S. T. A. L. K. E. R. Зов Долга

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Проблема чести и долга в романе, 29.25kb.
• Сборник рассказов «Зов Припяти», 4748.25kb.
• Константина Федоровича Рериха. Мать Мария Васильевна Калашникова из купеческой семьи., 79.91kb.
• Задачи: -формирование у юношей морально-психологической и физической готовности к выполнению, 625.43kb.
• Финансовое планирование государственного долга и способы оптимизации 59 основные методы, 37.8kb.
• Ования, достижение желаемых параметров долга по степени риска и стоимости обслуживания, 84.86kb.
• Приложения (Основные формулы финансового менеджмента), 248.89kb.
• 11. Государственный долг Российской Федерации, расходы на обслуживание государственного, 345.61kb.
• Григорий Поздняков, 2157.87kb.
• Тема Кол-во страниц, 20.08kb.

Подполковник Шульга обвёл нас взглядом. Локки тоже обернулся, на его лице, как мне показалось, проскользнуло удивление.

- Вы понимаете, - дрогнувшим голосом начал подполковник, но тут же прокашлялся и взял себя в руки, - всю серьёзность этого решения?

Не дав никому раскрыть рта, я громогласно произнёс:

- Так точно, товарищ подполковник!

Эхо раскатило мои слова по залу, многократно их повторяя. Кто-то среди свободовцев заржал и тут же осёкся. Подполковник сжал зубы, явно стараясь скрыть какие-то эмоции. Он справился с собой, бросил быстрый взгляд на Локки, и обратился к нам:

- Ну что ж… Тогда остальные свободны. А вас троих я жду в своём кабинете, для инструктажа.

Строй рассыпался, станция погрузилась в привычный многоголосый гул. Медведь и Казак подошли ко мне. Я посмотрел на одного, на второго. Развернулся, и пошёл к кабинету Шульги. Они потянулись за мной.

Подполковник сам только что вошёл. Он включил свет, бросил на стол папку с бумагами, повернулся к нам.

- Закройте дверь.

Казак протянул руку и аккуратно выполнил приказ. Подполковник прикурил сигарету, затянулся, прошёлся по комнате. Наконец он остановился перед нами.

- Я буду говорить откровенно. Мне не нравится, что только наша группировка рискует в этом предприятии. Я считаю это… подставой, – он сделал ещё одну затяжку. – Но больше тянуть некуда. Дальнейшие споры ни к чему не приведут. Вы должны идти. Постарайтесь выполнить это задание так хорошо, как только сможете. А я в это время постараюсь вытрясти что-нибудь из «Свободы» в качестве компенсации… Мы все надеемся на вас.

Сборы были недолгими. Азот выдал нам патроны, медикаменты, немного еды. Каждому пожелал «не пуха». Я надел бронежилет, поверх разгрузку. Вставил в отделения на животе четыре магазина для «Грозы», в кармашки на груди положил две подствольные гранаты и две простые. У правого плеча прикрепил фонарик, у левого – нож. К бедру пристегнул кобуру с пистолетом, на поясе повесил флягу, подсумок с патронами и сумку противогаза. Под жилет спрятал компас и карту, повесил на шею бинокль в футляре. Зашнуровал на ногах омоновские ботинки, прикрыл голову своим чёрным беретом. Попрыгал, проверяя, хорошо ли закреплено снаряжение. И пошёл к выходу.

Майор Коршунов ждал нас на улице. Он сменил свою чёрную униформу на такой же чёрный противорадиационный костюм со свинцовыми вставками на груди. За спиной у него висел армейский рюкзак, локти и колени прикрывали накладные щитки. За головой болтался откидной капюшон, на груди висел армейский противогаз.

Наше подразделение оказалось почти полностью оснащено комплексом оружия под патрон 9х39мм. У Коршунова на груди висела такая же «Гроза» как и у меня, Татарчук закинул на плечо ВСС, и один Медведь выбивался из этой идиллии, держа в руках 7,62 миллиметровый Ручной Пулемёт Калашникова.

Мы остановились перед майором, по очереди отдали ему честь. Коршунов козырнул в ответ, тут же скомандовал «вольно» и махнул рукой, призывая следовать за ним. Наш небольшой отряд начал своё недлинное путешествие.

Как ни странно, покинуть станцию и удалиться от неё нам удалось относительно спокойно. Стараясь сильно не светиться, мы аккуратненько пробрались под прикрытием вагонов и скрылись в высокой луговой траве. Низко пригибая головы и часто оглядываясь, мы быстрым шагом двинулись к ближайшему подлеску. Татарчук шёл впереди, майор Коршунов сразу за ним, я сразу за майором Коршуновым, Медведь с пулемётом замыкал строй. Казак сильно нервничал и часто оглядывался. Ненароком бросив взгляд вперёд по вектору его движения, я обнаружил там ровный круг примятой травы, а над ним – равномерно пульсирующую воронку.

- Стой! – машинально вырвалось у меня. Зона научила с опаской относится к подобным вещам.

Майор Коршунов резко обернулся вперёд на мой крик. Молниеносно оценил обстановку, тут же схватил Казака за клапан разгрузки, резко дёрнул назад. Татарчук свалился на спину, поскорее отполз от опасного места.

- Нужно быть поосторожнее, - майор оглянулся по сторонам.

Казак забормотал что-то извинительное. Я бросил взгляд на аномалию. Симметрично уложенная трава аккуратными линиями расходилась от центра пульсирующей воронки. Словно знаменитые круги на полях, только в более меньшем масштабе.

Медведь припал на одно колено, целясь назад по ходу нашего движения. Майор протянул Казаку руку, помогая тому подняться. Внезапно он бросил взгляд на близкую опушку и тут же схватился за кобуру.

- Там! – я обернулся на восклицание майора и тут же вскинул автомат. У самых крайних деревьев стоял и глядел на нас, стрижа ушами, грязно-коричневый чернобыльский пёс.

- Не стреляй! – майор вытянул руку в мою сторону.

Пёс задрал голову и издал больше похожий на рёв вой. Я вдавил курок. Две девятимиллиметровые пули прошли сквозь голову зверя, проломили черепную коробку и далеко отбросили его тушу, орошая природу фонтанами грязно-бурой жижи. Но было поздно. Сзади, от станции, ему многоголосым хором вторили сородичи. Как будто расквартированная в окрестностях Янова стая вдруг почуяла обидно выскальзывающую у неё из под носа добычу. И вся кинулась следом.

- Бегом! – скомандовал майор, своим примером воодушевляя личный состав.

Уговаривать никого не пришлось. Мы с завидной резвостью бросились за ним. По дороге едва не влетев в ещё одну аналогичную аномалию, скрылись в подлеске. Яростно и обижено воющая стая стремительно настигала. Соревноваться в скорости бега с собаками - совершенно проигрышное дело. Остаётся надеяться лишь на человеческий ум, смекалку, и крупный калибр. Преимущества последнего сполна ощутила на себе ещё одна тварь, имевшая глупость преградить нам дорогу. Очередь приложила тушу зверя о ближайшее дерево, развернула на 180 градусов и отбросила дальше, протянув за ней тонкий пояс выпущенных кишок.

Завывание позади приближалось. Иногда оно заменялось рычанием и вознёй, что могло указывать на возникающие в стае разногласия. Которые, очевидно, решались исключительно традиционным природным способом – естественным отбором посредством драки. Что было, бесспорно, нам на руку. Но даже с такими задержками кровожадное зверьё постепенно настигало.

Впереди, между деревьями, замерцало потустороннее сияние, явно указывающие на наличие аномальной активности. Судя по ним, мы приближались к крупному аномальному полю. Детектор на груди майора отчаянно заверещал. Где ж ты был раньше, в сердцах подумал я.

Майор Коршунов замедлил бег, на ходу подымая руку. Постоянно переводя взгляд на детектор, он осторожно повёл нас по безопасному, хотелось бы верить, проходу. Стараясь ступать исключительно след в след, мы гуськом потянулись через смертельно опасную зону. Что-то полыхнуло справа, матюгнулся Медведь, дымящаяся деревяшка просвистела над головой. Позади истошно залаял пёс, ему вторило ещё несколько звериных голосов. Татарчук оступился, задел нагой какую-то дрянь, послышалось ядовитое шипение. Казак подпрыгнул, отдёргивая ногу. За спиной, кажется совсем рядом, раздалось утробное рычание. Мучительно борясь с желанием обернуться, я заставил себя следить за шагами майора. Совсем рядом что-то громко загудело, будто воздухозаборник реактивного самолёта. На чём свет стоит кляня все без исключения потусторонние явления, а так же не забыв тёплым словом помянуть представителей вида хищников, я рванулся вперёд, едва не врезавшись в спину майора. Наконец, с облегчённым вздохом Коршунов вывалился на открытое пространство, на ходу убирая детектор коротко бросил:

- Всё, чисто.

Позади резкий лай оборвался скулежом. Выбежавший из леса пёс влетел в аномалию.

Мы снова кинулись бежать. За нашими спинами стая с разгона нарвалась на аномальное поле. Раздались визг, рык, шипение и треск срабатывающих аномалий. Снова донёсся отзвук внутривидового выяснения отношений. А перед нами уже показалась опушка. Мы прорвались через лес.

Выскочив из-за последних деревьев, майор Коршунов вдруг резко затормозил, раскинув в стороны руки. Пытаясь не врезаться в него, мы с Казаком тоже замерли на месте, повалившись на спины. Медведь споткнулся о нас, яростно матерясь полетел под ноги майору. Коршунов потерял равновесие и тоже повалился. Медведь с земли, придавленный телом командира, покрывал последними словами любителей тормозить на бегу. Я, тяжело дыша, приподнялся на локте и глянул вперёд, выискивая причину, которая могла побудить майора на столь неожиданный шаг. Искомое обнаружилось сразу же, вмиг закрыв все последующие вопросы. Метров за двадцать от нас, от возведённой из сборных металлических пластин стены, на нас смотрело разом около дюжины стволов. Особенно приковывало внимание дуло крупнокалиберного пулемёта, установленного в проёме стены. В некотором недоумении, вызванном недопониманием происходящего, мы пялились на расположенных впереди стрелков. Однако те поспешили развеять наше замешательство, подав криком не подвергаемую сомнениям установку:

- Скорее, давайте сюда!

Спорить под прицелом стрелкового отделения желания не возникает. Особенно, если по пятам вас преследуют десятки голодных тварей. Мы вскочили с земли и из последних сил бросились вперёд. После километрового скоростного забега с препятствиями, да ещё с полной выкладкой это не так то легко сделать, но у нас был крайне убедительный стимул. Не видя дороги, я со всех ног бежал за чёрным комбинезоном майора. Где-то в середине пути нас настиг истошный крик:

- Ложииись!

