Отчет о Первой международной научно-практической конференции «Россия-Монголия: историко-культурное взаимодействие в прошлом и настоящем (к 70-летию событий на Халхин-голе)» Г. С. Митыпова Актуальные проблемы истории и культуры православия
| Вид материала | Отчет |
Содержание1. Под постоянным надзором полиции Условия проживания и активность сообщества Связь с миром |
- Программа международной научно-практической конференции по проблемам физической культуры, 235.09kb.
- Отчет о проведении городской научно-практической конференции (24 июня, 2009 г., Волгму), 56.8kb.
- Седьмой международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы экологии, 42.55kb.
- Международная научно-практическая конференция актуальные проблемы, 63.01kb.
- Программа девятой международной научно-практической конференции Проблемы транспорта, 140.57kb.
- Программа Международной научно-практической конференции, посвященной 180-летию потребительской, 72.07kb.
- Место и время проведения конференции, 28.97kb.
- Отчет о региональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы образования, 65.98kb.
- Программа всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы административной, 108.17kb.
- Онеры, музейные работники, которые выразили благодарность Центральному музею физической, 23.29kb.
1. Под постоянным надзором полиции
Местом обособления духовунства сибирские власти в 1865 г. определили Тунку – деревню, расположенную в окрестностях Байкала. Деревенька лежала поодаль главных трактов в Саянских горах, почти 200 верст к югу от Иркутска. Разбросана была на площади 10 верст над Иркутом и его притоками – Тункой и Ахаликом. Жили здесь Буряты, квартировал отдел казачьих войск. Над деревней возвышались две церкви – каменная и деревянная. Климат был суровый, зимой морозы доходили до 40 градусов, однако переносились вполне сносно, потому что при большом спаде температуры не было ветров.
Находились здесь как ксендзы освобожденные с мест каторги, в основном с Забайкалья, так и живущие ранее на принудительном поселении в различных отдаленных уголках Иркутской и Енисейской губерний25. От остальных польских ссыльных их изолировали, так как подозревали и не без повода, что ксендзы мешают ассимиляции поляков, особенно заключению смешанных браков. Убеждение некоторых историков в том, что священнослужителей осаждали здесь за распространение политической пропаганды в Сибири, не находит никакого фактического подтверждения.
Деревенька заселялась польскими ссыльными после царских амнистий для каторжников в 1866 и 1868 гг. В 1866-1875 гг. пребывало здесь в сумме 156 ксендзов и монахов26. По оценке властей были это наиболее опасные политические преступники: повстанцы, капелланы вооруженных отрядов, члены тайной организации, агитаторы и т.п. Одним словом те, которые способствовали развою повстанческого движения в Польском Королевстве и Литве.
В Тунке находились они под постоянным наблюдением и контролем полиции. Не имели права отлучаться из деревни, их корреспонденция была ограниченной до четырех писем в году и поддана служебному контролю. В качестве лишенных прав не могли отправлять церковную службу, иметь алтарь при богослужении, единственно, раз или два в году позволялось привозить из Иркутска священника для проведения религиозных обрядов. Надзорные власти обязаны были постояанно отсылать в Иркутск рапорты о благонадежности находящихся на поселении ксендзов. Другие политические ссыльные не могли поддерживать с ними контактов, а прибывающие в Тунку тотчас должны были отсюда удалиться27. Порядки эти с 1869 г. постепенно смягчались.
