Литературоведение как наука литературоведение и лингвистика литературоведение
Вид материала | Документы |
СодержаниеЛирические произведения Ф. Петровского) Лирическая медитация и ее виды Экспрессивность лирической речи |
- Учебно-методический комплекс дисциплины Введение в литературоведение Специальность, 711.32kb.
- Учебная программа для поступающих в магистратуру по специальности 1-21 80 10 Литературоведение, 275.08kb.
- «Литературоведение и эстетика в ХХI веке», 102.44kb.
- Положение, 107.03kb.
- Учебно-методический комплекс по дисциплине дпп. Ф. 10 Литературоведение (уд-04. 13-002), 790.36kb.
- Литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины, 7990.44kb.
- Сергею Георгиевичу Бочарову. Его научные труды полностью отражают его профессиональное, 6648.51kb.
- Введение в литературоведение, 577.95kb.
- V II республиканская научно-практическая конференция «Литературоведение и эстетика, 37.06kb.
- Литературоведение как наука, 993.43kb.
ПРЕДМЕТ И СОДЕРЖАНИЕ ЛИРИКИ
Главное в лирике — эмоционально окрашенные описания и размышления. Воспроизведение же отношений между людьми и их поступков здесь не играет большой роли, чаще всего оно отсутствует вовсе. Лирические высказывания не сопровождаются изображением каких-либо событий. Где, когда, при каких обстоятельствах высказался поэт, к кому он обращался, — все это либо проясняется из самих его слов, либо вообще оказывается несущественным.
И ненавижу ее и люблю. «Почему же?» — ты спросишь. Сам я не знаю, но так чувствую я — и томлюсь.
(Пер. Ф. Петровского)
Приведенное двустишие древнеримского поэта Катулла является завершенным художественным произведением. Из катулловского стихотворения читатель ничего не узнает о тех событиях и фактах, которые вызвали выраженное здесь чувство. Ему ничего не известно ни о той женщине, которой посвящено двустишие, ни о судьбе человека, который высказывается. В стихотворении проникновенно передано само по себе чувство человека, в душе которого слились ненависть и любовь, чувство, перед которым он сам как бы останавливается в недоумении.
Главный объект художественного познания в лирике — это характер самого «носителя речи», прежде всего его внутренний мир, его умонастроение и эмоции. В отличие от романов и эпопей, повестей и новелл, трагедий и комедий лирика, осваивая внутренний мир человека, не изображает события, действия, поступки, взаимоотношения. В этом смысле она обретает черты экспрессивных искусств.
Вместе с тем существует и принципиальное различие между лирикой, с одной стороны, и танцем, музыкой, архитектурой — с другой. В последних настроения и переживания воссездаются вне конкретных связей их с внешним, предметным миром. Лирика же, будучи родом литера-
257
туры, неизменно сохраняет присущее словесному искусству изобразительное начало. В лирическом произведении всегда присутствуют впечатления о каких-то фактах, раздумья о чем-то и переживание чего-то.
Чистой экспрессии звуков речи (фонем) не существует. Это доказали (способом «от противного») крайне левые футуристы, в частности Крученых, предлагавший в качестве образцов поэтических высказываний бессмысленные звукосочетания. Лирическая речь (в противоположность музыкальным звукам) неизменно опирается на значения слов, на познавательные и изобразительные возможности языка. В отличие от экспрессивных искусств лирика воссоздает не только сами по себе настроения (грусть и печаль, оживленность и веселье, задумчивость и созерцательность, решительность и действенность), но также мысли и чувства, вызванные предметным миром и на него направленные.
