Калмыки в российско-тибетских отношениях в конце XIX первой четверти XX в

Вид материала

Автореферат

Содержание Глава II «Развитие калмыцко-тибетских отношений в начале XX в.» Глава III «Деятельность Агвана Доржиева в России Глава IV «Советско-тибетские связи в 1920-е гг.»

Подобный материал:

• Н. В. Молчановой Отклики в России на Декларацию независимости и Конституцию США в конце, 1185.27kb.
• Тема : «Россия в первой четверти XIX века», 126.1kb.
• История россии тема, 666.08kb.
• Социально-демографические процессы в Северном Казахстане в конце XIX первой четверти, 509.78kb.
• Население северного кавказа в конце XIX первой четверти XX века: историко-демографическое, 861.39kb.
• А. Б. Каменский Примерная тематика письменных работ по курсу «Опыт модернизации России, 34.62kb.
• Тема : Экономическое развитие России в первой четверти XVIII, 20.33kb.
• Реки Енисей в конце XVI первой четверти XVII, 137.29kb.
• Сочинение Комедия Александра Сергеевича Грибоедова стала новаторской в русской литературе, 59.51kb.
• Темы для контрольных работ по курсу "История международных отношений в конце xviii­, 19.05kb.

Глава I «Религиозные связи калмыков с Тибетом в конце XIX – первой четверти XX в.: основные факторы восстановления и укрепления» посвящена изучению причин и предпосылок возрождения и становлению калмыцко-тибетских связей на рубеже столетий и в начале прошлого века в контексте российско-тибетских взаимоотношений. В двух параграфах этой главы освещаются российско-тибетские отношения и положение Тибета в конце XIX – начале XX в., а также положение буддийской церкви Калмыкии в этот период.

Тибетско-калмыцкие связи являлись традиционными для буддистов автономного Калмыцкого ханства (XVII – XVIII вв.), входившего в состав Российского государства; взаимосвязи были прямыми, и российские власти не имели контактов с Тибетом. С ликвидацией ханства (1771 г.) отношения калмыков и главного для их буддийского центра практически были прерваны; даже паломничества в святую для буддистов землю совершались тайно и крайне редко.

В конце XIX в. в Тибете, входившем в состав переживавшего внутренний кризис цинского Китая, столкнулись интересы двух крупных и империалистических держав - России и Англии, которые являлись его соседями с севера (Россия) и с юга (Британская Индия). Российские исследователи еще с 1860-х гг. начали в Тибете географические исследования, осуществлявшиеся Императорским Русским Географи­ческим обществом (ИРГО). В этот же период в Тибете активизировались английские торгово-про­мышленные круги. Таким образом, Тибет возник на политическом горизонте Рос­сии с обострением англо-российского соперничества в Азии. В 1895 г. во главе с П.А. Бадмаевым на разведку в Лхасу отправилась делегация бурятских торговых агентов, тайно вступивших в контакт с ламой А. Доржиевым, длительное время проживавшим в Тибете и пользовавшимся большим влиянием на Далай-ламу XIII, учителем которого он являлся. В 1898 г. А. Доржиев прибыл в Санкт-Петербург для возможных переговоров о возможности политического сближения с Россией в целях защиты своей страны от английских притязаний и обсудил инициативу тибетского лидера во время встречи с российским императором Николаем II. Уже на этом первом этапе представители Калмыкии были вовлечены в процесс становления российско-тибетских отношений: с известиями о переговорах в Лхасу был направлен калмык Овше Норзунов.

Таким образом, наметившееся в начале века русско-тибетское сближение было порождено, с одной стороны, ан­гло-русскими противоречиями, с другой — кризисом цинской династии в Китае, неспособной обеспечить единство страны и не­прикосновенность одной из своих вассальных территорий. Период конца XIX - начала XX в. знаменует начало нового этапа в истории Тибета. Выдающийся религиозный и полити­ческий деятель Далай-лама XIII Тубдан Джамцо в связи с событиями Синьхайской революции и свержением цинской династии в Китае выступил ини­циатором борьбы за независимость Тибета, предпринял попытку изменения характера внешнеполитической деятельности, открыл ранее недоступную страну для иностранцев. Принципиальные изменения в тибето-китайских отношениях привели и к поискам союзников на мировой арене.

