Монография Издание второе, исправленное
| Вид материала | Монография |
- Головин Е. Сентиментальное бешенство рок-н-ролла. (Второе издание, исправленное и дополненное), 1970.65kb.
- Православная Церковь и Сектанты. Часть Общие вопросы, 6403.26kb.
- Автобиографические рассказы о детстве, отрочестве и юности, написанные только для взрослых, 9455.31kb.
- Учебная программа (Syllabus) Дисциплина: «Основы геополитики» Специальность 050202, 365.05kb.
- Учебная программа (Syllabus) Дисциплина: «Международное право» Специальность: 050202, 415.85kb.
- Учебная программа (Syllabus) Дисциплина: «Современные конфликты и методы их урегулирования», 356.18kb.
- Редакционно-издательского совета Уральского государственного горного университета переработанное, 3554.47kb.
- Открытое общество и его враги. Том I. Чары Платона, 8727.87kb.
- С. Ф. Леонтьева Теоретическая фонетика английского языка издание второе, ■исправленное, 4003.28kb.
- Источник: www zrd spb ru Олег Гусев, 4718.63kb.
Глава 1. Время великого размежевания:
от техногенно-потребительской —
к духовно-экологической цивилизации
§1. Уроки на будущее
Сейчас все большее число людей приходит к выводу, что так называемая «перестройка» явилась, без преувеличения, исторической трагедией, постигшей Россию в последнее десятилетие ХХ века.
Ее специфика состоит в том, что, во-первых, в отличие от войн, нашествий и прочих стихийных бедствий, которые для каждого очевидны, мобилизуют на сопротивление и отпор, — здесь процессы разрушения развивались постепенно и исподволь, притупляя бдительность даже самых умных и внимательных людей. Во-вторых, сам удар (а сейчас, думается, для всех стало ясно, что «перестройка» — не случайность или недомыслие, а хорошо продуманный удар) был направлен в первую очередь, образно выражаясь, на «иммунную систему» нации — ее ценности и менталитет, ее культуру и историю, чувство национального самосознания. Никогда еще с таким напором, с такой изощренностью не внушался тезис об отсталости России. Вспомним, с чего начиналась «перестройка». С циничного глумления над идеалами жертвенности и служения общему благу. С романтизации извращенного «подполья» (по выражению Достоевского) человеческой души; с масштабной телевизионной пропаганды «западного образа жизни». Были задействованы все средства для убеждения нас в том, что единственное спасение для России — срочно, пусть на правах бедной родственницы, войти в «глобализованный мир», — разумеется, оплачивая эту честь всеми национальными ресурсами.
Но нам нужно помнить, что в судьбах великих культур (как и незаурядных личностей) взлеты всегда соседствуют с падениями, а страдания просветляют и закаляют душу, подвигая на новое восхождение. Лишь бы страдания не обернулись отчаяньем, а крушение иллюзий — безверием и атрофией воли. Поэтому постараемся извлечь уроки из случившегося, дающие основания и для исторического оптимизма, и для твердого политического действия.
Отвлекаясь от политических аспектов и исторических частностей, можно сказать, что на протяжении одного столетия Россия испробовала на себе две противоположные модели техногенно-потребительского цивилизационного развития. Поэтому у нас, как и у некоторых других народов из стран бывшего СССР и государств социалистического лагеря, есть, во-первых, все предпосылки для разработки и реализации принципиально другой, нетехногенной и непотребительской стратегии собственного развития; во-вторых, неотложная потребность, обостряющая напряжение поиска; в-третьих, уникальный исторический опыт. Но для этого необходима четкая прорисовка возможных стратегических целей мирового развития в ХХI веке, опирающаяся на всесторонний анализ нынешних глобальных проблем и исторический опыт; на образцы героизма, патриотизма, плодотворного межнационального и межкультурного сотрудничества. Чтобы вытащить мир из цивилизационного тупика, надо пить живую, а не мертвую воду истории. Нужно покрыть узколобое отрицание — синтетическим утверждением; память об обидах и разрушениях прошлого — примерами героического созидания во имя будущего.
