Содержание 1999 г. №1

Вид материала

Документы

Содержание Природа этнорелигиозных конфликтных процессов на Ближнем Востоке

Подобный материал:

• А. Н. Фоломьев и др. М.: Владос, 1999. 235 с.: табл. Содержание лекция, 27.16kb.
• Энджел Д. Поведение потребителей. – Спб.: Питер Ком, 1999. – 768 с. Содержание, 151.31kb.
• Annual Bank Conference on Development Economics, Washington, D. C., April 28-30, 1999., 605.1kb.
• Республики Башкортостан «Как платить за коммунальные услуги. Льготы. Тарифы. Субсидии», 2793.49kb.
• Гуревич П. С. Культурология: Учеб пособие. — М.: Знание, 1999. — 287 с. Содержание, 43.48kb.
• Курс лекций: Учеб пособие. Ростов н/Д.: Феникс, 1999. 512 с. Содержание, 28.12kb.
• Седьмой Генеральной Ассамблее в Баку в июне 1996 г., доклад, 248.66kb.
• Гидденс Э. Социология. – М.: Эдиториал урсс, 1999. – 704 с. Содержание, 206.87kb.
• Развитие марксистско-ленинской философии. Синтез "белой" и "красной" идей. Новое космическое, 489.12kb.
• Din 17455-1999 «Трубы круглого сечения сварные из нержавеющей стали общего назначения», 1013.84kb.

^

Природа этнорелигиозных конфликтных процессов
на Ближнем Востоке

В.Н. Панин

Геополитическая расстановка сил на Ближнем Востоке показывает, что в регионе, где имеется немало сложных проблем, до сегодняшнего дня не создана система обеспечения безопасности расположенных здесь государств. Более того, в регионе присутствует значительный конфликтный потенциал, что с полным основанием дает право утверждать, что Ближний Восток является одним из основных, если не главным конфликтным регионом в мире.

Конфликтогенность региона многогранна. Геополитически на Ближнем Востоке, на наш взгляд, присутствует четыре основные компоненты конфликтности: демографическая, включая миграционные потоки; этнорелигиозная; территориальная и экономическая.

По оценкам специалистов в области демографии, население Ближнего Востока увеличится с 274 млн человек в 1995 г. до 500 млн в 2025 году. В Ираке, Иордании, Кувейте, Омане, Сирии, Йемене, а также в секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан к 2025 г. население увеличится более чем в 2 раза [1]. Учитывая слаборазвитость региона, а также неспособность многих государств справиться с социальными проблемами, вызванными таким значительным ростом населения, подобные демографические изменения в существенной мере будут увеличивать конфликтный потенциал региона.

Немаловажную роль в этом отношении играет и возрастной состав населения, поскольку общеизвестно, что именно молодые люди являются основной социальной средой, из которой рекрутируется подавляющее число участников массовых беспорядков, вооруженных столкновений, террористических организаций и т. д. Эти люди не имеют четких социальных ориентиров, процент безработных среди них наиболее высокий, как и уровень притязаний. Так, если в индустриально развитых странах молодые люди в возрасте до 15 лет составляют около 20 % от общего числа населения, то в странах Ближнего Востока этот показатель в два раза выше – в Ираке, Иордании, Сирии, Саудовской Аравии в 1995 г. он составлял 45 %, а в Йемене и на палестинских территориях Израиля молодые люди составляют половину населения [2]. При достижении ими детородного возраста темпы прироста населения возрастут еще в большей степени. Если учесть, что молодежь является важным фактором политической нестабильности, то перспективы в этом отношении на Ближнем Востоке не выглядят радужными.

Другим существенным элементом конфликтогенности является уровень обеспеченности молодых людей и возможности их доступа к социальным благам. Если в индустриально развитых государствах соотношение работающих и молодых людей в возрасте до 15 лет составляет 1:1, то на Ближнем Востоке один работающий должен содержать трех молодых людей. Подобная картина также не вызывает оптимизма.

