Литературоведение как наука литературоведение и лингвистика литературоведение

Вид материала

Документы

Содержание Драматические жанры Лирические жанры Эпиграмма, эпитафия, мадригал

Подобный материал:

• Учебно-методический комплекс дисциплины Введение в литературоведение Специальность, 711.32kb.
• Учебная программа для поступающих в магистратуру по специальности 1-21 80 10 Литературоведение, 275.08kb.
• «Литературоведение и эстетика в ХХI веке», 102.44kb.
• Положение, 107.03kb.
• Учебно-методический комплекс по дисциплине дпп. Ф. 10 Литературоведение (уд-04. 13-002), 790.36kb.
• Литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины, 7990.44kb.
• Сергею Георгиевичу Бочарову. Его научные труды полностью отражают его профессиональное, 6648.51kb.
• Введение в литературоведение, 577.95kb.
• V II республиканская научно-практическая конференция «Литературоведение и эстетика, 37.06kb.
• Литературоведение как наука, 993.43kb.

ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЖАНРЫ

Драматические произведения с характерной для них краткостью времени исполнения на сцене и вытекающими отсюда единством и концентрированностью конфликта создают благоприятную почву для выражения определен­ных разновидностей пафоса в действиях и переживаниях персонажей. Поэтому деление драмы на жанры связано с пафосом пьесы: трагическим в трагедии, юмористиче­ским, сатирическим в комедии, драматическим в жанре драмы. (Слово «драма» традиционно используется для обозначения и литературного рода и жанра.) Однако па­фос является не исходной, но как бы производной сто­роной идейного содержания произведения, так как он вы­текает из сущности порождающего его конфликта. Поэтому начинать анализ драматических жанров следует с вопроса о различной природе конфликта в трагедии, драме, комедии.

Дополнительным содержательным критерием деления в драме (как и в эпосе) являются особенности жанро­вой проблематики — национально-исторической, нравоописательной, романической. Например, понятие на­ционально-исторической или романической трагедии дает более конкретное представление об общем содержатель­ном свойстве произведения по сравнению с понятием трагедии вообще.

Родовые формы в драме различают по таким признакам, как стихотворная или прозаическая речь пье­сы, объем текста. Обычно объем произведения соотнесен с временем его сценического представления, но возможны пьесы малой формы (маленькие трагедии Пушкина). Кроме того, то или иное отношение драмы к театру может дать дополнительные жанровые признаки. Так, наряду с пьесами, могущими стать основой спектакля, существуют драмы для чтения, которые трудно или невозможно по­ставить на сцене. При определении жанра пьесы надо учи­тывать и ее связь с некоторыми традиционными видами сценического искусства (кукольным театром, театром ма­сок и т. п.).

Трагический пафос может возникать в содержании произведений всех родов (см. гл. V). Трагедия — это дра­матическое произведение. В трагедии конфликт между личными стремлениями и сверхличными «законами» жизни происходит в сознании главного героя (героев) и весь сюжет пьесы создается для развития и разрешения этого

412

конфликта. Герой трагедии находится, таким образом, в состоянии конфликта не только с другими персонажами — он борется прежде всего с самим собой, испытывая глу­бокие страдания. Трагедия заканчивается обычно гибелью героя, хотя, как писал Белинский, «сущность трагического не в кровавой развязке» (24, 446). Его сущность в самом конфликте. Бывают же трагедии, где главные герои не гибнут («Пир во время чумы» Пушкина, «Царь Федор Ио-аннович» А. К. Толстого).

О страдании ка'к необходимой стороне трагического содержания много писали со времен Аристотеля, по-раз­ному интерпретируя его загадочные слова о том, что траге­дия имеет целью «путем сострадания и страха произвести очищение подобных аффектов» (20,56). «Очищение аффек­тов» («катарсис»), по-видимому, значит, что зритель может осознать не только печальную, но и возвышенную сторону трагедии. Изображая человека, способного на глубокое страдание в своем противоречивом стремлении к цели, трагедия тем самым раскрывает значительность, а очень часто и достоинство его характера. Способность трагическо­го героя быть доступным высоким, сверхличным побужде­ниям подчеркивалась всеми теоретиками трагедии (Гегелем, Шиллером, Белинским).

