Geum.ru

Сборник статей памяти академика Фщ И. Щербатского издательство «наука» Главная редакция восточной литературы

Вид материалаСборник статей

Содержание


Буддологическое наследие ф. и. щербатского
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   32

Ф. И. Щербатской получил -в Индии прекрасную языковую

практику. Он свободно владел санскритом и выступал на

философских диспутах наравне с индийскими ученнейшими

пандитами. Этому в значительной мере способствовала схожесть

произношения санскрита и русского. Вспоминая о

своем общении с пандитами, Федор Ипполитович рассказывал

ученикам: («Когда я был в Индии и говорил с брахманами

по-санскритски, то все удивлялись и спрашивали меня:

„Все ли у вас говорят по-санскритски?"».


Имя Ф. И. Щербатского стало популярным в Индии, и,

когда он приехал в Калькутту, ему 23 ноября 1910 г. была

устроена торжественная встреча во дворце раджи Биная

Кришна Деб Бахадура. Здесь он произнес речь, составленную

в санскритских шлоках. Пандиты удостоили его высокого

ученого звания tarka-bhusana («украшение логики»).

Встреча завершилась представлением оперы «Лейла и

Меджнун» композитора Радж Кришна Рая.


Английский ученый Эдвард Дениссон Росс, познакомившийся

тогда с Федором Ипполитовичем, отмечал -в своей

автобиографии «Оба конца свечи» («Both Ends of the Candle

»): «Разумеется, мы видели и принимали десятки путешественников

ш ученых, которые короткое время пребывали в

Калькутте. Среди них были Орендж, Теодор Моррисон,

Арчболд, Гертруда Лоутиан Белл и профессор Щербатской

из Санкт-Петербурга. Для встречи с последним я часто

приглашал индийских ученых, хорошо знающих санскрит,

таких, как Харапрасад Шастри, и оставлял индийца с русским

наедине, чтобы они могли беседовать более свободно».


Действительно, Ф. И. Щербатской был одним из очень

немногих европейцев, кто столь глубоко проник в смысл и


2* 19


дух этого древнего языка. Он блестяще овладел двумя системами

изучения санскрита: европейской университетской и

традиционной индийской, что ставило его Б исключительное

положение.


Кроме Калькутты он посетил Варанаси (Бенарес), Махабалешвар

и другие места. В Варанаси принимал участие

в диспутах .по различным вопросам учения вайшешика. Один

из его оппонентов, Бамачаран Бхаттачарья, был в восторге

от совершенного знания русским ученьщ древних текстов.

В Дарджилинге ему удалось получить аудиенцию у далайламы,

который сообщил ему ценнейшие сведения о тибетских

рукописях и буддийских монастырях.


Пребывание в Индии и общение с ученьши-пандитами^

по славам С. Ф. Ольденбурга, укрепили Федора Ипполитовича

«во всегда им защищаемом представлении о том, что>

глубоко неверно утверждение, будто индийская культура —

продукт мечтателей, лишенных исторических иредставлений.

Щербатской блестяще доказывает во всех своих работах,,

как логично и точно работает мысль индийских ученых, отражающих

в своих учениях социально-классовые отношения:

на различных (периодах истории своей страны».


Из Индии Ф. И. Щербатской возвратился во всеоружии

санскритологичеекой науки, искушенный в вопросах традиционной

индийской образованности. И не удивительно, что»

к нему в Петербург на консультацию по вопросам индийской

философии и толкования шастр приезжали индийские

пандиты. Известный ученый Дхармендранатх Шастри, автор

книги, посвященной светлой памяти академика Ф. И. Щербатского

(1953), говорит, что он «может быть назван наиболее

выдающимся ученым современной эпохи в области буддийской

философии».


V


На родине Ф. И. Щербатской приступает к систематическому

исследованию знаменитого труда «второго Будды»

Васубандху— «Абхидхармакоша» («Вместилище абхидхармы

») и комментария к нему Яшомитры. В этом научном

предприятии объединились ученые нескольких стран: проф.