Исходя из этих уроков нашей недавней истории, возникает целый ряд принципиальных вопросов:
1) какие объективные тенденции и проблемы современного мира делают возможной и даже необходимой цивилизационную альтернативу современной глобализации?;
2) каковы сущность и основные черты этой новой цивилизации?;
3) каковы предпосылки для того, чтобы лидерами цивилизационного прорыва стали страны Евразии, и какими стратегическими ресурсами обладают Россия и Евразия в целом для этого прорыва?
^
§2. Тупики и мифы
современной техногенно-потребительской цивилизации
Сегодня целый ряд исследователей1 — и мы с ними полностью согласны, — констатирует общесистемный глобальный кризис техногенно-потребительской модели мирового развития. Эта модель определяла жизнь большинства человечества на протяжении четырех последних веков; она олицетворяется сегодня развитыми странами Запада, и на нее предлагается равняться всем остальным странам.
Идейные истоки и исторические стадии развития данного типа цивилизационного существования, ведущего отсчет с эпохи Возрождения и Реформации, хорошо известны. Поэтому остановимся лишь на его основных характеристиках и неявных мировоззренческих основаниях. К их числу относятся:
— взгляд на европейскую культуру как на безусловную вершину мировой истории, а на западные ценности (демократия, рынок, правовое государство) как на ценности общечеловеческого характера;
— культ научно-технического прогресса;
— бытие в социальном линейном времени, практически полностью игнорирующем биосферно-космические циклы, ритмы и зависимости 3;
— взгляд на природу как на безликую окружающую среду, подлежащую освоению, переделыванию и подчинению интересам человека;
— последовательный индивидуализм гражданского общества, только отчасти сдерживаемый демократически-правовыми институтами;
— меркантилистский культ абстрактного производительного труда ради получения прибыли и денег как универсального мерила экономической эффективности производства;
— богатство и социальная карьера как критерии жизненного успеха;
— промышленная буржуазия и финансовая олигархия как господствующие социальные слои;
— приоритет опосредованных связей (правовых и экономических) перед непосредственными (семейными, дружескими, любовными, духовными) связями между людьми.
Таковы хорошо известные атрибуты техногенно-потребительской цивилизации, чью общую целевую установку лучше всего выражает спортивный лозунг: «Быстрее, выше, сильней!»
У этого типа организации общества есть мировоззренческая основа, которая неявно определяет и цементирует все остальные его системные качества и идейные установки. Она присутствует с самого момента рождения техногенно-потребительской цивилизации и все более проявляется по мере ее исторического взросления. Это — забвение духовной «вертикали» бытия и абсолютизация «горизонтального», «телесного» измерения мира.
Начиная с эпохи Ренессанса, не высшие идеалы и ценности человека (Бог, нравственные святыни, живая Мать-Земля) определяют и упорядочивают низшие формы его жизнедеятельности, а, наоборот, низшие страсти и материальные интересы подчиняют себе высшие. Даже в католическом храме теперь дозволяется сидеть, чтобы было удобнее общаться с Богом. С течением времени европейский человек становится все более усидчивым, но все менее усердным. Апология его безграничной творческой и социальной свободы оборачивается антрополатрией — обожествлением земного и телесного индивида, претендующего на роль единственного и бесконтрольного хозяина земли и небес. Космос, лишенный духовного, качественного измерения, начинает восприниматься как безжизненная физическая пустыня, которую следует технически завоевывать и окультуривать. В социуме духовная культура (религия, философия, искусство) становится падчерицей техники и экономики; а технико-экономическое «чрево» цивилизации, напротив, занимает место его разума и сердца. «Низ» и «верх» культуры меняются местами.
Но самые чудовищные трансформации претерпевает образ именно человека. Из духовного и бесконечного существа — из божественного микрокосма — он превращается в конечное и смертное невротическое существо. Весь смысл его личного бытия сводится к погоне за телесным и психологическим комфортом, чувственными удовольствиями и социальным признанием. Предельно точно это выразил еще Максимилиан Волошин:
«…Здесь
Все строится на выгоде и пользе,
На выживаньи приспособленных, На силе.
Ее мораль — здоровый эгоизм.
Цель бытия — процесс пищеваренья.
Мерило же культуры — чистота
Отхожих мест и емкость испражнений» 1.
