Сборник статей памяти академика Фщ И. Щербатского издательство «наука» Главная редакция восточной литературы

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 32

намечающие основные направления научного поиска.

Б отечественном востоковедении >и прежде всего в индологии

именно таким был период, связанный -с именами

И. П. Минаева, В. П. Васильева и их .ближайших учеников

академиков С. Ф. Ольденбурга и Ф. И. Щербатского. Благодаря

исследованиям этих ученых русская и советская

индология и буддология заняли почетное место в мировой

науке.

Деятельность Ф. И. Щербатского — качественно новый

этап в изучении .философии (буддизма и 'буддийской культуры.

Это целая эпоха в мировой буддологии — эпоха

Ф. И. Щербатского и его школы. Бго труды фактически

впервые раскрыли перед западным миром глубину и оригинальность

теории познания и логики буддизма.

Тесно связанный по воспитанию и образованию с традициями

XIX в., Ф. И. Щербатской вместе с тем отразил в

своем творчестве те научные открытия, которые принесли с

собой 20-е годы нашего столетия. Он продемонстрировал не

только блестящее знание философии, но и живой интерес к

новым течениям в психологии, логике, точных науках. Это

позволило ему избежать судьбы ряда европейских и особенно

индийских ученых, которые оказались в плену традиционного

подхода, и взглянуть на развитие индийской философии

и логики с позиций общемировой философии, глазами

человека XX в., перевести сложную систему индийской

мысли на знакомый ему язык европейской науки. Таким

образом, то был новый подход, диктовавшийся отнюдь

не стремлением противопоставить индийский мир и его

философию Западу или, напротив, искусственно сблизить их,

как иногда ошибочно считают некоторые современные

•философы.

Востоковед широкого диапазона, крупный санскритолог

и тибетолог, внесший значительный вклад в изучение индий

•ской литературы, Ф. И. Щербатской был- прежде всего буддологом.

'К тому времени, когда он приступил к разработке

проблем буддийской доктрины, 'мировая буддология достиг.

ла значительных успехов. Уже были опубликованы многие

памятники буддийской культуры, в том числе южной, палийской

традиции тхеравадинов. Научный мир познакомился

с важнейшими палийскими и санскритскими текстами:

с буддийской хроникой Цейлона «Махавамсой», с

«Дхаммападой», палийскими джатаками, с .переводом «Сутта-

нипаты».

В 1883 г. Г. Ольденберг и его коллеги завершили многотомное

издание одной из частей палийского канона — «Виная-

питаки» («Корзины дисциплинарных сочинений»). Супруги

Рис-Дэвиде, создатели «Pali Text Society» — общества

по исследованию и публикации оалийских сочинений, выпустили

«Дикха-никаю», «Датхавамсу», перевод «Милиндапанхи

», «Висудхимагу» и др.

Богато представленная палийская литература порождала

убеждение в необыкновенной древности южной традиции и

аутентичности именно палийского канона, который часто

рассматривался как истинное учение самого Будды. Однако

этот традиционный взгляд был поколеблен в связи с находками

(И публикациями санскритских, тибетских и китайских

буддийских источников, принадлежавших школам северного

буддизма. Благодаря изысканиям Б. Ходжсона стали известны

буддийские манускрипты Непала, венгерский ученый

Чома Де Кёреш ввел в научный оборот разнообразные

тексты Тибета. Особое значение для буддологии имел труд

Эжена Бюрнуфа «Введение в историю буддизма в Индии»,

где впервые были исследованы санскритские памятники северного

буддизма — «Дивья-авадана», «Ланкаватара-сутра

», «Саддхарма'пундарика» и т. д.

Работы европейцев Макса Мюллера, С. Бендалла,

JVL Валлезера, Сельван Леви, русских ученых И. П. Минаева

и 'В. П. Васильева, индийского — С. Видьябхушана убедительно

показали, что проблемы соотношения хинаяны и

махаяны, характера и хронологии первоначального учения

Будды невозможно решить, опираясь лишь на палийскую

традицию, без обращения к санскритским, тибетским и китайским

текстам. Однако защитники палийской традиции не

собирались сдавать своих позиций. Они объявили санскритский

канон хаотичной сводкой, в которой ничего нельзя

разобрать.

В обстановке острых научных дискуссий по центральным

проблемам буддизма, по установлению ведущих критериев

при его исследовании и приступил к своей деятельности в

буддологии Ф. И. Щербатской. «Хотя прошло уже сто лет

с начала изучения в Европе буддизма, мы все еще блуждаем

'в темноте в вопросах основных положений этой религии

я философии»,— писал он.