Не разбираясь, чем вызвана такая команда, и кто её отдал, я с ходу повалился в траву. Холодный воздух ножом резал раскалённое бегом горло. Мучительно хотелось сглотнуть, но не было чем. Над головой загрохотал пулемет, и засвистели пули. Такой звук я слышал всего один раз, но запомнил на всю жизнь. КПВ.

Как-то раз мне довелось присутствовать на военном полигоне, когда там проходили учения экипажей БТР-80. Вот такой же громоподобный грохот издавал смонтированный на его башне Крупнокалиберный Пулемёт Владимирова. Это механическое чудовище верно служит Советской армии (и её наследникам) ещё с самой войны. Его фишка в том, что для снаряжения он использует припасы поистине чудовищного калибра – 14,5х114 мм. От противотанковых ружей.

Я перевернулся на спину. На опушку, где мы только что имели место находится, выскочила разъяренная стая. Стрелки у железной стены встретили её ураганным огнём из всех калибров, но главным аккордом в их оркестре смерти гремел КПВ. Его четырнадцати с половиной миллиметровые пули как молнии Зевса били в опушку, рвали в кровавые ошмётки туши тварей, в щепки дробили дерево, с визгом и фонтанами пыли зарывались в землю. Взлетали в воздух тучи кровавых брызг, сыпала листьями и трухой располосованная растительность, падали подрубленные сосны. Пули пролетали сквозь тела тварей даже не теряя скорости и не изменяя траектории, прошивая навылет двоих, а то и троих монстров. Стрелок водил стволом из стороны в сторону, силясь накрыть огнём как можно больший сектор. Там, куда поворачивалось изрыгающее огонь дуло КПВ, начинался настоящий ад. Даже раненая в конечность тварь тут же погибала от болевого шока, потому что пуля калибра 14,5 мм вырывала эту конечность с мясом. Редких животных, что умудрились пройти под пулемётным, огнём добивали автоматчики. Ни один зверь не покинул леса. Через пару минут такой вакханалии, остатки умывшейся кровью стаи кинулись на утёк. Вслед им умчались ещё две пулемётные очереди, настигнув парочку отстающих и повалив ещё одно дерево.

Грохот пулемёт стих, но эхо ещё долго гуляло по лесу и стояло в ушах. Опираясь на руки, я стал медленно подыматься с земли. Слева от меня на ноги встал Медведь.

- Ух! – выдохнул он, - да здравствует конструктор Владимиров, кто бы он нибыл.

Стало быть, тоже знаком с эти оружием. Татарчук молча принял вертикальное положение, внимательно осмотрел своё оружие и амуницию. Майор Коршунов встал, отряхнулся, и перевёл взгляд на людей у стены. Я последовал его примеру.

Слава богу, никто в нас не целился. Это прибавляло некоторое спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Пулемётчик сложил руки на своём дымящемся орудии и дул на раскалённый ствол. Стрелки с опущенными автоматами по сторонам от него молча смотрели на нас. Только сейчас я имел возможность осмотреть их внешний вид, и пришёл к неоднозначному выводу, что это бойцы какой-то сталкерской группировки. Они носили традиционные для Зоны защитные костюмы и камуфляж, только на рукавах у них красовались щитообразные нашивки. Мы молча глядели на них, а они на нас.

Молчание затягивалось, даже начинало становится неловким. Однако тут некто с их стороны, по всей видимости, командир, наконец заговорил. Разрядил обстановку:

- Куды ж вы так спешили, сталкера? – вопрос мог бы показаться глупым, если бы не был задан в полушутливом тоне. Действительно, куда это мы торопились, с сотней злобных монстров на хвосте?

Майор Коршунов прокашлялся и вознамерился отвечать:

- Мы из «Долга», у нас есть важная миссия к руководству научной экспедиции.

- Ды я бачу, што долговцы. В бункер, стало быть, вам надо? – вопрос явно был риторический, потому что сам вопрошающий продолжил, не дав никому ответить. – Ну так проходите, у нас тут свободный доступ, хе-хе.

Он хохотнул и отступился в сторону, позволяя нам пройти. Минув радушного сталкера, мы вошли на огороженную железным забором территорию. За ней начинался какой-то полевой лагерь: нас окружали жилые фургоны, массивные армейские палатки, сборные домики из металла. В центе всего этого высилась железная громада бункера, с вертолётной площадкой наверху. Уже стало понятно, что мы достигли места предназначения – лагеря правительственной научной экспедиции.

***

В бункере нас приняли хорошо. Господа учёные оказались довольно любопытными людьми, с головой погружёнными в свои исследования и с восторгом воспринимающие любую информацию, касающуюся объекта их изысканий – Зоны. На нас они смотрели чуть ли ни как на посланников другой планеты – дружелюбно, но с удивлением, какое вызывает нечто незнакомое и необычное. Сперва я даже опасался, что меня тоже засунут в какую-нибудь пробирку и станут исследовать. Однако потом привык, смирившись со странностями поведения большого ума людей.

Нас проводили в небольшую комнатку с двумя двухъярусными койками, вмонтированными в стены, и велели ждать. Медведь поставил свой пулемёт у стены, и с кряхтением повалился на койку. Татарчук вместе с винтовкой забрался на верхний ярус и улёгся там. Майор Коршунов куда-то отлучился, должно быть пошёл доносить до местного руководства свою дипломатическую миссию. Я тоже устроился на кровати и стал ждать.

Ожидание затянулось почти на целый день. Благо, хоть в обед нам дали поесть, а то захваченные с собой пайки мы уже съели. Молчаливый парень в поварском фартуке принёс нам еду на массивном подносе, а потом забрал пустую посуду. И мы снова погрузились в тишину ожидания.

Лишь под вечер, когда снаружи уже стало темнеть, в нашу «келью» вошёл усталый Коршунов. Он вздохнул и уселся на край койки, где лежал Медведь. Тот немедленно поднялся и вопросительно поглядел на майора:

- Ну, как там, товарищ командир?

Майор устало махнул рукой.

- Пока никак. Обсуждают. У вас есть что-нибудь поесть?

Мы дружно бросились кормить бравого командира. Наскребли у кого что осталось, плюс то, что осмотрительный Медведь отложил после обеда, специально для такого случая. Совместными усилиями нам удалось утолить голод Коршунова. Перекусив, майор отправился искать способ передать сообщение на станцию.

Мы снова остались одни. У меня возникло настойчивое ощущение, что заночуем мы в этой самой комнате. Исходя из этого мнения, я снял бронежилет и разгрузку, положил всё это вместе с нашей остальной амуницией и оружием. Коротая время, стал смотреть в окно, на медленно затухающий закат. Но на этот раз командир отсутствовал недолго.

- База извещена, - сказал Коршунов, появляясь на пороге, - а вот ночь нам придётся провести здесь.

- Ну и славно, - сказал Медведь, откидываясь на подушку, - не придётся, значит, по ночи назад тащится, - проворчал он, устраиваясь поудобней.

Я стянул ботинки и взгромоздился на койку над ним.

- Спокойной ночи… – невнятно пробормотал Медведь.

- Взаимно, - ответил я зевая.

Казак, который раз забравшись на второй ярус, больше не слезал, молча отвернулся к стене.

Майор потушил свет и тоже улёгся. Утомлённые дневной пробежкой, мы быстро погрузились в сон.


Утро, вот неожиданность, застало нас на том же месте, где и ночь.

Продрав глаза, я думал что проснулся первым. Но моё заблуждение тут же развеялось, когда взглянув вниз я увидел входящего в помещение майора. Он был обнажён по пояс, и, судя по всему, только что осуществил утренний туалет. Бросив взгляд на лево, я обнаружил лежащего в той же позе Казака. Он не издавал ни единого звука, и, казалось, вообще не дышал. Зато его тишину сполна компенсировал храпящий подо мною Медведь. Он шумно сопел носом, и, пока я спускался, два раза перевернулся с боку на бок. Кажется, я начинаю понимать, за что он получил такое прозвище.

Осведомившись у майора, где я могу найти умывальник, я сунул ноги в ботинки и не замедлил направится по указанному адресу. Пройдя парой коротких коридоров бункера, я толкнул дверь и очутился в небольшом помещении с водостоками на полу и четырьмя умывальниками посередине. У одного из них старательно чистил зубы щуплый лаборант.

- Здравствуйте, - вежливо поздоровался я, направляясь к крану.

Учёный посмотрел на меня, как на девятиглавого дракона, и ничего не сказал. Чудные здесь люди! Быть может, конечно, ему мешала торчащая в зубах щётка…

Вернувшись в комнату, я застал весь наш небольшой отряд отошедшим ото сна. Казак как раз закончил выслушивать маршрут к умывальне, соскочил с койки и скрылся за дверью. Медведь протёр глаза кулаками и никуда не пошёл. Я завязал шнурки и механически огляделся в поисках перекусить. Не обнаружив ничего подходящего для этих целей, поднял глаза на Коршунова:

- Что теперь, товарищ майор?

- Будем ждать, – товарищ майор застегнул молнию на комбинезоне и присел на краешек кровати. – Когда они примут решение, нас известят.

Через какое-то время вернулся Казак. Как оказалось, он успел не только умыться, но и послушать сквозь приоткрытую дверь совет местного руководства.

- Сейчас обсуждают, есть ли у них право предоставить нам какую-то информацию, - сказал Татарчук.

Твою же мать! От этого бюрократического бессилия просто опускаются руки. Казалось бы, ну хоть Зона то будет свободна от заразы бумагомарательства, но и здесь проявило себя пагубное человеческое стремление перекладывать ответственность на других. За годы знакомства с военным бюрократическим аппаратом, я так и не привык к его тугости и неповоротливости.

Ещё добрых два часа мы провели в этой комнате, похожей на купе, прежде чем решение было принято. Тот же парень, что приносил нам вчера обед, появился на пороге, и тихим голосом сообщил, что товарища главного сталкера просят подойти в зал для совещаний господ учёных. Так и сказал.

Одним словом, «товарищ главный сталкер», сиречь наш бравый командир майор Коршунов, предстал перед многомудрыми очами господ учёных. Мы имели счастье наблюдать из-за двери эту радостную картину. Зал заседаний находился в самом центе бункера. Это было круглое, хорошо освещённое помещение, с несколькими выходившими в него дверями. Господа учёные, с важным видом сидящие в расставленных полукругом креслах, до боли напоминали мне совет джедаев из известного фантастического фильма, и я всё время посмеивался про себя этой ассоциации. Между тем, сидящий по центру (видимо старший) учёный, важно прокашлялся и начал сиплым старческим голоском:

- И так, уважаемый, хочу вас обрадовать, - ага, для этого конечно нужно было собрать такой совет, ехидно подумал я. – Мы действительно располагаем нужной Вам информацией.

Бесспорно, это очень радостная весть. Вот как подумаю, что вы располагаете информацией, так сразу тепло становится на душе. Я вовсю стебался про себя над высокоучёными мэтрами. Всё отлично понимаю, но удержаться не могу, уж помилуйте. Должен же человек иметь минуты радости в наше мрачное время.