Лирически выражаемые переживания могут принадлежать как самому поэту, так и иным, не похожим на него лицам. Умение «чужое вмиг почувствовать своим» — таково, по словам Фета, одно из свойств поэтического дарования. Лирику, в которой выражаются переживания лица, заметно отличающегося от автора, называют роле-в о и. Таковы стихотворения «Нет имени тебе, мой дальний...» Блока — душевное излияние девушки, живущей смутным ожиданием любви, или «Я убит подо Ржевом» Твардовского, или «Гойя» Вознесенского, где лирически претворено «видение мира», присущее великому испанскому художнику. Бывает даже (правда, это случается редко), что субъект лирического высказывания разоблачается автором. Таков «нравственный человек» в стихотворении Некрасова того же названия, причинивший окружающим множество горестей и бед, но упорно повторявший фразу: «Живя согласно с строгою моралью, я никому не сделал в жизни зла». Нечто подобное нетрудно увидеть в некоторых стихотворениях Г. Гейне, исполненных скорбной и язвительной иронии. Приведенное ранее определение лирики Аристотелем (поэт «остается самим собою, не изменяя своего лица»), таким образом, неточно: лирический поэт вполне может изменить свое лицо и воспроизвести переживание, принадлежащее кому-то другому.
Но в большинстве случаев лирика запечатлевает умонастроения самого автора. Стихотворения, лирический субъект которых тождествен или, по крайней мере, бли-
258
зок поэту, называют автопсихологическими. Лирическое творчество в основном автопсихологично-. Так, по стихотворениям Пушкина и Лермонтова, Блока и Есенина, Маяковского и Цветаевой можно составить яркое и полное представление об интеллектуальном и эмоциональном мире самих авторов.
Непосредственность и прямота «самовыражения» — одно из важнейших свойств лирики. «Он (лирический поэт), — писал Гегель, — может внутри себя самого искать побуждения к творчеству и содержания, останавливаясь на внутренних ситуациях, состояниях, переживаниях и страстях своего сердца и духа. Здесь сам человек в его субъективной внутренней жизни становится художественным произведением, тогда как эпическому поэту служат содержанием отличный от него самого герой, его подвиги и случающиеся с ним происшествия» (43, 3, 501). Подобные мысли неоднократно высказывались и впоследствии. Лирик, утверждал немецкий поэт И. Бехер, это «человек, выражающий самого себя. Он сам — «герой» своей лирики» (31, 388).
В лирическом творчестве «объект» и «субъект» художественного изображения близки друг другу и в большинстве случаев как бы сливаются: тем и другим является внутренний мир автора. Познание жизни здесь выступает прежде всего как самопознание. В этом одна из причин особого обаяния лирики. Читатель вступает с поэтом в такой прямой и тесный душевный контакт, который невозможен при восприятии эпических или драматических произведений.
Лирическое самовыражение может быть разным. Чаще всего автор воплощает мысли и чувства, присущие ему как индивидуальности, и в его произведениях присутствует некое лирическое «я». Но порой поэт-лирик выступает как прямой выразитель взглядов, настроений и стремлений группы людей, иногда целого класса, всего народа и даже человечества. Здесь на смену лирическому «я» приходит лирическое «мы» («К Чаадаеву» Пушкина, «Скифы» Блока, «Интернационал» Потье, «Левый марш» Маяковского).
Самовыражение в лирике заметно отличается от выражения человеком своих мыслей, чувств и намерений в повседневности. Лирически воплощенные умонастроения не являются буквальной копией пережитого поэтом. Лирика — это ни в коей мере не стенограмма тех чувств, которые довелось испытать автору в реальной жизни.
259
Лирический поэт воплощает в стихах далеко не все пережитое. В сферу его творчества попадают обычно наиболее значительные эмоции. Порой поэтические переживания резко отличаются от житейских, обыденных чувств поэта. Напомним пушкинское стихотворение «Поэт»:
Пока не требует поэта К священной жертве Аполлон, В заботах суетного света Он малодушно погружен; Молчит его святая лира; Душа вкушает хладный сон, И меж детей ничтожных мира, Быть может, всех ничтожней он.
Но лишь божественный глагол До слуха чуткого коснется, Душа поэта встрепенется, Как пробудившийся орел.