В итоге современный человек — в буквальном, а отнюдь не аллегорическом смысле — становится распоясавшимся эгоистом,2 рабом своих материальных потребностей, все более болезненно воспринимающим малейшее нарушение его физического и душевного покоя (на чем мы еще специально остановимся). Более того, сами эти потребности не только угрожающе множатся под целенаправленным гипнотическим воздействием рекламы, но, чем дальше, тем больше приобретают искусственный и иррациональный характер. С гениальной художественной силой это показал еще Р. Брэдберри в своем романе-антиутопии «451о по Фаренгейту». Одной из самых показательных черт этого процесса является то, что словосочетание «манипуляция сознанием» — которое должно любого здравомыслящего человека заставлять спасаться бегством, в силу естественного инстинкта самосохранения, — уже получило «права гражданства». Сегодняшним студентам — журналистам, менеджерам, специалистам по «public relations» — явно и неявно внушают, что жизнь любого общества неизбежно строится на разных видах манипуляции сознанием «масс». Желательно только самому попасть в число манипуляторов, а не манипулируемых; а впрочем, и последнее не так важно — лишь бы любым путем, подобно гоголевскому Хлестакову, «срывать цветы удовольствия»; пусть и искусственные и даже ядовитые. Вообще все неважно, потому что нет верха и низа, смысла и цели жизни.
Но наиболее ярко эти тенденции проявляется в культуре. Современный творец, утратив как видение высших небес, так и (неизбежно!) ощущение земной почвы, — погружается в «бесовское внутризеркалье» самодостаточных символических систем. Из чего состоит современная массовая культура? Из искусственных языков и ущербного языка массовых коммуникаций, газетных штампов и рекламных клише, телевидения и компьютера. Она целенаправленно отрывает обывателя практически от всего — от природы, от реальных людей и реальных отношений, от красоты, от мысли. Да и в так называемой элитарной культуре ситуация не лучше. Куда ни повернись — видишь лишь собственное, иллюзорно-дробящееся и болезненно-вывернутое изображение. Зеркало сверху, зеркало снизу — и уже не можешь сообразить, чему молиться, а чего стыдиться; и нужно ли стыдиться и молиться вообще. И не случайно финишной современного «культурного творчества» становятся иррационалистическое искусство и философия постмодерна, с их культом «жизни как игры», субъективной самодостаточностью, назойливой иронией и шутовством, циничной профанацией святынь и даже глумлением — какой знаменательный итог! — над научной истиной и разумом1.
Поэтому совершенно закономерно техногенно-потребительская цивилизация, несмотря на все ее отдельные несомненные достижения, заканчивает тем, чем и должна была закончить — полным крахом. И может быть, лучше всего об этом написали именно сами западные мыслители, остро почувствовав на себе первые эманации тления и распада. Выдающийся американский психолог и философ Эрих Фромм в своей работе «Иметь или быть», выдержавшей миллионные издания, с горькой иронией пишет:
«Великие Обещания Безграничного Прогресса — предчувствие господства над природой, материального изобилия, наибольшего счастья для наибольшего числа людей и безграничной личной свободы — питали надежды и веру поколений с самого начала индустриального века … Мы чувствовали, что находимся на пути к неограниченному производству, и, следовательно, к неограниченному потреблению; что техника сделала нас всемогущими, а наука — всезнающими. Мы были на пути к тому, чтобы стать богами, высшими существами, способными создать второй мир, используя мир природы лишь в качестве строительного материала для своего нового творения. … Предполагалось, что богатство и комфорт в итоге принесут всем безграничное счастье»2.
Но индустриальный век, как продолжает Фромм, «… не сумел выполнить свои Великие Обещания, и все большее число людей начинает осознавать, что:
— Неограниченное удовлетворение всех желаний не способствует благоденствию, оно не может быть путем к счастью или даже получению максимума удовольствия.
— Мечте о том, чтобы быть независимыми хозяевами собственных жизней, пришел конец, когда мы начали понимать, что стали винтиками бюрократической машины и нашими мыслями, чувствами и вкусами манипулируют правительство, индустрия и находящиеся под их контролем средства массовой информации…
— Сам технический прогресс создал опасность для окружающей среды и угрозу ядерной войны, каждая из которых в отдельности — или обе вместе — способны уничтожить всю цивилизацию и, возможно, вообще жизнь на земле»1.
