Geum.ru

Пьесы исхаки на тему интеллигенции аспект «новой драмы» Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Вид материалаДиссертация
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12

Первое действие пьесы переносит нас в обстановку сельской школы, в помещении которой живёт и работает молодой учитель. Он, недавний выпускник медресе, необычно преданный своей профессии, посредством которой мечтает принести пользу народу. Он испытывает настоящий восторг, говоря о своём деле учителя, о приобщении подрастающего поколения к светочу знаний. И заявление, которое делает молодой воспитатель, передаёт не одно лишь его собственное эмоциональное состояние, оно звучит как гимн во славу всех, кто так преданно служит делу народного просвещения: «Душа радуется, когда перешагиваешь через порог школы, не хочется покидать её стены».


И это состояние радости, которое наверняка испытывал и сам Исхаки, будучи в начале своего поприща педагогом, преподавателем медресе в городе Оренбурге, раскрывается на фоне его подопечных, с кем он постоянно общается в ходе своих ежедневных занятий в школе. Один из его шакирдов вносит на сцену самовар, другой – чайник. За чаем мугаллим-учитель продолжает свою работу – он проверяет тетради. После этой экспозиционной части идут сцены, которые значительно расширяют наши представления о круге повседневных забот персонажа как сельского учителя. И, оказывается, что их немало.

Вот, в расчёте на помощь, которую ему может оказать образованный мугаллим, перед ним предстал его односельчанин-бедняк. Он вытаскивает из своих карманов несколько потрёпанных бумажек, просит разобрать, где среди них разрешение выставить на продажу свою рабочую лошадь. Из разговора выясняется, как трудно ему живётся и как он едва сводит концы с концами: «Корм дорогой, держать коня в течение всей зимы невозможно». И он говорит, что и раньше, когда случался недород, он точно таким же способом был вынужден спасать своё положение – продавать рабочую лошадь. Но вот теперь не знает, какая из бумажек о состоявшейся, а какая – о предстоящей продаже. Попутно выясняются и вопросы, связанные с главной сферой деятельности героя – преподаванием по реформированной системе обучения. Текст простой справки недоступен для понимания не для одного лишь бедняка-крестьянина, учившегося много лет назад, но и для его сына. Но в том-то и дело, что преградой на пути к грамоте для молодого шакирда оказалась изжившая себя, устаревшая система обучения. И целые годы, проведённые им в медресе, оказались впустую.

А вот дети Салиха, на основе реформированного метода, начинают читать прямо с первых месяцев учёбы в школе. И наш герой чрезвычайно горд тем, что избранный им жизненный, учительский путь, оказался правильным. Наконец, он рад тому, что разобрал бумаги, помог человеку. Вот новое поприще деятельности, рассуждает он, просвещать не только малых, но и взрослых своих соплеменников, которым не удалось в полной мере овладеть грамотой. Взволнованный открывшейся перед ним перспективой непосредственно-практического служения интересам людей, он даже отказывается от лестного предложения – присутствовать в числе почётных гостей муллы, чтобы отобедать у него дома. Тем самым он ввергает служителя мечети в совершенное недоумение. Но поступить иначе он не может – у него долг, у него уроки, которые предстоит дать своим ученикам – шакирдам. Обозначенные в начальной картине различные мотивы пьесы получают развитие в последующих её эпизодах. Вот стук в дверь извещает о приходе очередного посетителя. Этот выражает резкое недовольство тем, как неправильно, оказывается, учит его сына молодой педагог – он внедрил усовершенствованную систему обучения, ускоряющую процесс овладения грамотой.

«Арба», «чана», (сани), – объясняет он наглядные правила письма, которые усваивают дети в его школе, в том числе и отпрыск выражающего теперь своё недовольство родителя. «Нам твои «арба-чана» ни к чему, – заявляет тот, – их я произвожу сам. Или ты учишь моего сына по-старому. Или я отдаю его в руки учителя-суфия». Так, молодой деятель просвещения оказывается перед фактом решительного противостояния своему реформаторскому начинанию.

И гость его, честный труженик из народа, сам, не ведая того, становится пособником тех самых косных сил, которые и держат этот народ в темноте, до предела обузив, ограничив его человеческий кругозор. Круг проблем, связанных с социально-классовым положением трудящихся масс, развивает выразительный эпизод, рисующий появление нового персонажа – старухи, явившейся к учителю с мотком деревенской пряжи в руках. Она пришла, чтобы Салих отвёл нависшую над нею беду – заговорил болезнь единственной в хозяйстве рабочей лошади, без которой её семья наверняка окажется на грани совершенной нищеты. Но что может сделать мугаллим Салих, задача которого прививать начатки светской науки, учить грамоте? Бедная женщина никак не в состоянии понять, что педагог – не знахарь. Как же, ведь она уже, в знак уважения к его высокому сану, приготовила целый моток пряжи?

Этот эпизод – достоверно мотивированный толчок для нового всплеска возвышенно-просветительских эмоций, которыми живёт герой Исхаки: «Сколько же ещё нужно работать в условиях подобного мрака, средь этого моря невежества? Затратить годы и годы беспрерывных усилий». Так, от сцены к сцене, всё более растёт основная драматическая тональность развёртывающегося перед нами действия. Нужно противостоять, едва ли не в одиночку, вести борьбу, чтобы постараться рассеять вон как плотно нависшую завесу темноты, которая опутала собою национальный мир.