- Как нам удалось установить, причиной беспокоящей вас проблемы является имеющий место случится выброс психической энергии, которая в свою очередь провоцирует чрезмерную агрессивность аномальной фауны, посредством…

- Гххм, доктор, - прервал его довольно молодой на вид научник, - вы отвлеклись.

Ну конечно, есть немного. Меня просто распирало от прущего через край хорошего настроения.

- Чего ты ржёшь? – пригнувшись ко мне спросил Медведь. Я в полголоса поделился с ребятами своей ассоциацией. Медведь тоже осклабился, Казак слегка улыбнулся.

- Что? Ах, да, - опомнился лектор. - Таким образом, (Мой юный падаван… Всё, всё, больше не буду!) источник ваших неприятностей находится где-то в двух-трёх километрах на северо-востоке отсюда, в районе бывшего остановочного пункта Семиходы. Боле точных координат я, к сожалению, дать не могу, поскольку наше измерительное оборудование не даёт привязку к местности, а провести полевые исследовательские работы не представляется возможным из-за…

- Кхэ-кхэ, - снова прокашлялся тот молодой. Здравомыслящий человек, однако.

- Да-да, я как раз к этому перехожу. Одним словом, вам придётся самостоятельно провести экспедицию в указанный район, и выяснить причину, пробудившую это излучение. Я бы рекомендовал вам быть предельно осторожными, и предусмотреть защиту от психического воздействия, так как по мере приближения к источнику оно может многократно усилится, а его влияние на человеческий мозг нам неизвестно…

- Кхе, кхе, - теперь уже не выдержал седобородый старец по левую руку от старшего.

- Да-да, и главное. Если вам удастся что-то узнать, или добыть какие-то образцы, я убедительно вас прошу снова навестить нас здесь. Любые сведения могут оказать неоценимы вклад в науку, помочь на раскрыть ещё одну загадку этого удивительного места… - видя, что кто-то из его коллег снова собирается выразительно прокашляться, учёный поспешил закончить: - Э-э-э…желаю вам успеха.

- И да пребудет с вами Сила! – негромко закончил Медведь, и мы втроём согнулись от беззвучного хохота.

Майор Коршунов вежливо поблагодарил лектора, взял из рук его помощника коробочку CD-диска, и направился к нам. Все вместе мы зашагали по коридору к своему «купе». Пока погружённый в свои мысли Коршунов ушёл вперёд, мы тащились сзади, постепенно отходя от смеха. Казаку удалось сделать это первым, Медведю – последним.

В комнате майор обвёл нас всех внимательным взглядом:

- Теперь так. Вот это, - он показал нам диск, - мы должны доставить на станцию. Во что бы то ни стало. Вопросы?... Тогда собираемся.

Сборы были недолгими. Нацепив на себя всё снаряжение и повесив сверху оружие, мы уже были готовы выдвигаться. На последок я внимательно осмотрел комнату, дабы убедится, что никто из бойцов ничего не забыл. Старая сержантская привычка! Ответственность.

По стечению обстоятельств, в обратный путь мы вышли примерно в то же время, в которое ровно день назад покинули станцию. Туманным зябким утром мы неспешно протащились через лагерь учёных. Несмотря на вступивший уже в свои владения день, его обитатели и не думали просыпаться. Всего несколько человек встретились нам по пути, да и те выглядели довольно сонно. Зато дозор по внешнюю сторону периметра не спал. Топтались у стены автоматчики, всё так же смотрело в лес чёрное дуло пулемёта. Мне ещё подумалось, что не очень приятно будет идти до опушки, зная, что в спину тебе целится такая дура.

Командир дозора, когда мы поравнялись с ним, напутствовал слегка охрипшим голосом:

- Счастливо добраться вам, хлопцы.

- И тебе не пуха, - мы пересекли поляну и скрылись в подёрнутой туманом чаще.

И, как ни удивительно, обратный путь удался действительно спокойным. Широкой дугой мы обошли давешнее аномальное поле. Зябко поёживаясь, пересекли полный ещё ночного холода лес. Осторожно обходя зловещие круги, проложили себе путь через влажный от росы луг. Последним, стремительным рывком ворвались в спасительные ворота станции. Показательно, что весь путь был проделан без единого выстрела, что, как мен кажется, ещё раз подчёркивает наш опыт и профессионализм.

В холе нас встречала целая делегация, включающая в себя подполковника Шульгу, Локки, и целый ворох более низкого ранга членов обеих группировок. Все, вне зависимости от их взглядов на конкретно наши персоны, были счастливы успеху мисси. Пожимая руку Коршунову, подполковник едва не пустил слезу. Майор, так же растроганный, в свою очередь передал ему полученный от учёных диск. Съёмный носитель тут же скрылся где-то в недрах командирской одежды, подальше от любопытных глаз. Я подозреваю, что зазевавшийся Локки не успел даже заметить его присутствие.

Трогательный момент встречи героев завершился, все вернулись к своим повседневным обязанностям. Майор Коршунов удалился в кабинет подполковника, а нас кто-то предусмотрительный из офицеров велел накормить. И вот мы уже сидим в тёплой столовой, уплетая за обе щеки превкусный украинский борщ, между делом чередуя подносимые ко ртам ложки с покидающими лёгкие словами. Несколько солдат-долговцев подсело к нашему столу, дабы послушать наш рассказ о походе. Прежде всего их интересовал быт научного бункера и прелести тамошних лаборанток, но так как я имел неосторожность честно сказать, что не видел ни одной, число восторженных слушателей резко поубавилось.

Неплохо перекусив, и рассказав любопытствующим всё, что они желали знать, мы наконец получили возможность удалится в подвальную казарму и спокойно отдохнуть. До тех пор, пока командование не хватилось нас, и не подключило к общественно полезным работам, следовало лишне перед ним не мелькать. Ведь как говорит старая военная мудрость: «солдат спит – служба идёт».

Однако следовать этому мудрейшему принципу нам довелось недолго – ровно столько, сколько начальство посчитало нужным дать нам отдыха после похода. Часа через полтора бдительные офицеры обнаружили нашу ничтожную попытку укрыться от своих обязанностей, и ещё через двадцать минут я уже вышел с нарядом на патрульное задание. Казак и Медведь тоже, естественно, не остались без дела.

Снова служба пошла своим чередом. Однако какое-то назойливое, витающее в воздухе предчувствие не давало расслабится, что-то как будто нависло над нами. Командование подозрительно притихло. Не так то легко было скрыть штабную активность в пределах столь маленького гарнизона как наш. Неет, что-то определённо затевалось в недрах уютного подполковницкого кабинета, что-то готовилось.

Во вторых, зверьё, конечно, не обделило станцию своим вниманием. После расстрела у бункера численное количество окружающих нас порождений Зоны заметно поредело, однако это никоим образом не сказалось на их агрессивности и желании полакомится свежепойманными сталкерами. Нападения продолжались, патрули и дозоры всё так же держались в усиленном режиме, однако в целом стало спокойнее. Число нападений всё же сократилось, среднее число участвующих в одном нападении монстров – тоже. Ни разу за это время дозору не приходилось бросать блокпост, все атаки удавалось отбить. Потерь тоже не случалось

История о массовой бойне мутантов у научного бункера разнеслась по всей станции. Теперь все поголовно её обитатели страшно завидовали учёным, и горько сожалели о том, что в нашем распоряжении не имеется ни одного КПВ. Те же, кто воочию видел это событие, то есть я, Медведь и Казак, жалели об этом в двойне. Будь у нас столь полезное устройство, мы могли бы чувствовать себя в полной безопасности не только за стенами станции, но даже в пределах всего открытого пространства вокруг неё. Пошли слухи, что руководства обеих группировок обдумывают для себя возможности приобретения и доставки сюда крупнокалиберных пулемётов. Да, пожалуй, это бы разрешило многие из наших проблем.

А потом грянул гром. Да так, что даже духи стихий бросились искать громоотвод. В иносказательном смысле, конечно.

Крупномасштабная военная операция, задействование сотен солдат, десятков единиц техники, тысяч технических средств. Мобилизация почти всех сил огромного «Долга».

Вся станция, как, наверное, и вся Зона, стояла на ушах, через нас постоянно проходили новые и новые соединения, колоссальные по меркам Зоны силы концентрируются вокруг ЧАЭС. А если точнее, вокруг небольшого железнодорожного узла на северо-западе от Атомной Станции. Остановочный пункт Семиходы, на который прибывали когда то энергетики, ведущие страну по светлому пути коммунизма, в мрачный 86-й год.

Я точно не знаю, что повлияло на решение высшего долговского командование спланировать подобную операцию, сомневаюсь, что это был лишь переданный учёными диск. Сколько раз Казак и Медведь задавали мне этот вопрос: неужели из-за какого-то диска, поднято столько сил и средств. Ломали головы, что же такого важного может быть на том диске. И вот ведь как любопытно: те, кто о переданном учёными носителе ничего не знал, воспринимал ситуацию совершенно иначе, более обыденно, не задумываясь над побудившими её причинами, ибо не положено солдату думать о подобных вещах. А те, кто ходил к бункеру, и, как следствие, были в курсе большего количества фактов, не переставали удивляться, как такая незначительная с военной точки зрения улика могла побудить командование на столько серьёзно отнестись к ситуации. Неужели, сведения вот так сразу были приняты на веру? Неужели использовалась информация лишь из одного источника? Лично я убеждён, что это не так.

…Однако было бы грубейшей ошибкой считать, что во время всех этих событий, мы втроём мирно сидели в казарме и вели пространственные дискуссии на тему стратегического планирования в условиях Зоны. Отлынивать нам не дали. И уже на третий день с момента начала операции, мы в тесном окружении товарищей по службе тряслись в кузове несущего нас на восток ЗИЛа. Мобилизация ресурсов затронула и Янов. От нашей станции для участия в масштабной военной операции (конкретная цель коей пока оставалась невыясненной) прибыло с десяток хорошо вооружённых парней. В числе коих очутился и я.

Никогда раньше не думал, что по Зоне можно вот так запросто разъезжать на машине. Оказалось вполне, только за дорогой нужно следить внимательнее.


ЗИЛ резко затормозил, взвизгнув тормозами и качнув брезентом кузова. Задний борт со стуком опустился, и в проёме показалось лицо сержанта Буряка.

- Конечная, товарищи. Транспорт дальше не идёт, просьба освободить солон, - ему непременно хотелось поюморить в контексте данной ситуации.

В порядке строгой очерёдности содержимое кузова выбралось на свежий воздух.

- Летайте лифтами наших авиалиний, - сказал я спрыгивая на землю.

Буряк громко захохотал и хлопнул меня по спине.