В этот период буддийская церковь Калмыкии имела достаточно прочные позиции, невзирая на ограничительную политику царского правительства. По-прежнему основным регулирующим законом являлось «Положение об управлении калмыцким народом 1847 г.», которое также регламентировало духовную жизнь и ограничивало калмыцкое духовенство в правах. Однако в начале XX в. происходило постепенное укрепление положения буддийской церкви. После объявления в 1905 г. императорского манифеста «Об укреплении начал веротерпимости» начались процессы восстановления позиций церкви, возрастала численность хурулов и духовных лиц в улусах, обращались в инстанции с заявлениями об их признании буддистами калмыки-христиане. Значительное улучшение положения буддийской церкви в Калмыкии было связано позитивными процессами в экономике и социальных отношениях калмыцкого общества, обусловленными изменениями в царской политики. В период с конца XIX в., особенно в годы 1905-1907 гг. и Февральской революции 1917 г., лидеры калмыцкой интеллигенции – Б. Боваев, А. Доржиев, Л.Ш. Тепкин и многие другие также выдвигали идею возрождения истинной основы буддийского учения, повышения и развития уровня культуры и религиозного образования духовенства, введения ряда преобразований в культовую практику. Национальная элита была радикально настроена на перемены и возлагала большие надежды на буддийскую церковь и духовенство. В годы революции началась пропаганда «обновления буддизма», означавшее возвращение к первоначальному учению, которое появилось в среде предков калмыков из Тибета.

Известными представителями в истории буддизма этого периода выступают такие личности, как Бадма Боваев, Наймин Бадмаев, Наран Уланов, Номто Очиров и др. Однако наиболее яркой фигурой является Агван Доржиев (1854-1938 гг.) – один из виднейших религиозных деятелей того времени. Он принимал активное участие в судьбе калмыцкого духовенства и выступал одним из идеологов обновленческого движения. А. Доржиев посещал и Калмыкию, и другие регионы России, его деятельность была направлена на достижение свободы вероисповедания, осуществление обновленческих процессов в буддизме, усовершенствовании религиозной пропаганды, поднятии культурного уровня калмыцкого духовенства.

В целом, успешное начало развития российско-тибетских отношений в конце XIX - начале XX в. способствовало восстановлению религиозных отношений калмыцких буддистов с духовными центрами Тибета.

^ Глава II «Развитие калмыцко-тибетских отношений в начале XX в.» состоит из двух параграфов и посвящена осмыслению калмыцко-тибетских взаимосвязей в общественной мысли Калмыкии и истории хождений в Тибет калмыцких паломников.

Сведения калмыков о Тибете как буддийском центре в XIX в. ограничивались вследствие отсутствия постоянных взаимосвязей, которые наблюдались между двумя регионами в период существования Калмыцкого ханства, осуществлявшего самостоятельную внешнюю политику. В 90-х гг. XIX в. с целью паломничества совершил путешествие в Тибет через Сибирь и пробыл во Внутреннем Тибете три года Б. Менкеджуев, не только открывший Калмыкии и России эту страну в своей книге⁴⁸, но также сделавший ряд наблюдений, которые, по свидетельству А.М. Позднеева, едва ли смог сделать кто-либо из европейцев. Вскоре после публикации его сочинения Тибет дважды посетил П.О. Джунгруев, о сочинении которого, переведенном А.Д. Рудневым, узнала общественность⁴⁹, и в 1905 г. данная работа была удостоена малой серебряной медали ИРГО. Во время первого посещения Лхасы к этому паломнику присоединился О.М. Норзунов, совершивший поездку совместно с А. Доржиевым с целью передачи информации о проведенных последним переговоров с российским императором. Заметки О. Норзунова привлекли внимание Русского географического общества, которое приняло его в свой состав и предложило отправиться вновь в Тибет для сбора сведений и выполнения первых фотографий Лхасы, которые вызвали сенсацию в обществе, затем он был удостоен за свой труд большой серебряной медали ИРГО⁵⁰. Таким образом, Русское географическое общество с возобновлением связей между калмыками и Тибетом активизировало работу по сбору информации и привлекло калмыцких, как и бурятских, буддистов-паломников к своей деятельности. О.М. Норзунов, находившийся как сотрудник ИРГО в Тибете, был включен в посольство Далай-ламы XIII в Россию, возглавлявшееся А. Доржиевым и имевшее в составе еще двух тибетцев. Переводчиком к работе в посольстве привлекли калмыка, офицера Н. Уланова, который после этого без образовательного ценза поступил вольнослушателем в Генеральный Штаб по особому разрешению императора. Вышеизложенное свидетельствует о значении, которое придавало российское правительство связям с Тибетом и роли калмыков в их осуществлении.