Лирика не просто воспроизводит чувства поэта, но в значительной мере их активизирует, облагораживает, создает заново. Лирическое переживание поэтому обретает особую интенсивность и насыщенность. Поэт как бы «одержим» той эмоцией, которую он поэтически выражает.
При этом автор в процессе творчества нередко создает силой воображения те психологические ситуации, которых в реальной действительности не было вовсе. Литературоведы неоднократно убеждались в том, что многие лирические стихотворения невозможно соотнести с конкретными фактами биографии писателя. В частности, содержание любовных стихотворений Пушкина не всегда согласуется с фактами его личной жизни. Знаменательна подпись, которую сделал Блок на полях рукописи одного своего стихотворения: «Ничего такого не было». Поэт запечатлевал себя то в лирическом образе юноши-монаха, поклонника мистически таинственной Прекрасной Дамы, то в «маске» шекспировского Гамлета, то в роли завсегдатая петербургских ресторанов.
Автопсихологические и ролевые начала лирического творчества, таким образом, нерасторжимо связаны между собой. Поэт-лирик, по выражению Е. Винокурова, един в двух лицах. Это, во-первых, человек с определенной судьбой, жизненным опытом, умонастроениями и взглядами, во-вторых, герой собственных стихотворений (40, 31). Претворение черт личности поэта в образ лирического героя — важнейшее свойство лирики.
Нетождественность субъекта лирического высказывания
260
индивидуальности самого поэт& вполне закономерна. Поэтически воплощаемое переживание — это результат художественного обобщения. «Выражая самого себя, — писал И. Бехер, — лирический поэт выражает проблему своего века, причем... личность поэта должна вырасти в характер, представляющий век» (31, 386). Выражаемые в лирике чувства обладают социально-исторической характерностью. Печать национально-культурных традиций и общественных отношений так или иначе лежит на субъекте лирической речи. При этом лирическое произведение, как и любое другое, всегда содержит осмысление поэтом жизни — пусть это будет его собственный внутренний мир. Поэтому к лирике, при всем ее своеобразии, вполне применимы те понятия (тема, проблема, эмоциональная оценка), с помощью которых уясняется содержание иных литературных произведений.
Вместе с тем содержание лирических произведений обладает особым качеством, весьма существенным для читателей. Знакомясь с новеллой, романом или драмой, мы воспринимаем изображенное с определенной психологической дистанции, в известной мере отстраненно. По воле автора (а иногда и по своей собственной) мы принимаем или не принимаем позиции персонажей, разделяем или не разделяем их умонастроения, одобряем или не одобряем их поступки, иронизируем над ними или же им сочувствуем. Другое дело лирика. Полно воспринять лирическое произведение — это значит проникнуться умонастроениями поэта, ощутить и еще раз пережить их как нечто свое собственное, личное, задушевное. «Чувство, выраженное в стихотворении, — писал И. Бехер, — не обязательно должно быть тождественно нашему чувству, но оно всегда должно быть таким, чтобы мы ощущали его человеческую подлинность, благодаря которой мы можем углубить и расширить наше собственное чувство» (31, 255)'. Лирическое высказывание, говоря иначе, имеет силу внушения.
Переживание, запечатленное в лирике, обладает необычной емкостью. Оно оказывается близким и созвучным безгранично широкому кругу людей. Читатель легко отождествляет себя с лирическим героем и воспринимает вы-
1 Сказанное, естественно, неприменимо к таким стихотворениям, как «Нравственный человек» Некрасова, где лирический персонаж разоблачается автором.
261
раженные поэтом мысли и чувства как свои собственные. Чувства поэта-лирика властно «заражают» читателя, становясь его душевным достоянием.
