Geum.ru

Содержание 1999 г. №1

Вид материалаДокументы

Содержание


ЧЕЧЕНСКОЕ МуХАДЖИРСТВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА КАК СЛЕДСТВИЕ ПОЛИТИКИ САМОДЕРЖАВИЯ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ С.-Э.С. бадаев
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   41
^

ЧЕЧЕНСКОЕ МуХАДЖИРСТВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА КАК СЛЕДСТВИЕ ПОЛИТИКИ САМОДЕРЖАВИЯ
НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ

С.-Э.С. бадаев


Проблема мухаджирства на Северном Кавказе была обусловлена рядом серьезных причин. Одной из главных является земельный вопрос. Как известно, после окончания Кавказской войны большие земельные площади оказались фактически отторгнутыми у местного населения действиями царской администрации. Это создавало огромные трудности для народов Северного Кавказа, становилось главным препятствием их нормального существования и привело в конечном счете к той взрывоопасной обстановке, которая сложилась в крае во II половине XIX века. На это прямо указывали и сами власти. “Одной из главных причин, препятствовавших установлению порядка и полного спокойствия внутри чеченского общества, – сообщалось в Записке Начальника Терской области М.Т. Лорис-Меликова, – был до сих пор... крайний недостаток земли в плоскостной части Большой и Малой Чечни, на которой в настоящее время собралась большая часть чеченского населения...” [1].

Чтобы разобраться в причинах переселенческого движения части вайнахов на Ближний Восток, необходимо подробно остановиться на характеристике сложной обстановки в Чечне после завоевания ее царизмом. Еще до окончания военных действий на Восточном Кавказе царские власти неоднократно обещали чеченцам в случае, если они покорятся, различные привилегии и права. Возможно, эти обещания сыграли не по­следнюю роль в покорении Чечни. Дореволюционный чеченский просветитель И.Б. Саракаев писал по этому поводу, что побороть горцев в их неприступных горах и непроходимых лесах было задачей даже для великой России далеко не из легких. Но она наряду с пушками и мечом пустила в ход в борьбе с ними еще и другое оружие, которое имело действие на горцев еще большее, чем все пушки и штыки. Оружие это составляли различные прокламации и воззвания, которые сулили горцам чуть-ли не золотые горы, если они прекратят “...бесполезную борьбу и примут подданство русского царя” [2].

Однако обещания царской администрации остались лишь на бумаге. Земли чеченцев, отнятые во время военных действий на Кавказе, не были им возвращены. Правительство наоборот продолжало колонизацию горских земель под казачьи станицы. Так, в 1860 г. на горских землях в предгорьях Малой Чечни были поселены станицы 2-го Владикавказского полка. Все это привело к страшному малоземелью среди чеченцев. По данным А.П. Берже, на одну чеченскую крестьянскую семью приходилось от 5 до 10 десятин земли, т.е. не более двух десятин на душу [3]. На тяжелое экономическое положение горских народов указывал также Начальник Терской области. “Стесненность территории, происшедшая от водворения в предел области стотысячного казачьего населения, – отмечал он, – поставила большую часть туземных племен в полную невозможность прежних условий хозяйственного быта их” [1].

Особенно пострадало от малоземелья в Чечне племя карабулаков. Тот же Лорис-Меликов в другом документе отмечал, что 1800 семейств карабулаков остались без земли, большая часть их проживает с 1860 г. во временном отводе между казачьими станицами на 2-х тысячах десятин, другая же часть горцев разбросана по ущельям 2-го Владикавказского полка по аулам Чечни и даже Кабарды; в таком положении племя это существовать не может и никакие, даже жестокие, меры не остановят его хищнические наклонности [4].

Земельный голод, вызванный недальновидной политикой царизма, до крайности обострил социально-политическую обстановку в крае. “Оставляя горцев в настоящем положении, – писал генерал Муса Кундухов, – не следует верить в будущее спокойствие. При нынешнем положении нельзя не смотреть на них и правительство, как на две стороны, из которых победившая довольствовалась своей победой, а побежденная, сохранив свое оружие и силы, выжидает случая возобновить ожесточенную борьбу” [5].

Как видим, непродуманная и весьма ограниченная политика царского самодержавия по земельному вопросу на Северном Кавказе невольно толкала многих горцев на переселение. Это вынуждены были даже признать представители высшего кавказского командования. Генерал Г.Д. Орбелиани 3 июля 1861 г. писал по этому поводу, что по требованию военных обстоятельств из земель, указанных горцам, они нередко отнимали часть от казачьих поселений или укреплений, и однажды поселенных на новых местах по требованию этих обстоятельств снова переселяли иногда по нескольку раз с места на место. но при новом переселении земли определялись горцам только в примерном количестве и для временного пользования. Этой недостаточной обеспеченностью прав на землю можно было объяснить ту быстроту и легкость, с которой целые аулы, а иногда и целые общества оставляли указанные им земли и уходили в горы, чтобы усилить число враждовавших с властями, а последнее время – ускорить переселение горцев в Турцию. Легковерие, фанатизм и ненависть к победителям играли второстепенную роль в таких явлениях [6].