После всемирного конгресса востоковедов в Риме в

1900 г., когда было доложено о новых находках в Восточном

Туркестане, Ф. И. Щербатской полностью переключается

на буддизм и начинает анализ северобуддийских

текстов в их тибетских переводах. Он «сразу проявляет себя

сторонником нового направления, признающего важность

использования широкой источниковедческой базы, хинаянских

и махаянских текстов и всей огромной .переводной

литературы Тибета, Японии, Китая, Монголии. Он .поддерживает

точку зрения своего учителя (Проф. В. П. Васильева,

доказывавшего в научной полемике 'с Э. Бюрнуфо'м необходимость

привлекать, помимо индийских, тибетские -и китайские

источники.

Одним из первых в мировой буддологии Ф. И. Щербатской

переносит новый подход на исследования буддийской

философии 'и логики. Он придает огромное значение изучению

буддизма в качестве широкого историко-культурного

явления, неповторимого в своем своеобразии, многостороннего

и сложною, оказавшего огромное влияние на развитие

многих народов Азии. Буддизм, по его словам, «нес с собой

все достижения индийской образованности за десять столетий,

в числе коих были три столетия так называемого века

индийской образованности, когда индийская наука, литература

и техника достигли небывалого до этого в истории

Востока развития».

Буддизм не был для Федора Ипполитовича Щербатского

учением лишь этического, религиозного или философского

плана, статичным и одинаковым в разных странах и на раз*

ных этапах его истории. Ф. И. Щербаиской подчеркивал

постоянное развитие буддийской доктрины, ее категорий и

идей, специфику учения отдельных школ и сект. Вместе с

тем он видел в буддизме круг определенных идей, общих

для всех его форм. «Не заметив этих общих оснований,—

писал ученый,— некоторые поверхностные наблюдатели заключили,

что в северных странах буддизм '«дегенерировал»

и является совсем другой религией». Поэтому он настоятельно

рекомендовал «отличать буддизм собственный от разных

чуждых ему по духу теорий, мистических и даже изуверных,

которые с течением времени к нему лрисосеживались и его

обрастали».

Примечательной особенностью Ф. >И. Щербатского было

стремление смотреть на буддизм не со стороны и, что са

мое главное, не ' идео

С позиции просвещенной христианской

логии, столь характерной для многих буддрлогов, в том чис

ле для Макса Мюллера и супругов Рйс-Дэвидс, а изнутри,

исходя из систем, складывавшихся в русле самой буддийской

традиции. Недаром многие ученые Во'стока л Запада .счита

ют Ф. И. Щербатского не только крупнейшей (фигурой в

области буддологии, но заметной величиной в истории са

мой буддийской философии.

Уже первые его труды несли идеи, не совпадавшие с

мыслями Г. Бюлера и Г. Якоби, у которых он прошел фи

лологическую школу. В европейской науке в начале нашего

столетия еще существовал взгляд на буддизм как на явле

ние второстепенное по сравнению с брахманизмом. Русский

ученый коренным образом менял эту традиционную и не

правильную точку зрения. «Мы можем с чувством глубокого

удовлетворения установить,— .писали С. Ф. Ольденбург,.

П. iK. Кокавцев, Н. Я. Марр и В. В. Бартольд,— что влияние

работы Федора Ипполитовича над буддийской ф'илософией;

сказалось даже на его учителях, профессорах Бюлере и;

Якоби, которые, несомненно, под влиянием нового научного*

материала, открытого и исследованного Щербатским, изме

нили в значительной мере свое старое брахманское отноше

ние к буддизму как явлению второстепенному в культуре

Индии. Им и другим 'индологам (Пришлось убедиться, «что*

именно в центре индийской культуры, ее философии буддизм,

занял исключительное место и что брахманская философия,

после буддизма стала иною, испытав на себе в широкой мере:

его влияние».

Каждый из трудов Ф. И. Щербатскаго составил апоху в.

мировой буддологии. В 1923 т. Федор Ипполитович (публикует

на английском языке 'небольшую по объему книгу «The-

Central Conception of Buddhism and the Meaning of the

Word „dharma"», посвященную выяснению понятия дхармы,

ключевого лункта буддийского учения. Европейская 'буддология

не могла дать правильного ответа на вопрос о содержании

этого понятия, опираясь лишь на южную традицию,

основываясь на ранних палийских канонических текстах

и рассматривая Будду только как моралиста. Философский

аспект дхармы, ее значение в .качестве элемента

бытия оказывались вне поля зрения. Такой односторонний

подход 'вел к искажению буддизма в целом, сводил эту

сложную, многообразную систему к простому религиозноэтическому

и сектантскому учению, философское содержаниекоторого

имеет чисто исторический интерес. Ф. И. Щербат

ской детально проанализировал «Абхидхармакошу» Васубандху

— сочинение поздней хинаянской секты сарвастивади

нов и 'пришел к выводу, что под дхармами следует понимать,

элементы бытия, единственную для буддистов реальность.

