Geum.ru

Андрей тарковский и томас манн

Вид материалаЛитература

Содержание


Воздействие среды
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   15

Воздействие среды



В «Волшебной горе» пространство существует по своим, непостижимым для человека законам, иногда оказывается дружественным, иногда враждебным героям, но всегда неожиданно заявляет о себе. К примеру, в главе «Снег» именно в тот момент, когда Касторп заблудился в горах, вдруг началась метель.

В свою очередь, Океан в «Солярисе» Тарковского совершает внешне немотивированные поступки. В «Сталкере» «чудо из чудес» – Зона – тоже предстает одухотворенным, мыслящим, живым существом.

Сталкер таким образом определяет среду, окружающую героев:

Зона – это... очень сложная система... ловушек, что ли, и все они смертельны. Не знаю, что здесь происходит в отсутствие человека, но стоит тут появиться людям, как все здесь приходит в движение. Бывшие ловушки исчезают, появляются новые. Безопасные места становятся непроходимыми, и путь делается то простым и легким, то запутывается до невозможности. Это – Зона (курсив мой. – Ф.Е.).

Это очень похоже на изображение внезапных метаморфоз среды, которые происходят на Волшебной горе:

…мнимый возврат лета оказался просто какой-то ловушкой, поставленой природой, ибо уже на третий день все пошло шиворот-навыворот. Ганс Касторп глазам своим не верил. <…> Не успели больные пролежать в шезлонгах и двадцати минут, как вдруг солнце скрылось, из-за юго-восточных горных гребней потянулись безобразные, торфяного цвета тучи, и по долинам промчался ветер, неся волну какого-то чужеродного воздуха, студеного и пронизывающего, словно волна эта пришла из ледяных неведомых стран; сразу упала температура, ветер положил начало новому режиму погоды179 (курсив мой. – Ф.Е.).

Теперь сравним черты самоощущения героев «Волшебной горы» и «Сталкера», которые попадают в подобное пространство. В романе Манна описаны неожиданные изменения физического и психологического состояния героев под воздействием высокогорного климата. К примеру, в главе «Капризы Меркурия» у Ганса Касторпа без особых причин начинает подниматься температура (ср. с тем, что Сталкер говорит о Зоне: «Может показаться, что она капризна»). Все прежние привычки внезапно вызывают у него отвращение, он становится усталым и забывчивым:

Ганс Касторп, испытывавший потребность в привычном любимом возбуждении, опять закурил сигару и, вероятно благодаря выпитому пиву, к своему невыразимому удовольствию снова начал по временам ощущать вожделенный аромат, – правда, лишь изредка и слабо, надо было сделать некоторое нервное усилие, чтобы испытать хотя бы намек на привычное удовольствие... Но он не мог преодолеть свою вялость <…> в конце концов устал и с отвращением бросил сигару. Несмотря, однако, на внутреннюю скованность, он счел долгом вежливости поддерживать разговор и старался для этого вспомнить все те замечательные "мысли о времени", которые ему так хотелось высказать перед завтраком. Но вдруг понял, что начисто забыл весь "комплекс", и относительно проблемы времени в его голове не осталось ни единой, даже самой ничтожной, мыслишки. Вместо того он начал говорить о телесных явлениях и притом как-то странно180.

В «Солярисе» у Криса в какой-то момент начинается жар и бред. В эпизоде, который предшествует «Сну Сталкера», одному из центральных в фильме, всех троих путешественников начинает клонить в сон. Писатель вяло, как бы по инерции переругивается с Профессором, безуспешно пробует размышлять вслух. Это сравнимо с самоощущением Касторпа в приведенном эпизоде.

Аномальное воздействие Зоны в «Сталкере» должно было проявиться, когда у Писателя вдруг намокало пальто на спине (этот эпизод не вошел в фильм, хотя режиссер пытался его снять181). Согласно записям О. Сурковой, Тарковский говорил в период подготовки к съемкам:

Ну вот как, например, "намокает" писатель, а? Я не знаю, как всё это сделать… Но я знаю, что выглядит это так, словно он постарел лет на пять-семь… Но чтобы это было сделано негрубо… Во-первых, он облысеет – так что уже сильно изменится, а потом нужно будет сыграть, очевидно, анемию, усталость какую-то, просто влияние какое-то специальное Зоны…182

Семь лет – срок пребывания Ганса Касторпа в санатории Берггоф. Но здесь замысел Тарковского оформляется спонтанно, едва ли это можно назвать осознанной отсылкой к Манну. Более существенно, что в коротком эпизоде, по мысли режиссера, должен сконцентрироваться огромный временной отрезок. Так же незаметно бежит время на Волшебной Горе, складываясь в символические семь лет. (Между прочим, в «Ностальгии» Доменико семь лет удерживает в доме свою семью, ожидая конца света).

Несколько раз в «Волшебной горе» у героев возникает мысль, что высокогорный климат не только лечит, но и активизирует болезнь. К примеру, Касторп, приехавший навестить двоюродного брата, задержался там на долгие годы, поскольку врачи и у него обнаружили «экссудативный очажок» – след болезни, которой до этого не наблюдалось.

Зона в «Сталкере», как и климат Горы, может не только помочь, но погубить героев, и, в любом случае, воздействует необратимо. Постепенно у героев меняется внешний облик: Писатель и Профессор становятся похожими друг на друга. История Сталкера тоже свидетельствует о воздействии Зоны. Профессор рассказывает о Сталкере, что он «несколько раз в тюрьме сидел, здесь калечился. И дочка у него мутант, жертва Зоны, как говорится. Без ног она будто бы».

Герои идут в Зону за исполнением своих самых сокровенных желаний, так же, как в санаторий Берггоф люди приезжают, чтобы выздороветь, быть «осчастливленными». Но и те, и те могут таким образом приблизить свою гибель. Итог этого концентрированного опыта, как у Манна, так и у Тарковского, – внутренние перемены духовного, а не материального порядка, качественное изменение взгляда на мир.