Следует заметить, что на Северном Кавказе в это время возникла парадоксальная ситуация. Царская администрация в крае на всех участках заявляла о том, что местное горское население стало для нее головной болью, и в то же время она все делала, чтобы эта боль не ослабевала, а, напротив, усиливалась.

Безусловно, царское правительство в крае стремилось любыми методами избавиться от «томительного положения в Терской области и быстро решить так называемый “чеченский вопрос”». Военный министр России генерал-адьютант Г.А. Милютин писал главнокомандующему Кавказской армией, что для устранения возможных беспорядков и волнений в Чечне, на его взгляд, наиболее действенными представляются два способа: “решительный, т.е. переселение всех чеченцев силой оружия на левый берег Терека и Сунжи, причем с водворением на их места 1-го и 2-го Сунженских казачьих полков, или более медленный, с постепенным ослаблением чеченского население в горах, переселением его на плоскость или поощрением переселения в Турцию” [1, л. 12 об.].

Как показал дальнейший ход событий, царская администрация выбрала второй из вышеуказанных путей – переселение горцев в Турцию.

Обратим особое внимание на “богомольческий” тип переселения горцев (1865 г.) Известный кавказовед Т.Х. Кумыков замечает, что «...постепенно движение за “богомолье” начало приобретать политическую окраску. Все чаще и чаще в адрес кавказской администрации стали поступать коллективные просьбы о дозволении отправиться в Турцию не только на “богомолье”, но и на постоянное жительство. От одиночных случаев оно перешло к массовым явлениям, носившим уже характер протеста против колониальной политики царизма» [7].

Как известно, кроме земельного вопроса, кавказская администрация руководствовалась здесь и рядом других мотивов, в частности, намерением царизма окончательно утвердиться на Кавказе. В своей переписке с вышестоящими чинами Начальник Терской области М.Т. Лорис-Меликов беззастенчиво заявлял: “...основательное водворение наше на Северном Кавказе будет закончено тогда, когда и терский казачий элемент численностью своею будет, по крайней мере, равносилен туземному, живущему на плоскости. Только при этом условии все полевые войска, здесь расположенные, также будут считать себя временно пребывающими и всегда свободными для действий на случай внешней войны...” [1, л. 96]. Таким образом, стратегической задачей, стоявшей перед администрацией, было выравнивание казачьего и горского населения. Поэтому самым выгодным вариантом решения этой задачи было удаление части чеченского населения в Турцию. Хотя при тех возможностях, которые были у властей и наличии такого администратора как М.Т. Лорис-Меликов, переселение чеченцев на левый берег Сунжи и Терека было возможно. Пожалуй, это был менее болезненный для горцев вариант в плане его трагических последствий. Поэтому говорить об альтернативе, к сожалению, не приходиться: горцы были заранее обречены на мухаджирство.

Необходимо принять во внимание, что власти учитывали морально-нравственный фактор горцев, чеченцев и карабулаков. Их удобнее было поднять с насиженных мест, заставить покинуть родные очаги и могилы предков, соориентировав на единоверную Турцию, чем переселить в открытые места внутри России для более удобного жандармского надзора. Причем, М. Кундухов тоже выражал убеждение, что при таком стеснении положения горцев нет никакой гарантии в прочности установления порядка в Терской области. Насильственный же перевод вайнахов на левую, открытую, хотя и пространную местность, неминуемо вызовет с их стороны сопротивление.

Ко всему этому генерал-майор М. Кундухов указывал, что, желая содействовать спокойному исходу дела, он сам намерен стать во главе переселения и уйти со своим семейством в Турцию... [1, л. 84]. Но здесь, скорее всего, были обозначены его личные корыстные замыслы.

“Переселение части кавказских горцев в Османскую империю явилось по существу своеобразным движением, – пишет А.Х. Касумов, – возвратом к старым формам общественных отношений – феодализму. Боясь оторваться от привычной социально-экономической базы, основанной на эксплуатации феодально-зависимого крестьянства, протурецки настроенная часть феодалов предпочла пожертвовать родиной и эмигрировать в Турцию, которая с ее отсталым общественно-политическим строем оказалась для горцев более подходящим пристанищем, чем Россия, которая после крестьянской реформы прочно вступила на путь капиталистического развития [8].

Возникает вопрос, в какой мере сказанное относится к Чечне? Ведь здесь не было таких развитых феодальных отношений, по крайней мере, как принято в классическом варианте. Однако дело в том, что одну из главных ролей в организации и агитации чеченцев для переселения в Турцию сыграл Муса Кундухов, являвшийся осетинским феодалом – тагаурским алдаром, и, конечно же, в деле переселения горцев в Турцию он сыграл провокационную и далеко неблаговидную роль.