В (своем исследовании он .показал, что такое понимание

свойственно буддизму вообще, хотя в первоначальном учении

дхарма нередко сохраняла значение -нравственного догмата,

морального долга. Все школы хинаяны и махаяны, особенно

в позднюю эпоху, разрабатывали эту теорию и рассматривали

дхарму в качестве элементов бытия. «В свете этого

понятия,— писал Ф. И. Щербатской,— буддизм раскрывается

как метафизическая теория, развившаяся из одного основного

принципа — идеи, что бытие (существование) является

взаимодействием тонких, конечных, далее невозможных

к анализу элементов материи, духа и сил».

За четыре десятилетия, прошедших шасле выхода данного

труда, безусловно, понятнее стали история и доктрины различных

школ Неверного и южного буддизма, но главные выводы

Ф. И. Щербатского и сейчас так же значимы и весомы.

Новое лишь .подтвердило глубину его изысканий в области

буддийской философии, правильность его взглядов на центральные

категории, историю и судьбы этого учения.

Следующим важным этапом буддологических исследований

Ф. И. Щербатского явилась работа над проблемой нирваны,

работа, которую, по справедливому замечанию Вальтера

Рубена, «не мог бы выполнить ни один из европейских

или индийских ученых». Дело в том, что, несмотря на длительность

изучения буддизма, буддологи не пришли к

«сколько-нибудь ясному заключению о содержании этой

важнейшей категории буддизма. В науке даже получила

широкое распространение точка зрения, ло которой определить

«содержание нирваны невозможно. «Понятие буддийской

нирваны,—писал Балле Пуссен,— находится вне наших

категорий». Еще более крайнюю .позицию занял индийский

ученый Н. Датт, считавший, что «определять значенье

этого термина просто бесполезно».

И вот в 1927 г. Ф. И. Щербатской опубликовал свою

«The Conception of Buddhist Nirvana». Он был первым, кто

дал философское истолкование нирваны и разглядел существенные

сдвиги при складывании данного понятия в различные

периоды истории буддизма и в разных школах хинаяны

и махаяны. Основываясь на трактате Нагарджуны «Об относительности

» («Мадхьямика-шастра»), комментариях Чандракирти,

он последовательно и четко раскрыл махаянское

понимание нирваны и его отличие от толкования хинаянистов.

В (Противоположность многим своим предшественникам,

которых интересовала лишь этическая сторона учения о

нирване, сторона, отражавшая ранний этап развития буддизма,

Ф. И. Щербатской обратился к философскому аспекту

этой 'категории, что позволило ему но-иному подойти к

оценке особенностей системы в делом.

Он показал, что разработка теории нирваны относится к

периоду гораздо более позднему, чем время появления буддизма,

и связана с махаянской школой Нагарджуны и его

учеников. Поэтому по смыслу и значению понятие нирваны

в раинам буддизме заметно отличается от позднебуддийского.

В этой книге -был продемонстрирован (подход к буддизму

как к постоянно изменяющемуся учению, содержащему в.

рамках единой системы часто (Противоположные категории

и идеи.

Здесь последователь выступил .против тех ученых (прежде

всего Балле Пуссена и А. Кейта), которые видели в

нирване «веру, выросшую из «практики черной магии, блаженное

состояние, достигаемое путем йоги». Однако этим

не и-счерпываетюя значение его труда. Ф. И. Щербатской

одним из первых в буддологии вскрыл сущность доктрины

махаяны в целом, отметил важнейшие сдвиги, происшедшие

в буддизме в период оформления |махашских школ. «Никогда

не -было .полностью осознано, какая радикальная революция

трансформировала -буддийскую церковь, когда новый

дух, бывший дотоле в скрытом состоянии, возник в блеске

славы в первые века после Р. X.»,— указывал он. Благодаря

учению Нагарджуны об относительности «все сооружение

раннего буддизма .было подорвано и сокрушено. Нирвана

хиная'нистов, их Будда, ,их онтология и нравственная

философия, их концепция реальности и .причинности были

отброшены совместно с идеей о конечной реальности органов

чувств и чувственных данных, духа и всех ,их элементов

материи, духа и сил».

Весьма существенно, что Ф. И. Щербатской рассматривает

развитие буддийской доктрины не как изолированный

процесс. Ему удалось разгадать основной смысл перехода от

плюрализма хинаяны к монизму .махаяны с ее идеей Будды

в качестве абсолюта. Уяснив суть принципа Нагарджуны,

Ф. И. Щербатской показал, что к<хи!наянский абсолют становится

таким же относительным, ,как и все прочие сущности

этой системы».