Сильвен Леви (Франция), д-р Дениссон Росс (Англия), де

Ла Балле Пуссен (Бельгия), проф. Огихара (Япония) и

Отто Розенберг (Россия). Работа, начатая по инициативе

русского ученого и выполнявшаяся под его руководством,

создала твердую почву для планомерного изучения буддийской

философии .и самого буддизма.


Талант и творческая деятельность Ф. И. Щербатского

развернулись особенно полно в советский период — 2 ноября

1918 г. он был избран академиком, и с 1928 г. возглавлял


Институт буддийской культуры, реорганизованный в 1930 г..

вместе с другими востоковедными учреждениями Академии

наук в Институт востоковедения. Здесь он до конца жизнш

заведовал Индо-тибетским кабинетом.


В 20—30-е годы Ф. И. Щербатской издает свой са<мы№

капитальный труд — монументальную трилогию, опубликованную

на английском «языке. Этот труд всюду в странах

Востока и Запада признан классическим. Он охватывает"

основные фазы развития буддийской философской мысли

на протяжении полутора тысяч лет — с VI в. до н. э., т. е.

со времени .возникновения буддизма, и до конца X в. н. э.,.,

когда он был вытеснен из Индии. Весь период подразделяется

на три более или менее одинаковых этапа, которые соответствуют

традиционным буддийским «трем поворотам

Колеса Закона».


Первая из работ трилогии — «The Central Conception of

Buddhism and the Meaning of the Word „Dharma"» (London,.

1923) посвящена сложному ключевому вопросу (буддийской

философии — теории «дхарм», элементов, на которые в абстракции

разлагается поток сознательной жизни, или, другими

словами, теории движения атомов, к коим сводятся1

все жизненные процессы, в том числе и душевные явления:

теория исходит из принципа отрицания души. Весьма характерна

поэтому запись, сделанная Ф. И. Щербатским в его

рукописной тетради: «Христос -верил, что тела воскреснут;

Будда же был философ, если не верил ни в воскрешениетел,

ни в перерождение душ, а лишь в наследственность и

безначальность жизни». Понятие «дхармы» автор выдвигает

в качестве центрального лункта буддийского философского^

учения эпохи хинаяны и одного из главных его течений,

сарвастивада. Анализируя «Абхидхармакошу», которая сохранилась

в тибетском, китайском и уйгурском -переводах ш

служит основным источником наших сведений о сарвастиваде,

Ф. И. Щербатской показывает, что по теории сарвастивадинов

«дхарма» — это элемент бытия, хотя оталийская*

школа видела <в ней только морально-этическое начало.


'Вторая часть трилогии «The Conception of Buddhist

Nirvana» (Leningrad, 1927) является, по выражению автора,,

«сестрой» предшествующей и могла 'бы носить название

«The Central Conception of Mahayana». В ней представлена

га фаза развития буддизма, когда он во II в. н. э. подвергся

переработке под влиянием знаменитого Натарджуны, которого

Ф. И. Щербатской ставил «в один ряд с великими философами

человечества». Этот труд был по силам только

ученому, искушенному в брахманской и буддийской философии

и *в языках — санскритском и тибетском. Он написан на

основе изучения трех труднейших текстов. До исследования

Щербатского ни в Европе, ни «в Индии не имели сколько-ни


€>удь ясного (представления о философском содержании

нирваны. В отличие от других ученых, особенно де Ла Балле

Пуссена, считавшего ее состоянием блаженства души, достигаемого

с помощью практики йоги, Ф. И. Щербатской доказывает,

что нирвана скорее равнозначна "абсолютной реальности,

аналогичной во многом абсолютному духу Гегеля.