Это также касается и Осетии, и Кабарды, где, как известно, тоже проходили довольно крупные переселенческие волны. Однако, если в этих двух районах – Кабарде и Осетии – феодалы пытались уйти в Турцию, чтобы сохранить свои привилегии, то чеченские старшины, напротив, стремились заполучить феодальные регалии. Причем путь этот лежал через борьбу со своими соотечественниками. Царские власти в свою очередь одаривали чеченских старшин различными земельными наделами из фонда, сложившегося из реквизированных у “непокоренных” аулов общинных земель плоскостной Чечни. Среди лиц, получивших эти наделы, упоминаются имена Мусы Кундухова, Саадулы Османова, Алико Цугова и других, как известно, являвшихся подручными Кундухова по подготовке переселения горцев в Турцию.

Как свидетельствуют документы, такие люди как Османов, Цугов и другие уже не могли быть феодалами в классической форме, ибо наступил 1861 год – год крестьян­ской реформы в России. Но тем не менее, земельные пожалования были предназначены таким людям, как Османов и Цугов за заслуги, которые ни в коей мере не украшают их, хотя фактически они не успели получить земли в собственное владение. Впоследствии кавказской администрации пришлось потратить немало сил, чтобы уговорить этих людей отказаться от земельных пожалований и участия их в переселении горцев.

В связи с этим напрашивается ряд суждений. формирующаяся местная служилая бюрократия у чеченцев и ингушей автоматически, при условии лояльности, переходила от одного статуса к другому – от имамата Шамиля к Российской империи. Причем служилые люди – сначала наибы, превратившиеся в одночасье в “майоров” царской службы, сохраняли при обоих режимах одинаковую ментальность, добиваясь наград и почестей и во время военной службы против царских властей, а затем в ратных подвигах – против своих соотечественников. Подобные повороты в жизни служилой бюрократии были производными от российской политики “разделяй и властвуй”, проводившейся на Кавказе в целях успешной колонизации национальных окраин. Подобная политика проводилась и в других областях колонизируемых земель. Так, один из будущих лидеров организуемого переселения в Турцию, капитан Цугов, получивший звание из рук кавказской администрации, пытался заполучить земли надтеречных чеченцев даже путем их департации оттуда. Однако вскоре он неожиданно скончался. Силой подавлял сопротивление галашевцев и майор Османов. В рапорте на имя Начальника Терской области по этому поводу сообщалось: “Как известно Вашему Превосходительству, с дозволения начальства ... князя Алхазова, карабулак-старшина Алико Цугов на земле надтеречного наибства устроил хутор, который впоследствии он просил начальство отдать ему с окрестностями в потомственное владение; земля, им просимая, по предположению, должна быть в количестве около 300 десятин...”. Далее об этом факте, но несколько в другом контексте, автор указывает, что “справедливо ли будет отдать земли чеченцев карабулакскому жителю, который никогда не имел права на эту землю... и каким же образом жителя другого округа также вознаградить за службу землею чеченцев, на которую ни он, ни предки его никогда не имели никакого права, и это делается лишь потому, что генерал-лейтенант князь Святополк-Мирский обещал Цугову эту землю в пожизненное владение” [9]. “Я не сомневаюсь в том, что если земля эта будет оставлена за Алико Цуговым, – указывает князь Святополк-Мирский, – это может, во-первых, стеснить жителей с. Ногай-Мирза, во-вторых, и самое важное, может возбудить справедливое недовольство у некоторых жителей Чечни, которые, приобретя чины офицерские своею службою наравне с Цуговым, имеют более прав на Чеченские земли”.

Отвести же ему в другом месте землю, – сообщается далее в этом же документе, – как можно судить по расселению жителей аулов, и для него, и для прочих жителей положительно невыгодно, не говоря уже о вышеуказанных неудобствах, а потому я полагал бы, – пишет князь, – в просьбе Цугова отказать, приказав ему снести хутор его, без разрешения начальства устроенный, а если необходимо наградить его землею, то отвесть ее в том округе, где он имеет местожительства” [9, л. 84 об].

Итак, каковы же были причины переселения вайнахов в Турцию?

1. Самой главной причиной была колонизаторская политика России на Кавказе, которая привела к аграрному кризису, и, соответственно, к взрывной обстановке в крае.

2. Пытаясь разрешить сложившуюся политическую обстановку в крае, администрация решила прибегнуть к силовому варианту – организовать переселение вайнахов в Турцию при одновременном продолжении колонизации горских земель под казачьи станицы.

3. Данное решение было подкреплено стремлением царизма достигнуть желанной цели в своих стратегических планах – пропорционально выравнять численность гор­ского и казачьего населения в Терской области.

4. Последнее обстоятельство обусловило склонение царской администрации в сторону “турецкого” варианта, более выгодного для горцев в плане последствий. “Внутренний” вариант был оговорен и отвергнут, хотя проще было вернуть им их собственные земли.