Долгое время нравственная сила страдания трагиче­ского героя связывалась с «высотой» его положения. Геро­ями трагедии от античности до романтизма были или ми­фические персонажи, или цари, аристократы. Эпоха реа­лизма дала трагедию с демократическим героем («Гроза» А.Островского или «Росмерсхольм» Г.Ибсена).

По своей жанровой проблематике трагедия может быть различной. Так, трагедии Эсхила и Софокла по преимуще­ству нравоописательны: персонажи в них высту­пают как носители определенных нравственно-гражданских норм, отражают столкновение старых и новых, более чело­вечных, норм морали. Другие трагедии раскрывают про­блематику национально-исторических конф­ликтов: таковы «Персы» Эсхила, «Макбет» Шекспира и его «Хроники», «Гофолия» Расина, «Борис Годунов» Пушкина. Есть и трагедии с романической проблематикой. Таковы «Ипполит» Еврипида, «Ромео и Джульетта» Шекс­пира, «Гроза» А. Островского.

Истоки трагедии уводят в античный фольклор, тогда песни-дифирамбы исполнялись во время обрядовых пред­ставлений гибели и воскресения Диониса. В V в. до н. э. в творчестве Эсхила, Софокла, Еврипида трагедия стано-

. 413

вится драматическим произведением с сюжетами из чело­веческой жизни, но та большая роль, которая отводится в трагедии хору, указывает на ее связь с обрядом. Музой трагедии у греков была Мельпомена. Постепенно основой спектакля становится игра актеров: еще в VI в. до н. э. Фриних вывел на сцену одного актера, Эсхил присоединил второго, Софокл — третьего, а у Еврипида пение хора уже воспринимается как лирический аккомпанемент дей­ствию.

Новый расцвет трагедии связан с английским Возрож­дением, особенно с творчеством В. Шекспира. Раскрывая трагические конфликты, Шекспир в то же время не чужда­ется комического («фальстафовский» фон в «Генрихе IV» и «Генрихе V»). Трагедии Шекспира отличает также сво­бода композиции и речевой организации.

Трагедии французского классицизма — П. Корнеля и Ж. Расина — в отличие от шекспировской написаны по строгим «правилам»: в пяти актах, с соблюдением единства действия, времени и места, александрийским стихом. На сцене запрещались «кровавые» поединки, убийства (как писал Буало: «Но то, что стерпит слух, порой не стерпит глаз (34, 78); о них сообщали не участвующие в действии «вестники». В литературе Просвещения еще поддержива­лись формальные традиции трагедии классицизма. Воспи­танный на творчестве Корнеля и Расина, Вольтер не при­нимал «дикаря» Шекспира, хотя и восхищался его глуби­ной. Романтизм освободил трагедию от сковывающих ее «правил».

В России классицистическая трагедия XVIII в. А. Су­марокова, Я. Княжнина, В. Озерова, написанная по стро­гим правилам, александрийским стихом, была коренным образом преобразована А. Пушкиным. Свободная компози­ция «Бориса Годунова», полифонизм речевой структуры соответствуют глубокому реализму трагедии. В этих же традициях написаны А. К. Толстым трагедийная трилогия «Смерть царя Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис», ряд исторических хроник А. Н. Остров­ского.

Начиная со второй половины XVIII в. трагедия посте­пенно уступает ведущее место жанру драмы. В современ­ном драматическом репертуаре трагедия сравнительно редкое явление.

Из всех драматических жанров драма — самый разно­образный по тематике, отличающийся большой широтой изображаемых жизненных конфликтов.

414 '

Основное отличие драмы от трагедии — в сущности того конфликта, на котором она строится. Если трагиче­ский пафос вытекает из непреодолимого противоречия в д у ш е героя, то пафос драматизма, которым пронизана драма, порождает столкновения персонажей с такими си­лами жизни, которые противостоят им извне (см. гл. V). Однако конфликт в драме может быть также очень серьезным и острым и может приводить к страданиям, а иногда и к гибели героя (героев).