Место прибытия производило впечатление. Вокруг были распределены техсредства объединённых сил: грузовики, внедорожники, даже пара БТРов. Между единиц автотранспорта передвигались, сидели, стояли, и лежали кто на чём представители импровизированных вооружённых сил «Долга». Мой рекорд по количеству одновременно увиденных сталкеров только что многократно возрос. Да что там одновременно, за всё время моего пребывания здесь я не видел столького количества коллег.

Прибывший с нами за главного капитан Ершаков велел ждать у машины и куда-то исчез. Водитель неторопливо выбрался из кабины, потянулся, и принялся неторопливо обходить вверенный ему транспорт, придирчиво его оглядывая. Оставшись довольным осмотром вновь влез на своё место и закурил в опущенное окно.

Его пассажиры постепенно разбрелись по близлежащим окрестностям, и мало-помалу интегрировались в местное общество. Я остался у транспорта, пообещав созвать всех в случае появления капитана, вытащил из кармана папиросы и, выпуская дым, стал любоваться пейзажами. Особенно, конечно, привлекал внимание тёмный силуэт Чернобыльской Атомной Электростанции на фоне закатного неба.

Большой лагерь, как это всегда бывает, полнился слухами и домыслами относительно причины нашего общего здесь пребывания. Сидя в самом его центре, я услышал десятки разнообразнейших соображений на этот счёт. По началу я внимательно старался ловить каждое слова, надеясь почерпнуть хоть какие-то сведения относительно беспокоящего всех вопроса, но постепенно разочаровался в подобном источнике. Когда же моего слуха коснулось предположение, что целью проведения операции является поимка приземлившихся в районе ЧАЭС пришельцев с далёких планет, я окончательно плюнул на эту затею. В конце концов, всё рано или поздно разрешится само собой.

Зато другие, тоже весьма полезные данные узнать всё же удалось. Например, что мы прибыли к месту сбора последними, остальные войска стоят здесь уже два дня. Я бы услышал ещё массу всего интересного, но постепенно общая масса людей начала куда-то оттягиваться, а потом вдруг объявившийся капитан Ершаков велел нам следовать за ним.

Преодолев полупустой лагерь, состоящий из скопления машин, палаток, старых блоков и контейнеров, мы наконец выбрались на открытое пространство, заполненное людьми. В середине горел большой костёр, перед ним прохаживался высокий человек с генеральскими погонами, остальная масса солдат рассредоточилась полукругом вокруг него. Убедившись, что все, кто должен присутствовать, заняли свои места, генерал остановился и начал.

Как и положено в такой ситуации, он произнёс перед нами не очень длинную речь, доходчиво разъясняющую суть сложившейся обстановки. Как оказалось, источник наших бед лежал всего в полукилометре к северу, на территории Чернобыльской АЭС. Не в печально известном четвёртом энергоблоке, нет. Но всё же гораздо ближе к нему, чем хотелось бы.

Что это такое, и чем является командованию пока не известно. По крайней мере, генерал уверил нас в этом. Доподлинно известно лишь то, что именно из этих мест исходит агрессия против «Долга». Тут, как я понял, имелась в виду не только наша маленькая, хоть и стратегического значения, станция. Другие, куда более важные объекты так же подвергались нападениям. Наконец, в результате многодневного анализа всех имеющихся данных была составлена довольно полная картина ситуации, которая и легла в основу операции.

Покончив с этим вопросом, генерал перешёл к тому, почему, собственно, потребовалось проведение боевой операции с участием таких значительных сил. Как оказалось, к тому были вполне конкретные причины. Не считая привычных угроз Зоны, между нами и пунктом назначения стояли самые опасные здешние хищники. Как известно, нет пуще зверя, чем вооружённый человек.

В данном случае нам противостояли вооружённые силы группировки, известной как «Монолит». Очевидно, в честь какой-то мистической хреновины, служащей объектом их поклонений. Указанные силы на данном участке были достаточно многочисленны и хорошо вооружены. К тому же, бойцы «Монолита» славились своим фанатизмом и слыли довольно опасным противником. Одним словом, дело предстояло быть жарким и виделось далеко не в самом радужном свете.

А вот генерал считал иначе. Высказав безоговорочную уверенность в нашей победе, он в самых общих чертах обрисовал план предстоящей операции. Заметил, что хотя в иных условиях нам было бы куда разумнее окружить территорию ЧАЭС, и вступить на неё с разных направлений, однако в силу природно-аномальных факторов Зоны это не представляется возможным. Так что все наши силы будут наступать отсюда, с северной стороны, и в несколько этапов должны занять северо-западную часть комплекса. В конце концов, он на высокой ноте завершил свою речь и отпустил всех готовится к операции. Точнее сказать, генерал ушёл сам, а все остальные преимущественно остались на месте. Выступление из лагеря было назначено на 3 часа утра, и в представлении многих из здесь присутствующих от десяти до трёх совсем немного времени. Кто-то устроился поудобнее и задремал, где-то забренчала гитара, откуда-то послышался смех. Кое-кто всё же ушёл в сторону скрытых в темноте машин.

Не понаслышке я знал, как важен порой каждый час сна, поэтому решил использовать свободное время что бы восстановить силы. Идти через тёмный холодный лагерь к не менее холодной машине совершенно не хотелось, поэтому я просто откинулся на спину и закрыл глаза. Сквозь сомкнутые веки пробивался мягкий отблеск костра, приятная гитарная мелодия ласкал слух, волны приятного тепла разливались по телу, и меня быстро сморил сон.

На востоке, за зеркальной гладью пруда-охладителя, неторопливо подымалось солнце. Наше светило, аки стартующий звездолёт, медленно выплывало из-за горизонта, выхватывая из мрака верхушки труб и рифрежераторов ЧАЭС. Цепочка людей в тёмной одежде распласталась на сырой земле, пристально вглядываясь в нагромождения зданий и сооружений в совокупности являющих собой печально известную атомную станцию.

Собственно, именно такое впечатление возникало при взгляде со стороны. Однако на самом же деле, мы вовсе не любовались мрачными постапокалиптическими пейзажам, а изучали поле предстоящих боевых действий, и, в частности, вражеские позиции. Сегодня ранним утром товарищ генерал обрисовал нам план операции по вторжению на Чернобыльскую АЭС. Строго в необходимом для правильного функционирования, и совершенно не загружающем лишними мыслями мозг солдата объёме. Таким образом, нам стало известно направление основного удара, которое на местности многие предпочитали указывать просто как «туда». Если же обозначать его более корректно, то от нашей позиции в руинах автобусной остановки это было направление на юго-восток. Аккурат по этому азимуту лежал железнодорожный остановочный пункт Семиходы, предположительно занятый силами противника. И, как следствие, он автоматически становился первой контрольной точкой для штурма. Однако командование медлило. И, надо сказать, было от чего. Дело в том, что в нашем распоряжении находилось лишь ручное и стрелковое оружие, за редким исключением, в то время как в стане «Монолита» мы насчитали две ЗУ¹ и около десятка крупнокалиберных пулемётов. Что, естественно, вовсе не прибавляло поводов для восторга.

Только часа через два, когда уже полностью расцвело, командование довело до личного состава поставленную ему задачу. Итак, первостепенной задачей стало выбить противника с остановки и закрепится на рубеже железнодорожной насыпи. С целью исполнения этого плана передовые силы «Долга» были разбиты на три ударные группы, приблизительно по тридцать человек в каждой. Одна из них, под прикрытием деревьев, была отведена восточнее, почти к самому пруду-охладителю, дабы атаковать Семиходы с этого направления. Ещё одна, в которой оказался и я с товарищами, изготовилась к нападению с северо-западной стороны. И последняя должна была по сигналу выйти к железнодорожной насыпи напротив наших позиций, дабы предотвратить контратаку противника и закрепится на рубеже.

Ощущая за своей спиной столь хорошо проработанный план, отряды «Долга» рассредоточились по начальным позициям.

Ровно в десять минут десятого поступил сигнал к наступлению. По команде капитана Ершакова мы одним броском преодолели дорогу и засели в подлеске на той стороне. Из леса, метрах в тридцати на восток от нас, высунулся гранатомётный расчет. Стрелок присел на одно колено, приложил оружие к плечу. С глухим шипением, оставляя за собой дымный след, ракета пронеслась по воздуху и нырнула в окно полустанка. Грохнул взрыв, из всех проёмов здания брызнула кирпичная крошка, взвились клубы дыма и пыли. За спиной загремела пулемётная очередь, щёлкнул одиночный снайперский выстрел.

- Вперё-ёд! – скомандовал наш капитан, первым покидая укрытие.

Личный состав не замедлил последовать за командиром. Стараясь как можно ниже пригибаться, мы что было сил побежали к полустанку. Всюду гремела стрельба различных калибров, тёмные силуэты слева и справа бежали к насыпи. По дороге за нами с рёвом пронёсся БТР, на ходу ведя огонь из башенного орудия. Унеслась куда-то за насыпь ещё одна ракета. Со стороны атомной станции прогрохотала ЗУ, очередь двадцатитрёхмиллиметровых трассирующих снарядов вспорола воздух над нашими головами.

Мы приближались к полустанку. Краем глаза я заметил, как несколько фигур, низко пригибаясь в дыму, метнулись внутрь здания. На бегу переставил «Грозу» на гранатомётный огонь, слегка приостановился и спустил курок. Хлопнул выстрел, отдача толкнула в грудь, внутри здания полыхнул взрыв, посыпалась штукатурка. На ходу возвращая переводчик режимов в нормальное положение, я головой вперёд нырнул в ближайшее окно. Перекатился по полу, замер на одном колене с автоматом у плеча. Выполняя крепко вбитый в голову алгоритм сделал шаг в сторону, дабы входящий следом таким же образом не врезался мне в спину.

Какая-то фигура мелькнула в дверном проёме впереди. Я открыл огонь. Эхо резануло по ушам, взметнулись столбы щебня и бетонной пыли. Поражение цели определить затрудняюсь, однако в ответ никто не стрелял. В дверной проём что справа ворвался Медведь, крутанул головой, оценивая обстановку, заметил меня, широко ухмыльнулся и что-то сказал. Однако как раз в этот момент снаружи прогремела очередь крупнокалиберного пулемёта, и я ничего не расслышал.

Я оторвал руку от цевья и двумя пальцами указал на дверь впереди. Медведь сразу посерьёзнел и кивнул, мы заняли позиции по обе стороны от дверного проёма. С той стороны по стене лязгнула винтовочная очередь. Медведь матюгнулся, выставил ствол из-за угла и пару раз пальнул для острастки. Ещё несколько быстролетящих кусков свинца разбилось о наше укрытие. Я сорвал с жилета осколочную гранату, зубами вырвал чеку и катнул её за дверь. Глухо ухнул взрыв, клубы горячего дыма коснулись лица. Держа оружие перед собой я ворвался в соседнее помещение. Там уже всё было кончено – на полу валялся окровавленный труп в сером, до боли похожем на родной омоновский, камуфляже. Рядом с ним на полу лежала американская штурмовая винтовка AR-15, калибра 5,56х45мм НАТО. Пока Медведь продвигался вглубь комнаты, я быстро осмотрел тело и оружие.