5. В связи с либеральными реформами Александра II, земельное переустройство в Кабардинском, Осетинском округах и на Кумыкской плоскости носило позитивный характер. Известный исследователь Кавказа и мухаджирства Т.Х. Кумыков писал: “Земля изымалась у феодальной верхушки и передавалась сельским обществам (имеются в виду излишки – авт.). Этого нельзя сказать о землях, населенных чеченцами и карабулаками. Здесь земельный голод имел другой характер, и решился он путем департации горцев в Турцию. К тому же, в силу отсутствия сильной опоры в лице местных старейшин, старост и других представителей сословно-социальной верхушки, этот слой активно создавался и обеспечивался крупными земельными угодьями как, например, Чермоевы, Курумовы, Чуликовы и др. Соответственно, в разных областях Кавказа в то время историческая обстановка сложилась не одинаково, поэтому и предпосылки переселения не совпадали. В одном районе в одних случаях при определенной обстановке на первый план выступали одни, а в других случаях – другие. Но при этом главные предпосылки оставались общими... Главной причиной переселения... оставалась социально-экономическая и политическая обстановка, сложившаяся в крае” [7, с. 17].

Организация переселения горцев Северного Кавказа в Турцию в 60-х годах XIX в. была поручена опытному администратору М.Т. Лорис-Меликову, хотя сама идея была выдвинута Мусой Кундуховым.

Когда Кундухов предложил царским властям идею переселения вайнахов в Турцию, никто не предполагал, что оно пройдет под его эгидой. Чеченцы, наученные горьким опытом прошлых лет, очень настороженно отнеслись к неожиданно предоставившейся возможности переселиться в Турцию. Для того, чтобы успокоить, убедить горцев и склонить их к переселению, нужна была личность, за которой пошли бы массы. Безусловно, достоинством Кундухова в глазах чеченцев и карабулаков было то, что он являлся мусульманином. По тем временам это было редкое явление, когда в высших эшелонах власти кавказского командования был генерал-мусульманин. Подтверждением служит тот факт, что в народной памяти и по сей день он остался как бусулба-инарла (генерал-мусульманин). при этом народ часто не помнил ни его имени, ни его национальной и конфессиональной принадлежно­сти.

Идея переселения вайнахов вначале возникла спонтанно, только потом она стала утверждаться концептуально. Администрации стало ясно, что если во главе мухаджирства не станет личность, подобная Кундухову, то вряд ли оно приведет к положительным результатам. Вначале весть об уходе Кундухова якобы в отставку царские власти восприняли настороженно. “...если бы состоялось увольнение со службы генерала Кундухова и окончательное переселение его в Турцию, то в случае войны с Портой, при его способностях, знании края, связях и популярности, которой он пользовался среди кавказского населения, Кундухов имел бы возможность если и несущественно вредить нашим интересам, то во всяком случае давать повод к серьезным опасениям за сохранение внутреннего спокойствия в Терской области...”, – сообщал в своем письме некий генерал-квартермейстер на имя наместника Кавказа Лорис-Меликова [1, л. 36].

Тем не менее выгоды переселения значительной части чеченского населения с Кавказа взяли вверх, и Кундухову было дано разрешение выехать, хотя он уже в первой половине 1865 г. перебрался в Турцию и вел переговоры с турецкими властями. “...Я с восторгом согласился на это, – сообщал М. Кундухов, – чтобы мне сначала было разрешено поехать в Константинополь и заручиться там согласием турецкого правительства на прием чеченцев-переселенцев и выделения им соответствующих помещений” [10].

Получив на это разрешение Великого князя, заграничный паспорт и тысячу рублей депозитами на прогоны и расходы, в июле 1864 г. М. Кундухов отправился из Тифлиса прямо в Стамбул [10, с. 15].

О роли Кундухова в переселении горцев в Турцию существует много документов. Среди них есть факты, которые свидетельствуют о его нечистоплотности. Его выезд с Кавказа был далеко не бескорыстным. Об этом говорят и большая сумма денег, вдвое превосходящая предназначавшуюся ему за его дом и имение, а также ряд других льгот. Лорис Меликов пишет о нем, что “... он (Кундухов – авт.) должен будет прибегнуть к крайней мере и, объявив им, что переселяется сам, отправить в Турцию с открытием навигации свое семейство...”. Однако все это, по его словам, “Кундухов сможет сделать в том случае, если взамен отведенных в Осетии ему 2,800 десятин земли и построенного на ней большого каменного дома, ему выдано будет из казны 5 тысяч рублей...” Здесь же Лорис-Меликов добавляет, что “находящаяся во владении генерала Кундухова земля Скут-Кох весьма доброкачественна и стоит в действительности около половины просимой им суммы...” [1, л. 24-25].

Этот же документ приводит к полному пониманию схемы, по которой проводилось переселение вайнахов. Кундухов, возглавив весь процесс переселения прежде всего нуждался в поддержке определенных авторитетных лиц из чеченцев и карабулаков, которые, на его взгляд, должны были сделать основную “черновую” работу, т.е. вести агитацию и посредством нее поднять население на переселение и организованно провести его. “Вместе с тем генерал Кундухов сообщил мне, – указывает Лорис-Меликов, – что, каков бы ни был дальнейший исход переселения, вызовет ли оно необходимость личного его ухода в Турцию или же совершится и без этой меры – ...придется, быть может, для первоначального возбуждения переселения прибегнуть к негласному вознаграждению трех или четырех личностей, наиболее популярных в населении... Расход на это, по словам генерала Кундухова, не должен превышать 10 тысяч рублей...”, – сообщает далее документ [1, л. 25 об].