ЛИРИЧЕСКАЯ МЕДИТАЦИЯ И ЕЕ ВИДЫ
Лирическим произведениям, запечатлевающим прежде всего сознание поэта, неизменно присуща субъективность тона. Лирические высказывания всегда ярко эмоциональны. В них существенно медитативное начало. Медитацией (лат. meditatio — обдумывание, размышление) называют эмоционально насыщенное раздумье о чем-либо. Лирика несовместима с «чистой» описательностью и беспристрастностью тона, которые нередки в эпических произведениях.
Многие лирические произведения представляют собой прямое излияние души: поэт размышляет о собственных переживаниях, как бы погружая читателя в свой внутренний мир. Это — лирика чувства («На холмах Грузии лежит ночная мгла...» Пушкина, «Я не люблю иронии твоей...» Некрасова, «Вчера еще в глаза глядел...» Цветаевой). Прямые излияния души нередки также в стихах гражданского и даже философского характера (например: «К Чаадаеву» — объяснение Пушкина в любви к родине и свободе; «Не жалею, не зову, не плачу...» Есенина — задушевное раздумье поэта о своей жизни).
Лирические высказывания могут быть рассуждениями на общие темы. Это — лирика мысли, обсуждающая какие-то проблемы бытия. Во многих гражданских и философских стихотворениях запечатлевается сознание, сосредоточенное на существующих вне его социально-политических отношениях или миропорядке как таковом. Так, во второй части стихотворения Пушкина «Деревня» говорится об антагонизме между народом и его угнетателями — «о барстве диком» и «рабстве тощем»; в стихотворении Лермонтова «Прощай, немытая Россия...» — о голубых мундирах и послушном им народе. В стихах Тютчева представлена философско-поэтическая картина мироздания. Например:
Как океан объемлет шар земной, Земная жизнь кругом объята снами; Настанет ночь — и звучными волнами Стихия бьет о берег свой.
В лирических произведениях речь может идти как о действительности в целом (о стране и эпохе, о человечестве и миропорядке), так и о моральных принципах,
262
о красоте, об искусстве и т. п. Лирика, сосредоточивающаяся на общих проблемах бытия (социальных, политических, философских, нравственных, эстетических, художественных), свойственна литературе разных эпох. Особенно большое значение она обрела в XIX в. «Лирический поэт нашего времени, — писал Белинский, — более... спрашивает и исследует, нежели безотчетно восклицает... .Мысль — вот предмет его вдохновения» (23, 268).
Существуют, наконец, описательные и повествовательные формы лирического творчества. Изображение единичных предметов в лирике неразрывно связано с выражением его напряженных переживаний. Медитативное начало в описательных и повествовательных стихотворениях присутствует подспудно, оно как бы уходит в «подтекст», но всегда сохраняется.
Описательная лирика воссоздает окружающие людей вещи, черты наружности человека, раскрывает его внутренний облик, а также рисует природу. Широко распространена пейзажная лирика (Фет и Тютчев, Есенин и Заболоцкий).
В ряде описательных стихотворений с максимальной свободой запечатлевается полет воображения человека. Поэту-лирику доступны картины, широко развернутые в пространстве. Таково стихотворение Пастернака «Ночь», где дана глобальная панорама, открывающаяся внутреннему взору человека XX столетия:
В пространствах беспредельных
Горят материки.
В подвалах и котельных
не спят истопники.
В Париже из-под крыши
Венера или Марс
Глядят, какой в афише
Объявлен новый фарс.
Кому-нибудь не спится
В прекрасном далеке
На крытом черепицей
Старинном чердаке.
В иных случаях описательное стихотворение концентрирует в себе впечатления человека, полученные им на протяжении длительного промежутка времени. Таково знаменитое лермонтовское «Когда волнуется желтеющая нива...», где говорится и о серебристом ландыше, и о малиновой сливе, и о пожелтевшем поле.
Повествовательные стихотворения — это, как правило, предельно лаконичные рассказы о каких-то фактах, со-
263
бытиях, которые не изображаются тщательно и детализирование, а лишь кратко обозначаются. Таковы, например, исполненные символики «Дубовый листок» и «Русалка» Лермонтова, в которых, по словам Белинского, «личность поэта исчезает за роскошными видениями явлений жизни». Приведем строфу из стихотворения Некрасова:
Вчерашний день, часу в шестом, Зашел я на Сенную; Там били женщину кнутом, Крестьянку молодую.