От этих действий меня отвлекли автоматные очереди, донёсшиеся из помещения впереди. Я поднялся и вскинул оружие. Однако использовать его мне уже не пришлось. Из дверного проёма перед нами осторожно показались дружественные войска в лице рядового Татарчука. За его спиной маячило ещё несколько долговцев.

- Всё, - только и сказал Казак.

Медведь отошёл к окну и осторожно выглянул, выставляя перед собой ствол пулемёта. В помещение вошёл наш бравый командир.

- Товарищ капитан, объект захвачен, - отрапортовал я, - потерь среди личного состава нет…

- А вот и ошибаешься, сержант, - оборвал меня товарищ капитан, - есть потери. Слава Богу, что небольшие.

Присутствующие в комнате напряжённо переглянулись. Однако капитан не стал вдаваться в подробности, и приказал:

- Двум отделения занять оборону в здании. Третьему выдвинуться на сто метров вдоль насыпи.

Третьим отделением оказалось как раз моё. Не теряя времени даром мы один за другим покинули здание остановки и поспешили укрыться за насыпью. Справа от нас к железной дороге подходили силы первого взвода, где-то за полустанком должны были приближаться силы третьего. Таким образом, надо полагать, первая часть плана выполнена: передовым отрядам удалось закрепится на рубеже железнодорожной насыпи. С минимальными, притом, потерями.

Однако вот дальнейшее развитие наступления столь лёгким быть не обещало. Даже наоборот. Огонь зенитных установок и пулемётов крепко прижал нас к насыпи, оборона противника представлялась неприступной, а ресурс внезапности полностью сошёл на нет. Блицкриг не удался. И более того, столкновение грозило перерасти в затяжные позиционные бои, которые могут вылиться во что угодно в местных аномальных условиях.

Горячие головы из первого взвода предприняли спонтанную попытку пересечь насыпь и засесть в руинах на той стороне. И, быть может, это бы им удалось, если бы не один очень метки засранец со снайперской винтовкой, что засел на какой-то полуразрушенной башне. Он мгновенно сломал хребет их импровизированному наступлению, а потом по этому месту навели ЗУ. Все, кто успел подняться на насыпь разлетелись тучами кровавых брызг.

Больше никто не рыпался. Отряды сидели за насыпью, для порядка постреливая в сторону неприятеля и даже на пытаясь вылезать на рельсы. И, наверное, так бы и затянулся конфликт на неопределённый срок, если бы не наш Казак.

Вышеназванный Казак имел везение обнаружить под насыпью, метрах в тридцати от наших позиций, нечто наподобие дренажного туннеля, куда стекала дождевая вода дабы не размывать полотно. Сие сооружение щерилось на нас тёмным, полузаросшим зявом провала, уходящим, надо полагать, в неведомые дали. И, забрезжила неясная идея, именно там может таится ключ к нашей победе.

Как командир отделения, я в первую очередь приказал взять неизвестный объект под охрану. Дабы никакая напасть не смогла выбраться из этих врат Тартара. После же я отправил бойца к капитану Ершакову, с тем что бы привести его сюда. Капитан не замедлил явится. Низка пригибаясь, он трусцой пробежал к нам вдоль насыпи и присел над провалом.

- Ну что, сержант, - Ершаков поглядел на меня, - это либо очень хорошо, либо очень плохо…

- Так точно.

- Значит так. Мне надо знать, что докладывать командованию. Спуститесь-ка, гляньте что там.

- Есть. Двое со мной, - скомандовал я и спрыгнул вниз.

Чавкнула под ногами размокшая грязь, в лицо дохнуло сыростью. Рядом, осторожно оглядываясь, спустились Медведь и Казак. Я снял с разгрузки фонарик и посветил вперёд. Мрачные глубины Тартара, чья тьма темнее самой тёмной ночи резко разочаровывали. Метров через пятнадцать туннель заканчивался непредусмотренным проектировщиками обвалом. Рыхлый песок вперемешку с каменными обломками намертво перегородил проход. На занесённом илом дне разлилась грязная лужа, сильно тянуло плесенью и гнильём. Зато в правой стене наблюдалась старая, насквозь проеденная ржавчиной дверь. Поскольку это был единственный хоть сколько-нибудь перспективный момент во всей картине, именно к ней я и направил свое стопы. Не пытаясь представить, что это было за сооружение, и для чего могла служить находящаяся здесь дверь, я огибая лужу приблизился к ней. Привычный для двери элемент, такой как ручка открытия, отсутствовал. Как, впрочем, и внешние запирающие устройства, наподобие засова или навесного замка. Вероятно, присутствовал замок внутренний, однако под толстым слоем ржавчины разглядеть что-либо не представлялось возможным.

Я в раздражении пнул дверь ногой. Подточенный коррозией слой жести проломился внутрь, посыпалась какая-то труха. Я отдёрнул ногу.

- Доложи, - кивнул Татарчуку.

Тот подошёл к наружном проёму и крикнул туда:

- Товарищ капитан, тут какая-то дверь, - он бросил взгляд в мою сторону, - пытаемся открыть.

- Давайте, только осторожно, - донеслось сверху.

Я же как раз и был поглощён обозначенным занятием, однако в данном случае к нему бы лучше подошло определение «пытаемся сломать». Но, поскольку конечный результат данного действия в любом случае должен был открыть нам проход по другую сторону сакраментальной двери, суть оставалась неизменна.

Одним словом, моя деятельность выражалась в том, что я ожесточённо долбил в дверь подошвой правого ботинка, пытаясь нанести проржавевшему материалу достаточные для вскрытия прохода повреждения. Однако плоды моих усилий оставляли желать лучшего. Всего, чего мне удалось добиться (в дверь ногой), это открытие небольшого зазора возле косяка. Судя по всему, запорное устройство всё же отвалилась, и сейчас между мной и помещением по ту сторону стояла лишь непомерная ржавчина петель. Так же стало очевидно, что данная дверь открывается наружу, то есть в сторону, противоположную той, в которую я направлял свое усилия. Я просунул руки в образовавшийся проём и попытался тянуть. Бесполезно. Прилагаемых усилий явно было недостаточно, что бы в нужной мере повлиять на конечный результат.

За этим благородным занятием меня и застал спустившийся вниз капитан Ершаков.

- Ну, как? – спросил он, осторожно огибая зловонную лужу.

Я только развёл руками. Вот мол, никак.

- Надо бы форсировать. Командование велело продвигаться вглубь… этих помещений.

- Здесь бы лом взять, товарищ капитан.

- Некогда нам лом искать, - махнул рукой Ершаков, - …попробуй, что ли, гранатой.

Я снова посмотрел на злосчастную дверь. Похоже, капитан прав. Для её вскрытия нам придётся прибегнуть к помощи осколочной гранаты Ф-1, имеющейся в наличии в количестве четырёх штук.

Но следует помнить, что проведение взрывных работ в замкнутом помещении всегда сопряжено с повышенной опасностью. Следует чётко следовать правилам безопасности, в которых чёрным по белому написано: ни в коем случае не проводить взрывные работы в замкнутом помещении…

Ну, шутки шутками, а убить, как говорится, может. Поэтому первым делом я осторожно заглянул в щель, светя себе сверху фонариком. Всё что мне удалось рассмотреть – это какой-то ящик, привалившийся к двери с той стороны и, видимо, тоже сопротивлявшийся моим усилиям. И во многом благодаря им, между дверью и ящиком образовался столь нужный сейчас зазор сантиметров в десять. Дело в том, что именно в него я вознамерился зашвырнуть уже упомянутую гранату, дабы взрывная волна оказала максимальное полезное воздействие. Я убрал фонарик и велел своим отойти. Капитана Ерашакова в помещении не оказалось, что наталкивало на мысль, будто он предпочитал не находиться в одной комнате со взрывами. Или же его увлекли наверх неотложные командирские дела.

Я просунул в проём две руки: в одной держал гранату, другой держался за чеку. Собравшись с духом, я сделал глубокий выдох, выдернул кольцо и разжал пальцы. Стремительно перемахнул через лужу, зажал уши руками и приоткрыл рот. Несмотря на эти меры, грохнуло так, что, казалось, даже мозг завибрировал внутри черепной коробки.

Крохотное подземелье гудело от эха. Почти всё пространство заполнил прозрачный дым и поднятая пыль. Проклятая дверь распахнулась наружу и повисла на нижней петле. Из открывшегося проёма, собственно, и валили едкие клубы. Я закашлялся и помахал ладонью перед лицом. Поднял глаза на своих. Татарчук чувствовал себя вполне неплохо, а вот Медведь имел совершенно ошарашенный вид.

- Ты как? – спросил я его.

Тот отразил на лице непонимание и повернул ко мне ухо.

- Рот надо приоткрывать, когда взрывается рядом, - я повысил голос.

- Рот то я приоткрыл, - прокричал Медведь, - а вот уши зажать не успел.

Нет, положительно, с ним невозможно не рассмеяться. Я усмехнулся и хлопнул его по плечу. Всё-таки не контузия, скоро пройдёт.

Сверху показался капитан Ершаков.

- Вы как там, живы?

- …Кхе-кхе… так точно! – едкий дым снова попал мне в горло.

- Отлично, - донеслось сверху. – Принимай подкрепление. Здесь у нас стало жарко, так что больше не дам. Продвигайтесь по этим подвалам, если удастся выйти в тыл противника действуйте по обстановке. В таком случае ваша задача будет создать условия для наступления основных сил. Считайте это разведкой боем. Ну всё, сержант, не пуха.

- К чёрту, товарищ капитан.

На землю рядом со мной спрыгнули два бойца, являвшие собой означенное подкрепление. Стало быть, с такими силами, в количестве пяти человек, нам и предстояло двигаться в глубь вражеской территории. Если, конечно, найдётся таковой проход, ведущий вглубь оной. Если, хотя бы, за взорванной мной дверью окажется не чулан для тряпок.

Помещение за треклятой дверью действительно походило на чулан. Это была небольшая комната, заполненная различными ящиками, коробками, инструментами, и прочей хозяйственной утварью. Кругом царил беспорядок; можно было догадываться, что значительную лепту в такое положение дел внёс недавний взрыв. Из положительных моментов можно было отметить тёмный провал дверного портала в противоположной стене. Я осторожно приблизился к нему и посветил туда фанариком. Его луч выхватил из мрака не очень длинный коридор, упирающийся в ещё одну дверь. Которая, однако, выгодно отличалась от первой, хотя бы тем, что была уже открыта.