В настоящее время все страны Ближнего Востока с точки зрения демографиче-ского роста могут быть разделены на две категории. К первой могут быть отнесены такие страны, как Египет, Иран, страны Магриба, где в ближайшие два-три десятилетия ожидается снижение рождаемости, а следовательно, и темпов роста населения. К другой категории относятся Ирак, Иордания, Кувейт, Оман, Сирия, палестинские территории и Йемен, где темпы роста населения будут продолжать оставаться очень высокими. Особняком в этом отношении стоит Израиль, которому удалось избежать проблем неконтролируемого роста еврейского населения, однако, учитывая ситуацию на палестинских территориях, представляется маловероятным, что в обозримом будущем израильское руководство пойдет на создание единого арабо-еврейского государства, где через 20–25 лет подавляющей частью населения будут арабы.

В тесной связи с ростом населения находятся процессы миграции и их влияние на социально-политическую стабильность. Так, богатые нефтедобывающие страны Персидского залива в значительной степени зависят от рабочей силы – выходцев из азиат-ских стран. Ситуация вокруг палестинских беженцев является одним из камней преткновения на арабо-израильских переговорах. Палестинцы создают немало проблем и для правительств Ливана и Иордании. Иными словами, перемещение масс населения в поисках работы и лучших условий жизни может являться сильнейшим детонатором конфликта. В Египте, Алжире, на Западном берегу реки Иордан, в секторе Газа и Ливане деклассированные слои, безработная молодежь превратились в главную ударную силу мусульманского экстремизма, использующего в целях дестабилизации тактику террора.

Высокий процент иностранной рабочей силы создает предпосылки как для внутренних конфликтов (получение гражданства или подданства, отношение с местным населением, вывоз капитала из страны и т. д.), так и для межгосударственных конфликтов между странами – экспортерами и импортерами рабочей силы.

Демографические факторы (рост и этнический состав населения, уровень образования и другие в значительной степени влияют и на определение военной доктрины того или иного государства, призванной максимально отвечать интересам его безопа-сности. К примеру, страны с небольшим количеством населения, потенциально могущего служить в армии, не в состоянии выдерживать длительные вооруженные конфликты, сопряженные со значительными человеческими потерями. Поэтому их военные доктрины ориентированы на краткосрочные военные акции с применением высокотехнологического оружия, ограничивающего прямое боестолкновение живой силы. С другой стороны, страны со значительным людскими ресурсами, такие, как Иран или Ирак, могут выдерживать длительные военные столкновения, для них потери в живой силе не являются ограничителем срока военных действий. Так, трудно представить арабо-израильскую войну, которая длилась бы 8 лет, как это произошло между Ираком и Ираном.

Из этого следует, что определенные демографические процессы могут представлять значительную угрозу безопасности и стабильности той или иной страны. Они составляют существенную часть конфликтного потенциала как для внутренних, так и для межгосударственных конфликтов и являются одним из основных императивов выработки внешней и внутренней политики.

Другим компонентом конфликтности на Ближнем Востоке выступает этнорелигиозный фактор. Как известно, Ближний Восток является колыбелью трех религий: иудаизма, христианства и мусульманства. Нераз в истории между представителями данных конфессий возникали кровавые столкновения, которые являлись результатом перераспределения стратегического баланса сил в регионе.

В настоящее время доминирующим этносом на Ближнем Востоке являются арабы, а конфессией – мусульманство. Исходя из концепции С. Хантингтона, Ближний Восток находится в эпицентре “столкновения цивилизаций”, что в значительной степени повышает его конфликтный потенциал. Причем во всех конфликтах, протекающих на Ближнем Востоке, этнорелигиозный фактор будет дополняться политическим, экономическим и прочими.

