Geum.ru

Моя служба в царской армии России началась со случая, который оказал решающее влияние на мою жизнь

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   44

миллиона марок, или примерно на 10 процентов. В основном была сокращена так

называемая дополнительная смета, то есть деньги на закупку оборудования. Эта статья со

158 миллионов марок была снижена до 109 миллионов - самой низкой суммы после

1924 года. Пожалуй, наиболее тревожным было то, что рассмотрение [193] вопроса об

ассигнованиях патронному заводу на увеличение выпуска продукции отложили на

неопределенное будущее. Достойно сожаления было и то, что запланированные к выдаче

шюцкору дополнительные средства в сумме 1250000 марок не были утверждены, в

результате чего многие желающие, которые не располагали собственными средствами,

остались без оружия.

В связи с экономическим кризисом в бюджете 1932 года были снижены суммы,

выделяемые каждому министерству. Общая сумма сокращений составила 256 миллионов

марок. Из нее на долю обороны падало 24 процента. Это число было непропорционально

большим, если его рассматривать с точки зрения того, что доля оборонительных сил

составила в бюджете всего лишь 19 процентов, а также с той точки зрения, что ведомство

обороны создавалось заново и являлось совершенно новой частью государственного

механизма. Кроме того, основные закупки оборудования для него еще не были завершены.

Нужды обороны следовало бы, безусловно, рассматривать под другим углом. Мы остались

без многого того, что содержалось в программе других министерств, но нас лишили и

возможности выпрашивать средства на военную страховку. Свою точку зрения в течение

последующих восьми лет я неоднократно доводил до сведения правительства и

парламента.

В 1931 году из-за недостатка средств мы смогли провести лишь малые боевые учения. Это

нанесло большой вред, значение которого полностью может понять только профессионал.

Никакими иными методами, за исключением масштабных маневров, войска не могут

получить предварительного представления о различных требованиях войны, ничто иное

не сможет сплотить начальствующий состав и рядовых солдат. Кроме того, в монотонной

службе учения часто становятся желанной переменой, которая оставляет в памяти людей

крепкие и богатые по содержанию воспоминания. Незаменимую роль играют большие

маневры в организации взаимодействия между родами войск и в обучении штабной

работе. Средства, расходуемые на них, никогда не являются выброшенными на ветер.

На боевых учениях 1931 года я, к своей радости, убедился, что как офицерский, так и

унтер-офицерский составы действовали воодушевленно, решительно и энергично.

Рядовой состав произвел также хорошее впечатление. Однако бросался в глаза недостаток

средств связи, что значительно затрудняло ход учений. [194] Поскольку, кроме того,

отсутствовали средства для аренды лошадей, то артиллерия и обозы принимали в учениях

участие малыми силами. Это, в свою очередь, приводило к утрате тех важных условий,

которые возникают при учении с полноценными батареями и обозными колоннами.

В августе 1931 года, ознакомившись с оперативным и мобилизационным планами, а

также с планом сосредоточения войск, я провел основательную рекогносцировку на

Карельском перешейке. Этот край страны не был для меня чужим, но с этого момента он

стал для меня еще более близким и дорогим. Я все больше заглядывался на разнообразие

его ландшафта и любовался населявшими его людьми, которые из поколения в поколение

принимали на себя бури, шедшие с востока, не теряя при этом бодрого духа и

непреодолимой воли к борьбе. Что касается работы шюцкора и организации

"Лоттасвярд", то перешеек мог бы служить образцом для других районов.

Карельский перешеек - замок Финляндии, наши Фермопилы: он представляет собой

тесный проход между Финским заливом и Ладожским озером, шириной всего лишь 70

километров в самом узком месте. Местность для обороны весьма пригодна, ибо озера и

болота разделяют перешеек на относительно легко защищаемые узкие участки. Мореный

грунт позволяет строить полевые укрепления, но менее пригоден для строительства

долговременных укреплений, ибо отсутствует скальная основа. Слабохолмистая

местность, к сожалению, оказалась легкопроходимой для танков. Однако основным

вопросом, как и всегда, был вопрос возможности быстрой и своевременной переброски

основных сил армии к этим воротам вторжения. Из-за слабости войск прикрытия и

примитивности оборонительной линии, а также медленности мобилизации и переброски

войск эта проблема в тех условиях казалась неразрешимой. Для того чтобы укрепить

готовность Финляндии к обороне, необходимо было добиться перемен в этом отношении.

Это было важнейшей и не терпящей отлагательства задачей.

Осмотренные мной несколько десятков пулеметных гнезд и артиллерийских позиций,

которые были выстроены в начале 20-х годов в качестве основы оборонительной линии,

по своей конструкции были непригодными, да и расположены они были неудачно.