Этот документ, с одной стороны, свидетельствует о том, что Муса Кундухов, как осетинский алдар и генерал, принес интересы целого народа в жертву своим корыстным интересам, а, с другой стороны, – в этом документе просматривается вся схема проведения операции под названием мухаджирство. Как известно, для выполнения своих задач царская администрация часто прибегала к вечному и всесильному оружию тайной дипломатии – негласному материальному вознаграждению, т.е. подкупу нужных лиц. Если ранее это подозрение падало на представителей турецкой администрации, которые, как известно, к этому всегда имели определенную слабость, то теперь мы видим, что “расходы на экстренный случай” распространялись и на внутреннюю политику.

Если природа действий и замыслов Мусы Кундухова более или менее ясна, то мотивация действий таких представителей Кавказа, как Османов и Цугов, имеет более сложную историю. Но как бы то ни было, необходимо учитывать и худший вариант, т.е. осознанное и преднамеренное участие отдельных людей в деле переселения. Не случайно Османов и Цугов в документах проходят, соответственно, как майор и штабс-капитан царской службы. Известно также, что оба они дали клятву на Коране [1, л. 40] содействовать переселению горцев до конца. Османов даже обязался возглавить вторую партию “мухаджиров” [1, л. 47], дабы своим примером воодушевить остальных чеченцев. К тому же идти во главе первых партий было одним из условий выплаты вознаграждения. Это касается и Кундухова, который получил причитавшуюся ему сумму только после того, как переселение 2500 семейств чеченцев и карабулаков стало фактом [1, л. 40]. Сумма вознаграждения, положенная офицеру Османову и другим, хотя и была отчасти известна, но нуждается в некотором уточнении. В письме Лорис-Меликова на имя Начальника главного штаба Кавказской армии А.П. Карцова находим следующие: “Разрешенные 10 тысяч рублей на всепомоществование бедным и поощрение к переселению некоторых лиц будут выдаваемы мною Кундухову для передачи по принадлежности по мере прибытия сюда партий. Из докладов его мне известно, – сообщает далее автор, – что Садуле обещано им 5 тысяч рублей, из которых половина должна быть роздана на покупку для беднейших из малочеченских переселяющихся семейств быков, 2 тысячи – с таким же условием Цугову. Об остальных 3 тысячах сведений еще не имею...” [1, л. 77].

Данные документальные сведения интересны тем, что при изучении материалов, касающихся самого хода переселения, часто приходится сталкиваться с жалобами офицеров, ответственных за переселение горцев, о медленном передвижении переселенцев, их мытарствах и т.д. Все это происходило из-за недостатка гужевого транспорта и других подвижных средств. Однако вышеназванной суммы денег переселенцам, нам представляется, должно было хватить для обеспечения горцев всем необходимым для их долгого и трудного пути. В связи с этим подозрения, ранее высказанные некоторыми исследователями по поводу присвоения Кундуховым денежных средств, предусмотренных для переселенцев, имеют под собой реальную основу.

Как известно, главным координатором переселения горцев в Турцию был уже не раз упоминавшийся М.Т. Лорис-Меликов, понимавший всю опасность и ответственность предстоящего мероприятия. Поэтому первым необходимым шагом он считал обеспечение безопасности и стабильности в период переселения. Для этого им были предприняты определенные меры: “Для предупрежедения же всякой возможности затруднений от каких-либо беспорядков в стане, – как указывает М.Т. Лорис-Меликов, – он (имеется в виду начальник штаба Карцов – авт.) счел необходимым быть совершенно готовым во всякое время встретить беспорядок”. Из этого же документа мы узнаем о дальнейших действиях Карцова: “согласно предположений, высказанных мною вашему превосходительству при последнем свидании, одобренных его императорским высочеством, прекратив инженерные и оборонные работы, кроме самых необходимых, я стянул полки и батальоны к своим штаб-квартирам под предлогом обучения.., а с первых чисел мая расчитываю собрать в среднем отделе два отряда в качестве учебных лагерей...” [11].

Вторым важным шагом в деле переселения горцев в Турцию, который предпринял М.Т. Лорис-Меликов, был контроль над информацией, поступающей к переселяющимся, который позволял кавказской администрации зорко следить за умонастроениями соседних народов Кавказа. При этом большой интерес представляют советы М.Т. Лорис-Меликова о том, как работать с “общественным мнением”. В своем ответе на вопрос наместника Дагестана Лазарева М.Т. Лорис-Меликов требует от него на первое время ограничиться следующими мерами: “...стараться всеми способами удерживать жителей от переселения в Турцию; имеются и бедствия, с которыми сопряжено переселение оседлых сельских жителей в такую дальнюю страну. в случае же обращения значительной части населения с просьбами о разрешении переселиться в Турцию, то предложить таковым желающим выбрать из своей среды двух или трех человек в качестве депутатов и отправить их в Турцию с целью узнать заблаговременно от турецкого правительства на каких землях будут горцы поселены, и при каких льготах, и что вообще ожидает их по переселении в Турцию...“ [12].