Любая типологическая классификация схематична и условна – она не может учитывать всего многообразия конфликтных компонентов и множества переходных ступеней. Главное внимание в данной статье мы обратили на две крупные категории конфликтов: межгосударственные, в которые вовлечены вооруженные силы двух и более государств, признанных международным сообществом, и внутренние, основным содержанием которых является противоборство правительства с вооруженной и организованной оппозицией, ставящей своей целью свержение существующего режима и захват власти.

Большое влияние на конфликты, вне зависимости от их типа, оказывают социально-экономические факторы. Источник конфликтной ситуации часто может быть заложен в экономическом неравенстве отдельных этносов, конфессий и кланов либо в существовании на практике “права большинства”, дающего преимущество господствующему этносу. К этому же ряду относятся и противоречия, порожденные несправедливым – истинным или мнимым – распределением финансовых потоков, отношением властей к экономическим, социальным и иным проблемам тех или иных территорий, этнических или конфессиональных общностей. Конфликт может быть спровоцирован и неудачной экономической политикой, что в целом свойственно многим государствам Ближнего Востока. Результатом подобной политики становятся массовая безработица, маргинализация и люмпенизация значительной части трудоспособного населения, особенно молодежи, а это создает реальную основу для социальной нестабильности.

Ближний Восток отличается наличием большого разнообразия социально- политических структур. Поэтому для выявления степени участия национально-конфессиональных факторов в политическом процессе и формировании конфликтного потенциала важное значение имеет определение характера того или иного режима.

В демократическом обществе этнос занимает определенное место в иерархии политических сил и в зависимости от степени участия в политическом процессе и своей внутренней консолидации проявляется как таковой в тех ситуациях, когда решаются вопросы, затрагивающие интересы всей этнической общности.

В условиях авторитарного режима этнический фактор не играет внешне заметной роли в политике, по крайней мере до тех пор, пока нарастание недовольства не приводит к вспышкам сепаратизма, острым этническим конфликтам. Подтверждением этому является развитие ситуации в Йемене до 90-х годов, движение по созданию Курдистана.

Групповые интересы этноса или национальные интересы, если речь идет о сложившихся нациях, охватывают все сферы жизни общества: политику, культуру, экономику, право. Ввиду такого комплексного характера интересов этнонациональные движения отличаются широким социальным спектром участников, включающим все основные социальные группы и слои общества. В этом ведущую роль обычно играют те группы, чьи интересы наиболее тесно переплетены с интересами всей этнической общности, связаны с ее культурой, территорией, использованием ресурсов.

Отмежевываются от этнонациональных движений в большинстве случаев те слои общества, чей высокий социальный статус неразрывно связан с их участием в надэтнических социально-политических институтах или с интересами доминирующего этноса. Чем больше удельный вес таких слоев и групп, тем меньше вероятность возникновения массового этнонационального движения и конституирования этноса как политиче-ской силы. Данное положение подтверждается участием черкесской этнической группы в политической жизни Сирии либо армянской этнической группы в Ливане. Поэтому в обществах, достигших относительно невысокой степени консолидации, формируются обычно этнонациональные движения, отличающиеся более широким социальным составом, преследующие общие этнонациональные цели. Это и “движение северойеменских националистов” в Северном Йемене в 60-е годы. XX столетия, и современные палестинские националистические организации.

В условиях авторитарных режимов, а также в переходные периоды этнонациональные движения возникают в большинстве случаев как радикальные, нередко сепаратист-ские. В рамках авторитарной политической системы практически исключена возможность удовлетворения интересов и требований этноса.

В демократических обществах преобладают умеренные или либеральные движения, ставящие своей целью решение назревших проблем в рамках существующей си-стемы, готовые принять компромиссные решения. Историческим опытом не раз доказано, что реальная демократия в условиях слаборазвитости не в состоянии раскрыть созидательные потенции общества. Поэтому начальным фазам деколонизации и прогресса соответствует отнюдь не полная, а ограниченная, “управляемая” демократия, что присуще и Сирии, и Египту, и ряду других стран.