Сопоставим с этой точки зрения трагедию А. Остров­ского «Гроза» и его драму «Бесприданница». Идейный конфликт обеих пьес сходен, в общем плане его можно определить как несовместимость духовного богатства, искренности главных героинь и «жестоких нравов» (в «Гро­зе» — это домостроевский уклад жизни, в «Бесприданни­це» — власть денег). Есть в этих пьесах и сюжетное сходство: обе героини, мечтающие — каждая по-своему — о какой-то иной, лучшей жизни (в этой мечте выразился протест против унижения их личности), вступают на опас­ный путь «преступной» любви и попадают в очень трудное положение. Но идейным центром «Грозы» является внут­ренняя безысходность положения Катерины, трагические переживания измученной совести, обрекающие ее на само­убийство. В «Бесприданнице» же переживания Ларисы связаны прежде всего с ее внешним столкновением с дру­гими персонажами, и смерть Ларисы в финале от выстре­ла Карандышева — это как бы последний аккорд, завер­шающий уже определившуюся реалистическую развязку драматического внешнего конфликта: богатство и обман побеждают бедность и душевную чистоту.

Таким образом, внутренний мир героя драмы, при всей его возможной напряженности, противоречивости и т. д., все же не заключает того состояния неразрешимой внутренней борьбы, которое свойственно трагическому герою. Гибель героя в драме в этом отношении неравнознач­на смерти трагического героя.

Конфликты в драме, так же как и в трагедии, могут быть и национально-историческими («Ове­чий источник» Лопе де Беги, «Воевода» А. Островского, «Враги» Горького, «Любовь Яровая» Тренева), и социаль­но-бытовыми, романическими («Венецианский ку­пец» Шекспира, «Баязет» Расина, «Маскарад» Лермонтова, «Иванов» Чехова, «Васса Железнова» Горького, «Волк» Леонова). Драмы с социально-бытовыми конфликтами за-

415

ключают в себе, подобно романам, развитие характера героя в его столкновении со средой.

Так, драма А. Арбузова «Иркутская история» инте­ресна именно «историей», эволюцией характеров героев. Духовное «распрямление» Вали, которое дала ей настоя­щая любовь, обретение ею веры в себя и в людей — вся эта трудная и небыстрая перемена в героине непосред­ственно и с большой психологической тонкостью изобра­жена в пьесе. Путь «к красивой судьбе» проходит не толь­ко Валя, но, по-своему, и Виктор. При этом в пьесе остро чувствуется драматизм внешнего столкновения: события сюжета ставят героев каждый раз в новые отношения друг к другу (свадьба Вали и Сергея, смерть Сергея, борьба Виктора за Валю), радость или горе одного не совпадает с чувствами другого. Художественный мир драмы очень разнообразен. Прибегая к сравнению, можно сказать, что для драмы нужна средняя, большая часть клавиатуры, в то время как трагедия и комедия разыгрываются в крайних регистрах.

Теоретическое осознание жанра драмы происходит во второй половине XVIII в. До этого времени среди основных драматических жанров различались лишь траге­дия и комедия. Жанр пьесы определялся не только по сущности конфликта, но и по таким признакам, как «бла­городное» или «низкое» происхождение героев, «кровавая» или счастливая развязка, стиль речи. Эта множественность признаков не способствовала теоретическому осознанию драмы как особого жанра и преодолению старой традиции жанровых обозначений: пьесу часто относили к трагедии или к комедии на основании перечисленных внешних признаков.

В середине XVIII в. классификация драматических жанров пополнилась новым, «средним» жанром драмы. Идеологов просветительского движения не удовлетворяла классицистическая теория трагедии и комедии. Стремле­ние приблизить театральное представление к более демо­кратическому зрителю, заставить его задуматься над серьезными гражданско-нравственными вопросами, выте­кающими из его собственной жизни, объединяет многие рассуждения Г. Э. Лессинга, Д. Дидро, П. Бомарше, теоре­тически обосновавших существование драмы. Сначала в Англии, а впоследствии во Франции и в Германии появля­ются пьесы, жанровые обозначения которых подчеркивают их новаторский характер: «мещанская драма» Дж. Лилло, «слезная комедия» Н. Лашоссе, «серьезный драматический

жанр» Дидро, «мещанская трагедия» Лессинга, Ф. Шил­лера. Героями этих романических драм были «доброде­тельные» представители третьего сословия, высота их нравственных убеждений раскрывалась обычно в ходе лю­бовной интриги. Подлинный расцвет этого жанра насту­пает значительно позднее — во второй половине XIX — начале XX в. Он связан с творчеством целой плеяды драма­тургов. На Западе это — Ибсен, Метерлинк, Стриндберг, Гауптман, Шоу и др., в России — поздний А. Островский, Чехов, Горький, Л. Андреев и др.