Поскольку они не поддерживались в порядке, большая часть оборудования пришла в

негодность, так же как и незначительные [195] заграждения из колючей проволоки.

Оборонительные устройства, естественно, не представляли собой какой-либо единой

системы.

По возвращении в Хельсинки я рассказал о результатах своих наблюдений министру

обороны Оксала. Мне удалось его убедить в том, что для укрепления перешейка

необходимо что-то делать. В процессе беседы пришли к выводу, что наиболее подходящий

способ - это добиться получения части средств, отпущенных парламентом на работы по

сокращению безработицы (иных денег не было), для строительства укреплений на

Карельском перешейке. Совет обороны выступил с предложением, согласно которому

работы разделили на три группы и выполняли их в следующем спешном порядке:

укрепсооружения, аэродромы и дороги. Хотя выделена была лишь часть запрошенных

средств, все же с их помощью мы смогли построить некоторые сооружения в качестве

скромного начала инженерного укрепления Карельского перешейка. Часть

оборонительной линии, идущая по берегу Финского залива, приняла более законченный

вид.

Уже на первых заседаниях в начале лета 1931 года совет обороны обсуждал вопрос о

запланированной реорганизации оборонного ведомства. Затем его подвергали

рассмотрению неоднократно.

Организация армии, созданной по окончании освободительной войны, не отвечала своему

назначению, несмотря на частичные реформы. На ее основе нельзя было надежно и

быстро проводить ни мобилизацию, ни сосредоточение войск, как того требовала

эффективная оборона. Мобилизация полевой армии базировалась на ранее мной

описанной кадровой системе, страдавшей большими недостатками. Мобилизационные

мероприятия проводились в редких гарнизонах, которые были прекрасными целями для

нападения с воздуха, поскольку они должны были быть до отказа забиты прибывающими

резервистами, конфискованными лошадьми, транспортными средствами и прочим

оборудованием. Во-вторых, мобилизационные перевозки требовали много времени, так

как размещение войск мирного времени было невыгодным по той причине, что при

недостатке средств нельзя было построить новых казарм. Пожалуй, обстоятельством,

внушающим самую большую тревогу, было то, что только малую часть армии мирного

времени можно было направить на обеспечение мобилизации [196] и сосредоточения

войск. В течение тех двух недель, которые, по расчетам, необходимы были на переброску

войск, слабые части прикрытия должны были оборонять перешеек. Эта задача для них

была непосильной.

Эти недостатки можно было устранить, переведя проведение мобилизации на

территориальную основу, используя в этих целях шюцкоровские органы, охватывающие

территорию всей страны. При этом всю армию мирного времени можно было

использовать в качестве войск прикрытия. Территориальная система делала возможной

создание значительно большей армии и в более короткие сроки, чем кадровая система.

Дивизии могли бы, вместо выполнения обязанностей действовать в качестве остова для

призываемых в армию резервистов, сразу же поспешить за границу в виде

сформированных, пополненных людьми бригад военного времени, передав некоторое

число начальствующего состава территориальным органам. По новой системе можно

было использовать человеческие ресурсы страны значительно более быстро и

целенаправленно. Важным было и то, что такая система делала возможной частичную

мобилизацию.

Огромным преимуществом новой системы являлось то, что полевые дивизии становились

сплоченными и территориальными, пехота, входящая в одну дивизию, в принципе

обучалась в мирное время в одном и том же полку. Помимо этого, в руководящие органы

военных губерний и военных округов уже в мирное время входили постоянные, хотя и

недостаточные кадры для формирования штаба соответствующей дивизии. Однако и эта

система была не без изъянов. Неизбежным следствием ее явилось то, что волости,

которые выставили пехотные подразделения, в случае значительных потерь в живой силе

страдали бы больше тех, где призывали людей на воинскую службу в другие рода войск. И

все же такому отсутствию единства в призыве нельзя было придавать решающего

значения, если сравнивать этот недостаток с теми столь явными преимуществами, какие

система предоставляла успешной организации обороны государства.

План территориальной системы в основных чертах был таким же, какой я разработал

весной 1918 года, но правительство отвергло его, отдав предпочтение ограниченному

плану генерал-майора фон дер Гольца. При переходе на территориальную систему

осуществлялись также идеи об участии шюцкора в [197] проведении мобилизации и о его

взаимодействии с армией - идеи, которые я, будучи еще регентом, закладывал в

деятельность этой добровольной организации.

