуале, подчиняясь «эти­кету» в выборе тем, сюжетов, средств изображения, в по­строении образов и в их характеристиках. «Изобразительные искусства и литература в своих идеализирующих действи­тельность построениях исходят из единых представлений о благообразии и церемониальности, необходимых в художе­ственных произведениях» /12, с. 288—289/. Этим принципам следуют творцы древнерусских былин, летописцы, безымян­ные авторы «Проповедей», «Поучений», «Житий». Ритуалам и правилам подчиняются строители храмов и древнерусские иконописцы. Но каждое из созданных произведений имело свою «сверхзадачу», осознанную либо неосознанную автором. Чаще всего «сверхзадачи» содержали морально-нравственный и политический смысл, и это характеризует большинство ви­дов искусства Древней Руси. Политические условия опреде­ляют и особенность развития русской художественной куль­туры, имеющей в XI—XII веках два центра — Киев и Нов­город.

Попробуем представить себе историческое время, опреде­ленное двумя веками. Формируются феодальные отношения, постепенно определяются границы древнерусского государ­ства, мощного, сильного и, конечно, богатого. В конце X века в Новгороде был сооружен деревянный храм, как писали современники, «о тринадцати верхах», не имеющий анало­гов в византийском зодчестве. В Киеве главным храмом, особенно почитаемым князем Владимиром, была Десятинная церковь — величественное сооружение с пятью нефами1, ук­рашенное мозаикой и фресками.

В годы княжения Ярослава Мудрого Киевское государ­ство завоевывает международный авторитет. Укрепляются связи с Германией, Балканскими и Скандинавскими госу­дарствами, устанавливаются отношения с Англией, Фран­цией, многими другими странами. Конечно, столица Киев­ского государства, по замыслу князя, должна поражать ино­странных послов величием и пышностью. И наиболее полно эту идею выражает собор св. Софии, сооруженный в центре Киева. По широте архитектурного замысла Киев явно соперничал с Царьградом. Софийский собор создавали византий­ские зодчие и местные русские мастера. И результатом их труда стало прекраснейшее и наиболее величественное тво­рение XI века.

Храм поражает огромной протяженностью. Ощущение грандиозности особенно ощутимо, когда входишь внутрь со­бора: София Киевская — сооружение сложное по компози­ции своего внутреннего пространства. «Находящемуся внут­ри церкви человеку оно предстает то исполненным велича­вой торжественности, то таинственным, то ясным и откры­тым. Мощным массам собора присуща напряженная и воз­вышенная динамика, что и отвечало задачам строителей храма, где совершались торжественные богослужения, где молящийся вступал в мистическое общение с божеством» /13, с.196/.

Ансамбль Софии Киевской воплотил не только идею поли­тического могущества, но и представления средневекового человека о мире. Этому подчинена и живопись храма. Свое­образным выражением мировоззрения стала фигура Бого­матери Оранты1 — символ «одухотворенного Града», кос­мического «Дома Премудрости», которым киевские князья считали не только свою церковь, но и земной город Киев. Для людей, не посвященных в богословские тонкости, — это Богоматерь-заступница, образ понятный и близкий народно­му сознанию, позднее получивший русское наименование «Не­рушимая стена».. Она просит Христа «простить грехи чело­веческие» и молится за людей.

В росписях Софии Киевской есть и композиции светского характера: изображения скоморохов, музыкантов, игр на константинопольском ипподроме. В западной части централь­ного нефа находился групповой портрет семьи Ярослава. О чем же свидетельствуют росписи? Мастера преследовали цель, вдохновлявшую всех средневековых художников: пока­зать «искру божественного», что находится во всех людях и олицетворяет высокий нравственный идеал.

Киевская София по сравнению с византийскими соборами тех лет более грандиозна и монументальна. Иначе быть не могло: молодое государство претендовало на выдающуюся роль в регионе.

После Киева каменные софийские соборы были возведены в Новгороде и Полоцке. В Чернигове построен Спасский Со­бор. Эти памятники зодчества меньше и скромнее, но при всей индивидуальности названные каменные сооружения были стилистически едины, и в этом единстве самобытно запе­чатлена идея величия, могущества, триумфа древнерусского государства.