Это являлось еще одним доказательством, что вайнахи фактически депортировались со своей этнической родины; их просто толкали к этому, причем без заботы об их будущем. Та же самая кавказская администрация подчеркивала в указанном документе, что “единственная причина выселения горцев (выделено нами – авт.) есть недостаток земли...” [12, с. 34].

Переселение в Турцию, на наш взгляд, не состоялось бы, если бы горцам не была обещана земля, причем в достаточном количестве и хорошего качества. Это был главный козырь а руках властей, и они на всех уровнях говорили переселенцам о будущей привольной жизни на новых землях. “...Многие из чеченцев желают следовать их примеру (имеется в виду черкесов – авт.), если только могут получить здесь (в Турции – авт.) земли с необходимыми удобствами для их существования и совершить переселение свое сухим путем к указанным им местам” [1, л. 89], – сообщается в документе.

Вышеупомянутый сухой путь передвижения сыграл положительную роль в истории переселения вайнахского народа в Турцию: в противном случае вайнахов ждала трагиче­ская участь своих адыгских собратьев.

Выборочность контингента переселенцев, которую осуществляла царская администрация, была обусловлена прежде всего географическим положением их селений. Поэтому первыми в числе переселенцев оказались жители Малой Чечни и карабулаки, где земельная проблема в силу вышеуказанных причин была особенно остра, а среди желающих переселиться из Ичкерии и Аргунского округа, а также из Ингушетии был произведен своеобразный отбор – паспорта выдавались только тем жителям, которых власти считали политически неблагонадежными.

“Великие переселения народов”, как известно из аналогов всемирной истории, вызывались различными катаклизмами – войнами, гибелью империй, конфессиональной и национальной рознью и т.д. На рубеже первой и второй половины XIX в. произошло нечто похожее – две империи (Российская и Османская) после окончания Кавказской войны и изменения геополитической ситуации в кавказском регионе в поисках более благонадежного населения начали деление народов по религиозному признаку. Так, на место “неблагонадежных” горцев-мусульман Россия пыталась организовать встречную волну переселенцев из числа балканских славян-христиан. Начало этому было положено в 1861 г., когда жители некоторых христианских областей Турции обратились с просьбами о разрешении им переселиться в пределы России. “В продожении года число желающих возросло до 4 тысяч семейств, – читаем мы в актах Кавказской археографической комиссии, – некоторые даже присылали своих депутатов для осмотра земель” [13]. 9 ноября 1861 г. состоялось Высочайшее повеление об учреждении Особого комитета, на который была возложена обязанность обсудить, какие денежные средства, равно и земли, имеются в виду для предполагаемого переселения и, соответственно тому, в какой мере может быть дозволено переселение из Турции христиан в последующих годах [14].

Комитет, состоявший из министров иностранных дел, Военного, Финансового и Государственных имуществ, принимая во внимание недостаток земель в Новороссийском крае, куда исключительно до того времени направлялись переселяющиеся из Турции христиане, вошел в переговоры с главным Кавказским начальством о том, в какой мере оно признает полезным и возможным поселение на Кавказе выходцев из Турции: некрасовцев, армян, черногорцев, болгар и других славянских племен. Исполняющий должность наместника, сознавая пользу поселения в крае названных выходцев, назначил для их поселения места в Ставропольской губернии, обеспеченные от всякого нападения со стороны горцев, пространством до 600 000 десятин удобной земли и кроме того, значительную часть нагорной полосы между верховьями рек Кубани и Белой, где полагал поселить черногорцев [14, с. 1390].

Соображения эти вместе с мнением генерал-адъютанта кн. Орбелиани, который считал необходимым предоставить денежные пособия переселенцам, были сообщены военному министру и переданы на обсуждение Особого комитета. После рассмотрения всех возбужденных по этому поводу вопросов и имеющихся сведений на заседании от 20-го февраля 1862 г. Особый комитет постановил:

1. Некрасовцам решительно объявить, что они могут переселиться на Кавказ, не иначе, как с зачислением в казаки.

2. Черногорцев от переселения стараться отговорить.

3. Из армян и греков и вообще из христиан неславянского происхождения, переселяющихся из Азиатской Турции, принять тех из них, которые не потребуют никакого способа поселения в Россию.

4. Утвердить предложения князя Орбелиани о водворении славянских племен в Ставропольской губернии.

5. Черногорцев водворить в Натухай­ском крае.

Кроме того, Особый комитет назначил 10 000 рублей в распоряжение наместника для выдачи пособия самым беднейшим из переселенцев из Азиатской Турции грекам и армянам. “Положение комитета было удостоено высочайшего утверждения 27 февраля 1862 г.” [14, с. 1322], – читаем мы в заключении документа.

Как бы то ни было агитация среди вайнахов о переселении возымела действие. По этому поводу князь Туманов писал: “Значительная часть чеченцев, увлеченная слухами, в особенности той молвой, которая ходит в народе, что правительство во что бы то ни стало желает переселить их за Терек и на их места поселить русских мужиков, желает переселиться в Турцию” [16].