Гулко стуча подошвами по бетонному полу, мы прошествовали через коридор и вошли в новое помещение. Оно представляло собой средних размеров комнату, разделённую надвое стеной с широким зарешёченным окном и тяжёлой металлической дверью. По всем признаками это напоминало пропускной пункт на любом охраняемом объекте, от милицейского участка до оборонного НИИ. Видеть же подобное в подвалах под железнодорожной насыпью было несколько необычно. Однако с другой стороны, рядом находилась крупная атомная электростанция, так что удивляться особо не стоило. Как бы то нибыло, нам нужно продвигаться дальше, и, следовательно, сие есть препятствие, которое необходимо преодолеть. Металлическая дверь оказалась заперта. Ковырять её не имело смысла, и даже ещё одна граната вряд ли принесла бы желанный результат. Вместо этого я обратил внимание на прутья решётки. Они так же были сильно изъедены ржавчиной и шатались в своих гнёздах. Совместными усилиями нам удалось выломать почти половину решётки, и, таким образом проникнуть внутрь.

В дальней стене этого помещения обнаружилась очередная, на этот раз лёгкая деревянная дверь. Пришлось снова крушить бывшую соцсобственность, дабы продвинуться вперёд. К счастью, в отличии от предыдущих, эта не стала упираться, и распахнулась настежь после хорошего пинка. По ту сторону обнаружились уходящие вниз ступени, покрытые толстым слоем пыли. Там, где спуск заканчивался, чернел проём выхода, в котором торчали две ржавые петли. Совершенное отсутствие двери в данной точке пространства существенно облегчало наше продвижение через неё.

Я высунул голову из проёма и осмотрелся по сторонам. То, что открылось моему взору, являлось так же тем, что я меньше всего ожидал здесь увидеть, и представляло собой нечто наподобие туннеля метро. На полу имели место находиться присыпанные песком рельсы, по стенам тянулись трубы и кабеля коммуникаций, подземная железная дорога в обе стороны уходила во тьму. По левую сторону от нас, метров за пятьдесят, на рельсах замер брошенный грузовой вагон.

Вдруг я заметил в том же направлении медленно бредущего по путям человека. Он на заплетающихся ногах шагал по шпалам, более всего напоминая путевого обходчика в состоянии сильного алкогольного опьянения. Естественно, заметив в непосредственной близости от себя Неопознанный Шагающий Объект, я первым делом вскинул оружие в боевое положение, продолжая созерцание этого «НШО» в прорезь прицела. Постепенно стали различимы детали экипировки незнакомца: сильно истрёпанный и измятый камуфляж, покрытый грязными пятнами армейский бронежилет, волочащийся дулом по рельсам автомат Калашникова. Судя по всему, вырисовывался конкретный образ неприятеля, и я уже готовился к самым решительным действием, однако что-то, всё же, смущало меня в этой картине.

Вдруг, бредущий по рельсам что-то нечленораздельно замычал, резко повернулся и на полном ходу впечатался в стену туннеля. Отшатнулся, потряс головой, и снова двинулся вперёд, явно намереваясь повторить попытку. От такого неадекватного поведения противника я даже растерялся. Однако от полного замешательства меня спас Медведь, который, видимо, не утерпел, и высунулся посмотреть на что это я там так долго пялюсь.

- Это зомби, - прошептал он мне в ухо, - ему будто мозги выжгло, он уже не помнит кем был раньше… Вот так Зона порой на человека влияет… - философским голосом закончил он.

Ага, понятно. А вот так на человека обычно влияет пуля, подумал я, спуская курок.

Эхо короткой очереди, многократно повторяясь, унеслось в темноту туннеля. Обе пули аккуратно вошли зомби в голову, превращая содержимое черепной коробки в кровавый фарш и далеко отбрасывая изуродованное тело. Звякнул о рельс выпавший из ослабевших пальцев «калашников».

Из-за вагона показался второй зомби. В отличии от своего непутёвого собрата он не стал биться головой о стену, а сразу вскинул оружие и открыл огонь. Я поспешно спрятался за угол. Хотя, как выяснилось позже, мог бы этого и не делать – зомби стрелял куда угодно, но только не в цель.

Я снова показался из укрытия и двумя короткими очередями накормил гада свинцом. Бесчувственное тело мягко осело на землю. Убедившись в полном наличии отсутствия в близлежащих окрестностях новых врагов, я вывел свой небольшой отряд на железнодорожное полотно. Определив, посредством компаса, нужное направление, мы осторожно двинулись в оном.

Проходя мимо упомянутого вагона, я ещё раз осторожно осмотрелся по сторонам. Но всё было тихо; лишь где-то в темноте туннеля мерно капала вода. В строгом походном порядке, прикрывая тылы и фланги, мы продвигались вперёд. Через какое-то время впереди, по правую руку, показалось своеобразное углубление в стене туннеля, наподобие станции метро. Это радовало – по моим расчётам, мы уже преодолели передовую линию обороны «Монолита», и самое время подниматься на поверхность.

Однако по мере приближения к платформе обнаружилось неожиданное препятствие. Прежде всего, в лицо дохнуло ледяным ветром, принёсшим с собой едкий неприятный запах. А вскоре обнаружилась и причина подобных явлений – прямо посередине туннеля, раздвинув в стороны тяжёлые металлически рельсы, расположилось одно из местных аномальных образований, выдающее себя редким ядовито-зёлёным свечением и искажением видимого света. То есть обычными визуальными эффектами, благодаря которым становиться возможным обнаружение опасных мест.

Было время, когда коллеги-сталкеры пытались научить меня тем названиям, которыми они наградили различные аномалии. Однако мне было глубоко до лампочки, как именно величать очередную пакость, что встретится мне на пути. Точно так же меня совершенно не интересовало имя каждой твари, которую я застрелил или умертвил любым другим способом. Главное, мне известно, как следует поступать с подобной заразой – уничтожать всеми доступными средствами, елико представится возможность. Те же аномалии, способа изничтожения которых наука пока не изобрела, следовало избегать до тех пор, пока средства борьбы с ними не будут найдены.

Как раз к последнему типу относилась текущая ситуация – воздействие на подобные явления огнестрельного оружия и взрывчатых веществ характеризуются как неудовлетворительные, другие средства изведения на нет вредного фактора так же неизвестны. Таким образом, на данный момент нам остаётся одно – осторожно обойти аномальное образование стороной, благо такое противник не способен нанести удар в тыл.

Медведь с видом знатока окинул аномалию взглядом и тут же поведал нам всем её псевдонаучное название. Я же, в свою очередь, подробно объяснил ему, к какой части тела я приравниваю эту информацию, и каким образом можно её туда поместить. Отряд дружно рассмеялся, даже знаток Медведь не смог сдержать улыбки. Таким образом, благотворно повлияв на моральный дух вверенного мне подразделения, можно было переходить к следующей проблеме, а именно к преодолению опасной аномальной зоны. Оное преодоление было решено осуществить посредством осторожного продвижение по одному человеку в ряд спиной к стене туннеля. И, надо сказать, это решение оказалось совершенно верным, можно даже сказать, единственно верным, так как в ходе преодоления потери среди личного состава отсутствовали, существенной утери материального имущества так же выявлено не было. Только идущий третьим по счёту боец умудрился выронить в аномалию подствольную гранату. Мы все сжались, ожидая взрыва, однако оного не последовало, сорокамиллиметровый снаряд безвредно закатился под рельс, без всяких видимых повреждений.

Преодоление препятствия шло в таком порядке: первым Медведь, за ним Казак, после них два присланных Ершаковым бойца; я же, как командир, шёл последним.

Прежде, чем я успел перебраться на ту сторону, и выразить моё командирское неудовольствие своему подчинённому, уронившему боевой припас в непосредственной близости от неизученного явления, Медведь не удержался от рукоприкладства, отвесив несчастному звонкую оплеуху. Пришлось дополнительно отчитать его за самодеятельность.

Оставив позади малоприятную флюктуацию, мы беспрепятственно поднялись на платформу. Теперь мы оказались в своеобразной нише, в торцевой стене которой имелся выход. Однако его преграждала – сюрприз! – очередная дверь. По результатам предварительного осмотра выяснилось, что данная дверь находится в довольно приличном для здешних мест состоянии, и вполне работоспособна. Однако заперта изнутри. Ну что ж, за сегодняшний день я здорово поднаторел в борьбе с запертыми дверями. Приказав своим укрыться за краем платформы, и укрывшись вмести с ними, я навёл на дверь ствол подствольного гранатомета, и нажал на спуск. Граната проломила прогнившие доски и разорвалась с той стороны. Обломки дерева выбросило на бетон, несколько осколков пролетело над нашими головами. Я первым выбрался на платформу и двинулся сквозь дым.

Поднявшись по длинной прямой лестнице, мы очутились в полуподвальном помещении какого-то здание. Это стало понятно по донёсшимся с наружи звукам боя, что бушевал на поверхности. Где-то рядом грохотала зенитка, благодаря чему можно было догадываться, что мы находимся в глубине вражеских позиций.

Комната, где мы очутились, имела уныло пустой вид. Из окошек под потолком пробивался неуверенный свет, впереди наблюдалась дверь лифта, слева от неё – ведущая наверх лестница, справа – подлестничная ниша.

Сквозь шум битвы донёсся стук сапог по ступеням перед нами. Я вскинул автомат. Из-за угла лифтовой шахты выскочили два бойца в уже знакомом сером камуфляже. Очевидно, они спешили проверить, что это там так взрывается, в подвале.

Первый не успел даже повернуть голову, очередь девятимиллиметровых пуль бросила его на окрасившуюся красным стену. Второй по инерции проскочил вперёд и даже начал вскидывать оружие, когда вторая очередь опрокинула его на спину. Тело покатилось по ступеням, оставляя за собой кровавый след.

Перешагнув через убитого монолитовца, вверенные мне силы начали подъём на верхние этажи здания. Сие действие осуществлялось с максимальными предосторожностями; очень не хотелось встретить пулю, опрометчиво выскакивая из-за угла. Что бы этого избежать, я предварительно аккуратно выглядывал из-за него, выставляя перед собой ствол автомата. Конечно, в шуме боя услышать мою стрельбу было затруднительно, однако в данной ситуации, как говаривал товарищ Сталин, лучше перебдить, чем недобдить.

Пользуясь мудростью Вождя Народов, мы достигли выхода на первый этаж. Здесь однозначно находились позиции противника, впереди за стеной стучал пулемёт, однако я решил всё же подняться повыше, дабы получить больше тактических возможностей. Пользуясь тем, что неприятельские силы поглощены обстрелом наших позиций, мы двинулись по лестнице дальше. Шагая по ступенькам, я напряжённо обдумывал возможности захвата целого этажа здания. Конечно, я бы предпочёл тихо пройтись по помещениям и по одиночке ликвидировать монолитовцев при помощи оружия с глушителем, которое имелось, например, у Казака, однако обстоятельства сложились иначе.