В общественной мысли Калмыкии значение посольства и связей с Тибетом осмыслялось в зависимости от степени вовлеченности в российско-тибетские связи. В работах Б. Менкеджуева, П. Джунгруева и других большое место уделялось описанию Тибета и его важнейших памятников, быта тибетцев, и благодаря этим дневниковым записям паломников россияне познакомились с ранее закрытой страной. Отличаются от сочинений подобного характера несколько работ. Одна из них - работа одного из образованных калмыков, содержавшего на собственные средства образцовую начальную школу, Л. Арлуева - отличается изложением по четкому плану и имеет характер историко-экономического очерка. Л. Арлуев посетил районы Западной Монголии, однако близость этих районов к Тибету и заинтересованность в анализе хозяйственного положения родственных калмыкам ойратов показывает, что цели путешественников в районы Центральной Азии были весьма разными и были обусловлены политическими интересами – «возобновлением и поддержанием связей»⁵¹.

В общественной мысли Калмыкии весьма ярко отразил значение калмыков в российско-тибетских отношениях Н. Уланов, сформулировавший основные причины взаимного интереса двух стран. Со стороны Тибета - невозможность оставаться в изоляции; существование легенд о распространении буддизма на север и наличие в России большого количества последователей буддизма; понимание, что содействие России может способствовать торможению процесса колонизации Тибета Англией и не воздействовать на дальнейшее раскрытие границ Тибетом; восприятие Индии как страны, где буддизм был подвергнут «изгнанию»⁵². Со стороны России - возможности буддистов России в установлении межгосударственных связей, как на религиозном, так и политическом уровне; наличие калмыков как народа, имеющего сородичей в непосредственной близости к Тибету – в Западной Монголии, Синьцзяне, а также в Цинхае, с помощью и под видом которых они могли проникать в Тибет. Н. Уланов считал, что состояние тибетского общества не способствовало его исследованию иностранными учеными и путешественниками. Поэтому именно российские «инородцы», знакомые со спецификой азиатской культуры могут «авангардом». Главными препонами же проникновения в Центральную Азию и Тибет европейцев, по мнению калмыцкого исследователя Тибета, являлись следующие: незнание буддийской религии и ее обычаев; принадлежность к чужой культуре; низкий уровень культуры населения Тибета в целом; неприятие европейской культуры правящими кругами; религиозный фанатизм верующих и теократический строй правления Тибета, порождающие стремление к изоляции страны⁵³.

Существенно отличается от предыдущих работа Д.У. Ульянова, священнослужителя, предпринявшего поездку в Тибет в 1904-1905 гг. в числе других калмыков и издавшего путе­вые заметки позже отдельной книгой, приурочив к 300-ле­тию дома Романовых, под на­званием "Предсказание Будды о доме Романовых и краткий очерк о моих путешествиях в 1904-1905 гг.". (СПб.,1913). Посещение Тибета Д. Ульяновым состоялось после посольства Далай-ламы XIII в Россию 1901 г. Свидетельство автора о том, что известие о посольстве 1901 г. воспринималось «неожиданным» как «дипломатическим миром», так и «обыкновенным кругом общества»⁵⁴, характеризует состояние калмыцко-тибетских и в целом российско-тибетских связей. По мнению Д. Ульянова, это посольство, призванное установить постоянные отношения между Тибетом и Россией, «имело роковое значение» для Тибета, хотя непосредственных результатов практически не имело. Вторжение Англии в Тибет и бегство Далай-ламы XIII в Монголию, где его вновь посетили депутации калмыков, автор связывает с попыткой изменения лидером Тибета внешней политики и «глубоким незнанием международных отношений». Кроме того, в толковании предсказаний Будды калмыцким священнослужителем сообщалось, что российский и китайский императоры являются перерожденцами благословленных Буддой братьев, а Россия является Северной Шамбалой.