Это связано с тем, что на протяжении столетий страны Ближнего Востока в значительной степени испытывали на себе влияние метрополий: Великобритании, Франции, Турции в политической, культурной, духовной, экономической и других областях. Во второй половине XX в. ряд государств данного региона подверглись воздействию социалистической системы, что привело в конченом итоге к созданию тоталитарных режимов (Южный Йемен, Ливия и Ирак).

В настоящее время монархические режимы Ближнего Востока вынуждены трансформировать свои политические системы в ответ на влияние стран демократической ориентации. Это выразилось в создании парламента в Иордании, в предоставлении больших политических свобод в Кувейте и Омане. Политика изоляционизма, десятилетиями проводимая на Ближнем Востоке, в современных условиях изживает себя. Вхождение в мировое политическое, экономическое, информационное пространство способствует формированию новых политических сил: банкиров, предпринимателей, представителей сервисной сферы, военных, которые стремятся к участию во власти, изменению своего места в системе властных отношений.

В комбинированном, гетерогенном обществе в качестве политических сил могут функционировать разнообразные слои и группы, этносы и их сегменты (локальные, конфессиональные, кастовые и пр.). Одним из отличительных признаков политической ситуации на Ближнем Востоке является то, что этносы здесь играют более заметную роль, чем иные, в том числе социально-классовые образования.

События последнего времени, характеризующиеся резкой вспышкой национализма во всем мире, связанные прежде всего с изменением мирового баланса сил, придали остроту проблеме национализма.

Выступая за поддержку интеграции арабов в суверенное государственное образование, многие арабские идеологи рассматривают такую интеграцию как переходный этап к исламизированному уже на современный манер обществу. Они пытаются доказать, что арабское единство – это часть концепции мусульманской общины. В объединении арабов, в возрождении их былой славы и величия они усматривают путь к восстановлению единой мусульманской общности: “Мы выступаем за лигу мусульманских народов, основанную на политическом, экономическом, культурном и военном сотрудничестве, – писал один из мусульманских идеологов Иззат Дарваза. – Мы считаем, что арабы должны стремиться к этой цели, которая никак не противоречит современной идее арабизма” [3].

В арабском национализме присутствуют два основных течения: светский и исламский. Для националистов национальные идеи всегда превалируют над исламскими, в то время как в концепциях мусульман-ских идеологов приоритет отдается ислам-ским ценностям. В это же время упор на исламские ценности варьируется в зависимости от конкретного региона исламского мира, что служит основой для идеологических внутриконфессиональных конфликтов. В частности, уже продолжительное время между суннитской Саудовской Аравией и шиитским Ираном идет непримиримая война за лидерство в исламском мире.

Арабский национализм является объективной реальностью, существующей во взаимодействии с исламом. Общая формула арабского национализма как светского, так и исламизированного толка сочетает идею арабского единства как стержня и высшей цели национализма, понятие об арабском языке как инструменте арабского единства и арабской культуры с ориентацией на ислам в качестве важного элемента социально-культурной основы панарабизма или даже самой арабской цивилизации.

В пользу мусульманского единства высказываются многие. По существу нет ни одного мусульманского идеолога, который не касался бы этой проблемы, не исключая и скептиков. Однако реалии мусульманского мира не дают оснований для оптимизма. Важнейшая причина этого – недостаточная активность политических лидеров, разнобой в действиях мусульманских организаций. “Каждый тянет свое, никто никого не слышит” [4].

Специфика геополитического положения, национальных программ, амбиций лидеров и соперничества между ними, политические, экономические противоречия, территориальные споры и т. д. существенно влияют на состояние конфликтности региона.