Полемика о нирване, столь острая при Ф. И. Щербатском,

не прекратилась и в настоящее время. Пожалуй, она

стала еще острее. Можно назвать имена нескольких крупных

современных буддологов, которые не разделяют отдельных

заключений русского ученого. Однако в целом развитие

буддологии подтвердило основные его выводы, изложенные

в книге о нирване.

Центральным направлением 'исследований Ф. И. Щербатского,

безусловно, было изучение /буддийской логики. Он

начал эту работу с .небольшой статьи ««Логика в древней

Индии», опубликованной в 1902 г., и завершил обобщающим

трудом «Буддийская логика» (1932 г.).

К изучению буддийской философии и логики он подошел

с позиций «мировой философии, стремясь сравнить их с широко

известными европейскими философскими течениями и

школами. Это, как уже отмечалось, позволило Ф. И. Щербатскому

выявить своеобразие буддийской логики, облегчить

понимание ее 'с помощью категорий и терминов европейской .

науки и одновременно установить ее место в истории человеческой

мысли. Важность такого подхода определялась

тем, что некоторые .представители европейской науки видели

в развитии индийской мысли процесс, резко отличный от

общечеловеческого, ,и считали буддийскую логику либо зависимой

от греческой, либо (полностью мистической, «замк

нутой в своей односторонности».

Уже в своей ранней работе «Теория иознамия и логика

по изучению .позднейших буддистов», изданной в

1903—1909 гг., Ф. И. Щербатской показал отличле буддий

ской логики от аристотелевской, на которую обы'чно опира

лись европейские исследователи, и самостоятельное развитие

индийской философии.

Подчеркивая оригинальность буддийской философии и

логики, он в то же время отмечал аналогичные явления в

европейских и индийских системах, однако объяснял сход

ство не прямым влиянием, как это часто, по его выражению,

«с субъективным восторгом» делали многие европейские

философы. «Не случай и (произвол управляют ходом разви

тия философии,— возражал он,— но внутренний закон чело

веческой .природы 'и самих философских взглядов, в силу

коего у самых различных народов ори самых различных

условиях философское мышление ведет к одинаковым ре

зультатам». Эти (Принципиально важные положения особен

но .последовательно развиты в «Буддийской логике». Автор

ее прибегнул к своеобразному и яркому приему — вложил

реплики в уста европейских и индийских (древних и ловых)

философов. Здесь по основным вопросам высказываются

Парменид, Демокрит, Эпикур, Лукреций, Спиноза, Кант, Ге

гель, Нагарджуна, Дигнага, Дхармакирти, Васубандху, Ка

малашила и джайнские мыслители.

Для написания этого труда Федор Ипполитович привлек

более широкий круг источников. «Если раньше нашим един

ственным источником в то время был „Ньяябинду",— писал

он, — то теперь наши знания об этом предмете значительно

обогатились. Теперь „Ньяябинду" не является одинокой ска

лой в (неведомом мире».

Ф. И. Щербатской рассматривает учение школы Дигнаги

и Дхармакирти на фоне развития различных школ индийской

философии — буддийской и небуддийской. Он выделяет три

периода в .истории буддизма и буддийской философской

мысли: первый — V в. до н. э. — начало новой эры, второй—•

распространение .м-ахаяиы (до V—VI вв.), наконец, третий,

3 Зак. 807 33

связанный с Асангой, Васубандху, Дигнагой и Дхармакирти.

Этой периодизации и сейчас следуют многие буддологи

мира.

Большое -внимание Ф. И. Щербатской уделял позициям

главных оппонентов школы Дигнаги— Дхармакирти, представителей

школы ньяя-вайшешики, учение которых почти не

было известно индийским и европейским ученым. «Буддийская

логика», —писал Дхармендранатх Шаетри, — является

величайшим произведением индийской философии за последние

250 лет не только потому, (что оиа дает четкое и

ясное изложение логики и эпистемологии школы Дигааги,

но и потому, что (в лей критически рассматривается и блестяще

объясняется ньяя-вайшешика».

Содержание этого труда, конечно, >не исчерпывается теми

вопросами, на которых мы остановились. Работа Щербатского

может быть названа энциклопедией буддийской

философии. Она буквально поражает богатством идей,

искрящимся талантом автора, совершенным профессионализмом,

острым и емким словом. «Буддийская логика», безусловно,

вершина творчества Ф. И. Щербатского, «шедевр

первостепенного значения» (Эдвард Конзе).

Блестящий знаток санскрита и тибетского языков, опытный

Blog

Сборник статей памяти академика Фщ И. Щербатского издательство «наука» Главная редакция восточной литературы