Есть общая тенденция в очень разнообразной драме этого времени. Отражая усложнившуюся к концу XIX в. жизнь буржуазного общества, охвативший его глубокий социальный кризис, драматурги теряют интерес к локаль­ным, исчерпывающим себя в рамках сюжета конфликтам. В драме возрастает значение общей «атмосферы» жизни, что ведет к подчеркнутой двуплановости сюжетного кон­фликта, к обязательной соотнесенности частного и общего идейного конфликтов (см. гл. IX).

Доминанта общего конфликта может приводить к под­черкнутой рационалистичности. Основоположником запад­ной интеллектуальной драмы считают Б. Шоу. Но, вероятно, предельного обнажения идей в драме достигает Б. Брехт, стремящийся возбудить в зрителе не столько сопереживание, сколько работу критической мысли. Многие пьесы Брехта — своего рода притчи, нравоучения, нравоописательные по своей проблематике, доказывающие на конкретном примере важность для человека верного, трезвого взгляда на жизнь. Так, в «Добром человеке из Сычуани» дилемма доброты, приводящей к разорению, и жестокого расчета, обеспечивающего благополучие, за­острена через условный сюжет, основанный на мотиве двойничества. Героиня пьесы, «ангел предместья» Шен Де, по ходу сюжета трижды «превращается» в своего практич­ного двоюродного брата Шой Да, без «злых» дел которого она бы разорилась и не смогла бы творить добро. Внешнее неправдоподобие, схематизм такого сюжета компенсиру­ются заключенными в нем логикой мысли, эффектом про­паганды.

В современном театрально-драматическом репертуаре драма — ведущий жанр. При этом многообразие и экспе­римент характерны для драмы, пожалуй, в большей сте­пени, чем для трагедии и комедии, где традиции классиче­ских образцов жанра чувствуются сильнее. В литературе социалистического реализма получили широкое развитие

417

национально-исторические драмы, изображающие события Великой Октябрьской социалистической революции, граж­данской войны, а позднее — Великой Отечественной (Вс. Вишневский, К. Тренев, Б. Лавренев, Л. Леонов, Н. Погодин). Не меньшее значение имеют романические драмы (многие пьесы А. Арбузова, Л. Зорина, А. Корней­чука, В. Розова, А. Вампилова, И. Друцэ). Успешно раз­рабатывается в драме и нравоописательная проблематика (И. Дворецкий, А. Гельман).

Комедия — это пьеса, исполненная юмористического или сатирического пафоса (см. гл. V). Такой пафос по­рожден комическими противоречиями воссоздаваемых характеров. Комизм характеров раскрывается с по­мощью сюжетных конфликтов, часто основанных на слу­чайности. При этом сами характеры комедийных персо­нажей не меняются в связи с ходом событий. В комедии нет развития характеров, обычного для трагедии и дра­мы. Изображение внутренней несостоятельности, неле­пости, неполноценности комических характеров, их сати­рическое или юмористическое отрицание — такова ос­новная идейная направленность комедии.

Воссоздаваемому в комедии, по словам Гегеля, «призрачному» (т. е. идейно изжившему себя) миру про­тивостоят идеалы автора. Выразителем этих идеалов могут быть положительные герои комедии — таковы, например, Стародум и Правдин в «Недоросле» Фон­визина или Жадов в «Доходном месте» А. Островского. Но нередко все персонажи в комедии отрицательны, тог­да единственное «честное, благородное лицо» в коме­дии, по выражению Гоголя, — это «смех» автора.