Выглядывая из-за угла шахты лифта, я обнаружил у входа на второй этаж охроняющего оный солдата противника, вооружённого бельгийским автоматно-гранатамётным комплексом FN F2000. Судя по всему, этого бойца мало занимало созерцание лестничной клетки перед собой, куда больше он интересовался ходом боя, в следствии чего практически неотрывно смотрел куда-то через плечо. Я обернулся и жестом подозвал Казака. Приложил палец к губам, указал ему за угол и провёл ладонью по горлу. Тот коротко кивнул, присел на одно колено, подымая перед собой ствол ВСС. Глухо хлопнул глушитель, звякнула по бетону латунная гильза. Я рывком выскочил из укрытия и бросился вперёд и вверх. Невнимательный охранник лежал у дверного проёма с простреленной головой. Из коридора второго этажа раздался предостерегающий крик, металлический лязг оружия. Я выпустил туда длинную очередь и занял позицию у стены. Мой небольшой отряд рассредоточился вокруг. Медведь присел на ступенях прямо напротив входа и сразу открыл огонь. Я крикнул своим контролировать лестницу; двое бойцов взяли под прицел пути вниз и наверх. Я выглянул из укрытия что бы оценить обстановку. Передо мной тянулся длинный коридор со множеством входов в боковые помещения.

- Третья дверь слева, - прокричал Медведь.

Я навёл в указанном направлении ствол и три раза быстро нажал на курок. Полетела цементная пыль и обломки кирпича. Мне показалось этого недостаточно, и я произвёл ещё залп из подстовольника. Содрогнулась земля, столб дым ударил в потолок. Бойца за третьей дверью слева, надо полагать, посекло осколками.

Всё это время мне не давала покоя занятая нами позиция. Для подавления огнём закрепившегося впереди неприятеля она подходила неплохо, однако для удара в тыл была более чем уязвима. Однако с другой стороны, позиция в одной из комнат хотя и более надёжна, однако куда менее выгодна. Да что говорить, штурм здания начат совершенно не по правилам, без всякой огневой подготовки и группы прикрытия, не снаряжённой для такой операции группой. Но, поскольку предпринять какие-либо шаги в этом направлении не представляется возможным, всё, на что мы можем рассчитывать – это высокая инициативность действий, всё ещё не сошедший на нет фактор внезапности. Естественно, я не стоял столбом, ведя пространственные рассуждения, все необходимые соображения пронеслись в голове за доли мгновения.

Исходя из сделанных выводов, я браво скомандовал «вперёд» и первым ринулся на штурм. Похоже, сил «Монолита» на втором было изначально немного. В комнатах по правую сторону, то есть в противоположную от позиций «Долга» у железной дороги, вообще небыло никого. Из помещений слева всего пару раз высовывались неприятели, но их всегда удавалось подавить огнём, благо в коридоре хватало каких-то ящиков и старой мебели, где можно было укрыться. Посадив Медведя через две двери от входа прикрывать тыл, я повёл свое подразделение вперёд.

С ожесточённым сопротивлением мы столкнулись всего в двух местах. Оное заключалось в ведущих огонь из дверных проёмов солдат противника. Одного такого стрелка достал Казак; раненый боец, крича, вывалился в коридор, где и был добит ещё одной пулей. Со вторым пришлось провозиться, однако две ловко брошенные гранаты заставили его замолчать. В угловом помещении ожесточённо долбил пулемёт, внизу захлёбывалась ЗУ, вряд ли там вообще что-то слышали.

Так и оказалось. Двумя очередями в спину мы уложили стрелка и наводчика, получив в своё распоряжение установленный на треноге 7,62 миллиметровый пулемёт Калашникова.

Сзади загремели выстрелы. Я выглянул в коридор и застал Медведя ведущим заградительный огонь по дверному проёму. Мы двинулись ему на помощь. Совместными усилиями мы создали из подручных предметов баррикаду на рубеже третьей от лестницы двери. Оборону там занял Медведь и один из Ершаковских бойцов, остальные во главе со мной отошли назад. В результате дерзкой вылазки нам удалось занять выгодную позицию в тылу вражеской группировки, теперь наша задача создать условия для успешного наступления своих.

Я выглянул из окна. Позади железнодорожной насыпи дымил БТР. Судя по характеру повреждений, бронемашину вскрыло метким огнём из ЗУ. От железной дороги неслись выстрелы ручного оружия, а порой оттуда взмывали в небо дымящиеся чёрные точки, что бы потом низринуться на врага дождём разрывов; долговское командование развернуло за насыпью миномёты.

Монолитовцы отвечали интенсивным огнём, судя по всему, пытались, опираясь на своё превосходство в оружии, подавить и уничтожить противника. Во всяком случае, на данный момент переход наших сил в наступление не представлялся возможным. И вот это мы должны исправить.

Прямо под окнами здания была развёрнута ЗУ-23-2, блокирующая весь сектор напротив железнодорожной остановки. Я вложил в ствол подствольного гранатомета предпоследнюю гранату. Крепко упёр приклад в плечо, прицелился. И выстрелил.

Близкий взрыв сбросил убитого стрелка с его места. Грозный грохот двадцатитрёхмиллиметровой пушки смолк. Из соседнего окна хлопнула винтовка Казака, забирая жизнь ещё одного солдата. Я щёлкнул переключателем, ставя оружие на стрельбу очередями и открыл огонь по остаткам зенитного расчёта. Огневая точка ЗУ уничтожена, однако с первого этажа здания всё ещё долбит крупнокалиберный пулемёт, препятствуя нашим силам покинуть укрытие. Я переместился на несколько комнат западнее, дабы очутится аккурат над его позицией. За это время мое бойцы метким огнём уничтожили с тыла ещё несколько засевших солдат неприятеля, внеся ещё большую дезорганизацию в его ряды. Особенно эффективен оказался Казак, который с занимаемой позиции смог полностью раскрыть потенциал своей снайперской винтовки. Медведь и роняющий боеприпасы боец посредством заградительного огня и оборонительных гранат успешно сдерживали спонтанные попытки противника прорваться на этаж. Однако, я не сомневался, что когда «Монолит» разберётся в обстановке и организует решительный штурм, нам придётся жарко.

Тем временем я добрался до комнаты, под которой обосновался вражеский пулемётный расчет. Значительная часть стены первого этажа перед ним отсутствовала. Возможно, в силу разрушения здания под воздействием времени, возможно была специально удалена, дабы не сужать сектор обстрела.

Судя по всему, там имеет место находится 12,7 миллиметровый пулемёт Браунинга М2, что стоит на вооружении стран НАТО ещё со второй мировой войны. Кто завозит сюда в таких объёмах натовское вооружение, я даже не пытался предполагать.

Как бы то нибыло, на данный момент передо мной стоит конкретная задача – уничтожение пулемётной точки противника. А вот как именно уничтожить означенную точку находясь прямо над ней, это вопрос отдельный. Сразу хочу подчеркнуть, что занять более удобную для такого действа позицию, либо, скажем, далеко высунуться из окна совершенно не представлялось возможным. Мой взгляд задумчиво обегал комнату в поисках решения…

И вот тут ко мне в голову пришла идея, которой я небезосновательно горжусь до сих пор. Нет, положительно, не зря я ходил в школе на уроки физики! Хотя школа тут, собственно, ни при чём, до всего можно легко додуматься самостоятельно. Дело в том, что мой взор упал на небрежно валившийся в углу моток старой грязной верёвки, очень удачно локализовавшийся в данной точке пространства. Непосредственно идея состояла в следующем: используя принцип механического маятника, поместить физическое тело, то есть осколочную гранату Ф1, на максимально близкое от враждебных пулемётчиков расстояние. Небольшой земляной вал защищал их от взрывов перед зданием, но вот граната на верёвочке над головами будет в самый раз.

Я крепко привязал боеприпас к концу верёвки. Узел надёжно утроился между фрагментами оребрения и не соскальзывал. Пожелав себе удачи, я вытащил чеку и метнул гранату вперёд, держа второй конец троса в руке. Она описала широкую дугу и нырнула куда-то под пол. Вот же удивятся монолитовцы у пулемёта, мелькнула озорная мысль. Внизу грохнул взрыв, содрогнулся пол под ногами, из проёма первого этажа выбросило клубы дыма и пыли. Я отодвинулся вглубь комнаты, что бы не торчать в окне мишенью для вражьих стрелков.

Наши действия не остались не замеченными. Стоя в комнатах второго этажа, я мог наблюдать, как множество тёмных фигур переходит через насыпь, бегом устремляется в сторону атомной станции. Прямо напротив меня через рельсы перевалил БТР, и двинулся вперёд, ведя огонь из всех имеющихся на борту калибров. Силы «Долга» начали синхронное наступление. Командование не боялось подставить под огонь гранатометов последнюю бронемашину, что бы дать укрытие наступающей пехоте.

В итоге наступление увенчалось успехом. Линия обороны противника была прорвана как раз по центру; разделённые и лишённые огневого превосходства отряды «Монолита» лихорадочно отступали. Наши уверенно гнали их назад, не позволяя зацепиться за какое-нибудь здание и организовать сопротивление.

В здании, где укрывался мой небольшой отряд, враг тоже пытался занять оборону. Группа монолитовцев, отстреливаясь на ходу, подходила со стороны насыпи. Мы, по мере возможности, встретили их огнём из окон, стараясь, тем не менее, особенно не подставляться. Однако сектор обстрела был слишком узок, и противник без серьёзных потерь вошёл в мёртвую зону. Я не отважился вывести своих людей с надёжных позиций, однако попытки неприятеля выйти на стратегические верхние этажи были пресечены самым решительным образом. Поняв, что закрепится в здании если и удастся, то слишком дорогой ценой, да и слишком поздно, отряд «Монолита» стал отступать. Мы послали им вдогонку несколько пуль.

Попутно выяснилось, что на этажах над нами оказалась заперта группировка неизвестной численности, которая отчаянно пыталась прорваться мимо нас по лестнице. Я решил во что бы то ни стало их удержать, и сосредоточил все усилия вверенного мне подразделения на этой задаче.

В это время основные силы нашей роты расширяющимся фронтом наступали от железнодорожной насыпи, выходя на тыловые позиции неприятельских укреплений. Благодаря этому, две группы противника слева и справа от места прорыва, численностью около роты каждая, оказались взяты в котлы. К сожалению, одной из них всё же удалось отойти в восточную часть станции. Тяжёлые орудия вывезти не удалось, однако когда в руки «Долга» попал их арсенал, все пулемёты и ЗУ оказались полностью выведенными из строя.

Участь другой окружённой роты «Монолита» была куда печальнее. Несмотря на яростное сопротивление, они были наглухо заблокированы на своих позициях пулемётным и миномётным огнём с одной стороны, и аномальной зоной с другой. А когда в ход пошли реактивные огнемёты, и прочное бетонное строение перестало служить надёжным укрытием, судьба окруженцев была решена. Полное их истребление стало лишь делом техники. Никто из них не выразил желания сдаться. Собственно, им никто и не предлагал.