Калмыцкие посланцы в Тибет сыграли немаловажную роль в истории русско-тибет­ских отношений в период борьбы России с англичанами за сферу влияния в Тибете. Работы калмыцких паломников, выполнявших также посреднические функции между российскими властями и Далай-ламой XIII, свидетельствуют о глубоком вовлечении представителей Калмыкии в российско-тибетские отношения и стремлении сформулировать глубинные обоснования для мотивации возможного союза России с буддийским центром. Так, Д. Ульянов видел в отношении Николая II к Гаагской мирной конференции его божественное происхождение, предсказанное самим Буддой Шакьямуни: «Великий государь император Николай II, согласно своему божественному назначению оказывал широкое благодеяние всему человечеству, призвал все народы на Гаагскую мирную конференцию»⁵⁵. Еще в XVIII в. буддисты России объявили российскую императрицу Екатерину II перерождением буддийского божества Белая Тара. Данный факт следует рассматривать в аспекте политики буддистов по сближению их духовного и культурного центра и России. В начале XX в. осмысление в общественной мысли Калмыкии связей российских буддистов с духовными центрами Тибета продолжалось в традициях, выработанных веками ранее: толкование священнослужителем и паломником Д. Ульяновым «слова Будды» предпринималось в русле политической конъюнктуры, а потому император также объявлялся перерожденцем одного из буддийских святых. Российско-тибетские связи в традиционном представлении получали «освящение» как союз двух стран, возглавляющихся буддийскими перерожденцами: возрождение российско-тибетских отношений в этом варианте понималось как предсказанное самим Буддой, а, следовательно, закономерное и неизбежное явление. Роль калмыков в осуществлении этих связей, а также в раскрытии их тайного смысла, таким образом, представлялась как главенствующая.

Таким образом, благодаря русско-тибетскому сближению подданные Тибета получили возможность посещать Калмыцкую степь и вести проповедническую и образовательную деятельность на ее территории. Вместе с тем, политическая ситуация, сложившаяся на рубеже XIX – XX вв., способствовала тому, что многие российские путешественники, паломники, разведчики (в том числе Д.У. Ульянов, Г.Ц. Цыбиков, О.М. Норзунов, агенты П.А. Бадмаева, Н. Уланов и др.) побывали в различных уголках Тибета и приняли участие в укреплении религиозных связей с ним.

В калмыцкой культуре традиция паломничества связана с почитанием востока как места расположения буддийского центра и стороны света, где располагается этническая прародина. Путешествия на восток предпринимались калмыками уже в XVII-XVIII вв., возродились в конце XIX в., и лишь с репрессиями против буддийской церкви в 1930-х гг. данная традиция была прервана, чтобы вновь быть восстановленной на рубеже XX-XXI вв. Но в разные периоды этнической и политической истории цели и задачи «хождений в Тибет» различались, в зависимости от состава паломников: политические, образовательные, собственно религиозные (основание новых монастырей, получение благословления, совершение конкретных ритуалов).

В конце 1920-х гг. с изменением международной ситуации и началом политики репрессий против буддийской церкви отправка делегации буддистов СССР к Далай-ламе не состоялась из-за ряда причин, среди которых основными явились административные. Начинался период, закончившийся массовыми репрессиями буддийского духовенства, в том числе и полномочных представителей Далай-ламы XIII в советском государстве.

^ Глава III «Деятельность Агвана Доржиева в России» состоит из двух параграфов и посвящена освещению значения А. Доржиева как представителя Далай-ламы XIII в становлении российско-тибетских взаимосвязи в исследуемый период и его деятельности по укреплению буддизма в Калмыцкой степи.

Агван Лобсан Доржиев (1853(4)-1938 гг.) – один из виднейших религиозных священнослужителей второй половины XIX – первой трети XX в., личность которого занимает особое место среди буддийских деятелей России, Монголии и Тибета. А. Доржиев - бурятский лама, политический, религиозный и общественный деятель, один из ближайших сподвижников и учитель Далай-ламы XIII Тубдан Джамцо, на протяжении более десяти лет был официальным представителем лидера Тибета в России. Он также известен как идеолог буддийского обновленческого движения в российских буддийских центрах (Бурятии и Калмыкии), один из инициаторов и организаторов постройки буддийского храма в Санкт-Петербурге, а также двух конфессиональных школ в Калмыкии, создатель бурятского алфавита, основой которого стала ойратская (старокалмыцкая) письменность. Следует отметить, что личность А. Доржиева, несмотря на имеющиеся исследования, до сих пор не получила достаточно полной оценки в научной литературе. Оказавшись при дворе Далай-ламы XIII, Агван Доржиев стал играть крупную роль во внешнеполитической деятельности правительства Тибета в конце XIX - начале XX в., и вся его деятельность была направлена на сближение Тибета с Россией.