Повествовательное начало ярко выражено в стихотворениях «Товарищу Нетте, пароходу и человеку» Маяковского, «Муза» Ахматовой, «Август» Пастернака.
В ряде стихотворений прямое излияние души, рассуждение, описание и повествование составляют нерасторжимое единство. Такого рода синтезирование форм лирического творчества особенно характерно для поэзии XX в., начиная с Блока.
Лирические произведения с присущим им медитативным началом (явным или скрытым) в большинстве случаев немногословны и сжаты. Наиболее распространенная форма лирического творчества — это небольшие стихотворения, где выражается какое-то одно движение души, какой-то один «порыв сознания», что-то испытанное однажды. Это свойство лирики отмечал Белинский. Он утверждал, что отдельное стихотворение «не может обнять целости жизни, ибо субъект не может в один и тот же миг быть всем» (25, 45).
Однако существует и иная форма лирического творчества. «Облако в штанах» и «Про это» Маяковского, «Поэма горы» и «Поэма конца» Цветаевой не ограничиваются воспроизведением какого-то момента внутренней жизни человека, одного душевного состояния. Здесь дается как бы симфония умонастроений. Такие лирические поэмы подобны музыкальным произведениям большой формы.
ЭКСПРЕССИВНОСТЬ ЛИРИЧЕСКОЙ РЕЧИ
Внутренний мир лирического героя запечатлевается не только предметно-логическим смыслом речи, но в еще большей мере самой ее структурой. Художественно-речевые средства с присущей им экспрессией становятся основой построения лирических произведений. В лирике особенно важны подбор и расположение слов, выразитель-
264
ность интонаций и ритмов. Лирические произведения почти всегда облекаются в стиховую форму. Лирика в прозе (вспомним цикл тургеневских миниатюр под названием «Стихотворения в прозе») встречается нечасто.
Строгая интонационно-ритмическая упорядоченность лирических произведений свидетельствует об их родстве с музыкой. Первоначально лирика и музыка были неразрывно связаны: лирические произведения пелись, словесный текст сопровождался мелодией. И впоследствии лирические и музыкальные произведения сохраняли эту взаимную близость.
Художественно-речевые средства отдельного лирического произведения составляют своего рода систему, подчас многоплановую и сложную. Так, речевая ткань стихотворения Пушкина «Осень» являет собой как бы синтез контрастных друг другу слов и словосочетаний. С одной стороны, в нем встречаются обороты, характерные для будничной, житейской, разговорной речи: прозаизмы (выражение самого Пушкина) типа вонь, комары, мухи, организм; с другой — множество поэтических метафор (блестящие тревоги, сладко усыплен), порой используются мифологические образы (Армиды младые) и развернутые сравнения. В «Осени» мы находим не только интонации бытовой речи, воплощенные в коротких предложениях (полгода снег да снег, октябрь уж наступил), но и усложненные синтаксические конструкции, вдохновенные перечисления того, что любимо поэтом в осенней природе:
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье, И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.
Порой речевые стихии возвышенно-поэтического и буднично прозаического непосредственно сталкиваются:
И звонко под его блистающим копытом Звенит промерзлый дол и трескается лед.
В подобных словосочетаниях, по-своему парадоксальных, происходит, по выражению одного из литературоведов, эстетическое чудо претворения обыденного слова в слово торжественно-поэтическое.
Композиция художественной речи в пушкинской «Осени» имеет глубокий содержательный смысл. «Высокая» метафорическая образность придает стихотворению ро-
265
мантическое звучание. В сочетании же всего этого с разговорной, будничной, «прозаической» речью выражается взгляд поэта на жизнь, утверждающий ценность повседневной, не прикрашенной реальности.