Условия проживания и активность сообщества
Первых прибывших сюда ксендзов местные жители приветствовали с долей подозрения, нехотя, и даже вражески. Однако со временем отношения начали укладываться благополучно, но до конца дней пребывания здесь священников часть чиновников, а также некоторые маргинальные тункинцы всегда искали случая, чтобы унижать и преследовать польских ссыльных. Весной 1866 г. ксендзы занимали у крестьян шесть жилых помещений, возможно, некоторые тункинцы для того, чтобы не принимать сосланных, даже демонтировали двери или печи28. Задирали цену на пищевые продукты. Ксендзы тем временем были бедны. Приходили с каторги или из мест принудительного поселения с тремя рублями месячного казенного пособия, в изношенной одежде, некоторые были больны. Ксендз Николай Кулашиньский из люблинской епархии по истечении лет писал: «Одежда наша состояла в основном из изношенных халатов и телогреек, поэтому выглядели мы как оборванцы и отбросы общества, а священнические одежды наши, если кто-то и сумел их забрать, хранились на час смерти - в могилу»29. В дневниках ксендза Станислава Матрася вспоминалось, что только некоторые из них сумели вывезти из страны несколько десятков рублей. Жили по несколько человек, питались вместе, убого, монотонно: на завтрак чай с сахаром и картошка в мундирах, на обед суп, заправленный маслом, и кусочек хлеба, на ужин чай и картошка, иногда выловленная в Иркуте рыба30. К тому же весной 1866 г. началась эпидемия тифа. В апреле умер Франтишек Жуковский - приходской священник из Рачков около Сувалок31. Тиф и в следующих годах посещал Тунку.
Ксендзы постоянно обращались к местным властям с просьбой о помощи. Спрашивали казачьего командира капитана Плотникова: «Что мы будем есть?» Тот искал совета в Иркутске. Наконец в апреле 1866 г. губернатор наказал сообщить ксендзам, чтобы они не ждали помощи, так как были лишены всяческих прав, и сами должны о себе позаботиться32. Хотя уже тогда, наверное, получали по 6 рублей месячного пособия, чего, при большой экономности, хватало на скромное существование.
В этой безвыходной ситуации сосланные ксендзы вынуждены были браться за любую физическую работу, с течением времени вместе солидарно стали зарабатывать на жизнь. Смягчение с годами регламента позволяло им на контакты с Иркутском и отдаленной околицей. Многие из священников успешно занялись ремеслом. Были портные, сапожники, столяры, переплетчики, изготовители свечей, сигар и папирос, рыбаки, а также часовщик, ювелир, кондитер и даже два врача. Варшавский каноник ксендз Людвиг Чаевич и миссионер из Плоцка Рафал Древновский выучились на каторге у польских врачей медицинскому искусству, с позволения властей иногда лечили местных жителей Тунки. Ювелиром был известный участник манифестаций в Варшаве в годах пред восстанием ксендз Юзеф Стецкий; свои изделия сбывал богатым коренным жителям. Брат - капуцин из Лонда Кароль Ходкевич занялся выпуском кондитерских изделий. Возил конфеты и печенье в Иркутск, а после освобождения переехал туда. Открыл кондитерскую, на которой заработал состояние, вернулся в страну только в начале XX века. Капуцин Алексий Фиялковский и сандомерский ксендз Александр Янковский скупали скот на убой и зерно. Менее активные и находчивые, как ксендзы Станислав Буковский из сейненской епархии и Кароль Волнистый из Вильнюса, служили парубками у тункинских крестьян. Несколько десятков других занялось хозяйством, с течением времени приобрело собственные дома, инвентарь, поля, огороды и луга. Многие занимались огородом для своих потребностей или удовольствия.
Совместно открыли кооперативный магазин «Артель», который некоторое время даже приносил доходы от торговли с местными жителями, небольшую фабрику свечей, аптеку для собственных нужд. Товары привозили из Иркутска и Усолья, и даже из Риги доставляли семена для посадки. В начале 1869 г. помыслили о создании «товарищества взаимной помощи» со сберегательной кассой, внося туда 18 копеек с шестирублевого казенного месячного пособия33. В заботе о своем материальном быте оказались ксендзы очень находчивы и способны к сотрудничеству; приобрели много практических способностей.
Родственники, знакомые, иногда прихожане помнили о своих нуждающихся в ссылке священнослужителях. Присылали в Тунку жертвы, таже за отправление молитвы разные суммы, пополняя тем самым скромный бюджет сосланных. Однако если доходила информация о том, что эти деньги предназначались на отправление молитвы, тотчас конфисковались34. Пропадало также пособие, если власти узнавали, что ссыльный получил денежную пересылку или же заработал сам. Если была возможность, ксендзы укрывали перед властями свои занятия ремеслом.