•Сравнивая

Нагарджуну с рядом европейских мыслителей, он

писал: «Мы, возможно, сумеем найти еще большее фамильное

сходство между диалектическим методом Гегеля и диалектикой

Нагарджуны». Автор усматривает в нирване центральную

концепцию махаяны, т. е. позднейшего буддизма.

Самая большая и самая замечательная работа Федора


Ипполитовича — двухтомная «Buddhist Logic» (Leningrad,

1930—1932 ^г.), последняя часть его монументальной трилогии,

представляет собой результат более чехМ 25-летнего

труда. Ее ие может обойти ни один специалист, занимающийся

историей, философией и духовной культурой народов

Азии. Здесь Ф. И. Щербатской исследует заключительную

фазу буддийского учения в том его виде, какой оно приобрело

под влиянием великого философа Дигнаги, принадлежавшего

вместе с Дхармакирти и Дхармоттарой к светилам

буддизма. Учение Дигнаги автор прослеживает на фоне всех

важнейших школ индийской философии и в сравнении с

философскими школами Запада. «В этом произведении,—

пишет Федор Ипполитович в авторецензии,— я исследовал по

источникам область индийской логики в ее ведущей, буддийской

ветви и наряду с историческим наброском пытался систематически

изобразить ее. Я старался сделать понятными

чуждые индийские теории путем контраста, resp. параллелизма

с соответствующими европейскими теориями». Работа эта

посвящена теории познания и логике позднейшего буддизма

в их эволюции. «Буддийская логика обнаруживает себя как

кульминационный пункт длительного развития философской

истории. Ее рождение, рост и упадок протекают параллельно

рождению, росту и упадку индийской цивилизации». Тут автор

уже отходит от прежней трактовки, когда он склонен

был видеть в Дхармакирти «индийского Канта». Характеристика

систем логики буддистов звучит так: «Это — логика, но

не Аристотелевская. Она имеет отношение к теории познания,


но не является Кантовской».


«Буддийская логика» получила всеобщее признание в

странах Зашда и Востока. Упоминавшийся уже Дхармендранатх

Шастри назвал ее «шедевром Щербатского» — «ве.

личайшим произведением индийской философии за последние

250 лег».


По признанию Дх. Шастри, Ф. И. Щербатской владэл

санскритом как ортодоксальный индуист и в совершенстве

знал специальную терминологию системы ньяя-вайшешика.


«Превосходно используя критический метод мыслителей За


пада, он в то же время подходил к проблемам индийской


философии с убежденностью и верой ортодоксального индий


ского ученого... Его блестящий талант, его самобытность


напоминают нам гений Дигнаги, и когда мы взираем на его


потрясающую ученость, на глубину его критического анали


за, то испытываем такое чувство, как если бы увидели жи


вое воплощение самого Вачаспатимишры».


Последняя работа Ф. И. Щербатского— «Madhyantavibhanga,

Discourse on Discriminatian between Middle and

Extremes» (Leningrad, 1936)—представляет собою перевод.

с санскрита части основного сочинения школы йогачаров.

Она вышла в свет в 1936 г. в XXX томе «Bibliotheca Buddhica

».


Ф. И. Щербатской первым из русских и советских ученых:

обратил внимание 'на материалистические элементы в индийской

философии. В статье «К истории 'Материализма в Индии

» (Ленинград, 1927) он дал обзор важнейших санскритских

источников и европейских исследований *по этому вопросу.

Индийским материализмом Федор Ипполитович интересовался

и в последние годы своей жизни. В его архиве

сохранилась диссертация аспиранта М. С. Троицкого на эту

тему, написанная под его непосредственным руководством.


Все свои основные работы Ф. И. Щербатской снабдил'

комментированным переводом, ибо он, как отмечал

С. Ф, Ольденбург, «выдвинул принцип, что понимание памятника

на чужом языке дается настоящим образом лишьпри

помощи перевода». Особенно это касается санскритских

научных сочинений (шастр), исследование которых продемонстрировало,

что индийские ученые ino глубине анализа,

силе мысли и точности ее выражения в древности не имели*

равных.