За последние 50 лет в общественно-политической мысли в мусульманских странах, по нашему мнению, сложились шесть основных направлений:

– мусульманский радикализм, стремящийся к утверждению в мире исключительно традиционных мусульманских ценностей, используя все средства, в том числе силового характера, включая терроризм как основной метод борьбы;

– мусульманский максимализм, ориентированный на утверждение во всем мире, в рамках общины или отдельных мусульманских государств;

– мусульманский национализм, для которого характерно примирение мусульманского богословия с национализмом на основе признания первым приоритета государственного интереса и совмещения шариата со светским законодательством, наряду со стремлением к упрочению позиций ислама;

– светский национализм, который воспринимает ислам только как один из факторов формирования социального пространства или орудия манипулирования массового сознания;

– национализм исламской ориентации, отражающий ислам в качестве этнической и культурной основы национального государства;

– политический ислам, который является не просто конфессией, а концепцией политического, идеологического и экономического устройства общества. Опыт показал, что речь идет прежде всего об адаптации ислама к политическим интересам различных социальных слоев, о его использовании в политической борьбе.

Новая волна исламизации ближневосточного общества имеет ряд глубинных причин. В политической области это: неразвитость и отсутствие государственных механизмов, регулирующих социальные и политические конфликты, неспособность ближневосточных режимов урегулировать арабо-израильский конфликт и связанные с этим безысходность и растерянность; в социальной области – распад традиционного общества, рост маргинальных слоев, неграмотность, неспособность регулировать рост населения; в экономической области – относительное ухудшение материального положения народа, быстрый численный рост неимущих слоев, углубление дифференциации между богатыми и бедными.

Определенным импульсом усиления исламского фактора явилось и утверждение исламского режима в Иране, хотя влияние “иранского фактора” на страны Ближнего Востока оказалось значительно более скромным, чем это можно было ожидать. Это объясняется прежде всего неспособностью руководства Ирана указать историческую перспективу противопоставлением шиизма суннизму, арабского национализма иранскому. Охлаждение арабов к исламской революции связано также с последствиями непопулярной, изнурительной и кровопролитной ирано-иракской войны, которая стала фактором дальнейшей поляризации сил в ближневосточном регионе, поскольку ряд арабских стран в этой войне поддержали Иран (Иордания, Ливия).

Значительный конфликтный потенциал несет в себе курдская проблема. Курды, проживающие в Турции, Иране, Ираке и Сирии и выступающие за создание единого Курдистана, в значительной степени являются фактором, ухудшающим отношения между этими четырьмя странами, а также между странами региона и мировым сообществом, в основной своей массе поддерживающим курдское национально-освободительное движение. Это вынуждает данные страны определенным образом блокировать вопрос о создании единого Курдистана, поскольку его создание за счет территории любой из этих стран неизбежно рождает проблему территориальной целостности во всех остальных случаях. Это в свою очередь дает основание говорить о Курдистане как о “втором Израиле” Ближнего Востока.

В Ираке, Саудовской Аравии, Ливане и Бахрейне остро стоит проблема шиитского населения. В Ираке шииты составляют от 10 до 11 млн человек, являясь большинством. Политическая элита страны, представленная суннитами, проводит против них политику насилия, жестоко подавляя всякие выступления. Эта ситуация объясняет во многом то, что многие арабские страны не заинтересованы в расколе Ирака: в этом случае все северное побережье Персидского залива становится подконтрольным Ирану и существенно усиливает его геополитиче-ские позиции в регионе. Данный фактор окажет, несомненно, влияние на развитие ситуации на Ближнем Востоке после свержения режима С. Хусейна в результате военной акции американо-британской коалиции.

В Саудовской Аравии шииты, составляющие 6 % населения, в основном проживают в Восточной провинции, на побережье Персидского залива. Здесь также проводится политика дискриминации политических и религиозных прав, что, вне всякого сомнения, создает серьезные основы для разжигания конфликтов.

В Бахрейне шииты составляют большинство населения. Поддерживаемые Ираном, они выступают за либерализацию режима суннитского меньшинства, что может повлечь за собой вообще смену политического режима.