Связь с миром
Больше всего страдали сосланные из-за ограниченной корреспонденции со страной и близкими людьми. До 1869 г. позволялось высылать только одно письмо раз в квартал. С обеих из сторон корреспонденция должна была быть направлена в управление в Иркутске, где поддавалась цензуре. В случае использования слова «ксендз», двузначных выражений или описания ситуации в ссылке, письмо возвращали отправителю, часто это заканчивалось следствием. Так произошло, когда сосланные начали высылать свою почту на адрес иркутского приходского священника Кшиштофа Швермицкого. В январе 1869 г., под давлением, он обязался передавать власти эти письма. 117 духовников в Тунке подписало заявление о том, что не будут использовать адреса Швермицкого35. Отсутствие новостей от близких из страны доводил до отчаяния. «Желание получать письма, подобно алкоголизму, становиться зависимостью, – писал в декабре 1869 г. из Тобольска неизвестный ссыльный. – И жаждешь, потому что болит сердце - утоляешь жажду, лекарство хуже болезни. И нет спасения»36. Ностальгия убивала, неуверенное и неизвестное будущее, часто посещающие мысли о том, что пройдет здесь вся жизнь. «Печальна, очень печальна наша ситуация и положение. Кто ж может предвидеть будущее», - писал знакомым на Любельщину летом 1868 г. ксендз Кулашиньский – «Пред тобой пустота», - добавлял, отчаянный, в этом же письме37.
Постоянный стресс, сопровождавший ссыльных, беспокойство о судьбе оставшихся в стране близких и отсутствие о них новостей, все это приводило к депрессивному состоянию, способствовало возвращению опасных эпидемических болезней. По словам брата из Доминиканского ордена Игнация Климовича на каторге в Акатуе произошел вызванный тоской и стрессом смертельный случай. 5 апреля 1867 г. после краткосрочной болезни умер здесь сорокасемилетний отец Прокоп Храневич, капуцин из жмудской епархии. «Слишком начал скучать, – записывал в своем сибирском дневнике отец Климович, – и грустить о том, что оставил в крае свою единственную дочь (будучи вдовцом, ушел в монастырь), ничего о ней не знал, жива ли, поэтому тоска становилась все сильней. Около десяти часов вечера начал плакать, охватило его отчаяние, заболела голова, поднялась температура, у него начался тиф»38. Ксендз Антоний Опольский из Жмуди, желая вырваться из Тунки и вернуться в страну, предпринял попытку перейти на православие. Позднее раскаялся, о чем сказал на исповеди перед смертью, наступившей 29 марта 1872 г. Другой житель Тунки, ксендз Винценты Серемента из варшавской епархии, 26 августа 1869 г. в качестве сумасшедшего был отправлен в иркутскую больницу. В следующем году умер там, в возрасте 42 лет 39.
Почта приходила в Тунку каждую неделю. Поэтому связь с миром была возможной, хотя очень утрудненной для ксендзов. Кроме писем приходили сосланным также посылки; иногда часть содержимого пропадала в чиновничьих учреждениях, терялись деньги. Присылались также книги, с опозданием приходила некоторая пресса. В случае если содержала нейтральную тематику или теологическую, и с позволения цензуры выпускались в Империи, после проверки отдавалась духовникам. Хотя и с большим опозданием, читалась в Тунке газета католической церковной власти Королевства - «Католическое обозрение», выходившая от 1863 г., «Семейная хроника», «Варшавский курьер», петербургский «Голос». Комментировались и переживались события в стране и на свете, отмечались народные праздники. В августе 1869 г. ксендзы праздновали трехсотлетнюю годовщину Люблинской унии (Польши и Литвы), во время проведения I собора в Ватикане отправляли праздничную службу, посвященную этим событиям.