В Чечне эти слухи распространялись не без помощи царского правительства. Так, Лорис-Меликов в июле 1864 г. сообщал о том, что “…граф Евдокимов передал ему перевод прокламации турецкого султана, призывающего горцев в Турцию… Хотя и трудно ожидать, что можно возбудить желание к переселению в добрых наших чеченцах собственно одной этой прокламацией, – отмечал далее Лорис-Меликов, – но все-таки не мешало бы прислать мне несколько экземпляров для распространения среди населения” [1, л. 78].

если говорить о мухаджирстве в контексте международной дипломатии, то здесь очень интересна ее позиция, имевшая интересы прежде всего геополитического характера в этом регионе. В тот исторический период активную роль в мировой геополитике играли Англия и Франция. Так, русский дипломат Ламтюгин считал, что целью доктора французского посольства в Константинополе господина Баруши и других европейских послов в Турции являлось удержание черкесов на Кавказе. Горцам-переселенцам в Турцию дипломаты внушали мысль о скорейшем их возвращении на историческую родину для продолжения борьбы, но наибольшую заинтересованность в этих делах, как и прежде, проявила Англия. Берже, характеризуя сущность английской политики по данному вопросу, отмечал, что в это время Англия практически примирилась с фактом переселения, показывая свое пренебрежение к участи горцев. Оно искало других более действенных средств к противодействию России. Далее он утверждает, что английский посланник в Константинополе сам сообщал российскому поверенному Новикову, что вожди горцев старались заинтересовать его участью своих соплеменников, но он отказался принять эту просьбу. Во всяком случае нельзя не признать, что вмешательство Турции и европейской дипломатии в дела горцев не могло им принести ничего, кроме зла, так как оно происходило не в их интересах и носило в своей основе антигуманный характер [15].

28 мая 1865 г. 28 партий переселенцев в сопровождении российских офицеров тронулись в путь, который в среднем занимал 2,5 месяца. Маршрут продвижения был заранее предусмотрен; он пролегал в основном по территории Грузии. На каждом пункте переселенцев поджидали места для ночлега с запасом сена и дров, и прохождение по территории, находящейся под юрисдикцией России, прошло без особых происшествий. Проблемы начались непосредственно на территории самой Турции. Как оказалось, турецкое правительство не провело никаких подготовительных работ для приема такого количества переселенцев, в отличие от российской стороны, которая хорошо провела организационные мероприятия. Турецкая сторона оказалась практически беспомощной перед лицом возникших проблем: отсутствие конкретных мест для переселенцев, достаточных запасов провианта и фуража и т.д. Сами переселенцы, сосредоточившись вокруг ряда населенных пунктов, таких как Ван, Эрзерум, Муш, Эрзенган, по понятным причинам не хотели продвигаться вглубь Анатолийского полуострова. И на это были свои причины.

От жителей окрестных армянских деревень, которые в целом сочувственно относились к чеченцам, была получена информация, что продвижение дальше Диарбекира повлечет за собой верную гибель, так как эта территория представляла собой каменистое, бесплодное плато. таким образом, турецкие власти оказались перед дилеммой. С одной стороны, между Турцией и Россией существовала договоренность, что османские власти не будут расселять переселенцев вблизи границы, с другой стороны, по исследованиям турецкого историка черкесского происхождения Нихада Берзеджа, становится понятным, что Турция была сама не прочь использовать переселенцев для возделывания целинных земель. В одном из документов отмечается, что Турция еще в 1857 г., т.е. за два года до окончания кавказской войны, образовала Особый комитет по приему и расселению переселенцев с Кавказа. Создание этого Комитета в этом же документе обосновывается теми обстоятельствами, что Турция, начиная с XVII века, в беспрерывных войнах теряла своих лучших сыновей; из-за этого практически и обезлюдели многие ее районы. В этом документе прямо указывается, что тысячи кавказских юношей могут восполнить боевые потери турецкой армии, а тысячи кавказских земледельцев – обрабатывать целинные земли. Причем, в этом документе прямо указывается, что это районы: Чашамба, Тракии, Чукурово, Междуречья и др. [16], т.е. мы видим в перечне этих районов и тот район, где должны быть поселены вайнахи. становится ясным та легкость, с которой турки согласились на российский вариант, так как опасались, что силовые действия в отношении к переселенцам могут нанести ущерб по тому имиджу защитницы российских мусульман, который Турция пыталась создать в их глазах. Проблема возвращения вайнахов на этническую родину возникла почти сразу же, как им стало понятно, что земли, достаточной для нормальной жизни, им в Турции не видать. Эта проблема обострилась к началу октября 1865 г., когда, не взирая на приближающуюся зиму, турецкие власти дали санкцию гнать переселенцев от Муша, Эрзерума и Вана в сторону Диарбекира.

К этому времени среди переселенцев возникли также и материальные затруднения: износ одежды, отсутствие нормального питания, ночлег на открытом месте, болезни, отсутствие внимания со стороны турецкой администрации. все это в конечном итоге все больше заставляло мухаджиров задуматься над сложившейся ситуацией и бросать вожделенные взоры на Кавказ.