В Ливане шииты являются самой многочисленной религиозной группой (около
1 млн человек). Из них в основном черпают свои ряды такие террористические организации, как “Хезболах”, поддерживаемая и финансируемая Ираном в проведения военных акций против Израиля, и многие другие. Деятельность подобных групп ухудшает сирийско-иранские отношения и негативным образом влияет на весь ход арабо-израильского мирного процесса.

В целом использование шиитских групп в арабских странах в качестве “пятой колонны” является важным инструментом реализации Ираном своих стратегических планов более активного участия в ближневосточной политике и доминирования в регионе Персидского залива, а следовательно, в мировой нефтяной игре. Именно это объясняет тот факт, что США, равно как и Россия, должны уделять в своей ближневосточной политике иранскому направлению пристальное внимание, поскольку именно Иран, а не Израиль может выступить основным фактором дестабилизации ситуации на всем Ближнем Востоке. Исламский иранский режим является также основным символом для множества радикальных исламистских группировок типа “Исламского Джихада”, которые начинают играть все большую роль в политической жизни ряда ближневосточных государств.

Наиболее опасная ситуация в этом отношении сложилась в Алжире, где в результате террора и гражданской войны, развязанной исламистами, погибло за последние 10 лет около 50 тыс. человек. С подобной проблемой в последние годы столкнулось и египетское правительство, в свое время недооценившее опасность воинствующих клерикалов, которые пользуются все большей популярностью, особенно среди молодежи и маргинальных слоев населения. Если исламисты придут к власти в Египте, региональный баланс сил будет кардинальным образом изменен, и это неизбежно приведет к войне на Ближнем Востоке и подорвет всю геополитическую расстановку сил.

Другим источником конфликтности является территория, остающаяся в течение длительного времени предметом острых противоречий между странами региона. Генезис арабо-израильского конфликта, доминирующего в ближневосточном геополитическом процессе на протяжении последних 40 лет, в основном связан с территориальными проблемами. Пока не будут урегулированы территориальные споры Израиля со своим ближайшими соседями: палестинцами, Сирией и Ливаном, арабо-израильский мир будет оставаться иллюзорной мечтой. В этой связи следует отметить, что улучшение отношений и заключение мира между Израилем и Египтом и Иорданией стало возможным только после определенного урегулирования территориальных претензий.

Помимо арабо-израильского конфликта территориальные проблемы являются существенным источником конфликтов и в других регионах Ближнего Востока. Так, в регионе Персидского залива контроль над районом Шат-Аль-Араб является предметом длительного исторического противоборства между арабами и Ираном. В последние десятилетия он является местом расположения иракских и иранских нефтяных терминалов и послужил одной из причин ирано-иракской войны. В 1990 г. к военной оккупации Ираком Кувейта привела борьба за контроль над островами Бабьян и Варбах, а также над нефтяными полями Румалья.

Серьезные территориальные споры существуют у Ирана с ОАЭ вокруг островов Большой и Малый Томб, а также Абу Муса; у Саудовской Аравии с Кувейтом по поводу островов Карух и Ум-аль-Марадим; у Бахрейна с Катаром вокруг острова Хавар.

У многих стран региона существуют и пограничные претензии к своим соседям: в частности, у Катара, Йемена и ОАЭ к Саудовской Аравии и пр. Основа для них была сформирована в период колониального правления европейских государств, не разрешена она и по сей день и не раз служила причиной вооруженных столкновений.

Это дает основание полагать, что ныне существующие множественные территориальные претензии, не раз в прошлом приводившие к вооруженным столкновениям, еще длительное время будут составлять значительную часть конфликтного потенциала Ближнего Востока и в совокупности с другими факторами будут существенным образом влиять на геополитическую динамику региона.