Общий вывод из всего сказанного очевиден: идеология и практика техногенно-потребительской стратегии развития, основанная на безграничном росте материальных потребностей, безудержной технико-экономической экспансии и социальной конкуренции, привела, в конце концов, все человечество на грань глобальной катастрофы. Эгоистическое потребительство пришло в неразрешимое противоречие с возобновляемыми и невозобновляемыми ресурсами биосферы, а механизмы природного самовосстановления не справляются с «емкостью его испражнений». Беззастенчивому грабежу и лишению права на здоровую среду обитания подвергаются не только живущие ныне, но во все возрастающей степени будущие поколения стран Азии, Африки, Латинской Америки, а сегодня и России. Так, развитые страны потребляют 75% добываемых ресурсов и выбрасывают в атмосферу 60% углекислого газа. Коэффициент давления с их стороны на природную среду (при среднеглобальном, принимаемом за 1) равен 5, а весь остальной мир имеет коэффициент 0,6.
Напомним читателю еще о некоторых, наиболее очевидных отрицательных последствиях техногенно-потребительской глобализации:
1) продолжает углубляться пропасть в уровне жизни развитых западных и развивающихся стран, что является питательной почвой для международного терроризма и экстремизма. Развитые страны, составляя 20% населения Земли, обладают 82,7 % мировых доходов; 60% населения обладают 15,9% (сюда входит Россия и большинство стран СНГ), а 20% людей на земном шаре довольствуются всего-навсего 1,4% процентов мировых доходов2. Свыше миллиарда людей в мире регулярно голодают, а свыше 100 млн. не имеют крыши над головой. О какой социальной и политической стабильности здесь может идти речь?
2) Усиливается глобальный экологический кризис, несмотря на все принимаемые меры и средства, вкладываемые в защиту окружающей среды. По подсчетам американских ученых, опубликованных в журнале «Science»3, ежегодные экономические потери от нарушения естественных ландшафтов составляют около 250 млрд. долларов, а экономическая эффективность любых производств как минимум на 14% ниже, чем экономическая продуктивность нетронутых ландшафтов, на которых они развернуты. При этом «рентабельность» живой природы может быть достигнута за счет защиты земель от паводков, штормов, засух; очистки вод; образования почв; связывания свободного углерода, сохранения популяций биологических видов; поддержания самовозобновляющихся природных ресурсов и т.д. Если бы в мире на охрану нетронутых территорий тратилось $45 млрд. в год, то чистая прибыль от услуг, генерированных природой, составила бы от $400 до $500 трлн.
3) Дестабилизация биосферы оборачивается неуклонным нарастанием числа и силы природных катастроф, а также человеческих жертв. Так, с 1973 по 1982 год произошло 1,5 тыс. природных катаклизмов, с 1983 по 1992 — 3,5 тыс., с 1993 по 2002 — уже 6 тысяч. Экономический ущерб от них в 60-ые годы составил 70 млрд. долларов, а в 90-ые — 600 млрд. В 2002 году в природных катаклизмах погибло 11 тыс. человек, а величина ущерба составила 55 млрд. долл., в 2003 г. — 50 тыс. погибших и 60 млрд. ущерба, а в 2004 году по самым скромным подсчетам погибло около 200 тыс. человек, а величина ущерба составила 106 млрд. долларов. Не уменьшилось число жертв и в последующие годы. Число человеческих жертв в 2008 году составило 220 тыс. человек;
4) Число и масштабы вооруженных межгосударственных конфликтов достигли небывалого уровня после второй мировой войны. Существует тенденция к увеличению числа жертв и степени изощренности используемых средств уничтожения. Особенно же уязвимым становится именно мирное население стран. Главным источником военных конфликтов в последние десять-двенадцать лет стала сильнейшая в экономическом отношении держава — США. Достаточно вспомнить их агрессию против Югославии, Ирака, Афганистана;
5) Идет явная деградация духовной культуры человечества, когда дети умеют мастерски оперировать с компьютером и путешествовать по Интернету, но отличаются нравственной инфантильностью, слабостью развития навыков вербально-логического мышления и общим бескультурьем, особенно в области общественных и гуманитарных наук. Культ телесного потребления и чувственных удовольствий с необходимостью привел к упадку высоких форм культурного творчества. А если добавить к этому массовую публичную проповедь сексуальных излишеств и извращений, рост числа самоубийств и психических расстройств, распространение постмодернистских жизненных и культурных установок типа «все дозволено» и «надо жить, играя», — то общий духовный регресс, пожалуй, перевесит все достижения технического прогресса последних десятилетий. Можно говорить о том, что глобалистскими кругами и находящимися у них в услужении средствами массовой информации уже давно и целенаправленно лепится новый тип человека — существо с рассудочно-калькулирирующим интеллектом и полным отсутствием духовной жизни. Об опасности интеллекта без сердца предупреждали еще русские религиозные философы — И.В. Киреевский и П.А. Флоренский, И.А. Ильин и М.М. Тареев.