Глубокий комизм характеров обычно является симп­томом отрицательных явлений в жизни общества. Так, в «Клопе» осмеянная Маяковским необоснованная пре­тензия мещан на культуру отражала «громаду обыва­тельских фактов» в период нэпа, тормозящую социали­стическое строительство. Через комизм характеров в комедии воссоздаются, таким образом, определенные общественные нравы, связанные, в большей или мень­шей степени, с «устаревшей формой жизни» (Ф. Эн­гельс). По своей жанровой проблематике комедия — нравоописательный жанр.

Комедиограф стремится раскрыть комизм характе­ров возможно более ярко и для этого прибегает к ги­перболе и гротеску. Акцент на исключительно комичес­ких противоречиях характера делает его несколько од-

41S

носторонним, но эта односторонность и дает сгусток комического, вызывающий смех. Различные неудачи, иногда в обилии выпадающие на долю комического пер­сонажа, не рождают у зрителя сострадания к нему. Мольеровский Тартюф или гоголевский городничий не вызывают в финале комедии участия к себе не только потому, что в их лице раскрывается отрицательное со­стояние общества, но и потому, что их комические чер­ты исчерпывают в комедии их характеры. Поэтому же в комедии обычно не бывает очень тяжелых, тем более смертельных, развязок. По глубокой мысли Аристотеля, смешит лишь «порок без страдания».

Комизм характеров часто сочетается с комизмом положений. Испытанными средствами усиления комизма в таких пьесах часто бывают различные сюжетные эф­фекты — «кви про кво» (когда одного персонажа прини­мают за другого), умолчания, приводящие к счастливо­му узнаванию, резкие перемены от несчастья к счастью и др. Много подобных ситуаций в комедии К. Гольдони «Слуга двух господ», основной комизм которой заклю­чается в том, что на самом деле господа полностью за­висят от своего слуги. Комедия не чуждается и фарсовых положений, а иногда и клоунады; особенно изобилует этим водевиль — небольшая по объему пьеса «лег­кого» содержания с танцами и пением. Важнейшее сред­ство раскрытия комизма характеров — речь персонажей. Прекрасным примером комизма речи могут служить высказывания Хлестакова в «Ревизоре» Гоголя.

Свое название комедия получила в Древней Греции от песен толпы («комоса»), веселящейся после обрядовых представлений. Зачинателем комедии как литературного жанра был Аристофан (конец V — начало IV в. до н. э.). В его комедиях большая роль принадлежит хору; ком­позиционные приемы и стиль часто пародируют траге­дийные. Критика Аристофана нередко была направлена против известных зрителям лиц (так, в «Облаках» вы­смеивается Сократ, во «Всадниках» — аристократ Клеон), и это придавало его комедиям особую политическую остроту. Комедия у греков имела свою музу — Талию. Новоаттическая (Менандр) и римская комедии (Терен-ций, Плавт) осваивают семейно-бытовую сторону жизни и по содержанию часто граничат с драмами, но изобилу­ют комическими положениями в сюжете. Именно отсю­да унаследованы усовершенствованные впоследствии, особенно в итальянской комедии, техника сюжетного

419

комизма, а также господствующая в сюжете роль слуги.

В литературе классицизма, теоретики которого под­черкивали воспитательную, дидактическую направлен­ность таких пьес, комедия считалась хотя и «низким», но очень важным жанром. В отличие от трагедии, ориен­тированной на античность, комедия отражала быт и нра­вы своего времени. Так, Буало советует авторам коме­дий: «Узнайте горожан, придворных изучите; меж них старательно характеры ищите» (34, 93). В комедиях Мольера создана целая галерея жизненно достоверных комических типов.

Свойственный комедии классицизма нарочитый схе­матизм типизации, отмеченный Пушкиным, преодоле­вается последующим развитием комедии в эпоху Про­свещения (Бомарше, Гольдони) и в особенности в эпоху критического реализма. Одновременно в комедии уси­ливаются тенденции демократизма, социальной сатиры. В русской литературе вершинами комедийного твор­чества являются комедии Грибоедова, Гоголя, А. Ост­ровского. В советской комедии наряду с сатирической комедией, широко использующей гротеск и фантастику (В. Маяковский, Е. Шварц, М. Булгаков), распространена юмористическая бытовая комедия (В. Шкваркин, В. Ката­ев, Л. Зорин).