Учитывая географическую конфигурацию Ближнего Востока, следует отметить, что одним из значимых источников конфликтов, происходящих в регионе, является контроль и распределение пресной воды. Уже сегодня подавляющее большинство стран этого региона сталкивается с ее острой нехваткой. Быстрый рост населения, развитие экономической инфраструктуры государств в значительной степени увеличивают стратегическую значимость контроля за водными ресурсами. Это в свою очередь становится важным фактором формирования внешней политики государств региона. Так, например, проблемы распределения воды играют значимую роль во взаимоотношениях Египта, Ирака, Сирии с соседними странами, контролирующими верхние течения Нила, Тигра и Евфрата.

В зависимости от объемов потребления пресной воды страны региона делятся на богатые водой, расположенные в верховьях рек, и страны с острой нехваткой пресной воды, расположенные в низовьях. Так, Турция, контролирующая верховья Тигра и Евфрата, может регулировать через систему дамб и водохранилищ объем воды, поступающей в Сирию и Ирак, что в значительной степени определяет уровень взаимоотношений между странами. Одним из камней преткновения при разрешении арабо-израильского конфликта является проблема распределения пресной воды между Израилем, Сирией, Иорданией и палестинскими территориями. Острое соперничество за контроль над водными ресурсами в истории региона не раз приводило к вооруженным конфликтам. Не менее актуальна эта проблема и сегодня.

Степень обеспеченности пресной водой напрямую зависит и от уровня модернизации той или иной страны, поскольку альтернативным источником ее получения является опреснение морской воды. Это становится возможным только при создании разветвленной системы опреснительных станций. С одной стороны, это позволяет удовлетворить потребности населения, промышленности и сельского хозяйства, но с другой – становится ключевым узлом всей инфрастуктуры государства, выход ее из строя парализует всю жизнь страны. Так, во время ирано-иракской войны разрушению в первую очередь подверглись именно опреснительные сооружения. При выводе войск из Кувейта Ирак разрушил всю систему опреснительных станций.

Таким образом, станции опреснения морской воды могут являться одними из главных притягательных целей для различного рода террористических организаций. Доступ и контроль за распределением пресной воды в целом даже в отдаленной перспективе будет оставаться важным компонентом конфликтного потенциала Ближнего Востока.

Немаловажную роль в сохранении региональной напряженности играет перенасыщеность региона оружием. Ближний Восток – один из самых емких рынков вооружений в мире. Здесь постоянно наращивается торговля оружием и военными технологиями.

В конкурентной борьбе на региональном рынке вооружений участвуют Велико-британия, Франция, Германия, Россия и Италия при лидирующей роли США (объем торговли оружием – около 10 млрд долл. в год). В последнее время сюда все более активно внедряются Китай и Северная Корея. При этом широко используются в основном бартерные сделки, льготные кредиты, демпинговые операции, демонстративное применение новейшего оружия и военной техники в горячих точках, на совместных со странами региона маневрах, учениях, а также международные выставки вооружений.

К середине 90-х годов по сравнению с серединой 70-х годов число танков здесь возросло более чем в три раза (около 25 тыс. единиц), боевых самолетов – в два раза (свыше 3 600), боевых кораблей – почти в два раза (около 400), оперативно-тактических ракет – в 8 раз (свыше 150 единиц). В 2000 г. по сравнению с 1985 г. суммарные затраты стран Ближнего Востока на закупку вооружений увеличились с 8,2 млрд долл. до 25 млрд [5].

Рынки вооружений и военных технологий в каждой стране имеют свои особенно-сти и специфику. Наиболее активно развиваются рынки военной продукции в странах с низким уровнем самообеспеченности оружием и военными технологиями, не располагающих собственной военно-промышленной базой. К ним относится подавляющее большинство стран региона (Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ, Оман, Катар, Иордания, Йемен). Основные препоны для формирования национального военно-промышленного производства в этих странах – крайне слабая промышленная база, низкий уровень развития науки и образования. В связи с этим иностранные военные закупки для данных государств являются единственным источником обеспечения потребностей национальных вооруженных сил.