В 1898 г. А. Доржиев как официальный представитель тибетского Далай-ламы был направлен в Россию и страны Европы. В Санкт-Петербурге он добился приема у российского императора Николая II, вел предварительные переговоры с российскими министрами. В 1901 г. он возглавил уже крупную тибетскую делегацию в Россию и вел переговоры с правительством⁵⁶. Продолжительное время находился в Санкт-Петербурге в качестве тибетского представителя, а с 1922 г. до его репрессии официально являлся полномочным представителем Тибета в Советской России.

Активная религиозная и политическая деятельность А. Доржиева в России была непосредственно связана и с калмыками, проживавшими в Калмыцкой степи Астраханской губернии. В Калмыцкой степи он прожил постоянно несколько лет, а в дальнейшем неоднократно посещал ее. Одним из наиболее значимых проектов, осуществленных усилиями А. Доржиева, явилась организация на территории калмыцких улусов двух школ буддийской философии Чёёря – специализированных учебных заведений по подготовке духовных лиц (Малодербетовская и Икицохуровская)⁵⁷, которые были призваны стать центрами подготовки ученых монахов. На протяжении нескольких лет он являлся директором Чёёря. В системе образования этих школ большое место уделялось изучению тибетского языка, а также философии по программам тибетских школ. В период деятельности А.Доржиева достаточно большая группа учеников отправилась для обучения в тибетские монастыри, среди них были будущие лидеры буддийской церкви Калмыкии (Б. Боваев, Г. Сеперов, Л.Ш. Тепкин и др.), а также основатель буддологической школы и первого буддийского монастыря в США, калмык Геше Вангъял. Посланцы Калмыкии получили солидное образование и занимали весьма важное место при дворе Далай-ламы XIII. Так, Л.Ш. Тепкин являлся его приближенным и переводчиком, впоследствии, в 1922 г., ему поручено было везти официальное письмо руководству Советской России. Таким образом, унификация образовательной системы, подготовка наиболее образованных священнослужителей в тибетских монастырях и под руководством тибетских лидеров должны были способствовать более тесным связям между Тибетом и Калмыкией, как и Россией в целом.

А. Доржиев также способствовал распространению в Калмыкии тантрического буддизма и тибетской медицины.

Активная деятельность Агвана Доржиева в Калмыкии вызывала недовольство властей, поэтому в 1911 г. он был уволен с поста директора высшей конфессиональной школы, и ему было запрещено посещать Калмыцкую степь. Хронологически акция российских властей совпала со строительством по высочайшему разрешению Санкт-Петербургского буддийского храма, в возведении которого велика была роль калмыцких буддистов⁵⁸. Строительство в столице буддийского храма, для верующих означавшее подтверждение признания их прав на свободное исповедание, объявленное Манифестом 1905 г., являлось также одним из мероприятий по объединению буддистов страны для их дальнейших централизованных контактов с Тибетом. Это понимали и российские власти, которые, с одной стороны, были заинтересованы в налаживании международных контактов, а с другой – не стремились к укреплению позиций буддийской церкви, а также ограждали своих налогоплательщиков от возможности слишком больших, по их мнению, пожертвований в пользу буддийского учителя, следствием чего и явилось выдворение российскими властями⁵⁹ высокопоставленного и весьма почитаемого буддийского учителя из Калмыкии. Однако после Синьхайской революции в Китае и событий в Тибете, добивавшемся независимости, ограничения несколько ослабли. После революции 1905-1907 гг. А. Доржиев возглавил обновленческое движение буддистов России, одним из лозунгов которого было возвращение к истинным догматам тибетского буддизма. Под этими идеями он пытался приспособить духовенство к новой ситуации в стране.

Таким образом, возобновление и укрепление калмыцко-тибетских связей как части российско-тибетских отношений в конце XIX – начале XX в. произошло во многом благодаря усилиям А. Доржиева и личному участию самого Далай-ламы XIII. А.Доржиев смог внести элементы обновленчества в духовную жизнь калмыцкого народа, вывести общество на качественно новый уровень развития, свидетельством чего послужило возобновление паломничества в Тибет и строительство буддийских конфессиональных школ в Калмыкии по тибетскому образцу.