Приведем еще один пример, свидетельствующий об огромном значении в лирике собственно речевых приемов и средств. В стихотворении Маяковского «Революция» (апрель 1917 г.) поражает необычный подбор слов. Стихотворение это изобилует неологизмами (блески, жилясь, орлинее, изжажданней, вырычут, выгорбил, иззубленная и т. п.). Вместе с тем в нем немало архаизмов (держава, днесь, копье, рать, глава, лоно, поселяне), некоторые из них — библейского происхождения (потоп, скрижали, Синай). Нередко архаизмы «перелицовываются» поэтом на новый лад, сливаются с неологизмами и даже становятся ими (крыл оружие, сами со святыми своих упокоим). Вся эта лирическая «экзотика» (как неологизмы, так и архаизмы) дается Маяковским рядом с прямыми словесными наименованиями современной ему городской жизни. В стихотворении «Революция» тщательно обозначен уличный быт Петрограда (фонари, дома, мостовая, трубы, площади, гудки, форд, баржа, купол Думы, Троицкий мост, Петропавловская крепость). Используются слова, характерные для военных лет (дула, лезвия, казармы, сирены, флоты, Волынский полк, роты); встречаются просторечные выражения (продираемся, грызся, вопит, промозглая).
Такое соединение в одном стихотворении разнородных и, казалось бы, несовместимых лексических пластов имеет глубокий художественный смысл. Сплав неологизмов и архаизмов с бытовой и просторечной лексикой воплощает идею стихотворения Маяковского. Поэт будит в читателе ощущение величественности революционного сдвига, происшедшего одновременно и в недрах петроградского быта и в жизни всего человечества. «Сегодня //до последней пуговицы в одежде// жизнь переделаем снова» — смысл этой фразы из стихотворения как бы подтверждается и усиливается использованной в нем лексикой. Сопоставление и расположение слов в стихотворении «Революция» создает представление об исключительности и грандиозности случившегося, о чем нельзя сказать привычными, заурядными словами. Художественная ткань этого стихотворения запечатлевает непосредственную реакцию поэта на свержение русского самодержавия: автор, еще не уяснивший конкретных очертаний события, потрясен его масштабами.
266
Оригинально применены в стихотворении «Революция» иносказательные речевые обороты. Метафоры Маяковского, как правило, резко приближают изображаемое к читателю, опредмечивают, материализуют, даже как-то огрубляют его, придают ему весомость и зримость. Так, поэт говорит о «лаке заката», солнце называет «огневым ядром». Вот еще несколько характерных выражений: «пенится пенье», «взрыв гудков», «толпы в небо вбивают топот», «руки в железо сжимались злобой», «рассвет сомненьем колет», «уши крушит невероятная поступь». Все это, вместе взятое, придает стихотворению особую резкость и напряженность, своего рода плакатность, так что происшедшая революция воспринимается читателем как нечто максимально приближенное к нему, физически ощутимое.
Своеобразен, наконец, синтаксис речи этого стихотворения. Описания февральских событий даются в предельно компактных конструкциях. Всего лишь одно четверостишие понадобилось поэту для создания картины восстания Волынского полка:
Первому же,
приказавшему —
«Стрелять за голод!» —
заткнули пулей орущий рот.
Чье-то — «Смирно!»
Не кончил.
Заколот.
Вырвалась городу буря рот.
Вместе с тем стихотворение Маяковского (особенно к его концу) насыщено митинговыми возгласами, исполненными радостного воодушевления:
Что ж не поете?
Или
души задушены Сибирей саваном?
Мы победили!
Слава нам!
Сла-а-ав-в-ва нам!
Так сами речевые конструкции передают напряженный ритм революционных событий.
Композиция речевых приемов и средств важна в любом литературном произведении. Но именно в лирике она обретает организующую силу: мысли и чувства лирического поэта воплощаются прежде всего в сопоставлении собственно речевых образов1. В эпосе же и драме, как это
' Композиционная организация художественной речи лирических стихотворений рассмотрена в кн.: Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.