6) В наихудшем социально-экономическом положении оказываются горные регионы Земли — стабилизаторы земной биосферы, центры биологического и культурного разнообразия, фабрики по производству жизни на земле, на чем чуть ниже мы еще остановимся. Ситуация в мире сложилась, воистину, абсурдная: в наихудшем положении оказываются территории Земли, производящие наиболее важные для жизни ценности (воздух, вода и продукты питания), т.е. горные и аграрные регионы; а в самом выгодном — техногенные мегаполисы и особенно финансово-политические мировые центры типа Нью-Йорка, Токио или Лондона с их банками, биржами и штаб-квартирами глобалистских структур. Польза от деятельности последних в свете разразившегося в 2008 году кризиса становится все более сомнительной, а вред — все более очевидным.
Отметим, что техногенно-потребительскую модель развития вполне обоснованно называют просто западной, имея в виду ее идейные истоки и реализацию в развитых западных странах. Но главная проблема заключается в том, что и другие страны, в том числе евразийские (и среди них Россия), также склонны некритически принимать ее целевые установки и ценности, завороженные иллюзией процветания и экономического богатства и уверовавшие, что «традиционное общество» — ругательный термин. В итоге, вместо того, чтобы брать из западного опыта лишь действительно лучшее1, но в главном опираться на собственные, проверенные веками, ценности, традиции хозяйствования, образования, воспитания, — правительства, а также часть интеллектуальной элиты и населения этих стран стремятся любым путем (причем, вполне безуспешно), отвергая свое, «войти в цивилизованный мир». В то же время, согласно последним социологическим исследованиям, большая часть населения (в том числе, молодежи) стран Евразии по-прежнему исповедуют многие традиционные ценности — возможно, как раз из-за все более очевидных кризисов западной модели. Это вселяет надежду не только на то, что потенциал Евразии не исчерпан и ее народы смогут выйти из тупика, реализовав на своем пространстве альтернативную модель (о чем мы ниже будем отдельно говорить), но и на то, что сами западные страны станут более открытыми к другим ценностным установкам и вариантам развития. Тем более что — специально подчеркнем — базовые ценности человеческого существования, в целом, едины и лишь по-разному «окрашиваются» в разных культурах.
Наш оптимизм подпитывается и тем, что в самих западных странах на протяжении всего последнего столетия идет серьезное переосмысление своей ситуации — не только теоретическое, в трудах выдающихся западных философов, социологов, психологов, в футурологических исследованиях и т.д., но и вполне практическое, например, в рамках «зеленого движения». Последнее за несколько десятилетий превратилось из конгломерата полуэкстремистских молодежных организаций в мощнейшую международную силу, объединяющую активистов всех стран, вооруженных глубокими знаниями, ведущих постоянный информационный обмен, занимающих активную гражданскую позицию и, главное, опирающихся именно на идеи, «традиционные» в лучшем смысле слова, но осмысленные на новом уровне (причем, взятые из восточной культуры), прежде всего — на понимание безусловной ценности живой природы и вписанности человека в природные ритмы; на необходимость ограничения потребления.
Но в то же время главные установки техногенно-потребительской цивилизации в большой степени сохраняют свою власть над душами и умами множества людей, опираясь на систему современных мифов. Эти мифы призваны внушить мысль о том, что нынешние правила «цивилизационной игры» закономерны — и чуть ли не природны! — а, значит, не имеют никаких альтернатив.