Относительно слабее привязаны к импорту оружия Иран, Ирак (до 1990 г.), вследствие чего их рынки вооружений ограничены в основном авиаракетной, военно-морской техникой и современной военной технологией.

Особо следует отметить рынки вооружений Израиля и в определенной степени Турции, которые прежде всего тяготеют к современной военной технологии. Это отчасти объясняет активизацию военного сотрудничества между данным странами. Турция в настоящее время является самым крупным импортером израильского вооружения, ради этого она даже пошла на ухудшение своих отношений с арабским миром, в первую очередь с Египтом и Сирией.

В арабских странах с большой настороженностью наблюдают за развитием турецко-израильского военного сближения, которое сирийский министр иностранных дел назвал “Сатанинским альянсом”^*. В июне 1997 г. Лига арабских государств (ЛАГ) даже приняла специальную резолюцию по разрыву данного военного союза.

В целом беспрецедентное накопление вооружений в регионе свидетельствует о том, что Ближний Восток все больше превращается в пороховую бочку, могущую взорваться от малейшей искры, а лидеры всех стран региона основную ставку в разрешении конфликтных ситуаций продолжают делать на силовой фактор. Подобное состояние вещей ни в коей мере не способствует снижению конфликтного потенциала, скопившегося на Ближнем Востоке.

Обобщая анализ конфликтности региона, необходимо отметить, что возможность его снижения даже в отдаленной перспективе не вызывает оптимизма. Более того, в последнее время на Ближнем Востоке появились конфликты так называемого “нового поколения”. Регион все в большей степени становится ареной конфронтации между экс-тремистскими элементами, с одной стороны, и силами, стремящимися к мирному пере-устройству, – с другой. Это является серьезной угрозой для внутриполитической стабильности многих ближневосточных государств и социально-политической стабильности не только на Ближнем Востоке, но и в пограничных регионах. В первую очередь это касается Балкан, Кавказа, Центральной Азии и Среднего Востока.

В последнее время появляются отдельные анклавы и даже целые государства, считающие частью своей политики террористические методы ведения борьбы. Речь здесь прежде всего идет о Косово, Чечне (периода правления Дудаева-Масхадова) и талибском Афганистане. Спираль терроризма раскручивается и потому, что определенные страны в целях реализации своих геостратегических интересов занимают откровенно попустительскую позицию (страны НАТО в балканском кризисе, Азербайджан, Турция и Грузия – в чеченском). Другие государства скрыто и явно поддерживают те или иные террористические группировки: Афганистан, Саудовская Аравия, Иран, Ливия и т.д.

Подобное развитие событий ведет к интернациоанализации данного рода конфликтов и вынуждает государства к выработке и проведению определенной координации политики по борьбе с этим феноменом начала XXI века. В значительной степени росту терроризма способствуют и процессы глобализации, все более увеличивающие разрыв в уровнях и темпах модернизации между богатыми и бедными странами, приводящие к росту маргинальных и люмпенизированных слоев населения, которые являются основной питательной средой для различного рода террористических организаций. Все это указывает на то, что к названным основам конфликтности Ближнего Востока в последние годы добавляется еще одна – терроризм радикального исламизированного толка, который несет в себе значительный разрушительный потенциал.


Литература


1. Population Reference Bureau. World Population Data Sheet. Wash., D.C., 1995. P. 73

2. Omran A.R., Rondi F. The Middle East Population Puzzle // Population Bulletin. 1998. V.48, № 1. P. 34.

3. The Muslim World. Hartford. 1962. Oct. P. 281.

4. См. Аль-Марджа. Тунис, 4 апреля 1985. С. 17 (на араб. яз.)

5. World Military. Expenditures and Arms Transfers. Wash., 2001. P. 86.