Эта идея, так основательно утверждаемая художествен­ной культурой, имеет еще один глубокий смысл. Раннефеодальное государство восточных славян было огромным и не имело достаточно прочных внутренних связей. Слабы были экономические и торговые отношения, внушало опасение военное положение государства, раздираемого княжескими междоусобицами. В этих условиях силой, которая сдержи­вала феодальное дробление Руси, стала сила высокой обще­ственной морали, чувства долга и верности, развитого пат­риотического самосознания. Все это формировалось архитек­турой и живописью, но в большей мере — различными лите­ратурными жанрами. Помощь церкви в этих условиях была особенно важной. Приведем лишь один пример.

Русская церковь, стремящаяся к правовой и идеологиче­ской автономии от церкви византийской, нуждалась в кано­низации русских святых. Непременным условием этого было наличие «Жития», повествования о жизни человека, кото­рый достиг христианского идеала, — святости. В древнерус­ской религиозной литературе этот жанр был очень распро­странен, но в данном случае нас интересует «Сказание о Бо­рисе и Глебе».

Князья Борис и Глеб, злодейски убитые своим старшим братом Святополком (молва нарекла его «окаянным»), бо­рющемся за единовластие, — популярнейшие святые Древ­ней Руси. Исторические источники свидетельствуют о том, что князья были извещены о замысле Святополка. Они ока­зались перед выбором: принять ли смерть от руки брата или, вступив в противоборство с ним, нарушить христиан­скую заповедь почитания старшего. Борис и Глеб выбирают смерть.

Эпизоды, связанные с обстоятельствами злодейского убий­ства князей, красочно даны и в религиозных «Сказаниях» (житиях) и в исторических летописях. Но один и тот же мо­тив — послушание старшему — в этих источниках дается по-разному. В житии Борис объясняет свой выбор словами: «Не воспротивлюсь я, ибо написано: «Бог гордым проти­вится, а смиренным дает благодать» /14, с. 197/. Летописец приводит другое высказывание Бориса: «Могу ли я поднять руку на брата старшего? Он должен быть мне вторым отцом...» /15, с.2/. Нетрудно увидеть, что церковь канонизацией святых Бориса и Глеба утверждает единство двух принципов: религиозного и морально-этического, создавая основу нового государственного идеала. Для Руси XI—XIII веков идеал подчинения «младших» князей «старшему» был особенно важен.

Идея утверждения великого государства была стержневой в русской культуре. Она получила определенное выражение в первом летописном своде Древней Руси — «Повести временных лет», положившем начало русскому летописанию. Следует подчеркнуть, что уже XI—XIII века дают материалы, позволяющие судить об авторстве того или иного творения культуры. Выдвигаются личности неординарные, самобытные, создатели замечательных памятников художественной и философской культуры. Среди них — митрополит Илларион, первый русич во главе Киевской церкви и первый русский мыслитель, обратившийся к проблемам истории отечественной культуры. В известном труде «Слово Законе и Благодати» (1051 г.) он предлагает религиозно-социологическую концепцию, по которой история человечества движется через смену форм религии. Митрополит Илларион считает, что существуют два различных принципа общественного устройства. Первый — «Закон» — основа подчинения народов друг другу, второй — «Благодать» — основа полного равноправия. Илларион стремится теоретически обосновать государственную самостоятельность Руси, подчеркивая величие русской христианской культуры. Он отвергает претензии Византии на старшинство только из-за того, что это государство приняло христианство значительно раньше Киева. Отстаивая национальное самосознание, утверждая высокий уровень древнерусской культуры, Илларион обосновывает это достаточно убедительно. Он полагает, что все новое совершеннее старого, а значит, и новопринявшие христианство народы могут рассчитывать на более перспективное развитие.

Значение труда митрополита Иллариона для русской культуры огромно. Оно не ограничивается теми теоретическими принципами, о которых говорилось выше. Важно отметить, что в «Слове о Законе и Благодати» формируется