Таким образом, можно констатировать:

1. Во второй половине XIX в. происходит целая серия переселений вайнахов в Турцию. По своему харктеру их можно разделить на “депортационные” 1865 г. и “богомольческие” (паломнические). Переселение 1865 г. было фактически организовано кавказской администрацией. В нем фактически принимало участие около 3 000 человек, хотя официальная статистика дает цифру 2 300 человек.

2. “Богомольческие” переселения не были однородными. Среди них было переселение 1847 г. карабулаков, вынужденных оставить свои родные селения, после того как они были разорены кавказским экспедиционным корпусом. в своей основе эти переселения были произведены уже в мирное время различными религиозными и родовыми авторитетами и носили религиозно-познавательные цели: отправление на богомолье в Мекку для изучения якобы возможного там дальнейшего местожительства. Последнее из таких переселений датировано 1912 годом. Известно, что подобного рода переселения состояли обычно из небольших групп.

3. Подготовка к переселению проводилась в соответствии с его задачами. Поэтому главными атрибутами в подготовительной работе были коварство и обман. Вся концепция подготовки и проведения переселения горцев заключалась в хорошо спланированной работе тайной дипломатии – в подкупе организаторов и проводников переселения. Инициатором переселения был Муса Кундухов, а главным координатором – опытный администратор Михаил Тариелович Лорис-Меликов.

4. Документы свидетельствуют о неприглядной роли Мусы Кундухова в переселении чеченцев и той схеме подкупа местных чиновников, которой руководствовались российские власти при осуществлении этого процесса.

5. Власти в период подготовки и проведения переселения провели ряд чрезвычайных мер. Среди них: приведение в боевую готовность воинских формирований, стянутых в районы переселения под видом учений, повышенные меры общественной безопасности – контроль за информацией и др. Хотя переселение готовилось спешно и мухаджиров буквально к нему подталкивали, однако оно проходило выборочно и коснулось в основном Малой Чечни и карабулаков – орстхоевцев, в меньшей мере – Ичкерии, Аргунского округа и др. Это было обусловлено прежде всего географическим фактором – низкой пропускной способностью военно-грузинской дороги.

6. В силу того, что переселение было обусловлено рядом причин, главным для царских властей было как можно быстрее избавиться от взрывоопасного элемента на Кавказе в лице чеченцев и ингушей. Переселение проходило в условиях дезинформации и отсутствия четкой перспективы.

7. Как отмечалось выше, переселение горцев проводилось выборочно, в зависимости от остроты аграрного вопроса. В других районах, где эта острота была не так сильно выражена, паспорта на выезд выдавались выборочно, в основном это касалось “неблагонадежных”, по мнению властей, личностей. Умелая координация и разнузданная пропаганда сделали свое “черное” дело. 15 мая 1865 г. тронулась в путь первая партия мухаджиров.

8. Служилое чиновничество из местного населения, тут же перейдя из одной бюрократическо-сословной иерархии в другую, а также, став из “наибов майорами”, продолжало свою службу, но на этот раз оно служило России в рамках ее системы “разделяй и властвуй”. Это еще одно из доказательств того, почему старшинская верхушка выступила в качестве подручных при организации переселения.

9. Окончание кавказской войны и изменение геополитической ситуации побудили две империи – Российскую и Османскую к поскам более благонадежного для себя населения. Это послужило одной из причин для организации встречной волны переселенцев, но уже из Турции в Россию. В данном случае балканских славян-христиан.


ЛИТЕРАТУРА


1. ЦГИА РГ ф.545. оп. 1. д.64. л.16.

2. Саракаев И.Б. В трущобах Чечни. Владикавказ, 1913. С.5.

3. Берже А.П. Чесня и чеченцы. Тифлис, 1859. С.18.

4. ЦГИА ф.545. оп.1. д. 36. л.231.

5. Кундухов М. Мемуары // Свободный Кавказ. Мюнхен, 1936. С.11.

6. ЦГВИА ф.38. оп.1. св.861. д.4. л.32 об.

7. Кумыков Т.Х. К вопросу о переселении адыгов в Турцию // Уч. зап. КБ НИИ ИЯЛ. Нальчик, 1971. С.16.

8. Касумов А.Х. Вопросы махаджирств в трудах Тотоева М.С. // Проблемы теории и культуры народов Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1985.

9. ЦГА РСО-А. ф.256. ед. хр.30. л.83.

10. Кундухов М. Мемуары // Свободный Кавказ. Мюнхен, 1936. С.13.

11. ЦГА КБР. ф. 2. оп.1. д.465. л.9.

12. ЦГА РД. ф.290. оп.1. д.109. л.30.

13. Акты Кавказской археографической комиссии. Т.9. Тифлис, 1893. С.1389.

14. Там же. Т.8. Тифлис. С.1381.

15. Шпаро О.Б. Захват Кипра Англией. М., 1974.

16. Берзедж Н. Изгнание черкесов. Оман, 1987 (на араб. яз.).

8 сентября 1999 г.





2000 г.

№ 1