Следующий эпизод вносит разрядку в эту сгущающуюся атмосферу напряжения. Появляется колоритная фигура деревенского молодца, вовсе не обременённого, в отличие от Салиха, размышлениями о высоких материях, своём призвании и т. д. Наоборот, он зовёт Салиха развлечься, обещает взять его, как он выражается, «в компанию», пойти к девушкам. Вместе с тем он хотел бы воспользоваться и его знаниями для того, чтобы написать письмо своей возлюбленной – обязательно красочное, обязательно – разноцветными чернилами. Таков убеждающий своей наглядностью факт – кругозор человека, остающегося ещё только у подножия культуры и потому прибегающего к типично шаблонному выражению своих чувств.

Характеру подобных предпочтений героя в области культуры полностью соответствует и его внешность. Из авторских ремарок к этому месту выступает выразительный портрет деревенского рубахи-парня. Он появляется на сцене с «наброшенным на красную шею шарфом, обвязанный красным кушаком. В одной руке у него связка кренделей, в другой – обёрнутые бумагой куски застывшего мёда». В ситуации, столкнувшей его с этим молодцем, Салих снова демонстрирует верность своим принципам – он не сочинитель посланий для чувствительных барышень, не может он тратить своё время впустую, на посиделках с девушками, у него куда более важные цели. Но молодой любитель развлечений всё пытается склонить мугаллима на свою сторону и для вящей убедительности даже вытаскивает бутылку вина. Салих, естественно, не пьет. «Какой, однако, нахал, – говорит он, возмущенный бесцеремонностью гостя, – он решил, что школа – это кабак».

Второе действие целиком посвящено церемонии свадьбы, к которой теперь готовится наш герой. И она показывается у писателя во всех подробностях, имеющих свою реально-жизненную мотивировку. Салих – пришлый человек. И нужно, чтобы кто-то ввёл его в новую для него среду, объяснил её особенности, правила принятого здесь свадебного ритуала. Такую функцию в пьесе играет пожилая женщина-вдова, которая регулирует свадебный церемониал. Она-то и объясняет Салиху, какие дарить подарки, как должен быть одет жених, как готовиться к встрече невесты. Во всех этих действиях, оказывается, скрыт свой особенный смысл. И расшитые в форме национального орнамента ичиги должны прямо сливаться с ногой жениха – их владельца. Портянки даже смачивают водой, чтобы плотнее прилегали к икрам, конец кушака прячут как можно глубже. Так испытывается проворность, сообразительность невесты, на обязанности которой обязательная процедура раздевания жениха – и конец пояса отыскать, и быстренько стянуть ичиги с ног. А незадачливую невесту, в случае промашки, ждёт немедленная кара. «Аж искры из глаз посыпались», – рассказывает наша героиня свою историю, когда она получила жениховский «подарок» - увесистую оплеуху за свою нерасторопность.

Бытовая деталь, этнографически подробно расписанная картина свадьбы характеризует, в частности, и нравственную сферу человека из народа, как видно, вовсе не осложненного вопросами о человеческом достоинстве женщины. И, наоборот, в ярко привлекательном свете выступает тот же народный персонаж, остающийся в пределах привычной для него бытовой, «внеморальной» сферы. Здесь, в заботах о свадьбе, о приёме гостей, о закуске, наконец, он проявляет необычную изобретательность, находчивость, ум. Такова сцена – Салих в окружении своих друзей, участников и распорядителей свадебного торжества.

И особенно выделяется среди них своей раскованностью, широтой своей натуры, ничуть однако не вступающей в противоречие с основами подлинно народной морали, молодой Вахит. На торжествах в честь женитьбы своего товарища он исполняет главную роль – посаженного отца свадьбы. Вот этот контраст между бросающейся в глаза молодостью героя и серьёзностью исполняемой им функции, придает его образу особенный, богатый своими красками, человечески-привлекательный оттенок. Ситуация Вахита и в самом деле непростая. Нравственное чувство ему диктует – он должен поддерживать моральный авторитет своего товарища. Как мугаллим-учитель, Салих решительно против винопития, тем более в помещении школы, пусть даже и на торжествах во время свадьбы. И однако же он не может допустить и мысли, чтобы его гости, следуя логике жениха, сидели на свадьбе как совершенные аскеты. И он находит выход. Под благовидным предлогом он выпроваживает пуриста – жениха за дверь и получает необходимую свободу действий.

Молодые люди освободились от опёки, они разливают вино по стаканам и провозглашают тост за здоровье жениха и невесты. «Если дать волю таким ископаемым вроде этого ишана, – заявляет Вахит, метя в жениха, – то и самой жизни не будешь рад». Но тут на сцене снова появляется Салих. Вахит просит его дать распоряжение – пора подавать к столу горячее. В третий раз – он отправляет его переодеваться – нужно встречать невесту. Подобные переходы в развитии «сюжета свадьбы» отнюдь не снимают атмосферы праздничности. Наоборот, они достоверно мотивированный толчок для нового взрыва веселья после очередного удаления Салиха. Молодые люди раскованы, они играют, поют свадебные песни, иронизируют над не к месту аскетичным видом учителя-ригориста.

Но вот празднично-приподнятое настроение, которое царит на сцене, сменяет другой мотив. Ведь ещё неизвестно, как сложится судьба Салиха дальше. И эта перемена убедительно мотивирована естественным движением сюжета. «Лошади поданы!» – звучит голос распорядителя свадьбы, значит, пора ехать за невестой. И в эту минуту происходит знаменательный обмен репликами. Провожая своего друга в новую жизнь, Вахит заявляет: «Прощай молодость, прощай свобода! Прощай идеалы Салиха!» Салих, напротив, убеждён – путь к идеалу после женитьбы станет ближе, свобода – прочнее, а труд – гораздо масштабнее. «Конечно же, – иронизирует Вахит, – станет твоя свобода прочнее, когда жена нарожает тебе кучу детей». И это заявление авторитетного по своему положению персонажа не может не настораживать. Брошенный под занавес, этот мотив станет едва ли не главным, что определит судьбу нашего героя в будущем.