Поскольку считалось, что переход на территориальную основу продлится три года, совет

обороны полагал важным начать работы по реорганизации немедленно. Предпосылкой

осуществления системы являлось размещение мобилизационных складов по всей

территории страны и регулярное проведение повторных учений. Это требовало

дополнительных средств, а также частично внесения соответствующих изменений в закон

о воинской повинности. В совете обороны я подчеркивал важность именно таких

повторных учебных сборов, на которые резервистов призывали бы в соответствии с

группировками военного времени. В этом случае мы получили бы возможность работать с

уже готовыми подразделениями, что позволило бы нам как технически, так и морально

готовить начальствующий и рядовой состав к выполнению задач в полевых условиях.

В 1931 году совет обороны особое внимание уделял проблемам ВВС. Этот вид

вооруженных сил оказался полностью на положении сироты: ни в бюджете, ни в

общественном мнении ему не было отведено того места, какое предполагало его развитие.

К сожалению, я был вынужден признать, что руководство этой важной областью

оборонного ведомства было в недостаточно опытных и умелых руках. Отсутствовали

постоянство и целеустремленность, и некоторые факты затрудняли достижение

всеобщего доверия и получение средств. Несколько воздушных катастроф, в которых

погибли люди и была потеряна дорогостоящая техника, явились результатом отсутствия

дисциплины и летного искусства. Совет обороны добился создания комиссии для

всестороннего выяснения случившегося. Я обратился к президенту республики, выразив

желательность замены командующего ВВС.

В это время вся Европа жила в условиях огромных экономических трудностей, что

привело многие страны к ослаблению обороноспособности и к значительному

распространению в них коммунистических идей. Советский Союз завершил свой

пятилетний план, начатый в 1928 году, и уже смог продемонстрировать значительные

результаты, прежде всего в тяжелой промышленности. Появилась и первая ласточка бури,

правда, вдали от Европы. Япония в сентябре ввела войска в [198] Маньчжурию и, таким

образом, вступила на путь нового расширения территории. На пороге 1932 года будущее,

как мне казалось, было полно опасностей. Лига наций не справлялась со своей задачей по

отражению нападения. Финляндия же, практически говоря, была полностью беззащитна.

Момент времени не был подходящим для общего сокращения вооружений, но Лига наций

после четырех летних подготовительных работ в 1932 году созвала в Женеве

конференцию по вопросу сокращения вооружений. В качестве курьеза следует сказать,

что название конференции в одном из документов Лиги наций звучало так: "La conference

de la limitation de la reduction des armements", то есть "Конференция по ограничению

сокращения вооружений".

В последние годы по вопросу безопасности появились две принципиально различные

позиции. Англия, поддерживаемая Швецией, Норвегией, Данией и некоторыми другими

странами, стремилась к сохранению мира путем сокращения вооружений на основе

параграфа 8 Устава, Франция же, со своей стороны, требовала усилить санкции согласно

параграфу 16. Правительство Финляндии последовательно придерживалось французской

точки зрения. Учитывая эти противоречия, можно было заранее почти с полной

уверенностью предположить, что конференцию ждет провал, но все же в нашей стране

она дала повод к надеждам на уменьшение налогов за счет снижения расходов на оборону.

В заявлениях советского правительства постоянно подчеркивалось, что если Финляндия

присоединится к программе сокращения вооружений, то и Советский Союз (еще не

являющийся членом Лиги наций) примет на себя подобные обязательства и подчинится

такому же контролю, как и другие страны, и Москва даст гарантии выполнения этих

обязательств. То, что Советский Союз добровольно согласится на эффективное

сокращение вооружений и контроль над этим процессом, естественно, представлялось

нам тогда столь же фантастичным, как и сейчас, когда я пишу эти строки. Москва и в

наши дни в пропагандистских целях поставила вопрос о всеобщем сокращении

вооружений.

Предложение Франции о создании международных полицейских сил получило поддержку

совета обороны. Все же было трудно представить себе, что такие по составу гетерогенные

вооруженные силы могут стать мощной силой по предотвращению конфликтов в

различных уголках земного шара, особенно [199] таких, в которых замешаны великие

державы. Касательно военных санкций совет обороны придерживался мнения, что

следует стремиться к такому договору, по которому каждое государство обязывается взять

на себя военные обязательства только относительно групп малых государств. Для малых

государств эти обязательства могут быть скромными, а для крупных - более широкими,

однако они должны быть определены таким образом, чтобы сохранение внутреннего

статус-кво было выгодно для всех государств, образующих "группу санкций". Создание

таких территориальных групп как механизма осуществления санкции под контролем Лиги

наций представлялось мне целью, достойной достижения. В тот момент я, прежде всего,

думал о сотрудничестве между Финляндией и ее скандинавскими соседями.