Главная заслуга Ф. И. Щербатского состоит в том, что*

он провел «грань между буддизмом как религией и ее философией.

Он рассматривал эту систему в ее историческом

развитии, дабы выявить ее содержание и шказать значение*

и место в мировой философии.


«Мы научились также,— говорил он,— различать две

основные фазы буддизма — начальную, когда он не был религией,

а скорее философской системой реалистического

плюрализма, и позднейшую, когда на фоне философского *

монизма он превратился в пышную кафолическую религию.

Мы научились отличать буддизм собственный от разных

чуждых ему по духу теорий, мистических и даже изуверных,,

которые с течением времени к нему присосеживались и его

обрастали. Оглядываясь на все эти достижения, можно действительно

сказать, (что, конечно, сделано немало».


Федор Ипполитович резко выступал против модного тогда


23;


противопоставления индийской и западноевропейской философии.

Он итисал: «По моему мнению, индийская филошфия

достигла очень высокого уровня развития, и основные линии

этого развития протекают параллельно с теми, которые хорошо

знакомы ученым в области европейской философии».

Большинство работ Ф. И. Щербатского написано и опубликовано

на английском языке, поскольку, по его убеждению

(к которому он пришел еще в Индии), переводы индийских

и буддийских сочинений, равно как и исследования о них,

непременно должны (быть сделаны на языке, доступном более

широким кругам ученых в Индии и в других странах.


Это способствовало не только распространению его работ,

но и популяризации нашей отечественной науки и благородных

традиций русской культуры в странах Востока и

Запада.


Посвятив всю свою жизнь изучению философии Индии


и ее духовной культуры, Ф. И. Щербатской проявлял большой

интерес и к другим областям индианистики. Он издал

на русском языке учебник санскрита Г. Бюлера (Стокгольм,

1923), закончил в рукописи «Тибетскую грамматику» и сделал

перевод (популярной санскритской грамматики Варадараджи

«Laghu-sidhanta-kaumudi». Ему принадлежит такж

е высокохудожественный перевод романа Дандина

«Приключения десяти принцев» (полностью опубликован в

1964). Кроме того, Ф. И. Щербатской возглавлял работу

научного коллектива по переводу на русский язык «Артха-

шастры» »Каутильи, в чем сам принимал непосредственное


участие (опубликована в 1959 г.).


В 20-е годы Федор Ипполитович продолжительное время


находился в Лондоне, выполняя важную для молодого Со


ветского государства работу по линии дипломатической и


ведя переговоры с лордом 'Керзоном.


Ф. И. Щербатской состоял почетным членом наиболее


старых и авторитетных ученых обществ: английского Коро


левского Азиатского общества в Лондоне, французского


Азиатского общества в Париже и немецкого Востоковедного


•общества в Берлине, а также членом-корреспондентом Геттингенской

академии и т. д.

VI


Будучи крупнейшим ученым, Щербатской тем не менее

всегда проявлял уважение к старшим и до конца сохранил

чувство признательности и благодарности к своим учителям.

Во время занятий или бесед с нами Федор Ипполитович

любил (по тому или иному поводу ссылаться на них. Занятия

вызывали у него дорогие воспоминания о минувшем.

Большой любовью к И. П. Минаеву проникнуто письмо


:24


Федора Ипполитовича, отправленное в По 10 марта 1890 г.;

«Очень грустно, что Вы в По вместо того, чтобы поправляться,

стали хворать. Мне (бы очень хотелось Вас повидать,,

махнуть в По мне ничего не значит, хотелось бы также ^переговорить

с Вами о своих делах и своей .судьбе. Если Вы.

ничего против этого не имеете, то напишите, пожалуйста: я

приеду с большою радостью и искренним удовольствием...

Ольденбург поедет за границу в мае, около того же времени

поедет и -Веселовский, и тот и другой думают Вас навестить...