267
было сказано в предыдущих главах, наиболее существенны система персонажей, построение сюжета, расположение предметно-изобразительных деталей.
Экспрессивные начала речи в лирике концентрируются и порой доводятся как бы до максимального предела. Такого количества смелых, неожиданных иносказаний, таких выразительных интонаций, такого проникновенного и впечатляющего подбора звуков, такой строгой упорядоченности ритмов не знают ни «обычная» речь, ни художественная проза, ни даже стихотворный эпос.
Поэтому лирика требует особой культуры художественного восприятия. Не искушенный в поэзии читатель, столкнувшись с усложненными, «алогическими» конструкциями, нередко становится в тупик.
Какая грусть! Конец аллеи
Опять с утра исчез в пыли,
Опять серебряные змеи Через сугробы поползли.
В повести Бунина «Лика» говорится о недоумении, которое у юной читательницы вызвали эти строки Фета: что за непонятные змеи ползают по сугробам? Вот что сказал об этом фетовском образе Н. Асеев: «Серебряные змеи казались Валерию Брюсову садовыми дорожками, протоптанными в глубоком снегу. Мне же представлялись они извивающимися лентами сухой снеговой пыли, поднятой поземкой. Так различны толкования образа Фета у двоих людей, привыкших понимать стихи с полуслова»'. Лирические стихотворения — богатейший источник субъективных, во многом индивидуальных ассоциаций. Лирика оставляет простор для самых разных вариантов ее восприятия. Особенно характерно это для поэзии XX в. Многие произведения Блока и Цветаевой, Мандельштама и Пастернака являют собой не упорядоченное размышление, а внешне сбивчивое самовыражение — речь «взахлеб», предельно насыщенную неожиданными ассоциациями, как бы перебивающими друг друга оборотами и выражениями. Эти поэты раскрепостили лирику от норм логически организованной речи. Лирическое положение стало воплощаться в словах более свободно и раскованно.
Смычок запел. И облак душный Над нами встал. И соловьи Приснились нам. И стан послушный
1 Асеев Н. Работа над стихом. Л., 1929. С. 71—72.
268
Скользнул в объятия мои... Не соловей — то скрипка пела, Когда ж оборвалась струна, Кругом рыдала и звенела, Как в вешней роще тишина... Как там, в рыдающие звуки Вступила майская гроза... Пугливые сближались руки, И жгли смеженные глаза...
Образность приведенного стихотворения Блока мно-гопланова. Здесь и изображение природы — лесная тишина, пение соловья, майская гроза; и взволнованный рассказ-воспоминание о порыве любовной страсти; и описание впечатлений от рыдающих звуков скрипки. И для читателя остается до конца не проясненным, что здесь для лирического героя является реальностью, а что — порождением фантазии; где проходит граница между обозначенным и ассоциациями носителя речи. Подобная расплывчатость контуров изображаемого, конечно же, отвечает целям автора. Волей большого поэта мы погружаемся в мир таких сложных и глубоких переживаний, о которых можно сказать только так — языком намеков и символов. Слова у Блока как бы «бродят» вокруг предметов. И эта зыбкость изображения ярко и полно осуществляет художественные возможности лирики как литературного рода.
Медитации оказались в русской поэзии XX в. более свободными, разнообразными и семантически сложными. «Лирический беспорядок», известный поэзии и раньше, но наиболее характерный именно для словесного искусства нашего столетия, — это выражение интереса к диалектике человеческой души, к самым истокам переживания, к сложным, часто логически неопределимым, непроизвольным движениям сознания, охватывающего мир в максимальном многообразии его явлений. В творчестве Верле-на и Малларме, Блока, Есенина и Маяковского, Рильке и Элюара, Мандельштама и Пастернака лирика воплотила присущее ей экспрессивно-речевое начало с исключительной полнотой и яркостью.