Альтернативой могло быть создание нейтральных или полунейтральных зон на опасных

направлениях. В такую зону было бы целесообразно превратить Карельский перешеек.

Между русским гарнизоном Ленинграда и его окрестностей, численностью 100000

человек, и финскими войсками прикрытия существовала резкая диспропорция, которую

можно было выровнять, нейтрализовав некоторые территории.

Сколь чуждыми действительности иногда могли быть исходящие из Женевы сильно

обобщенные предложения по урегулированию, показывает, в частности, тот факт, что

поначалу существовало намерение разрешить ВВС Финляндии иметь всего 25 машин.

Потом, после наших протестов, их количество увеличили до 125, но и этого было

недостаточно.

Добиваясь усиления слабых гарантий безопасности с помощью Лиги наций, Финляндия

одновременно начала стабилизировать свои отношения со своим великим соседом,

несмотря на то что Коминтерн продолжал энергичную подрывную деятельность в нашей

стране. Советский Союз еще в 1927 году начал переговоры с Финляндией на предмет

заключения договора о ненападении. Однако договор подписан не был, поскольку вторая

договаривающаяся сторона не одобрила предложения финского правительства о

третейском разбирательстве противоречий в случае их возникновения. По инициативе

русских этот вопрос был поднят снова в 1932 году. На этот раз точка зрения Финляндии

была одобрена, и договор о ненападении и мирном разрешении споров был заключен 21

января 1932 года, но с оговоркой, что договор будет ратифицирован [200] лишь после

того, как в него будет внесено дополнение о порядке урегулирования спорных вопросов.

Такое дополнение было внесено в апреле того же года, после чего договор в августе был

ратифицирован. Нашему примеру затем последовали страны Прибалтики. Следовательно,

Финляндию нельзя обвинять в том, что она манкировала возможностью установления

хороших отношений со своим соседом, которого могла подозревать в угрозе своей

безопасности.

В апреле 1932 года в совет обороны поступило сообщение о том, что министерство

финансов требует сократить в будущем году бюджет всех министерств на 10 процентов. В

суммах, отпускаемых ведомству обороны, это сокращение составит примерно 60

миллионов марок, и, таким образом, опять принципиально нарушается утвержденный

шестилетний план закупок вооружения и оборудования, базирующийся на условии, что

ежегодно будет выделяться 125 миллионов марок. Положение становилось еще

безнадежнее, поскольку переход на территориальную систему, как было подсчитано,

потребует дополнительных расходов в 70 миллионов марок. Можно ли организационную

реформу осуществлять за счет сумм на приобретение нового оборудования?

Но именно так и случилось. Не называя цифровые данные, скажу лишь коротко, что

окончательным результатом стало еще большее сокращение средств, выделяемых

оборонному ведомству, правда, не более чем на 4 миллиона марок.

В связи с расходами, направленными на создание территориальной системы, затраты на

покупку нового оборудования в 1933 году стали еще меньшими, чем в предыдущем. Таким

образом, говорить о каком-то шестилетнем плане уже почти не имело смысла. К

сожалению, этот план базировался на решении парламента, а не на особом законе, как это

было с планом ВМС. Доля оборонного ведомства в общей расходной части бюджета

уменьшилась с 19 до 17 процентов. Но ведь у нас был договор о ненападении с Советским

Союзом!

Центральным вопросом на заседании совета обороны в 1933 году стали закупки нового

оборудования. Вместо 325 миллионов марок, предусмотренных шестилетним планом,

оборонное ведомство в течение трех последних лет получило на эти цели только 249

миллионов марок. Изначальные планы, таким образом, пришлось менять, возникло много

проблем, не было уверенности и в том, какие суммы будут выделены и в [201] расходной

части следующего года. Снижение ассигнований особо тяжело сказалось на приобретении

новой авиационной техники, которое совет обороны утвердил в пересмотренном

шестилетнем плане. Становилось все более ясным, что основным условием развития

оборонного ведомства на перспективу является освобождение новых закупок от

возобновляющихся ежегодно партийно-политических интриг и порождаемой ими

произвольной "торговли". Поэтому я выступил с инициативой о необходимости займа на

нужды обороны, который создал бы чувство уверенности и гарантировал бы получение

быстрых результатов. Совет обороны передал это предложение правительству на

рассмотрение, а я устно сделал все возможное, чтобы убедить его членов в необходимости

такой меры. Все согласились с тем, что заем был бы наиболее удачным решением. Но на

этом дело и кончилось.

Усилия совета обороны, направленные на получение средств для оборонного ведомства,

все же дали некоторый положительный результат. В 1934 году сумму в целом увеличили