До свидания, Иван Павлович, поправляйтесь, а главное

(будьте бодрее; напишите хоть Два слова ,в ответ». Через

20 дней, 31 марта 1890 г., т. е. ва несколько месяцев до*

своей смерти, И. П. Минаев в Париже записал в своем

дневнике: «Сегодня меня изумил Щербатской, нежданно, негаданно

явившись передо мной. Я ему обрадовался, и в то

же время мне было как будто совестно: за что такая любовь?

Любовь ко мне?» Как известно, Федор Ипполитович:


два месяца находился при учителе -и сопровождал больного*

в Россию.


Очень внимательно относился Щербатской и к ученикам..

На защите диссертации пишущего эти строки он не предполагал

(присутствовать (был нездоров) и (передал свое письменное

заключение официального оппонента академику

И. Ю. (Крачковскому, попросив выступить вместо него. Однако

за два часа до защиты он приехал сам. (Вместе с ним

явились его близкий друг академик Б. М. Ляпунов, старейший

ученик И. П. Минаева, и член-корр. АН СССР*

В. |И. Чернышев. Это 'было 12 июня 1941 г., в тот день Федор*

Ипполитович последний раз посетил Институт востоковедения.

Он сразу же уехал в санаторий Узкое (под Москвой).

А через десять дней началась война, и ему больше не суж~

дено было увидеть Ленинград. Из Узкого он вместе с другими

учеными был эвакуирован в Боровое (Северный Казахстан)

и там скончался 18 марта 1942 г. на 76-м году

жизни.


На могиле Федора Ипполитовича лежит каменная пли


та, на которой начертаны простые слова: «Он объяснил


своей стране ум древних мыслителей Индии».


Более четверти века отделяет нас от того времени, но>

имя Ф. И. Щербатского теперь все чаще звучит в научных

кругах. Все настоятельнее чувствуем мы необходимость а

возрождении и дальнейшем развитии связанной с ним славной

традиции изучения индийской философии и буддийской

культуры. Большой популярностью пользуется оно и в Индии.

Его с глубоким уважением и признательностью называ


25


дат выдающиеся ученые и государственные деятели этой

великой страны.

Джавахарлал Неру в '«Открытии .Индии» с сердечной


теплотой писал о «советском ленинградском профессоре

Щербатском» и дал высокую оценку его трудов. Посетив?

цшй летом 1960 г. Институт востоковедения в Ленинграде

Раджендра Прасад с благоговением произносил имя Щербатского.

Упоминал его и д-р Сарвапалли Радхакришнан в

свой приезд в 1964 г. Дхармендранатх Шастри, посвятивший

памяти Федора Ипполитовича несколько своих книг, пишет о

нем: '«Мы должны признать наш глубокий долг благодарности

к этому великому ученому и к Советской стране, откуда

ои происходит, за его неоценимый вклад в развитие индийской

философской мысли».


Труды Ф. И. Щербатского, получившие всемирную изве


стность, переиздаются в странах Запада, Востока, в самой

Индии. В Варанаси вышла на хинди его «Buddhist Logic».

Ряд индийских ученых обращаются к нам с просьбой достать

его работы, которые давно уже стали библиографиче


ской редкостью.


Я имел возможность лично убедиться, что о Щербатском

знают в 'Калькутте и Бомбее, в Варанаси и Пуне, в Майсуре

и Патне, в Дели и Мадрасе. В Калькутте наш друг Махадев

Прасад Саха любезно предлагал посмотреть дом, где в 1910 г.


/жил Федор Ипполитович. Индия свято хранит память о

-выдающемся русском ученом.


Г. М. Бонгард-Левин


^ БУДДОЛОГИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ Ф. И. ЩЕРБАТСКОГО


В истории каждой науки есть периоды особо значимыег

определяющие дальнейшее развитие целых ее отраслей ж