ЛИРИЧЕСКИЕ ЖАНРЫ

Своеобразие лирики в том, что в ней выдвигаются на первый план внутренний мир лирического героя, его переживания. Это ясно видно не только в произведе­ниях, в которых отсутствуют сколько-нибудь наглядные образы внешнего мира («И скучно и грустно...» Лермон­това), но и в описательной, повествовательной лирике; здесь переживание передано через эмоциональную экс­прессию речи, характер тропов и др. («Утес», «Три пальмы» Лермонтова). Поэтому основой содержательно­го жанрового деления в лирике оказывается сам х а-рактер переживаний (пафос).

От античной литературы идет традиция, по которой лирические жанры выражают различные чувства, часто достигающие силы пафоса. Таковы ода, сатира, элегия. Первоначально в них выражалось чувство поэта, вызван­ное каким-то внешним предметом, событием, обстоя­тельствами жизни. Отсюда описательно-медитативная композиция и сравнительно большой объем текста мно-

420

гих произведений. К традиционным жанрам малой фор­мы относятся эпиграмма, эпитафия и мадригал (послед­ний возник в итальянской поэзии).

Однако система названных жанров охватывает дале­ко не всю область лирики, в особенности лирики XIX—XX вв., когда в художественном сознании преодоле­вается прежняя нормативность жанрового мышления. Своеобразным зеркалом жанровой перестройки в лирике является замена жанрового принципа публикации текстов стихотворений хронологическим. Эмоциональная приро­да лирических произведений этого времени не поддается однозначному жанровому определению; во многих из них целая гамма переживаний, переходящих одно в дру­гое. Таково, например, стихотворение Пушкина «19 октяб­ря» («Роняет лес багряный свой убор...»), где лирическое высказывание помогает поэту преодолеть грусть и обрести радость. С разрушением жанровых канонов и усилением роли лирического героя, скрепляющего разные темати­ческие мотивы, жанровое значение приобретает цикл стихотворений (часто образующий книгу). Наиболее ран­ние циклы: «Песни Невинности» и «Песни Опыта» У. Блей-ка, «Лирическое интермеццо» Г. Гейне, «Листья травы» У. Уитмена, «Сумерки» Е. Баратынского, «Борьба» А. Гри­горьева. Циклизация становится нормой творчества у поэ­тов XX в. (Брюсова, который ввел это понятие, Блока, Пастернака, Ахматовой, Луговского, Вознесенского).

Как в эпосе и драме, в лирике могут быть прослежены различия в жанровой проблематике — нацио­нально-исторической, нравоописательной, романической, которые проявляются здесь через типизацию самого пе­реживания лирического героя.

Эмоциональной выразительности лирики соответ­ствует стихотворная речь, свойственная боль­шинству ее родовых форм (лирика в прозе — явле­ние очень редкое). Обычно лирическое произведение — это стихотворение, и его ритмико-строфическая компози­ция является важнейшим средством раскрытия содержа­ния. Традиционные разновидности такой композиции — элегический дистих, сонет, триолет и др. (см. гл. XVIII); в восточной поэзии — газель, рубаи и др., — представляют собой твердые строфические формы лирики, которые могут выражать различное содержание. К родовым фор­мам следует отнести и такие виды стихотворений, как по­слание (стихотворение, обращенное к определенному лицу и часто содержащее его характеристику), стансы

421

(каждая строфа в стансах — замкнутое в себе и синтакси­чески законченное целое).

Стороной родовой формы выступает и сам объем тек­ста стихотворения. Наряду с обычным небольшим объе­мом произведения в лирике выделяется средняя форма описательно-медитативных жанров — оды, сатиры, иногда элегии. Есть также и большая форма медитативной лири­ки — так называемая лирическая поэма («Флейта-позво­ночник» Маяковского). Жанровое значение может также иметь связь стихотворения с пением (романс).

Жанры литературной лирики формировались на осно­ве народной лирической песни, в ее различных разновид­ностях.