Последние боеспособные соединения «Монолита» оттягивались вглубь станции. В этом же направлении было развёрнуто несколько подразделений «Долга», что бы предотвратить возможность контрудара противника.

Всё это мне поведал капитан Ершаков, после того как отряд под его предводительством соединился с моим в занимаемом нами задании. Командир вкратце обрисовал ситуацию, после чего велел взводу закрепиться на занятых позициях и ожидать дальнейших распоряжений. Кои не замедлили поступить.

В суматохе боя конечная цель нашего пребывания здесь как-то незаметно отошла на второй план. Сейчас как раз настало время вспомнить, из-за чего, собственно, была затеяна вся эта операция. Не дожидаясь полной ликвидации угрозы со стороны противника, командование направило все свободные силы на прочёсывание отвоёванной территории. Задача была поставлена весьма туманно: искать всё, что может быть прямо или косвенно связано с источником угрозы. Так что ничего удивительного, что первые часы поисков результата не дали. И это не смотря на то, что до прибытия пополнения в поисковую партию мы уже успели осмотреть все здания и сооружения в районе операции. Даже после того, как участвовавшие в ликвидации окружённого противника силы с честью выполнили эту задачу, и присоединились к нам, дело так и не сдвинулось с мёртвой точки. Во многом это объяснялось полной неосведомлённостью поисковых отрядов хотя бы внешней формой искомого. Руководственные установки ясности не привносили. Впрочем, неясная формулировка приказа вовсе не являлась причиной неудач, а лишь свидетельствовала об отсутствии достоверных сведений. Таким образом, оставалось полагаться лишь на узнавание предмета поиска непосредственно при обнаружении вследствие его явственного отличия от окружающей обстановки.

Естественно, такое допущение вовсе не гарантировало успех. Ведь не исключено, что опознание объекта визуально не представляется возможным, и необходимо применить какие-то другие методы анализа. Как бы то ни было, за первую половину дня мы успели обшарить и изучить все закоулки надземных и подземных сооружений в предполагаемом районе поисков, и даже составить их подробный план. Результат оставался нулевым. Все проголодались и устали, благо, в первом часу дня нам всё же доставили пищу и дали небольшой перерыв. Однако долго рассиживаться всё же не получилось, и уже через сорок минут всех снова погнали в катакомбы. Однако, не смотря на все усилия, помещений больше не становилось, новые проходы не обнаруживались, и капитан Ершаков доложил начальству, что все строения исследованы, и дальнейшее их изучение представляется бесперспективным.

Такой ответ командование не удовлетворил, и оно увеличило тщательность усилий, как качественно, так и количественно. Пока жующие на ходу бойцы производили обследование на предмет потайных комнат, прибывшее пополнение принесло металлодетекторы. После чего весь комплекс помещений просветили ещё и ими. Одним словом, когда руководство убедилось в тщетности всех усилий, и уже ничего не могло придумать, дело шло к вечеру.

Несмотря на проделанную титаническую работу, так и не было найдено ничего. Ни-че-го. Ни механизмов со множеством антенн, ни мутантов с гипертрофированным мозгом, ничего. Операция провалилась. Кроме того, ситуация резко усугублялась обнаружившимся наличием у «Монолита» артиллерийских орудий. Они открыли огонь по нашим позициям где-то часа в четыре. Сначала выстрелы были довольно редкими и неточными, но постепенно монолитовские наводчики пристрелялись, и силы «Долга» понесли первые потери. Стало ясно, что удержать комплекс в своих руках не удастся, и необходимо сворачиваться. Потраченных усилий было жаль, и ещё больше жаль принесённых жертв, однако плотный орудийный огонь выбора не оставлял. Приходилось смириться с фактом: цель операции не достигнута. Командование стало готовить отход.

Первыми отошли отряды поисковой партии. За ними, прикрывая друг друга огнём, стали оттягиваться отделения, что блокировали периметр. Уставшие, голодные и удручённые мы двинулись в обратный путь. Долговская колонна с позором отступала от ЧАЭС. Жаль было потраченных усилий и принесённых жертв, но ничего изменить уже было нельзя. Напоследок, кто-то из штаба выдвинул идею, которая в двух словах звучала так: «на всякий случай взорвём всё к чертям». Во исполнение этого плана в подвалы нескольких зданий были заложены значительные порции взрывчатки, которые, помимо всего прочего, так же были должны задержать силы противника. Не берусь судить, насколько это было правильно, однако прогремевший взрыв, который содрогнул землю и обрушил часть строений, так и не изменил ситуацию.

Мы отступали. Несмотря на тактическую победу, стратегически, глобально, проигрыш остался за нами. Получалось, что все, кто погиб сегодня, отдали жизни зря. О, как хотелось бы верить в заверения нашего генерала, в бодрые слова о том, что ни одна смерть не была напрасной, что «Долг» сегодня стал гораздо сильнее, что силам «Монолита» нанесён колоссальный урон, и мы ещё повернём фортуну к себе лицом. Но тем не менее мы отступали с дымящегося поля боя, увозя своих погибших и раненых, а впереди перед нами маячили ещё более значительные проблемы.

Загадочное явление, что гнало полчища мутантов на жалкие прибежища людей, так и осталось ещё одной загадкой Зоны. Ликвидировать причину проблемы не удалось, значит, предстоит бороться с её последствиями. Теперь нас снова ждёт бесконечная война с кровожадными тварями, и конца ей не предвидится. И глупо винить командиров, или ещё кого-то в сегодняшнем провале. В конце концов, никто не мог знать, что многократно проверенная информация окажется эфемерной. У того, на ком лежит вина за это, нет лица, зато есть имя – Зона.

Трясясь в кузове грузовика, я до боли сжимал ладонь на цевье автомата. Я сделаю всё, что в моих силах, и даже чуть больше, что бы это ужасное место было стёрто с лица Земли.


***


Каково же было моё удивление, когда выяснилось, что колонна идёт вовсе не на Янов, а вообще неизвестно куда. Время, которое мы должны были затратить на дорогу, давно прошло, на улице быстро темнело, а грузовик всё ехал и ехал по каким-то закоулкам, подпрыгивая на ухабах. По тесному пассажирскому кузову поползли волнения.

Наконец, когда уже совсем стемнело, машина затормозила, не глуша мотора, и снаружи донеслись незнакомые голоса. Медведь сразу же высунул голову и поглядел вперёд.

- Ворота какие-то… - неуверенным голосом сообщил он, - КПП…

На беспорядочные вопросы о принадлежности указанного КПП, он ответил, что «все кругом свое» и уселся на место.

Действительно, когда грузовик тронулся, позади остались массивные металлические ворота в железобетонном заборе, шлагбаум и будка охраны. Возле неё стояли практически неразличимые во тьме люди в чёрной долговской униформе. Грузовик проехал ещё метров пятьдесят и остановился. Послышались тяжёлые шаги, и появившаяся над задним бортом голова капитана Ершакова велела всем сгружаться и строиться.

Холодный ночной воздух овеял лицо; я спрыгнул на асфальт и огляделся. Автоколонна замерла посреди огороженной территории какого-то бывшего промышленного комплекса, ныне превращенного в военную базу. С двух сторон нас окружали ангары; некоторые из них были открыты, и внутри виднелись угловатые силуэты бронетехники. Впереди высилось массивное пятиэтажное здание, украшенное внушительного размера эмблемой, похожей на мишень. А закреплённые на деревянных столбах динамики громовым голосом вещали:

- «Смертельные аномалии и опасные мутанты, анархисты и бандиты, не остановят «Долг», победоносной поступью идущий…»

И так далее и тому подобное. Я усмехнулся. Вот чего мне не хватало для хорошего настроения, так это пафосной пропаганды. В большом мире давно прошла пора, когда громкоговорителей на улицах вот так же явственно промывали мозги. И, может быть, прекратили это делать совершенно зря, так как громогласные марши западают в сердца куда лучше смазливых массмедийных физиономий…

Неровными рядами мы выстроились перед зданием. Около двух сотен бойцов; рота.

В двух словах сообщив, что сейчас мы находимся на крупной базе «Долга», и будем находиться здесь в ближайшее время, нас повели внутрь здания. Как выяснилось позже, в столовую.

В широком, скудно освещённом зале, несколько солдат в грязных фартуках поверх формы лениво расставляли посуду по длинным обеденным столам. Обнаружив на входе толпу страждущих, они удвоили старания, и вскоре мы уже сидели на деревянных лавках, поглощая горячую пищу. Ели молча, только стук посуды нарушал окружающую тишину. Все жутко устали и потеряли товарищей, было не до болтовни.

Как следует накормив, нам выделили места в пустующих помещениях на верхнем этаже, пожелали спокойной ночи и погасили свет. Утомлённый событиями этого тяжёлого дня, я заснул сразу же, как только голова моя коснулась подушки. Лёг – и будто бы провалился в тёплую обволакивающую темноту…

На моё удивления, с утра я пробудился вовсе не от громогласной команды «Подьём!», а просто потому, что перестал спать. Я сладко потянулся, зевнул, и разлепил глаза. Меня окружала залитая косыми солнечными лучами чужая казарма, наполненная, однако, знакомыми людьми. Почти все ёщё спали. Лишь один боец справа от меня одевался, и ещё несколько коек были пусты. Я решил, что валяться больше нечего, решительным жестом отбросил одеяло и не менее решительно встал.

После сытного завтрака всё в той же столовой мы были предоставлены сами себе. Большинство наших потянулось на свежий воздух, способствовать пищеварению и губить лёгкие. Я было двинулся за ними, но потом передумал и свернул к лестнице. Хотелось побыть одному, побродить в тишине по пустому коридору. Однако проходя мимо выделенного для нас помещения, я нос к носу столкнулся с майором Коршуновым, покидающим оное. Присутствие здесь майора несколько озадачивало, так как в нашей колонне его не было, но я не растерялся и бодро отрапортовал:

- Здравия желаю, товарищ майор! – и вдруг почему-то добавил, - разрешите обратиться.

- Разрешаю, - майор выглядел удивлённо. Не ожидал, видимо, такой реакции.

Я набрался духу и спросил:

- Почему мы здесь, товарищ майор?

Коршунов усмехнулся:

- А где же нам быть? – однако в глубине его глаз мелькнула горечь.

- На Янове, товарищ майор.

Товарищ майор отвернулся, и улыбка сползла с его лица.

- Потому, - сказал он другим голосом, - что Янов в осаде.

Он повернулся и продолжил, не дав мне раскрыть рта:

- Потому что ни попасть туда, не выбраться оттуда сейчас нельзя.

Я был в замешательстве.

- Так… и что мы будем делать?

-