Для технократической элиты всех стран — это миф о неостановимости научно-технического прогресса (особенно в области освоения космоса, атомной энергетики и генной инженерии) и постиндустриальных компьютерных технологиях как вершине человеческого творчества и средстве решения всех глобальных проблем, включая экологическую. Однако «единая информационная сеть планеты» не накормит и не обогреет — разве что точно подсчитает остаток ресурсов. А вот опасность безбрежной и бездумной компъютеризации вызывает все более серьезную озабоченность у медиков и психологов. С помощью «виртуальной реальности» можно отчасти расширить, но еще реальнее — разрушить человеческое сознание. Ведь очевидно, что все определяется не возрастающими техническими возможностями «сети», а качеством содержащейся в ней информации. А последняя напрямую зависит от целей и от нравственного (точнее сказать, безнравственного) уровня «держателей программных ключей».
Что касается неостановимости прогресса, скажем, в сфере технического освоения космоса, то эйфория 60–80 годов сменяется сейчас трезвым анализом всех негативных — экологических и информационных — последствий ракетно-космической деятельности. Эти негативные последствия, как выясняется, начинают все больше перевешивать позитив1.
Здесь нет возможности подробно останавливаться на других, поистине бесчисленных последствиях техногенного пути развития — достаточно вспомнить хотя бы угрожающие масштабы химического загрязнения мирового океана, почв, воздуха. Обобщая, можно сказать, что прогресс сегодня должен заключаться не в том, чтобы все более технически эффективно и изощренно рубить сук, на котором сидишь, а в том, чтобы всячески заботиться о сохранении и прирастании уникального древа жизни на нашей планете.
Однако и в сознание гуманитарной интеллигенции, в основном настроенной антитехнократически, внедряется своя мифология. Это, с одной стороны, продолжающееся навязывание стереотипов западного социально-правового истеблишмента (типа «прав человека», «демократических ценностей», «свободы информации» и т.д.) как универсальных принципов социального существования и аксиоматических оснований гуманитарных исследований. А с другой стороны — для разочаровавшихся или жаждущих самовыражения — превознесение элитарного творческого произвола и скептицизма в духе постмодерна.
Подытожим наш краткий анализ сущности техногенно-потребительской цивилизации. Существует два критерия деградации социального организма. Во-первых, неспособность рождать новые стратегические идеи, чтобы ответить на вызовы времени. Во-вторых, — невозможность развития на основе внутренних резервов. Современная цивилизация, исходя из этих критериев, несомненно находится в стадии деградации а потому и навязывает всему миру наихудшую и наиопаснейшую из всех возможных утопий — «утопию вечного настоящего».
Поскольку же объем ресурсов конечен, то финал нетрудно предвидеть: нас всех ждет — кого-то раньше (страны бывшего социалистического лагеря), а кого-то чуть позже (развитые страны Запада и Япония) — неизбежное исчезновение с лица Земли. Ряд исследователей даже называет точную дату — 2030 год.
Возвращаясь к экологии, отметим, что рациональная экологическая политика должна включать в себя как минимум три элемента: 1) экологизация промышленности и охрана неповрежденных территорий; 2) сокращение материальных потребностей; 3) переориентация потребностей по «вертикальному» духовному вектору. Второй и третий элементы отсутствуют у западных стран, а потому, даже будучи реализованной, доктрина «золотого миллиарда», который может прокормить и выдержать земная биосфера, рано или поздно сменится доктриной «золотого миллиона», потом «золотой тысячи» и т.д.
И никаким наивным упованиям на информационные технологии, на вынос вредных производств в космос, на ракетное расселение по галактике — сбыться не суждено в принципе. Мы согласны с авторами, утверждающими, что космос безусловно враждебен для физического тела человека, а планы биотехнического «совершенствования» его природы, если бы и реализовались, то привели бы к созданию новой расы биороботов — радикально и навсегда «решив», таким образом, все проблемы самого человечества. Чтобы выжить и выйти на новый круг эволюционной спирали, мы должны кардинально изменить систему ценностей и приоритетов существования здесь, на Земле.