Ода — стихотворение, выражающее восторженные чувства, которые возбуждает в поэте какой-то значитель­ный предмет (личность великого человека, историческое событие и пр.). В оде поэт приобщается прежде всего к чувствам коллективным — патриотическим, граждан­ским. Жанровая проблематика в оде может быть нацио­нально-исторической или нравоописательной. Националь­но-исторические оды в русской литературе писали поэты-классицисты — Ломоносов («Ода на взятие Хотина»), Державин (ода «На взятие Измаила»), а также поэты ре­волюционного романтизма — Пушкин («Вольность»), Ры­леев («Гражданское мужество») и др. Нравоописательная жанровая проблематика характерна для од Ломоносова, посвященных Елизавете. Поэт раскрывает перед импе­ратрицей свою программу преобразования России: ос­воение природных богатств, развитие наук и искусств, мирная внешняя политика («Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны, 1747 г.»). Это общественное состояние, желаемое поэтом для России, было воспето им искренно и страстно.

Прообразом оды в обрядовой хоровой лирике была торжественная хвалебная песнь в честь богов — гимн у древних греков (у них была и особая муза гимнов — Поли­гимния). На этой основе возникали хвалебные песни, по­священные людям, например древнегреческие «эпини-кии» (песни в честь победителя на гимнастических состя­заниях). Слово «ода» (гр. — ode — песнь) лишь постепен­но стало названием особого жанра. Из античной лирики на европейскую оду оказали наибольшее влияние эпи-никии Пиндара и оды Горация. Им подражали как образцу поэты классицизма Малерб, Буало, в России — Ломоно­сов, Сумароков. Классицисты относили оду к высоким

422

жанрам и придерживались правил при ее написании. Композиция оды должна была отличаться «беспоряд­ком», за которым скрывалась строгая логика, язык дол­жен был быть «украшен» мифологическими образами, тропами, риторическими фигурами, всеми приемами ораторской речи, строфика — выдержана по определен­ной схеме. Русская ода, по примеру Ломоносова, писа­лась четырехстопным ямбом и десятистрочными стро­фами.

С упадком классицизма начинается разрушение оды как нормативного жанра. В русской поэзии Державин вводит в оду юмористические мотивы, слова «низкого штиля» (ода «Фелица»). Ода становится мишенью язви­тельной критики сентименталистов и охотно ими паро­дируется («Чужой толк» И. Дмитриева). Однако стилевые традиции оды классицизма еще оказываются плодотвор­ными в гражданской оде Радищева, Пушкина, в лирике поэтов-декабристов.

Сатира как жанр лирики — стихотворение, выражаю­щее негодование, возмущение поэта отрицательными сторонами жизни общества. Сатира нравоописательна по жанровой проблематике; поэт в ней как бы рупор пере­довой части общества, озабоченной отрицательным его состоянием. Так, Кантемир в своих сатирах выступает защитником преобразований Петра; он клеймит невежд, «хулящих учение», «дворян злонравных», кичащихся своим происхождением, — всех, кто хочет жить по-ста­рому. Белинский считал Кантемировскую традицию в русской литературе XVIII в. наиболее тесно связанной с жизнью.

Хотя язвительной насмешки исполнены многие древ­негреческие «ямбы» (Архилох, Гиппонакт), как жанр сатира оформляется в римской литературе, в стихотво­рениях Горация, Персия, Ювенала, написанных гекза­метром; в сознании последующих эпох «муза пламен­ной сатиры» (Пушкин) — это прежде всего муза Юве­нала.

Римскую сатиру стремились возродить классицисты (во Франции — Буало, в России — Кантемир, Сумаро­ков), а позднее поэты революционного романтизма («К временщику» Рылеева, «Послание к цензору» Пушкина), применявшие александрийский стих. С развитием реа­лизма в литературе основной формой выражения сати­рического пафоса в лирике становятся стихотворения, не подчиняющиеся каким-либо стилевым нормам в своей

423

композиции, ритмике, объеме («Нравственный человек» Некрасова, «Прозаседавшиеся» Маяковского).

Элегия — стихотворение, исполненное грусти, не­удовлетворенности жизнью. Грусть может быть вызвана какой-то причиной («Скорбные элегии» Овидия, написан­ные в изгнании, «Умирающий Тасс» К. Батюшкова). Но возможна элегия, в которой воссоздаваемое пережива­ние не имеет конкретной мотивировки. Например, в эле­гии Пушкина «Я пережил свои желанья...» за пределами текста остается описание «бурь судьбы жестокой», при­ведших к страданию. Такая элегия свободнее от дикту­емой традицией описательности.