^ Глава IV «Советско-тибетские связи в 1920-е гг.» состоит из двух параграфов и посвящена знаковым событиям в отношениях двух стран - установлению связей советской России с Тибетом (1922 г.) и организации официального визита советских буддистов к Далай-ламе XIII (1926-1928 гг.), а также характеристике тибетско-советских связей в целом.

В 1919 г. рассматривался вопрос об организации экспедиции в Тибет. Инициатива исходила от лидеров Кал­мыкии: председателя Калмыцкого ЦИК А.Ч. Чапчаева и заведующего калмыц­ким отделом Наркомнаца A.M. Амур-Сананом. А.Ч. Чапчаев призывал во внешней поли­тике советской России опираться не только на страны мусульманского Восто­ка, но и на буддийские страны.

В 1921 г. Агван Доржиев предложил направить в Тибет специального курьера-калмыка. На должность «политкома» экспедиции в Тибет утвердили одного из военных инструкторов при монгольской армии В.А. Хомутникова. Главным итогом миссии группы В.А. Хомутникова и А.Ч. Чапчаева было восстановление пре­рванных связей России с Тибетом. Далай-лама XIII Тубдан Джамцо направил с этой группой в Советскую Россию своего посланника с официальным письмом, в котором он назначал постоянным представителем в России А. Доржиева, а его заместителем Л.Ш. Тепкина. Таким образом, представителями иностранного государства в России стали бурятский лама А. Доржиев и калмыцкий священнослужитель, получивший образование в тибетском монастыре, Л.Ш. Тепкин, который, выполняя свои обязанности, также преподавал в Институте живых восточных языков им. Енукидзе.

В 1920-х гг. А. Доржиев продолжает проводить обновленческую политику и пытается объединить буддистов России. Он «состоит под особым покровительством Наркомата иностранных дел»; мандаты, которого предписывали «оказывать всемерное законное содействие»⁶⁰ А. Доржиеву. Одной из задач является объединение духовенства, настроенного благоприятно к новой власти, и возглавляют данное движение приверженцы А. Доржиева – выпускники тибетских монастырей. На съезде духовенства в 1920 г. был избран, в 1923 г. переизбран главой буддистов Калмыкии Г. Сеперов, сменивший консервативно настроенного Ч. Балданова. 13 сентября 1925 г. состоялся следующий съезд калмыцких буддистов при участии А. Доржиева и Л.Ш. Тепкина⁶¹, на котором последний был избран верховным ламой буддистов Калмыкии. Примечательно, что на этом съезде отношение буддистов к советской России и освещению ее политике в Тибете прослеживалось в двух докладах: «О политике Советской власти по отношению к буддийской религии и верующему калмыцкому народу» и докладе курьера в Тибет гелюнга Н. Бакбушева о разоблачении антисоветской работы в Тибете бакши Замбо Хаглышева (Халданова), в связи с чем предлагалось от имени съезда буддистов послать к Далай-ламе делегатов для разоблачения.

В 1927 г. было организовано монгольское «посольство» для официального визита российских буддистов к Далай-ламе XIII, в котором ведущую роль играли представители Калмыкии. Однако А. Чапчаеву не удалось договориться с Далай-ламой об обмене дипломатическими представительствами между Тибетом и МНР, заключить договоры между обеими сторонами. Цель, которая была поставлена перед монгольской миссией, не была достигнута.

После Всесоюзного духовного буддийского собора, также состоявшегося в 1927 г., началась работа по организации посольства российских буддистов к Далай-ламе XIII. Однако отправка посольства отодвигалась под разными предлогами, и вопрос был снят с повестки дня с началом репрессивной политики против религии в Советском Союзе.

Таким образом, в конце XIX - первой четверти XX вв. представители Калмыкии О.М. Норзунов, Н.Э. Уланов, священнослужители Д. Ульянов, С. и Н. Бакбушевы, Л. Ш. Тепкин, советские деятели В.А. Хомутников, А.Ч. Чапчаев, М.Т. Бимбаев, несмотря на сложную обстановку, сыграли значительную роль в установлении контактов с Тибетом и его главой Далай-ламой XIII.