Элегия может быть различной по своей жанровой проблематике, например нравоописательной — выражать скорбь о гражданском состоянии общества («Дума» Лер­монтова, «Несжатая полоса», «Элегия» Некрасова). Но чаще элегическая грусть связана с личной судьбой поэта, типичные мотивы романических элегий — одиночество, страдания любви, воспоминание о прошлом («Ненастный день потух...» Пушкина, «Признание» Е. Баратынского, «Вечерний звон» Дж. Мура в переводе И. Козлова). Иногда разочарование поэта в жизни принимает фило­софский характер, в элегии возникают мотивы быстро­течности жизни, неизбежности смерти и др. («На смерть князя Мещерского» Державина, «Брожу ли я вдоль улиц шумных...» Пушкина).

Элегия произошла, по-видимому, от древнегрече­ской похоронной песни. Но само слово «элегия» указыва­ло первоначально на определенную стихотворную фор­му— элегический дистих (см. гл. XVIII). В древнегре­ческой поэзии (Мимнерм) и римской (Тибулл, Пропер-ций, Овидий) элегия была преимущественно любовной по своей тематике. Классицисты проявляли определен­ный интерес к элегии как к античному жанру, но настоя­щий ее расцвет связан с романтизмом, одним из мотивов которого была «мировая скорбь». Обычным размером элегии был ямб. В романтической элегии создается спе­цифический элегический стиль со своим устойчивым поэтическим «словарем» (Вспомним Ленского-поэта в «Евгении Онегине»: «Он пел разлуку и печаль,//И нечто и туманну даль,//И романтические розы...»). Но посте­пенно эта традиция преодолевается, содержание и стиль элегии обретают большое разнообразие.

Эпиграмма, эпитафия, мадригал — малые формы ли­рики. В истории литературы известны широкое (древне-

424

греческое) и узкое (позднейшее) значения эпиграммы. Древнегреческая эпиграмма (дословно «надпись») ведет свое начало от надписей на предметах культа (алтарях, треножниках). Видом эпиграммы была эпитафия — надпись на надгробии. Содержание, эмоциональный тон древнегреческих эпиграмм были разнообразными. Эпи­грамма могла заключать в себе описание какого-нибудь предмета или лица, поучение, насмешку, восхищение, как, например, у Платона:

На звезды смотришь ты, звезда моя. Хотел бы Быть небом; тысячами глаз глядеть, тобой любуясь.

Оригинальность мысли и лаконизм ее выражения — вот что всегда ценилось в эпиграмме.

Древнегреческие эпиграммы дошли до нас главным образом в сборниках — антологиях (rp. anthos — цветок), отсюда жанр антологического стихотворения в поэзии нового времени, вдохновлявшей античностью.

Второе, узкое значение эпиграммы, закрепившееся за ней с I в до н. э. — короткое юмористическое или сатирическое стихотворение, чаще всего высмеивающее определенное лицо. Острота в такой эпиграмме — ре­зультат тщательной словесной отделки (широко исполь­зуются ирония, каламбур, перифраз, реминисценция, сравнение и т. д.); эпиграмма должна неожиданно пора­зить своей меткостью. Так, в эпиграмме В. Пушкина остроту рождает «нелогичная» концовка:

«Змея ужалила Маркела».

— «Он умер?» — «Нет, змея, напротив, околела!»

Юмористические и сатирические эпиграммы — ост­рое оружие в литературной борьбе. Блестящими эпи­грамматистами были А. Пушкин, М. Лермонтов, Д. Ми­наев. В советской поэзии мастера этого жанра — С. Мар­шак (замечательны его как переводные, так и ориги­нальные антологические эпиграммы), А. Архангельский и др.

Антиподом эпиграммы (в узком значении слова) яв­ляется мадригал — короткое полушутливое стихотворе­ние комплиментарного характера (обычно обращенное к даме). Мадригал был популярен в русской «альбом­ной» поэзии конца XVIII — начала XIX в.

425